Текст книги "Рулевой"

Когда глаза его привыкли немного к темноте, он разглядел на носовой палубе почернелый круг на месте, где некогда находилась башня "А". Это напомнило ему о Фурье, погибшей в огне, как и большая часть ее любимых орудий. В смерти своей она оказалась рядом с Мальдивой, плывя в просторах космоса к вечному миру – если он и существует где-то. От пульта Теады не осталось ничего, но его детали наверняка служат теперь на дюжине разных кораблей Имперского Флота, так что можно было считать, что он спасся – как и сам юный пилот. Конечно, ему предстояло еще долгое выздоровление до того, когда он снова сможет занять место за пультом. И все же он выжил – в основном благодаря быстрым и решительным действиям адмирала Пенды, в результате которых раненых перенесли из переполненного лазарета Флинна в великолепно оборудованный госпиталь на борту «Беньюэлля».

Он опустился в кресло, чтобы подождать бригадира разделочной команды, припоминая, как всего несколько метациклов назад ему пришлось использовать все свое мастерство, если не больше, сражаясь с этим пультом при посадке на буксире у двух мощных космических спасателей. Он тряхнул головой – все это казалось каким-то неправдоподобным: сначала ревущий, огненный хаос аварийной посадки на буксире, а теперь вот – мертвая тишина на мостике.

Он ждал и думал о том, что еще приготовила ему Леди Судьба. Одно ясно: «Свирепому» рулевой уже не понадобится. Его запрос в управление насчет офицерских вакансий пока не дал никаких результатов. Ему вежливо сообщили, что приказ на его счет готовится – и ни слова о том, когда и какой. Наверное, завтра на церемонии награждения что-нибудь да узнает, решил он, потом снова покачал головой. Почему-то с момента, когда он узнал, что принц Онрад решил провести награждение на родной их базе, а не на Авалоне, предстоящая церемония немного пугала его. Впрочем, в решении принца имелась и своя логика – Авалону к парадным церемониям не привыкать, а здесь, на окраинном форпосте империи, ей не грозит опасность затеряться в бесконечной череде празднеств. Он усмехнулся в темноте. Он вдруг понял, что ему в общем-то все равно. Достаточно и того, что впереди что-то новое. В настоящий момент он был рад уже возможности побыть немного одному – немыслимая роскошь для боевого пилота.

Вот было бы здорово, подумал он, если бы Марго… Он нахмурился и заставил себя выкинуть из головы любые мысли о ней. Учитывая ее постоянную должность в Авалоне, он не сомневался, что она окончательно вычеркнула его из своей жизни. И он принял это философски. В конце концов, не может не существовать пропасти между будущей королевой большого созвездия и лейтенантом-рулевым, всего семь лет как покинувшим карескрийские рудники. Он кивнул, убеждая сам себя, – за последние несколько месяцев ему частенько приходилось делать так. Неодолимая пропасть.

Взгляд его привлекли огни фар глайдера – машина свернула с шоссе и, замедлив ход, влетела в ворота верфи, затормозив у бассейна «Свирепого». На глазах Брима из нее вышел единственный пассажир, поднявшийся по трапу. В свете ближайшей лампы Карлссона обнаружилось, что это не кто иной, как Боспор П.Голсуорси собственной персоной. Голсуорси? Его ведь произвели в лейтенант-коммандеры с переводом на важный пост в Адмиралтействе, на Авалон. И вряд ли он сюда надолго: ведь ему улетать на «Робур Энтерпрайз» меньше чем через два метацикла.

Тем не менее шаги его загрохотали по ведущему на мостик трапу, вслед за чем объявился и сам старший рулевой.

– Я так и думал, что найду тебя здесь, Брим, – заявил он, усмехнувшись. – Сентиментальные лопухи вроде тебя вечно влюбляются в эти чертовы корабли, на которых летают.

– Боюсь, что таким уж я уродился, коммандер, – добродушно ответил Брим, вставая. Голсуорси почти улыбнулся:

– Думаю, что с тобой все в порядке, Брим. Да и я не без греха. Ты уж не очень верь моему брюзжанию.

