Текст книги "Обольщение"

Вдовствующая графиня улыбнулась в ответ.

– Добрый вечер, мисс Грейстоун. Счастлива, что вы присоединились к вам. Ваше платье просто великолепно – и так вам идет!

Джулианна не могла поверить своим ушам.

– Должен признать, Джулианна, я заинтригован, – бросил Себастьян Уорлок, неторопливо входя в музыкальную комнату, где его ждала племянница.

Было половина двенадцатого вечера. Ужин, состоявший из доброго десятка блюд, казался нескончаемым. Теперь, оставшись наедине с Уорлоком, Джулианна чувствовала, как тревога сковала все тело.

– Может быть, нам стоит закрыть двери, чтобы никто не смог нас заметить?

– Это не самая лучшая идея, – небрежно бросил он. – Если нас обнаружат за закрытыми дверями, люди могут прийти к неверным выводам.

– Неужели они подумали бы, что у нас с вами – роман? Вы ведь мой дядя!

– Сомневаюсь, что они приняли бы нас за любовников, но они могли бы задаться вопросом: какие же дела нас связывают? Поиграй для меня, – улыбаясь, предложил Уорлок.

«Он очень умен», – подумала Джулианна, пристально глядя на дядю.

– Твои чувства написаны на твоем лице, моя милая маленькая племянница.

Выходит, Уорлок прекрасно знает, как она презирает его, решила Джулианна, усаживаясь на скамейку перед фортепиано.

– Я предупредила Джека, чтобы держался от вас подальше.

Его темная бровь удивленно взлетела вверх.

– В самом деле? Мне нравится Джек, я очень привязан к Лукасу. Они оба любят меня. Представляю, как он отмахнулся от твоих предупреждений, назвав их пустым разглагольствованием!

– В один прекрасный день они оба поймут, что вы – аморальный, эгоистичный тип!

– О нет! А ты за словом в карман не полезешь, я просто в восторге! И какой темперамент! Впрочем, я не удивлен. У твоей матери тоже был вспыльчивый характер.

Джулианна в изумлении воззрилась на него:

– У моей матери?

Мать была самым кротким человеком, которого она знала.

– Да, именно так. Но я говорю о тех давних временах, когда она была избалованной дебютанткой, привыкшей всегда добиваться своего. – Уорлок отодвинул скамейку для фортепиано и уселся на него. – Ты играешь?

– Я не играла много лет. – Джулианна положила пальцы на клавиши, не в силах унять учащенно бившееся сердце. Да как он смеет говорить о ее матери такое! – Вы никогда не приезжаете к маме.

– Она меня не помнит.

Джулианна взяла аккорд – так резко, что Уорлок вздрогнул.

– Вам стоит навестить ее – вам стоит навестить Амелию. Она ведь тоже ваша племянница. – Джулианна принялась наигрывать сонату Генделя, удивляясь, что все еще помнит ее наизусть.

Она была сильно взволнована, но игра увлекла ее, заставив на миг забыть обо всех бедах. Музыка захлестнула Джулианну, заполнив каждую часть ее существа подобно тому, как вода заполняет вазу. Эта передышка длилась так долго…

Перекрывая голосом звучные аккорды, Уорлок произнес:

– Как я понимаю, ты согласилась на мое предложение?

– Я все еще раздумываю над ним. – Пальцы Джулианны порхали по клавишам. Она затаила дыхание, перехватив недовольный взгляд Уорлока. И, испытав нечто вроде удовлетворения, завершила сонату серией глубоких, мощных аккордов, эхом отозвавшихся в пространстве комнаты.

Уорлок резко сжал ее запястье.

– Повтори, что ты сказала?

Она медленно подняла на него глаза:

– Сначала вы должны кое-что для меня сделать.

– И в чем же заключается твой смелый тактический ход?

Джулианна стряхнула его руку и встала.

– Освободите Тома, и я стану шпионить за всеми, кто бы вас ни заинтересовал.

Она врала, не краснея. И сомневалась в том, что Уорлок пойдет на ее условия. Но стоило ему согласиться, и у Джулианны было бы одним поводом для беспокойства меньше.

– Черта с два, – тихо процедил он, холодно глядя на нее.

