Текст книги "22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война"

Третий штурм города

Солдаты Вермахта в советском противотанковом рве ожидают сигнал к атаке. Осень 1942 г. На заднем плане – средний танк PzKpfw IV Ausf F-2

14 октября немцы предприняли очередной штурм Сталинграда, который стал самым страшным в эпопее боев за город на Волге. Основной удар наносился теперь в районе тракторного завода. Против десантников из 37-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявших завод, действовали три пехотные и две танковые дивизии противника. Командир дивизии генерал Жолудев с автоматом в руках сражался рядом со своими уцелевшими бойцами. На подходе к переправе находилась свежая 138-я стрелковая дивизия полковника И.И. Людникова, но до ее прихода нужно было еще продержаться. С территории тракторного завода немцы наносили удары по заводу «Баррикады». Только залпы реактивных снарядов «катюш» с восточного берега реки остановили их атаку. Однако солдаты Вермахта уже достигли Волги, разделив советскую 62-ю армию на две части. Немецкие танки прорвались на Сталинградский тракторный завод, который был потерян после короткой, но кровопролитной схватки в разрушенных цехах.

Немцы подошли на несколько сот метров к командному пункту В.И. Чуйкова. В этой отчаянной ситуации 15 октября во второй половине дня командующий 62-й армией вызвал своего младшего брата Федора, служившего у него в штабе: «Следующие двадцать четыре часа будут критическими», – начал Чуйков полуофициальным тоном. Он остановился, и несколько секунд они с братом смотрели друг на друга. Затем его голос изменился, и он заговорил по-другому как брат с братом: «Федор, один из нас должен выбраться отсюда живым. Когда немцы прорвутся, я возьму свой автомат и встану на последнем рубеже у края Волги. Я не собираюсь сдаваться, я умру, сражаясь. Я не оставлю этот город». 16 октября, когда бой шел уже в 320 метрах от штаба Чуйкова, в Сталинграде высадилась дивизия Людникова и вступила в бой в районе завода «Баррикады». Наступление немецких войск вновь было остановлено. Гитлер был в ярости из-за того, что город на Волге до сих пор не взят.

К концу октября красноармейцы, глядя на немецких военнопленных, заметили, что те перестали бриться и мыться. Отчасти, безусловно, сказывался недостаток воды, а ведь до Сталинграда солдат Вермахта со вшами был большой редкостью. Бороться с паразитами немцев учили русские перебежчики – «хиви». Одежду закапывали в землю, оставив на поверхности только ее край, вши устремлялись наружу, где их и уничтожали огнем.

Напротив, в Красной Армии именно в эти тяжелые дни выглядеть неопрятным стало дурным тоном. Вне зависимости от тяжести боев, раз в неделю каждый боец шел в баню на берегу Волги и получал комплект чистого белья. У реки, среди множества блиндажей, напоминающих ласточкины гнезда, бойцы знали, где можно починить часы и обувь, выменять хороший нож или мундштук. Именно здесь появилась знаменитая фронтовая традиция, когда один красноармеец мог подойти к другому, дотронуться одной рукой до своего кармана, а другой до кармана боевого товарища и предложить: «Махнем не глядя». Отказаться было нельзя. Так окурок обменивался на портсигар, а зажигалка – на пистолет или деньги. В ситуации, когда каждую секунду боец мог потерять жизнь, цена любой вещи сводилась к нулю.

Красноармейцы, даже будучи прижатыми к Волге, старались как-то обустроить свою фронтовую жизнь. А.Г. Мережко вспоминал: «В нескольких сотнях метров от передовой протекала повседневная жизнь армии. Солдаты знали, в какой из землянок на волжской набережной был хороший часовщик или сапожник, где можно было наточить нож и у кого стоял граммофон… Отступая через город, где было полно оставленных жильцами и взломанных квартир, мы все хотели найти какую-нибудь граммофонную пластинку. Пластинки были у нас на вес золота. К тому же, у нас было не слишком много музыкальных инструментов. Нам больше всего нравились аккордеоны. Но у немцев их было очень мало, и сложно было захватить у них хотя бы один. Королём Сталинграда был граммофон».