– Ясно, сэр, – пробормотал Брим, отчаянно борясь с улыбкой. Слышать подобное признание из уст Голсуорси казалось делом совершенно невероятным.

Тот пожал плечами.

– Я приперся сюда вовсе не затем, чтобы сыпать комплиментами, умник, – буркнул он, возвращаясь к обычному тону. – Похоже, я просто обречен быть мальчиком на побегушках у Коллингсвуд до той минуты, пока не сяду на этот чертов транспорт до Авалона. – Он негромко засмеялся и посмотрел Бриму прямо в глаза. – Ладно, ради капитана я не против и постараться. – Он нахмурился. – Будь я проклят, если знаю почему. Брим сохранял, как он надеялся, невозмутимое выражение лица. У него были довольно крепкие подозрения на счет того, почему.

– Так или иначе, Регула занята сегодня весь день важными делами – касающимися, кстати, и тебя, шпаненок, – вот она и послала меня найти тебя и рассказать, чего она добилась, прежде, чем это дойдет до тебя в виде официального сюрприза. – Нет, Голсуорси действительно улыбнулся, говоря это! – Не думаю, чтобы ты особенно возражал.

К этому моменту любопытство Брима перешло, можно сказать, в другое измерение. Он кивнул и приготовился ждать. Как человек, относительно неплохо знавший Голсуорси, он понимал, что торопить его бесполезно.

– Завтра, – продолжал тот наконец, – ты получишь назначение на новый корабль. К.. И. Ф. «Непокорный». Новенький, с иголочки легкий крейсер, проходит сейчас дооснастку на Бестиянской верфи в Элеандоре. – Он помолчал немного, хмурясь. – Та же верфь, с которой спускали старину «Свирепого», – произнес он со звуком, подозрительно напоминающим всхлип. – Ладно, ну его, это корыто ржавое. Вечно имело дурную склонность сваливаться налево на малых скоростях.

Брим беззвучно рассмеялся. Возможно, не один он так любил этот звездолет.

– "Непокорный" – первый из новой серии очень легких и скоростных крейсеров, – продолжал Голсуорси. – Это действительно кое-что!

Почти в полтора раза длиннее «Свирепого», экипаж втрое больше – и та же максимальная скорость. Чертовски серьезный корабль. Построен по той же схеме, что и крейсер, только меньше. Предполагается использовать такие для сопровождения конвоев. Эскадра будет состоять из трех крейсеров и четырех-пяти эсминцев. Маневренностью почти не уступает тем НФ-110 облачников, с которыми ты общался, зато вооружен девятью стопятидесятидвухмиллиираловыми и черт знает какой мелочью. И главный ход, от которого у Урсиса глаза на лоб вылезут.

– А что Ник, сэр? – невольно перебил его Брим. – Он тоже назначен туда?

– Ага, – кивнул Голсуорси. – Коллингсвуд потребовала и его. Старина Бородов переведен в Адмиралтейство вроде меня.

– Капитан Коллингсвуд? Так это она будет командовать «Непокорным»?

– Ну конечно, она. Кто еще согласится взять к себе в экипаж такую парочку, как вы? Да еще на командные посты? Брим мотнул головой.

– На какие посты, коммандер? – вяло спросил он.

– Я же сказал, на командные, – повторил Голсуорси. – Вот уж этого я никак не пойму. Должно быть, она видит что-то такое в вас, щенках, чего мне не дано. Черт, она, возможно, до сих пор дергает за нужные ниточки, чтобы пропихнуть все это дело. Собственно, поэтому-то она и не обрадовала тебя лично.

– Вселенная…

– Вот-вот. Именно это я и сказал.

– А кто еще переходит на новое судно со «Свирепого»? – поинтересовался Брим. – Не так много, – ответил Голсуорси. – Собственно, вас не так много и осталось после этой последней заварушки. Если не считать старины Гримсби, я знаю только о Флинне и Барбюсе. – Он нахмурился. – Лично мне кажется, что Регула берет Барбюса специально для того, чтобы вытаскивать тебя и этого твоего мохнатого дружка Урсиса из неприятностей. – Он усмехнулся. – Барбюс.., ну, этот-то – настоящая Синяя Куртка, клянусь Вутом.

