Текст книги "Долгий путь к маленькой сердитой планете"

Розмари подумала о том, какой Сиссикс была на борту «Странника». Неизменно внимательная к окружающим, приветливая и заботливая. Но теперь Розмари видела все это по-другому. То, что по ее меркам было вниманием, для Сиссикс означало постоянное сдерживание. Для нее нормой поведения была вот эта смеющаяся, обнимающаяся куча-мала. Розмари попыталась представить с этой позиции свое поведение и поведение своих товарищей-людей. Чопорные, натянутые автоматы. Как Сиссикс могла мириться с этим изо дня в день? Розмари снова вспомнила те случаи, когда Сиссикс прикасалась к своим товарищам, вспомнила искреннюю радость у нее на лице, когда она тыкалась носом Эшби в щеку или обнимала разом Киззи и Дженкса. Девушка попыталась представить себе, каких усилий стоило Сиссикс не кататься вместе с ними по земле, как она делала сейчас со своими родственниками, сдерживать свою потребность насладиться более осязаемыми формами единения.

– Эшби, Розмари! – окликнула Сиссикс из глубины кучи-малы. – Идите сюда, будем знакомиться. – Высвободив руку, она стала поочередно указывать когтями на головы пожилых аандрисков (несомненно, у нее самой оперение было самым ярким). – Это Иссаш, Эфра, Рикссик, Ифрен, Кирикс, Шаас, Трикеш, Раасек и… и еще те, кого я не знаю. – Рассмеявшись, она перешла на рескиткиш, обращаясь к пожилой женщине, обнимавшей ее крепче всех. – Со времени моего последнего приезда у вас добавились новые лица.

Пожилая женщина – как казалось Розмари, Иссаш, хотя она понимала, что все равно не сможет запомнить все имена, – сказала:

– Парочку мы прихватили прошлой зимой на празднике у семьи Сарисет. – Она заговорщически нагнулась к Сиссикс. – Это потому, что всем известно, что я в здешних местах самая привлекательная старуха!

Остальные аандриски дружно рассмеялись. Один потрогал Иссаш перья. Та изобразила надменность.

Рассмеявшись, Сиссикс потерлась носом о щеку Иссаш.

– Я так по тебе соскучилась! – сказала она.

Один из стариков выбрался из кучи. Взгляд его оставался острым, но перья с возрастом уже обвисли, а чешуя стала тусклой. У Розмари сложилось впечатление, что он очень старый.

– Я бы предложил вам присоединиться к нам, – с улыбкой сказал он, – но я понимаю, что у вас это не принято. – Старик пожал Эшби руку. – Эшби, как поживаешь? Рад снова тебя видеть!

Откашлявшись, Эшби ответил как смог:

– Рад тебя видеть, Ифрен. Спасибо за… за то, что ты есть… за гостеприимство.

Снова улыбнувшись, Ифрен прикоснулся к руке Эшби.

– Ты очень хорошо говоришь на рескиткише, – сказал он.

– Не очень, – скромно поправил Эшби. – Я говорю меньше, чем… чем знаю. Чем я знаю слышать. – Он перешел на клипп: – Нет, подожди…

– Ты понимаешь больше, чем можешь сказать, – рассмеялся Ифрен. – Вот видишь? Я прекрасно тебя понимаю. – Потрепав Эшби по руке, он повернулся к Розмари. – А вы говорите на рескиткише? – спросил он, пожимая ей руку.

Розмари виновато покачала головой.

– Но вы понимаете? – указал на переводчик Ифрен.

Розмари собралась было кивнуть, но затем вспомнила жест согнутыми пальцами, выражающий согласие, который показала ей у ручья Сиссикс.

Ифрен был в восторге.

– Вижу, ты быстро учишься. А я как Эшби – я понимаю клипп, но не чувствую себя достаточно уверенно, чтобы на нем говорить. Так что, пока у тебя надета эта коробочка, мы можем говорить на том языке, который нам удобен, и прекрасно понимать друг друга. – Он положил одну руку на плечо Розмари, а другую – на плечо Эшби. – Я рад видеть здесь людей. Когда я был не намного старше Сиссикс, я служил на аэлуонском грузовом корабле. Точнее, им командовал аэлуонец. Команда была из представителей разных видов, как и у вас. У нас даже была одна лару, хотите верьте, хотите нет. Чертовски умный вид, эти лару, никогда не встречал никого, кто играл бы в тиккит так, как она. Но… так, о чем я говорил?

