Текст книги "Клинки императора"

17

– Она солгала! – снова и снова повторял Валин, впечатывая кулак в столешницу. – Проклятая Кентова сука солгала!

– Отлично, она солгала, – отозвалась Лин. – Ты можешь говорить это сколько хочешь, но вряд ли это поможет.

– Хотя это здорово, когда можешь твердо держаться фактов, – добавил Лейт слишком серьезным тоном, чтобы заподозрить его в том, что он шутит.

Было уже поздно. Большинство солдат разлеглись по своим койкам или, наоборот, ушли куда-то на ночные учения, так что длинное пустое помещение столовой полностью находилось в их распоряжении. Почти все пространство было погружено в темноту – нет смысла тратить масло на освещение комнаты, где никого нет; только в дальнем конце, за открытой дверью, ведущей в кухню, виднелся мигающий свет ламп и слышалось мычание Джареда, ночного повара. Старик напевал, передвигаясь между плитами, на которых жарилась свинина для завтрака и кипел чайник в ожидании солдат, возвращающихся с позднего задания. Лейт зажег лампу и над столом, где сидела их троица, но прикрутил фитиль настолько, чтобы они могли видеть лица друг друга. Пилот сидел, откинувшись на спинку стула и балансируя на задних ножках, подняв голову, он рассматривал потолочные балки. Волосы Лин, все еще сырые после долгого заплыва, блестели в свете лампы.

Она умиротворяюще подняла руки:

– Я не говорю, что ты ошибаешься насчет Анник, но уверен ли ты на сто процентов? Ты говорил, что Фейн потом показал тебе узел, и это был обычный булинь.

Валин напрягся, потом заставил себя сделать глубокий вдох. Она просто пытается помочь, пытается вместе с ним разобраться в фактах.

– Я смог частично развязать его до того, как вырубился, – объяснил он. – В конце я запаниковал, но узел запомнил достаточно хорошо. Он действительно ощущался как обычный булинь, но это был другой узел. У него было две добавочные петли – очень похоже на тот, которым связали веревку на Эми.

– Вообще-то, – заметил Лейт, со стуком опустив передние ножки стула на пол и выпячивая губы, – ни в каких правилах не сказано, что она должна была связать тебя простым узлом. Это очень похоже на Анник – попытаться утопить тебя из принципа.

– Похоже, – согласилась Лин. – Но зачем ей было лгать насчет этого?

Лин по-прежнему не была убеждена, что за смертью Эми стояла Анник, и ее нежелание принять очевидную реальность начинало раздражать Валина. Обычно Лин была объективной и здравомыслящей, но в смерти Эми было что-то такое, что словно бы заслоняло ей зрение. Лин была убеждена, что по самой своей природе это преступление могло быть совершено только мужчиной.

– Потому что она знает! – взорвался он. – Это единственное объяснение! Она знает, что мы нашли Эми – сейчас об этом, наверное, знает уже весь Крючок. И если у нее есть в голове хоть какие-то мозги, то она смогла сообразить, что мы ходили в «Черную шлюпку», чтобы задавать вопросы.

– И что из того? – не сдавалась Лин. – Теперь она убьет нас всех четверых? Может, еще и Рианну, просто для комплекта? Да даже если бы она действительно убила Эми, это был бы совершенно бредовый способ замести следы!

– Мы ведь говорим об Анник? – спросил Лейт, приподняв бровь. – Вообще-то с ее стороны это было бы как раз довольно взвешенным решением.

– Я не хочу сказать, будто уже все вычислил, – продолжал Валин. – Я только хочу сказать, что здесь слишком много совпадений, чтобы их игнорировать. Может быть, она даже имеет какое-то отношение к…

Лин метнула на него резкий взгляд, и он прикусил язык. Он собирался сказать, что снайперша могла иметь какое-то отношение к заговору против него, а это означало, что она могла что-то знать о смерти его отца, об угрозе, нависшей над Каденом… Но ведь никому, кроме Лин, не было известно о том, что поведал ему умирающий эдолиец. То, что сейчас он едва не проговорился перед Лейтом, показывало, насколько сильно он вымотался.

