Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

От сущности реального человека до его всестороннего развития

Исторический материализм в корне отличается от конструктивизма. Исходя из способа производства материальных ценностей, он раскрывает внутренние законы развития общества, но уделяет также большое внимание вопросам, связанным с человеком.

Любая влиятельная теория подвергается критике с разных сторон. Ленин дал отрезвляющее описание правой и левой критики И. Канта, Дюринга и Дицгена. Он говорил: «Маркс и Энгельс всегда “говорили презрительно” о плохих социалистах, но из этого следует, что в их духе – учение правильного, научного социализма, а не перелеты от социализма к буржуазным воззрениям. Маркс и Энгельс всегда осуждали плохой (и главным образом антидиалектический) материализм, но осуждали они его с точки зрения более высокого, более развитого, диалектического материализма, а не с точки зрения юмизма или берклеанства»[122]122
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М.: Издательство политической литературы, 1968. Т. 18. С. 252.


[Закрыть].

Мы решительно возражаем против того, чтобы, придерживаясь позиций феодализма, отвергать буржуазный гуманизм и отрицать его историческую прогрессивность и некоторые рациональные составляющие. Хотя марксизм отбросил абстрактное гуманистическое понимание истории, в котором исходной точкой является человек, он отнюдь не отвергает буржуазно-гуманистические рациональные составляющие. Именно поэтому атеистический марксизм весьма ценит знаменитые фрески и скульптуры европейских храмов и дуньхуанских пещер, несмотря на их религиозное содержание, но ограничивает их лишь сферой искусства. Марксизм выступает против того, чтобы делать абстрактного человека исходной точкой, но ни в коем случае не отрицает некоторых достижений капиталистического гуманизма в политике, нравственности, эстетике и искусстве. Буржуазия некогда была угнетаемым классом. В некоторых ее призывах к борьбе против феодализма отражались прогрессивные стремления к развитию общества. Если считать, что исходной точкой критики является человек, тогда обращать на него внимание не обязательно, можно относиться к нему холодно и бесчувственно; в таком случае критические абстрактные понятия свободы, равенства, братства, ценности и достоинства человека могут не затрагивать личность и достоинство, а критическому абстрактному гуманизму не нужно быть осмысленным. Это неправильно. Социалистическое общество – это братство, в котором межчеловеческие отношения основаны на принципах социалистического гуманизма.

«Настоящий герой не может быть бесчувственным». Настоящий революционер полон человечности и, в особенности, горячей любви к народу. Таким и был Маркс. Он питал самую искреннюю симпатию и любовь к миллионам рабочих. В болезни и нищете, неоднократно подвергаясь гонениям, он всю жизнь искал истину ради освобождения пролетариата и всего человечества. Однако он отнюдь не превращал чувство гуманности в доказательство своих суждений, как искусный и мудрый врач не заменяет диагноз на сочувствие больному. В «Немецкой идеологии» он критиковал «настоящих социалистов», которые сделали сущность реального человека конечной целью истории, и, основываясь на принципах исторического материализма, уделял весьма большое внимание вопросам свободы личности и всестороннего развития.

«Настоящий социализм» представлял собой утопический социализм мелкой буржуазии, получивший распространение в Германии в 1840-х. Используя немецкую классическую философию, в особенности теорию Фейербаха об отчуждении и возврате человеческой сущности, философы мелкой буржуазии осмысливали литературу французского утопического социализма. Они рассуждали обо всем на основании человеческой сущности, рассматривали деньги, наемный труд как ее отчуждение, а социализм – как потребность сущности настоящего человека. Например, Герман Земмиг в своем труде «Коммунизм, социализм, гуманизм», рассматривал собственника и пролетария как отчуждение человеческой сущности, а социализм – как необходимый результат настоящего познания человеческой сущности. Он писал: «Правда, наше нынешнее общество до того одичало, что отдельные лица набрасываются со звериной алчностью на продукты чужого труда, давая своему собственному существу загнивать в безделии (рантье); необходимым следствием этого является опять-таки то, что другие лица, собственность которых (их собственное человеческое существо) гибнет не от безделья, а от изнурительного напряжения» (1955. Т. 3. С. 465). «Познание сущности Человека уже имеет своим естественным, необходимым следствием истинно человеческую жизнь» (1955. Т. 3. С. 471). Рудольф Мати в работе «Краеугольный камень в строительстве социализма» также заявлял: «Признание человеческого равенства и права каждого человека на жизнь основывается на общей человеческой сущности, присущей всем людям»[123]123
  Материалы по истории исследований международного коммунистического движения. № 7. С. 237.