Острая тревога снова кольнула душу Джулианны.

– Что здесь происходит? – В комнату стремительно вошел Доминик, он был мрачнее тучи. Окинув взором присутствующих, вернулся к двери и с грохотом захлопнул ее.

– Джулианна играет для меня, – приветливо объяснил Уорлок.

Взгляд Доминика казался не просто угрюмым – прямо-таки убийственным. Если бы взглядом можно было убивать, Уорлок сейчас рухнул бы замертво.

– Оставь нас, Уорлок. Я поговорю с тобой в другой раз.

Уорлок не скрывал удивления:

– Какая преданность!

Доминик жестом показал на закрытую дверь. Уорлок улыбнулся племяннице:

– С нетерпением жду новой встречи с тобой, Джулианна. Рад был с тобой повидаться.

Она посмотрела вслед удаляющемуся Уорлоку, испытывая колоссальное облегчение оттого, что неприятный разговор закончился.

Доминик подошел к ней:

– Что вы обсуждали?

Не было ни малейшего смысла лгать.

– Мы обсуждали Тома.

– Трейтон получил то, что заслуживает.

– Тюрьмы – опасные места, – заметила Джулианна, глядя ему в глаза.

– Я не стану вмешиваться и помогать ему, – твердо стоял на своем Доминик. – А ты не будешь втянута в эти шпионские игры, Джулианна. Я этого не допущу. Я хочу, чтобы ты пообещала мне это.

Прикусив губу, Джулианна кивнула.

– Я и сама не хочу играть в шпионские игры, – ответила она, и это была чистая правда.

– Хорошо. – Доминик притянул ее к себе и тихо заметил: – Последние гости разъезжаются.

Джулианна не могла дождаться, когда же снова окажется в его объятиях.

Яркий солнечный свет резко ударил ей в веки. Джулианна проснулась и поняла, что горничная раздвинула шторы в спальне Доминика. Еще толком не проснувшись, Джулианна улыбнулась, размышляя о страстных ласках Доминика – и его любви.

А потом она вдруг вспомнила, что именно должна была сделать. Подтянув одеяла выше, она уселась, чувствуя, как внутри все переворачивается от страха. Она напомнила себе, что иного выбора просто не было. Безопасность мамы и Амелии – и, возможно, даже их жизнь – были поставлены на карту.

Джулианну мутило.

Она изо всех сил боролась с подступавшей к горлу тошнотой.

Наконец последние шторы были раздвинуты. Яркий свет утреннего солнца залил комнату.

– Я принесла вам завтрак, мадемуазель, – улыбнулась Джулианне Нэнси. – Его светлость ушел в девять утра, приказав мне разбудить вас в десять.

Джулианне было так дурно, что она даже не могла улыбнуться ей в ответ.

– Мадемуазель? Вам нездоровится?

Вскрикнув, Джулианна пулей вылетела из кровати и бросилась к ночному горшку. Там ее беспощадно вывернуло наизнанку.

По окончании неприятной процедуры Нэнси накинула халат на ее обнаженное тело. Джулианна дрожала, но тошнота отступила. Она медленно, с помощью Нэнси, поднялась. И тут же перехватила встревоженный взгляд горничной.

– Теперь вам лучше? – тихо спросила Нэнси.

Ну как можно было объяснить подобное недомогание?

Теряясь в догадках, Джулианна улыбнулась Нэнси.

– Последние несколько дней я чувствую себя неважно, – объяснила Джулианна, вдруг осознав, что говорит сущую правду. Несмотря на то что спала она довольно долго, все равно просыпалась утомленной, если не измученной. Нередко она чувствовала себя голодной как волк. В другое время ее то и дело тошнило. Похоже, страх и тревога сделали свое дело, и она заболела. Тем более что у нее постоянно раскалывалась голова.

– Полагаю, я просто съела что-то не то, – сказала Джулианна. Но, если честно, она прекрасно знала, что не это было причиной частой рвоты.

Нэнси попыталась спрятать хитрую улыбку и отвела взгляд.

– Несколько тостов придадут вам сил.

И Джулианна спросила себя, догадалась ли эта смышленая французская горничная о том, что она носила под сердцем ребенка Доминика.