– Я не знаю, – еще раз решил проверить свой рескиткиш Эшби. – О людях?

– О да-да. Я никогда не забуду тот день, когда мы узнали, что людей приняли в ГС в качестве полноправных членов. Мы тогда находились на рынке Муриат – вам приходилось там бывать?

– Иногда, – подтвердил Эшби.

– Там остался бар под названием [слово на ханто: «Заполненный буфет»]?

– Не знаю.

– О, надеюсь, что он существует и по сей день. Лучшее сахарное печенье во всем ГС, вне всякого сомнения. Я больше не встречал кулинара, который умел бы делать его таким терпким. Но я отвлекся. Итак, людей приняли в ГС. Я находился в хранилище водорослей – нет-нет, это был магазин техники, точно, магазин техники. Там работал один человек. Его работа заключалась в том, чтобы очищать бывшие в употреблении детали, предназначенные для перепродажи. Работа нудная и изнурительная. Не самая подходящая для представителей вида, обладающего нежными руками. По одежде этого человека чувствовалось, что платят ему мало. Хозяин отсутствовал, и он помогал мне найти… в общем, то, что было мне нужно. На верстаке стоял маленький проектор, передававший выпуск новостей, и вдруг вот это: люди в ГС. Мужчина затих. А затем сделал то, что я до того случая никогда не видел: он заплакал. Так вот, я тогда еще не знал, что людям свойственно плакать, поэтому я несколько испугался. Вы можете себе представить, как страшно видеть, когда у кого-то вытекают глаза? Ха! А этот бедняга – он пытался объяснить мне, что такое плач, переживая все эти чувства. Я никогда не забуду, что он мне сказал. Он сказал: «Это означает, что мы что-то значим. Мы что-то сто́им». А я сказал: «Конечно, вы что-то сто́ите. Все что-нибудь сто́ят». А он сказал: «Но теперь я знаю, что вся галактика думает так же». – Ифрен пожал людям плечи, переводя взгляд с одного на другого. – А теперь у вас есть свои собственные корабли, и вы бороздите открытый космос, как это делаем мы, аандриски. И вот вам предстоит лететь к Ядру! Должен признаться, я вам немного завидую. Как вам повезло! – Он улыбнулся. – Надеюсь, вы не сочтете мои слова снисходительными, но, вспоминая того мужчину и видя вас здесь, я думаю о том, какой большой путь проделал ваш вид. И это доставляет мне огромную радость. О! Чуть было не забыл! Вы не проголодались? Я знаю, что людям нужно есть гораздо больше, чем нам, поэтому мы с Рикссиком вчера допоздна готовили побольше еды для [существительное: точного аналога нет; стол, на котором на протяжении всего дня предлагается еда для всех желающих].

– Это любезно. Очень любезно, – сказал Эшби. – Я желаю… я надеюсь, что это было… нетрудно.

– Вовсе нет, – успокоил его Ифрен. – Все мы с нетерпением ждем возможности взглянуть своими глазами, сколько вы сможете съесть. – Усмехнувшись, он указал в сторону. – Думаю, и они тоже.

За штабелями пустых ящиков собралась кучка малышей, с нескрываемым любопытством наблюдающих за взрослыми. Они держались в отдалении, словно ожидая, когда их пригласят. Розмари догадалась, что так, наверное, и обстоит дело. Вероятно, дети знали, что не следует мешать взрослым общаться между собой. Это показалось девушке разумным для вида, в котором детям не требуется помощь в освоении основ выживания. У людей взрослые не задумываясь прервут разговор, заметив, что ребенку что-нибудь нужно, пусть просто внимание. Но здесь, похоже, малыши понимали, что на первом месте действия взрослых, и если они хотят принять в них участие, им для начала следует понять правила. Поэтому вместо того чтобы дергать взрослых за рукав, требуя обратить на себя внимание, дети наблюдали за взрослыми со стороны, стараясь разгадать их поведение. Они учились быть взрослыми.

