Текст книги "Ангел боли: Путешествие по Апеннинам"

– Не нужно, – улыбнулся Даббс. – Вам никто не говорил, что вы чем-то похожи на итальянца?

– Нет. Но я принимаю это как комплимент. Вообще-то я думал, что больше всего на итальянцев похожи французы.

– Почему французы? – удивился Даббс. – Потому, что они рядом?

– Нет. По-моему, Кокто сказал, что француз – это печальный итальянец.

Даббс громко рассмеялся. Он оставил на столике купюру и торопливо зашагал к выходу. Дронго не спеша допил чай, съел омлет, после чего попросил официанта подать счет и вызвать такси. На улице теперь моросило. В эту весну на Апеннинах было особенно холодно. Сев в автомобиль, Дронго попросил водителя отвезти его на виа Барберини, где находился известный ему магазин «Бриони». Нужно было купить плащ. В молодые годы ему больше нравились вещи от Валентино, Ива Сен-Лорана, Армани. Но если и теперь итальянские мастера ему нравились по-прежнему, то марку французского кутюрье он стал воспринимать как символ ширпотреба. Так прежде случилось с маркой Пьера Кардена, когда на любую продукцию, выпускаемую в мире, ставилось клеймо известной фирмы. В результате одежда сначала от Кардена, а затем и Сен-Лорана превратилась в обычный «поточный» товар. Правда, марки от Диора или Шанель все еще сохраняют свою эксклюзивность, но с годами Дронго позволил себе перейти на одежду от Бриони и Зенья – более буржуазных и солидных фирм.

Ведь все со временем меняется, не только его привычки и пристрастия, но и окружающая среда. Вот и когда-то воспринимаемые в качестве высоких американских стандартов отели «Хилтон» постепенно превратились в ничем не приметные коробки с небольшими комнатами и довольно примитивным набором услуг. Отели сети «Мэрриот» вообще выродились в нечто невообразимое, как только вместо женщин-уборщиц в них стали нанимать мужчин из азиатских стран. В результате качество уборки номеров резко упало, состояние постельного белья стало просто позорным, а обслуживание в номерах превратилось в проблему для гостей.

Дронго стал избегать таких отелей, понимая, что нужно выбирать другие стандарты и другое качество обслуживания. Ему нравились солидные пятизвездочные отели испанской сети «Мелиа», все еще стабильно сохраняющие высокое качество работы, отели «Шератон», очень сильно изменившиеся в 90-е годы в лучшую сторону отели сети «Вестин» и всегда эксклюзивные «Фоор сизонс».

Ведь большая часть его жизни проходит в поездках, поэтому он уделяет такое внимание отелям, считая их надежным убежищем, где хотелось бы отдохнуть и спрятаться ото всех остальных. С некоторых пор Дронго начал ощущать, как он из добродушного и общительного сангвиника постепенно превращается в скептика-меланхолика, и это даже стало его несколько беспокоить. И хотя пока вроде бы никто больше не замечает в нем этих признаков, достаточно уже того, что он сам о себе так думает.

Даже любимый «Фаренгейт» настала пора отложить в сторону. Слишком многие стали узнавать его по этой характерной примете. Теперь Дронго все чаще пользовался другим парфюмом. Пришлось немало поэкспериментировать, пока он не напал на эксклюзивный аромат одной английской фирмы, готовившей парфюмы исключительно на заказ. Но Дронго старался никому не говорить об этом. Он был уверен: когда аналитик становится слишком известным, это мешает его работе. Чем меньше тебя знают, тем легче вести расследования.