ДОМ ПАВЛОВА – 4-этажный жилой дом на площади Ленина в Волгограде, ставший одним из символов Сталинградской битвы, в котором осенью 1942 года держала оборону группа советских бойцов. Вечером 27 сентября сержант Я.Ф. Павлов получил приказ осмотреть дом Облпотребсоюза, находившийся в ста метрах от передовых позиций пехоты. Дом был прекрасным наблюдательным пунктом и хорошей площадкой для обстрела противника, поскольку из него открывалась панорамы города на запад, север и юг в радиусе километра. Красноармейцы очистили здание. Вскоре на помощь разведчикам Павлова прибыл взвод лейтенанта И.Ф. Афанасьева. Когда немцы поняли важность потерянного здания и пошли в контратаку, их встретили мощным огнем. За 58 дней последующих боев обороной дома руководили разные командиры, но так уж вышло, что за ним закрепилось имя сержанта. Первыми Домом Павлова это здание назвали артиллеристы, отмечая его на своих картах. Как Дом Павлова он значился и в донесениях и приказах по армии. К дому проложили подходы, соединявшие его с мельницей и соседним зданием, захваченным лейтенантом Н.Е. Заболотным, по ним прибывало подкрепление. В стенах проделали амбразуры для ведения огня, подходы к дому заминировали. На оперативной карте Фридриха Паулюса это неприступное здание на площади 9 января было обозначено как «фестунг» – крепость. Таких зданий, ставших опорными пунктами обороны, в полосе действий 62-й армии насчитывалось более сотни. Дом Павлова является не столько ключевой точкой, сколько символом схваток за постройки в центре города на Волге, наиболее известным примером таких боев. После войны Дом Павлова был восстановлен и сейчас является жилым.

Cнайпер советской 64-й армии Н.Я. Ильин на огневом рубеже в Сталинграде. 1942 г.

Последние наступление немцев

Подбитый советский тяжелый танк КВ из состава 133-й танковой бригады на улицах Сталинграда. 1942 г.

11 ноября началось последнее наступление 6-й армии Фридриха Паулюса в Сталинграде. У завода «Баррикады» немецкие войска достигли Волги и окружили дивизию полковника И.И. Людникова, разделив 62-ю армию на три части. 138-я стрелковая дивизия, или, как ее прозвали, «Остров Людникова», полтора месяца в одиночестве оборонялась в 200 метрах от Волги. Пулеметчик 650-го стрелкового полка М.Х. Розенберг вспоминал: «Я со своим пулеметом занял позиции в полуподвале и провел там весь период блокады, удерживая свой рубеж. От моего пулемета до Волги было чуть больше 50 метров. Все время мы находились вместе: я, мой второй номер татарин Ахмет, и связист-арткорректировщик, и еще человека четыре. Это был наш последний рубеж, и как бы пафосно эта фраза ни прозвучала, но так все и обстояло в действительности. Сзади река… Немцы ломились в атаку, когда пьяные, когда трезвые, подходили на двадцать метров, и когда становилось совсем туго, связист вызывал огонь на себя. Мы были завшивленные, голодные, но в какой-то момент наступило остервенение, я уже не испытывал никакой жалости ни к себе, ни к немцам… Дрались за каждый кусок стены с предельной жестокостью, а по ночам и мы, и немцы выползали вперед или пытались по заводским коммуникациям и туннелям продвинуться – мы, чтобы добыть себе еду и боеприпасы, немцы – с целью сбросить нас в Волгу. Постоянные столкновения малых групп в рукопашной… У меня был плоский немецкий штык, которым мне пришлось многократно убивать в рукопашном бою, и когда после войны невольно стал снова вспоминать и переживать эти моменты, то только тогда я осознал, какими же мы были зверями».

Линия фронта проходила уже по городским кварталам. Переправы, по которым шло снабжение войск, находились под постоянным огнем и днем и ночью. Вскоре Волга начала замерзать, и суда уже не могли доставлять в Сталинград боеприпасы и продукты. Лишь бипланы У-2, навьюченные, как верблюды, сбрасывали мешки с патронами и сухарями. Парашютов не хватало, и груз зачастую просто сбрасывали с малой высоты. Мешки с продуктами и ящики со снарядами ставили на плоскость и привязывали веревкой распускающимся узлом. Бутылки с водкой сбрасывали на парашюте. Советские летчики и штурманы делали по двенадцать вылетов за ночь, однако обеспечить красноармейцев всем необходимым по воздуху было невозможно. Судьба последних защитников Сталинграда, казалось, уже была решена.

