Текст книги "Небесные девушки"

– Люк пригласил его.

– Зачем Люку приглашать его?

– Люку он пришелся по душе.

– Действительно?

– Да.

– Что заставило Люка так внезапно проникнуться к нему симпатией?

Она холодно сказала:

– Это не было внезапно. Люк видел его в драке с каким-то парнем. Люк видел, как он поднялся с пола и едва не убил того парня. Такого рода вещи много значат для Люка – ему нравятся по-настоящему смелые парни. Дьюер находится в «Шалеруа» с еще одной группой студенток-стюардесс. Мы как-то вечером забежали к нему. И Люк пригласил его на вечеринку. Это ответ на твой вопрос?

– Как случилось, что у Роя Дьюера оказалось место завтра на самолете?

– Люк пригласил его.

– : Почему?

– Я уже говорила тебе, что он понравился Люку.

– Ты хочешь сказать, что ты ничего не могла с этим поделать?

Она не ответила.

– Скажи мне, Джурди.

– Да, Я кое-что сделала для этого.

– Ты намекнула об этом Люку?

– Да, возможно.

– Ты посоветовала Рою Дьюеру позвонить мне сегодня вечером?

– Да, возможно.

– Хорошо, Джурди. В чем состоит идея?

– Ты действительно хочешь знать?

– Джурди, я просто дрожу от желания узнать.

– У меня нет возражений против того, чтобы рассказать тебе, Кэрол. – Она нагнулась и выключила электрический утюг. – Будет совсем плохо, если я прожгу дыру в моей куртке именно сегодня вечером, не так ли? – Она тщательно погасила сигарету, без какой-либо спешки, и встала за гладильной доской, глядя на меня.

Она сказала:

– Если честно, я фактически сама проявила инициативу, чтобы Дьюер был завтра на этом самолете. Я и Люк – мы оба – должны были провести быстрые переговоры, чтобы убедить его поехать на этот пикник, именно на четыре дня.

– Как интересно, – сказала я.

– Ты сука, Кэрол, это точно.

– Джурди…

– Дьюер был просто несчастным, когда сегодня вечером пришел на вечеринку. Я никогда еще никого не видела в таком унынии. И ты знаешь почему? Потому что он пришел к мысли, что ты можешь расстроиться, увидев его снова. Ты можешь расстроиться! Ха!

– Джурди…

Она смешалась:

– Ты спросила меня, не так ли? Так что заткнись и дай мне закончить. – Она начала закатывать левый рукав своёго халата. – У меня была долгая беседа с бедным парнем. Я говорила ему, чтобы он позвонил тебе, говорила ему, что ты здесь совсем одна, молча страдаешь. Я говорила ему, чтобы он пригласил тебя в отель. Я говорила ему, что ты все еще влюблена в него. Я сказала ему все это, и даже больше. Я сказала ему: «Подними трубку и позвони ей, и ты увидишь». Итак, он позвонил тебе. Как ты поступила с ним? – Она рассмеялась. – Ты вонзила в него нож, вот и все.

– Это неправда…

– Нет, правда, и ты знаешь. – Она плотно сжала губы. Когда он повесил трубку, он повернулся ко мне и сказал: «Все, я не полечу». Его лицо побелело, бедняга. Кэрол, до каких пор, по-твоему, ты можешь проделывать это с парнем?

– Джурди, это не твое дело.

Она не слушала меня.

– Я оставила его с Люком. Бог знает, сможет ли Люк уговорить лететь с нами завтра. Кэрол, что, черт возьми, тебе стоило отнестись к нему по-дружески? Просто сказать ему доброе слово? А?

– Я говорю тебе…

– Ты мне говоришь! – закричала она. – Что ты мне говоришь? Ты влюблена в него, не так ли? Можешь не отвечать. Я знаю. Я живу здесь с тобой. Я видела тебя с некоторыми из тех, с кем у тебя были свидания, и разве ты подпускаешь их ближе, чем на расстояние вытянутой руки! Ты любишь Дьюера и никого другого, но ты не можешь простить его за то, как он обошелся с Донной Стюарт, разве не в этом дело?

– О, ради Бога, потише.

