Текст книги "Аччелерандо"

– Вот вам и вывод из моего анализа, – объявляет он. – Нужно сохранять им жизни – как минимум в интересах программы с ковчегом. Но даже акселерационистам они рано или поздно потребуются – как база…

Концлагеря, думает Рита, стараясь не поддаваться подспудно отвлекающему фактору – присутствию Сирхана неподалеку. Концлагеря, где все заключенные напуганы, сбиты с панталыку, а то и вовсе себя за людей не считают. Мысль жуткая и сложная: Рита делит разум, генерируя пару привидений, чтобы обдумать ее со всех возможных сторон.

– Как проходят твои обсуждения проекта спасательного корабля? – спрашивает отца Эмбер. – Нам понадобится портфолио с описанием проекта, когда мы пойдем на выборы.

– План сменился. – Манфред подается вперед. – Не буду вдаваться в подробности, но у Сирхана с ИИНеко нашлось кое-что интересное. – Он опять чем-то озадачен.

Сирхан испепеляет свою эрзац-мать недобрым взглядом, чуть сощурившись, и Рите приходится сдерживать себя, чтобы не заехать ему локтем под ребра. Теперь она неплохо понимает, из какого теста он сделан.

– Мы пока не должны давать понять, что отступаем от базового плана спасательного плота, – громко говорит он. – За альтернативу они просят кое-какую цену.

– «Они» – это кто? О чем ты? – Эмбер явно потеряла нить. – Я думала, ты работаешь над чем-то вроде кладистической карты. При чем здесь цена?

Сирхан холодно улыбается.

– Я и работаю над кладистической картой, если так можно выразиться. Скажи, ты представляешь, какой шанс ты упустила, когда была в роутере? Я разговаривал с Неко…

– Ах ты… – Эмбер осекается и пунцовеет. – И о чем ты болтал с этой кошкой? – Рита видит, как сильно она сердится. Зачем Сирхан выводит ее из себя?

– О топологиях некоторых весьма интересных видов сетей малых миров. – Сирхан откидывается в кресле и разглядывает облако над ее головой. – И о роутере, ясное дело. Ты прошла через него и притащилась с поджатым хвостом – как можно было быть настолько поспешной, чтобы даже не проверить своего пассажира? Вдруг он враждебен?

– Мне что, отчитываться перед тобой? – яростно выпаливает Эмбер. – Ты там не был и даже вообразить себе не можешь, в какие рамки нас там зажали.

– Вот как? – Сирхан иронично поднимает бровь. – Ладно. Вернемся к прохлопанным возможностям. Мы знаем, что роутеры самовоспроизводятся, хотя неизвестно зачем. Они распространяются от одного коричневого карлика к другому, прорастают, забирают у недозвезды немного энергии и материала и отправляют выводок детей дальше. Словом, они – машины Фон Неймана. Еще нам известно, что ими поддерживается широкополосная связь с другими роутерами. Нырнув в тот, что рядом с Хёндай ⁺⁴⁹⁰⁴/_-56, ты очутилась в неподдерживаемой демилитаризованной зоне, крепящейся к матрешечному мозгу, в силу неведомых нам причин деградировавшему. Следовательно, кто-то этот роутер к матрешке принес и подсоединил. Почему же ты до такого не додумалась?

– Ты хоть знаешь, какая у «Странствующего Цирка» грузоемкость? Прикинь, какой у ядра роутера вес!

– Но ты же потащила за собой Слизня, занявшего где-то половину грузоемкости – и фиг с ним, что он мог быть потенциально опасен!

– Эй, детишки! – Эмбер и Сирхан затравленно оглядываются, оба разом. В голосе Аннет – ни намека на юмор. – Будьте любезны, отложите эти препирательства, – говорит она. – У нас есть дела, и их надо делать. – Кажется, ей вот-вот сорвет крышу.

– Напомни, кто у нас такой альтернативно одаренный, что придумал вновь собрать всю семью вместе? – спрашивает с лучезарной улыбочкой Манфред, потешно супя брови на юного красавчика-политика, явно собиравшегося что-то брякнуть в защиту Аннет.

– Пап, ну давай не сейчас! – Теперь и Эмбер проняло. Выглядит она сейчас гораздо старше своего субъективного возраста в гигасекунду. Рита невольно выпрямляется в кресле. – Аннет права. Ни к чему препираться. Давайте все оставим семейную историю до той поры, когда можно будет к ней вернуться в более неформальной обстановке. По рукам?

