Текст книги "Антарктида: Четвертый рейх"

38.

Октябрь 1943 года. Германия. Замок Вебельсберг в окрестностях Падерборна, земля Северный Рейн-Вестфалия.

Фюрер появился в замке буквально за две минуты до начала совещания. Встреченный только комендантом Вебельсберга штандартенфюрером Визнером, он сразу же направился в Рыцарский зал, в котором обычно проходили все секретные совещания высшего руководства СС и где уже собрались все участники этой встречи. Причем у входа в зал тем троим, что пытались войти вместе с ним – Визнеру, личному адъютанту Шаубу и личному телохранителю Раттенхуберу[72]72
  Ганс Раттенхубер был начальником сопроводительной команды фюрера, в которую входило еще одиннадцать подчиненных эсэсовцев. Команда была обязана сопровождать фюрера во время его поездок по стране и «выходов в народ», обеспечивая при этом его личную безопасность.


[Закрыть], было приказано вернуться и ждать его в комнате для охраны.

– Этот день настал, – плавным, дирижерским каким-то, движением руки Гитлер позволил рыцарям-руководителям Черного ордена СС опуститься в свои троноподобные кресла и только тогда направился к своему, стоявшему на возвышенности, окаймленной двумя стелами-полусферами из черного мрамора. – Он настал, как настает любой другой день выбора, день принятия важного государственного решения.

Гитлер опустился в свое кресло и, обхватив руками подлокотники, с минуту задумчиво смотрел куда-то в пространство за пределами овального стола, за которым сидели рыцари СС. Скорцени понял, что фюрер прибыл сюда, так и не сформулировав те основные мысли, которыми хотел поделиться с собравшимися. Трубя этот сбор, он, конечно, исходил из какой-то поглотившей его идеи, но для того, чтобы донести ее до высшего руководства СС, ему не хватало вдохновения, порыва, первой фразы, того эмоционального взрывателя, который помог бы ему ввести себя в состояние ораторского экстаза.

Почти не поворачивая головы, боковым зрением Отто прошелся по лицам Гиммлера, Кальтенбруннера, «гестаповского» Мюллера, Шелленберга, обергруппенфюрера СС, командира личной охраны Гитлера Йозефа Дитриха, командира дивизии «Дас рейх» Хауссера… Все они замерли в тех позах, в которых застало их вещее молчание фюрера. Они ждали. Никто не смел ни обменяться с кем-либо взглядом, ни шелохнуться, ни даже громко вздохнуть. Скорцени, очевидно, был единственным, кто позволял себе в это время молча, пронизывающим взглядом, осмотреть почти каждого из присутствующих. И каждый из них почувствовал этот взгляд и воспринял как взгляд… личного агента и теперь уже самого доверенного человека фюрера.

– В этой войне мы проиграли несколько очень важных битв, – поразил рыцарей СС тихий, слегка удрученный голос фюрера. – Битву с Англией, битву за Северную Африку, битву за Кавказ, под Сталинградом и Курском. Мы не будем анализировать сейчас причины, которые привели к этим временным неудачам. Как видите, я не приглашал сюда представителей высшего командования вермахта, Кригсмарине, люфтваффе, командующих группами войск и того же адмирала Канариса. То есть никого из тех, кто в той или иной степени повинен в наших поражениях. С ними у меня будет отдельный и очень трудный разговор. – Только теперь фюрер слегка приподнял голову и из-под свисающей на лоб челки внимательно осмотрел сидевших за столом, словно бы пытался убедить себя в том, что никто из повинных в поражениях рейха сюда не проник. – Сегодня же, как видите, я собрал только вас, высших посвященных ордена СС, людей, от которых, в конечном итоге, и будет зависеть судьба рейха, судьба германской нации, судьба арийской расы.

Как ни удивительно это было, однако голос фюрера все еще оставался поразительно спокойным и по-мессиански умиротворенным. Он принадлежал человеку, овладевшему самым высоким и сложным искусством всечеловеческого сосуществования – умением прощать. Но дело в том, что Скорцени уже достаточно хорошо знал Гитлера, чтобы убедиться: этот правитель прощать так и не научился.

«А ведь еще вчера он назвал бы предателем и паникером каждого, кто осмелился бы в его присутствии огласить этот скорбный список поражений, – сказал себе Скорцени. – Что-то произошло. Он действительно решился на какой-то очень важный шаг».