– Послушай, детка, раз уж я начала говорить, то скажу все, что хочу. Иди в свою комнату, если не хочешь это слушать. – Она стояла, почесывая свои обнаженные руки, уставясь на меня. – Кэрол. Что с тобой?

– Это становится просто смешным.

– Ничего смешного. Я задала простой вопрос. Что с тобой? Ты думаешь, ты кто, черт возьми?

Я повернулась, чтобы уйти.

– Подожди минуту, – позвала она. – Я скажу тебе, кто ты. Ты просто баба, такая же, как другие бабы, и пришло время, когда ты встала перед этим фактом.

– Ты закончила? – спросила я.

– Нет, – сказала она. – Я только начала. – Она наклонилась через гладильную доску. – Возможно, т» не помнишь, но, когда мы впервые прибыли сюда, ты оказала мне любезность. Я сказала тогда тебе, что не останусь в долгу, Я ждала все это время, чтобы в ответ оказать любезность тебе; и я вообразила, что она заключается в том, чтобы взять тебя и Роя Дьюера вместе в эту поездку в Париж. Но ты отшвырнула это прямо в лицо. – Она свирепо смотрела на меня. – Теперь, детка, я намерена выложить перед тобой факты. Дьюер, он неплохой парень. Он имеет кулаки, а это кое-что в наше время. Он не дурен собой. Он занимает приличную должность в большой компании. Впереди у него будущее. Что еще желать женщине? Кэрол, ты знаешь, какова численность женщин Соединенных Штатов? Около восьмидесяти миллионов. Подумай об этом: восемьдесят миллионов баб, как ты и я, и все они ухватились за такой шанс, как Дьюер. И это не все, нет, сэр. У нас есть все эти реактивные самолеты, не так ли? Они делают доступным весь проклятый мир, не так ли? Детка! Шесть часов лётного времени, и Дьюер может делать свой выбор из триллионов баб, всех форм, цветов и размеров. Заруби это себе на носу, Кэрол. Если ты хочешь этого парня, тебе лучше бы слезть со своей высокой лошади и что-нибудь предпринять в его отношении, да побыстрее.

Я пошла в мою комнату.

Я не могла заснуть. Не оттого, что сказала Джурди. Она просто захлопнула свой большой рот, Но я любила Роя, один Бог знает как, я все еще любила его после всех этих месяцев, я все еще любила его, несмотря на его поступок с Донной, я все еще любила его, несмотря на его бесчеловечность и вопреки всему, что мой мозг мог бы еще нафантазировать. Он позвал меня из любви, и я ответила ему как сука (Джурди была права на счет этого, надо отдать ей должное), и я не могла простить себе. Около двух часов утра я прокралась в гостиную, включила свет и позвонила в «Шалеруа». Я сказала оператору:

– Доктора Дьюера, пожалуйста. Я полагаю, он в номере тысяча двести восемь.

– Одну минуту.

Через несколько минут оператор доложил:

– Доктор Дьюер не отвечает. Я очень сожалею. :

– Жаль. А он проживает в номере двенадцать ноль восемь?

– Да, все правильно, двенадцатый этаж, номер восемь.

Я забралась обратно в постель.

Мы прибыли без пяти восемь и встретились с Кейт Тейлор и Джен Хиндс в комнате стюардесс в восемь ноль-ноль. Кейт похвалила:

– Точно вовремя. Молодцы малыши. – Она критически нас осмотрела; я подозреваю, мисс Дюпре проинструктировала ее сделать так. – Кэрол, ты простудилась?

– О нет. Просто легкий утренний насморк.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– О'кей. Тогда вот что. Мы решили работать в этой поездке следующим образом. В полете туда, то есть в это утро, я буду стюардессой «А», а ты, Кэрол, будешь работать со мной в качестве «В». в кормовой части. Джен будет «С», а ты, Мэри Рут, будешь ее «Д». В обратном полете мы перетасуем весь порядок так, что каждый выступит в новой роли. Есть вопросы? Нет вопросов.

– О'кей. Тогда о службе питания. Я проконсультировалась с капитаном. Мы летим по одному из специальных межконтинентальных маршрутов. Он полагает, что наше летное время составит приблизительно семь часов. Мы не подаем завтрак – парни должны позавтракать в «Шалеруа». В одиннадцать мы разносим кофе и легкие закуски. Мы начинаем обслуживать обедом без четверти час. Три часа, снова легкие закуски. Это удобно разбивает наш рабочий день. Вопросы?