Восстановить ситуацию удалось только после переброски в Сталинград подкреплений с фланга. Бои за город на Волге поглощали одну немецкую дивизию за другой. Паулюсу пришлось бросить на улицы Сталинграда элиту Вермахта – танковые дивизии из армии Германа Гота. К ноябрю 1942 года линия фронта полностью проходила по городским кварталам. Артиллерист В.В. Войцехович вспоминал: «Мы сражались за дом на окраине какого-то завода. Захватили первый этаж, выкопали вдоль стен окопы, а на втором были немцы, они кидали нам через дыру в потолке гранаты, но мы выстрелами старались не подпускать их. Пару дней мы, кроме сухарей, ничего не ели, и тут нам доставили термос с горячим питанием. Один солдат, сибиряк, поставил котелок с долгожданным супом на бруствер, но тут немцы бросили очередную гранату, и его котелок взрывом опрокинуло. В ярости он схватил автомат и буквально ринулся на второй этаж. За ним бросились еще два солдата, и наверху начался бой. Те двое, кто побежал за ним, погибли, а он застрелил всех шестерых немцев, которые там находились <…> У немцев на втором этаже был телефон, и кто-то из наших солдат поднял трубку и послал немцев от всей души».

Немецкая штурмовая группа, вооруженная самозарядными винтовками Walther G.41(W), среди руин завода «Баррикады». Сталинград, октябрь 1942 г. У всех солдат имеются подсумки для противохимических накидок

Расчет немецкого 75-мм легкого пехотного орудия в развалинах Сталинграда. 1942 г.

Немецкий аэрофотоснимок Сталинграда. 2 октября 1942 г.

Немецкая штурмовая группа получает задание. Сталинград, 1942 г.

Типичный сталинградский пейзаж. 1942 г.

Командир 138-й стрелковой дивизии И.И. Людников (1902-1976). Войну он закончит генерал-полковником, Героем Советского Союза и в августе 1945 году станет комендантом Порт-Артура и командующим Группировкой советских войск на китайском Ляодунском полуострове (Квантун)

В атаку! Контратаки прибывающих в Сталинград стрелковых частей Красной Армии стали одним из основных средств удержания города. 1942 г.

Операция «Уран»

Советский огнеметчик в бою в развалинах Сталинграда. Октябрь 1942 г.

В конце осени Гитлер все больше думал не о захвате Сталинграда, а о наступающей зиме 1942/43 года. В разгар очередного штурма Фридрих Паулюс получил приказ фюрера: «Необходимо срочно построить морозоустойчивые, отапливаемые бункеры для танков». С точки зрения немецкого Верховного командования, Вермахт в России встречал наступающую зиму в куда лучших условиях, чем в 1941 году. От Балтики до Волги стоял казавшийся неуязвимым фронт обороны, который уже был проверен на прочность летом и в начале осени. Все массированные танковые атаки Красной Армии были так или иначе немцами отражены. Обугленные и уже покрытые ржавчиной подбитые советские бронемашины на нейтральной полосе лишь укрепляли веру солдат Вермахта и их союзников – венгров, румын, итальянцев – в могущество немецкого оружия. Союзникам немцы доверили даже часть позиций на Дону. Германские стратеги считали, что если советским войскам удастся взломать их оборону, то серьезного кризиса на фронте не возникнет. В немецких штабах господствовало мнение, что русские «едва ли в состоянии начать крупное наступление с далеко идущими целями». Более вероятным считалось наступление Красной Армии под Москвой, против группы армий «Центр».

Однако немецкие военачальники явно недооценивали своих противников. Еще в разгар сентябрьских боев лучшие оперативные умы Красной Армии думали о возможных альтернативах сложившемуся на советско-германском фронте неустойчивому равновесию. Нужно было нанести немецкой 6-й армии такой удар, после которого Паулюс и думать бы забыл о захвате Сталинграда. Маршал Г.К. Жуков позднее вспоминал: «Мы с Александром Михайловичем (Василевским. – Прим. авт.) отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение. – А какое «иное решение»? – вдруг, подняв голову, спросил И.В. Сталин. Я никогда не думал, что у И.В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу. – Вот что, – продолжал он, – поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда».

«Иным решением» была смена стратегии: от прорыва к гарнизону осажденной крепости она менялась на безжалостный разгром осаждающей крепость вражеской армии. Идея буквально витала в воздухе. Командующий Сталинградским фронтом А.И. Еременко писал Сталину: «Я уже в течение месяца обдумывал этот вопрос и рассчитывал, что наилучшим направлением удара с Донского фронта является направление с фронта Клетская-Сиротинская на Калач». Это означало наступление в излучине Дона, где в июле начиналась битва за Сталинград. В Ставке Верховного Главнокомандования и Генеральном штабе приняли общую идею Еременко, взлом обороны румын у Клетской и бросок на Калач, но дали ей новое содержание – удар должна была наносить танковая армия, которой навстречу из пустынных степей к югу от Сталинграда наносили удар механизированные корпуса.