– Да, я уверена, это мне поможет.

Еще раз улыбнувшись Нэнси, Джулианна отправилась чистить зубы. «Хуже и быть не могло, не так ли?» – задавалась она бессмысленным вопросом. Джулианна была взволнована мыслью о беременности, если, разумеется, она на самом деле ждала ребенка. Но принести в этот мир дитя Доминика теперь, когда она собиралась предать возлюбленного, – это походило на дурную шутку.

Джулианна закончила свой утренний туалет и задержалась в ванной комнате, слушая, как горничная застилает постель. Наконец Нэнси ушла.

С оглушительно колотящимся сердцем Джулианна вышла из ванной. От души ненавидя то, что собиралась сделать, она направилась к двери спальни, желая запереть ее и понимая, что не должна так поступать. Вместо этого Джулианна прислушалась, не раздаются ли какие-либо звуки из коридора. Но вокруг царила тишина.

Убедившись в том, что снаружи никого нет, Джулианна на всякий случай приоткрыла дверь и быстро выглянула в коридор. Там было пусто.

Быстро передвигаясь по комнате, Джулианна закрыла дверь и поспешила к письменному столу Доминика. Самый нижний правый ящик по-прежнему был заперт. Интересно, где Доминик прячет ключ?

Усевшись за стол, Джулианна быстро обшарила остальные ящики. Она нашла множество самых разнообразных предметов, но ключа среди них не было.

Сидя на кресле Доминика лицом к двери, Джулианна начала лихорадочно размышлять.

Сознание энергично заработало, открывая путь к разгадке. Разве она не видела Доминика у этого книжного шкафа несколько раз, в том числе и тем утром, когда впервые проснулась в его спальне? И он всегда останавливался на одном и том же месте. Разве он не подходил к этому столу довольно часто, чтобы сделать какие-то заметки или написать письма после их занятий любовью, когда она засыпала? И сейчас, размышляя об этом, Джулианна вспомнила, что постоянно видела Доминика у книжного шкафа – у одной и той же полки, расположенной наискосок от окна.

Джулианна взглянула на целую стену книг. Где же можно спрятать ключ лучше всего?

Поднявшись с кресла, она постаралась встать именно там, где так часто видела Доминика, и принялась бегло просматривать книги с самых верхних полок – она была уверена, что Доминик ставил книгу с ключом на вторую или третью полку сверху.

Спустя десять минут из томика стихов выпал маленький медный ключ.

Джулианна уставилась на пол, чувствуя, как оглушительно колотится сердце. Это биение, отдававшееся в ушах, напоминало барабанный бой. Положив томик горизонтально на несколько стоявших рядом книг, она медленно наклонилась и подняла ключ.

Похоже, ей опять становилось дурно.

То и дело поглядывая на закрытую дверь, Джулианна поспешила к столу. Она отперла ящик, выдвинула его и уселась в кресло.

Внутри оказалось несколько наспех сделанных заметок. Почерк Доминика был настолько неразборчивым, что не поддавался расшифровке, и Джулианна вздохнула с облегчением. Увы, кроме этих записей в ящике обнаружились рисунок и неоконченное письмо.

Джулианна разразилась проклятиями.

На рисунке явно изображалась береговая линия. Там стояло несколько значков, но названия мест указаны не были. Впрочем, это не имело значения. Джулианна нисколько не сомневалась, что узнала береговую линию с этими выступающими левыми и правыми мысами. Доминик нарисовал побережья Бретани и Нормандии. Местность между этими двумя областями была помечена звездочками.

Тошнота снова подступила к горлу, но Джулианна попыталась хорошенько запомнить рисунок. Потом она перешла к письму. Человек, которому предназначалось послание Доминика, был ей неизвестен.

«Мой дорогой Анри!

Благодарю тебя за письмо. Я всегда рад быть в курсе дел нашего семейного шато. Пожалуйста, начни сбор урожая на второй неделе октября, поскольку я решил, что это лучшее время для сбора винограда, которое гарантирует нам великолепные плоды. Мои доверенные лица прибудут в Гранвиль, чтобы осмотреть сезонный урожай и, убедившись в качестве плодов, обсудить с тобой цены на различную продукцию. Если из-за трудностей, которыми чреваты наши смутные времена, произойдет какая-либо задержка, я незамедлительно сообщу тебе.