– Имеет какое-то отношение к чему? – переспросил Лейт.

– К тому, что случилось с моим луком, – поспешно отозвалась Лин. – На последнем снайперском испытании он переломился пополам, прямо посередине! Валин думает, что его мог кто-то подпилить.

Лейт перевел взгляд с нее на Валина и пожал плечами.

– Скоро Проба. Еще немного, и здесь начнут ломаться люди, не только луки.

– Это если мы доживем до этой Кентовой Пробы, – заметил Валин.

Он повернулся к Лин:

– Я говорю только, что надо составить список. И после этого ты сможешь мне сказать, не кажется ли тебе, что руки Анник залиты кровью, как пол на бойне.

– Хорошо, – ответила Лин, блеснув глазами в свете лампы. – Давай составим список.

Кеттрал придавали огромное значение спискам. У них имелись списки на все случаи жизни: осмотр птицы перед полетом, закладка подрывного заряда, посадка на корабль – все проходило по определенному распорядку. В голове у Валина вновь зазвучал монотонный голос пожилого Георга-Дубильщика в лекционном зале: «Люди допускают ошибки. Солдаты допускают ошибки. Все остальные на этом Шаэлевом островке забивают ваши тупые крошечные головенки идеями насчет спонтанности, приспособления к условиям, принятия решений на лету. – Он сплюнул. – Принятие решений на лету – верный способ допустить ошибку. Списки не допускают ошибок».

Голос Георга мог за несколько мгновений усыпить целую комнату кадетов, однако этот человек летал на задания, пока ему не стукнуло хорошо за шестьдесят, так что Валин старался внимательно слушать то, что он говорит.

«А знаете ли вы, идиотики, как в списке добавляются новые пункты? Солдат умирает. Потом мы разбираемся, почему это произошло. Потом мы меняем список. Так что учите списки, мать вашу!»

К несчастью, для того чтобы вычислить в своих рядах предателя и убийцу, не существовало списков, не было намеченного распорядка. Впрочем, внести в это дело немного логики в любом случае не помешало бы.

– Во-первых, – начал Валин, отгибая палец, – мы знаем, что Эми в то утро, когда ее убили, собиралась встречаться с кем-то из кеттрал. Во-вторых, эта встреча была назначена в трактире Менкера. В-третьих, по словам Юрена, у Менкера тем утром не было других кеттрал, кроме Анник. В-четвертых, Анник – отмороженная сука…

– Четвертый пункт, как мне кажется, скорее относится к чувствам, чем к логике, – вставила Лин.

– …В-пятых, то, как была убита Эми, предполагает профессионализм и полное отсутствие моральных принципов – качества, свойственные кеттрал. В-шестых, и на чердаке, где была убита Эми, и на корабле, с которого меня сегодня бросали за борт, фигурировал один и тот же нестандартный булинь. В-седьмых, Анник попыталась утопить меня спустя полтора дня после того, как мы нашли тело и начали задавать вопросы.

«И наконец, в-восьмых, – добавил Валин про себя, – существует заговор, целью которого является перебить всю мою семью и захватить трон!»

– Вообще-то при такой подаче она действительно выходит не очень похожей на жрицу Эйры, – заметил Лейт.

– Ну хорошо, – вздохнула Лин, устало кивая. – Я согласна, все это выглядит довольно подозрительно. Однако я все равно не вижу смысла в действиях Анник. Зачем ей было убивать Эми? И почему таким ужасным способом?

– На этот вопрос я не могу ответить.

– Полагаю, обыкновенная склонность к разнузданному насилию не является достаточным поводом? – спросил Лейт.

Валин нахмурился. Возможно, он копал слишком глубоко. Даже если Анник действительно убила Эми, возможно, это убийство не имело ничего общего с заговором против его семьи. Казалось вполне правдоподобным, что снайперша могла связать и убить человека, просто чтобы попрактиковаться. Другое дело, что убийства проститутки, едва вышедшей из девчоночьего возраста, для практики было маловато. И это по-прежнему не объясняло узел, из-за которого он едва не утонул сегодня утром.

– Мне кажется, нам просто нужно больше информации, – предположила Лин.