Советское командование к ноябрю подготовило план действий, который противник ожидал меньше всего – «наступление с далеко идущими целями». Операция получила кодовое наименование «Уран». Ее должны были осуществлять три фронта. Юго-Западный фронт (без 1-й гвардейской армии против итальянцев на Дону) к началу операции насчитывал 190 тысяч человек, Донской фронт – так же 190 тысяч, Сталинградский фронт – 260 тысяч. Противостояли трем советским фронтам 3-я румынская армия численностью 170 тысяч человек, 4-я румынская армия – 75 тысяч и 6-я немецкая армия – 330 тысяч. Численный перевес войск Красной Армии, таким образом, был не таким уж значительным. Успех «Урана» в основном зависел от мастерства бойцов и командиров в проведении операции, однако неприятности начались еще до первых залпов артиллерийской подготовки. В ночь на 19 ноября 1942 года, назначенный день наступления, поднялась метель, видимость резко упала. За несколько дней до этого Сталин подчеркивал: «если авиаподготовка операции неудовлетворительная, то операция кончится провалом». Теперь из-за метели приходилось вообще отказываться от поддержки авиации, но отменять и откладывать операцию «Уран» было уже поздно. Механизированные корпуса переправились через Волгу. В открытой степи им негде было спрятаться. Если ждать погоды, то противник в любой момент мог вскрыть подготовку крупного наступления. В 7 часов 30 минут утра загремела артиллерийская подготовка, завершившаяся залпом «катюш», которая велась через метель и утренний туман почти вслепую. По счастью, румыны имели гораздо меньший опыт борьбы с танками, чем немцы. Поэтому их оборона буквально рассыпалась уже под первыми ударами танковой армии. Спасти румын от разгрома могла немецкая 22-я танковая дивизия, но ее контрудар не состоялся. Дивизия длительное время была в резерве, и «панцеры», неделями стоявшие без движения, были выведены из строя неожиданными «союзниками» Красной Армии – мышами, которые перегрызли их электропроводку.

Советские бойцы ведут огонь из окон разрушенного здания в районе завода «Красный Октябрь». 1942 г.

В штабе командующего 62-й армией генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова (второй слева). Слева от него – с карандашом в руках начальник штаба армии генерал-майор Н.И. Крылов. За столом сидит член Военного совета армии генерал-лейтенант К.А. Гуров. Справа – командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор А.И. Родимцев. В жизни Родимцев и Чуйков друг друга на дух не выносили, но на постановочном фото выглядят дружелюбными

Контрнаступление Красной Армии под Сталинградом. 19-30 ноября 1942 г.

На сутки позднее началось наступление к югу от Сталинграда, к операции «Уран» присоединился Сталинградский фронт А.И. Еременко. Погода все еще была плохой. Вопреки предупреждениям Ставки Верховного Главнокомандования авиационной подготовки снова не было. Однако под могучими ударами танков оборона румынской 4-й армии рухнула едва ли не быстрее, чем у ее «сестры» на Дону. Тысячи бойцов двух советских фронтов на танках, броневиках и автомашинах шли навстречу друг другу с севера и с юга. Но их еще разделяло значительное расстояние, а фланги все больше и больше растягивались. Усугублялась ситуация метелью, все еще отсутствующей' авиационной поддержкой, в том числе авиаразведкой. Корпуса наступали почти вслепую, не было даже проводников: попадавшиеся по пути селения были давно разрушены войной или просто оставлены жителями. В любой момент из снежных зарядов и тумана могли появиться немецкие резервы.

