Текст книги "Любили мы, любили нас…"

 «Луна серебряной медалью…»

 
Луна серебряной медалью
Висит у неба на груди.
Я очарован синей далью,
Той, что сияет впереди.
Готов идти, вдыхая свежесть
Моей задумчивой реки.
Её стеснительная нежность
Меня спасает от тоски.
И не пугает отраженье
Переплетённых ветром ив.
Я отрешусь от наважденья,
По глади камень запустив.
Мои вселенские печали
Затмит сентябрьский звездопад.
Такой же ночью мы мечтали,
Ты помнишь, десять лет назад?
Созвездье бойкого Пегаса
Опять копытит небеса.
Я ухожу полночным часом,
Надвинув кепку на глаза.
 

 «Зацелован нежно!..»

 
Зацелован нежно!
Зацелован страстно!
От любви напрасной
Белый свет не мил.
За окном холодным
Ветрено, ненастно,
Грузовик буксует
Из последних сил.
Тополей упрямых
Прохудились кроны,
По стволам и листьям
Катится вода.
Осень в наступленье
Смяла оборону
Покатилось лето,
Канув в никуда.
Грозовые тучи
Непоколебимы.
Дождь подобен стуку
Строевых сапог…
Может быть, друг другу
Мы необходимы,
И, быть может, рано
Подводить итог.
И, быть может, осень
Принесет удачу
В золотую пору
Мне везёт порой…
Жаль, что за окошком
Слышу лай собачий,
Завыванье ветра
Да машины вой.
 

 «Сегодня от вина не станет легче,..»

В. К.

 
Сегодня от вина не станет легче,
Не умоляй и душу не трави.
Не предвещает сумеречный вечер
Мне ничего: ни веры, ни любви.
В конце зимы не жажди снегопада Смотри, земля в проталинах уже!
И мне давно расплачиваться надо
За все грехи, хранимые в душе.
Но все равно не буду унывать я Простит Господь за то, что жизнь пуста,
За то, что не молился на распятье
И не носил нательного креста.
Настанет день. В святое очищенье
Поверю я сквозь горечи обид,
Как верят во вселенское прощенье
И в женщину, которая простит.
 

Домой

 
Опять спешу, мне надо срочно!
Я задыхаюсь от тоски.
Скорей вези в Юго – Восточный
Меня маршрутное такси.
Степные вспыленные дали
В меня впитали пыли пуд.
Жена и дочка ждать устали,
Но если любят, значит, ждут!
Конец пути…
Любви начало!
Уже звоню Тревоги прочь…
Не зря ты, милая, скучала,
Не зря ждала подарков дочь!
 

 «Не надо об этом, не надо!..»

 
Не надо об этом, не надо!
Накоплено ревности впрок.
В спокойном кружении сада
Листва приземлялась у ног.
Мы тихо брели по аллее,
И я, ни о чём не моля,
Смотрел, как прекрасно алели
В осеннем строю тополя.
И только душа постепенно
Моей наполнялась виной…
От нашей любви во Вселенной
Остался ли след неземной?
«А если остался. Ты рада?»
Спросить почему-то не смог…
В спокойном кружении сада
Листва приземлялась у ног.
 

 «На вечернем поезде в зимнюю дорогу,..»

Татьяне

 
На вечернем поезде в зимнюю дорогу,
Не судьба ль уехала в дальние края?
Помахал с перрона я, погрустил немного,
И пешком отправился восвояси я.
 
 
Что-то нынче водочка душу мне не лечит
В старой забегаловке с вывеской «Уют»,
Где путана юная оголяет плечи,
Где матросы лаются и на пол плюют.
 
 
Я не знаю, много ли пригублю сегодня.
Мёрзнет и терзается вечер за окном,
Рвётся в собутыльники старый бомж-негодник,
Беспардонный пьяница, прогулявший дом.
 
 
Что же ты куражишься, побелев от злости,
Что ж не перекрестишь ты,
Сморщенного лба
И тебя, родимого, не волнует вовсе,
Что в далеком поезде унеслась судьба.
 