С уважением,

Доминик Педжет».

Действительно ли Доминик писал служащему из виноградников одного из своих имений, или письмо было закодировано? Может быть, он и в самом деле беспокоился сейчас об урожае – и ценах на вино? С одной стороны, Джулианна горячо надеялась, что нашла лишь какие-то странные записки. С другой стороны, ей оставалось только молиться, чтобы эта информация порадовала Марселя.

Джулианна положила на место заметки, рисунок и письмо, потом заперла ящик, убрала ключ в книгу.

И в отчаянии подумала, какой же легкой оказалась ее задача.

– Ты выглядишь расстроенным. – Уорлок медленно поднялся с мягкого клубного кресла, в котором так уютно было устроился.

На часах было пять вечера, и Доминик явился в точно оговоренное для встречи время. Этот частный джентльменский клуб казался мрачным, тоскливым. Обшитые деревянными панелями стены были почти черными, дополняли унылую картину темно-красные ковры и безликая обстановка. В комнате сидело несколько компаний джентльменов: одни читали, другие потягивали напитки и о чем-то приглушенно разговаривали. Уорлок и Педжет встречались здесь впервые. Никто не обращал внимания на Уорлока, зато несколько джентльменов заметили Доминика и попытались привлечь его внимание.

Он проигнорировал всех. Последние несколько дней Джулианна вела себя странно, и Доминик не мог представить, что же так ее беспокоит. Он чувствовал, что помимо опасного положения Тома Трейтона ее тревожит что-то еще.

Их отношения развивались теперь стремительно, и Доминика поражали глубина чувств, которые он питал к Джулианне, и новая степень близости, которая связывала их. Даже их любовные ласки стали иными. Но Джулианна была расстроена, да и он – тоже, но по своим собственным причинам. Сама мысль о возвращении во Францию была ему ненавистна – даже при том, что он обязан был отправиться туда. Но Доминик чувствовал, что уже начинает разрываться между желанием остаться с возлюбленной и долгом, велящим бороться за свою страну.

Уорлок был один, с бокалом бренди и газетой. Он жестом пригласил Доминика сесть в соседнее кресло с донельзя потертыми подлокотниками.

– Если ты по-прежнему сердишься на меня из-за вчерашнего разговора с Джулианной, ты будешь рад узнать, что она ни на что не согласилась.

Доминик резко плюхнулся в кресло.

– Избавь ее от своих проклятых шпионских игр, если, конечно, тебе нужна моя помощь.

Уорлок в изумлении уставился на него:

– Да ты влюбился!

– Возможно, да. В любом случае я советую тебе оставить Джулианну в покое. – Безмерно раздраженный, Доминик щелкнул пальцами проходившему мимо слуге и заказал скотч.

– Ты мне угрожаешь? – удивился Уорлок. – Я знаю тебя лучше, чем самого себя. Независимо от того, как сильно ты увлекся, ты никогда не откажешься вернуться в Вандею.

Уорлок был прав. Доминик всем сердцем любил Джулианну, но не собирался ни отказываться от принятых на себя обязательств, ни забывать о своем патриотическом долге. Он наклонился вперед:

– Просто избавь ее от этой проклятой войны. Есть ли какие-нибудь новости от Уиндхэма?

Понизив голос, Уорлок сообщил:

– В военном министерстве действует «крот».

Доминик рассчитывал услышать другие новости, но это известие потрясло его, заставив на время оцепенеть.

– Ты, должно быть, уже знаешь, кто это, – или оказался на волоске от разгадки тайны. В противном случае ты не был бы сейчас в таком прекрасном настроении.

– Это один из служащих Уиндхэма, – ухмыльнулся Уорлок.

Доминик чуть не задохнулся от негодования. Французский агент работает в аппарате военного министерства, служит под носом у министра? Нет, в это решительно невозможно было поверить!

– Я еще точно не знаю, кто это, но уже напал на его след. Так что скоро его личность будет установлена.

Доминик тоже слишком хорошо знал Уорлока.

– Теперь-то я понимаю, почему ты пребываешь в таком хорошем расположении духа. Ты на время оставишь его в покое и будешь играть с ним в кошки-мышки.