В мировой истории войн нередки случаи, когда успех больших сражений зависит от мужества и профессионализма горстки бойцов. Так, к мосту через Дон у Калача в сумерках 22 ноября 1942 года двигался маленький отряд из двух рот мотострелков, пяти танков и одной бронемашины. Командиром отряда был подполковник Г.Н. Филиппов. Немецкая охрана моста не могла поверить, что в таком глубоком тылу могут появиться танки противника. Идущие с зажженными фарами машины были поначалу приняты за своих – учебное подразделение на нескольких трофейных русских Т-34. Малочисленность отряда Филиппова в данном случае играла в его пользу. Когда охрана моста опомнилась, было уже поздно. Ни взорвать переправу, ни остановить идущие к нему «Тридцатьчетверки» немцы не успели. С захватом моста у Калача наступающие советские части обеспечили себе быстрое накопление сил на восточном берегу Дона для энергичного броска навстречу танкам А.И. Еременко. На четвертый день операции «Уран» части механизированного корпуса Сталинградского фронта соединились с танковой армией Юго-Западного фронта в районе Калача и Советского. Кольцо окружения вокруг 6-й армии Фридриха Паулюса замкнулось. Однако сам факт окружения не означал немедленного уничтожения или капитуляции немецких войск. Паники в стане врага не возникло. Начальник штаба 6-й армии даже хорохорился и обещал, что его подчиненные смогут «удерживать свои позиции еще до Пасхи».

Атака бойцов Красной Армии на захваченный немецкими войсками разрушенный дом в Сталинграде. 1942 г.

Советские автоматчики в бою в районе Сталинграда. Октябрь 1942 г.

После окружения армии Паулюса успешный опыт построения «воздушных мостов» в начале 1942 года под Москвой привел немецкое командование к переоценке собственных возможностей. 22 ноября начальник Генерального штаба Люфтваффе генерал-полковник Ганс Ешонек на совещании в Берлине заявил фюреру, что «воздушный мост» сможет поставлять 6-й армии 350 тонн продовольствия, боеприпасов и топлива в день. В реальности ежедневно в «котел» доставлялось не более 100 тонн грузов. Причиной тому стало активное противодействие советской авиации и зенитной артиллерии. В немецких донесениях отмечалось: «19 ноября запрещено использование «Юнкерсов-52» в дневных условиях из-за противодействия советских истребителей». Активность ВВС Красной Армии также исключала использование немцами транспортных планеров, традиционно применявшихся для снабжения войск по воздуху.

В поисках «иного решения». Генерал армии Г.К. Жуков под Сталинградом. Сентябрь 1942 года

Подбитые под Сталинградом средние танки Т-34. Машина справа относится к новейшей для осени 1942 г. серии с башней-«гайкой», а слева – постепенно сходившей со сцены версии Т-34 с башней-«пирожком»

Провал «Зимней грозы»

На следующий день после окружения Паулюс получил радиограмму от Гитлера, в которой фюрер заверял, что 6-я «армия может быть уверена, что я сделаю все, чтобы обеспечить ее всем необходимым и своевременно снять с нее блокаду». Окруженным предписывалось удерживать Сталинград. В штабе 6-й армии состоялось совещание командиров корпусов, большинство из которых высказалось за прорыв из «котла». Но Паулюс стоял на своем: необходимо повиноваться приказам, а значит, занять круговую оборону и ждать прорыва кольца окружения ударом извне. Адъютант Паулюса полковник Вильгельм Адам вспоминал о поведении своего патрона в те дни: «Сутулясь, он шагал взад и вперед по комнате. Чаще обычного нервно подергивалось его лицо».

Вызволить 6-ю армию Паулюса из мышеловки было поручено одному из лучших оперативных умов Вермахта – генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну. Для пробивания коридора к Паулюсу были выделены резервы, в том числе только что прибывшая из Франции свежая танковая дивизия. Также немцами были привычно ослаблены войска на Кавказе.

Советский пулеметный расчет с пулеметом ДП-27 на огневой позиции среди руин Сталинграда. Ноябрь 1942 г.

Командир 14-й мотострелковой бригады 26-го танкового корпуса 5-й танковой армии подполковник Г.Н. Филиппов (1902-1978). В декабре 1942 года вверенная ему бригада станет 1-й гвардейской мотострелковой бригадой, которой Филиппов командовал до сентября 44-го года. В феврале 43-го ему будет присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»

Подбитый средний танк PzKpfw III 60-й моторизованной дивизии. Сентябрь 1942 г.