 «Непридуманной ты…»

 
Непридуманной ты
Появилась сама,
И пустая душа
Приняла тебя сразу,
Свирепеет зима,
Словно сходит с ума.
Не удержишь её,
Потерявшую разум.
Раньше думал, что всё —
Отлюбил и отпел,
И стихи написал
Те, что душу терзали.
Кто сказал, что в любви
Наступает предел?
Беспредельна любовь
И в конце и в начале!
На мороз, на озноб,
На скрипучий порог
Выхожу за тобой
В синеву без сомненья.
Пусть меня уведет,
Как блаженного Бог
По дороге любви
За единым мгновеньем.
 

 «Мне сказала милая: …»

 
Мне сказала милая:
«Я разочарована».
Что ж, в любовь поспешную
Вбит раздора клин.
На дорогу белую,
На дорогу ровную
Из подъезда вышел я
И побрел один.
Ночь была простужена,
Ночь была завьюжена.
Лишь светился весело
Городской отель.
Шел дорогой снежною
Никому не суженый,
По ночному городу
Вольный, как метель.
 

 «Женщину чужую не люблю!..»

 
Женщину чужую не люблю!
И женой чужою не взволнован!
Все напасти, милая, стерплю,
Но не пророню о нас ни слова.
 
 
И пусть дни, минуя чередой,
Перетрут молву и перемелят.
Я готов помчаться за тобой
На печи, как сказочный Емеля.
 
 
И, ворвавшись в полусонный дом,
Заспанной тебе вручу гвоздики.
Пусть они в кувшине над столом,
Засияют в утро светом тихим.
 
 
Помолчим. И ты, в который раз,
Угадаешь, кем я был взволнован!
И рассвет, оберегая нас,
В ранний час не вымолвит ни слова.
 

Романс

 
Былое не воротится, мадам!
Неумолимы стрелки циферблата.
За ветреность последует расплата,
Которая крадётся по пятам.
Но горевать не буду всё равно,
Хотя тревожно тучи небо застят
И позади потерянное счастье,
И нами недопитое вино.
Я повинюсь, когда настанет срок,
Процедит ветер тучи через сито,
Присяду у разбитого корыта
На старый перекошенный порог.
Задумаюсь, а, может, неспроста
Вела меня осенняя дорога.
И прошлое покажется итогом,
Сравнимым лишь с пожухлостью листа.
Увы, но так – молись хоть всем богам!
И доверяй полночному виденью.
Ни по какому щучьему веленью
Былое не воротится, мадам!
 

 «О, бесшабашный, сумасшедший дождь!..»

 
О, бесшабашный, сумасшедший дождь!
Отмучилась тобой шальная туча,
Сегодня ты особенно колючий —
В ажурных лужах вызываешь дрожь.
 
 
Дрожит листва. Я вымок под листвой,
И никуда промокшему не деться.
Я выхожу – дождь целит прямо в сердце,
Он за тебя сражается со мной.
 
 
А с тополей стекает пыли муть.
Ещё весна не породнилась с летом.
Я напишу, любимая, об этом,
Я напишу, хотя не в этом суть.
 
 
Меня не свалит даже града груз
И не сведет с ума каржиный гомон.
И небо мне поддакивает громом,
Что до любимой точно доберусь!
 

Русский сонет

Юрию Щербакову

 
Я знаю: это просто Русь!
На крест святой перекрещусь
И посмотрю из-под руки
На храм старинный у реки.
Над ним дневные облака
Переплетаются пока,
И тень от них ползёт с небес
На холм, на поле, и на лес,
И на речушку у камней,
Где дед таскает окуней.
Как никогда везёт ему —
Наловит полную суму.
И не спеша пойдёт домой,
Где бабка ждёт… и домовой.
 

 «Июльский вечер входит в глубину,..»

 
Июльский вечер входит в глубину,
В неясность остывающего зноя.
Я наслаждаюсь радостью покоя
И слушаю степную тишину.
 