Розмари заметила среди детей Тешрис, обнимающую малыша такого же роста, похожего на нее внешне. Предположительно, Эската, другого… Розмари остановилась, так и не сказав мысленно: «ребенка Сиссикс». Нет, это не ее дети. Потомство? Отпрыски? Все эти слова подразумевали то, что малыши принадлежат Сиссикс, чего на самом деле не было, по крайней мере по человеческим меркам. Быть может, достаточно было сказать, что Тешрис и Эската снесла в кладке одна и та же мать, которой была Сиссикс.

Розмари снова обратила внимание на счастливую кучу-малу, которая потихоньку начинала распадаться. Трое пожилых аандрисков – те, чьих имен Сиссикс не знала, – направились к дому. Другие оставались с Сиссикс, они продолжали ее трогать, однако их энергия угасала. Однако Иссаш по-прежнему обнимала Сиссикс так же крепко, как и вначале. Двое других родителей гнезда Сиссикс, судя по всему, возбужденные бурным проявлением чувств, покинули группу и устроились на скамейке неподалеку. Несомненно, у них началась настоящая любовная игра, и вдруг совершенно неожиданно досужее любопытство Розмари относительно того, что у взрослых самцов-аандрисков скрывалось в щели между ногами, получило ответ.

– Идем! – сказал Ишрен, увлекая Розмари и Эшби к дому. – Я позабочусь о вас. И знаете, здесь можно не носить одежду, если только вы этого не хотите. Я знаю, что у вас так принято, но мы хотим, чтобы вам было удобно.

– Спасибо, – ответила на клиппе Розмари. Девушка старалась как могла не смотреть на двух пожилых аандрисков на скамейке, пылко совокуплявшихся друг с другом. – Думаю, я пока что похожу одетой.

Время шло, и Розмари все больше проникалась жалостью к техникам, вынужденным мучиться в каком-то переполненном народом концертном зале, где можно угоститься лишь всяким мусором, зажаренным в масле, да невозможно дорогим кикком. Сама она провела день, лежа на полу на мягких подушках, неспешно потягивая вино на травах и наслаждаясь незнакомыми лакомствами с общего стола (старики-аандриски, имея лишь самые смутные представления о том, сколько едят люди, наготовили столько угощений, что этого хватило бы на десятерых). Девушка слушала, как семья гнезда Сиссикс рассказывает своей дочери о будничной жизни друзей и родственников. Для Розмари все было в диковинку, начиная от незнакомой еды и до прямо-таки одержимой страсти ко всем мелочам местных сплетен, до бесконечного проявления чувств, выплескиваемых на Сиссикс. Во многих отношениях Розмари чувствовала себя только что вылупившимся малышом-аандриском, который подсматривал за взрослыми в окно и бесшумно появлялся лишь для того, чтобы наполнить блюда закусками. Она также была удовлетворена тем, что наблюдала и училась.

Но к вечеру Розмари охватило беспокойство. Благодаря настойчивости Ишрена она объелась, а воздействие вина сменилось с «приятной расслабленности» на «легкую головную боль». Ноги у нее затекли от лежания, а в голове стоял туман от нескольких часов слушания разговоров на незнакомом языке. Вскоре после захода солнца девушка извинилась и вышла на улицу подышать свежим воздухом.

В небе над пустыней господствовал Фет, висящий так низко, что девушке казалось, будто она сможет поднять руку и дотянуться кончиками пальцев до его колец. Без зарева огней города ничто не мешало любоваться мерцающими красками неба – сиянием соседних спутников, матовой пурпурной вуалью галактического облака и звездами, звездами, звездами. Розмари жила там, в этом бескрайнем пространстве цвета. Каждый день она видела вблизи, совсем рядом планеты, кометы, звездные скопления. Однако с поверхности планеты все выглядело иначе. Быть может, смотреть на звезды полагалось только с земли.

Заглянув в дом, Розмари увидела Сиссикс в окружении оперенных голов. Она снова устремила взор на небо, на мгновение пожелав, чтобы на какое-то время исчезли все, кроме Сиссикс, и тотчас же устыдившись этого. Розмари представила себе, как Сиссикс выходит на улицу, протягивает ей еще один бокал вина, обнимает ее за плечо, учит названиям созвездий. Девушка понимала, что это глупая, эгоистичная мысль, но тем не менее какое-то время позволяла себе тешиться ею.