– В этих битвах мы потеряли сотни тысяч отважных воинов Германии, в том числе и многие тысячи тех, кто составлял цвет элиты нашей армии и государства – воинов СС. Однако та жертвенность, с которой воины СС идут в бой и защищают интересы рейха, находясь в пределах страны, на службе в СД, гестапо, в элитных охранных батальонах и армейских дивизиях СС, – свидетельствует, что идея создания служб и подразделений СС оказалась в высшей степени правильной. Что будущее нашей национал-социалистской рабочей партии, будущее германской армии, будущее нации – за их элитой, которая талантливо воплощается в образе воина СС. Поэтому сейчас, – с каждым новым словом крепчал голос фюрера, – вам, Гиммлер…

– Слушаю, мой фюрер.

Скорцени все же показалось, что вождь СС подхватился прежде, чем успела прозвучать его фамилия, вот только Гитлер не обратил на него никакого внимания; он уже не видел присутствующих; поднявшись со своего места, он уставился в резной дубовый потолок, словно апостол, общающийся с самим Господом.

– И всем нам нужно сделать все возможное, чтобы объединить в рядах СС лучших представителей партии, а значит, и всей нации. Здесь, в СС, мы должны подходить со значительно более суровыми мерками к подбору своей элиты, нежели подходят к своей элите в партии. Прежде всего, мы обязаны предъявлять более жесткие требования к свойствам характера и поведению тех, кто зачислен в наши ряды, чем предъявляет партия. Идейно-воспитательная работа в СС должна проводиться в гораздо более широких масштабах, нежели в партии, и давать более эффективные результаты. В то же время мы должны помнить, что СС – это лишь малая часть партии, и численность их должна оставаться незначительной, чтобы мы и впредь могли сохранять их элитарный характер. Ни в коем случае, слышите, ни в коем случае, нельзя одинаково оценивать тех, кто зачислен в войска СС, и тех, кто служит в подразделениях СС, непосредственно подчиненных партии.

Только теперь, убедившись, что фюреру совершенно безразлично – стоит он или нет, Гиммлер растерянно взглянул на сидевших напротив него Кальтенбруннера и Мюллера и на стул свой стал опускаться медленно, неуверенно, словно бы опасался, что фюрер расценит это как неуважение к себе и рявкнет: «Стоять! Я все еще говорю!»

– Тех, кто зачислен в войска СС, в настоящее время нужно оценивать как солдат, и такой подход должен сохраниться и в будущем. Что же касается тех, кто служит в подразделениях СС, непосредственно подчиненных партии, то в первую очередь следует рассматривать сдержанность и мудрость их поведения, твердость их характера, их заслуги перед партией и народом. В этих подразделениях под началом рейхсфюрера СС, – только теперь Гитлер отыскал взглядом вновь подхватившегося Гиммлера и удивленно уставился на него; он словно бы только сейчас заметил, что магистр Черного ордена все еще стоит, – должны служить лучшие представители партии и нации. Я подчеркиваю: партии и всей нации! А рядом с ними должны стоять уже непосредственно сами войска СС, под знаменами которых вы, рейхсфюрер СС, именно вы, обязаны собрать всех, кого вдохновляет великогерманская идея, и воспитать из них стойких в идейном плане бойцов[73]73
  В этой речи использованы высказывания Гитлера, засвидетельствованные различными историческими источниками.


[Закрыть].

«Но ведь собрал он нас не для того, чтобы говорить о достойном пополнении войск СС, – не воспринял вдохновенности его речи Скорцени. – Конечно, это тоже важно, но не настолько, чтобы созывать нас в ритуальном зале этого “монастыря СС”».

Поправив лежавшую перед ним фуражку, обер-диверсант недовольно прокряхтел, поерзал плечами и откинулся на спинку кресла. Всем своим видом он как бы говорил: «Я прибыл сюда для того, чтобы постичь ясность». Заметив эти вызывающе раскованные движения Скорцени, сидевший слева командир дивизии СС «Дас рейх» растянул губы в какой-то загадочной ухмылке, подался к нему и едва слышно проворчал:

– Я, старый солдат, думаю о том же. – И обер-диверсант так и не понял, о чем же на самом деле думает «старый солдат СС» Хауссер: то ли о том, что сказал фюрер, то ли о том, что не может высказать вслух он, Скорцени.