Валин медленно кивнул.

– И я знаю одно хорошее место, где можно ее поискать.

* * *

Теоретически в том, чтобы обыскать чужой сундук, не было ничего сложного. Каждый из пяти бараков внутри представлял собой одно длинное помещение, а запирать свои вещи на замок кадетам не позволялось. Проблема была лишь в том, что в бараке постоянно кто-то был – один вернулся с ночной пробежки, другой прилег вздремнуть перед «месиловом». Если бы Лин запросто начала копаться в чужих вещах, в ее сторону тут же обратилось бы несколько взглядов и повернулось бы несколько голов. Поэтому Валину несколько дней приходилось носить в себе грызущее его беспокойство, сосредоточившись на тренировках, учебе и подготовке к грядущей Пробе. Вечером каждого дня они с Лейтом, Гентом и Лин собирались в своем углу столовой, чтобы обменяться бесполезными наблюдениями и подозрениями, а на самом деле просто выжидая, пока Лин сумеет найти способ заглянуть в сундук Анник.

Этим вечером, однако, Лин запаздывала. Валин взглянул в окошко на луну, прикинул ее высоту над горизонтом и покачал головой.

– Не нервничай, – сказал Лейт. – С Лин все будет в порядке.

– Конечно, – отозвался Валин.

Тем не менее он не мог перестать барабанить пальцами по поверхности стола. Ха Лин была тяжелее Анник и эффективнее в схватке, если борьба велась на кулаках и ножах. С другой стороны, исход боя чаще всего решался одним простым правилом: тот, кто бьет первым, уходит относительно целым. Валина беспокоило то, что в решающий момент Лин могла засомневаться. Анник-то сомневаться не будет.

– Тебе стоило бы подумать о себе! – добавил Лейт, помахивая стаканом. Хотя в стакане была обычная вода, пилот вел себя так, словно сидел в пивной, а в руках держал кружку с элем. – Это ведь тебе завтра назначено выступать против Анник в снайперском состязании.

– Спасибо за напоминание, ты меня очень утешил.

– Иди в задницу!

– И за дружелюбие.

– Просто пытаюсь внести в разговор нотку здорового реализма.

Валин снова покачал головой. Он был более или менее согласен с Лейтом, но это не особенно помогало. Валин был неплохим стрелком и довольно хорошо управлялся с луком, даже по меркам кеттрал, но Анник, забери ее Шаэль, стреляла прямо-таки с нечеловеческой быстротой. До сих пор она проиграла лишь одно снайперское состязание, да и то в нем ее соперником был Балендин, так что Валин был почти уверен, что лич нашел какой-то способ повернуть дело в свою пользу.

Не особенно утешало и то, что если ты выступал против Анник, то в результате чаще всего оставался с подбитым глазом, разбитой челюстью или выбитым зубом. Ничто из этого не входило в условия состязания – предполагалось, что участники просто подбираются как можно ближе к колоколу, чтобы выстрелить в него раньше своего противника, – однако для Анник было предметом особой гордости достать стрелой сперва колокол, потом одного из инструкторов, кишевших вокруг поля со своими длинными подзорными трубами, а потом и другого участника. Она использовала тупые учебные стрелы – кеттрал называли их «глушилками», – однако такой стрелы было вполне достаточно, чтобы выбить зуб или отправить человека в нокдаун. Годом раньше несколько кадетов направили жалобу командованию. Если Анник настолько хорошо стреляет, что может выбирать свою цель, говорили они, то ей должно хватить умения, чтобы попадать в грудь, а не в лицо. Ответ Анник, принятый инструкторами с определенным садистским удовольствием, гласил, что, если люди, отправившие жалобу, не хотят, чтобы им стреляли в лицо, они должны научиться не высовывать свои лица туда, где их можно достать стрелой.

– До Пробы осталось совсем немного, – сказал Лейт. – Я бы на твоем месте попытался как-то отказаться от участия.

– Отказаться невозможно.

– Всегда есть какой-то способ. Я уже пять лет занимаюсь тем, что уворачиваюсь от всякого дерьма. Именно поэтому я стал пилотом.