Вскоре в дверях появился Эшби с тепловым покрывалом.

– Я подумал, что ты замерзла.

– Да, есть немного, спасибо.

Взяв покрывало, Розмари накинула его на плечи, и тотчас же по всему ее телу подобно лучам солнца разлилось тепло.

– О… мм!

– Замечательная штука, правда?

– Почему у меня нет такого?

– Несколько лет назад я купил себе тепловое покрывало, – рассмеялся Эшби, – вскоре после того, как состроил такое же лицо, какое у тебя сейчас. Не сомневаюсь, до отъезда мы сможем что-нибудь найти.

– Да, пожалуйста.

– Старики не могли поверить, что тебе понадобится покрывало.

– Почему? Ах да, потому что я теплокровная, – рассмеялась Розмари. – Конечно.

– Все в порядке?

– О да, абсолютно. Просто мне захотелось подышать свежим воздухом.

– Да, понимаю, от этого нужно отдохнуть. Но ты хорошо провела время?

– Не просто хорошо, а замечательно! Я очень рада, что приехала сюда.

– Отлично. Обязательно скажи это Сиссикс, она будет счастлива.

Улыбнувшись, Розмари снова подумала о том, как в течение нескольких часов наблюдала за нежным вниманием и ласками, выплеснутыми на Сиссикс ее любящими родственниками. Какой холодной и скованной в сравнении с этим была жизнь на борту «Странника»! Определенно, Сиссикс заслуживала лучшей доли.

– В чем дело? – вопросительно склонил голову набок Эшби.

– Не знаю, смогу ли выразить это словами. Просто… – Розмари задумалась. – Как у нее это получается?

– Что?

– Обходиться без семьи пера?

– У Сиссикс есть семья пера.

Розмари недоуменно заморгала. Удаленное общение с родственниками? Учитывая то проявление чувств, свидетелем которого она только что стала, девушка просто не могла себе представить, как такое возможно.

– Она никогда ничего не рассказывала о своих родственниках.

– Когда у тебя будет свободная минутка, загляни в ее личное дело, – усмехнулся Эшби. – Как корабельный секретарь ты должна иметь к нему доступ.

Поздно вечером, уютно устроившись у себя в каюте, Розмари сделала именно это.

Личное дело № 7789-0045-268

Имя, данное ГС: Сиссикс Сешкефрет

Связь в экстренных случаях: Эшби Сантосо

Ближайший родственник: Иссаш Сешкефрет (имя, данное ГС)

Местное имя (если оно применимо): ошет-Сешкефер эск-Саскист ас-Эшреш Сиссикс искет-Вешкрисет

Розмари задумчиво жевала губу, изучая слова на экране скриба. С Сешкефрет все было ясно. Саскист – это мать Сиссикс, отложившая яйцо, а Эшреш, судя по всему, имя ее отца. Однако имя Вешкрисет было девушке незнакомо.

Она вышла в официальную семейную базу данных аандрисков. Где-то далеко неустанно трудилась группа архивариусов, единственная задача которых заключалась в том, чтобы отслеживать семейные перипетии аандрисков и соответственно заносить все изменения в базу данных. Розмари ощутила физическую усталость от одной только мысли об этом.

Текст на экране скриба заморгал, автоматически переводясь на клипп.

«Пожалуйста, введите фамилию».

– Вешкрисет, – сказала Розмари, надеясь на то, что переводчик поймет ее плохое произношение.

Появился текст. Розмари изумленно подняла брови. Семья пера Вешкрисет состояла всего из одного члена. Сиссикс.

Розмари откинулась в свое гнездышко из одеял. Сиссикс в своей семье пера одна? Это какое-то недоразумение. Сиссикс – ходячее воплощение общительности, и аандриски смотрят на одиноких неодобрительно. Объявить себя единственным членом семьи пера – это вызов, сигнал о том, что ты не желаешь иметь ничего общего с другими аандрисками. Розмари вспомнила, как Сиссикс отнеслась к старухе на Порт-Кориоле, как бросила все дела, только чтобы всего на несколько минут составить общество совершенно незнакомому существу. «Когда ты одинок и тебя никто не трогает… нет кары хуже этого». Нет, тут явно что-то было не так.