– Так точно, сэр, – сказал Брим. Против этого трудно было возразить…

***

Спустя считанные циклы после ухода Голсуорси Брим дождался наконец бригадира. Как и полагается по издавна заведенному на флоте обычаю, он встретил его на трапе, потом от имени капитана поставил свою подпись в пяти или шести положенных местах на листе передачи. И все – он был свободен. Он быстро спустился по трапу и обошел гравибассейн, направляясь к строению с железной крышей.

Ожидая дежурный глайдер, Брим обнаружил, что не может заставить себя еще раз посмотреть на корабль. Это было все равно что бросить старого друга в беде – то, чего карескрийцы не делают. Моральная поддержка и взаимовыручка – основы выживания в нищете глухой шахтерской провинции, и Брим терзался чувством вины за то, что нарушает это – основное – жизненное правило. Он повернулся спиной к гравибассейну и, глядя в темноту, попытался думать не о прошлом, а о будущем. Получалось плохо.

Всю дорогу до офицерских общежитии он проделал в молчании, а там направился прямиком в большую кают-компанию в главном корпусе. Для того, чтобы стереть последние несколько метациклов из памяти, требовалось изрядное количество спиртного, в связи с чем ему просто необходимо было приступить к делу безотлагательно.

Тут же обнаружилось, что в стремлении утопить воспоминания он вовсе не одинок. Урсис с Бородовым опередили его минимум на метацикл, с комфортом расположившись в полутемной, заполненной музыкой кают-компании. Оба явно не теряли времени даром и к приходу Брима пришли уже в благодушное настроение, попыхивая своими трубками-земпа и наполняя помещение ароматом хоггапойи.

– Ага, а вот и товарищ Вилф Анзорович! – объявил Бородов, переворачивая опустошенный стакан дном вверх. – Рад, что ты разделался с этой неблагодарной задачей. – По обыкновению, к каждому из медведей пристроилось по молодой и привлекательной медведице. Не совсем трезвыми лапами они тем не менее тоже подняли пустые бокалы, приветствуя карескрийца.

– Иди сюда, нынче мы поднимем многая, многая тосты за старину «Свирепого», верно? – возгласил Урсис, не совсем уверенно поднимаясь на ноги. – Да поберет дьявол окаянного Валентина! Уф! – Он протянул Вилфу большой хрустальный бокал и махнул в сторону внушительной батареи бутылок с логийским и содескийским винами на приставленном столе – часть из них была еще относительно полна.

По мере того как вечер сменялся ночью, эти сосуды последовательно опустошались и так же последовательно заменялись полными. Меланхолическое настроение Брима постепенно уступало место некоторому отупению от обилия содескийских афоризмов и декламации воспоминаний о Т-83. Каждое сопровождалось тостом на содескийский манер – опустошая полный доверху стакан и переворачивая его вверх дном, приговаривая древнюю присказку: «Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!» – Со снежными девами медведю можно и потанцевать – но берегись золотых волчьих клыков! – рычал Бородов – Воистину так, клянусь Вутом!

– Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!

– Не понять прелести озер, скованных горными морозами, – заявила одна из молоденьких медведиц, неуверенно поднимаясь на ноги, чтобы одернуть юбку, – тому, кто не прожил жизнь на их берегах.

– Воистину так! – задумчиво закивали остальные медведи. – Озера на Содеске…

– Да.., за озера.., и за «Свирепого»! Пусть атомы его вечно живут на других отважных судах – и традиции его команды!

– За «Свирепого»! Пусть и переплавленный, он несет смерть Негролу Трианскому!

– За «Свирепого»! Пусть атомы его вечно летают меж звезд!

– Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!

– В сражении радость детей родных планет! – с воодушевлением вскричал Урсис.

– Воистину… – пробормотал Брим, проливая вино из кубка на штанину.

– Да.., да.., в сражении! – кричали медведи.

– Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!

– За атомы старого «Свирепого»! За атомы, что вечно будут странствовать меж звезд!

Вскоре после смены вахт кают-компания начала пустеть, однако компания со «Свирепого» осталась. Душевная боль у Брима утихла немного,, но что-то продолжало угнетать его, что-то, связанное с кораблем. Он попытался сконцентрироваться на тостах.

– Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!

– Обледенелые чурбаны вроде Скал Святой Грейи на Нодде.., да не коснется их рука ученого! – Последнее замечание привело медведей в такой восторг, что они чуть не попадали со стульев. – За «Свирепого»! Вечная память!

– Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!

Сознание Брима начало блаженно покачиваться на волнах винных паров. Может, в этих медвежьих присказках и впрямь есть какой-то смысл? Не капитан ли это Коллингсвуд входит в большую кают-компанию под руку с какой-то Синей Курткой?

Коллингсвуд!

Пара приблизилась к ним, и Брим попробовал сосредоточиться. Коллингсвуд шла первой. А у ее спутника на петлицах виднелось три значка. Брим старательно сосчитал их. Один широкий ромб и два узких… Когда они приблизились, он сосчитал еще раз. Вице-адмирал. Почему-то Брим совсем не удивился.

– А, капитан Коллингсвуд! – радостно вскричал Бородов, речь которого странным образом избавилась от медвежьего акцента. – Счастье наше будет неполным, если вы и сэр Плутон не присоединитесь к нам в этом предрассветном возлиянии. – Он поклонился. – Позвольте мне представить вам двух прелестных офицеров содескийской разведки, только что прибывших с родных планет: Спа'ржу Чердак и Птитцу Про'тифф.

Две юные медведицы, смущенно хихикая, присели в реверансе.

– Мы не будем в обиде, если вы не запомните наших имен, – рассмеялись они. – Главное, останьтесь с нами.

– Прошу вас, – подхватил и Урсис (также без намека на акцент), – Вы окажете нам двойную честь.

Брим улыбнулся.

– Да, пожалуйста, – добавил он, вставая на нетвердых ногах. Впрочем, сам он понимал, что ему нечего и пытаться сказать что-нибудь более сложное.

Коллингсвуд повернулась к адмиралу.

– Я с удовольствием осталась бы с этими людьми, Эрат, – сказала она, заглядывая ему в глаза.

– Да и я тоже, – кивнул адмирал. – Мисс Спа'ржа, мисс Птитца, вы оказываете мне большую честь своим приглашением. – Он усмехнулся. – Империи сейчас нужна помощь всех разведывательных служб. – Адмирал был невысок и худ, с кустистыми бровями, начинающими седеть волосами и мясистым носом. Совершенно очевидно, их с Коллингсвуд отношений имели очень мало отношения к флоту, и взгляд, каким он смотрел на нее, являлся главным тому подтверждением.

– Друзья, – объявил Бородов, – сегодня утром нас почтил присутствием вице-адмирал сэр Эрат Плутон, командующий четвертой боевой эскадрой. – Он начал представлять остальных участников застолья.

– Я ненадолго, – успокоила Коллингсвуд адмирала. – Я хотела только перекинуться парой слов с лейтенантом Бримом, раз уж он здесь.

Плутон улыбнулся.

– Надеюсь, мне нет необходимости ревновать, – сказал он, подмигивая Бриму. Бри м кивнул и поднял руки вверх.

– Н-нет, к-клянусь вам, адмирал. – сказал он и, подвинув стул от соседнего столика, помог Коллингсвуд сесть. – Доб.., доброе утро, капитан, – продолжал он, вернувшись на свое место. Его сильно беспокоил тот факт, что слова, которые он произносил, выходили не совсем такими, какими ему хотелось. Вот медведи, подумал он не без зависти, мне бы их устойчивость к спиртному…

Коллингсвуд улыбнулась.

– Не смущайтесь, Вилф, – негромко произнесла она; остальные углубились в оживленную беседу с адмиралом Плутоном. – Мне приходилось бывать и в менее трезвом состоянии – по той же самой причине.

Брим почувствовал, что краснеет, но продолжал молчать.