– Ты стал пилотом потому, что любишь скорость и ненавидишь бегать.

– Говорю же, я умею уворачиваться от всякого дерьма. – Лейт улыбнулся, потом посерьезнел. – Но вообще-то, Вал, если Анник действительно пытается тебя убить из-за того, что ты знаешь насчет Эми, тебе и правда не стоит оказываться с ней на одном стрельбище.

Валин и сам думал примерно так же, но он скорее дал бы отправить себя первым же кораблем к Шаэлю, чем позволить другому кадету, пусть даже убийце, отпугнуть его от участия в тренировочном задании.

– За состязанием будут наблюдать двое инструкторов с подзорными трубами, – напомнил он товарищу. – С ее стороны будет безумием пытаться пристрелить меня при них.

– Как знаешь, – пожал плечами Лейт. – Если что, плесну эля на твою могилку.

Он сказал это в шутку, но его слова напомнили о той ночи, когда они похоронили Эми. Лейт сделал большой глоток из своего стакана, поморщился, словно желая, чтобы там была не вода, а что-нибудь покрепче, и оба погрузились в угрюмое молчание.

Примерно в таком виде и застала их Лин, когда наконец ворвалась в зал столовой.

– Я кое-что нашла! – сообщила она, сверкая глазами.

Валин жестом пригласил ее сесть и бросил взгляд через плечо, желая удостовериться, что в столовой, кроме них, никого нет.

– Знаете, что эта девица держит в своем Кентовом сундуке? – спросила Лин, усаживаясь на скамью рядом с Лейтом.

– Послания безответной любви? – предположил пилот.

Лин подавилась смехом.

– Не угадал! Попробуй еще раз.

– Младенца-сиротку, которого она тайно, но с любовью выкармливает в надежде на его выздоровление?

– Стрелы! – сказала Лин.

– Просто стрелы? – Валин был обескуражен. Это не выглядело таким уж откровением.

– Их там, наверное, больше тысячи, – продолжала Лин. – Она их делает сама. Обстругивает древки, сама кует наконечники в кузнице, даже делает оперение из каких-то специальных перьев – северный черный гусь или еще какое-то дерьмо. У нее их там столько, что хватит несколько раз перебить все население островов. Я чуть было не бросила затею все это перерывать.

– Что ж, едва ли стоит удивляться, что лучший снайпер среди кадетов питает слабость к стрелам, – высказался Лейт.

– Но там было и кое-что еще, – заметил Валин, прочтя это в глазах Лин.

Она мрачно кивнула, потом, порывшись в кармане своего мундира, вытащила оттуда что-то золотистое и бросила через стол Валину. Он поймал предмет и недоуменно уставился на него. Это была прядь волос – тонких, мягких, светло-соломенного цвета.

– Это что… – начал он, хотя уже знал ответ.

К тому времени, как они нашли Эми, ее тело успело превратиться в отвратительный гниющий труп: плоть обвисла на костях, язык объеден мухами, глаза уже начали разлагаться в глазницах. Однако волосы девушки – мягкие, цвета выгоревшей соломы – буквально светились в бледном свете луны.

– Хал всемогущий! – выдохнул Лейт. – Чтоб я сдох не пожрамши!

Однако сколь бы увлекательным ни было это открытие, обсудив возможные варианты объяснения, друзья поняли, что оно, собственно, не говорит им ничего определенного. Анник и Эми были знакомы. Ну и что?

– Может быть, это трофей, – предположил Лейт.

– По-твоему, Анник из тех людей, которые хранят трофеи? – возразила Лин.

– Может быть, ей зачем-то нужно было доказательство, – сказал Валин. – Доказательство того, что она убила Эми.

– Дерьмовое же это доказательство, – парировал Лейт. – Вот голова была бы доказательством! Если ты показываешь голову убитого, есть шанс, что это ты его убил. Рука – тоже неплохое доказательство, но волосы?

Он развел руками.

– Кроме того, – добавила Лин, подбирая локон и снова рассматривая его, – что они могут кому-либо доказать, когда они засунуты на дно ее сундука?