Уорлок отсалютовал ему бокалом.

– О да! Дождемся нужного момента – и от души накормим его ложной информацией. В конечном счете я обнаружу и накрою всю его агентурную сеть.

«А ему по нраву эта война», – мрачно подумал Доминик. Впрочем, кому-то следовало делать работу, которой занимался Уорлок.

Потянувшись к нагрудному карману, Себастьян вручил Доминику скрепленное печатью письмо. Педжет тут же узнал почерк Мишеля.

– Я тоже получил послание от Жаклина, – заметил Уорлок. – Французские солдаты, которые были разбиты и взяты в плен в Майнце, освобождены. Они были передислоцированы – и теперь наступают на вандейских мятежников в Луаре.

Сердце Доминика дрогнуло. Центром боевых действий на Рейнском фронте был город Майнц, который союзники осадили в марте прошлого года.

Доминик вскрыл письмо Мишеля и погрузился в чтение. Как он и думал, мятежники голодали и остро нуждались в боеприпасах и оружии. Кроме того, Жаклин знал о том, что на них шли войска, освобожденные в Майнце, – и буквально умолял о безотлагательной помощи.

Читая письмо Мишеля, Доминик чувствовал, как мучительно переворачивалось все внутри. Он собирался вернуться к войне, анархии и революции… Он не был уверен, что на сей раз выживет. И впервые думал не о своей жизни, а о своем благоразумии.

– Уиндхэм рассматривает возможность изменения даты поставок боеприпасов? – после долгого молчания спросил он.

– Нет.

Доминик подумал о том, что завтра на рассвете придется отправить курьером написанное недавно письмо. Мишель не обрадуется, когда узнает, что прибытие боеприпасов ожидается лишь через шесть недель – в середине октября.

– Я устроил твой переезд седьмого числа, на рассвете, – сказал Уорлок.

Доминик потрясенно застыл на месте. Ему придется вернуться во Францию через каких-то четыре дня! Его краткая передышка подошла к концу.

– Ты отправишься прямо в Нант, встретишься с Жаклином и оценишь ситуацию. В бой не лезь. Обстановку доложи без промедления. Возможно, твой доклад из первых рук заставит Уиндхэма передумать.

Внезапно Доминик пришел в такую ярость, что бросил письмо в Уорлока.

– Все уже доложено – в этом послании. Они голодают. У них почти не осталось оружия. Нет боеприпасов. Вот мой доклад!

– По нашей оценке, французские войска окажутся в пределах досягаемости на следующей неделе, – невозмутимо заметил Уорлок. Так же спокойно он взял письмо и отложил его в сторону. – И я не шучу, Педжет. Ты слишком ценен для нас – даже не думай вступать в какое-нибудь сражение.

Доминик знал, что никогда не будет прятаться за спины других, как трус, в то время как его люди отправятся воевать. Но сейчас он медленно постигал всю суть данного задания. Он должен был уехать через несколько дней.

А как же Джулианна?..

И что-то в его сердце вдруг отчаянно затрепетало. И отозвалось острой болью. Странно, но он не хотел покидать ее.

И в этот самый момент Доминик понял, что перед отъездом должен позаботиться о Джулианне. Она не могла вернуться в Корнуолл и жить в имении Грейстоун в жалких условиях, в нищете, как раньше. Доминик даст указания леди Катрин, и та позволит Джулианне проживать в Бедфорд-Хаус. Он может даже перевезти в город ее сестру и мать, они составят Джулианне компанию, если та пожелает. Но что потом? Доминик не мог просить ее ждать его. Это было бы нечестно.

Доминик резко поднялся с места. Он не собирался задерживаться в компании Уорлока. Решил, что лучше пригласит Джулианну куда-нибудь сегодня вечером – в оперу или театр, туда, где она сможет развлечься. А завтра пошлет за модисткой. Доминик собирался сделать это еще некоторое время назад. А потом он купит Джулианне какую-нибудь безделушку, которую можно было бы носить каждый день, – маленькую подвеску или камею, которая не вызовет ненужных вопросов.

– Мне пора, – бросил Доминик, подумывая заглянуть к ювелиру по пути домой.