Нет вопросов. Боже, какая расторопность. Она повернулась к Джурди и ко мне.

– Теперь вот что. Вы, малыши, не летали на заказных рейсах до этого, не так ли?

Мы не летали.

– О'кей.-Она снова сделала паузу. – Мэри Рут, ты помолвлена с одним из этих парней, правда? Только не считай, что я что-нибудь говорю персонально, понимаете? Я только стараюсь донести до вас общую идею. – Она живо продолжала: – Это будет для вас обеих новым опытом. Эти парни скотоводы, что означает, что они очень трудная компания. Я не говорю, что они не джентльмены или что они не будут вести себя как джентльмены. Но они наняли этот самолет, и они намерены вести себя так, как если бы это был их самолет, и они намерены делать то, что им взбредет в голову на всем протяжении поездки. Наша обязанность – кормить, поить и снабжать их ледяными кубиками. И помогать им с чемоданом, если они ослабеют.

Она сделала паузу и усмехнулась Джен:

– Как у меня получается?

– Замечательно, милая. Ты даже поражаешь меня.

– Еще бы. – Она повернулась к нам снова. – Я не хочу говорить как мамаша, девушки, но позвольте мне сказать только вот что. Мэри Рут подтвердит. Парни будут уважать вас, если вы уважаете себя сами. Вы понимаете, о чем я говорю, нет нужды растолковывать вам. Их семьдесят. Многовато парней. Они отправляются кутить. Они усердно работали целый год, теперь они выехали повеселиться. Я не порицаю их. Но никаких забав на самолете. Они смогут развлечься, как захотят, когда прилетят в Париж. Это единственное время, когда вы ведете себя по-дружески, но получше позаботьтесь о том, чтобы не вести себя чересчур по-дружески. Я права, Джен?

– Безусловно, ты права, И я знаю это из тяжелого опыта.

– Где это было?

– Во время полета на Рио.

– Здорово, – сказала Кейт. – Как-нибудь расскажи мне об этом. – Она откашлялась. – Последнее. Мы намерены быть сегодня чрезвычайно официальными. На нас будут наши форменные жакеты, в течение всей поездки застегнутые на все пуговицы. Даже при работе в камбузе. – Она улыбнулась мне. – В чем дело, Кэрол? Я тебя напугала?

У меня глаза на лоб полезли.

– О, нет, – сказала я. – О, нет. Нисколько.

– Не будем обманывать себя, малыши. Семьдесят больших крутых парней на самолете в течение семи часов – ситуация будь здоров. Нам повезло в одном отношении – у нас действительно хороший капитан, Фрэнк Хоффер. Он не потерпит каких-либо сумасбродств. – Она посмотрела на нас, подняв брови. – Есть еще вопросы?

Больше вопросов не было.

– О'кей. Пошли.

Мы направились со своим скарбом в офис по контролю вылетов и вписали наши имена в порядке старшинства в полетный список экипажа: Кейт Тейлор, Джен Хиндс, Мэри Рут Джурдженс, Кэрол Томпсон. Казалось, присутствовала половина высшего руководства «Магна интернэшнл эйрлайнз»: окружной управляющий пассажирской службы, и, конечно, агент по перевозкам, и мистер Баркер из службы сбыта, и мистер Кейси из службы снабжения, и большой общительный мужчина из службы по связям с общественностью, и, для полного комплекта, фотограф. По-моему, только тогда, когда я увидела фотографа, до меня дошел тот факт, что это был реальный, именно реальный полет высшего класса. Семьдесят скотовладельцев! Мой Бог, если бы они все порылись в своих карманах, они, вероятно, смогли бы купить форт Нокс[13]13
  Хранилище государственной казны США.


[Закрыть], и у них еще хватило бы денег на обратную дорогу до дома.