– Я не буду долго отвлекать вас, – продолжала она, наливая себе добрую дозу лучшего логийского вина (да, эта женщина отличалась воистину патрицианскими вкусами). – Сегодня ночью у меня есть чем занять голову, и без воспоминаний о «Свирепом». Но, конечно, для меня это не первый мой корабль – не то, что для вас. – Она пристально посмотрела на Брима. – Возможно, это не утешит вас сегодня, но все-таки знайте: вы показали себя молодцом в этом бою. Запомните это. Да, вы потеряли корабль, но вы достойно выполнили свою задачу при мизерных шансах на успех. – Она улыбнулась, приподняв брови. – Тройное численное превосходство противника само по себе делало эту задачу невыполнимой. Добавьте к этому то, что вам пришлось драться с одним из самых одаренных, удачливых и уважаемых молодых капитанов Лиги. Так что бой только доказал ваше превосходство. Вы победили и знайте это.

– Ее.., если н-не считать т-того, – перебил ее Брим, – ч-что, мне кажется, Валентин удрал в одном из чертовых ботов. П-простите, капитан.

Коллингсвуд рассмеялась:

– Я так и думала, что вы заметите это. Я тоже. Водитель «Свирепого» транслировал все происходящее мне на Тандор-Ра. Адмиралтейству хотелось бы считать, что они избавились от проклятого аршлоха. Но я не верю в это. Я говорила с Эратом – ему тоже кажется, что подонок смог улизнуть. Судя по всему, облачники учат своих командиров бросать обреченный корабль. Это ведь не в первый раз, да вы знаете, наверное. И я не считаю, что поимка нескольких облачников стоила риска для жизни всех, кто ждал операции в лазарете у Флинна. А вы?

Брим закусил губу.

– Спасибо, капитан, – сказал он. – Но все равно многие из них умерли, как вы знаете. Коллингсвуд взяла его за руку.

– Во время войн погибает много людей, – тихо сказала она. – Похоже, ради этого их и устраивают. – Она улыбнулась. – Вы ведь и сами чуть не погибли, на первом же своем задании. Все решает случай, так мне кажется. Вы сделали все, что могли, – это большее, на что любой из нас может надеяться. Живой или мертвый.

Брим смотрел ей в глаза, не в силах произнести ни слова.

– И если уж говорить о «Свирепом».., конечно, я любила этот корабль. Я любила все свои корабли. Но не забывайте, Вилф, это только корабль. Броня, заклепки, кристаллы и пара мощных генераторов. Никакой жизни. Никакой личности. Только то, что сообщали ему мы сами, пока находились на борту. И мы унесли это с собой, спустившись по трапу, – не забывайте этого. – Она прищурила глаза. – Да, – продолжала она уверенным тоном, – всем нам тяжело, когда старину «Свирепого» разделывают на металлолом. Но мы сохраним его душу, забрав с собой на «Непокорный», – вы, я, Урсис, Флинн, Барбюс, даже старый чудак Гримсби. И «Свирепый» никогда не умрет. Так же, как они используют его детали, мы используем его душу.

Брим покачал головой. Ее слова разбередили его скрытую рану.

– Все верно. Только это я принимал решения, из-за которых они погибли, капитан, – сказал он, понурившись. Остальные за столом оживленно обсуждали перспективные системы главного хода. Похоже, адмирал Плутон и в этом разбирался отменно.

– Ну наконец-то, – торжествующе произнесла Коллингсвуд. – Полагаю, мы добрались до самой сути.

– Самой сути? – удивился Брим. Коллингсвуд улыбнулась.

– Вот именно, сути, Вилф, – повторила она. – Принимая на себя командование, принимаешь и цену, которую платишь за это. Собственно, все заключается в проблеме ресурсов да еще в том факте, что ничего не дается даром. Одним словом, закон сохранения – энергии ли, массы ли, или чего-то еще. Когда вы командуете, ресурсы – это ваши корабли и жизни, включая вашу собственную. Вы выбираете, на что хотели бы играть, и начинаете игру – так хорошо, как только способны. И в конце или выигрываете, или проигрываете – всегда ценой части своих ресурсов. Только и всего. И если вы выигрываете, ваш успех измеряется соотношением потерянных ресурсов и достигнутой цели.

В голове у Брима немного прояснилось.

