Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

Он решил, что все прежние революции еще больше бюрократизировали государственный аппарат, но не уничтожали его. Каждая партия, которая боролась за господство во Франции в 1848 г., пыталась захватить существующую власть, рассматривала захват этой огромной государственной структуры как главный победный трофей, а миссия пролетарской революции заключалась в разрушении этого государственного аппарата. Тезисы о его уничтожении являются базовыми выводами марксистской теории государства. Они на научном основании объясняют, каким образом диктатуру буржуазии можно заменить диктатурой пролетариата.

Заключения Маркса об этом не являются волюнтаристскими или анархическими, а основаны на принципах исторического материализма, опираются на анализ характера буржуазного государства. Немецкий мыслитель выступал против чрезмерного обюрокрачивания и милитаризации буржуазного государственного аппарата, против классовой принадлежности, при которой тот всячески защищал интересы меньшинства и угнетал трудящихся. Однако Маркс не отрицал некоторых универсальных особенностей, присущих любому государству. Например, он считал, что разрушение государственного аппарата не может повредить государственной централизации. Осуществлявшийся в форме бюрократизации, этот процесс все еще принимал низшую примитивную форму, терпимую к феодальному господству. «Государственная централизация, в которой нуждается современное общество, может возникнуть лишь на развалинах военно-бюрократической правительственной машины, выкованной в борьбе с феодализмом» (1957. Т. 8. С. 213). В государстве с диктатурой пролетариата система централизации власти основана на экстенсивной демократии, в ней соединяются демократия и централизация.

К тому же уничтожение буржуазного государственного аппарата не означает, что нужно полностью отвергнуть исполнительный и управленческий опыт, накопленный буржуазным государством в процессе выполнения некоторых социальных функций. Хотя государство является инструментом классового угнетения, у него также есть социальные функции управления и вмешательства в экономику. Это две взаимосвязанные, взаимопроникающие стороны.

Власть класса основана на исполнении некоторых социальных функций, а в управлении снова проявляются определенные классовые интересы. Прежде все государства были такими. В 1853 г. в статье «Британское владычество в Индии» Маркс дал описание того, как правительства различных древних азиатских государств организовывали общественные инфраструктуры, управляли орошением долин, сделав основной упор на социальные функции ирригации. Таким же образом современные буржуазные государства тоже должны выполнять некоторые социальные и экономические функции. После уничтожения буржуазного государственного аппарата пролетариат, укрепляя свою власть, должен был обобщить, проанализировать и усвоить опыт прошлого.

Диктатура пролетариата – это государство нового типа. Конечно, оно включает в себя функции подавления, то есть диктат над врагами. Однако это не единственная ее функция. Чтобы создать условия для будущего перехода к коммунистическому обществу, она должна выполнять экономические и другие социальные функции. Маркс никогда не рассматривал диктатуру пролетариата в качестве цели как таковой. В работе «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» он впервые четко определил ее понятие и назначение: «Необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этих общественных отношений» (1956. Т. 7. С. 91).

Впоследствии в письме к И. Ведемейеру от 5 марта 1852 г. Маркс, основываясь на принципах исторического материализма, еще больше обобщил свои выводы о революции 1848 г. и говорил, что они являются его особым достижением. Он писал: «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов» (1962. Т. 28. С. 424). Эти выводы дают предварительное теоретическую поправку к высказыванию из «Манифеста Коммунистической партии» о том, что вся прежняя история – это история классовой борьбы. В них подчеркивается внутренняя связь между существованием классов и развитием производства, описывается неизбежность возникновения и гибели диктатуры буржуазии. Помимо этого, они также напоминают о том, что историческая миссия диктатуры пролетариата заключается в переходе к бесклассовому обществу через полное уничтожение классовых различий.