Манфреда будто обухом стукнуло.

– И правда ведь… – Он несколько раз моргает, а потом набирает воздуха в легкие. – Эмбер, я включил в уравнение несколько старых знакомцев. Так вот в чем соль: если мы выиграем выборы, то выбраться отсюда поскорее нам поможет только комбинация двух основных идей, уже оговоренных. Во-первых, это сохранение на высокоплотной памяти стольких людей, скольких только получится, рассчитывая на их перевоплощение, когда мы окажемся где-нибудь, где достаточно массы и энергии, а во-вторых, захват роутера. У нас не хватит энергии на достаточно большой для всех релятивистский звездолет – пусть даже в виде выгрузок, это не потянет и всепланетное государство. А нерелятивистский корабль был бы слишком легкой добычей для Дурного Семени. Поэтому мы не будем вслепую срываться к первому сносному пункту назначения. Вместо этого мы разберемся в сетевых протоколах роутеров, придумаем вид переносимой валюты, коей можно оплатить наше перевоплощение на другом конце, а для начала произведем разведку и составим карту, чтобы не сбиться с пути. Два трудных этапа: достать роутер или добраться до него и заплатить на том конце, последнее означает – взять с собой кого-то, кто разбирается в Экономике 2.0., но не лоялен при этом Дурному Семени.

Собравшиеся задвигались, зашумели, обсуждая слова Масха, от волнения перейдя на вербальную коммуникацию.

– И так получилось, – продолжил он, поднимая руку и призывая к тишине, – что эти мои старые знакомцы уже сходили по адресу и заполучили ядро роутера для собственных целей. Оно сейчас в поясе Койпера, в тридцати световых часах отсюда; прямо сейчас они пытаются активировать его. А Неко разбирается в торговых переговорах, и я думаю, она могла бы отправиться с нами. – Воздев правую ладонь, Манфред сгружает инфодамп в общий буфер памяти собравшихся.

Лангусты! Десятилетия назад их выгрузки совершили побег из продуваемой дикими ветрами реальности тревожных нулевых. Манфред заключил для них сделку, и обзавелись они своим собственным заводом на комете. Спустя много лет экспедиция Эмбер к роутеру повстречалась с жуткими ракообразными-зомби, выгруженными образами, захваченными и пересобранными вуншами. Но где все это время были настоящие лангусты?

На мгновение Рите представляется, как она висит во тьме и в вакууме. Далеко внизу слышится пение сирен, несущееся из глубин гравитационного колодца планеты, а слева – на севере? – тускло сияет мглистое алое облако величиной с полную Луну в небе Земли, и сбросовое тепло зеленых бесцветных яростных снов, в которые погружена галактическая цивилизация, засоряет тишину космоса несмолкающим техногенным гулом. Поняв, как изменять направление своего немигающего безглазого взгляда, она замечает звездолет. Он выполнен в форме трехкилометрового ракообразного, разделен на сплюснутые сегменты и топорщится лапами, на которых закреплены объемистые топливные баки с криогенным дейтерием. Синий металлический хвостовой плавник обернут вокруг дюзы термоядерного реактора. Вместо головы у космического лангуста плавающий в полезном тумане ворох роботов-кустов, вокруг которого роятся наносборщики, готовые чинить повреждения на ходу и раскрывать тормозные щиты. Массивная обшивка защищает корабль от яростных вихрей межзвездной пыли, шестиугольные фасетчатые глаза-радары обращены к Рите.

За и под кораблем виднеются витки колец. Лангуст на орбите Сатурна, в считаных световых секундах от них. И пока Рита, будто лишившись дара речи, таращится на судно, оно подмигивает ей.

– Они не пользуются именами, во всяком случае – как личными метками, – виновато говорит Манфред. – Но я спросил у него, не возражает ли он, если я буду называть его как-нибудь. Он сказал: «Пусть будет Синий», ведь таков его цвет. И я представляю вам крепкого доброго лангуста по имени Некто Синий.

– Чтобы ориентироваться в сети, вам все еще нужен мой кладистический проект, – вворачивает Сирхан с долей самодовольства. – Вам уже известна конечная цель?