– Я считал, что моя цель…

– Вашей целью – и вы инстинктивно поняли это и без моих приказов – было предотвратить дальнейшие атаки с воздуха на Тандор-Ра. По крайней мере до подхода Пенды с его крейсерами. – Она снова посмотрела ему в глаза. – Вам это удалось, Вилф Брим? – спросила она.

Брим облизнул пересохшие губы.

– Удалось, капитан, – ответил он против воли с некоторой гордостью.

– Можете не сомневаться, что удалось, – кивнула Коллингсвуд. – И не пытайтесь забыть это.

– Но цена… – возразил Брим, обдумывая эту мысль.

– Это уже моя проблема, – заявила Коллингсвуд. – Ведь это я в конце концов послала вас на это невыполнимое задание, значит, это я и назначила цену, что согласна была заплатить, а не вы, Вилф Брим. – Она усмехнулась. – Ну разумеется, – продолжала она, – я не собиралась проигрывать все вчистую, потому и назначила командиром вас. И не проиграла.

Брим только и смог, что покачать головой.

– О, не говорите ничего, Вилф, – сказала Коллингсвуд. – Просто подумайте о том, что я сказала. Цель и плата за нее – вот что главное. Когда вы обдумаете последний бой «Свирепого», вы поймете, что получили за свою цену. Вы не только спасли город – и жизни всех его обитателей, – вы спасли еще и договор. И я думаю, мне не нужно говорить вам, сколько жизней этот договор спасет. – Она рассмеялась и пригубила вино. – И потом, – продолжала она, – не забывайте про вражеские корабли. Вы отдали один свой корабль за два неприятельских.., собственно, за три – последний мог бы и уйти, не повреди вы его еще до подхода «Беньюэлля». Не такой уж плохой счет – на мой взгляд. Что вы теперь думаете на этот счет, Вилф Брим?

– Ну…

– Вилф, – рассмеялась Коллингсвуд. – Мне кажется, я достаточно ясно изложила свою точку зрения. Если после этого случившееся будет и дальше тревожить вашу душу, тут уж ничего не поделаешь. – Она повернула голову к адмиралу Плутону. – Меня же ждут дела совсем другого рода, так что с вашего позволения, лейтенант, увидимся завтра на награждении.

– Есть, капитан, – ответил Брим. – И с-спасибо зато, что включили меня в экипаж «Непокорного».

Коллингсвуд улыбнулась материнской улыбкой и пожала плечами:

– Ну уж если вы согласитесь пойти ко мне после всего, что пережили под моим командованием, я буду рада видеть вас в моем экипаже.

Вскоре после этого Коллингсвуд и ее адмирал выбрались из-за стола содескийцев, сопровождаемые пожеланиями благополучия, процветания, долгих лет и тостами «на посошок». Еще чуть позже и Бородов также поднялся со своего места, сонно потягиваясь.

– Конечно, для медведя время еще раннее, – заявил он, посмотрев на хроноиндикатор, – но мне, пожалуй, настало время откланяться. Наступающий день обещает мне долгие метациклы без сна, ибо мне предстоит сопровождать принца домой на Авалон. – Он бросил взгляд на Брима и хитро улыбнулся. – Ничего, лейтенант, бывает, даже медведи мучаются похмельем. – И ушел, прихватив с собой Про'тифф.

Опрокинув последний бокал, Урсис вызвался проводить Брима.

– Раз уж ты начал сегодня со стакана содескийского, я, можно сказать, несу за тебя некоторую ответственность, друг Вилф Анзор, а?

Брим пожал плечами. По правде говоря, он не совсем твердо держался на ногах, но, с другой стороны, номер Урсиса находился гораздо ближе, и ему неловко было заставлять друга тащиться туда и обратно. В конце концов они все-таки договорились и двинулись в путь – с помощью Чердак, также ощущавшей персональную ответственность за то, чтобы Урсис благополучно добрался до своего номера. Карескриец решил, что не будет задавать лишних вопросов. После довольно продолжительного обсуждения троица решила срезать дорогу через двор. Ночь была необычно тиха и ясна для Гиммас-Хефдона. Брим любовался звездами. Неожиданно Урсис и Чердак навострили уши.

– Что-то большое на подходе, Ник, – сообщила Чердак, глядя в сторону океана.