В «Бриони» Дронго купил стандартный темно-синий плащ, который ему уложили в большой фирменный зеленый пакет с красной полосой. Забрав пакет, он вышел на улицу и решил спуститься на площадь Барберини, где, как ему было известно, нетрудно поймать такси. Дронго любил и хорошо знал Рим, постепенно постигая очарование этого древнего города. Выйдя на площадь, Дронго оглянулся по сторонам. Справа от него наверх уходила знаменитая виа Венетто, которую снимал в своих фильмах великий Феллини. Поднявшись по этой улице, можно войти в бар «Харрис», который так нравился Хемингуэю… Дронго с грустью подумал, что слишком мало позволял себе появляться в Риме вместе с Джил и детьми. Хотя, кажется, он не одинок в подобной ситуации. Среди телевизионных каналов, которые он обычно смотрит, есть и российский НТВ, где работает популярный журналист Савик Шустер. Дронго знал, что у Шустера жена тоже итальянка и тоже двое детей, которые живут во Флоренции. В чем-то мужчины были похожи друг на друга.

Дронго хотел повернуть налево, чтобы подойти к стоянке такси, когда увидел спешащую к нему женщину. Очень молодую и симпатичную. С характерным азиатским лицом – с резко очерченными скулами, узким разрезом глаз, тонкими губами – и красивыми волосами. Женщина была в длинном белом плаще, надетом поверх темного свитера и светлых брюк. Она подошла к Дронго и, извинившись, спросила по-английски:

– Вы не знаете, как мне пройти на виа дель Корсо, к плацца Колонна?

Это было совсем недалеко от площади Барберини. Дронго улыбнулся. Молодая женщина ему понравилась. Она напомнила ему японку Фумико, с которой он познакомился несколько лет назад в Токио.

– Вам нужно спуститься вниз, – показал Дронго, – отсюда близко. Вы бывали раньше в Риме?

– Нет, – ответила она, – я первый раз в Италии. И вообще первый раз в Европе.

Он уже понял, что женщина – японка. Обычно они летают через весь мир целыми группами и везде ходят вместе, традиционно выстраиваясь длинными очередями в модные магазины.

– Вы приехали с группой? – спросил он, не сомневаясь, что это так.

– Нет, – улыбнулась она учтиво. – Я приехала одна. Я давно мечтала побывать в Италии.

– Пойдемте, – неожиданно даже для себя предложил Дронго, – я вас провожу.

Женщина удивленно посмотрела на него и согласно кивнула.

– Как вас зовут? – полюбопытствовал Дронго, пока они переходили улицу, спускаясь вниз, к центру города.

– Аяччо, – представилась она, – я из Киото, прилетела сюда, чтобы увидеть Рим. Я так много слышала об Италии.

– Ну и как, вам нравится?

– Очень, – восторженно произнесла Аяччо. – Мне здесь все интересно. А вы итальянец?

– Нет, – ответил Дронго, – я из Баку. Меня обычно называют Дронго.

По ее лицу он понял, что ни название города, ни его имя ей ничего не говорят. Впрочем, неужели он ожидал другого?

– Вы хотите что-то увидеть или вас ждут на площади? – уточнил Дронго.

– Меня ждут, – сообщила она. – Там должен быть магазин, в котором меня будут ждать.

У нее в руках был небольшой светлый пакет из магазина парфюмерии. У Дронго – пакет от «Бриони». Со стороны могло показаться, что это обычная пара иностранцев, приехавшая посмотреть на римские памятники и сделать покупки в дорогих магазинах.

Он шел рядом с ней и молчал. Если бы они встретились в другое время и в другом месте, возможно, Дронго предложил бы ей увидеться, вместе поужинать. Но на этот раз он приехал в Рим совсем по другому делу. И ему не хотелось подставлять эту симпатичную японку, похожую на высокую фарфоровую статуэтку.

– Вы бывали в Японии? – поинтересовалась Аяччо.

– Два раза, – сообщил Дронго.

– И вам понравилось? – улыбнулась она.

– Люди и традиции – да, а цены и условия жизни – нет, – поделился он впечатлениями.

– Про цены я понимаю, – сказала, тщательно подбирая слова, Аяччо. – А про какие условия жизни вы говорите?

– Ваши частые землетрясения, – пояснил Дронго. – Они очень действуют на нервы. Я вообще опасаюсь разных природных катаклизмов, тем более таких.