Розмари уставилась в иллюминатор. Ее осенила новая мысль. База данных составлена аандрисками, и, по словам Сиссикс, главное ее практическое предназначение – предотвратить кровосмешение. Если это действительно так, будут ли включены в список представители других видов?

– Скриб, перевод, – запросила девушка.

– Уточните языки, – сказал скриб.

– С рескиткиша на клипп.

– Перевод с рескиткиша на клипториган. Пожалуйста, произнесите слово или фразу, которые вы хотите перевести. Если вы не можете их произнести вслух…

– Вешкрискет.

Короткая пауза.

– Полного совпадения нет. Не желаете провести грамматический разбор слова, чтобы определить возможные значения?

– Да.

– Сффикс «ет» указывает на имя собственное. Обыкновенно этот способ используется для обозначения семей аандрисков. Не желаете поискать в семейной базе данных аандрисков…

– Нет, – остановила Розмари. Она задумалась. – Отними суффикс от исходного слова и повтори поиск.

Еще одна пауза.

– «Вешкриск». Существительное. Человек, находящийся в пути. Путешественник. Скиталец.

Странник.

Положив подбородок на кулак, Сиссикс смотрела в иллюминатор своей каюты на уменьшающийся вдали Хашкат. Где-то там ее родственники гнезда смеялись, совокуплялись, ссорились, готовили, чистились, кормили малышей. Чешуя Сиссикс все еще сияла после чистящего средства домашнего приготовления, которое ей преподнесла Кирикс. Оладьи с снэпфрутами размером с ладонь, которые ей дала с собой в дорогу Иссаш, все еще оставались внутри чуть теплыми. Сиссикс не хотела покидать Хашкат. Она любила «Странник» и любила тех, кто находился на его борту (по большей части), но она вспоминала о том, как тяжело находиться вдали от других аандрисков, всякий раз, когда возвращалась домой. И ей не просто недоставало запаха пустынных трав или возможности поговорить на родном рескиткише. Все дело было в том, что на родине ее понимали. Как бы дороги ни были ей члены экипажа «Странника», необходимость постоянно объяснять культурные различия, сдерживать дружеское замечание, которое может оскорбить чужеземный слух, не давать волю своим рукам, когда так хочется прикоснуться к кому-нибудь, – все это выматывало. И хотя визит домой становился желанным лекарством от тоски по дому, беда была в том, что Сиссикс всегда, неизменно забывала, что после отлета с Хашката какое-то время ей будет еще тяжелее. Она будто вонзила в себя нож, впервые покинув дом, – не в какой-нибудь жизненно важный орган, а, например, просто в бедро или в руку. Чем дольше она оставалась вдали от дома, тем больше затягивалась рана, и в какой-то момент она даже забывала о ее существовании. Но возвращение домой обязательно срывало с нежных тканей затянувшуюся корку.

И все-таки, возможно, так было и лучше. Если она перестанет думать о своей семье гнезда, разлука больше не будет доставлять боли, однако не могло быть и речи о том, чтобы оборвать эти узы. К тому же, оставаясь на Хашкате, она бы ни за что не встретила друзей, которые теперь были у нее повсюду. Быть может, ноющая тоска по дому была справедливой ценой за возможность познакомиться с таким большим числом хороших людей.

Кто-то постучал в дверь каюты.

– Войдите! – окликнула Сиссикс.

Вот и еще одна строчка в долгом перечне чужеземных раздражителей: предположение о том, что дверь заперта. Как хорошо было пожить без этого целый день!

В каюту вошла Розмари с бутылкой вина и двумя чашками. От нее пахло как-то необычно. Девушка недавно приняла душ, но было еще что-то, едва уловимое, но что Сиссикс никак не могла понять. Она уже замечала это прежде, хотя и не так явно. Почему-то у нее в памяти возник бар. Быть может, все дело просто в вине. Распознавать запахи в замкнутом пространстве космического корабля всегда значительно труднее после пребывания на свежем воздухе планеты, пусть и очень кратковременном. Это различие можно было сравнить с поисками нужной вещи на столе и копанием в большой переполненной коробке.