– «Да» на оба вопроса, – Манфред кивает. – У каждого роутера мы будем отправлять привидения-дубликаты к каждой возможной конечной точке и ждать от них ответа. Потом повторять операцию и так далее, все в рамках классического рекурсивного поиска в глубину. С конечной целью, впрочем, все немного сложнее. – По указке Манфреда, потолок теряет плотность, рассредоточиваясь в обрывистую трехмерную паутину. Покопавшись в архиве несколько субъективных часов, Рита все-таки узнает, что перед ней – карта распределения темной материи в пределах миллиарда световых лет от Млечного Пути; галактики, точно лебяжий пух, вплетены по нескольку в узловые точки пересечения.

– Мы уже почти столетие знаем: там, в войде Волопаса, происходит что-то странное – например есть там пара галактических сверхскоплений, вокруг которых имеют место странные процессы в анизотропии космического фона. Вычислительные процессы обычно генерируют энтропию как побочный продукт, и похоже, что кто-то сбрасывает ненужное тепло в ту область со всех галактик в регионе, которое очень равномерно распределено таким образом, что отражает распределение металла в этих галактиках, за исключением разве что самих ядер. А если верить лангустам, поднаторевшим в интерферометрии с чрезмерно длинной базой [107]107
  База – геометрический отрезок, соединяющий любые два приемных элемента (будь то антенна или телескоп) интерферометра. Чем длиннее база, тем меньше (лучше) разрешающая способность данного интерферометра. Термин главным образом используется в интерферометрии радиодиапазона.


[Закрыть], большинство звезд в ближайшем скоплении краснее, чем ожидалось, и лишены металла. Как будто кто-то использовал их в качестве месторождений.

– Вот как. – Сирхан пристально смотрит на своего деда. – А почему они должны отличаться от местных узлов?

– Посмотри вокруг. Видишь какие-нибудь признаки крупномасштабной космоинженерии в пределах миллиона световых лет отсюда? – Манфред пожимает плечами. – До нас еще ничего не дошло… ладно, смотри. Мы наблюдали погибший матрешечный мозг, узнали, сколь трудно для постсингулярной цивилизации исследование новых рубежей – мы видели барьер пропускной способности, удерживающей их дома. Но там… – Он показывает на потолок. – Там случилось нечто другое. Изменения в масштабах всего галактического сверхскопления. Похоже, они действуют заодно – все-таки рискнув пойти в исследования, достичь еще более далеких рубежей. Похоже, они занимаются чем-то целенаправленным и координированным, чем-то масштабным – может статься, атакой временного канала на виртуальную машину, управляющую нашей Вселенной, а может, вложенную симуляцию совершенно другого мира. Их потомки все еще могут быть там. Вверх или вниз они идут? Там всю дорогу – слоны на черепахах. Или можно найти что-то еще более реальное, чем наши вложенные реальности? Скажи, неужели ты не считаешь это все достаточно интересным, чтобы отправиться туда и разузнать?

– Нет. – Сирхан скрещивает руки на груди. – Не считаю. Я заинтересован в спасении людей от Дурного Семени, а не в том, чтобы делать огромные ставки на каких-то таинственных трансцендентных инопланетян, которые, возможно, построили машину для взлома реальности размером с галактику миллиард лет назад. Я продам вам свои услуги и даже пришлю свое привидение, но если вы хотите, чтобы я поставил на это все свое будущее…

Для Риты это становится последней каплей. Отвлекшись от захватывающих дух видов перед внутренним взором, она пихает Сирхана в бок локтем. Он оборачивается; сначала его взгляд ничего не выражает, а затем, когда он опускает свой фильтр, полнится гневом.

– Иногда лучше помолчать, – шипит она. Потом, поддаваясь еще одному порыву и зная, что пожалеет об этом, сбрасывает к нему конец приватного соединения.

– Никто тебя и не просит, – оборонительно говорит Манфред, скрестив руки на груди. – Мне это видится чем-то вроде Манхэттенского проекта, параллельно работающего над всеми программами. Если мы выиграем выборы, у нас будут ресурсы на всё. Мы все отправимся через роутер, и все запишем свои архивные копии в Синего. Он не так уж быстр, этот старый добрый корабль, всего одна десятая световой, но на что Некто Синий отлично годен, так это на перенос большого количества мемоалмазов из околосолнечной системы – прямо сейчас, пока автономная защита Дурного Семени еще не активировала свой механизм эксплуатации доверия, или что они там еще задумали в ближайшие несколько мегасекунд…

[Чего тебе?], сердито спрашивает Сирхан по каналу. Он все еще избегает смотреть на нее – и не потому, что сосредоточен на «Синем», наполняющем общее пространство встречи их команды.