– По виду вы не похожи на трусливого человека, – призналась Аяччо. – Поэтому я к вам и подошла. У вас вид надежного и мужественного мужчины.

– Спасибо, – улыбнулся Дронго. – Осторожнее! – Он схватил ее за руку. – При переходах нужно более внимательно смотреть по сторонам.

– Но ведь горит зеленый свет, – возразила законопослушная японка.

– Только в Италии этого мало, – усмехнулся Дронго. – И хотя итальянцы, безусловно, европейцы, южные итальянцы немного менее европейцы, чем все остальные.

Аяччо рассмеялась:

– Вы так смешно говорите…

– Посмотрите на галерею, мимо которой мы сейчас проходим. Она как раз напротив площади, которая вам нужна. Знаете, ее назвали в честь выдающегося итальянского актера Альберто Сорди. Вы о нем слышали?

– Нет, – призналась она. – Но я видела много итальянских фильмов. Феллини, Пазолини, Росселини. Я правильно называю фамилии?

– Все верно. А Сорди часто играл в фильмах Феллини. По-моему, они были друзьями. – Дронго вспомнил великого итальянского трагического комика и улыбнулся. Сорди создал незабываемые образы на экране. И вообще в 50-е и 60-е годы прошлого века итальянское кино сделало больше для развития культуры, чем любой другой кинематограф мира. Ему припомнилось, как один из его друзей уверял, что в мире вообще существуют только две по-настоящему кинематографические нации – итальянцы и грузины. Можно поставить камеру на улице и снимать подряд всех прохожих – все будет выглядеть органично и естественно. Правда, затем его друг сказал, что к этим двум нациям нужно добавить и евреев. На что Дронго справедливо заметил, что евреи в любом деле стараются не быть последними. И этому у них стоит учиться.

– Вы о чем-то задумались? – спросила Аяччо, осторожно дотронувшись до его локтя.

– Нет, – ответил Дронго, улыбнувшись, – мы уже пришли. Вот ваша площадь. Может, мне помочь вам найти нужный магазин?

– Я его уже нашла, – показала Аяччо на здание возле памятника, – до свидания.

Она как-то замялась на прощание. Дронго подумал, что нужно произнести какие-то добрые слова. Или объяснить, почему он даже не спросил, где она живет. Но слова были не нужны. Они встретились, чтобы расстаться – таковы их судьбы. Встретились случайно в Риме на расстоянии многих тысяч километров от своих городов и теперь расстаются навсегда. Он пожал ее прохладную узкую ладошку и опять улыбнулся на прощание.

– До свидания. – Она чуть поклонилась и, немного покраснев, поспешила в свой магазин.

Дронго почему-то тоже поклонился и повернул обратно. Однако, сделав пару шагов, обернулся. Аяччо тоже обернулась и весело помахала ему рукой. Он пошел к стоянке такси, и в этот момент зазвонил его мобильный телефон.

– Слушаю, – быстро ответил Дронго.

– Они его взяли, – сообщил Брюлей. – Где ты находишься? Приезжай скорее к нам.

Глава 9

По дороге в комиссариат Дронго выбросил пакет. Являться с пакетом от «Бриони» в полицию выглядело бы дурным тоном и нелепым пижонством. Он повесил свой новый плащ на вешалку, оставил там же свою старую легкую куртку и вошел в кабинет Террачини, где уже собрались все основные участники их операции. В этот момент Террачини стоял, прислонившись к столу, и о чем-то говорил. Брюлей и Даббс сидели на стульях, слушая хозяина кабинета. Завидев Дронго, Террачини прервал свою речь.

– Его взяли, – коротко сообщил он ему.

– Где? – поинтересовался Дронго.

– В Лондоне.

Даббс недовольно пожал плечами. От Дронго не укрылся и этот жест.

