Текст книги "Романс для вора"

Глава 10
МИКРОФОН И ПИСТОЛЕТ

– … Тогда папаша и говорит: ну что, дочка, помогли тебе твои ляхи?

Все засмеялись, а Боровик, поморщившись, сказал:

– Не нужно меня смешить. Мне же больно смеяться!

– Ладно, – Роман махнул рукой, – тогда давайте поговорим о грустном. Повеселились, и хватит.

– Давай, – Арбуз взял бутылку и налил всем вина.

Трое друзей сидели за большим круглым столом в квартире Арбуза и вспоминали счастливые школьные годы. Потом разговор перешел на женщин, затем посыпались анекдоты, которых Роман знал превеликое множество, и наконец настало время поговорить о серьезных вещах.

Роман сделал несколько глотков и сказал:

– А если о грустном… Тогда получается очень странная картина. Странная, неприятная и таинственная. И я не могу больше быть пассивным и делать вид, что все эти события случайны, что они пройдут сами собой, как плохая погода. Или что кто-то сделает все за меня.

– Ну-ну, – хмыкнул Арбуз.

– Ничего не «ну-ну»! Вот давайте восстановим хронологию событий.

– Давайте, – кивнул Боровик.

– Я начну с самого начала, и это будет действительно интересно. Ты, Боровичок, наверное думаешь, что все началось с того, что ограбили студию. Так вот нет! Все началось с того, что я закончил работу над альбомом. Потом была встреча в кабаке со спонсорами проекта «Чистое небо над зоной». Это, значит, концерт в «Крестах» и потом выпуск двух дисков в одной коробке – DVD с этим концертом и новый альбом «Крестный сын». И вот тогда-то мой дорогой ребе Шапиро начал окучивать меня на тему того, чтобы я поехал в турне по зонам и тюрьмам России. На целый год, представляте!

– А что, хорошая мысль, – одобрительно кивнул Арбуз, – вполне достойная в коммерческом смысле.

– Это, может быть, для тебя как для профессионального преступника тюрьма – дом родной, а я как-нибудь обойдусь без таких сомнительных удовольствий. Год за колючкой – да я ни за какие деньги не соглашусь на такое! Ладно… Потом крадут винчестер, а Шапиро продолжает надоедать мне с этими гастролями. Потом винчестер мне подбрасывают, и тут же – статейка в газетке. Блин! А потом приходит Арбуз и говорит: ты, мол, провинился, поэтому давай спасай какого-то там урку из тюрьмы.

Арбуз остро взглянул на Романа, и тот сказал:

– А ты, Мишка, на меня глазами не сверкай! Я еще не все сказал. Вот когда скажу все, тогда увидишь, о чем идет речь.

Он глотнул вина и продолжил:

– Ну, спас я его. А Шапиро все пристает – поехали по тюрьмам, денег срубим. Я продолжаю отказываться. Тогда они убивают Боровика…

Боровик засмеялся и сказал:

– Ну, если я уже на небе и вы – те самые ангелы, значит, я здорово просчитался.

– А кто тебе сказал, что ты попал в рай? – усмехнулся Арбуз.

– Ну, не в рай, какая разница… Между прочим, некие высокопоставленные люди поручили мне найти того, кто устроил побег, и я нашел его. Тебя, значит. А потом я соврал им, и, похоже, они мне не поверили.

– Вот поэтому они и убили Боровика, – настойчиво продолжал Роман, – и положили рядом меня в бессознательном состоянии. С пушкой в руке. А сдал меня этим людям опять же – кто? Да тот самый Шапиро.

– Шапиро? – удивился Боровик.

– Да, Шапиро, – кивнул Роман. – Я, пока в ментах сидел, очухался и все вспомнил. Он привел ко мне каких-то людей, и они увезли меня в багажнике. Я хоть и без сознания был, но все же не совсем. А дальше вы все знаете. И получается из этого… Ну скажи, Саня, что получается?

– А я раненый, – отперся Боровик, – у меня голова плохо работает.

– Ты, между прочим, не в голову раненый. Ну да ладно… И получается из этого то, что за всем этим балаганом стоят какие-то очень настойчивые люди, и что им нужно, мы пока не знаем.

– Может быть, конкуренция? – неуверенно предположил Боровик.

– Да какая там конкуренция, – пренебрежительно отмахнулся Роман. – Я, знаешь ли, вне всякой конкуренции.