Чем больше предположений они высказывали, тем больше Валин осознавал тщетность этих попыток. Как заметила Лин, Анник даже не обязательно сама отобрала у Эми волосы – кто-нибудь мог дать ей их, например, чтобы указать на жертву. Они не могли быть уверены и в том, что она вообще была на Крючке в тот день, когда убили Эми; кроме свидетельства Юрена, на это ничто не указывало. К тому времени, когда огарок в лампе догорел до основания, Валин был уже готов вломиться к Анник в барак, предъявить ей волосы и потребовать объяснений.

– О да, это отличный план, – сухо отозвался Лейт. – Уверен, она с радостью разъяснит все твои недоумения.

Валин, усталый и раздраженный, отмахнулся от него.

– Ты прав, ты прав! Ты прав, разрази меня Шаэль!

– Все-таки это шаг, – сказала Лин, кладя руку Валину на плечо.

Он почувствовал сквозь ткань ее ладонь, сильную и нежную одновременно. Она встретилась с ним глазами.

– «Никто не может пробежать тысячу лиг, – произнесла она, цитируя Гендрана, – но любой может сделать шаг, а за ним еще один».

– Следующий шаг, который я сделаю, будет направлен к моей койке, – зевнул Лейт, потягиваясь словно кошка. – Меня ждут предрассветные учебные полеты уже через пару колоколов.

Валин кивнул пилоту.

– Мы погасим лампу и тоже отправимся за тобой.

Лейт с ехидной усмешкой перевел взгляд с Лин на Валина.

– Никогда не поздно малость пощекотать друг у друга в штанишках, я понимаю.

– Иди пощекочи сам себя, Лейт, – резко отозвалась Лин. Они все были вымотаны, однако напряжение в ее голосе удивило Валина.

– Похоже, у меня нет других вариантов, – пилот пожал плечами, опустив взгляд на свою правую руку.

– Ты имеешь в виду, теперь, когда твоя шлюха мертва?

При этих словах Лин улыбка замерла у Лейта на лице.

– Она не была моей шлюхой.

– Ну разумеется. Это самое приятное, когда имеешь дело с наемным инструментом – если он ломается, тебе это до лампочки. Если бы Эми действительно была твоей, возможно, ты бы лучше о ней позаботился.

Валин поднял руку, чтобы остановить ее, но прежде чем он успел заговорить, Лейт сделал шаг вперед. Обычное добродушие пилота испарилось, словно масло из выгоревшей лампы.

– Не знаю, каким образом я вдруг оказался злодеем в этой истории, – проговорил он мягким голосом, сверкая глазами, – но не обвиняй меня только потому, что чувствуешь себя виноватой.

– Я? Чувствую себя виноватой? – взвилась Лин.

– Ах да, конечно. Я и забыл! Ты же всего-навсего покупала у нее фрукты. Ты никогда не покупала у нее секс. – Лейт с деланым смирением воздел ладони кверху. – И много ты ей платила? Несколько медных светильников? Этого было достаточно, чтобы она могла обеспечить себя едой? Достаточно, чтобы она могла перестать ходить на панель?

Лин молчала, отказываясь отвечать. Ее лицо было непроницаемым, словно закрытая книга.

– Прежде чем показывать пальцами на других, спроси лучше себя: что ты сделала, чтобы жизнь Эми стала лучше?

Глаза Лейта горели. Прежде чем Валин успел сказать что-нибудь успокаивающее, пилот развернулся на каблуках и, громко топая, вышел из столовой.

Долгое время после того, как смолкли отзвуки хлопнувшей двери, Валин и Лин сидели среди колышущихся теней в свете гаснущей лампы. Через какое-то время она протянула руку через стол, взяла его ладонь и переплела с ним пальцы. В темноте ему не было видно ее лица, но он крепко сжал ее руку.

– Я просто не могу… – начала она и снова замолчала.

Валин не был уверен, что она хотела сказать, но почувствовал ее эмоции – глубокое, тошнотворное чувство беспомощности, стоявшее за словами. Казалось невероятным, что кто-то мог убить невинную девушку, связать ее и подвесить, словно свинью на бойне, оставив истекать кровью – и все это в двух шагах от Гнезда. И кеттрал не только не смогли ее спасти – судя по всему, кто-то из братьев и сестер Валина по черному мундиру совершил это убийство.