– Надеюсь, я не помешала, – сказала Розмари.

Личная жизнь. И этот пункт также есть в списке.

– Нет, нет, я рада обществу. И я с удовольствием с тобой выпью, поскольку, похоже, именно это ты хочешь предложить.

Сиссикс взглянула на себя, затем на свои скомканные брюки на полу. Стыд. Скромность. К черту! Розмари совсем недавно видела ее и ее семью гнезда совершенно голыми. Она даже не обиделась на малыша, схватившего ее за грудь. Сиссикс решила, что девушка больше не стесняется вида неприкрытых половых органов.

Розмари разлила вино. Подруги уселись на пол и заговорили ни о чем. И только когда они допивали по второй чашке, Розмари сказала:

– Можно задать вопрос личного характера?

– Я никогда не пойму, почему вы, люди, это спрашиваете, – рассмеялась Сиссикс.

Розмари смущенно провела пальцем по краю чашки. У Сиссикс мелькнула мысль, что ей, пожалуй, следовало бы воздержаться от замечания насчет вопросов личного характера, но честное слово, люди тратят столько времени на условности!

Девушка кашлянула.

– Я обнаружила, что мы – то есть экипаж «Странника» – твоя семья пера.

Разве она не говорила Розмари об этом? Возможно. Подобная тема всплывает в разговорах нечасто.

– Это тебе сказал Эшби?

– Нет, но он намекнул. До остального я дошла сама. – Розмари отпила глоток вина. – Я знаю, что в отношении семей пера действует множество сложных правил, и не стану притворяться, что хоть сколько-нибудь в них разбираюсь, но я недоумевала, как ты… как ты относишься к членам экипажа, которых выбирала не сама. Я имею в виду тех, кто на корабле только из-за их работы.

– Ты имеешь в виду Корбина? Да, это сложный вопрос. Но и в наших семьях пера постоянно приходится иметь дело с тем, кого терпеть не можешь. Ты просто признаешь то, что этот человек нужен какому-то другому члену твоей семьи, и держишься от него подальше. То же самое и с Эшби и Корбином. Корбин нужен Эшби. И для меня не имеет значения, что он нужен ему в деловом, а не в родственном качестве. Эшби – моя семья, и тут не может быть ни тени сомнения. Следовательно, и Корбин также попадает в мою семью. – Сиссикс усмехнулась, поднося чашку ко рту. – Хотя я определенно не имела бы ничего против, если бы он нашел себе новую семью где-нибудь в другом месте.

– Разумно, – кивнула Розмари. – Хотя на самом деле я говорила не про Корбина.

– Вот как?

Розмари умолкла. Сиссикс уже давно наблюдала за человеческими лицами и поняла, что девушка или подыскивает подходящие слова, или собирается с духом их произнести. Она мысленно порадовалась тому, сколько же времени помогает сберечь язык жестов. Наконец Розмари заговорила:

– Я говорила про себя.

Раздражение, которое нарастало в душе Сиссикс ко всему человеческому виду, к которому принадлежала Розмари, мгновенно улетучилось. Улыбнувшись, она взяла девушку за руку.

– Если бы выбор был за мной, я бы все равно не раздумывая приняла тебя. Ты уже должна была бы понять, что я рада иметь тебя в своей семье.

Розмари признательно пожала ей когти. Она улыбнулась, но тут было что-то еще – возможно, страх? Отняв руку, Розмари разлила остатки вина.

– Увидев тебя в обществе твоих родственников – я имею в виду семью гнезда, – ну, я подумала, что здесь у тебя недостаточно общения. Наверное, мы делаем твою жизнь невыносимой.

– Разлука с другими аандрисками может быть тяжелой. И я бы солгала, если бы сказала, что у меня сейчас не щемит сердце. Но я здесь по своему выбору. Я люблю наш корабль. Люблю наш экипаж. У меня прекрасная жизнь. И я бы ни на что ее не променяла.

Розмари посмотрела на нее сквозь опущенные черные ресницы. Теперь в ее глазах присутствовало что-то новое, что-то сильное и первобытное.