[Закрыть].

До весны 1845 г. Маркс в некоторых аспектах все еще использовал способы доказательства, основывавшиеся на отчуждении и возврате человеческой сущности. Это особенно заметно в «Рукописях». В «Немецкой идеологии» на основании законов взаимодействия производительных сил и производственных отношений дана критика идей Штирнера, а также «настоящего социализма». Также здесь содержится разоблачение и очищение его собственных прежних философских убеждений.

Маркс отказался считать коммунизм подлинной сущностью человека, ее возвратом. Он писал: «У “Штирнера” “коммунизм” начинает с поисков “сущности”», «коммунизм есть в высшей степени практическое движение, преследующее практические цели с помощью практических средств» (1955. Т. 3. С. 203). Коммунизм – это продукт формы общения, начало которого скрыто глубоко в капиталистическом способе производства. «В своем развитии производительные силы достигают такой ступени, на которой возникают производительные силы и средства общения, приносящие с собой при существующих отношениях одни лишь бедствия, являясь уже не производительными, а разрушительными силами (машины и деньги). Вместе с этим возникает класс, который вынужден нести на себе все тяготы общества, не пользуясь его благами, который, будучи вытеснен из общества, неизбежно становится в самое решительное противоречие ко всем остальным классам; этот класс составляет большинство всех членов общества, и от него исходит сознание необходимости коренной революции, коммунистическое сознание, которое может, конечно, – благодаря пониманию положения этого класса, – образоваться и среди других классов» (1955. Т. 3. С. 69). В последнем предложении Маркс, фактически, признал роль интеллигенции, не принадлежащей к рабочему классу, но прекрасно понимающей его положение и миссию. Доказательство, идущее от антагонизма способов производства к классовому антагонизму и затем к коммунистическому сознанию, является методом исторического материализма.

Маркс придавал очень большое значение развитию производительных сил. Только их огромный рост и высокое развитие могли усилить мощь пролетариата и способствовать обострению противоречий между ним и буржуазией. Точно так же высокое развитие производительных сил гарантирует, что социализм станет категорически необходимым реальным условием для по-настоящему богатого общества. В противном случае так называемое равенство будет лишь распространением бедности, а бедность – это вовсе не социализм.

Маркс придавал большое значение проблеме свободы личности, однако возражал против точки зрения Штирнера, в которой свобода выводилась из понятия человека, а ее степень определялась тем, соответствует ли она этому понятию. Она является не сущностью человека или сущностью рода, а конкретным историческим понятием и определяется способом производства. Маркс писал: «Люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, поскольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом человека, а существующими производительными силами» (1955. Т. 3. С. 433). В отношении и природы, и общества это суждение несет очень глубокий смысл.

Если говорить о связи человека и природы, то понимание естественных законов и применение их человеком зависит от уровня развития производительных сил. Вслед за развитием производительных сил человечество день ото дня становится свободнее.