Тем временем фюрер медленно прошелся за спиной Гиммлера и всех сидевших в его ряду и остановился возле бригадефюрера, имени которого Скорцени не знал и которого, кажется, видел впервые в жизни.

– Вы, бригадефюрер…

– Бригадефюрер СС Альфред Ширнер, – с прытью старого служаки подхватился тот, к кому Гитлер обратился.

– Имен своих генералов я не забываю, – внушающе уставился на него Гитлер. – Да-да, Монке, не забываю, – почему-то обратился он к сидевшему напротив Ширнера командиру дивизии СС «Адольф Гитлер» Вильгельму Монке.

– Верю, мой фюрер, – осипшим голосом молвил бригадефюрер СС.

Скорцени запомнил этого неразговорчивого генерала с тех пор, когда впервые принимал участие в одном из совещаний высших чинов СС, происходившем здесь же, в Вебельсберге. Слегка располневший, невысокого, явно не «эсэсовского»[74]74
  Вплоть до января 1944 года в войска СС принимали арийцев ростом не менее 175 см. Исключение делалось только для некоторых офицеров, которые были ветеранами партии и войск СС. В 1944 году, в связи с большими потерями на фронтах, ростовой барьер был снижен до 170 см.


[Закрыть] рос та и близоруко щурившийся, он тогда вклинился между ним, Скорцени, и бригадефюрером СС Хауссером и, глядя на генерала, кивнул в сторону обер-диверсанта:

«Что это за гауптштурмфюрер? Что-то я не припоминаю».

«Да это же Скорцени, черт побери! – взорвался Хауссер, – шеф диверсантов СС. Уж этого-то парня ты мог бы и запомнить!»

«О-ва! Скорцени. Уже наслышан, – не очень-то уверенно заявил генерал от СС. – А я – бригадефюрер Монке, с вашего позволения».

А еще через какое-то время, уже прощаясь, Монке поинтересовался:

«Если вы действительно такой храбрец, как об этом говорят, то почему вы не служите в моей дивизии СС “Адольф Гитлер”»?

«Я не знал, что там служат все храбрейшие солдаты Германии, – попытался было отшутиться Скорцени. – А то, конечно же, попросился бы».

«В рейхе об этом знают все! – вскинул подбородок бригадефюрер Монке, считая, что шутки в данном случае неуместны. – Где им еще служить? Не у Хауссера же! Не забывайте, что речь идет о дивизии СС “Адольф Гитлер”».

«Мы, в РСХА, тоже служим под штандартами Адольфа Гитлера, – вежливо напомнил Скорцени. – И в рейхе об этом тоже все знают. Или обязаны знать».

«В любом случае, – раздосадованно прокряхтел Монке, – я бы не допустил, чтобы такой офицер, как вы, Скорцени, до сих пор пребывал в гауптштурмфюрерах».

«Как только меня выставят из Главного управления имперской безопасности, я попрошусь к вам».

«Зачем ждать, пока выставят?! – искренне удивился Монке. – Сегодня же подавайте рапорт. Батальона так сразу не обещаю, но лучшую из моих рот вы получите. Вы слышали, Скорцени: лучшую из моих рот!» – произнес он, по-заговорщицки приложив ко рту ладонь.

– Я никогда не забываю имен своих генералов, – продолжил свою речь фюрер после слегка затянувшейся паузы. – Тем более тех, кому недавно был пожалован чин генерала СС.

– Благодарю за доверие, мой фюрер.

– Чин, который еще стоит оправдать.

– Буду стараться, мой фюрер.

– А вот говорить, Ширнер, вы будете только тогда, когда вам позволят, – вновь болезненно поморщился Гитлер.

– Яволь, мой фюрер!

– Откуда он взялся, этот болтун? – проворчал Хауссер, но слишком громко для того, чтобы слова его можно было воспринимать лишь как ворчание.

– Вы, Ширнер, обязаны были доложить, что происходит в специальном Коварском арктическом учебном центре.

– Господин фюрер, господа. По вашему приказу, мой фюрер, секретный Арктический учебный центр в Коварах[75]75
  Исторический факт. Этот секретный учебный центр, располагавшийся в Судетах, на границе между Польшей и Чехией, готовил солдат для действий в суровых условиях Арктики и Антарктиды. Предполагается, что большинство его выпускников было направлено в Новую Швабию, где они использовались в качестве гарнизона «Базы-211».