– Значит, мне звонил кто-то другой, – резонно заметил он. – Этот тип не мог быть одновременно и в Риме, и в Лондоне. Но говоривший был явно не итальянец – я различил бы итальянский акцент.

– Подожди, – попросил Брюлей, – мы как раз говорили об этом. То, что ты сейчас сказал, вольно или невольно ставит под сомнение все усилия нашего коллеги Доула.

– Нет, не ставит, – возразил Дронго. – Доул нашел именно того англичанина, который отправил из Кельна сообщение по Интернету. Но совсем не обязательно, что Джордж Эннеси тот самый «мясник». Доул этого тоже не утверждает. Как его взяли? – обратился он к Террачини.

– У знакомого, в Ноттинг-Хилле. Он находился там два последних дня и вообще никуда не выходил. Специальная группа захвата блокировала весь район, чуть ли не штурмом взяла дом. Там оказалось несколько человек, и никакого оружия. Они вообще не могли понять, что происходит. А когда взяли Эннеси, все сразу выяснилось. У него алиби, он не мог сегодня ночью прилететь в Рим и снова улететь.

– Группа крови?

– Вторая. Положительный резус. Это не он, – недовольно выдал Террачини.

– А как он объясняет свое появление в Кельне?

– Его еще допрашивают, – сообщил Террачини.

Дронго понял, почему, когда он пришел, ему не понравились лица сидевших в кабинете людей – они пока тоже никак не могли взять в толк, что происходит. Эннеси арестован в Лондоне… А кто же тогда звонил в отель?

Дронго взял стул, сел рядом с остальными.

– Поделитесь, что вы думаете обо всем этом, – тихо попросил он.

– Джордж Эннеси не может быть тем самым «стаффордским мясником», которого мы ищем, – твердо ответил Брюлей. – Это стало ясно, как только его взяли.

– Мы продолжаем поиски, – сообщил Террачини, – проверяем всех наших сотрудников, все возможные варианты. Но среди моих людей не может быть пособников маньяка. Я в этом абсолютно уверен. Мои люди не ангелы, но и не служат дьяволу. И я не знаю, где мне искать. Впервые в жизни не знаю. Но если кто-нибудь снова посмеет мне сказать, что среди моих сотрудников могут быть подонки, я лично дам по морде этому лжецу.

– Не нужно так горячиться, – посоветовал Брюлей. – Никто из нас не говорил, что среди ваших офицеров есть предатели. Но кто-то звонил нашему другу, кто-то передавал эти сообщения, кто-то прислал нам письмо. Кто это делал?

Террачини отвернулся и громко выругался. Было очевидно, что его нервирует эта непонятная ситуация.

– Как синьора Фелачи? – поинтересовался Дронго.

– Нормально, – буркнул комиссар, – у нее все в порядке. Это у нас непорядок. А к ней маньяк и не сунется. Маурицио не отходит от нее ни на шаг. Хотя я думаю, что и сама Луиза вполне могла бы справиться с этим типом, если он рискнет появиться рядом с ней.

Раздался телефонный звонок. Террачини, глянув на собравшихся в его кабинете, взял трубку.

– Слушаю, – сказал он и сразу всех оповестил, что звонят из Лондона.

– Я все понимаю, – ответил комиссар телефонному собеседнику. – Да, возможно, что все так и было. Спасибо. Я передам ваши слова. Я все понял. – И, разъединившись с ним, пояснил: – Эннеси дал показания. В общем, все совпадает. Ему заплатили за передачу этого сообщения из Кельна. Он не знает, кто этот человек, давший ему деньги, они познакомились в Бельгии. Неизвестный лишь сказал, что это шутка и фотография – забавный розыгрыш. Эннеси согласился переслать сообщение и фотографию, но сначала записал фотографию на своем сайте. Мне сообщили, что синьор Доул и сопровождавший его сотрудник Интерпола срочно вылетели в Лондон, чтобы самим допросить этого типа. Думаю, что все правильно. Группа крови другая. И во время преступлений его не могло быть ни в Гавре, ни в Льеже, ни в Оденсе. И он ни при каких обстоятельствах не мог звонить сегодня ночью синьору Дронго.