А там в солнечном свете, прямо перед нами находился наш самолет: белый, блестящий, безукоризненно чистый, похожий на что-то новорожденное, гигантский гладкий царственный младенец, расположившийся на бетонированной площадке перед ангаром в окружении множества обслуги. Бензовозы закачивали горючее в крыльевые баки, грузовики с припасами поднимались на подъемниках у кухонного люка, наземный передвижной кондиционер деловито гудел, охлаждая кабину, грузовик с электроустановкой стоял у носа, поблизости суетились тележка с водой для камбуза и тележка туалетной службы, пассажирские трапы находились на местах, впереди и на корме. Деловое, беспокойное, суетливое, славное зрелище, и, как всегда, оно заставило мое сердце биться чаще.

Кейт оcтановилась поболтать с агентом по перевозкам и мистером Баркером и, получив от них пачку бланков, прикрепила к ее планшетке. Список пассажиров, я знала, был среди этих бланков. Дьюер. Пожалуйста, Кейт, значится ли официально некий доктор Рой Дьюер в списке пассажиров? Дьюер. Рой. Рой Дьюер.

У меня не хватило духа спросить.

Мы поднялись по кормовому трапу. Джен и Джурди остались сзади у кормового камбуза, а Кейт и я прошли вперед на наше место, находившееся на большом удалении. Эти самолеты становятся с каждым днем все длиннее и длиннее. Время от времени Кейт пристально рассматривала сиденье или какое-либо из располагавшихся над головой устройств – она ничего не могла с собой поделать, это было непроизвольно; но все было в порядке, все оборудование выглядело новым, казалось, что нигде не виднелось ни пылинки.

В мою задачу входило проверить загрузку камбуза, еду, напитки, серебряные столовые приборы, затем я должна была установить освещение для посадки и закрыть камбуз. Кейт проверила все это со мной и продолжила проверку аварийного снаряжения, запасы для туалета и салона и аптечку для обслуживания пассажиров. Затем она проверила систему звукоусиления и внутреннюю телефонную связь, в то время как Джен делала то же самое в хвостовой части.

– Все о'кей? – спросила Кейт.

– Все о'кей, – ответила Джен, – все превосходно.

– Как положение со льдом на твоем конце?

Джен успокоила ее:

– Будь здоров, у нас достаточно, чтобы потопить «Титаник».

– Напитки?

– Огромное количество.

– Отлично, Джен.

– Порядок, Кейт.

Скотоводы прибыли в воcемь тридцать. Я могла видеть их из иллюминатора возле трапа. Но я не видела Роя Дьюера.

Без двадцати девять мы былb готовы начать посадку, Кейт пошла к передней пассажирской двери, Джен к кормовой; Джурди и я ждали каждая в своем салоне; и мужчины вскарабкались на борт. Я видела прежде некоторых из них, когда Люк приводил их с собой на квартиру, но я никогда не видела их в таком количестве. Могучие мужчины с продубленными на свежем воздухе лицами, с неторопливыми движениями, они выглядели застенчивыми и говорили тихими голосами. Некоторые из них отличались более компактным телосложением от остальных, но они возмещали это самым непостижимым образом, они ухитрялись выглядеть даже более рослыми и сильными. Были мужчины, обутые в ботинки с высокими каблуками, и мужчины, обутые в открытые кожаные туфли. Некоторые из них были одеты в твидовые куртки и брюки в обтяжку, некоторые из них были одеты в консервативные деловые костюмы, как будто они прибыли из офиса на Уолл-стрит. Роя среди них не оказалось.

Их посадка прошла за десять минут. Экипаж также поднялся на борт; тягач был уже прицеплен, и мы практически готовы двигаться. Кейт пересчитала всех пассажиров, и я увидела, как она советуется с Джен, указывая карандашом на свой список пассажиров на планшетке. У нее были нахмурены брови, когда она вернулась, и я спросила:

– Что случилось?

– У нас не хватает шести.

– Шести!

– Они, вероятно, появятся. У нас еще есть время.

Я увидела, что Джурди машет мне рукой из своего отделения, и я поспешила туда. Она сказала жарким шепотом:

– У тебя там Люк поднимался?

– Нет. А у тебя Дьюер?

– Нет.

Мы уставились друг на друга.

Я сказала:

– У нас не хватает шести пассажиров.

– Да, я знаю. Задницы, они, вероятно, трахаются с какими-нибудь проститутками, вызванными по телефону.

– Джурди! Как ты можешь такое говорить!

– Ты не знаешь, что за вечеринка у них была прошлой ночью, Кэрол, Фактически она превратилась в оргию.