Он повернулся к Арбузу и сказал:

– Между прочим, тебя не затруднит объяснить поподробнее, что это за человек, который уехал из «Крестов» в моей колонке?

Арбуз помялся, закурил и ответил:

– Я не буду распинаться, скажу коротко. Этот человек – единственный, кто знает всю цепочку сделки по продаже на Запад украденных в Государственном институте генетики сверхсекретных технологий из области клонирования и исследований генома. Главное – украденные разработки были сделаны по заказу Главного штаба. Так что это все – военная тайна.

Боровик усмехнулся и сказал:

– Так ты, Михрюндий, значит, государственными секретами торгуешь…

Арбуз поморщился:

– Да какое там! Больно надо.

– А кто его упрятал в «Кресты»? – требовательно спросил Боровик.

– Похоже, что те же люди из мэрии.

Роман поднял брови и протянул:

– Во-от оно как… И там люди из мэрии, и тут люди из мэрии. Интересное дело получается! Это значит, ребята, мы все сыграли как марионетки. Ну что же… Тогда настала пора обрывать нити. А для этого нужно просто убить всех, кто имел к этому отношение, иначе конца этой бодяге не будет. Иначе они сами нас всех угробят.

Боровик взглянул на Романа и заметил:

– Слушай, артист, убийствами заниматься – это тебе не песенки про мокруху петь. Ты хоть понимаешь, куда лезешь?

– А вот и посмотрим, – ответил Роман.

Он почувствовал, что им начинает овладевать то самое ослиное упрямство, которое иногда приводило к победам, но чаще – к проблемам. Однако Роман ничего не мог с этим поделать, поэтому, набычившись, упрямо повторил:

– Вот и посмотрим, чего я стою.

Арбуз вздохнул, налил себе вина и сказал:

– Между прочим, вот мне сейчас звонили… Те самые пидоры из мэрии. У них моя дочка. И они говорят, что я должен встретиться с их человеком и сделать то, что он скажет. И я даже не знаю, что они потребуют на этот раз.

– Час от часу не легче, – Боровик помотал головой. – Чую я, ребята, что заварушка получается очень даже неприятная.

– А почему это, интересно, ты не удивляешься, что у меня есть дочка? – поинтересовался Арбуз.

За Боровика ответил Роман:

– Это я ему сказал.

– Гад ты все-таки, друг детства, – грустно сказал Арбуз. – Я-то думал, что ты умеешь язык за зубами держать…

– Может быть, и гад, – согласился Роман, – но уж всяко не такой, как те, кто забрал твою девочку. Поэтому еще раз говорю: надо с этими гнидами разобраться. Навсегда и окончательно, иначе не будет нам жизни.

– Всех не перевешаешь, – с сожалением вздохнул Боровик.

– Да, – кивнул Роман, – веревок не хватит. Но уж до Шапиро я добраться смогу. Сейчас нужно поехать к нему и вытрясти из его жирного тела его маленькую душу.

– Я-то сейчас не боец, – огорчился Боровик.

– И без тебя справимся, – ответил Роман, вставая. – Я и сам его раком поставлю.

– Ишь какой резкий, – усмехнулся Арбуз. – Прямо авторитет!

– Какой есть. – Роман налил себе вина и залпом выпил. – Поехали! Или ты тут останешься?

– Поехали, поехали, – кивнул Арбуз, – только в туалет схожу. А то мало ли – увижу Шапиро, испугаюсь и намочу штанишки.

* * *

Лева Шапиро сидел дома и пил жидкий чай.

По телевизору показывали «Свой среди чужих», и Шапиро, вздыхая, повторял вслед за персонажем:

– Это нужно одному. Это нужно одному…

И представлял, что потертая кожаная сумка, набитая золотом-брильянтами, стоит на стуле рядом с ним.

Зазвонил телефон, и Шапиро, с ненавистью посмотрев на изобретение мистера Бэлла, снял трубку.

– Я слушаю, – утомленно сказал он.

– Здорово, Лева!

Голос Романа был жизнерадостным, и Шапиро с облегчением подумал, что Меньшиков, слава богу, ничего не помнит.

– Привет, Ромка, – ответил Шапиро, придав своему голосу нужный оттенок дружелюбия и приветливости.

– Слушай, Лева, давай встретимся! Тут со мной такое произошло, но это потом. А сейчас есть разговор о важном и выгодном деле. Я за тобой заеду, и мы отправимся в ресторанчик, мне, честно говоря, не помешало бы опохмелиться. Там и поговорим.

