Текст книги "Аччелерандо"

Глава 8. Избиратель

На Сатурне проходит полгода, а на Земле – больше десятилетия. Многое изменилось за это время. Великий проект терраформирования практически завершен, и фестивальная планета уже почти готова к празднованию, которое продлится двадцать ее лет – больше четырех продолжительностей досингулярной человеческой жизни. После придет черед Деконструкции, а пока череда «кувшинок» огромных размеров (каждая где-то с континент) плывет бок о бок среди сатурнианских туч, и поселенцы волнами обрушиваются на них.

Примерно в пятидесяти километрах от перемещенного музея, в котором живет мать Сирхана, у транспортного узла меж трех городов-кувшинок, где титаническим клевером пересекается несколько линий метро, есть базар, специализирующийся на одежде и модных аксессуарах. На нем полным-полно всякой красочной всячины, а под тентами, раскрашенными в полоску, как леденцы, разворачиваются ускоренные симуляционные среды для примерки. Купола юрт с грубыми очагами извергают клубы дыма от ароматических благовоний, – что не так с безволосыми приматами, зачем им эта пиромания? – а вокруг, аккуратно размещенные на умных улицах города, поднимаются алмазные небоскребы. Толпы пестры и разнообразны – иммигранты со всех континентов стекаются сюда, чтобы что-нибудь купить и поторговаться, а то и ненароком выйти из своих черепов на этом странном веществе, покрывающем дороги перед кабаками в гигантских раковинах-улитках, и подземельями, чьи стены кроет слой бетона толщиной с папиросную бумагу поверх еще более тонко нанесенного аэрогеля. На улицах целый парад разнообразнейших транспортных средств на любой вкус (кроме разве что автомобилей): от гиростабилизированных «кузнечиков»-прыгунов и гироскутеров до байков на гусеничном ходу и паланкинов на паучьих лапках – и все они толкутся на дорогах в одном потоке с пешеходами и животными.

У окна, которое в прошлом веке могло бы сойти за выставочную витрину магазина мод, останавливаются две женщины. Та из них, что помоложе, с прической из замысловатых косичек, в черных гетрах и длинной кожаной куртке поверх армейской футболки, кивает на вычурное старинное платье.

– Не слишком ли тесно для моей попы? – с сомнением спрашивает она.

– Ma chérie, пока не попробуешь – не узнаешь! – Вторая, высокая дама в полосатом костюме бизнес-леди из прошлого века, стреляет мыслью в витрину, и манекен оживает – отращивает голову ее молодой спутницы, копируя позу и выражение лица.

– Знаешь, я упустила опыт аутентичных походов по магазинам. До сих пор не могу привыкнуть, что они снова есть… Вот что бывает, когда сильно привыкаешь к библиотеке дизайнов в публичном разделе. – Эмбер крутит бедрами, примеряясь. – Прощаешься уже с привычками накопительства. Я вообще в этих винтажных штучках не разбираюсь. Как по мне, так нам нет дела до викторианских веяний – разве не так?

– Ты лицо компании двадцать первого века перед избирателями, симулированными заново из Позолоченного века, так что да, задом покрутить не помешает. Но… – Аннет призадумывается.

– Гм-гм. – Эмбер хмурится, и манекен в витрине поворачивается, крутя бедрами, по полу шуршат подолы юбок. – Если я взаправду хочу чего-то добиться на выборах, я должна убедить проголосовать за меня не только ресимулянтов, но и современников. Уж кто-кто, а они будут зреть в корень, минуя обертку. Они повидали на своем веку не одно информационное побоище, у них иммунитет к любым семиотическим снарядам калибром меньше направленных когнитивных атак. Если костюмы привидений, которых я разошлю агитировать, будут намекать, что я люблю дергать за струнки…

– …то они все равно уловят суть твоих слов, и никакая одежда их не смутит. О них не беспокойся, ma chérie. Другое дело наивные ресимулянты – с ними-то не угадаешь. Ты впервые за несколько десятков лет имеешь дело с демократическими принципами, так что вообще пока не думай о делении на личное и публичное. Имидж – все. И вопрос-то как раз в том, каким будет твой имидж в их глазах? Люди послушают тебя только тогда, когда ты завладеешь их вниманием. А неопределившиеся избиратели, до которых тебе и надо достучаться, робки и футуршокированы. Твоя программа радикальна – не лучше ли тебе в таком случае представить успокаивающий и консервативный образ?