На определенном историческом этапе государственная политическая власть пролетариата, конечно, должна укрепиться. Это в интересах всего народа. Однако он не может полагаться на неограниченное увеличение структуры, полномочий и мощности государственных органов без усиления диктаторских функций только с одной стороны. Для того, чтобы энергично развивать производительные силы, способствовать созиданию материальной и духовной культуры, необходимо исследовать на научном основании механизм функционирования социалистического государственного аппарата, дать научно обоснованные решения и эффективно развивать его социальные функции. Так называемая политическая власть, то есть власть подавления, представляет собой историко-идеалистическое понимание государства. На самом деле даже государство эксплуататоров не может поддерживать собственное существование, полагаясь исключительно на силу. Анализируя европейские революции 1848 г., Маркс сделал следующее умозаключение о ситуации, когда немецкая и французская буржуазия того времени при помощи грубой силы усмирила пролетариат: «При столкновении с острыми “экономическими” вопросами острия штыков гнутся, как мягкий трут» (1957. Т. 6. С. 547). Хотя в то время в Европе не произошла пролетарская революция, которой так ждал Маркс, этот вывод основан строго на принципах исторического материализма.

Субъекты и объекты истории. Оценка исторических деятелей

Революция – это период наиболее активных действий каждого класса и его политических представителей. Среди различных деятелей, выходивших на политическую сцену, были и грозные воины революции, и коварные политиканы, и славные герои, давшие толчок историческому развитию, и мешавшие им коварные предатели, навечно покрывшие себя позором. Сложная борьба между различными классами и их представителями, их подъемы и падения, победы и поражения рисуют картину драматической истории.

Такой была и Французская революция 1848 г. В то время каждый класс был активен: раздавленный в июньской революции пролетариат, буржуазия, считавшая себя победительницей, мелкая буржуазия, смелая в слове, но трусливая в делах, мелкие фермеры, изо всех сил трудившиеся в глухих отсталых землях, а также крупные помещики и буржуазия, только и думавшие о том, как восстановить старую монархию. У этих классов имелись разные представители. Рабочих представляли Л. О. Бланки, О. Барбес, Ф. В. Распайль, буржуазию – В. О. Ледрю-Роллен. Луи Блан назывался представителем рабочих, но на самом деле был мелкобуржуазным социалистом. Предводителями группировавшихся вокруг газеты «Насьональ» буржуазных политиков, в которых входили депутаты, банкиры, юристы, были Л. Э. Кавеньяк и В. Марраст. Однако история посмеялась над людьми. Франция, пережив потоп революции, в конце концов попала в руки Луи Бонапарта, который в декабре 1848 г. был избран президентом. 2 декабря 1851 г. он совершил государственный переворот и распустил законодательное собрание. Через год он восстановил монархию и, подражая своему дяде, сел на императорский трон.

Государственный переворот Луи Бонапарта потряс весь политический мир. Некоторые люди, поддавшись праведному гневу, открыто осуждали его, однако все были изумлены и не понимали сути проблемы. Это показывают, в частности, вышедшие в 1852 г. статьи «Наполеон Малый» В. Гюго и «Рассмотрение общественной революции с точки зрения декабрьского переворота» Прудона.

Гюго осуждал Луи Бонапарта, язвительно и остроумно критиковал его, но был не способен проанализировать классовую обстановку во Франции. Он не понимал условий, благодаря которым государственный переворот Луи Бонапарта достиг успеха, рассматривая это как насильственные действия одного человека. Он считал, что Луи Бонапарт, полагаясь только на личную волю и силу, в один день изменил облик истории Франции. Гюго направил свои силы на разоблачение отвратительной сущности этого авантюриста, однако он не осознавал, что, расписывая во всех красках небывалую во всемирной истории мощь личной инициативы, он изображает его не низкой личностью, а великим героем.

В противоположность Гюго Прудон в своей статье попал в ловушку чистого объективизма. Он упорно искал в истории причинно-следственные связи государственного переворота, описывал его как некую историческую неизбежность, результат исторического развития прошлого. Луи Бонапарт превратился у него в марионетку и инструмент, необходимый истории. Таким образом, «историческая конструкция государственного переворота незаметным образом превращается у него в историческую апологию героя этого переворота» (1960. Т. 16. С. 375).