Превосходные, ободряющие слова. Я вернулась в мой камбуз с тяжелым сердцем и начала проверять все выключатели – они должны находиться в положении «выключено», прежде чем мы начнем двигаться; Кейт вблизи не было. Я полагала, что она советуется с капитаном.

Парой минут позже она вышла из кабины и тихо сказала:

– Я собираюсь переговорить с агентом по перевозкам об этих шести не явившихся. Тебе лучше бы выйти с демонстрацией кислородной маски, чтобы занять парней. Действуй по полной программе, включая систему ноль два. Спасательными жилетами и медикаментами я займусь позже.

– Хорошо.

Она пошла к пассажирскому трапу, чтобы найти агента по перевозкам, а я завела речь о кислороде. Я знала ее довольно хорошо после всех этих месяцев; и, как обычно, все вежливо слушали без действительного понимания сути. Как однажды сказал мой прежний друг Н. Б., это для работы, это, для птичек, это не для людей. Хотя в этот раз я даже не добралась до финиша. Двое скотоводов закричали:

– Вот здорово! Смотрите! – И внезапно, без всякого предупреждения, все эти громадные мужчины сбились в кучу, давя друг на друга, у бортовых иллюминаторов, крича, вопя и хохоча во все горло. Я подумала, мой Бог, что происходит; побежала к пассажирской двери и выглянула.

А это просто прибыли шесть отсутствовавших. На всех были ковбойские шляпы, включая моего возлюбленного доктора Роя Дьюера; все они выглядели так, будто провели ночь в канаве, включая мужчину моих грез, доктора Роя Дьюера; и, ведомые Люком, который нес огромный глиняный кувшин, вероятно полный яблочной водки, они завязали яростную перебранку с окружным управляющим пассажирской службы, мистером Кейси из интендантской службы, мистером Баркером из службы сбыта, и агентом по перевозкам, и мужчиной из службы по связям с общественностью, в то время как фотограф чуть ли не лез из кожи, стараясь сделать фотографии батальной сцены для последующих поколений. Причина сражений стояла там же, жалобно мыча, призывая свою мать, – бедный, жалкий, несмышленый теленок с гирляндой цветов гибикуса на шее, с надетой на него в качестве поводка толстой веревкой красного бархата, которая не могла появиться ниоткуда, кроме как из «Комнаты Короля-Солнца» в «Шалеруа». Очевидно, шайка лихачей в ковбойских шляпах хотела провести теленка на борт, чтобы они смогли прошествовать с ним через Париж, дабы показать невежественным туземцам, как выглядит настоящий американский теленок, в то время как компания «Магны» не разрешала никакому теленку, американскому или нет, ступать ногой или копытом, внутрь их прекрасного белоснежного «Боинга-707».

– Мы заплатили за этот чертов самолет, разве нет? – ревел Люк; и окружной управляющий пассажирской службы, явно решивший ответить силой на силу, ревел в ответ:

– Вы не платили за перевозку чертова скота!

– Мы перевезем все, что пожелаем! – ревел Люк; и, окружной управляющий пассажирской службы ревел ему в лицо:

– Никакого чертова скота вы не повезете. Помимо всего прочего, существует соответствующее запрещающее правитёльственное постановление.

Совершенно изумительная вещь! Я тоже это открыла. Нет ничего в нашем мире, что с большей эффективностью обуздает громадного, крепкого, в шесть футов и двести пятьдесят фунтов буйствующего американского мужчину, чем сообщение, что существует запрещающее правительственное постановление. Нам действительно следует ужасно гордиться тем, что наше правительство внушает такое уважение. Даже Люк был остановлен тотчас же, особенно когда окружной управляющий пассажирской службы продолжил цитирование положения по затронутому вопросу.

– Раздел десятый, параграф третий, – произнес он важно. – «Ни один пассажир, путешествующий на каком бы то ни было авиалайнере в Соединенных Штатах, или на их территориях, или владениях, объявленных таковыми постановлением Конгресса, не имеет права перевозить, или вынуждать перевозить, или сговариваться о тайной перевозке любой домашней птицы, домашнего скота, включая поросят, коз, овец, крупный рогатый скот или любых других животных, живых или мертвых, за исключением тех животных, каковые перечислены ниже в подразделе семь, под страхом штрафа до двадцати пяти тысяч долларов или тюремного заключения сроком на семь лет, или того и другого».