Эмбер корчит мину, выражая свое неодобрение всему избирательному популизму.

– Ну, надо – так надо. Но вот это вот… – она щелкает пальцами, и манекен опять поворачивается, засвечивая полукружья сосков над вырезом, – это уже слишком.

Ей не требуется интегрировать мнения нескольких частных привидений, критиков моды и мастеров псефологии [104]104
  Псефология – наука, изучающая выборы с помощью методов статистического анализа. С этой целью используются различные данные, такие как результаты экзитполов, статистика предыдущих лет, финансовые затраты на предвыборные кампании и т. д. Термин введен в 1952 г. Р. Б. Маккаллэмом.


[Закрыть], чтобы понять, что смешанная критовикторианская мода, этот плод фетишистских фантазий о женском теле, не принесет ей признания обитающих в постсингулярности выходцев из девятнадцатого века. Во всяком случае, как серьезному политическому кандидату этот наряд ей очков не накинет.

– Я иду на эти выборы не потому, что считаю себя Матерью Нации, а потому, что я понимаю, что у нас остался в лучшем случае один миллиард секунд, чтобы выбраться из гравитационной мышеловки, пока Дурное Семя не оголодало всерьез и не позарилось на нашу материю и процессорные циклы. Если не убедим людей поддержать нас, обречены все. Давай-ка поищем что-нибудь более практичное, более… символичное.

– Вроде твоей коронационной мантии?

Эмбер кривится.

– Туше. – Империя Кольца сгинула, как и все, что могло остаться от нее в легальном физическом пространстве, и Эмбер счастлива, что просто осталась в живых и может войти в этот новый холодный век в качестве полноправного гражданина. – То был просто декор, и я сама не вполне понимала, что творю.

– Что ж, такова она, горечь зрелости, сладость опыта! – Аннет улыбается какому-то своему далекому воспоминанию. – Теперь ты знаешь, что делаешь, и для этого вовсе необязательно чувствовать себя старше. Порой я пытаюсь вообразить, что бы тут учинил Мэнни, будь он с нами.

– Ох, эти куриные мозги-то? – пренебрежительно бросает Эмбер, и ее вдруг озаряет мысль, что у отца вообще-то могли бы найтись интересные предложения.

Они с Аннет идут дальше, минуя попрошаек-евангелистов, проповедующих какую-то новейшую веру, и подходят к дверям магазина – настоящего одежного бутика с настоящими людьми-продавцами, с ателье, где можно подогнать одежду по фигуре, и с примерочными.

– Если я отправляю агитировать вместо себя настраиваемых призраков, чего ради привязывать их всех к одному образу? Может, наоборот, пойти глубже и моделировать их для каждого индивидуального избирателя по-разному?

– Может быть, может быть. – Они проходят в мембранные двери, и те срастаются за их спинами. – Но все равно понадобится какая-то основа. – Аннет оглядывается, ища глазами того, кто помог бы им определиться с выбором. – Сначала спроектируем ядро, а уж потом подгоним под аудиторию периферию. К слову, этим вечером… ah, bonjour!

– Приветствую, чем могу помочь? – Из-за экранов, проигрывающих закольцованные сценки из истории мод, где на ковровых дорожках сходятся и расходятся дизайнерские веяния, воплощенные в виде грациозно вышагивающих моделей, появляются двое парней и одна девушка – очевидно, грани одной и той же личности, специализирующиеся кто на кройке, кто на подгонке, кто на шитье. Их, обряженных в реплики Шанель и Армани высочайшего качества и демонстрирующих классическую подачу двадцатого века, еще не назовешь борганизмом от моды, но к тому все идет. Тут не просто магазин, а храм одной очень особой формы искусства, и его послушников учат быть хранителями сакральных таинств хорошего вкуса.