– А что за дело-то?

– Там расскажу. Разговор не для телефона. Но дело действительно важное и выгодное.

– Что за тайны мадридского двора? – недовольно произнес Шапиро. – Ладно, давай подъезжай. Ты скоро будешь?

– Примерно через полчаса. Когда подъеду, звякну тебе снизу, и сразу выходи.

– Ладно, – ответил Шапиро и повесил трубку.

«Главное, – подумал он, – вести себя естественно, когда Меньшиков будет рассказывать, что с ним произошло. А там посмотрим, что у него за дело».

Когда Шапиро вышел в темный двор, он увидел стоявшую напротив подъезда меньшиковскую «вольво». Роман сидел за рулем и курил, выпуская дым в открытое окно машины.

– Здорово, кровопийца, – приветствовал он Шапиро.

– Здорово, кормилец, – язвительно ответил Шапиро и, обойдя машину, сел рядом с Романом. – Куда поедем?

– Куда надо, – раздался голос с заднего сиденья, и Шапиро почувствовал, что к его затылку прижалась холодная железка. – Сиди тихо. Иначе…

Железка прижалась сильнее, и Шапиро стало больно.

Роман повернул ключ зажигания, мотор тихо заурчал, и «вольво» мягко тронулась с места. Выехав со двора, машина несколько раз повернула то направо, то налево, потом оказалась на какой-то мрачной незнакомой улице без единого фонаря и наконец, раскачиваясь на ухабах, выехала на большой пустырь.

Выключив двигатель, Роман повернулся к Шапиро и сказал:

– Все, приехали.

Помолчав, он добавил:

– Ты приехал, понимаешь? Выходи.

Шапиро, подталкиваемый сидевшим сзади человеком, выбрался из машины и тут же получил от уже стоявшего напротив его двери Романа по зубам. Во рту появился соленый вкус, и Шапиро, закрывшись локтем, заныл:

– За что?

– За что? – удивился Роман. – А за то, что ты меня сдал. Ты думаешь, когда меня грузили в багажник, я ничего не соображал? Ошибаешься. Я действительно ничего не понимал сначала, а потом, уже в ментах, все-таки вспомнил. И прихожую вспомнил, и людей, которых ты привел. А дальше началось самое интересное. Но об этом я тебе пока что ничего рассказывать не буду.

– Ну что ты, в самом деле, – Шапиро нервно оглянулся на стоявшего у него за спиной Арбуза. – Ты же сказал, что важное и выгодное дело…

– Конечно, важное! – ответил Роман. – Тут кругом трупы один за другим валятся – разве это не важно? А то, что ты сейчас будешь жизнь свою выговаривать, – разве это не выгодно для тебя?

Роман стоял напротив Шапиро и смотрел прямо ему в глаза.

Наблюдавший за этой сценой Арбуз только удивлялся неожиданной перемене, произошедшей с его другом. Надо же, артист дает! И откуда только такая жесткость? И лицо какое-то незнакомое стало… Неприятное лицо, недоброе. Такой парниша и на самом деле убьет и глазом не моргнет!

– Ну давай, рассказывай, паскуда, – приказал Роман и, закурив, оперся задом на капот «вольво».

И опять Арбуз увидел перед собой не популярного певца, а жестокого, не останавливающегося ни перед чем человека, для которого чужая жизнь ничего не стоит.

– Давай, давай, – подбодрил Шапиро Роман, – тебя пока что никто не убивает.

– Что рассказывать-то?

– А все рассказывай. Для начала – почему это ты так настойчиво навязывал мне это турне по тюрьмам и зонам.

Шапиро насупился, и Роман сказал:

– Понятно, не хочешь говорить… Так я тебе помогу.

И он неожиданно ударил Шапиро в живот.

– Я в молодости в секцию карате ходил, а вот теперь пригодилось, – с удовлетворением сказал Роман и ударил скрючившегося от боли Шапиро по почкам. – А это тебе как – нравится?

Шапиро что-то промычал, и Роман, нагнувшись к нему, спросил:

– Что? Я не расслышал. Повтори.

Арбуз усмехнулся и убрал пистолет.

Похоже, наш Романчик не нуждается в поддержке.

Ишь, как прессует клиента, красота, да и только!