Золотые слова, чтобы произвести нужное впечатление. Меня бы не удивило, если бы он их придумал тут же – я имею в виду, что они звучали уж чересчур законно, чтобы быть словами закона; но они сразу утихомирили ковбоев, весь пар был у них выпущен. Мистер Кейси из интендантской службы добавил масла на беспокойные воды уверениями, что он позаботится о бедном маленьком теленке, как если бы это был его собственный (держу пари), и мужчина из службы по связям с общественностью сказал, что он позаботится о том, чтобы в следующий раз все было по-другому, и фотограф сделал снимок всей группы, включая бедного маленького теленка, и наконец, ведомая Кейт, шестерка прошла строем на борт и была воссоединена с их ревущими приятелями.

Мы уже опаздывали и должны были спешно отправляться. Кейт и я рассадили шестерку так быстро, как могли. Люк не захотел отдать тот глиняный кувшин, он не пожелал выпустить его из рук, даже чтобы пристегнуть свои привязные ремни. Я предположила правильно: напиток в кувшине был яблочной водкой.

– Попробуйте это! – сказал он Кейт. – Я сделал ее сам. Самая лучшая яблочная водка в мире. Попробуйте ее, маленькая леди.

Кейт сказала:

– Не сейчас, сэр. Нам предстоит еще много работы.

Четыре других скотовода были довольно спокойно управляемы. Но Рой Дьюер оказался серьезной проблемой. Боже, он представлял собой ужасную картину. Он был таким зрелищем, что у меня возникла мысль, что начальство «Магны» просто не знало всех его способностей, которые проявились в скандале с теленком, иначе ему бы никогда не разрешили подняться на борт самолета: его посадили бы под домашний арест за поведение, порочащее члена правления компании и джентльмена правления компании. Он потерял свои очки в роговой оправе. Он был небрит. Его лицо выглядело так, будто его долго коптили. Руки были черные. Одежда заляпана грязью. Где-то по ходу действия он раздобыл пару ковбойских ботинок с высокими каблуками, которые совершенно явно убивали его. Он являл собой воплощение мужской красоты и достоинства, особенно с этим оттенком кожи и ковбойской шляпой, которая просто оказалась на пару размеров больше, чем нужно, и сползала ему на глаза.

Он не мог (или не хотел) смотреть на меня. Я сказала:

– Могу я взять вашу шляпу, сэр?

– Шляпу? – Боже мой, он даже не знал, что она у него на голове. Он поднял руку, обнаружил ее и, не говоря ни слова, подал ее мне.

– Включен сигнал «пристегнуть ремни», сэр. Вы не будете возражать пристегнуть свои ремни, сэр?

Он кивнул.

– Как насчет вашего багажа, сэр? Он зарегистрирован?

Он кивнул, Я сказала:

– У нас будет возможность подать кофе вскоре после взлета, сэр. Я сообщу вам, когда он будет готов.

– Спасибо.

Мы направлялись к взлетной полосе. Я ходила по салону и проверяла все привязные ремни, в то время как Кейт делала объявления по системе звукоусиления. Затем я включила надпись о взлете, и Кейт и я прошли к передним местам для обслуживающего персонала, где мы сели рядом, пристегнули свои привязные ремни и ждали начала путешествия.

Она мрачно проговорила:

– Я беспокоюсь по поводу того большого костлявого чудака, который прихватил глиняный кувшин с яблочной водкой. Он может доставить нам массу неприятностей.

– Не беспокойся из-за него, Кейт.

– У него нехорошее выражение глаз, вот что мне не нравится.

– Он жених Мэри Рут Джурдженс. Если он станет буянить, мы попросим ее прийти и образумить его. Он ест из ее рук.

– Это жених Мэри Рут! – изумилась Кейт. – Вот оно как! Конечно, я теперь вспоминаю: Молли Дюпре упоминала об этом, но я не могла сложить два и два. – Она нагнулась, поправляя мне воротничок. – Все равно, присматривай за ним, Кэрол.

– Хорошо.