В случае связи человека и общества ситуация, конечно, несколько сложнее. Степень свободы отдельного человека в социальной сфере напрямую зависит от характера производственных отношений. Человек не может уйти от общества. Свобода личности существует, только если есть коллектив. Однако существует два вида коллективов. Один – притворное сообщество, или, как говорил Маркс, суррогат коллективности. Например, в классовом обществе свобода существует только для личности, развивающейся в господствующем классе. Причина, по которой у нее есть свобода, заключается в том, что она – член этого класса; и наоборот, для членов управляемого класса не только не гарантируется свобода личности, для них создаются новые оковы. Почему это происходит? Непосредственной причиной является разделение на классы. Однако оно соответствует определенному уровню производства. Поэтому Маркс считал, что в социальной сфере вопрос свободы также неотделим от уровня развития производительных сил. Он писал: «В основе всех происходивших до сих пор завоеваний свободы лежали, однако, ограниченные производительные силы; обусловленное этими производительными силами, недостаточное для всего общества производство делало возможным развитие лишь в том виде, что одни лица удовлетворяли свои потребности за счет других, и поэтому одни – меньшинство – получали монополию развития, другие же – большинство – вследствие постоянной борьбы за удовлетворение необходимейших потребностей были временно (то есть до порождения новых революционизирующих производительных сил) лишены возможности какого бы то ни было развития. Таким образом, общество развивалось до сих пор всегда в рамках противоположности, которая в древности была противоположностью между свободными и рабами, в Средние века – между дворянством и крепостными, в новое время – между буржуазией и пролетариатом» (1955. Т. 3. С. 433). Классовый антагонизм ограничил свободу угнетаемого класса, сделал свободу частичной, доступной только лишь одной группе людей вещью.

Маркс не был против свободы, но он отвергал ту, ради достижения которой нужно пожертвовать какой-либо группой людей. Он считал, что развитие свободы каждого человека должно быть условием развития свободы всех людей. В связи с этим необходимо уничтожить условия существования старого общества, уничтожить принадлежность человека к определенному классу, создать новое объединение, то есть коммунизм, так как «в условиях действительной коллективности индивиды обретают свободу в своей ассоциации и посредством ее» (1955. Т. 3. С. 75). Сделать это надо «на основе уже развитых к этому времени производительных сил» (1955. Т. 3. С. 76).

Аналогично, необходимость и возможность всестороннего развития личности проистекает из способов производства. В прошлом подчинение человека старому разделению труда соответствовало определенному уровню производительных сил, а также характеру производственных отношений. В капитализме это требует от рабочих определенного уровня научных знаний и культуры, которые помогут им приспособиться к требованиям капиталистического промышленного развития и движению капиталов. Трансформация труда требует от рабочего наличия разнообразных умений, но капиталистическая частная собственность и классовый антагонизм в конце концов ограничивают возможность многостороннего развития личности. Сменяющий его коммунистический способ производства открывает путь к всестороннему развитию человека: «Только на этой ступени самодеятельность совпадает с материальной жизнью, что соответствует развитию индивидов в целостных индивидов и устранению всякой стихийности. Точно так же соответствуют друг другу превращение труда в самодеятельность и превращение прежнего вынужденного общения в такое общение, в котором участвуют индивиды как таковые» (1955. Т. 3. С. 68).

Конечно, всестороннее развитие человека тоже носит относительный характер. Под уничтожением подчинения человека разделению труда подразумевается не ликвидация любого разделения, а устранение существовавшего прежде антагонизма между умственным и физическим трудом, противоречия между городом и деревней, а также дифференциации между трудом и благами, производством и потреблением. Это также означает уничтожение ситуации, в которой индивид занимается какой-либо деятельностью вынужденно. Разделение труда является необходимым условием развития производительных сил и социализации производства. У Маркса были идеализированные представления о том, что в коммунистическом обществе ни у кого не будет специальной сферы деятельности и каждый сможет развиваться в любой отрасли. Общество будет регулировать все производство, тем самым позволяя «Я» в соответствии с собственным желанием сегодня заниматься одним делом, завтра другим; до обеда охотиться, после обеда удить рыбу, вечером заниматься скотоводством, а после ужина заниматься критикой. Тем не менее из-за этого «Я» не станет охотником, рыбаком, скотоводом или критиком. Однако в условиях коммунизма люди будут заняты каким-либо видом труда не вынужденно, а в соответствии со своими увлечениями, желаниями и способностями. К тому же, так как у людей будет много времени, свободного от работы на производстве, у них будут возможность и желание развиваться в любой отрасли, воспитывать и раскрывать свои разнообразные таланты. Такой новый «коммунистический человек» определяется характером коммунистических производственных отношений и высокоразвитыми производительными силами.