Шапиро с трудом выпрямился и простонал:

– Не бей меня, не надо…

– Да? – Роман картинно удивился. – А меня вот в ментах били. И менты били, и в камере подонки всякие… Менты решили там самодеятельную прессхату организовать, правда, исполнители гнилые оказались, но все равно неприятно. Так что тебе еще повезло, я один стараюсь, а меня сразу несколько человек окучивали. Хотя какие они люди… Ладно, хватит лирики. Говори, а то сейчас кровью умоешься!

Шапиро опасливо посмотрел на Романа и сказал:

– Если я тебе расскажу, они меня убьют.

– Понимаю, – кивнул Роман, – ты предпочитаешь принять смерть от товарища, которого ты предал. Так?

Он сунул руку за пазуху, а Арбуз фыркнул и отвернулся.

– Нет, – дрожащим голосом ответил Шапиро.

– Тогда давай, облегчи душу, как говорил товарищ Жеглов.

Шапиро вздохнул и неуверенно сказал:

– В общем… Есть такая организация, тайная… «Воля народа» называется.

– «Воля народа»? Это в смысле – воля еврейского народа? – насмешливо спросил Роман.

– Да какого там еврейского! – сморщился Шапиро. – Вашего, гойского! Вы же сами, хлебом не корми, организуете всякие конторы, чтобы своим же жизнь портить. Бей своих, чтобы чужие боялись, – это что, еврейская пословица?

– Понял. Дальше.

– Так вот, люди из этой вашей «Воли народа» вышли на меня и… И они хотят, чтобы ты поехал в это турне. Они очень настойчивы. Заплатили мне денег, чтобы я тебя уговорил. И еще намеки всякие угрожающие… Серьезные, между прочим, люди.

– А зачем же я им нужен? – Роман задумчиво нахмурился. – Обычный артист, ну, популярный…

– Я не знаю, – измученным голосом произнес Шапиро, – я ничего не знаю. Что знал – все сказал. И теперь они меня убьют.

– Да с чего ты взял, что убьют? Что за чушь?

– Ты бы их видел… Так вроде приличные бизнесмены, а приглядишься – НКВД пополам с гестапо.

– Это точно, – вмешался Арбуз, – правильное определение. Я бы сам лучше не сказал.

– Так… – Роман посмотрел в темноту, будто надеялся увидеть там ответ на все свои вопросы. – Значит, так… Тогда я сам у них спрошу. И они мне ответят.

Арбуз поднял бровь, но ничего не сказал.

– Ты, – Роман ткнул Шапиро пальцем в грудь, – ты валишь домой и сидишь тихо, как мышка. Если откроешь рот и расскажешь кому-нибудь о нашем разговоре – считай, что ты труп. Понял?

– Понял, – кивнул Шапиро. – Можно идти?

– Можно, – разрешил Роман.

Шапиро тут же повернулся к нему спиной и исчез в темноте.

Роман повернулся к Арбузу и спросил:

– Слушай-ка… Вернемся к нашим баранам. То есть – к тебе.

– Это кто это тут тебе баран? – возмутился Арбуз.

– Ладно, – засмеялся Роман, – кергуду, шутка.

– Шутник, блин, – проворчал Арбуз, доставая сигареты. – Ты когда руку за пазуху сунул, я и сам чуть было не поверил, что там у тебя пушка имеется.

– А откуда ты знаешь, что там ее нет? – ответил Роман.

Арбуз внимательно посмотрел на него, потом неторопливо прикурил и спросил:

– Так что ты там говорил насчет баранов?

– Да, – Роман снова посмотрел в темноту, – насчет баранов. Насчет тех двух баранов, которых в мусорке увезли. Ты что – такая важная фигура, чтобы на тебя покушение устраивать?

– Ну, – Арбуз пожал плечами, – фигура я, конечно, ничего, но дело не в этом. Просто я повесил на Стропилло миллион баксов отступного за его фокусы, и он решил, что дешевле будет меня убить.

– А кому он тебя заказал?

– Корявому. Есть такой авторитет гниловатый. Я с ним не дружу, а Стропилло, как видно, знал об этом.

Роман нахмурился, потом решительно хлопнул ладонью по капоту «вольво» и сказал:

– Тогда поехали к Корявому.

– Ты спятил! – воскликнул Арбуз. – Не надо так торопить события! Такие дела так не делаются.

– Я не знаю, как они делаются у вас, – Роман холодно взглянул на Арбуза, – а у меня они делаются так и только так. Не хочешь ехать – не надо. Тогда я один поеду. Только дай мне ствол.