– И тогда получается, что убийца находится в Риме, – подвел итог Даббс.

Не успел он закончить фразу, как в кабинет буквально ворвался молодой сотрудник Террачини.

– Новое преступление, – сообщил он, тяжело дыша. – Нашли труп женщины в районе Трастевере. Там уже работают наши сотрудники.

В наступившем молчании было слышно, как скрипнул стул под Даббсом и как тяжело дышит Брюлей.

– Кто сообщил? – спросил Террачини.

– Служащий церкви. Он вышел из церкви Сан Пьетро ин Монторио и пошел к фонтану.

– По Гарибальди?

– Да. Но свернул направо и увидел в кустах труп. Примерно минут двадцать назад. Прибывшие полицейские сразу осмотрели труп и обнаружили разрезы, о которых мы предупреждали. Поэтому они и позвонили нам. Сейчас на месте работают эксперты.

– Они уверены, что это «наш» труп? – мрачно уточнил Террачини.

– Он ее всю изрезал и бросил, – почти радостно доложил офицер. Было заметно, что его волнует не сама жертва, а возможность погони за убийцей, предстоящая охота.

Террачини посмотрел на него так, что тот смутился. У молодого сотрудника полиции еще не пропал охотничий азарт, какой бывает у начинающих в первые годы оперативной работы.

– Убитую опознали?

– Пока нет, но…

– Что еще?

– Он оставил ее в таком состоянии, синьор комиссар… Простите.

Террачини провел рукой по лицу. Красные, опухшие глаза, заросшее щетиной лицо. И еще нужно ехать на место преступления.

– Иди, – разрешил он, – и скажи, чтобы нам вызвали машины.

– Подождите, – попросил Дронго, – эта убитая женщина… – Он боялся спросить. Неужели за ним следили? – Она итальянка или… может, у нее азиатская внешность?

Он почувствовал на себе недоуменные взгляды остальных. Неужели Аяччо так дорого заплатила за случайное знакомство с ним?

– Не знаю, – ответил офицер, – мы пока ничего не знаем.

– Достаточно, – отрезал Брюлей, тяжело поднимаясь со стула. – Случилось то, чего я больше всего боялся. Пока мы занимались охраной офицера полиции, убийца нанес удар в другом месте. Он нас обманул. Звонил в отель, посылал письма, передал через Эннеси сообщения и фотографию. И мы решили, что он будет все время рядом с нами. А он сделал то, ради чего сюда явился.

– Поехали! – Террачини достал пачку сигарет и с какой-то яростью начал ее открывать. Достав сигарету, щелкнул зажигалкой и, уже не сдерживаясь, со злостью спросил у Даббса: – Теперь вы довольны? Пока вы разрабатывали план, как подставить нашего офицера, убийца нас обманул.

Даббс смущенно молчал.

– Он разбирается в этом чертовом Интернете лучше всех вас, – заявил Террачини.

«Интернет, – подумал Дронго, – они обязаны были проверить и эту версию».

– Подождите, – обратился он к Террачини, – у меня возникла идея. Можно поискать «стаффордского мясника» по-другому.

Брюлей и Даббс несколько удивленно посмотрели на него.

– Что вы говорите? – не понял Террачини. – Он уже убил женщину…

– Я знаю, – печально произнес Дронго, – но у меня есть конкретное предложение. Мистер Даббс, нам понадобятся все ваши сотрудники. И сотрудники Национального бюро Интерпола в Риме. Вам нужно проверить еще одну версию…

– Вы, очевидно, не поняли, – сердито перебил его Террачини. – Сегодня ночью убийца развлекался не только телефонными звонками к вам, но и убийством. И мы сейчас едем на место происшествия, чтобы увидеть, что он сотворил с очередной жертвой. А вы опять начинаете разговор про свой Интернет. Простите меня, синьор Дронго, но я не верю в ваши компьютерные игрушки. Мы ловили преступников и будем их ловить так, как нужно. С помощью агентов, стукачей, улик, доказательств, ошибок преступников, с помощью данных дактилоскопии, патологоанатомов, баллистов и всех остальных. И с помощью наших мозгов. Но уж никак не с помощью компьютеров.