Уорлок лишь головой покачал.

* * *

В этот вечерний час Гайд-парк обезлюдел. Было уже шесть вечера.

Прошедшие несколько часов, в течение которых Джулианна ждала известия от Марселя, тянулись мучительно долго. Вчера вечером Доминик возил ее в Воксхолл, а потом они ужинали в его комнате при свечах. Этим утром он вызвал модистку в ее спальню – и заказал Джулианне целый гардероб. Потом пригласил ее в Британский музей, где они провели весь день. Джулианна разрывалась между радостью и безграничным отчаянием: чувства Доминика никогда еще не были более очевидными, но ей становилось не по себе при мысли о том, что ей предстояло сделать.

Джулианна не знала, почему Доминик вдруг стал таким внимательным и задумчивым. Лишь догадывалась, что он наверняка должен был уехать в самое ближайшее время. Любимый не упоминал, что должен вот-вот вернуться во Францию, но вел себя так, словно отпущенное им время истекало.

Теперь Джулианна прогуливалась по парку, недалеко от подъездной дороги, вне себя от смятения, тревоги и страха.

Как она могла предать Доминика самым подлым образом? И как могла пойти на это? Даже если бы Доминик не предупредил Джулианну о том, как опасны шпионские игры, она все равно тряслась бы от страха. Этот Марсель казался беспощадным.

Джулианна медленно шла вперед. Картины замечательного вечера, который они провели вчера вдвоем, настойчиво преследовали ее. Джулианна явственно видела улыбку Доминика, наблюдающего за тем, как она восторженно смотрит на сцену и внимает музыкантам, его потеплевшие глаза напротив, когда они ужинали за одним столом, его разгоравшийся страстью взгляд и нежную улыбку, когда он накрыл ее тело своим позже, в постели…

В памяти всплывало и то, как Доминик разбрасывал образцы тканей и кусочки меха в ее спальне, выбирая или не одобряя будущие наряды, пока сама Джулианна, раскрыв рот от изумления, беспомощно смотрела на него и модистку. Вспоминалось и то, как они прогуливались по музею, рука об руку, и остальные посетители экспозиции поворачивали голову, чтобы посмотреть им вслед…

Сейчас Джулианна едва ли могла мыслить здраво. Ее жизнь представляла собой полную неразбериху.

Легкий двухколесный экипаж въехал на дорожку с Парк-Лейн. Джулианна застыла на месте, вцепившись в свою маленькую сумочку и слушая биение собственного сердца, оглушительно колотящегося в груди. Она не сомневалась в том, что в карете сидел Марсель. Мощная волна страха хлынула в ее душу.

Экипаж замедлил ход. Джулианна подошла ближе к подъездной дорожке и остановилась прямо около нее. Экипаж наконец-то подъехал к ней, и тянувшая его гнедая лошадь остановилась. Улыбнувшись Джулианне, Марсель коснулся полей своего цилиндра.

Она не улыбнулась ему в ответ.

– Вы – подлец!

– Что у вас есть для меня?

Джулианна открыла сумку и вручила ему набросок карты Доминика, который восстановила по памяти, и заметки, которые она сделала на основе письма.

Марсель внимательно изучил два листа пергаментной бумаги. Его глаза округлились.

– Откуда вы это взяли?

– Карта, с которой я срисовала это, лежит под замком в ящике его стола, точно так же, как и письмо. Я запомнила оба листа. Я сделала свое дело. Теперь я жду от вас обещания, что вы оставите мою сестру и мою мать в покое.

– А с какой стати мне это делать, если вы только что доказали, какой полезной можете для меня оказаться?

Ваш брат Лукас собирается во Францию. Полагаю, он направится в Гавр. Узнайте точно, когда он уезжает – время и место отправления – и где он намеревается высадиться на берег.

Джулианна задохнулась от ужаса и возмущения. Теперь он хочет, чтобы она шпионила за Лукасом?

– Вы – ублюдок! Вы солгали! Я не стану этого делать!

– Ах так, не станете? Ну-ну, я уже представляю, как ваша бедная мать падает с лестницы и ломает себе шею. – Марсель улыбнулся, но его бледные глаза остались холодными. – Отныне, Джулианна, вы принадлежите мне.