– Вот еще! – Арбуз усмехнулся. – Ты, стало быть, поедешь дела делать, а я буду в кустах отсиживаться? Ну уж нет. Но имей в виду…

– Ничего я не буду иметь в виду, – оборвал его Роман. – Он заказал твое убийство, а ты говоришь, что дела так не делаются. Едешь со мной?

– Еду, – кивнул Арбуз.

– Тогда садись в машину, – и Роман, распахнув дверь, решительно уселся за руль.

– Ну и дела, – обескураженно пробормотал Арбуз, – чудеса какие-то происходят на белом свете… Был артист, песенки пел, а теперь – прямо криминальный герой какой-то! Да-а-а…

Глава 11
КАРАМБОЛЬ В ПОДВАЛЕ

Корявый сидел в своем кабинете, скрытом в недрах круглосуточной бильярдной «Карамболь», и старательно сворачивал в трубочку стодолларовую бумажку. Перед ним на толстом зеленоватом стекле, покрывавшем письменный стол, красовались две аккуратные дорожки колумбийского кокаина высочайшего качества, расчерченные, как и положено, кредитной карточкой «Виза».

Закончив сворачивать трубочку, Корявый, зажав ноздрю большим пальцем, энергично высморкался в угол, затем, зажав другую ноздрю, повторил процедуру и уже нагнулся над столом, чтобы вдохнуть белый порошок, который обещал озарить его мозг ослепительно ярким светом пронзительной истины, сделать его прозрачным, как морозный горный воздух, и, отразившись от внутренней стороны купола черепа, промчаться по всему телу радостной и свежей волной…

Но тут в соседнем помещении послышался какой-то непонятный шум, потом с грохотом упал стул, и дверь в кабинет Корявого распахнулась, ударившись о стену.

На пороге стояли Роман Меньшиков и Михаил Александрович Арбузов – вор в законе Арбуз, который давно уже должен был лежать, надежно приколоченный к асфальту контрольным выстрелом в голову.

Корявый выронил долларовую трубочку, и она, упав на стол, начала медленно разворачиваться.

Достав из-за пазухи внушительный позолоченный «Магнум», Арбуз шагнул к столу и сказал:

– Ну что, Корявый, не ждал? Вот оно как в жизнито бывает… Твои корявые киллеры гниют на помойке, а сейчас и ты сдохнешь.

Корявый покосился на кокаиновые дорожки, и Арбуз усмехнулся:

– Что, поломал я тебе кайф? Ну да это ничего… Ты скажи лучше, сколько тебе дал Стропилло за мою жизнь?

Сделав шаг назад, Арбуз сел на стул и быстро навинтил на ствол «Магнума» глушитель. А Корявый, еще раз зыркнув на кокаин, неохотно ответил:

– Двести.

Арбуз удивленно поднял брови:

– М-м-м! Неплохо! Даже очень неплохо. За такие деньги можно и мэра завалить. Видать, Стропилло решил не скупиться на этот раз. Но ты не выполнил работу, поэтому гони деньги обратно. Я сам передам их Стропилло.

Корявый нерешительно поерзал в кресле, и Арбуз повысил голос:

– Шевелись, сучий потрох!

Сжав зубы, Корявый повернулся вместе с креслом к сейфу и, открыв его, достал большой толстый конверт из плотной бумаги. Бросив его на стол, Корявый буркнул:

– Вот.

И снова покосился на кокаин.

– Да ты не косись, – усмехнулся Арбуз, – вспомни лучше какую-нибудь молитву.

Арбуз передернул затвор, и Корявый, уставившись на него, с удивлением произнес:

– Да ты что, серьезно, что ли?

– Серьезнее некуда, – ответил Арбуз. – Ты же ко мне своих уродов не понарошку послал, ведь так?

– Слышь, Арбуз, – забеспокоился Корявый, – но мы же с тобой оба урки, авторитеты, это же только бизнес, ничего личного!

– Ты не урка, ты – крыса! – сказал Арбуз и поднял пистолет.

– Стой, – глаза Корявого расширились, и он загородился руками, будто это могло отвести от него пулю. – Подожди!

– Ну, что еще? – поморщился Арбуз.

– А если я скажу тебе, кто твою бабу убил? Кто сбил ее машиной и уехал, – тогда не убьешь?

– Врешь, подонок, – глаза Арбуза сузились, – брешешь, падла, жизнь тянешь!