[Перестань кривить душой], отправляет Рита в ответ. [Зачем отрицать свои цели и мотивы? Может, ты и не хочешь правды, которую узнал твой собственный призрак, а я хочу. И я не позволю тебе отрицать, что это случилось.]

[Что один из твоих агентов совратил образ моей личности?]

[Чепуха!]

– Собираетесь ли вы открыто заявлять об этой программе? – спрашивает красавчик политик у сцены. – Вы подорвете кампанию Эмбер, если объявите о ней.

– Всё в порядке, – устало говорит Эмбер. – Я привыкла, что папа поддерживает меня своими собственными уникальными способами…

– Хорош, – говорит новый голос. – Мы есть счастливы помочь. Ждем на эклиптике в режиме гибернации. – Так обращается к ним дружественный спасательный корабль лангустов: его слова доносятся с орбиты, преодолевая задержку распространения.

[Тебе нравится прятаться за лелеемым чувством моральной чистоты, потому что так тебе проще смотреть на других свысока, но на самом деле ты человек – такой же, как и все остальные!]

[Она послала тебя растлить меня, разве нет? Ты – просто приманка в ее руках.]

– Идея в том, чтобы выгружаться на борт корабля Некто Синий последовательными резервными копиями, – говорит Аннет, помогая Манфреду. – Тогда, если ограниченно богоподобные силы из внутренней системы попытаются активировать антитела, уже вшитые в культуру фестиваля, у нас будут точки восстановления.

Никто в дискуссионном пространстве не замечает, как Рита и Сирхан поливают друг друга нечистотами и обмениваются эмоциональными запалами, как будто уже побывали во многих разводах.

– Само по себе это не решает задачу эвакуации, но хотя бы удовлетворяет основным требованиям программы консерваторов, и в качестве гарантии…

[Винить во всем свою эрзац-мать – это ты здорово, конечно, придумал! До тебя не доходило, что она не настолько зациклена на тебе и ей не до того, чтобы устраивать такие фокусы? По-моему, ты слишком долго зависал со своей сумасшедшей бабкой. Ты даже не воссоединился с тем привидением, да? Боишься запятнать себя? Спорим, ты даже не утруждал себя узнать, какое на самом деле это чувство?]

[Я…] Сирхан на мгновение замирает, и личностные модули кружатся вокруг его головы, вылетая и интегрируясь снова, как рассерженные пчелы в улье. [Каким же я был дураком.] Он безвольно расплывается в кресле. [Мне так неловко… ты права.]

Он прячет лицо в ладонях.

Удивление Риты плавно уступает пониманию. Сирхан, каким бы упрямым гордецом он ни был, рискнул-таки воссоединиться с памятью призрака, с которым призрак Риты столь долго пробыл вместе. Когнитивный диссонанс, надо думать, ошеломляющ.

[Прости, что-то я пережала…]

[Ох.] Как же он смущен. Совсем другое дело! Рита уже тогда прекрасно знала его: при ней-то осталась призрачная память о шести месяцах, проведенных с ним в симуляторе, – его объятия, обыгрывание идей, обмен личным, появление доверия… Этот роман мог бы случиться ИРЛ, а не в симуляционном пространстве, не отреагируй он тогда на осознание, что такое в принципе возможно, ссылкой в архив загрязненного нечистой мыслью осколка сознания… и тотальным отрицанием.

– Детального анализа угрозы у нас пока нет, – вклинивается Аннет, заглушая их личный разговор. – Если она прямая, а мы ничего не можем сказать точно, Дурное Семя способно оказаться и достаточно просвещенным, чтобы просто оставить нас в покое, – тогда грядет некая изощренная атака, направленная непосредственно на основы нашей идентичности. Что-то вроде пузыря доверия, когда люди подхватывают какую-нибудь странную веру, и за этим происходит девальвация метрики доверия. Может, отклонения в результатах выборов. Никаких внезапностей – они не настолько глупы, чтобы атаковать в лоб, не проложив себе дорогу нашим постепенным разложением.