На часах было почти восемь, а Доминик все не возвращался домой. Джулианна мерила шагами гостиную недалеко от центральной башни, пока мягкие серые тени сумерек постепенно вползали в комнату. От произошедшего Джулианне стало так дурно, что по возвращении домой ее долго выворачивало наизнанку. В этот момент она поняла, что настойчиво преследовавшая ее тошнота, скорее всего, не имела никакого отношения к беременности.

Неужели она осмелится поведать Доминику о Марселе? В конце концов, так дальше продолжаться не могло! Но если бы Джулианна рассказала Доминику об этом негодяе, ей пришлось бы откровенно признаться во всем. Абсолютно во всем.

Услышав шорох на пороге гостиной, Джулианна медленно обернулась. В дверном проеме стояла леди Педжет, явно встревоженная.

– Все в порядке?

Джулианна крепко обхватила себя руками. С момента званого ужина в Бедфорд-Хаус леди Катрин была с ней вежлива и даже дружелюбна. Возможно, вдовствующая графиня прониклась к ней симпатией? Впрочем, обольщаться не стоило: Джулианна не сомневалась, что, расскажи она Доминику о Марселе, и леди Катрин снова возненавидит ее, узнав о возмутительном предательстве.

Джулианне пришло в голову, что леди Катрин не знала о намерении Доминика как можно скорее вернуться во Францию. Она успела изучить леди Педжет достаточно хорошо, чтобы понимать, какой пылкой и темпераментной была эта женщина – явно не из тех, кто привык скрывать свои чувства. Если бы она знала об отъезде сына, наверняка была бы просто убита горем.

– Уже поздно. Я жду Доминика.

– Я распорядилась задержать ужин для всех нас, – сказала леди Катрин, удивив Джулианну. Они еще ни разу не ужинали все вместе, втроем. Доминик сообщил, что немного опоздает.

И тут внимание графини привлек какой-то шум за окном, доносившийся с подъездной дорожки. Джулианна обернулась и увидела, что к дому приближается огромная черная лакированная карета Доминика. Швейцар в ливрее уже приготовился распахнуть дверь перед хозяином.

Ощутив странное облегчение, Джулианна улыбнулась леди Педжет и кинулась из гостиной к центральной башне. Леди Катрин последовала за ней. Парадная дверь была уже открыта, и Джулианна поспешила к ней через холл. Небо снаружи становилось все темнее, приобретая красный оттенок.

Доминик вышел из кареты.

Джулианна остановилась перед входной дверью рядом с леди Катрин, больно кусая губу. Поднимаясь по широким каменным ступеням, Доминик улыбнулся ей.

И вдруг краешком глаза Джулианна заметила, как кто-то пересекает подъездную дорожку, явно выйдя из конюшни. Темная тень маячила прямо за спиной Доминика. Он, должно быть, услышал шорох чьих-то шагов, потому что оглянулся и в изумлении посмотрел на оказавшегося совсем рядом человека.

В этот момент раздался недоуменный голос леди Катрин:

– Что здесь делает Франсуа?

Озадаченная, Джулианна перевела взгляд на приблизившегося слугу – и увидела, как тот поднял пистолет, направив его на Доминика.

Педжет успел броситься на землю в тот самый момент, когда пистолет выстрелил, оглушительно выплюнув из дула смертоносную пулю.

Джулианна закричала.

Отбросив пистолет, Франсуа повернулся и пустился наутек.

Доминик рывком вскочил и побежал за ним. Кучеры и швейцары пустились в погоню вслед за хозяином.

Подхватив юбки, Джулианна понеслась вниз по ступеням крыльца, летя за кинувшейся вперед леди Катрин. Франсуа смог оторваться от Доминика и его людей, он был уже на лужайке, и Джулианна не знала, можно ли теперь схватить негодяя. Она пристально наблюдала за погоней, когда Франсуа споткнулся и упал.

Мгновением спустя Доминик бросился на него.

Джулианна побежала к ним. Яростно прижимая Франсуа к земле, Доминик бросил:

– Кто тебя подослал?

Задыхаясь, Джулианна оступилась и замерла на месте.

В голове тут же сложился ответ: «Это сделал Марсель».