 
Обманчиво спокойствие во всём:
Дыханье неба еле уловимо,
И зыбкую, как вьюн, цепочку дыма
На гладь воды выводит водоём.
 
 
Тускнеет угасающий закат.
Все ближе ночь и чувственней прохлада.
Гостей не ожидаю. И не надо
Я буду им, наверное, не рад.
 
 
Не принимая тягостную тьму,
Задумаюсь о вечности разлуки.
И все ночные шорохи и звуки
Доверю только сердцу своему…
 

 «Созвездье Гончих Псов…»

 
Созвездье Гончих Псов
Парит над головой.
Калитку на засов
Закрыли вслед за мной.
Не клят я и не мят.
Спокоен, как всегда.
Прислушался: гудят
Стальные провода.
Я искупить не прочь
Свои грехи потом…
Ты зачерпни мне, ночь,
Луну большим ковшом
И самых светлых звёзд
Впридачу подари…
Родительский погост
Виднеется вдали.
И колокольни крест,
И по земле кресты,
И тени этих мест
Попрятались в кусты.
Кричу я:
«Чур меня!
Ещё не мой черёд!»
Как под уздцы коня,
Куда судьба ведёт?
 

 «Сентябрь, подкравшись по мягкой листве,..»

 
Сентябрь, подкравшись по мягкой листве,
Прислушался к бабьему лету.
И солнце в далёкой дневной синеве
За облаком спряталось где-то.
 
 
Похоже, в зарницах забьётся закат,
И ветер своё не упустит,
И первый к земле полетит листопад,
С какой-то невидимой грустью.
 
 
Толкаются тучи, томятся уже
В немом ожидании счастья…
Я не удивлён опустевшей душе.
Я просто над нею не властен.
 

 «Не удержаться нынче листьям…»

 
Не удержаться нынче листьям
На старых ветках тополей,
Коль ветер выступил солистом
Фальшивой музыки своей.
 
 
Давно к нему взывает осень,
И он пылит по мостовой…
Ребенок милостыню просит
Молчком, с протянутой рукой
 
 
На небе звёзд не так уж много,
И даже месяц – вот чудак —
За крышу зацепился рогом
И не отцепится никак.
 
 
Совсем один, с подбитым глазом,
На пирсе списанный матрос
Он уходящим в рейс баркасам
Глядит вослед, не пряча слез.
 
 
И нынче я какой-то странный,
И сам себе совсем не свой…
Неужто ветер окаянный
Приносит осени покой?
 

 «Осень – бабушка с клюкой – …»

 
Осень – бабушка с клюкой —
Незаметно одряхлела
И шатается без дела
С непокрытой головой.
По дорогам и дворам,
И по берегу крутому
К допотопному парому
Ей отправиться пора.
По реке в последний путь,
Ничему не удивляясь,
Постепенно удаляясь,
Ей назад не повернуть
В те края, куда норд-ост
Судно гонит на зимовку…
И везет жене обновку —
Шубу модную – матрос.
 

 «Ноябрь притих. Трава пожухла. …»

 
Ноябрь притих. Трава пожухла.
От неба серого – тоска!
Случайно выжившая муха
На стол слетела с потолка.
А на задворках старой дачи,
Где тополь спилен на дрова,
Пугают осень лай собачий
И чьи-то бранные слова.
Её уход давно намечен
От приземлённой суеты…
Совсем не так в октябрьский вечер
Она тревожила сады.
И нежность в ней была, и сила,
Как наважденье наяву.
Сорила осень и парила
Листвой цветастой на ветру.
А ныне вот – простоволоса
На поводу своей судьбы.
Уходит… Вслед ей смотрят косо
Лишь телеграфные столбы.
 