Исследовав всестороннее развитие человека, исходя из способов производства материальных ценностей, Маркс отказался от того, чтобы рассматривать это развитие как проявление человеческой сущности. Критикуя Фейербаха, он писал: «В индивидах, уже не подчиненных более разделению труда, философы видели идеал, которому они дали имя “Человек”, и весь изображенный нами процесс развития они представляли в виде процесса развития “Человека”, причем на место существовавших до сих пор в каждую историческую эпоху индивидов подставляли этого “Человека” и изображали его движущей силой истории. Таким образом, весь исторический процесс рассматривался как процесс самоотчуждения “Человека”; объясняется это, по существу, тем, что на место человека прошлой ступени они всегда подставляли среднего человека позднейшей ступени и наделяли прежних индивидов позднейшим сознанием. В результате такого переворачивания, заведомого абстрагирования от действительных условий и стало возможным превратить всю историю в процесс развития сознания» (1955. Т. 3. С. 69). В «Немецкой идеологии» Маркс полностью устранил это «переворачивание». Он исследовал

не абстрактного человека и его абстрактную сущность, а реальную человеческую деятельность по производству материальных ценностей. На этом основании он также исследовал реального человека и его реальную сущность, тем самым дав научное изложение проблемы свободы личности и всестороннего развития.

Глава двенадцатая
Слияние исторического материализма и рабочего движения. Анализ капиталистического общества

В «Немецкой идеологии» были всесторонне изложены принципы исторического материализма, однако история его развития на этом труде не завершается. Издатели хотя и могут прекратить его публикацию и зарыть это сокровище в землю, все же не в силах остановить человеческое мышление и отнять достижения Маркса. После «Немецкой идеологии» он со своим новым пониманием истории ступил на еще более широкое политическое поприще.

В этой работе взгляд Маркса по-прежнему был направлен в сторону Германии. Он утверждал свою теорию через очищение собственных философских убеждений и критику «истинного социализма», который словно эпидемия поразил Германию. Таким образом, после того как он практически завершил огромный труд по обоснованию исторического материализма, ему предстояло ответить на вопросы о том, как распространить свои воззрения среди рабочих и сделать так, чтобы европейские пролетарии поверили, что эти взгляды верны; о том, как противостоять различным ошибочным идеям того времени, которые сильно влияли на рабочее движение. Это стало началом замечательного периода соединения исторического материализма и рабочего движения.

В труде «Нищета философии» через критику экономических и философских взглядов П. Ж. Прудона Маркс еще больше развил некоторые принципы, которые утверждались в «Немецкой идеологии». В частности, в «Манифесте Коммунистической партии» он, применив принципы исторического материализма, проанализировал структуру капиталистического общества и установил научные руководящие принципы для рабочего класса всего мира. «Манифест Коммунистической партии» представляет собой превосходный пример исследования, в нем представлены зарождение капитализма и история его развития, применены принципы исторического материализма новой истории. Этот труд неопровержимо доказывает, что неисчерпаемая сила исторического материализма раскрывается, когда он применяется к действительности.

Цельный взгляд на общество и основная причина исторического развития

Маркс был неустанно трудящимся философом и великим борцом. В течение всей жизни он, борясь против разных ошибочных веяний, упорно развивал и отстаивал собственную научную теорию. После очищения от «истинного социализма» на первый план вышла его борьба с П. Ж. Прудоном.