– Мы разберемся, – мягко сказал он, убеждая не только Ха Лин, но и себя. – Вот увидишь.

Она скользнула на скамью рядом с ним, и какое-то время они сидели бок о бок – пальцы переплетены, тела раздельно. Валин чувствовал тепло ее тела, но в темноте она казалась отчужденной, окаменелой.

– Есть еще кое-что, – наконец вымолвила она. – Возле бараков я встретила Балендина. Или… это он встретил меня.

Валин напрягся, но Лин продолжила прежде, чем он ответил:

– Это выглядело странно. Он казался каким-то нервным, почти испуганным. Сказал, что хочет рассказать мне что-то про Сами Юрла.

– Про Юрла? – озадаченно переспросил Валин. – И что же?

– В том-то и дело. Он не сказал. Сказал, что что-то, что я должна увидеть своими глазами. Что это очень важно.

Валин нахмурился.

– Мне это не нравится.

– Еще бы. И все же… если он знает что-то про Юрла, какую-нибудь улику… Тот, кто убил Эми, не обязательно сделал это в оди-ночку.

– Юрл и Анник?

Валин попытался мысленно сопоставить эту неподходящую друг другу пару. У Сами Юрла среди кадетов имелась своя банда прихлебателей, но снайперша никогда к ней не принадлежала.

– Если Балендин обнаружил что-то подобное, – настаивала Лин. – Убийство…

– …он должен идти прямиком в командование.

– За исключением случая, если у него есть причина не делать этого.

Валин испустил глубокий вздох. Он вдруг понял, что устал – и это не была обычная, честная вымотанность, неизбежная после долгого месяца тренировок. Все эти постоянные поиски, догадки, контрдогадки, оглядки через плечо, сомнение и недоверие утомили его до полного отупения. Если одно яблоко оказалось гнилым, следовало предположить, что и остальные тоже с изъяном – но рассуждая так, можно было и умереть с голоду.

– Ну хорошо, – проговорил он, потирая глаза костяшками пальцев. – Но почему он пришел с этим к тебе?

– Может быть, он знает, что мы нашли тело Эми. И знает, что я скорее послушаю его, чем ты.

Валин хмыкнул.

– Спорный вопрос. У тебя характер взрывоопаснее.

– Может быть, он просто ненавидит меня немного меньше, чем тебя. У тебя дар вызывать к себе… неприязнь.

– И что же, после всех этих лет, что Балендин у Юрла на побегушках, теперь он хочет мириться? Бросить сынка атрепа ради того, чтобы дружить с нами?

– Может, и так, – отозвалась Лин. – Уделывать кадетов на ринге – это одно; выследить шлюху и порезать ее на кусочки на чердаке – совсем другое. Может быть, в нем все же есть капелька порядочности.

Впрочем, ее тон говорил, что она не считает это особенно вероятным. Порядочность… Странное слово, когда речь идет о людях, обученных убивать ударом ножа в спину.

– В таком случае мы пойдем вдвоем, и оба посмотрим, что он там такое хочет тебе показать, – решительно сказал Валин. – Если он не против поделиться с одним, может поделиться и с двумя. Обещаю, что выслушаю все, что он скажет.

– Не получится, – ответила Лин. – Это будет завтра утром, во время твоего стрелкового состязания.

Валин выругался.

– Ну хорошо, скажи ему, что мы не сможем посмотреть на это утром.

– Мне кажется, это не вещь, – задумчиво отозвалась Лин. – Мне кажется, это какое-то событие. Он хочет, чтобы я увидела, как Юрл что-то делает.

Валин сжал кулак, потом разжал.

– Где это будет?

Вопрос отозвался горечью у него во рту. Он не доверял Балендину, не доверял этому внезапному приступу чистосердечия. Восемь лет лич подманивал и избивал чуть ли не каждого из кадетов на островах, не считая Сами Юрла и его свиты. Когда была возможность сжульничать, он жульничал. Когда можно было солгать, он лгал. При мысли о том, что Лин должна отправиться куда-то вместе с ним, чтобы смотреть на какое-то тайное действо, у Валина внутри все сжималось. Хотя, конечно, клинок режет обеими сторонами, и если Балендин от природы был предателем, то мог предать и Сами Юрла, точно так же, как любого другого.