 «Грязь и слякоть у обочин. …»

 
Грязь и слякоть у обочин.
Вдалеке белеет дым.
Месяц чёрный бархат ночи
Взрезал лезвием своим.
Звёзды ярче, звёзды чище,
Излучают мягкий свет,
И никто меня не ищет,
Никого со мною нет.
Я один. И лишь деревья,
Очень бережно шуршат.
Верю в давнее поверье —
Ожидаю звездопад.
Золотой полет приемлю
Всей распахнутой душой!
И они увидят землю,
И меня, и город мой!
И потом, почти сгорая
В полыхающем огне,
Пусть не первая – вторая
Принесёт удачу мне!
 

 «Тебя я словом не обижу. …»

 
Тебя я словом не обижу.
Пустых обид не затаю.
Лишь окроплю капелью с крыши
Лихую голову свою.
 
 
Она до сей поры в угаре!
И тошно мне в конце зимы.
Я пригублю в дешевом баре,
Взяв у приятеля взаймы.
 
 
И окружающие очень
Вдруг безразличны станут мне.
Они всегда, до поздней ночи,
Находят истину в вине.
 
 
Я расплачусь. О новой встрече
Подскажет сердце мне опять.
И этот дивный зимний вечер
На пятки будет наступать.
 
 
Шагами путь к тебе отмерю.
Меня, как хочешь, назови.
В тебя я верую. И верю
В святую истину любви!
 

 «Темнеет и плавится нудно…»

 
Темнеет и плавится нудно
Растративший нежность закат.
Опять будет месяц беспутный
По небу брести наугад.
Откроется звёздная бездна,
Проявится спутник во тьме.
Таинственный свет поднебесный
Подарит вселенная мне.
Под волжским высоким обрывом
Присяду у самой воды
И выпью с приятелем пива
Под шорох густой лебеды.
Оставлю вопрос без ответа
О вечном, о Млечном Пути,
И тихим загадочным светом
Наполнится сердце в груди.
 

 «Вновь несносною неряхой…»

 
Вновь несносною неряхой
Стала осень к ноябрю.
На востоке солнце-пахарь
Будит сонную зарю.
Нет ни горя, ни веселья,
Ни любви – одна тоска!
Вознеслись и посинели
От озноба облака.
Повзрослевших уток стая
Покидает водоём.
Машет, не переставая,
Вслед ветряк одним крылом.
Пегий пес в глухой округе
Что-то ищет, хвост поджав,
И в далеком перестуке
К югу тянется состав.
По земле катает ветер
Угли старого костра…
Оглянись, на белом свете
Поздней осени пора.
 

 «Опадает листва парашютами,..»

Владимиру Замятину

 
Опадает листва парашютами,
На ладонь опускается лист.
Ныне осень балует причудами:
То тиха, то сорвется на свист.
Что-то утро сегодня туманное,
Зацепилось за крыши домов.
Те грядущие дни окаянные
Я пока пережить не готов.
Что ж, ты, осень, себе напророчила,
Нагулявшись на воле вполне?
Очень скоро листва у обочины
Пересохнет и сгинет в огне.
Свой черёд непогода бедовая
Дожидается, злобу тая.
Покидает меня непутевая,
Бессердечная осень моя.
Я иду золотыми аллеями,
Мне навстречу метелки шуршат.
Это дворники с площади Ленина
Выметают с утра листопад.
Неужели деревья от слабости
Все роняют листок за листом?
… Ни печали в душе и ни радости,
И тревожно немного при том.
 

 «Зимний вечер тих и нежен. …»

 
Зимний вечер тих и нежен.
Льётся снежный свет луны.
Город наш стоит заснежен,
Словно замер до весны.
 
 
И легко сейчас, и просто,
Выдыхая пар в пути,
Вдоль по улице Перовской
До моста пешком идти.
 
 
Лишь деревья слишком вольно
С веток стряхивают снег.
Но со мной идет спокойно,
Дорогой мне человек!
 

 «Люблю вдохновение ночи!..»