[Закрыть] был создан летом 1940 года. Начальником лагеря был назначен я.

– Роковая ошибка, – проворчал бригадефюрер Пауль Хауссер, оставлявший за собой право комментировать все, что происходит в его присутствии.

– Обучение в нем проходили солдаты вермахта, которые имели опыт службы в Скандинавских странах, а также принимали участие в боях на севере России. В число кандидатов подбирались рослые, выносливые, физически сильные парни с максимальной чистотой арийской крови.

– Вот именно, физически выносливые и с максимальной чистотой арийской крови. Но мне послышалось слово «проходили». Сейчас там никто не обучается?

– Не обучается, мой фюрер. Осенью прошлого года приказом командования вермахта Арктический центр был закрыт, а все его курсанты и инструктора отправлены на фронт. В основном, в группу армий «Север».

Гитлер недовольно проворчал, прокашлялся, прошелся к двери и обратно.

– Оказывается, консул Внутреннего Мира прав, – отрешенно как-то проговорил он, – мы действительно увлеклись агонией погибающего континента. Забывая, что будущее рейха не здесь, а там, на базах Внутреннего Мира…

– Простите, мой фюрер, я не понял…

– Вас, Ширнер, это не касается, – раздосадованно отмахнулся от него вождь. Он терпеть не мог, когда кто-то решался вторгаться в его собственный внутренний мир.

– Простите, мой фюрер.

– Слушайте мой приказ, бригадефюрер: всех бывших инструкторов этого Арктического учебного центра, которые уцелели на фронтах, собрать, где бы они в данное время ни служили. Центр немедленно восстановить. Только на этот раз он должен действовать не в польских Судетах, а в заснеженных Баварских Альпах, неподалеку от моей ставки в Берхтесгадене. Более конкретные координаты вам будут указаны завтра. Я лично намерен инспектировать работу этого центра. Теперь о выпускниках. Вам известно, где именно, в какой дивизии, каких подразделениях они служат?

– Нет, такими сведениями не располагаю. Известно только, что большая часть первых двух выпусков была направлена на какую-то арктическую базу. Куда именно, этого я сказать не могу. Знаю только, что из них был сформирован особый отряд морской пехоты для высадки из подводных лодок гросс-адмирала Редера.

– Да, вы действительно не знаете, куда были направлены выпускники ваших курсов?

– Извините, мой фюрер, не знаю.

– Это хорошо, – потер фюрер руки так, словно они озябли. – Значит, требования абсолютной секретности в большинстве случаев выполнялись.

– Курсанты остальных выпусков, – взбодренн продолжил свой доклад бригадефюрер, уже глядя в спину Гитлеру, – использовались в боях на Кольском полуострове, в десантах на русские берега Ледовитого океана и в боях на Кавказе.

– И на Кавказе… – проскрежетал зубами фюрер. – Все верно, они вполне могли быть использованы в боях на кавказских перевалах. Но то ли слишком плохо мы их готовили, то ли слишком мало их оказалось там, специально подготовленных…

– Слишком мало, мой фюрер. Я пытался доказывать, что центр закрывать нецелесообразно, однако командование вермахта…

– Теперь это уже не имеет никакого значения, – устало прервал его Гитлер, садясь в свое кресло. – Свяжитесь со штабом вермахта и в ближайшие две недели попытайтесь собрать всех выпускников курсов. Каждый из них должен будет пройти дополнительную диверсионную подготовку, в чем вам помогут «Фридентальские коршуны» Скорцени, – вы слышите меня, штурмбаннфюрер?

– Помогут, – спокойно подтвердил обер-диверсант рейха.

– А практику они будут проходить на субмаринах «Конвоя фюрера», которым командует лично гросс-адмирал Дениц. Из них будет сформирован полк морской пехоты войск СС, подчиненный командованию Кригсмарине. Требования к новым курсантам те же, что и прежде. Предпочтение отдавать тем, кто остался без близких родственников или же круг родственников крайне ограничен.

– Будет учтено, мой фюрер.