– Mais oui. Мы собираем гардероб моей племяннице. – Аннет листает многообразие модных решений, забитое в память быстрого доступа магазина, и пересылает главному помощнику детализацию требований, составленную одним из ее привидений. – Она у нас перспективный политик, так что имидж ей важен.

– Мы с превеликим удовольствием поможем вам, – певучим голосом говорит борг-мальчик, выступая на маленький шажок вперед. – Поведайте, что именно должен внушать ваш образ?

– Так, секунду. – Эмбер делает глубокий вдох и косится на Аннет. Аннет не мигая смотрит в ответ. [Тебе лучше знать], пересылает она. – Я работаю над административной программой партии акселерационистов. Может, слышали о ней?

Главный борганизм-кутюрье чуть хмурится, пара морщинок пробегает по ее идеально симметричным бровям, покрашенным в тон классическому модерновому костюму.

– Слышать-то слышала, но мы – дизайнеры, поймите, политика нас не особо заботит. А особенно – политика наших клиентов. – На этом моменте в ее голосе прорезается нотка иронии. – Значит, ваша… тетя просит подобрать вам образ?

– Ну да. – Эмбер пожимает плечами, вдруг осознавая, как она выглядит со стороны в своих повседневных шмотках. – Она агент моей предвыборной кампании. Сложность в том, что есть определенная категория избирателей, которые принимают образ за сущность и страшатся неизведанного. Поэтому мне нужен гардероб, рождающий ассоциации с прямотой, респектабельностью и целеустремленностью. Вроде бы классический, «наработанный», но – для представления радикальной политической программы. Жаль, у меня так мало времени – не могу изложить суть подробнее. Уже этой ночью у меня благотворительный прием. Понимаю, спешка только навредит, но мне нужен какой-то готовый наряд для этого события.

– Чего именно вы надеетесь достигнуть? – спрашивает борг-мальчик своим певучим голосом с раскатистыми «р» и приметным средиземноморским акцентом. Судя по всему, он весьма заинтригован поставленной задачкой.

– Провести ассамблею, – честно отвечает Эмбер. – Будет обсуждаться вопрос объявления чрезвычайной ситуации и построение корабля поколений. Солнечная система вскоре сделается абсолютно непригодной для обитания, поэтому пора отчаливать – всем, и вам в том числе, – пока Дурное Семя не переработало нас в компьютроний. Я собираюсь обойти весь электорат лично с помощью параллельных процессов, но образы должны быть персонализированы. – Она сдерживает улыбку. – По моим прикидкам, понадобятся восемь ядер костюмов с четырьмя различными независимыми переменными в каждом – это не считая обстановки и пары-тройки шляпок. Этого хватит, чтобы каждую версию увидели не более нескольких тысяч избирателей. Материалы – как физические, так и виртуальные. Кроме того, я бы с удовольствием ознакомилась с вашим каталогом исторических официальных костюмов, но сейчас это не так важно. Хочу провести тесты восприимчивости избранных нарядов на различающихся личностных типах из разных исторических эпох. У вас демонстрационные среды тут есть? Было бы здорово сразу испытать некоторые модели…

– Думаю, мы сможем вам помочь. – Менеджер с энтузиазмом кивает, явно думая о потенциальной прибыли. – Гензель, будь добр, перенаправляй всех новых посетителей, пока мы не закончим с заказом мадам… э-э…

– Масх. Эмбер Масх.

– Мадам Масх. – Похоже, это имя боргам неизвестно. Дети Сатурна живут довольно-таки разобщенно, и всего одно поколение спустя уже мало кто припоминает, как величали правительницу Империи Кольца. – Прошу пройти с нами, мы вам что-нибудь подберем.

Сирхан, отрешившись от мира, бредет сквозь толпу пришедших на фестиваль. Все, кто попадается ему на глаза, – болтливые духи давно умерших политиков и писателей, по распоряжению Дурного Семени депортированные из внутренней системы. Живописная зеленая поляна распростерлась под небом цвета лимонов к далекой-предалекой линии горизонта. Воздух слегонца воняет аммиаком, в нем вольготно носятся идеи. Но Сирхану они неинтересны – ему хочется побыть наедине с собой, вот только это не так-то просто.