 
Люблю вдохновение ночи!
Сиянье далеких светил.
В стихах предостаточно строчек,
Которые им посвятил.
Парят над остывшим закатом,
К земле проливая лучи.
И ныне особенно как-то,
Взволнованно сердце стучит.
Душой принимаю и знаю:
От грусти до радости шаг.
Большого созвездия стая
По ветру развеяла мрак.
Скажу я простыми словами:
«Ты, ветер, покрепче подуй,
Я пышной луне, словно даме,
Воздушный пошлю поцелуй».
 

 «Очарование заката…»

 
Очарование заката
Затмит тревоги суеты.
Доносит ветер запах мяты
И переспелой лебеды.
 
 
На свой ночлег слетает стая.
Умолкнет скоро птичий крик,
И постепенно исчезает
Почти потухший солнца лик.
 
 
А по ступенькам небосвода
Уже торопится луна,
Туда, где вечная свобода
И безразмерна глубина.
 

Ветер

 
Ветер рвется в жильё!
Ветер ставнями бьёт!
На веревке бельё
Нынче в клочья порвёт.
Тяжелее всего
Под гнильём ветряку,
Ветер свалит его
На речном берегу.
Унесет два крыла
К середине реки
И утопит со зла,
И умрёт от тоски.
 

 «В луне законченности нет…»

 
В луне законченности нет…
Она видна наполовину
Едва-едва подлунный свет
К реке спускается в низину.
Не шелохнув речной покой,
На гладь воды ложатся тени.
Не зачерпнуть мне их рукой,
Не откреститься от видений.
И не достать моей руке
Туда, где Путь проложен Млечный.
Он отражается в реке
Своим мерцаньем бесконечным.
Пойду по Млечному Пути
На веслах, в лодке – не иначе.
Оставив годы позади
И все земные неудачи.
 

 Утро

 
Опять мне года насчитала кукушка,
Присев на далеком суку.
Рассвет, в тишине поднимая макушку,
В мою напросился строку.
Своим отраженьем подкрашивал воду.
Светало. Я чувствовал суть:
Пора поклониться степному восходу
И с миром отправиться в путь.
Немного ещё, и при солнечном свете
Померкнет сияние звёзд.
И мне не удастся мелькнувшей комете
Желанье навесить на хвост.
 

 «По мокрой дороге лечу,..»

 
По мокрой дороге лечу,
И воля, и руль в кулаке,
А солнце, подобно мячу,
С откоса скатилось к реке.
Забыто ненастье… Теплынь!
Отжатое небо светло.
И запахом терпким полынь
Сквозит в ветровое стекло.
Оранжевым отблеском в синь
Лучами прошит небосвод.
Достанет и воли, и сил
Домчать до заветных ворот.
До них и дороги – чуток,
Растаяла дымкой печаль.
Отмерил мне день на глазок
Бескрайнюю русскую даль!
 

 «Неизвестный мужчина…»

 
Неизвестный мужчина
Закопан на кладбище русском…
Только номер его
Отражает некрашеный крест…
Это серое небо
Наводит на думы о грустном,
И наполнено всё
Тишиной непривычной окрест.
Горемыки душа
Поблуждала и канула в вечность.
За мирские грехи
Возродиться не скоро дадут.
Жизнь в своих жерновах
Погубила её за беспечность,
Предоставив в земле
Безымянному телу уют.
В поминальные дни
Никого не дождётся бедняга!
Неизвестным ушёл…
Растворился, исчез человек…
И тогда это небо
Просыплет на землю, как благо,
Очищающий душу,
Парящий, нетающий снег.
 

 «Он давно запивает по-чёрному,..»

 
Он давно запивает по-чёрному,
Проклиная российскую власть,
И летят к потолку прокопчённому
Кольца дыма, цепочкой струясь.
 
 
Вся в потёках немытая комната,
Еле теплится печка в углу.
Одеяло столетнее скомкано,
Вместо тряпки лежит на полу.
 
 
Тяжко очень душе отработанной
Созерцать, как бытует страна.
Может, кто-то подаст за воротами
Старику на бутылку вина.
 
 
У ворот, под небесными высями
Он сидит одинокий такой,
Со своими нехитрыми мыслями
И с протянутой к людям рукой.
 