– Да, генерал Ширнер… Когда вы отбирали кандидатов в свой Арктический центр, вы, конечно же, отдавали предпочтение тем, кто был награжден медалью «Зимняя кампания»[76]76
  Речь идет о медали «Зимняя кампания», которой в основном награждались участники боев под Москвой зимой 1941 года. Гитлер требовал, чтобы этих солдат, а особенно офицеров, выделяли и всячески поощряли, поскольку считал их самыми стойкими и преданными.


[Закрыть].

– Медалью «Зимняя кампания»? – Скорцени мог поклясться, что бригадефюрер СС так и не вспомнил, что это за награда. – Извините, мой фюрер, но такого приказа не было.

– Считайте, что вы его только что получили. А что касается в целом Арктического центра… Вы, Гиммлер, слышали приказ, полученный Ширнером. Сегодня же свяжитесь со штабом вермахта. Все, что связано с деятельностью Арктического центра, отныне принадлежит к делам особой государственной важности. Курсантов, которые успешно пройдут подготовку и переподготовку, принять в ряды Ваффен СС[77]77
  Ваффен СС или зеленые СС относились к первому, низшему классу Черного ордена СС, основу которого составляли эсэсовские армейские части и подразделения охранной службы. Девизом солдат Ваффен СС были слова: «Верить! Повиноваться! Сражаться!»


[Закрыть].

«А вот теперь мы переходим к самому важному, – подумалось Скорцени, пока фюрер жадно опустошал стакан с минералкой. – И сейчас очень важно понять, насколько откровенным и решительным окажется фюрер в своих антарктических планах. И насколько он сумеет подчинить усилия страны в этом направлении в ближайшие дни после совещания».

– Все вы уже поняли, – размеренно принялся фюрер ударять по столу костяшками согнутых пальцев, – что я собрал вас для того, чтобы обсудить идею создания в Антарктиде нового, Четвертого, по историческому счету, рейха. Я хочу, чтобы вы осознали, что в истории Германии решение о создании нового арийского государства в Антарктиде имеет не менее важное значение, нежели решение о создании самих СС. В свое время мы начали создавать подземную базу СС в Судетской области, в районе Одера, которая получила название «Город дождевого червя»[78]78
  Исторический факт. Такой город действительно создавался в обстановке особой секретности на территории современной Польши. Этой тайне Третьего рейха посвящен роман автора «Восточный вал», который будет издан в издательстве «Вече».


[Закрыть]. Еще одну надежду на создание здесь, в Германии, страны германского будущего, страны СС, а значит, и страны арийцев, мы связывали с созданием Франконии[79]79
  Государство Франкония существовало во времена Карла Великого (742–814) из династии Каролингов. В состав Франконии входили части территорий современной Германии, Франции и Швейцарии. Гитлер планировал возродить Франконию уже как страну Черного ордена СС, в которой вся власть принадлежала бы высшему руководству СС и где Национал-социалистская рабочая партия Германии не имела бы никакой реальной власти. Подробнее об идее Франконии СС читайте в романе автора «Похищение Муссолини».


[Закрыть]. Как вы понимаете, полноценное воплощение этих идей в создавшихся условиях уже невозможно. Здесь, в узком внутреннем кругу посвященных, мы обязаны это признать.

Каким-то боковым зрением Скорцени видел, как Пауль Хауссер уперся кулаками в поверхность стола, и ему показалось, что командир «старой гвардии СС», как, подражая Наполеону, этот генерал называл свою дивизию, вот-вот подхватится, чтобы бросить в лицо самому «императору»: «Нет! Никогда! Никакого поражения! Никаких пораженческих признаний!» Но комдив так и замер в позе чиновничьего сфинкса – не осознав, не решаясь, не смея…

– Однако признавать это мы можем только здесь, только в нашем узком кругу! – вновь сорвался фюрер на крик. – Пока весь мир будет следить за тем, как германский народ мужественно сражается против большевизма и его западных союзников здесь, в Европе, мы будем создавать новую страну, новую нацию, новую арийскую германскую расу. И все это – во Внутреннем Мире Земли, в подземном рае Антарктиды. Предупреждаю, что это будет нелегко. Нам предстоит в абсолютной секретности перебрасывать в Новую Швабию большое количество солдат, ученых и рабочих, техники, продовольствия, горючего и оружия. Создавать там новые города, строить самые современные заводы, научно-исследовательские институты, конструкторские бюро и лаборатории.