– Но никто к тебе не прикасается.

Осознав, что происходит, Сиссикс едва не поперхнулась вином. Она столько времени прожила рядом с людьми, и все же до сих пор оставались вещи, которые она понимала только уже после того, как они свершились! Подробности разом нахлынули на Сиссикс. Выражение в глазах Розмари. Вино. Застенчивые паузы, переходящие в негромкую откровенность. И одежда – о звезды, Розмари переоделась после возвращения на корабль. Люди видят в различной одежде какой-то смысл, но все это было настолько сложно, что Сиссикс даже не пыталась вникнуть. Сейчас на Розмари были свободные брюки из мягкой ткани и бледно-желтый топ на перекрещенных бретельках – наряд неофициальный, рассудила Сиссикс, но праздничный, такой, какой подруги Киззи надели бы на вечеринку знойным летним вечером. Верхний вырез опускался значительно ниже той линии, где у Розмари обыкновенно находился воротник, открывая изгибы грудей. И волосы. Розмари… что-то с ними сделала. Сиссикс не могла сказать, что именно, однако определенно было предпринято какое-то усилие. И теперь, когда у обоняния Сиссикс было время разобраться во всех тонкостях исходящих от Розмари ароматов, она поняла, что этот новый запах не имеет никакого отношения к вину, мылу или чистой одежде. Внешние источники тут были ни при чем. Это были гормоны.

Сиссикс видела человеческие видео. Была свидетелем того, как прихорашивалась Киззи, собираясь в портовый бар. Видела, как Эшби смотрелся во все зеркальные поверхности перед встречей с Пеи, рассеянно теребя волосы или подстригая поросль у себя на лице. Розмари пришла к ней в каюту в нарядной одежде, с вином и ласковыми словами, сделав что-то со своими волосами. У людей это было затейливым способом попросить то, что аандриск попросил бы легким движением пальцев.

– Сиссикс, у меня нет перьев, которые я могла бы подарить тебе, – продолжала Розмари. – Мне очень хотелось бы, чтобы они у меня были. Когда я только ступила на борт этого корабля, ты оказала мне радушный прием. И с тех пор та доброта, которую ты демонстрируешь – по отношению не только ко мне, но ко всем, – для меня это так важно, что я даже не могу выразить словами. Ты стараешься изо всех сил сделать так, чтобы всем на борту «Странника» было уютно, проявляешь по отношению к нам чувства так, как этого ждем мы. Я вовсе не хочу сказать, что знаю аандрисков так же хорошо, как ты знаешь людей, и все-таки кое-что я понимаю. Я понимаю, что мы твоя семья, и для тебя не иметь возможности прикасаться к нам – это отсутствие чего-то жизненно необходимого. По-моему, это доставляет тебе боль, которую ты прячешь глубоко в себе. Я видела выражение твоего лица, когда ты находилась в объятиях своих родственников. Пусть ты любишь «Странник», но жизнь на корабле для тебя неполная. – Девушка сжала губы. Они сделались влажными. – Не знаю, какой ты видишь меня, но… но я хочу, чтобы ты знала, что если ты захочешь чего-нибудь большего… я с радостью тебе это дам.

Сиссикс сложила ладонь горстью, перевернула ее и растопырила когти, сознавая, что Розмари все равно не поймет этот жест. Треша. Благодарное, робкое, уязвимое чувство, которым проникаешься к тому, кто увидел в тебе правду, понял что-то сокровенное, просто наблюдая за тобой со стороны, что-то такое, в чем ты нечасто признаешься самому себе. Если бы Розмари была аандриской, Сиссикс смахнула бы чашки на пол и начала совокупление прямо здесь и сейчас, однако в данный момент она осторожничала.

– Розмари, – тихо промолвила Сиссикс, беря девушку за руку.