Прудон занимает собственное место в истории, однако с точки зрения теории науки он весьма неуклюж. В глазах своих соотечественников Прудон был силен в немецкой спекуляции, а в представлении немцев казался превосходным экономистом. Однако на самом деле это было не так. Познакомившись с ним в 1844 г., Маркс, к тому времени уже глубоко разбиравшийся в немецкой классической философии и досконально изучивший классическую политическую экономию Англии и Франции, писал, что «г-н Прудон – с головы до ног философ, экономист мелкой буржуазии» (1962. Т. 27. С. 411). Изданная в 1846 г. работа П. Ж. Прудона «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» является идеалистической. В ней диалектические методы Гегеля и трудовая теория стоимости Д. Рикардо были превращены в вульгарную фальшивку.

В письме к П. В. Анненкову от 28 декабря 1846 г., а затем в «Нищете философии», Маркс опроверг экономические, политические и реформистские социально-политические взгляды Прудона, а также в форме полемики прямо объяснил ряд важных теорий, главной из которых был исторический материализм. Ф. Меринг, восхищавшийся «Нищетой философии», считал, что «эта книга является вехой не только в жизни Маркса, но и в истории науки»[124]124
  Меринг Ф. Наследие Маркса. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1972. С. 159.


[Закрыть]. Маркс также сфокусировал внимание и на историческом материализме.

Опровергая взгляд Прудона на различные связанные между собой экономические отношения лишь как на их последовательность, Маркс подчеркивал, что «в каждом обществе производственные отношения образуют некоторое единое целое» (1955. Т. 4. С. 133). Этот взгляд на общество как на неделимое целое или на его составляющие как на ограничивающие друг друга элементы, весьма важен и значителен. Прудон, в соответствии с хронологическим порядком, однобоко заострял внимание лишь на последовательном расположении различных общественных отношений во времени и замалчивал их одновременное существование, взаимозависимость и взаимоограничение. В действительности это хронологическое расположение разделяет разные стороны единого общества, превращает их в его различные этапы. Его единая, органичная пространственная структура превращается в разделенную нежизнеспособную плоскую проекцию. Это искажение и считалось организмом человеческого общества. Критикуя Прудона, Маркс писал: «Тот, кто из категорий политической экономии конструирует здание некоторой идеологической системы, тем самым разъединяет различные звенья общественной системы. Он превращает различные звенья общества в соответственное число отдельных обществ, следующих одно за другим. В самом деле, каким образом одна только логическая формула движения, последовательности, времени могла бы объяснить нам общественный организм, в котором все отношения существуют одновременно и опираются одно на другое?» (1955. Т. 4. С. 135).

Маркс считал общество единым целым и не думал, что различные составляющие его элементы являются лишь взаимозависимыми самостоятельными системами с одинаковой ролью. Исследуя его, он возражал против того, чтобы останавливаться на абстрактной модели взаимодействия составляющих его различных элементов. Он разграничивал отношения разных уровней, направлял свои силы на поиск элементов, определяющих историческое развитие.

Прудон был сторонником исторического идеализма. Он игнорировал объективную историческую действительность, отрицал реальную историю, соответствующую хронологической последовательности. Прудон принял абстрактные логические категории за основание реальной истории и считал, что реальные экономические отношения являются воплощением категории экономики. Таким образом, объективная история становилась не больше чем узором на канве логических категорий.

Маркс возражал против таких взглядов. С его точки зрения категория экономики отнюдь не является самостоятельным объектом, а представляет собой своего рода логическую структуру, которая существует в научном мышлении. Она является производной, а не первичной, и представляет собой теоретическое воплощение производственных отношений, то есть научную абстракцию. Не экономические отношения приспосабливаются и воплощают категорию экономики, а наоборот. Люди в процессе производства создают и производственные отношения, и – в соответствии с собственными общественными отношениями – законы, представления и категории. Таким образом, категория экономики в мыслительной системе философа должна отражать внутренние связи производственных отношений. В противном случае уже неважно, как будет достигнут правильный порядок категорий, он станет «порядком» беспорядка. Это будет фикция, а не научная система.