Операция получила кодовое наименование «Зимняя гроза» («Wintergewitter»). Накопление сил для нее шло почти три недели. Первый раунд фон Манштейну удалось выиграть. Удар был нанесен не по кратчайшему расстоянию с запада, а с юго-запада, вдоль железной дороги Котельниково-Сталинград. Внешний фронт окружения был прорван, и на пути к Паулюсу оставались лишь разбросанные по степи отдельные части Красной Армии. Два дня спустя Верховный Главнокомандующий приказал генерал-полковнику А.М. Василевскому: «Все хозяйство Яковлева, в первую очередь мех-части, форсированным маршем двинуть на юг и расположить в тылу частей, действующих против котельниковской группы противника». «Яковлев» был псевдонимом генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского, командующего присланной из резерва Ставки Верховного главнокомандования 2-й гвардейской армией. Однако выполнение приказа Сталина происходило медленнее, чем хотелось. Донесения армии рисуют апокалипсическую картину: «Обозы отстали. Автотранспорт не работает за отсутствием горючего. Связь с выгрузившими частями отсутствует».

Отразить удар фон Манштейна могли только механизированные корпуса, блестяще решившие задачу прорыва из приволжских степей к Калачу с юга. Теперь столь же стремительно они вышли навстречу немецкому танковому клину и встали в оборону. Если бы немцы сокрушили их за сутки-двое, то история сражения за Сталинград могла бы стать для немцев менее печальной. Но советские мех-корпуса стояли насмерть. Командир прибывшей из Франции 6-й танковой дивизии генерал-полковник Эрхард Раус вспоминал: «Вражеские позиции оказались настолько хорошо замаскированы в желто-коричневой степной траве, которая по цвету совпадала с одеждой красноармейцев, что обнаружить такую лисью нору можно было, лишь провалившись в нее. Несколько несчастных немецких солдат были убиты прежде, чем сообразили, откуда по ним стреляют». В итоге механизированным корпусам удалось сдержать наступление Вермахта до подхода основных сил 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Малиновского.

«Индустриальная война». Красноармейцы у разрушенной до основания заводской трубы в Сталинграде. 1942 г. В руках у пехотинцев пистолеты-пулеметы ППШ – наиболее удобное оружие в условиях городских боев

Гауптман ставит боевую задачу командирам отделений немецкой 305-й пехотной дивизии в районе сталинградского завода «Баррикады». Ноябрь 1942 г. На груди гауптмана сломанный знак «За участие в общих штурмовых атаках» («Allgemeine Sturmabzeichen»). Один из немцев (первый слева) вооружен трофейным советским пистолетом-пулеметом ППШ-41

Офицер и унтер-офицер Вермахта, вооруженные пистолетами-пулеметами МР-40, ведут уличный бой. Сталинград, 1942 г.

Брошенные советские средние танки Т-34 в цеху Сталинградского тракторного завода. 1942 г. Перед нами не только танки, произведенные на этом заводе, но и «тридцатьчетверка» с «гайкой», произведенная на Урале, которая попала в Сталинград, скорее всего, в составе 2-го танкового корпуса

Последний гвоздь в крышку гроба армии Паулюса вбил ее же собственный штаб. Когда операция «Зимняя гроза» встретила сопротивление частей под командованием Малиновского, начальник штаба группы армий «Дон» генерал-майор Фридрих Шульц безуспешно попытался уговорить окруженных пробиваться навстречу: «Наступление должно начаться чем раньше, тем лучше. Нельзя ждать». Из «котла» ответили уклончиво: «Мы доложим, когда сможем начать наступление». Паулюсу уже не хватало решимости идти на прорыв, он все больше впадал в апатию. Вскоре войска Манштейна были не только остановлены, но и оттеснены на запад. Последняя надежда немецкой 6-й армии на спасение растаяла как дым. Это прекрасно осознавал Паулюс, который на Рождество радировал фон Манштейну просьбу продолжать наступление, если только «оперативная обстановка не требует пожертвовать армией». Впервые прозвучало слово «пожертвовать». Действительно, немедленная капитуляция означала, что советские войска с периметра окружения обрушатся на группу армий «Дон». Однако солдатам и младшим офицерам лгали, что «ожидается прибытие двух вновь сформированных немецких танковых армий, перебрасываемых из Бель-гии и Германии». Всего в конце декабря 1942 года на довольствии в 6-й армии состояло 250 тысяч человек. В это число входило 13 тысяч румын, 19 тысяч 300 добровольных помощников из советских военнопленных – «хиви» – и 6 тысяч раненых.

Развитие контрнаступления советских войск под Сталинградом. Декабрь 1942 г.

Последние бои в холодных развалинах Сталинграда. Осень 1942 года

Бронекатер – труженик Волжской военной флотилии. 1942 год. В сражающемся Сталинграде бронекатера были способны снабжать даже самые мелкие плацдармы