«И мне придется организовывать безопасность всего этого, сидя в подземельях Антарктиды?!» – почти с ужасом подумал Скорцени.

После снегов и морозов Подмосковья, в которых он чуть было не погиб зимой 1941-го, всякое воспоминание о севере, льдах, айсбергах и всем прочем вызывало у штурмбаннфюрера чувство жесточайшего душевного отторжения. Всякий раз, когда ему предстоит операция на каких-либо северных территориях, он неминуемо вспоминает полночь 21 июня 1941-го, когда бригадефюрер Хауссер, стоя на танке, говорил им, сгрудившимся внизу офицерам дивизии: «Воины мои! Пройдет всего несколько недель, и мы устроим парад победы в Москве, в столице исконного врага Германии – славянской России!»

А затем ему являлось видение похорон своих однополчан, происходивших в каком-то подмосковном городке. «Поскольку похоронить своих убитых, – облек он это видение в словеса своего дневника, – в насквозь промерзшей земле было невозможно, мы сложили трупы у церкви. Просто страшно было смотреть. Мороз сковал их руки и ноги, принявшие в агонии самые невероятные положения. Чтобы придать мертвецам столь часто описываемое выражение умиротворенности и покоя, якобы присущее им, пришлось выламывать суставы. Глаза мертвецов остекленело уставились в серое небо. Взорвав заряд тола, мы положили в образовавшуюся большую яму трупы погибших за последние день-два»[80]80
  Эти воспоминания позаимствованы из книги воспоминаний Отто Скорцени «Geheimkommando Skorzeny» («Секретная Команда Скорцени») изд-во «Ганза»).


[Закрыть].

А ведь в Антарктиде и церкви за тысячи миль не отыскать!

Тем временем фюрер, которого никакие фронтовые видения сейчас не мучили, подхватился, сжал у груди кулаки и, выстреливая снизу вверх и потрясая ими, прокричал:

– Но самое важное, что нам придется создавать там, – это новый человек, новая раса, новое мышление! Каждые семьсот лет человечество поднимается на новую ступень своего исторического и духовного развития; на новую, высшую ступень своего сознания и своего сближения с космосом! И залогом успеха этой беспрецедентной борьбы за Посвященного Сверх человека служит явление нам сыновей Бога и посланцев Шамбалы. Да, сыновей Бога и посланцев Шамбалы!

Скорцени вспомнил, что нечто подобное он уже слышал из уст Гитлера тогда, во время своего первого появления здесь, в Вебельсберге, тем не менее с огромным вниманием вслушивался в каждое его слово.

– Пройдет еще немного времени, – входил в раж Гитлер, – и вся творческая сила, весь воинственный дух, вся энергия Вриля[81]81
  Человек, вобравший в себя всепоглощающую энергию космоса – Вриль, как убеждали своих последователей адепты существовавшего в те годы в Германии Общества Вриля, способен становиться повелителем своего тела, своего общества и всего мира. Факты свидетельствуют, что именно адепты Вриля оказывали самое действенное влияние на формирование мировоззрения Гитлера и на его идею создания нового рейха на территории Новой Швабии.


[Закрыть], которая накопилась в нынешнем поколении германцев, вся непоколебимость непобедимой германской нации трансформируются и сосредоточатся в новой, теперь уже арктической расе. Именно там, во Внутреннем Мире нашей планеты, в Рейх-Атлантиде, избранные и посвященные Третьего рейха будут овладевать знаниями и тайнами Высших Посвященных, которые из всех народов по-настоящему познали и признали в качестве своих духовных и физических преемников только нас, германцев, только нас, лучших и самых достойных даже среди сущих на земле арийских племен. Это говорю вам я, фюрер Великогерманского рейха: они признали нас! Они уже во второй раз прислали к нам Консула Внутреннего Мира, который находится в эти минуты здесь, в замке Вебельсберг и с которым я встречусь сразу же после завершения нашего совещания!

Скорцени так и не понял, что произошло дальше: почему они все как один сорвались со своих мест и принялись бурно аплодировать. Казалось бы, никакого знака фюрером или кем-то другим подано не было, но какая-то струя энергетики, какой-то разряд эмоциональной молнии заставил их наэлектризоваться и долго, бурно аплодировать, не позволяя фюреру продолжить его речь.