– Не вру, – заторопился Корявый, – гадом буду, не вру! Ну что, не будешь убивать меня, если скажу?

Арбуз помолчал, раздумывая, затем внимательно посмотрел на Корявого и неохотно ответил:

– Не буду.

– Отвечаешь?

– Отвечаю.

– Ладно, – Корявый облегченно вздохнул, – только это тебе не понравится.

– Ты не базарь попусту, – нахмурился Арбуз, – говори!

Корявый опасливо покосился на него и сказал:

– Твой друг Боровик.

– Что-о? – Арбуз встал со стула и, вплотную подойдя к столу, за которым сидел Корявый, нагнулся к нему. – Что ты сказал, паскуда?

– Ты слышал, что я сказал, – с вызовом ответил Корявый, глядя, однако, на пистолет, который по-прежнему был в руке Арбуза. – Твой друг Боровик.

– Откуда знаешь? – спросил Арбуз.

– Добрые люди видели, – сказал Корявый, – а кто именно – уж извини. А насчет Боровика… Так ты сам у него спроси, он врать не будет.

Арбуз долго и мрачно молчал, а потом сказал:

– Спрошу, не сомневайся. Но если соврал ты, умирать будешь медленно.

Роман, который на всем протяжении этого разговора стоял за спиной Арбуза, шагнул вперед и спросил:

– Ну что, поговорили?

– Поговорили, – ответил Арбуз, не оборачиваясь.

– Вот и хорошо, – миролюбиво сказал Роман. – А пушка у тебя классная! Можно посмотреть?

– Посмотреть? – Арбуз удивился. – Ну на – посмотри.

Арбуз протянул Роману пистолет.

– Осторожно, он снят с предохранителя.

– Ага, – сказал Роман и посмотрел на Корявого. – Слышь, ты, перхоть! Арбуз обещал не убивать тебя. А я не обещал.

Он поднял пистолет и, быстро направив ствол в середину лба Корявого, нажал на спуск. В комнате прозвучал глухой, но туго ударивший по ушам выстрел. Голова Корявого дернулась, и между бровей появилась маленькая дырочка, из которой стала толчками выплескиваться черная кровь.

Корявый обмяк и сполз под стол.

Арбуз с удивлением взглянул на Романа и, осторожно забрав у него «Магнум», сказал:

– Ну, ты, артист, даешь! Не ожидал…

Спрятав пистолет в подмышечную кобуру, Арбуз посмотрел на торчавшую из-под стола неподвижную ногу Корявого и, словно не веря тому, что видел, покачал головой:

– А ведь оно именно так и делается. Один обещал – другой не обещал… Да ты, Ромка, прямо как настоящий гангстер! И откуда только такие таланты берутся?

– Валим отсюда, – сказал Роман и повернулся к двери.

– Ну-ну, – усмехнулся Арбуз, – как скажешь.

Когда они отъехали от бильярдной, Роман закурил и задумчиво произнес:

– Один готов…

– Один готов, говоришь? – Арбуз захохотал. – Да ты что, всех гадов порешить задумал? А кишка не тонка?

Роман затянулся и, помолчав, ответил:

– Понимаешь, Мишка, какое дело… Я сочиняю песни про жестокость и справедливость. Про верность и смерть. А в жизни? Если я сам не такой, то все мои песни – фуфло. И я сейчас себя проверил. Оказывается – я не фуфло. И все они сдохнут, это я тебе точно говорю. Так что, если ты со мной – давай. А если нет – у меня хватит денег и на оружие, и на необходимый подкуп кого надо. Решай.

Арбуз ошеломленно повертел головой и ответил: – Ну ты, блин, даешь! Конечно, я с тобой. Вот только Боровик… Ладно, приедем домой – увидим.

* * *

Боровик, Роман и Арбуз сидели за столом и не смотрели друг на друга.

Наконец Боровик тяжело вздохнул и сказал:

– Я действительно никого не видел. Ты представляешь, в каком я был состоянии? Только что убили мою сестру, потом я убил их… Всех троих. Голыми руками… И я ничего не соображал. То есть вру, конечно, – соображал я очень быстро, но был, как бы это сказать… Сумасшедший, что ли… Да, я помню, как машина ударилась во что-то мягкое, но в это время я смотрел назад, туда, где лежала… Она. Я просчитывал варианты дальнейшего. Ну, менты, расследование, сам понимаешь. Это просто какой-то злой рок… Наверное, верховному распорядителю несчастий показалось мало, и он решил добавить к этим мертвецам еще и твою жену… Я не знаю, Мишка… Ну хочешь, убей меня! Я своей жизнью не дорожу.