– Вижу, вы всё продумали, – говорит Самина делано сухо. – Но, Манфред, откуда ты взял этот синий корабль? Ты натаскал в свое дупло столько кредитов доверия, что хватило зафрахтовать звездолет в метапузыре Экономики 2.0? Или есть еще что-то, о чем ты пока предпочитаешь молчать?

– Ну… – Манфред делается похожим на маленького мальчика, которого застукали с рукой в банке с вареньем. – Ну, фактически…

– Да, пап, почему бы просто не рассказать, чем мы платим? – спрашивает Эмбер.

– Ну… ну ладно. – Он смущается. – Лангусты назначили посильную цену.

Рита тянется, берет Сирхана за руку, и тот не сопротивляется.

[Ты знал об этом?]

[Нет, это что-то новенькое.]

Запутанная частичная ветвь сознания прорастает через его ответ, и ее ветвь на какое-то время сплетается с ней в интроспективной задумчивости, пытаясь понять последствия знания того, что им обоим уже известно о возможности взаимных отношений.

– Им нужна письменная концептуальная карта. Карта всех доступных пространств, висящих в сети роутера, составленная исследователями-людьми. Такая, какую они могли бы использовать в качестве руководства по прохождению. Все довольно просто: в обмен на билет из системы мы отправим кого-нибудь в картографическую экспедицию. Но это не значит, что нам не дадут оставить резервные копии самих себя.

– У них уже есть кто-то на примете? – азартно спрашивает Эмбер.

– Нет, – говорит Манфред. – Есть только сама задача: составить карту сети роутера и описать возможные угрозы извне. – Он выдерживает паузу. – Ты ведь захочешь пойти со мной, правда?..

Предвыборная кампания занимает примерно три минуты и потребляет больше пропускной способности, чем сумма всех наземных каналов связи с начала времен до 2008 года. Примерно шесть миллионов привидений Эмбер, индивидуально подобранных в соответствии с профилем целевой аудитории, разветвляются по темной узловатой сетке колонии кувшинок, а затем выходят через сверхширокополосные сети, воплощенные в имплантах и плавающих пылинках, чтобы пообщаться с избирателями. Какие-то так и не достигают своей аудитории, другие – проводят бесплодные дискуссии, примерно шестеро решают, что настолько разошлись в идеях со своим оригиналом, что объявляют себя отдельными личностями и запрашивают получение независимого гражданства, двое дезертируют на сторону Дурного Семени, а одна копия сбегает с роем высокоэмпатичных модифицированных африканских пчел.

Привидения Эмбер – не единственные соревнующиеся за внимание коллективного духа времени. На деле они в меньшинстве. Многие другие автономные выборные агенты агитируют за всякое-разное, от предложения ввести прогрессивный подоходный налог (никто не может объяснить зачем, но звучит предложение весьма традиционно) до призыва замостить городами всю планету сплошняком (они совершенно не берут в расчет ни то, что атмосфера газового гиганта уже порядочно обеднела металлами, ни то, каким адом неизбежно обернется климат). А остальные… Партия Лицедеев продвигает назначение каждому нового набора лицевых мускулов раз в полгода, Яростные Проказники требуют равных прав слабо осознающим себя сущностям, ну и тьма-тьмущая иных однозадачных инициативных групп ставит некие традиционно недостижимые цели.

Неизвестно, чем это все в итоге обернется. Никто не берется гадать, кроме разве что непосредственных участников Комитета Фестиваля – группы, которая первой утвердила идею замостить атмосферу Сатурна аэростатами с горячим водородом. Но вот проходит полный суточный цикл, почти сорок тысяч секунд, и начинает вырисовываться картина, подразумевающая разработку надежной системы контроля отклонений в планетарной сети-распределителе баллов репутации с гарантией не менее пятидесяти мегасекунд (почти один марсианский год, если бы Марс еще существовал) и учреждение парламентского борганизма, который будет выступать от лица единого сверхсознания, скомпилированного из политических взглядов победителей. Новости не очень хорошие, осознает партия, собравшаяся в верхней сфере «Атомиума». Эмбер на собрании не присутствует – видимо, топит свои печали или участвует в предвыборных схемах иной природы где-то еще. Но другие члены ее команды уже здесь.