Среди множества статей того времени, комментировавших государственный переворот Луи Бонапарта, только в статье «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» был представлен действительно выдающийся историко-материалистический анализ. Маркс написал ее в 1852 г. Он проанализировал и обстановку в классовой борьбе того времени, и все исторические процессы во Франции после Февральской революции, а также вызванные этим условия и обстоятельства, и поместил деятельность Луи Бонапарта в определенный исторический фон. Вместе с тем он также исследовал и его личные качества, использованные им уловки и коварные махинации, выяснив, в чем же заключались причины, «давшие возможность дюжинной и смешной личности сыграть роль героя» (1960. Т. 16. С. 375).

«Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» – это важный для исторического материализма труд, который Энгельс определил как гениальный. Через исчерпывающий анализ только что произошедшего государственного переворота и предположений о нем,

Маркс дал превосходное описание некоторым крупным проблемам в понимании истории, например, вопросу отношений объекта и субъекта или тому, каким образом необходимо оценивать исторических деятелей.

Как в сфере гносеологии, так и в понимании истории между субъектом и объектом существуют отношения. Они пересекаются, сложены вместе, но вместе с тем не совсем одинаковы. Если говорить о субъекте, то субъект в познании и в истории – это одно и то же. Если говорить об объекте, то историческим объектом является не только предмет познания, но и природа, являющаяся познающей и создающей предметы. Без нее не было бы ни человеческого общества, ни истории развития человечества. Однако подходы, применяемые в исследованиях этими теориями, различны. Гносеология делает упор на исследование закономерностей познания субъекта, то есть с помощью каких познавательных процессов, путей и способов субъект достигает истинного познания объекта. В понимании истории большое значение уделяется изучению закономерностей самого объекта, созданного человеческой деятельностью – общества. В гносеологии мы не можем абстрактно заявить, что без субъекта нет объекта, а в понимании истории этому ничто не мешает – без человеческой деятельности не было бы общества и истории. Однако из этого нельзя сделать вывод, что в истории нет объекта, а есть только субъект, что есть только человек и его деятельность. Именно во всестороннем анализе, изложенном в статье «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», Маркс приступил к разрешению проблемы отношений субъекта и объекта с точки зрения материалистической диалектики. Он заметил: «Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого» (1957. Т. 8. С. 119).

Говоря, что «люди сами делают свою историю», Маркс подтверждает, что человек является субъектом истории. Ее создает не абсолютная идея, не судьба или провидение, а деятельность самого человечества.

Маркс также проанализировал и человека как субъекта, который создает историю. В отличие от гносеологии, делающей упор на изучении структуры мышления и когнитивных схем человека, исторический материализм анализирует структуру человеческого общества. Обобщая французскую историю с 1848 по 1851 гг., Маркс изучил различные классы, партии и группировки, разные типы деятелей. Он раскрыл не только связи между классами, партиями и представляющими их людьми, но и их разное положение и роль в историческом развитии. Таким образом, вывод о том, что «человек есть субъект истории», не топит настоящую историю в абстрактных философских принципах, заставляя ее утратить свою сущность, но наоборот, делает так, что история может по-настоящему проявить характерные особенности эпох и свое истинное содержание в человеческой деятельности.

История создается самим человеком, но человек не может творить ее так, как ему заблагорассудится. Хотя вся человеческая деятельность должна проходить через мыслящий мозг и выражаться в чувствах, желаниях, воле и целях, человеческие поступки и мотивы ограничиваются обществом. Именно социальная среда, которая является ареной для создаваемой человеческой деятельностью истории, содержит условия этих ограничений поступков и мотивов человека. Экономические условия – способ производства материальных ценностей – играют среди них определяющую роль, а следующими по значимости являются политические условия, то есть классовая структура и политический строй, которые определяются способом производства, а также идеологические традиции, существующие в человеческом мышлении. Что касается каждого поколения людей, то эти условия не планируются самостоятельно, а являются результатом деятельности предыдущего поколения, его наследством. Люди не могут свободно выбирать производительные силы и производственные отношения и не могут лично определять классовую структуру. Даже идеологические традиции уже умерших предков словно кошмарный сон неотступно следуют за живыми.

Маркс признавал доминирующую роль человека в истории, его творческие силы. Также он на научном основании раскрыл обусловленность человеческого мышления и поступков, исследовал общие закономерности, ограничивающие процесс исторического развития. Исторические закономерности существуют в человеческих поступках, а не за их пределами. История прокладывает свой путь через взаимные столкновения и противоречия неисчислимых отдельных сознаний и поступков. Подход Маркса к ее пониманию основан на материалистической диалектике. Он связал воедино доминирующее положение человека и объективность исторических закономерностей, выступая и против фатализма, и против волюнтаризма.