Высказав все, что он думает, Террачини вышел в коридор. Брюлей, повернувшись к Дронго, недовольно проворчал:

– Не знаю, что ты опять придумал, но состояние комиссара можно понять. За безопасность в городе отвечает Террачини, а не ваши компьютеры. Но в любом случае вы должны продолжать ваше расследование. Опыт моей жизни убедил меня иногда доверять молодым, которые говорят разумные вещи. Ты не совсем молодой, но разумным бываешь. Как и мистер Даббс.

– Спасибо, – уныло буркнул Дронго.

– За что? – не понял Брюлей. – За то, что иногда бываешь разумным?

– Нет, за не совсем молодого, – пояснил Дронго. – Интересно, что вы скажете, когда мне будет пятьдесят или шестьдесят?

– Скажу, что ты состарился, – отозвался комиссар, выходя в коридор. – Пошли быстрее, я думаю, Террачини не будет нас ждать.

– Что вы хотели сказать? – обратился к Дронго Даббс, когда они шли по коридору.

Дронго, подумав немного, надел старую куртку, оставив новый плащ на вешалке, затем ответил:

– Я подумал, что наш преступник может оказаться специалистом не хуже ваших сотрудников. Если он решил дать сообщение через интернет-клуб, значит, знает, как действует эта Всемирная сеть. То есть разбирается в компьютерах.

– Сейчас все разбираются, – заметил Даббс.

– Но он может разбираться лучше других, – возразил Дронго. – А если это так, то он мог выяснить, кто и когда вылетает в Москву и каким рейсом. Затем ему нужно было подождать, когда из Москвы вылетит группа экспертов в Рим. Если он умеет просматривать информацию, то легко мог проверить, кто и когда летит в Рим. Список пассажиров не является тайной, его можно просмотреть. А потом войти в гостиничную сеть Рима, просмотреть все более или менее приличные отели. И найти наши фамилии. Вы понимаете? Мы ищем не там, где нужно. Вы можете дать задание своим сотрудникам. Пусть попытаются вычислить нашу группу посредством Интернета. Если у них получится, то нам нужно вести поиски несколько в другом направлении.

Они спустились по лестнице.

– Прекрасно, – кивнул Даббс, заметно воодушевляясь. – Мне нравится ваша идея. Во всяком случае, мы попробуем.

Даббс достал телефонный аппарат, набрал нужный номер и коротко объяснил, что следует проверить.

– Мы поедем вместе? – спросил он, убирая телефон. – Полагаю, комиссар Террачини оставил нам вторую машину.

– Надеюсь, что у него не оказалось лишней, – пробормотал Дронго. – Ненавижу смотреть на покойников. Тем более когда они в таком состоянии…

– Покойникам все равно, – заметил Даббс. – А я не думал, что вы такой неженка. Извините меня, мистер Дронго, но при вашей-то профессии…

– Мой дорогой мистер Даббс, вы ничего не поняли. По профессии я юрист. И много лет занимаюсь анализом совсем других ситуаций…

– Я знаю, – перебил его Даббс, – у нас в ФБР на вас целое досье. Подозреваю, что и вы об этом знаете. И в обязательном порядке досье на вас есть в нашем ЦРУ, в АНБ. Вы много лет занимались вопросами, которые требовали специального допуска.

– А вы много лет за мной следили, – зло заметил Дронго, – вместо того чтобы следить за вашими бывшими друзьями, которых вы кормили и которым давали деньги на борьбу с коммунизмом. А в результате вырастили целую когорту бандитов и террористов. «Посеявший гроздья гнева пожинает бурю» – вы об этом должны были знать.