– Простите, вы настоящий? – спрашивает его кто-то на американском английском.

У Сирхана уходит секунда или даже две секунды, чтобы отвлечься от дум и кое-как уловить, что к нему обращаются.

– Простите, что? – переспрашивает он смущенно.

Сирхан обряжен в берберский камзол, он бледнолиц и жилист. Над головой у него парит таинственный нимб роботумана, делая его похожим на какого-нибудь святого.

– Так что вы сказали? – повторяет он. Задним числом вспыхивает досадная мысль: где же то место, где меня оставят в покое? Обернувшись, он видит, как одна из полупрозрачных яйцевидных капсул, увенчанная грибовидным наростом, раскалывается вдоль трещины, проползшей сверху вниз. Изнутри выплескивается оставшаяся контактная среда, а за ней выныривает, бледнее молока и лысее дамской коленки, слегка смущенный англоговорящий человек. Из одежды на нем лишь маска глубочайшего изумления.

– Не вижу своих имплантов, – говорит этот новенький, тряся головой. – Но, по-видимому, я взаправду здесь, так? Я воплотился? – Он оглядывается на другие «яйца». – О да, это не симуляция.

Очередной ссыльный, думает Сирхан. Вздыхая, он порождает демон-процесс, чтобы поковырять виртуальный интерфейс капсулы. Результат почти нулевой: похоже, у этого воскрешенного, в отличие от большинства других, опись отсутствует.

– Вы были мертвы, но снова живете. Думаю, это значит, что вы со мной одинаково реальны. Что еще вас интересует?

– Какой сейчас… – Новоприбывший на миг умолкает. – Вы можете направить меня в процессный центр? – осторожно спрашивает он. – Я немного сбит с толку.

Сирхана такая реакция удивляет – обычно иммигрантам требуется гораздо больше времени, чтобы дойти до этого этапа.

– Вы умерли недавно? – интересуется он.

– Не уверен, что вообще умирал. – Новичок с озадаченным видом трет свою лысину. – Нет, серьезно, мне нужен процессный центр. Сейчас я объясню, что это такое: это…

– Вон там. – Сирхан машет рукой в сторону монументальной громады Бостонского Музея наук (перенесенного сюда с Земли от греха подальше пару десятилетий назад). – Им управляет моя мать. – Он позволяет себе тень улыбки.

– Мамка твоя? – Новичок-иммигрант моргая приглядывается к нему. – Ну и номер, чтоб я помер. – Он шагает Сирхану навстречу. – Так ты, получается…

Сирхан на всякий случай отходит и создает из туманной завесы, до сей поры берегшей его от зноя, подобие полицейской дубинки.

– Сэр, вы же мне не угрожаете? – мягко осведомляется он.

– Я-то? – Новичок замирает, а потом запрокидывает голову и хохочет. – Не валяй дурака, дорогой! Мы ж родственники!

– С кем имею честь… – Тут до него доходит. – Бог ты мой! – Сирхана бросает в пот. – Точно-точно! Мы, можно сказать, встречались…

Ну, тут точно грядет заварушка, сообщает ему одно из привидений, но он стирает его – нечего сыпать ложными пророчествами.

Голый новичок кивает, усмехаясь какой-то ему одному ведомой шутке.

– А знаешь, с высоты человеческого роста ты выглядишь по-другому. Но теперь-то я снова человек. – Он проводит рукой по ребрам, замирает, как-то серьезно глядит на Сирхана. – Прости, не собирался пугать тебя. Полагаю, ты сможешь найти какую-никакую одежку своему па-ажилому де-едушке?

Сирхан вздыхает и направляет жезл в небо, рассеченное пополам тонкой рубиновой тинктурой сатурнианских колец. Почти все континентальные города-кувшинки плывут по холодному газовому океану местной атмосферы вблизи экватора планеты-колосса.

– Аэрогеля мне, аэрогеля!