Если логическая система категорий экономики не является абсолютно самостоятельной и замкнутой, а зависит от производственных отношений, тогда чем определяются последние? Маркс отнюдь не запутался в производственных отношениях и экономических категориях. С их помощью он еще больше углубился в проблему производительных сил. Так, он писал: «Общественные отношения тесно связаны с производительными силами. Приобретая новые производительные силы, люди изменяют свой способ производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, – они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница – общество с промышленным капиталистом» (1955. Т. 4. С. 133). Также Маркс недвусмысленно указывал на то, что производительные силы и производственные отношения находятся не только во взаимной функциональной зависимости, но в бытийной причинно-следственной связи, в которой производительные силы – это конечный определяющий фактор: «Способ производства, те отношения, в рамках которых развиваются производительные силы, менее всего являются вечными законами, а соответствуют определенному уровню развития людей и их производительных сил, и всякое изменение производительных сил людей необходимо ведет за собой изменение в их производственных отношениях» (1955. Т. 4. С. 143). В письмах к П. В. Анненкову Маркс особенно это подчеркивал. Хотя производительные силы весьма сложным образом определяют и сдерживают производственные отношения, а внутренняя структура этого процесса требует глубокого исследования, эта причинно-следственная связь, несомненно, существует. Вся история развития человечества доказывает это.

Производительные силы определяют производственные отношения и находятся с ними в неразрывной связи. Однако они сами также образуют относительно самостоятельную систему. В «Рукописях» Маркс указывал на то, что в понятие силы человеческой сущности включено содержание производительных сил, то есть присущие людям естественные силы, которые являются своего рода овеществляющими – желания, страсть, трудоспособность. В «Немецкой идеологии» Маркс подчеркивал роль орудий производства и разделял их на возникающие естественным путем (например, вспашка земли, вода и т. д.) и созданные цивилизацией (различные орудия труда). В «Нищете философии» Маркс помимо орудий производства также обратил внимание на роль человека, являющегося субъектом труда. Он отмечал: «Из всех орудий производства наиболее могучей производительной силой является сам революционный класс» (1955. Т. 4. С. 184). Таким образом, человек и орудие образуют два основных фактора системы производительных сил.

Однако производительные силы – это отнюдь не механическое сочетание человека и орудия, а своеобразная органическая структура. Только соединение человека и орудия труда может создать вероятную, но не реальную производительную силу. В реальном процессе производства производительные силы имеют определенную структуру. Их можно разделить на социальные и технические. Сущность первых можно определить как социальный способ соединения человека и орудия, то есть частная собственность и разделение труда, сотрудничество. Техническая находится на уровне сущности орудий производства и их использования трудящимся. Например, в ручном труде рабочий применяет орудие труда, а его опыт и навыки – это показатель уровня производительной силы. В механическом производстве рабочий управляет механизмом и использует его, наука и техника непосредственно превращаются в производительную силу. Поэтому даже при использовании одинаковых орудий производства уровень производительных сил также различается из-за отличий между социальной и технической структурами. Производительные силы непрерывно развиваются, тем самым постоянно изменяется и способ организации всех факторов производительных сил. Роль рабочего в процессе труда также постоянно меняется от использования физической силы до применения знаний, от непосредственного участия в производстве – до управления и контроля за механизмами. Однако из этого нельзя сделать вывод, что суждение Маркса о том, что человек есть субъект производства, а самая мощная производительная сила – это рабочий класс, устарело. Действительно, неважно, каким образом роботы заменят живой труд рабочего, они являются не субъектом труда, а орудием производства, посредником между трудящимся и предметом.

Научно-техническая революция изменила техническую организацию производительных сил, но она не смогла изменить положение человека как субъекта.