 
И в усладу ему, обречённому,
Подаяние прятать в пальто.
Смерть избавит от пьянки по-чёрному
Только вот не помянет никто.
 

 «Копаю грядки, а в уме стихи. …»

 
Копаю грядки, а в уме стихи.
Сегодня день, услужливый в погоде.
Кто мне сказал, что я не от сохи
И к сельской жизни вовсе не пригоден?
 
 
Мой дед и бабка родом из села.
Когда-то в город въехали с вещами.
Возможно, им фортуна помогла
Построить дом у речки с камышами.
 
 
Им пожелаю царствия в раю.
Всё там у них, наверное, в порядке.
Себя в моем обличье узнают,
Особенно согнувшимся над грядкой.
 
 
Устал копать. Поставлю вешала.
И подвяжу разбуженные лозы.
Давно в руке застряла, как игла,
От черенка саднящая заноза.
 
 
А солнце, от погоды разомлев,
Присело остудиться на затоне…
Святым напоминаньем о земле
Мне станут огрубевшие ладони.
 

 «Море пенится у ног,..»

 
Море пенится у ног,
Волнами играя.
А над ним парит дымок
Утреннего рая.
И рассвет невозмутим.
Входит еле-еле.
Ночевало солнце с ним
На одной постели…
 

Шторм

 
Что ж ты, море, так ревёшь,
Тишину пугая?
В небе месяц чем-то схож
С белым попугаем.
На бегу крылом волны
Накрываешь землю.
Равнодушно, как волы,
Тихо тучи дремлют.
Этот шторм не лыком шит
Гребни волн, как кони!
И летят из-под копыт
Брызги на ладони.
Шторм каспийский на пути
Сотрясает душу.
И она, того гляди,
Вырвется наружу!
 

 «В тополях застрял рассвет,..»

 
В тополях застрял рассвет,
Отливают жёлтым кроны.
Мир недавно был зелёным,
А теперь – осенний цвет.
Распугав речную гладь,
Резкий ветер дунул рябью,
Вдруг предзимье станет явью
И погонит осень вспять?
Это будет, но потом…
Мы идём. И на дороге
Листья прямо нам под ноги
Расстилаются ковром,
Листья кружатся, летят…
Ты и я сегодня рядом.
Знаю, милая, ты рада
Окунуться в листопад.
И тебе, и кутерьме,
И моей заветной теме,
Пусть завидуют всё время,
Те, кто пишет о зиме!
 

 «Плугом месяца вспахано небо,..»

 
Плугом месяца вспахано небо,
Зреют в пахоте звёзд семена.
Пригляделся: а нет ли там хлеба
И для полного счастья вина?
В эту осень я только мечтатель,
И желанье своё не таю:
Пусть отпустит Господь благодати
На страдальную землю мою.
Поднимусь под небесным навесом
По тропе на высокий обрыв.
То ли черти в реке, то ли бесы
Утопили созвездие Рыб.
Ещё шаг… и, как птица в полёте!
На краю оборвётся мой след.
И погаснет звезда, что на взлёте
Излучает загадочный свет.
Всё понять и осмыслить нелепо.
Потому, безмятежно шаля,
Надо мной усмехается небо,
И пугает обрывом земля.
 

 «Над Волгой наш продрогший вечер…»

 
Над Волгой наш продрогший вечер
Цепляет ночь за якоря.
Я опоздал к тебе на встречу
Под ветхой крышей ноября.
В осеннем небе, словно диво,
На облаках крыло луны
Парит и тает молчаливо,
Своей не чувствуя вины.
И я парил в парах победы
В пустой беспечности своей.
Откуда появились беды
И бессердечность мрачных дней?
Отброшу прочь свои печали!
Уйду за тридцать три версты
И к малой родине причалю,
Где деревянные мосты.
Пройду по берегу Кутума,
Потом залягу в лебеду…
И о душе смогу подумать
Под пышной яблоней в саду.
Уже мои продрогли плечи.
Стою у пирса на краю.
И сам себе противоречу,
И недосказанность таю.
 