Облачко мыльных пузырей летит к свежевоскрешенному древнему, обретает форму конуса, уплотняется и ниспадает на него длинным восточным халатом.

– Спасибо, – говорит новичок и с хрустом выворачивает шею, пробуя, судя по всему, оценить себя со спины. – Ох-ох. – Он морщится. – Больно-то как. Ладно, пойду разживусь апгрейдами.

– Тебе в процессном центре все объяснят. Он на цокольном этаже, в западном крыле, – там и одежду поприличнее дадут. – Сирхан прищуривается. – Что-то с твоим лицом не так. – Он листает редко запрашиваемые воспоминания. Да, это Манфред. Так он выглядел еще в самом начале века, когда родилась сирханова не-вполне-мать. Как-то все же чудно́ и неправильно видеть своего деда таким – цветущим и молодым; какой же он после этого дед, ну право слово? – Ты уверен, что не ошибся фенотипом?

– Не, я так и выглядел. Ну, наверное. Ух, как хорошо – снова примат, после всех этих голубиных лет. – Манфред сияет как начищенный пятак. – Интересно, что твоя матушка скажет?

– Мне-то откуда знать. – Сирхан мотает головой. – Пойдем, провожу-ка тебя в отдел работы с иммигрантами. Ты абсолютно уверен, что не являешься исторической повторной симуляцией?

Проблема в том, что город уже и так кишит ресимулянтами. И почему Дурному Семени так важно закопаться в сложные квантовые вычисления и повторно симулировать древних мертвецов? Причем симулировать дьявольски точно – они тестируют результат снова и снова, до тех пор, пока письменные работы воскрешенного не совпадут до запятой с оригинальным наследием предсингулярной эпохи, древними письменами стилусом на сплюснутой и высушенной древесной каше… Тем паче – на кой еще после этого тратить энергию на пересылку вектора состояния в лагеря беженцев на Сатурне? Сирхан никогда этого не поймет, но искренне полагает, что пора и честь знать.

– А ведь каких-то два дня назад я тебе на газон гадил. Ты хоть не в обиде? – Манфред Масх склоняет голову набок и смотрит на Сирхана сияющими глазами. – На самом деле я здесь из-за грядущих выборов. У них есть все шансы поставить жирную переломную точку. Ну я и подумал – для Эмбер будет лучше, если я где-то рядом.

– Пошли, коли так, – смиренно произносит Сирхан. Он поднимается по ступеням, заходит в фойе и исчезает вместе со своим легендарным и популярным дедушкой в застилающей здание мгле сервисных нано-машин.

Интересно, как мама примет своего отца во плоти после всех этих лет? – думает он.

Добро пожаловать на Сатурн, Вашу новую родную планету. Данный мемплекс ЧаВо (часто задаваемых вопросов) предназначен, чтобы помочь вам сориентироваться, а также разъяснить следующие моменты:

– Как Вы попали в это место;

– Где оно находится;

– Каких действий следует избегать;

– Какие действия Вы, возможно, пожелаете произвести как можно скорее;

– Куда обратиться за дальнейшей информацией.

Если Вы уже помните данную презентацию, Вас, скорее всего, ресимулировали.

Ресимуляция – процесс, не равнозначный воскрешению. Возможно, Вы помните и собственную смерть. Не беспокойтесь, это искусственная память, как и все прочие ваши воспоминания. На самом деле сейчас Вы в первый раз оказались по-настоящему живы. (Исключение: если Вы умерли после сингулярности, возможно, Вы все-таки являетесь воскрешенным(-ой). Но зачем тогда Вы читаете ЧаВо?)

Как Вы попали в это место:

Центральная часть Солнечной системы (Меркурий, Венера, Земля, Луна, Марс, пояс астероидов, Юпитер) была демонтирована или находится в процессе разборки ограниченно богоподобными сущностями. [NB: монотеистические священнослужители и европейцы, помнящие жизнь до 1600 года, см. альтернативный мемплекс «В начале было…».] ОБС не является сверхъестественной силой; ОБС – закономерный продукт деятельности общества, освоившего процесс искусственного создания душ [конец двадцатого века: программное обеспечение] и перемещения содержимого человеческого сознания. [Центральные понятия: все человеческие создания имеют души. Души: динамические информационные объекты. Информация не бессмертна.]