– Могло ведь быть и хуже, – возражает Рита поздним вечером. Она сидит в углу палубы седьмого этажа, в каркасном кресле 1950-х годов, сжимая стакан синтетического односолодового виски и наблюдая за тенями. – Мы могли бы участвовать в выборах по старому стилю, но тогда бы такая волна дерьма поднялась… зато мы смогли остаться анонимными.

Одно из слепых пятен отделяется от ее периферического зрения и приближается.

Это Сирхан; он выглядит угрюмым.

– А в чем твоя проблема? – спрашивает она. – Твоя бывшая фракция выигрывает.

– Ну допустим. – Он садится рядом с ней, старательно избегая ее взгляда. – Может, и хорошо это. А может, и нет.

– Так когда же ты присоединишься к синцитию? – спрашивает она.

– Это я-то? Присоединюсь к этому? – Он выглядит встревоженным. – Ты думаешь, я хочу стать частью парламентского борга? За кого ты меня принимаешь?

– Ой. – Она качает головой. – Я-то думала, ты меня из-за этого избегаешь.

– Нет. – Он протягивает руку, и проходящий мимо официант вкладывает в нее бокал. Он делает глубокий вдох. – Я должен перед тобой извиниться.

Как вовремя, цинично думает она. Он упертый и гордый, нехотя признает ошибки и никогда не станет извиняться, пока действительно не поймет, что надо.

– За что?

– За то, что не дал тебе возможности усомниться, – медленно говорит он, перекатывая бокал меж ладоней. – Мне стоило раньше прислушаться к себе, а не запираться от себя же.

То, о чем он говорит, кажется ей самоочевидным.

– С тобой нелегко сойтись, – тихо говорит она. – Может быть, это и есть часть твоей проблемы.

– Часть проблемы? – Он горько усмехается. – Моя мать… – Он проглатывает то, что хотел сказать ей на самом деле. – Ты знаешь, что я ее старше? В смысле, старше этой ее версии? У меня в печенках сидят ее материнские замашки.

– Они ей самой не по душе. – Рита тянется и берет его за руку – и он тут же сжимает ее в ответ, на этот раз без отторжения. – Послушай, мне кажется, в парламент лжи она не попадет. Консерваторы побеждают по всем статьям, а нашим – везде от ворот поворот. Ресимулянтов со Старой Земли – уже процентов восемьдесят населения, и лучше до того, как Дурное Семя явится по наши души, уже не станет. Что же нам теперь делать?

Он пожимает плечами.

– Я думаю, все, кто полагает, что мы действительно в опасности, продолжат что-то делать. Ты понимаешь, что акселерационисты теперь отвернутся от идеи «власть – народу»? У них все еще есть осуществимый план – для погрузки на корабль лангустов энергия со всей планеты не потребуется. Но потом от такого отказа все равно станет больно. Я все не могу отделаться от мысли, что, возможно, истинная цель Дурного Семени состояла в том, чтобы заставить нас не уводить у них ресурсы. Тупо и неубедительно – поэтому-то мы и предположили, что дело совсем не в этом. Но, может, для Дурного Семени настало время именно так и действовать – грубыми методами.

Она пожимает плечами.

– Демократия плохо подходит для спасательных шлюпок. – Рите все еще не по нраву эта идея. – И подумай обо всех тех людях, которых мы тут бросим.

Он невесело улыбается.

– Ну, если ты вдруг придумаешь, как вдохновить массы примкнуть к нам…

– Перестань думать о них как о массах, которыми только вертеть и можно. Похоже, в твоей семье развился передающийся по наследству элитаризм. Кого бы он привлек?

Сирхан поеживается.

– Думаешь, я плохой? Поговори как-нибудь с ИИНеко. Вот где бездны…

– А вот и поговорю как-нибудь. А все-таки, что будешь делать? В роутер пойдешь – на исследования?

Он искоса глянул на нее.

– Пошлю туда копию, – тихо отвечает он. – Прости, но я не хочу ставить все будущее без остатка на шанс повидать закоулки Вселенной. В последнее время у меня было столько волнений, что хватит на целую жизнь. Думаю, одна копия пойдет в резервный архив в ледяных глубинах, одна – в исследовательскую экспедицию, ну а я осяду и создам семью. Что насчет тебя?

– Ты пойдешь всеми тремя путями? – спрашивает она.

– Думаю, да. Что насчет тебя?

– Куда ты, туда и я. – Рита прислоняется к нему и тихо добавляет: – Разве в конце концов это не самое главное?