– Но уже сейчас, – заговорил он, так и не дождавшись конца верноподданнических экзальтаций руководителей СС, – еще до беседы с Консулом Внутреннего Мира, я имею право за явить: это нам с вами предстоит взрыхлить почву духовного мира планеты, для того чтобы возродившиеся в Шамбале потомки Высших Посвященных смогли засеять ее семенами новой расы, новой космической цивилизации. Эти Высшие Посвященные[82]82
  Исходя из тайного нацистского учения, а также из толкования адептов Общества Вриля, Высшие Посвященные должны восприниматься нами, как некие полубоги, являющиеся духовными наставниками и земными патронами арийцев, воспитателями сверхчеловека. По версии автора, именно они открыли в 1939 году доступ германцам к тайнам Внутреннего Мира, к подземному раю Антарктиды и именно они выступают посредниками между рейх-атлантами Антарктиды и представителями галактической цивилизации, давно установившей контроль над формированием новой расы землян, зарождающейся во Внутреннем Мире нашей планеты.


[Закрыть] уже решили, что настало время выйти из недр Земли, окончательно соединиться с разумом космоса и, мужественно восприняв гибель современной человеческой цивилизации, уже сейчас, имея в запасе чуть более ста лет, постепенно зарождать новую расу на новом континенте – Антарктиде. Да-да, вы не ослышались в Антарктиде, которой вскоре суждено будет оголиться ото льда и воды которой потопно погубят большую часть ныне существующего человеческого мира – со всеми его государственными, политическими строями, идеологиями и армиями; с его многовековой враждой между странами и народами. Это мы и наши потомки станут гражданами Рейх-Атлантиды; это мы, германцы, станем повелителями планеты Земля. И для этого нам не понадобится ни уничтожать английские танки на берегах Ла-Манша, ни истреблять неисчислимые орды русских полуазиатов на берегах Волги! Потому что нам уготована иная судьба, и эта судьба ведет нас сейчас к великой жизни в глубинах того континента, который всегда считался почти безжизненным. Конечно же, нам предстоит довести начатую нами войну с большевизмом до конца. Но, каким бы он ни выдался, мы с вами должны помнить, что все жертвы, которые мы уже принесли в этой войне и которые нам еще предстоит принести, – отныне должны восприниматься нами уже как жертвы высшего порядка жертвоприношения!

Только теперь все вновь заняли свои места. Скорцени вдруг почувствовал на себе свинцовый взгляд Гиммлера, пропущенный им через круглые, основательно помутненные стекла очков, словно через дула спаренного пулемета. В какое-то мгновение обер-диверсанту показалось, что рейхсфюрер хочет что-то сказать ему, однако не решается из-за страха перед фюрером.

– В свое время, – как-то незаметно перешел Гитлер на спокойный деловой тон, – каждый из вас получит свое, особое задание. Но уже сейчас я хочу высказать несколько принципиальных требований, которые должны быть известны всем вам для общей ориентации и для того, чтобы вы могли координировать свои действия. Вы, Скорцени.

– Я, мой фюрер.

– На вас возлагается общее руководство силами безопасности Рейх-Атлантиды. Причем имеется в виду, что вы будете заниматься безопасностью самой «Базы-211», «Конвоя фюрера», а также его базы «Нордберг» и других мест базирования специальных антарктических субмарин. Строжайшая секретность. Любой человек, который, при каких бы то ни было обстоятельствах, упомянет о существовании Рейх-Атлантиды, уже должен рассматриваться как болтун и предатель.

– Безопасность и секретность этих баз мои люди обеспечат, – жестко проговорил Скорцени.

– Надеюсь, ваши курсы особого назначения «Ораниенбург» все еще действуют? Вы не распустили их, как кое-кто умудрился поступить с совершенно секретным разведывательно-диверсионным Арктическим центром?

– Они существуют и по-прежнему готовят лучших в мире диверсантов.

– Срочно создайте там особую, секретную «антарктическую группу. Как их готовить – вы знаете. Не забудьте позаботиться о том, чтобы костяк ее составили парни, прошедшие закалку фронтом, а также моряки и морские пехотинцы. Отдельно вы создадите группу из людей, прошедших летную подготовку. Не будем забывать, что в Новой Швабии нам понадобится очень много пилотов.