Она оказалась такой теплой. Представители других видов всегда теплые, Сиссикс чувствовала это, просто стоя рядом с ними, однако сейчас это проявлялось особенно заметно. Порой она гадала, каково это прижаться к этому теплу… нет-нет, сейчас она об этом не думала. Пока что не думала. Ей нужно оставаться рассудительной. Ей нужно быть осторожной. В конце концов, люди относятся к совокуплению не так, как она. Кажется, после этого головной мозг у них переполняется химическими веществами в значительно большей степени, чем у других видов. Между аандрисками также через совокупление возникают узы, но люди – люди могут просто сходить от этого с ума. Как еще можно объяснить то обстоятельство, что разумный вид бесконечно увеличивал свою численность, из-за чего перенаселение привело к коллапсу? Этот народ подходил к совокуплению глупо.

– Я… я очень признательна, – наконец сказала Сиссикс.

Какое это жуткое, пустое слово для описания ее чувств! Треша. Вот правильное объяснение, однако в клиппе для этого нет аналога. Бесполезный язык! На лице у Розмари появилось разочарование, словно она ждала, что Сиссикс сбросит чашки на пол. Проклятие, ну почему это никак не рассматривается на курсах межвидовых отношений?

– Ты… – «Думай, Сиссикс, думай!» – Ты говоришь мне это, потому что тебе меня жалко, или… ты сама чего-то хочешь?

Тьфу! Клипп или слишком практичный, или чересчур эмоциональный. Никакой середины. Бесполезный, совершенно бесполезный язык!

Отпив глоток вина, Розмари уставилась в свою чашку.

– Ну, я действительно привязана к тебе. Ты замечательная личность и очень хороший друг. Не могу точно сказать, когда именно я начала испытывать к тебе нечто большее. Кстати, если ты ответишь «нет», тут не возникнет никаких проблем. Мне нравится просто дружить с тобой, и я буду счастлива, если этим все и ограничится. – Она отпила еще глоток. – Но, если честно, я, наверное, так ничего и не сказала бы, если бы не встретилась с твоей семьей гнезда. Даже если отбросить в сторону мои чувства, тебе необходимо нечто подобное, и не только тогда, когда ты оказываешься в обществе других аандрисков. – Розмари снова подняла глаза, искренние и честные. – Если не со мной, то с кем-то другим. Ты этого заслуживаешь.

«Просто скажи да, – умолял внутренний голос в голове у Сиссикс. – Скажи да, Сиссикс, она права…»

– Розмари… я хочу сказать да. Очень хочу.

Сиссикс вспомнила робкую девушку, впервые поднявшуюся на борт «Странника» меньше стандарта назад. Кто эта женщина с серьезным взглядом, женщина, так смело высказывающая свои мысли? Сиссикс собралась с духом.

– Но я не хочу сделать тебе больно. Полагаю, для нас совокупление – это нечто разное. Я польщена тем, что ты хочешь дать мне то, в чем я нуждаюсь, но я не знаю, смогу ли я дать то, что нужно тебе.

Розмари издала смешок, такой же, какой издает Дженкс, когда Киззи скажет какую-нибудь глупость.

– Сиссикс, я не предлагаю тебе жениться на мне. Я не влюбилась в тебя. Ты мне нравишься. Ты мне нравишься такая, какая ты есть, нравится, как твои перья ниспадают на изгиб головы. Я понимаю, что ты не ограничишься одним партнером. Понимаю, что у нас с тобой разные представления о семье и они никогда не сойдутся. Но тем не менее мне бы хотелось на какое-то время стать частью семьи в твоем представлении.

Любопытство. Вот это чувство Сиссикс понимала.

– Пожалуй, мне тоже хотелось бы этого, – сказала она. Предостерегающий голос у нее в голове затихал, однако сдаваться без боя он не собирался. – Но ты должна кое-что понять.

– Хорошо! – обрадовалась Розмари.

Глаза у нее зажглись надеждой. Сиссикс поймала себя на том, что тает. Наверное, это было бы просто замечательно.

– Члены семьи, как, не сомневаюсь, ты и сама заметила, связаны не только одним сексом. Да, мы постоянно обнимаемся и трогаем друг друга. Если совокупление – это слишком много, если оно… – Как правильно сказать «перегрузит твой глупый мозг млекопитающего»? – Если оно тебя смущает, если ты хочешь от меня больше, чем я могу тебе дать, я также ничего не буду иметь против, если мы ограничимся лишь близостью. Как это было с моей семьей, ты сама все видела. Даже этого будет достаточно.