Она добавила:

– И за Роем Дьюером тоже. Обращай внимание на любые признаки цианоза на протяжении всей поездки.

Мы будем лететь на тридцати тысячах футов. Если они начнут синеть, дай им струю кислорода.

– Доктор уже немного зеленый.

– Я заметила. – Она покачала головой в изумлении. – Я знаю Роя с тех пор, как он поступил на авиалинии три года назад. Мы вместе бывали на вечеринках, у нас были свидания, мы подолгу беседовали обо всем этом летном деле, я никогда не знала никого, настолько преданного своей работе, Честно, если бы кто-нибудь сказал мне, что я доживу до того дня, когда увижу, как Рой Дьюер появляется на борту в таком виде, как сейчас, я бы только рассмеялась ему в лицо. – Она чуть помолчала, а потом продолжила в доверительном тоне: – Бедный старый Рой. Он большой чудак. Но это слишком плохо, у него в последнее время был тяжелый период.

– Да? – сказала я.

– Да. Проклятый глупец, он влюбился в одну из студенток-стюардесс, остановившихся в «Шалеруа». Просто маленькая сука. Ты знаешь такой тип. Она чертовски ловко водила его за нос, а потом бросила. По всем слухам, он до сих пор не оправился от этого.

– Вот так-так, – сказала я. – Разве это не ужасно?

– Очень жаль. Он такой отличный парень.

Я поинтересовалась:

– Кто была та девушка?

– О, какая-то тупая маленькая корова, я не знаю ее имена. По-моему, она из Массачусетса.

Рев двигателей усилился, и мы покатили вперед.

Мы подали кофе и легкие закуски в одиннадцать часов. Рой спал, безразличный к миру. Его привязной ремень был все еще пристегнут, как и должно было быть на спящем пассажире, и мы решили, что нет смысла его будить. Казалось, цвет его лица стал лучше. Кейт внимательно рассматривала его несколько раз и не видела признаков гипоксии. Он получал весь кислород, какой ему был нужен.

Люк все время проводил в переднем салоне для отдыха, играя в покер с четырьмя другими мужчинами. Цвет лица у него был хороший. Он выпил несколько чашек кофе и с жадностью поглотил все сандвичи, оказавшиеся в его поле зрения, что обнадеживало, однако он не желал отходить от глиняного кувшина с яблочной водкой, -он прицепился к нему, как будто тот был наполнен рубинами.

В целом мужчины были намного тише, чем я ожидала. Примерно половина из находившихся в нашем салоне умеренно выпивали в компаниях, а остальные спали. Джен сообщала то же самое из кормового салона – никаких эксцессов. Я увидела Джурди пару раз и сказала ей, что Люк в порядке, но она не прошла вперед, чтобы его навестить. Она выглядела довольно мрачной и к тому же казалась слегка испуганной.

Я сказала:

– Не беспокойся, Джурди. Мы хорошо за ним присмотрим.

Сам полет был как мечта. Под нами виднелись лишь облака и время от времени проглядывала грязно-синяя полоска – Атлантический океан; и я как-то не могла постичь, что мы все ближе и ближе к Европе и что через каких-нибудь несколько часов мы приземлимся на французской земле. Фрэнк Хоффер, капитан, прогулялся пару раз через салон, поболтал со всеми, кто бодрствовал. Он был мужчиной около сорока, невысокий и плотный, с чрезвычайно живыми темными глазами. Кейт часто летала с ним, и они хорошо знали друг друга. У нас произошло маленькое совещание в камбузе.

– Все выглядит довольно спокойно, – заметил капитан. – По-моему, парни приберегают свои силы, чтобы их хватило на весь срок в веселом Париже. Но если кто-нибудь из них начнет куролесить, сразу зовите меня, идет?

– Конечно, – сказала Кейт.

В час мы занялись ленчем. Я готовила подносы в камбузе; Кейт разносила пассажирам ленчи. Рой все еще спал, но Кейт решила разбудить его после того, как обслужила всех остальных пассажиров.

– Немного еды в желудок, вот что ему нужно – закричала она. Вернувшись в камбуз, она сказала с удовлетворением: – Он в порядке. Проснулся как младенец и набросился на филе-миньон так, как будто не ел целую неделю.