– Еще бы, – важно кивнул Урсис. – Послушай, Вилф Анзор: сейчас подойдет ближе. По шуму похоже на линкор.

Брим прислушался, вглядываясь в небо. Вот! Низкий рокот, скорее осязаемый, чем слышимый, нарастающий с каждым тиком. Вскоре, казалось, даже земля под их ногами сотрясалась от этого грохота. Все трое разом задрали головы – в морозном небе показалась целая флотилия эсминцев, за которой следовало чудовищное нагромождение огней и проблесковых маяков; грохот, казалось, заглушил бы и тысячу стартующих звездолетов. Даже в относительной темноте ошибиться было невозможно: «Королева Элидеан» собственной персоной, первый из серии пяти крупнейших когда-либо построенных линкоров (у него одного крылья мостика завершались каплевидными обтекателями). Огромный корабль проплыл над крышами офицерских общежитии.

– Ваш кронпринц Онрад путешествует с большой помпой, скажу я вам, – рассмеялся Урсис, когда шум немного стих, и они пошли дальше.

Брим кивнул.

– Ну если б уж ты не сказал этого, – провозгласил он с серьезным видом, – мне пришлось бы сделать это за тебя. – Он потер подбородок и передернул плечами, словно приходя к важному решению. – Подумать, так такой образ передвижения, должно быть, комфортабельнее даже карескрийского рудовоза. Ты со мной согласишься, содескиец?

– Глубоко подмечено, Брим, – отвечал медведь, споткнувшись о неровно положенную тротуарную плитку. – Воистину глубокая мысль!

Чердак улыбнулась и покрепче взяла своего кавалера под руку.

Содескийцы доставили Брима к его двери всего через несколько циклов после того, как выбрались из лифта. Как он добрался до постели – тем более как он разделся и повесил форму в шкаф, – Брим не запомнил.

***

Брим проснулся с тяжелой головой еще до звонка будильника. Он не стал открывать глаз – он, несомненно, продолжал спать. Вселенная, нельзя столько пить – надо же, что ему снится!

А снился ему эротический сон, перед которым бледнели все остальные эротические сны. О Марго, разумеется, невероятным образом (так, во всяком случае, показалось ему сейчас, по некотором размышлении) оказавшейся в его номере офицерского общежития. Он вздохнул: вся эта чертовщина казалась такой реальной, словно происходила наяву! Он видел все так ясно, как будто это происходило только что: вот она сидит на нем, зажмурившись, с лицом, искаженным от усилия и наслаждения, ее бедра раскачиваются взад-вперед, касаясь его живота жесткими, влажными золотыми волосами… Их слияние превосходило даже то, что он помнил по Авалону, словно само время пыталось возместить ему все месяцы, что он провел вдали от нее. Если бы только в этом был какой-то смысл… Если бы только сны могли оборачиваться явью…

Он вспомнил, как этот сон начинался: она появилась неизвестно откуда и разбудила его, нырнув к нему в постель; ее одежда уже висела, аккуратно сложенная, на спинке стула у двери.

Он улыбнулся, лежа один на кровати. Надо же так набраться… Нет, право… Не может быть!

Она счастливо хихикнула, прижавшись губами к его уху; завиток волос щекотал ему нос.

– Это прекрасно, Вилф, – прошептала она. – Ты просто молодчина. Позволь мне позаботиться об остальном.

Нет, таких прекрасных снов он не видел еще ни разу в жизни!

Он снова вздохнул и устроился поудобнее – и обнаружил нечто теплое и мягкое, чего никак не могло быть в пустой кровати!

Он застыл, выпрямившись. Удары сердца громко отдавались в ушах. Он осторожно шевельнул рукой, ощупав «нечто». Нет, это ему все-таки не снится. Он открыл глаза и уперся взглядом в гриву золотых волос на подушке.

– М-м-мм, Вилф, – сонно пробормотала она. – Хочешь еще?

– В-великая Вселенная, – выдохнул он. Других слов он просто не нашел, прежде чем она перекатилась к нему, положив ногу ему на бедро и прижавшись к его рту своими сумасшедше горячими, влажными губами.