Маркс рассматривал общество как органичное единое целое, в основе которого лежат внутренние противоречия способов производства. Такой подход в корне отличался от органической теории общества в западной социологии. Хотя некоторые западные социологические школы также рассматривали общество как организм, они объясняли человеческое общество, основываясь на понятии животного организма, принимали его как саморегулирующуюся систему, подобно организму животного, и сравнивали его с его органами и функциями. Например, социолог из Гарвардского университета Э. О. Уилсон связал воедино социологию и биологию. В объяснении жизни общества он использовал современную теорию эволюции Дарвина и напрямую применил к нему принципы эволюции животных. Естественный отбор, борьба за выживание стали важным принципом, объясняющим его эволюцию. Несомненно, человеческое общество – это результат развития органической жизни и его высшая форма, особая часть мира природы. С точки зрения антропологии перед человеком тоже стоит проблема приспособления к природной среде. Однако человек отличается от других животных. Он не зависит от природы полностью и не приспосабливается к ней, изменяя структуру своего тела. Человек изменяет природу с помощью труда, адаптируя ее к потребностям человеческого существования. Поэтому закономерности общества отличаются от главных биологических закономерностей, а его организм – от организма животного. Возможности для движения и развития, а также их начала общество содержит в себе самом. Социальный организм – это противоречивое целое, в основе которого лежат внутренние противоречия способов производства, а не биологическая адаптация к природе.

Таким образом, социальные противоречия занимают ведущее место в подходе Маркса к пониманию истории и в его исторических исследованиях. Общество непрерывно движется вперед через разрешение собственных противоречий. Комментируя капиталистическое общество, Маркс писал: «Характер тех производственных отношений, в рамках которых совершается движение буржуазии, отличается двойственностью, а отнюдь не единством и простотой» (1955. Т. 4. С. 144). Более того, он говорил: «С самого начала цивилизации производство начинает базироваться на антагонизме рангов, сословий, классов, наконец, на антагонизме труда накопленного и труда непосредственного. Без антагонизма нет прогресса. Таков закон, которому цивилизация подчинялась до наших дней. До настоящего времени производительные силы развивались благодаря этому режиму антагонизма классов» (1955. Т. 4. С. 96). Поэтому у любой общественной формации, в основе которой лежит антагонизм, способности к саморегуляции ограничены. Хотя ею и можно управлять с помощью различных социальных контролирующих механизмов (политических, юридических и нравственных), однако это будет означать лишь сглаживание, а не устранение противоречий. Когда они достигают определенного уровня, общество теряет контроль, и любая регулировка оказывается бесполезной. Чрезмерно преувеличивать способность общества к саморегуляции, возводить в абсолют относительную стабильность западных капиталистических стран означает видеть лишь его кратковременное спокойствие, но не видеть скрытых течений.

Маркс критиковал Прудона за его метафизический подход к пониманию истории. Тот в свою очередь гордился тем, что использовал гегелевские диалектические методы, хотя по существу был метафизиком. Он механически разделил категории капиталистической экономики на плохие и хорошие, старался через диалектическое обобщение сохранить одни и устранить другие. Он полагал, что это и есть диалектическое движение, хотя на самом деле это было его завершением. Прудон внедрил такую теорию улаживания конфликтов в политическую сферу, абсолютизировал социальное равновесие. Именно об этом писал Маркс: «Он во всем походит на политического доктринера, который желает сохранить и короля, и палату депутатов, и палату пэров в качестве составных частей общественной жизни как вечные категории. Он лишь ищет новую формулу для того, чтобы уравновесить эти силы» (1962. Т. 27. С. 410). На основании диалектического понимания истории основатель марксизма также критиковал буржуазных гуманистов и филантропов, которые отрицали противоречия, желая «сохранить категории, выражающие собой буржуазные отношения, но без того антагонизма, который составляет сущность этих категорий и от них неотделим» (1955. Т. 4. С. 146).