Франсуа плюнул в Педжета:

– Свинья! Кормишься за счет бедных! Жируешь, пока мы страдаем! Я ни за что не скажу тебе, кто меня подослал. Мерзкая свинья!

Свирепо улыбнувшись, Доминик с размаху ударил кулаком в нос Франсуа. Кровь хлынула струей.

– Кто тебя подослал? Отвечай, иначе я палкой выбью из тебя признание!

Франсуа снова плюнул ему в лицо.

Доминик вскочил, его глаза буквально пылали яростью.

– Принеси-ка мне какую-нибудь палку, Эдди. Железную.

Джулианна глотнула воздух ртом.

– Доминик…

Обернувшись, он коротко бросил:

– Иди в дом, Джулианна. И ты, мама, тоже.

Но Джулианна даже не шелохнулась. В ушах у нее звенело, она ощущала такую слабость, что казалось, вот-вот упадет в обморок. В сущности, сейчас Джулианна чувствовала себя так, словно покинула собственное тело и со стороны наблюдает за этой ужасной сценой.

– Я знаю, кто подослал его. Это Марсель.

Доминик выпустил Франсуа и недоверчиво взглянул на нее.

– Что она сказала? – вскричала леди Катрин, когда Эдди и один из швейцаров схватили Франсуа.

Джулианна в праведном ужасе смотрела на Доминика, который не сводил с нее глаз. На его лице застыло решительное, суровое выражение. Подойдя к Джулианне, Доминик спросил нарочито спокойным тоном:

– Марсель – это ведь тот якобинец, который писал тебе и Трейтону.

Она облизнула пересохшие губы.

– Да.

– И почему ты думаешь, что этого убийцу подослал Марсель?

Она задрожала:

– Потому что сразу после твоего отъезда из Грейстоуна я рассказала Тому, кто ты на самом деле, а он написал об этом Марселю.

Доминик, казалось, врос в землю.

– Боже мой, я была права! – одними губами в ужасе прошептала леди Катрин.

Медленно, устремив твердый взгляд на Джулианну, он сказал:

– Это было больше месяца назад.

– Да, – потерянно кивнула Джулианна. Она должна была сказать ему и остальное, но потеряла дар речи, парализованная страхом.

– Она встречалась с каким-то мужчиной дважды на этой неделе в парке! – прокричала леди Катрин.

Теперь-то Джулианна поняла, почему кучеру было приказано возить ее и дожидаться возвращения. Эдди за ней следил.

Доминик даже не посмотрел в сторону матери.

– С кем ты встречалась в парке?

Слезы стремительным потоком хлынули из глаз Джулианны.

– С Марселем.

Его глаза округлились.

– Он угрожал Амелии и моей матери. Он не шутил! У меня не было иного выбора, Доминик. Пожалуйста, постарайся меня понять! – взмолилась Джулианна, прекрасно понимая, что он будет глух к ее покаянным просьбам.

Лицо Доминика приняло жесткое, непроницаемое выражение, но во взгляде явственно читались нестерпимая мука и отвращение.

– Что ты сделала? – осведомился он ровным, неизменившимся тоном.

– Я обыскала ящик в твоем столе, тот, что был заперт.

Он медленно кивнул.

– И отдала Марселю мои заметки, мою карту, письмо?

– Нет. – Она облизнула пересохшие губы. – Я запомнила карту и письмо, а потом передала их содержание Марселю.

Доминик остолбенел, потеряв дар речи от потрясения.

– Я люблю тебя, – в отчаянии вскричала Джулианна, – но у меня не было выбора!

– Где этот Марсель теперь?

– Я не знаю – он сам связывается со мной! – потерянно бросила она.

Повисла гробовая тишина.

Доминик старательно изучал газон под своими ногами, о чем-то напряженно размышляя. Джулианна наблюдала за ним, затаив дыхание.

Наконец он поднял взгляд и сказал:

– Мама, пошли за Уорлоком. – Доминик обернулся. – Эдди, свяжи Франсуа, отведи его в библиотеку и сторожи там. Обязательно вооружись, – сказал он и посмотрел на Джулианну. Она испуганно съежилась. – Я не хочу тебя больше здесь видеть.