Мы особенно не спешили. Идея Кейт заключалась в том, чтобы удерживать пьянку на минимуме. Когда опустевшие подносы были собраны, Кейт подала десерт, а я разнесла кофе, и у нас все было в полном порядке, за исключением переднего холла для отдыха, где вовсю разгорелась игра в покер. Люк прикладывался к своему кувшину, у других оказалось с собой виски, и все они немного шумели. Люк ревел и булькал, как старая судовая сирена.

– Черт побери, хотела бы я что-нибудь придумать, как разбить эту компанию, -проговорила Кейт.

– Ты хочешь, чтобы я поговорила с Мэри Рут?

– Пока нет. Пусть это останется в резерве.

Мы продолжали обслуживать Роя Дьюера. Он по кончил со своим бифштексом и гарниром – печеным картофелем, стручками французского горошка и грибными шляпками, а также разделался с булочкой и маслом; мое сердце радовалось. Хотя он выказывал мало энтузиазма. Он сидел, повернувшись спиной, мрачно уставившись на облака двадцатью тысячами футов ниже.

Мы все вели себя чрезвычайно официально.

– Надеюсь, вам понравился ваш ленч, сэр, – сказала Кейт.

– Очень, очень понравился.

– А теперь, сэр, не хотели бы вы какой-либо десерт?

– Нет, спасибо.

– Вы уверены? Фрукты и сыр, может быть?

– Нет, спасибо.

Теперь была моя очередь:

– Кофе, сэр?

– Пожалуй.

Он на миг взглянул на меня. Потом обратился к Кейт:

– Это замечательно, не правда ли?

– Что, сэр? – спросила она с невинным видом.

– Прибытие на борт в таком виде.

– Сэр, вы в отпуске. Почему вам не принять участие в вечеринке перед отъездом?

Он хмыкнул.

– Сливки в ваш кофе, сэр? – спросила я.

– Нет, черный. Кейт, как я выгляжу?

Она рассмеялась:

– Не слишком плохо. Вы знаете, у нас есть электробритва, которой вы можете воспользоваться.

– Спасибо. Мисс Томпсон?

– Да, сэр?

Он нахмурился:

– Ничего. Извините. Неважно.

Я знала, что он хотел сказать мне, – не сами слова, но общую фразу; и конечно, он не мог говорить когда Кейт стояла рядом. Я не думаю, что он хотел извиниться за свое состояние. Он бы не снизошел до этого. Я думаю, он хотел узнать, чувствую ли я себя наконец удовлетворенной. Вот он передо мной в наполовину сползших штанах, и Яго не смог бы составить план более утонченной мести. Что я сейчас чувствовала? Если бы он узнал, он, должно быть удивился, ибо это было печалью, и любовью, и побуждением давать ему черный кофе еще и еще, чтобы он мог вернуться к своему прежнему состоянию. Для меня было непереносимо видеть его в таком виде – неопрятного, небритого, несчастного. Я не хотела мести, я не хотела быть свидетелем его унижения. Я хотела, чтобы он был тем, кто он есть, а не карикатурой на самого себя.

Женщины действительно являются ключом к вселенной. Я хочу сказать, что Эйнштейну следовало начать не с лучей света, изгибающихся, проходя рядом с планетой, а с имеющегося у женщин радара, который вовсе и не радар. Потому что буквально ничего не произошло между доктором Дьюером и мной, за исключением того, что я налила ему чашку черного кофе и он сказал потом ровно семь слов, из которых два были моим именем, мисс Томпсон; а Кейт Тейлор уловила это. Ее уши навострились, большие зеленые сигналы появились по всему экрану радара; и она бросилась по горячему следу. Это не сбивающая с толку метафора, это именно то, что Эйнштейну следовало бы исследовать. Потому что не успели мы обе вернуться в камбуз, унося остатки обеда, как она начала предаваться воспоминаниям о доме, как она страстно желает увидеть свою родню, как она скучает о своем старом отце, хобби которого было строить модели кораблей в бутылках, и так далее. Домом в ее случае был Род-Айленд, что не удивило меня: она была рослой, здоровой, с румяными щеками, привыкшей быть на открытом воздухе девушкой. И все это, само собой разумеется, привело к самому естественному вопросу на свете – и. уж никак не менее естественному, чем ветка на дереве.