– Где? – снова спросил он.

– На Западных Утесах.

Западные Утесы представляли собой кусок бесплодной, пересеченной ущельями территории в северо-западном конце Карша. Несколько колючих кустиков, немного травы, неплохой вид на центр острова; также здесь со стороны океана гнездилось несколько морских птиц, а в скалах можно было найти интересные ракушки, оброненные чайками. Больше ничего интересного здесь не было.

– Что там может быть такого, что он хотел бы тебе показать?

– Именно это я и собираюсь выяснить, – ответила Лин с ноткой раздражения в голосе. Потом добавила, смягчив тон и сжав его руку: – Не беспокойся, Вал. Я возьму с собой боевые клинки и буду осторожна.

Валин медленно выдохнул.

– Там, наверху, ты будешь всего-навсего в миле от стрельбища, – сказал он.

Эта мысль несколько успокоила его: он только сейчас понял, что в глубине души ожидал услышать, что Лин встречается с Балендином в какой-нибудь заброшенной хибаре на Крючке. Разумеется, большой разницы все равно не было – какая-нибудь пакость могла случиться среди утесов точно так же, как и на тесном чердаке. Но все же мысль о том, что Лин по-прежнему останется на Карше, что она будет находиться всего в нескольких минутах быстрого бега от стрельбища, помогла ему расслабить мышцы живота.

– Ну хорошо, – наконец произнес он. – Шаэль свидетель, не доверяю я этому подонку, но и ты тоже далеко не дитя.

Она так и не отняла свою руку, и он внезапно остро ощутил эту мягкую тяжесть, нежное пожатие ее покрытых мозолями пальцев… После ухода Лейта они остались в столовой одни, и в первый раз с того момента, как Лин села рядом с ним на скамью, он посмотрел на нее прямо, пытаясь различить в темноте тонкие черты ее лица.

– Просто я боюсь за тебя, – тихо заключил он. Можно было сказать и больше, гораздо больше, но у него не было подходящих слов.

Лин смотрела на него, казалось, очень долго. Потом без всякого предупреждения наклонилась к нему и прижала свои губы к его губам. Поцелуй был теплым, жестким и мягким в одно и то же время. Валину доводилось спать с женщинами – но это все были проститутки с Крючка, и полученный опыт почему-то не вызывал у него большого энтузиазма. Но сейчас… это было нечто совершенно другое.

Ему показалось, что прошла целая вечность. Наконец Лин оторвалась от него.

– Прости, я… мне не следовало этого делать.

– Конечно, не следовало, – отозвался Валин, смущенный, но неожиданно очень счастливый. Его усталость как рукой сняло, по крайней мере на время. – Это должен был сделать я еще давным-давно.

Лин широко улыбнулась, встала и легко потрепала его по щеке.

– Посмотрим, что такое Балендин собрался мне показать. А ты постарайся не дать Анник слишком сильно попортить твое красивое личико на завтрашнем состязании!

Прежде чем Валин успел ответить, она повернулась к выходу. Он все еще улыбался, когда дверь закрылась за ней. Конечно, Лин не могла ему принадлежать ни в одном из общепринятых смыслов. Кеттрал не заключали браков, и немногочисленные нелегальные связи, существовавшие на островах, тщательно скрывались, глубоко погребенные так, чтобы они не могли помешать тренировкам или военным действиям. Тем не менее их могло ожидать какое-то будущее – жизнь, в которой они летали бы в составе одного крыла, каждый день работали бок о бок, может быть, даже состарились бы вместе, при условии, что ни один из них не схлопочет стрелу в спину. Это было немного, но на недолгий момент Валин позволил себе предаться мечтам.

А потом прозвонил колокол к третьей вахте, рывком выдернув его из размышлений, и вокруг снова сгустились темнота и тишина, плотная, словно вода, в которой он чуть было не утонул несколькими днями раньше.