Именно в статье «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» Маркс с высоты описанного нами понимания истории через анализ причин появления Луи Бонапарта как исторического деятеля, его исторической роли, причин временного успеха государственного переворота и предположений о его участи выразил свои взгляды на то, каким образом исследовать и оценивать исторических деятелей.

В своем анализе классовой борьбы во Франции в период с 1848 по 1850 гг. Маркс писал, что «каждая общественная эпоха нуждается в своих великих людях и, если их нет, она их изобретает, как говорит Гельвеций» (1956. Т. 7. С. 62). Это умозаключение применяется здесь не только к великим деятелям, деятельность которых имеет прогрессивное значение для истории, но и к фигурам, препятствовавшим историческому развитию. Таким был Луи Бонапарт. Он считал себя несравненным и гордился собой, но не понимал истинных причин, по которым стал исторически «необходимой фигурой». Маркс очень точно подметил: «В то время как его партия была достаточно проницательна, чтобы приписывать растущее значение Бонапарта создавшейся обстановке, сам он верил, что обязан этим только магическому влиянию своего имени и своему неустанному пародированию Наполеона» (1956. Т. 7. С. 108).

Под упомянутой здесь обстановкой имеется в виду социальная среда, то есть классовая борьба 1848 г. во Франции, а также политические условия, сформированные затиханием революции. В Февральской революции был свергнут король Франции Луи-Филипп, вслед за этим в июньском восстании был подвергнут жестоким репрессиям пролетариат. Однако буржуазные республиканцы и мелкобуржуазные демократы были разбиты партией крупных помещиков и буржуазией. Франция постоянно пребывала в политической смуте. Буржуазия кричала: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!». Почувствовав собственное бессилие, они предпочли отказаться от формы буржуазной республики и устремились «назад, к менее полным, менее развитым, но как раз поэтому более безопасным формам этого господства» (1957. Т. 8. С. 119). Такой человек, как Луи Бонапарт, как раз соответствовал их потребностям.

Появление исторической личности определяется потребностями эпохи, поэтому эта личность обязательно обладает особенностями, характерными для его эпохи и класса. При исследовании исторических личностей сравнительное изучение является приемлемым, однако при этом следует избегать поверхностного исторического сопоставления, то есть сравнения по некоторым внешне схожим чертам, и необходимо учитывать характерные особенности класса и времени каждого исторического деятеля. Из-за различий в классовой борьбе, а также в ее экономических условиях, между политическими деятелями обязательно будут отличия. Маркс заострял на этом внимание. Он писал: «В заключение выражаю надежду, что мое сочинение будет способствовать устранению ходячей – особенно теперь в Германии – школярской фразы о так называемом цезаризме. При этой поверхностной исторической аналогии забывают самое главное, а именно, что в Древнем Риме классовая борьба происходила лишь внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками, тогда как огромная производительная масса населения, рабы, служила лишь пассивным пьедесталом для этих борцов. При таком коренном различии между материальными, экономическими условиями античной и современной борьбы классов и политические фигуры, порожденные этой борьбой, могут иметь между собой не более общего, чем архиепископ Кентерберийский и первосвященник Самуил» (1957. Т. 8. С. 147).