Некоторые из ОБС, похоже, преследуют интересы, затрагивающие их человеческих предков, хотя причины этого неизвестны. Предположения включают в себя исследование истории посредством разведения людей, развлечение посредством ролевых игр с полным погружением, создание экономически идентичных имитаторов (ЭИИ), в иных случаях, возможно, даже месть. Все личности, подвергшиеся ресимуляции, имеют определенные общие характеристики: они основаны на хорошо задокументированных исторических персонажах, в их памяти имеются подозрительные пробелы [см. дым и зеркала], и они жили до сингулярности или стремились остаться в стороне от нее [см. Оракул Тьюринга, катастрофа Винджа], однако провести исчерпывающий анализ сейчас невозможно.

Предполагается, что ОБС создали Вас как средство интроспективного исследования вашего исторического прообраза – сконструировали Ваш абстрактный вектор состояния с помощью обратного захвата из собрания Ваших задокументированных трудов и генома, составленного на основе геномов Ваших потомков. Эта работа чрезвычайно трудоемка [см. замкнутые временные алгоритмы, оракул Тьюринга, хронопутешествия, техномагия], но все-таки может быть осуществлена без привлечения сверхъестественных сил.

Пережив Вашу жизнь, ограниченно богоподобные силы избавились от Вас. По неизвестным причинам, по завершении экспериментов они отправляют вектор состояния ресимулированных, а также описания их генома и протеома на приемники, которыми владеет и управляет консорциум благодетелей Сатурна. Благодетели же в свою очередь обеспечили удовлетворение Ваших основных потребностей, включая тело, в котором Вы сейчас находитесь.

В кратком изложении: Вы являетесь не реинкарнацией, а реконструкцией кого-то, жившего и умершего в далеком прошлом. У Вас нет исходных моральных прав на личность, которой, как Вы считаете, Вы обладаете, и, согласно сложившейся практике и большому массиву прецедентов, Вы не наследуете собственность предков. Во всем остальном Вы являетесь свободной личностью.

Обратите внимание, что фиктивная ресимуляция строго воспрещена. Если у Вас есть основания полагать, что Вы – придуманный персонаж, немедленно свяжитесь с Городом [см. Джеймс Бонд; Спайдер Иерусалим]. Неподчинение расценивается как преступление.

Где это место находится:

Вы находитесь на Сатурне, планете-гиганте, достигающей 120 500 км в диаметре и расположенной в 1,5 миллиардах км от солнца Земли. [NB: Европейцы, чьи жизненные воспоминания датируются 1580 годом или ранее: см. альтернативный мемплекс «Нет Плоской Земле!»] Сатурн был подвергнут избирательному терраформированию постчеловеческими переселенцами с Земли и орбиты Юпитера. Земля под Вашими ногами на самом деле – поверхность водородного аэростата размером с континент, плавающего в верхней атмосфере Сатурна. [NB: Европейцы, чьи воспоминания жизни предшествуют 1790 году: см. вспомогательный мемплекс «Братья Монгольфье»]. Аэростат чрезвычайно надежен и безопасен, но добыча подземных ресурсов и использование баллистического оружия настоятельно не рекомендуется, т. к. забортный воздух непригоден для дыхания и обладает экстремально низкой температурой.

Общество, в котором Вы воплощены, является чрезвычайно обеспеченным с точки зрения Экономики 1.0, системы распределения благ, использовавшейся человеческим видом в Ваше и последовавшее за ним время. Деньги существуют и обычным образом используются для получения благ и услуг, но базовые блага – еда, питье, воздух, энергия, готовая одежда, жилая площадь, исторически существовавшие развлечения, монстр-траки – предоставляются бесплатно. Подразумеваемый социальный контракт требует, чтобы в обмен на доступ к вышеперечисленному Вы не нарушали свод определенных законов.