– Больно надо… – мрачно ответил Арбуз. – Ты хочешь, чтобы я еще и тебя туда добавил? Вот уж уволь! Но как же так? Как же так…

Он уронил голову на руки и засопел.

Роман, посмотрев на него, взялся за бутылку и сказал:

– Давайте-ка водочки, ребята. А то вы совсем закисли. Я понимаю, открытия сегодня были тяжелые, но жить-то надо!

Разлив водку по стопкам, Роман посмотрел на Арбуза, потом на совершенно потерянного Боровика и повторил:

– Давайте выпьем. Мертвых не вернуть, а живые, невольно вовлеченные в узел бед и несчастий, должны жить дальше и думать о своей жизни, а не о чужой смерти. Иначе вся жизнь превратится в сплошные поминки. Давайте. Слышишь, Арбуз, я тебе говорю!

– Да слышу я, слышу, складно звонишь… – Арбуз поднял голову и шмыгнул носом. – Но как же оно…

Он взял стопку и залпом выпил водку.

Поморщившись, Арбуз взял из вазочки огурец и сказал:

– Давай, Санька, выпей. И постараемся, как сказал Ромка, думать о жизни.

Боровик страдальчески взглянул на Арбуза, послушно взял стопку и выпил.

А Роман встал и, посмотрев на своих угрюмых приятелей, только покачал головой:

– Ладно, вы тут водочки попейте, а я, пожалуй, пойду на боковую. Не возражаете?

– Вали, – Арбуз махнул рукой и повернулся к Боровику. – Ну что, товарищ борец с всемирным злом, поговорим о нашей с тобой развеселой жизни?

Боровик обрадовался, что разговор перешел на другую тему, и, закурив, ответил:

– А почему бы и не поговорить, товарищ вор в законе… Вот, например, каким ты видишь счастливое человечество лет этак через двести? Будут там воры в законе и прочая нечисть вроде твоих подручных или как?

Роман усмехнулся и вышел из комнаты.

* * *

«Город над вольной Невой…» – бормотал с утра пораньше репродуктор, каким-то чудом сохранившийся с советских времен на омываемом свинцовыми невскими волнами причале речного порта.

С экрана телевизора, подвешенного над унылыми фанерными седалищами зала ожиданий, приятно улыбался выбритый до синевы адвокат. Адвокат хорошо поставленным голосом убедительно доказывал, что в нашумевшем недавнем изнасиловании таджикским гастарбайтером подмосковной девчонки-малолетки виновата прежде всего распущенность нравов безнадежно спившейся российской глубинки.

Пора, мол, обществу осознать: без притока иммигрантов этому самому обществу каюк в самом что ни на есть прямом и простом, как репа, экономическом смысле. Что называется, коллапс. Поэтому самое время вспомнить золотые слова легендарного баснописца дедушки Крылова – «на зеркало неча пенять, коли рожа крива» – и радостно приветствовать приток рабочей силы с Кавказа и из Средней Азии, вместо того чтобы огрызаться на незнание чужаками местных обычаев и заморачиваться насчет заведомо бесперспективной утопии вроде программы создания рабочих мест для никчемных и поголовно спившихся русских мужиков.

Небритый и опухший после бессонной ночи Стропилло дико уставился на телевизор. Он только что сошел с опостылевшего экскурсионного корыта и с ужасом осознал, что вообще не представляет себе, как жить дальше. Уютный мирок, который он с муравьиной старательностью слепил по крохам в своей крысиной норке, в одночасье рассыпался в прах.

И никаких надежд.

Последняя надежда улетучилась аккурат пять минут назад вместе с пиликанием мобильника, который Стропилло всю ночь грел в руках и только что не молился на него, как дикарь с острова Пасхи на своего деревянного идола.

Арбуз жив, Меньшиков жив, с ними еще какой-то Боровик…

Стропилло вышел на проспект Обуховской Обороны. Мокрый после дождя асфальт тускло поблескивал под лучами неяркого утреннего солнца. Пошатываясь от бессонницы, Стропилло добрел до ближайшего ларька, купил бутылку пива. Сковырнув пробку об обитый жестью прилавок, он присел было на валяющийся неподалеку пустой ящик – и тут же вскочил, потому что в его невыспавшуюся голову, как пуля, влетела спасительная мысль.