Они вышли во внутренний дворик, и офицер полиции показал им на автомобиль, оставленный для них. Первая машина «Альфа-Ромео» уже выезжала в ворота, и Дронго успел заметить недовольное выражение лица Террачини.

Вместе с Даббсом они уселись во второй автомобиль. И лишь когда машина выехала следом за первой, Даббс сказал:

– Я понимаю, о чем вы говорите. Но это проблема всех спецслужб. И не забывайте, что тогда была «холодная война» и весь мир был разделен на два враждующих лагеря.

– Я об этом всегда помню, – ответил Дронго, глядя в окно.

Даббс нахмурил брови. Затем осторожно уточнил:

– Вы говорите о Натали?

– Об этом вы тоже знаете, – вздохнул Дронго. – Только не нужно ничего комментировать. Прошло столько лет, а мне до сих пор больно.

– Понимаю, – мягко согласился Даббс, – но тогда было такое время.

– Время всегда плохое. Можно подумать, что сейчас все в порядке. Вы действительно думаете, что Америка стала безопаснее в двадцать первом веке после окончания «холодной войны»? Раньше у нас не снимали отпечатки пальцев, когда мы пытались получить визу в вашу страну. А сейчас вы подвергаете этой достаточно унизительной процедуре всех приезжающих к вам гостей.

– Я думаю, что наше правительство поступает правильно, – заявил Даббс, – учитывая огромное количество диверсантов, террористов и просто психопатов, которых еще хватает в нашем мире. Кстати, если «стаффордский мясник» действительно гражданин Англии, то он передвигается по всему миру достаточно свободно. Да еще с таким паспортом. Не мы его породили…

– И вы считаете, что это вас оправдывает?

– Это объясняет нашу позицию, – заметил Даббс, прижимаясь к своему собеседнику из-за того, что машина резко повернула.

– Ничего это не объясняет, – хмуро отрезал Дронго, – вы только порождаете проблемы, с которыми потом начинаете бороться. Кто вас просил лезть в Ирак, ворошить этот муравейник? Пока там был один тиран в лице Саддама Хуссейна, он по-своему справлялся со всеми своими проблемами. Пусть по-восточному дико, но справлялся. А вы убрали Саддама, и появилась тысяча маленьких террористов, каждый из которых мечтает о лаврах Усамы бен Ладена. Боюсь, что вы еще даже не понимаете, с какими трудностями вам придется столкнуться.

– Такова наша плата за приобщение этих стран к цивилизации, – высказался Даббс.

– Я так не думаю. Между прочим, Кант считал, что цивилизация – это осознанное движение к свободе. Вы не встречали такого изречения?

Даббс ничего не ответил. На очередном повороте их опять бросило друг к другу.

– Поторопите своих людей, – посоветовал Дронго. – Чем быстрее они все проверят, тем раньше мы узнаем о возможных перемещениях нашего «клиента». И нам не придется шебуршить всех сотрудников полиции по полной программе.

Даббс снова достал телефон. Дронго прикрыл глаза. Внезапно он почувствовал себя плохо. Вероятно, сказались две бессонные ночи. Неужели этот тип находится где-то рядом с ними? И даже сумел обмануть всех, позвонив в отель, а затем убив молодую женщину. А что, если, достигнув желаемого, он решит уйти на дно и уехать из Вечного города? Тогда его опять придется искать по всей Европе, по всем странам Шенгенской зоны и Англии, где ему ничто не препятствует путешествовать без визы и регистрации в паспорте. Может, все-таки следовало оставить хотя бы какую-то формальную проверку на границах, чтобы затруднить передвижение по европейским странам вот таким типам? Или нет? Дронго подумал, что они все еще не совсем понимают действия преступника. Нужно попытаться в них разобраться. Еще раз приглядеться к его поведению и вывести некую логическую линию, выстроив ее в определенной последовательности…