В анализе деятелей французской революции 1848 г., в особенности Луи Бонапарта, Маркс последовательно придерживался этих методов материалистической диалектики. Он во всех отношениях разоблачил умышленное подражание Луи Бонапарта своему дяде, его коварное притворство и фантазии о том, что на его голову возложен венец имени Наполеона, и тем самым подчеркнул разницу между ним и его родственником. Маркс развил один из исторических подходов Гегеля, который считал, что все великие события и люди в мировой истории появляются дважды. В дополнение к этому Маркс заметил, что появление в первый раз – это драма, а во второй – комедия. Например, во французских буржуазных революциях дважды появлялся император Наполеон. В первый раз – Наполеон I, во второй – Наполеон III, только с разницей в полвека. Историческое место и роль у разных поколений тоже совершенно непохожи. Даже если племянник прикидывается дядей, успех не гарантирован, ведь это два разных деятеля. Наполеон I был представителем революционной буржуазии, человеком, уничтожившим старый феодальный строй. Его правление было тираническим, но по сравнению с правлением опрокинутой им буржуазии более спокойным. Войной он пытался укрепить и распространить капиталистический строй. Он уничтожил Священную Римскую империю и распространил кодекс Наполеона. Его поражение – это трагедия, гибель героя. Наполеон III был представителем буржуазии, который боялся довести антифеодальную революцию до конца. Он преуменьшил и отнял у народа успехи, достигнутые в ходе революции, воспрепятствовал ее развороту в благоприятное для пролетариев русло. То, что Луи Бонапарта назвали императором, стало лишь объектом для исторических шуток.

Государственный переворот Луи Бонапарта был успешным отнюдь не из-за его невероятно мощной личной инициативы, как говорил Гюго, а в силу объективных условий. Помимо того, что различные политические силы ослабли в обоюдной борьбе, а власть парламента оказалась несостоятельной, Луи Бонапарт смог сосредоточить в своих руках всю разросшуюся исполнительную власть еще и по причине того, что получил поддержку со стороны наибольшего количества мелких французских фермеров. Маркс отмечал: «Поскольку между парцельными крестьянами существует лишь местная связь, поскольку тождество их интересов не создает между ними никакой общности, никакой национальной связи, никакой политической организации, – они не образуют класса. Они поэтому неспособны защищать свои классовые интересы от своего собственного имени, будь то через посредство парламента или через посредство конвента. Они не могут представлять себя, их должны представлять другие. Их представитель должен вместе с тем являться их господином» (1957. Т. 8. С. 208). Так как Наполеон I являлся представителем Великой буржуазной революции, врагом феодального строя, эта историческая традиция создала своего рода суеверие среди французских крестьян, которые полагали, что человек с именем Наполеон вернет им все утраченные богатства. Воспоминания и тоска по великому дяде заставили их питать иллюзии и ожидания по отношению к его племяннику. Конечно, Луи Бонапарт представлял не революционное, а консервативное крестьянство. За ним стояло не просвещение, а предрассудки, не здравомыслие, а предубеждения, не будущее, а прошлое крестьянства. Однако в тех политических обстоятельствах французское мелкое фермерство стало важным условием, обеспечившим Луи Бонапарту успех в государственном перевороте.

Маркс нисколько не противопоставлял объективные условия и роль отдельного человека. Он обращал внимание на то, что некоторые личные особенности Бонапарта имели важное значение для его ответственной роли. Немецкий мыслитель проанализировал политические и моральные качества этого человека, помог людям увидеть и личные причины, благодаря которым именно Бонапарт, а не другой человек, смог выполнить эту роль. Маркс называл Бонапарта «предводителем люмпенов», «грязной фигурой», «старым пройдохой», говорил, что он «не обдумывает ночью, что он будет делать днем, а напротив, днем обдумывает и по ночам приводит свои планы в исполнение» (1957. Т. 8. С. 174). Маркс описал грязное искусство Бонапарта объединять и вносить раскол, подкупать отбросы общества едой и водкой. Для простого гражданина моральная проблема – это всего лишь вопрос личностных качеств, а для исторического деятеля она является ключевым фактором исторической оценки, точно так же, как для простолюдина брак является личным делом, тогда как политические браки в истории Европы имели большое значение для мира. Исторический материализм нисколько не отвергает анализ личных качеств и даже психики исторических фигур, но он не ограничивается только нравственной оценкой, а обращает внимание на их историческую роль. Маркс признавал роль отдельного человека, включая значение различных качеств, которыми он обладает. Величина значения отдельного человека при этом определяется его связью с историческими закономерностями, которые никакая личность не в силах изменить. Он отмечал: «Но если императорская мантия падет, наконец, на плечи Луи Бонапарта, бронзовая статуя Наполеона низвергнется с высоты Вандомской колонны» (1957. Т. 8. С. 217). История в конце концов подтвердила пророчество Маркса.