Прошло много времени, прежде чем кто-то из них смог сказать что-либо внятное.

***

– Именем Вута, – спросил наконец Брим, когда небо за окном окрасилось в серый утренний цвет, – возможно ли, чтобы это ты сидела здесь голышом в моей кровати, утверждая при этом, что выйдешь за него замуж? Нет, как это понять?

Марго шаловливо улыбалась, откинувшись на подушку.

– Следи за моими губами, – сказала она. – Я.., собираюсь…

– Вселенная!

– Ох, Вилф, да не кричи ты так! Ну что тебе еще нужно – не люблю я его. Ты ведь и сам это знаешь. Я просто выйду за него замуж, вот и все.

– Вот и все? Боже, Марго, я…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, Вилф, – перебила она. – Все равно, пусть моя жизнь не принадлежит мне самой, я не намерена отдавать тебя. Мой брак с Роганом Ла-Карном не создаст семьи.., скорее, его можно назвать партнерством. Я ему не нужна. Видишь ли, у него тоже кто-то там есть. Подозреваю даже, что не одна.

– Да нет, Марго, я ведь не об этом, – ответил он. – Ты знаешь, что нужна мне.., но я никогда не претендовал на обладание тобою. Да и никем другим тоже, если уж на то пошло. – Он посмотрел ей в глаза. – Но мне чертовски не хочется, чтобы на это претендовал кто-то другой.

– Я все понимаю, – кивнула она. – Вселенной известно, я испытываю к тебе то же самое.

– Это, конечно, хорошо, – продолжал он, – поскольку есть и еще одно. – Теперь он говорил совершенно серьезно. За месяцы блокады у него была возможность обдумать все хорошенько, так что теперь он знал, чего хочет. – Все, что мне нужно, – это знать, что я занимаю в твоей жизни особое место. Мне нужно такое ко мне отношение – ибо мне нужна ты.

Она посмотрела на него в упор.

– Это у тебя уже есть, Вилф, – ответила она. – Мое отношение к тебе – одно из того немногого, что не в силах контролировать мой долг принцессы. – Она глубоко вздохнула, положила руки на живот и опустила взгляд себе на колени. – Вот только сможешь ли ты верить в это, когда в моей утробе будет его ребенок? – Марго подняла глаза и нервно прикусила губу. – Это, мистер Брим, будет настоящим испытанием для нас обоих. И от этого никуда не деться. Они ждут от нас наследников сразу по окончании войны.

Брим закрыл глаза и поморщился.

– Наследников, – повторил он, делая ударения на множественном числе. – Угу…

– Или ты думаешь, что это будет намного легче для меня? – спросила Марго. – Послушай, Вилф, в относительно недалеком будущем я посоветовала бы тебе обзавестись.., гм.., временными партнершами. Или это, или тебе придется сохранять обет безбрачия, а я уверена, что так я потеряю тебя окончательно.

Брим открыл рот, чтобы возразить, но она не дала ему произнести ни слова.

– Ведь если наша любовь действительно так сильна, как нам кажется, она вынесет все – а вынести придется немало, особенно сейчас, когда я постоянно приписана к Авалону. Даже добиться короткого свидания будет чертовски трудно. Знаешь, чего мне стоило получить место на борту «Королевы Элидеан», чтобы присутствовать на сегодняшней церемонии? И мне придется улететь на ней сегодня же вечером. – Марго горько усмехнулась. – После моей прогулки на Типро дядюшка Грейффин IV делает все, что в его силах, чтобы удержать меня в безопасности на Авалоне. По крайней мере до тех пор, пока они не получат от меня наследника.

Брим кивнул и чуть улыбнулся.

– Похоже, большую часть нашей жизни нам придется встречаться украдкой, – сказал он. Она вздохнула и взяла его за руку.

– Хотелось бы мне пообещать что-то более приятное, Вилф, – ответила она, рассматривая свои ухоженные ногти. – Но боюсь, все идет именно к этому. Если тебя это утешит, это довольно распространенная практика в нашем кругу – среди так называемой придворной знати. В противном случае что осталось бы от королевских браков по всей империи? Как, сможешь жить с этим?