Если Вы предпочитаете отменить этот социальный контракт, примите во внимание, что другие миры могут использовать Экономику 2.0 или последующие релизы. Системы распределения благ позднего образца более эффективны, а следовательно, располагают бо́льшими богатствами, чем Экономика 1.0, но встраивание в Экономику 2.0 может быть достигнуто только посредством дегуманизирующей когнитивной хирургии. Несмотря на то, что в абсолютных величинах общество, в которое Вы попали, богаче, чем все известные Вам общества, оно является бедствующей периферией по сравнению с соседями.

Нежелательные действия:

Большое количество действий, считавшихся преступлениями в других сообществах, являются легальными в этом. Здесь разрешены: акты поклонения, совокупления, общения и торговли с любыми разумными существами любого вида, способными давать согласие и имеющими соответствующие способности [формулировки понятий см. в дополнительных мемплексах «согласие», «способность»], осуществление художественной деятельности и многое другое, если конкретное действие не противоречит списку запретов, приведенных ниже.

Некоторые действия могли являться легальными в Вашем родном обществе, но запрещены здесь. Это включает в себя: намеренное лишение воли и голоса [см. Рабство], вмешательство в отсутствие согласия [см. дети, легальный статус], образование обществ с ограниченной ответственностью [см. сингулярность], вторжение в частную собственность [см. Слизень; схемы когнитивных пирамид; взлом мозга; томпсоновский взлом].

Некоторые действия могут быть незнакомы Вам, но должны быть здесь упомянуты, так как крайне противозаконны и настоятельно не рекомендуются к осуществлению. В первую очередь, они включают в себя: обладание ядерным оружием и неограниченными автономными репликаторами [см. серая слизь], принудительную ассимиляцию личности [см. хищный борганизм], принудительный останов тьюринг-эквивалентных лиц [см. «это тоже личность»], теологическую инженерию прикладного характера [см. «побойся Бога»].

Некоторые действия, более или менее знакомые Вам, являются безрассудными и не рекомендуются к осуществлению ради Вашей же безопасности, хотя они и не нарушают формально закон, как то: предоставление доступа к персональному банковскому счету сыну министра финансов Нигерии; приобретение имен и прав на мосты, небоскребы, планеты, иные материальные активы; продажа собственной личности; телесное убийство (физического носителя); заключение финансовых союзов с сущностями, участвующими в Экономике 2.0 или выше.

Вероятные первоочередные требования:

Большое количество материальных средств, которые Вы можете счесть жизненно необходимыми, находится в свободном доступе. Обратитесь к Городу, и он вырастит для Вас одежду, дом, еду и любые другие необходимые артефакты. Обратите внимание на необходимые ограничения категорий, входящих в библиотеку публичного доступа. Она не содержит предметов, в данный момент составляющих моду или все еще защищенных авторским правом. Также Город не обеспечит Вас репликаторами, оружием, сексуальными партнерами, рабами или зомби.

Вам рекомендуется зарегистрироваться в качестве гражданина как можно быстрее. Если смерть прообраза, ресимуляцией которого Вы являетесь, подтверждена, Вы можете, согласно закону, принять его имя, но не собственность, соглашения и родственные связи. Регистрация состоится, если попросить Город об этом. Данный процесс безболезненный и обычно завершается в течение четырех часов. До тех пор, пока Вы не зарегистрировались, Ваш статус разумного существа может быть поставлен под вопрос. Способность отдать запрос о гражданстве является одним из легальных тестов на разумность, и неспособность к этому может поставить Вас в противоречие с правилами. Вы можете по собственной воле отозвать гражданство в любой момент – данный акт может потребоваться в случае эмиграции в другие сообщества.

Несмотря на бесплатность многих вещей, крайне высока вероятность того, что Вы не обладаете необходимыми для трудоустройства навыками и, как следствие, легальными способами заработать деньги на приобретение платных вещей. В последнее столетие темп изменений возрос настолько, что сделал практически все, чему Вы могли выучиться, устаревшим [см. сингулярность]. Вместе с тем, т. к. темп изменений по-прежнему держит высокую скорость, множество предприятий, компаний и концернов предлагают обучение в процессе работы или образовательные ссуды.