 «В бреду бродягой бродит осень,..»

 
В бреду бродягой бродит осень,
Забросив бренные дела.
И ей теперь не нужно вовсе
И ни двора, и ни кола.
Уже скамейку в нашем сквере
Заносит жёлтою листвой.
В предзимье я пока не верю!
А в расставание с тобой?
Вновь ветер яростно, со стоном
Клеймит дождём остаток дней.
Лишь ты, как лик святой иконы,
Осталась в памяти моей.
 

На рыбалке

 
Приволжский ветер вялил воблу,
Гуляя в ветхих вешалах.
Спешим рыбачить мы на Волгу
На быстрокрылых катерах.
На Волге нынче места хватит
Затосковавшим рыбакам.
И быстроходный мчится катер,
Не уступая катеркам.
Бросаем снасти на удачу
И о удаче говорим.
Речные волны так и скачут,
Слегка раскачивая «Крым».
Мне повезёт в рыбацком счастье.
Но непонятно, почему
Мой друг таскает крупный частик,
И я завидую ему…
 

 «Ну, наконец, вагон восьмой. …»

П. М.

 
Ну, наконец, вагон восьмой.
Устали плечи от чувала.
Поеду в Астрахань, домой,
От Павелецкого вокзала.
 
 
Напоминает всё окрест
Мне дни, прожитые впустую.
Я из провинциальных мест
И по провинции тоскую.
 
 
Прощай, красавица Москва!
Прости, не чувствую разлуки.
Лишь в такт маячит голова,
Под стать колёсам в перестуке.
 
 
В груди добреет сердца стук,
А за окном мороз крепчает.
И проводник, как старый друг,
Мне предлагает выпить чаю.
 
 
Вокзальный хаос не стряхнуть.
Он до сих пор на наших лицах.
И даже поезд в дальний путь
Собрал все запахи столицы.
 

 «Мы собрались, мы снова вместе. …»

 
Мы собрались, мы снова вместе.
Для нас поэзия – закон.
Стихи прольются – будут песни
Под семиструнный перезвон.
 
 
Вино из чашки вместо чая
Я добросовестно допью
И непременно прочитаю
Стихи, которые люблю.
 
 
Стихи Есенина и Блока,
Стихи о вечном и родном
Из наших уст звучат неплохо
За нашим дружеским столом.
 
 
Опять поспорили напрасно,
Чьи книги нынче нарасхват —
Сказал мой друг:
– Оставим распри!
Виват, поэзия, виват!
 
 
Неугомонные поэты!
Но не дано, увы, иным
Так удивляться белым светом
И грезить небом голубым!
 

После половодья

 
Снизу ветки сухие,
Вся листва в вышине…
Бушевала стихия
В том лесу по весне.
Светло-жёлтые меты
На стволах от воды.
От палящего лета
Не прикрыть наготы.
Но не чувствует боли
Лишь зелёный росток.
Поднимаясь на воле,
Как ребёнок у ног.
 

 «Мороз притронулся слегка – …»

 
Мороз притронулся слегка —
И жизнь завяла…
Не стало позднего цветка,
Совсем не стало.
 
 
А у садовника запой,
А тут работа…
Трясёт похмельной головой,
Бормочет что-то…
 
 
Метет пожухлую листву,
А солнце светит.
И дым на целую версту
Относит ветер.
 
 
И вдруг, задумавшись, в поту,
Себе не веря —
Глазами смотрит в пустоту,
Душой – в потерю.
 

 «Отец дошел до Кенигсберга. …»

Отцу

 
Отец дошел до Кенигсберга.
Пал Кенигсберг.
Была жестокой перестрелка
И колок снег.
И санитар из медсанбата
Кричал: «Держись!»
Жизнь не оставила солдата Осталась жизнь…
И лишь никак не переплавить
Того свинца,
Который вжился, словно память,
Навек в отца.