– Обе группы немедленно будут созданы. Лучшие из этих курсантов станут сотрудниками службы безопасности «Базы-211». При этом я создам группу журналистов, которые станут опровергать любые более или менее правдивые зарубежные публикации, касающиеся Рейх-Атлантиды, но при этом будут заниматься активной разведкой и столь же активной дезинформацией.

Услышав это, фюрер едва заметно улыбнулся. Нет, что бы там ни говорили о зверином характере Скорцени, а этот парень ему нравился. Еще бы с десяток-другой таких!..

– Если признаться честно, о создании группы разведчиков-дезинформаторов я не подумал. Но идея мне нравится. Редактор нашей газеты «Дас Шварце Кор» Гюнтер д’Алькен[83]83
  Речь идет о штандартенфюрере (полковнике) СС Гюнтере д’Алькене, который являлся редактором эсэсовской газеты «Дас Шварце Кор». Один из немногих высших эсэсовских чинов, который отличался определенным вольнодумием, что, впрочем, никак не проявлялось на страницах его одиозной фанатичной газеты.


[Закрыть] в тайну «Базы-211» в силу понятных причин, посвящен быть не может. Но, избегая прямых указаний на Антарктиду, вы с его помощью можете подобрать несколько подающих надежды молодых журналистов и студентов. Хотите еще что-либо добавить, Скорцени? – решил фюрер продемонстрировать свой интерес к любой мудрой инициативе подчиненных.

Скорцени не ожидал такого предложения, поэтому на несколько мгновений замер. Все присутствующие – кто так же растерянно, а кто сочувственно, а то и со злорадством – следили за обер-диверсантом рейха.

– Всего лишь хочу заметить, – довольно быстро овладел своими чувствами и мыслями Скорцени, – что в числе курсантов этой группы будут и люди, которые сумеют пресекать любую утечку информации и любые попытки германских или зарубежных ученых и журналистов подобраться к тайнам Рейх-Атлантиды[84]84
  Здесь автор предлагает версию появления в нашей действительности так называемых людей в черном, о действиях которых множество раз писали различные издания, однако никто и никогда не попытался более или менее аргументированно и убедительно объяснить происхождение и цели этой решительной когорты, этой касты таинственных незнакомцев.


[Закрыть]. Это будут интеллектуалы, получившие прекрасное воспитание и обладающие аристократичными манерами; в прекрасно сшитых черных вечерних костюмах…

– Так-так, – подался к нему Гитлер. Сейчас он напоминал школьного учителя, который неожиданно для себя обнаружил в доселе неприметном ученике зародыши истинного таланта.

– Поначалу они станут запускать дезинформацию, затем попытаются усмирить слишком любопытных с помощью увещеваний и угроз, а когда все прочие методы будут исчерпаны, жесточайшим образом устранят этих любопытствующих вместе с их архивами.

Если ваши люди в черном решат, что в определенных ситуациях следует нарушать установленный порядок и сразу же прибегать к «последней стадии внушения», – это им простится. – Фюрер не удержался, приблизился к Скорцени и пристально взглянул ему в глаза. – Вы понимаете, о чем я?

– Мои «люди в черном» будут приучены к тому, чтобы в ответственный момент принимать решения самостоятельно, – спокойно выдержал обер-диверсант рейха холодный и в то же время, гипнотизирующий взгляд фюрера, – то в условиях Рейх-Атлантиды представляется крайне важным.

– Как и на завершающей стадии войны – здесь, в условиях рейха, – уточнил фюрер.

– Они составят корпус наземной Черной гвардии Рейх-Атлантиды, оставаясь при этом ее агентами, рейдерами, диверсантами, разведчиками и контрразведчиками и, когда это будет необходимо, исполнителями приговоров, вынесенных Верховным судом Рейх-Атлантиды тем лицам, которые, находясь здесь, на поверхности, решатся проявлять враждебность по отношению к гражданам Рейх-Атлантиды и ее идеям.

– Вот видите, Скорцени, как важно, чтобы такие люди появились у нас как можно скорее.

– И они появятся. Мы создадим в нашей Рейх-Атлантиде Черную гвардию фюрера.

– Если бы я в этом усомнился, – вновь просветлело лицо Гитлера, который смотрел сейчас на Скорцени с почти отцовской нежностью и восхищением, – я бы нашел себе другого личного агента по особым поручениям. Садитесь, штурмбаннфюрер.

– Благодарю за понимание и поддержку, мой фюрер.