Ваша способность обучаться зависит от способности усваивать информацию в том виде, в котором она предоставляется. Для создания прямой линии связи между мозгом и окружающими его интеллектуальными машинами здесь применяются импланты. Базовый набор имплантов предоставляется Городом по запросу. [см. безопасность имплантов; фильтры и защита; органические компоненты].

Если Вы были только что воссозданы, скорее всего, Вы здоровы и будете оставаться здоровыми в течение некоторого времени. Большинство болезней излечимы, а в случае неизлечимой болезни или травмы Вы можете за некоторый взнос получить новое тело. В случае убийства взнос будет взыскан с убийцы. При наличии у Вас ранее существовавших болезней или ограничений обратитесь к Городу.

Город является агорической [105]105
  Агоризм (от др. – греч. ἀγορά – «базарная площадь, рынок») – политическая философия, основанная Сэмюэлем Эдвардом Конкином III и разработанная при участии Дж. Нила Шульмана, которая имеет в качестве своей конечной цели достижение общества свободного рынка, в котором все отношения между людьми строятся на добровольном обмене.


[Закрыть] партисипантной демократией, чьи принципы изложены в Конституции. Действующий исполнительный орган – ограниченно богоподобный разум, который предпочитает ассоциировать себя с человеческими эквивалентами интеллекта: общеизвестен как «Hello Kitty», «Кошка-Красотка», «ИИНеко» и может проявляться в разных физических аватарах, если требуется телесное взаимодействие. (До утверждения «Hello Kitty» в Городе действовали различные экспертные системы антропной разработки, которые обеспечивали неоптимальную производительность.)

Миссия города заключается в поддержке посреднической среды для эквивалентных человеку разумных существ и сохранении их перед лицом внешней агрессии. Граждане поощряются к участию в текущих политических процессах определения таких ответных мер. Граждане также обязаны выступать в суде присяжных, если их призовут (включая сенаторскую службу), и защищать город.

Куда обратиться за дополнительной информацией:

До тех пор пока Вы не зарегистрированы в качестве гражданина и Вами не получен стандартный набор имплантов, по всем вопросам следует обращаться к Городу. Когда Вы научитесь обращаться с имплантами, у Вас отпадет потребность в данном вопросе.

Добро пожаловать в декаду девятую, сингулярность плюс одна гигасекунда (или, может быть, больше – никто точно не знает, когда и действительно ли сингулярность была создана). Человеческое население Солнечной системы составляет либо шесть миллиардов, либо шестьдесят миллиардов, в зависимости от того, относите ли вы раздвоенные векторы состояния постлюдей и симуляцию мертвых фенотипов из коробок Шредингера, что в ходу у Дурного Семени, к людям. Большинство физически воплощенных все еще живут на Земле, но «кувшинки», влекомые воздушными шарами с горячим водородом размером с континент, парящие в верхних слоях атмосферы Сатурна, уже спокойно вмещают в себя по нескольку миллионов, как настоящие планеты. Все остальные эквивалентные человеку разумные существа с половиной ключа к разгадке пытаются эмигрировать прежде, чем Дурное Семя вздумает переработать Землю, чтобы заполнить пробел в концентрических оболочках нанокомпьютеров, на которых они работают. Наполовину сконструированный матрешечный мозг уже затмевает небеса Земли, вызвав тем самым массовый крах фотосинтетической биомассы планеты, поскольку растения голодают по коротковолновому свету.

Начиная с седьмого десятилетия вычислительная плотность Солнечной системы резко возросла. В пределах пояса астероидов более половины доступной планетной массы было превращено в нанопроцессоры, связанные вместе через квантовую запутанность в паутину настолько плотную, что 1 грамм материи может смоделировать все возможные жизненные опыты отдельного человека за считаные минуты. Экономика 2.0 сама по себе устарела, вынужденная мутировать в условиях жесткого естественного отбора с приходом Слизня. Само название остается расплывчатым эвфемизмом для прямо эквивалентных человеку разумных существ и используется при описании всех взаимодействий, которые людскому пониманию попросту не подлежат.