Сергей Иванович!

Как же он раньше не подумал – вот она, та самая соломинка, которую господь посылает утопающему!

Срочно позвонить ему, соглашаться на все что угодно. Это не может не сработать, потому что страшный Сергей Иванович наверняка способен одним пальцем перекрыть всех этих бандитов и ментов, все эти долбаные улицы разбитых фонарей, блин…

Стропилло зашвырнул в кусты так и не початую бутылку пива и ухватился за мобильник.

– Ничего, – бормотал он, шаря по карманам в поисках визитки Сергея Ивановича, – сам не знаешь, когда и что пригодится… Есть!

Огромная гора упала с плеч. Вот он, прямоугольник из дорогой темно-коричневой атласной бумаги, да еще и с золотой каемкой, как блюдечко у Ильфа и Петрова.

Есть контакт!

Сергей Иванович к тому времени весь испереживался. Только он принялся за решение проблемы с этим самым, как его… Меньшиковым, порадовался тому, как твердо и по-мужски круто обломал Стропилло, – и на тебе, новые цветочки в палисаднике.

Невнятные и смертельно опасные заморочки с каким-то Черновым и вдогонку – самоедовский приказ разобраться со Стропиллой. Нельзя, мол, допускать, чтобы какой-то хмырь посмел ослушаться и не выполнить порученного ему авторитетной организацией задания.

Да еще и девчонка эта, дочка арбузовская…

И все на его, Петрова, единственную и неповторимую голову.

Впору призадуматься.

Поневоле поставишь себя на место этого самого Стропилло…

Поэтому внезапному звонку Стропилло Сергей Иванович обрадовался, словно Робинзон Крузо упавшему с неба ананасу.

Однако вида, конечно, не подал. – Ну что, мерзавец, – спросил он с тщательно отработанной холодностью в ответ на невнятные сопливопли не вполне еще пришедшего в себя Стропилло, – винчестер у тебя?

– Какой там винчестер, Сергей Иванович, вы же умный человек, мы же с вами все понимаем…

«И впрямь, понимаем», – подумал Сергей Иванович и поразился судьбе-злодейке, которая заставила его равняться с этим червяком.

Себя-то он таким, естественно, не считал.

Сергей Иванович, держа трубку у уха, вышел в коридор и с удовольствием посмотрел на свое отражение в панорамном зеркале, установленном старанием постылой жены на противоположной от входной двери стене.

Настоящий «таф гай», крепкий парень, куда там Брюсу Уиллису!

– Ну?

– Сергей Иванович, я готов, я пригожусь… Не знаю, кто за вами, но я могу быть еще полезен, забудьте про всю эту мелочь, я способен на большее…

Сергей Иванович ухмыльнулся, картинно вскинул указательный палец и упер его в зеркало.

Йес!

– Ладно. Не трясись, ты теперь под такой крышей, что и Борману не снилась. Я – слышишь, я – лично говорю.

Сергей Иванович прошелся по коридору, подумал немного и вдруг придумал. Пошел ты на хер, Самоедов, не буду я за тобой неизвестно чье говно разгребать.

– Ты, слушай сюда, – сказал он оцепеневшему в ожидании Стропилле, – пошел в свой офис. Сиди там без отлучки, тебе через час привезут девчонку, смотреть пуще глаза. Это твой шанс, сиди над ней, как клуша над яйцами. Справишься – не пропадешь, будешь подо мной лично.

Сергей Иванович довольно подмигнул своему отражению в панорамном зеркале. Вот так, хватит плясать под чужую дудку, пора и свою завести на старости лет.

Какая там старость! Все еще только начинается.

Стропилло облегченно вздохнул и бросился в кусты за опрометчиво выкинутой бутылкой пива.

А ну как не все еще вытекло?

* * *

– Вставай, Робин Гуд хренов, десятый час на дворе!

Роман открыл глаза и тут же опять зажмурился, ослепленный яркими солнечными лучами, ворвавшимися в комнату из-за отдернутых Арбузом занавесок.

Арбуз подошел к кровати и настойчиво потряс Романа за плечо.

– Вставай, говорю! Есть новости.

Роман рывком сел, протер глаза и широко зевнул.

– Что случилось?

– Пока еще ничего, но самое время чему-нибудь и произойти. Только что отзвонились ребята, которых я на всякий случай поставил приглядеть за стропилловской конторой на Обводном. Час назад туда приперся сам Стропилло.