Текст книги "Срок приговоренных"

Эпизод четырнадцатый

В это утро он решил выехать на работу чуть позже обычного. Почему-то сильно болела голова, и он еще до завтрака принял лекарство, которое ему привезли из Израиля. Однако после завтрака голова продолжала болеть, и он принял еще одну таблетку, надеясь, что к моменту приезда в офис все придет в норму.

Он вспомнил, что вчера, вернувшись домой, он помыл голову и, возможно, забыл сразу выключить в своей комнате кондиционер. Вот и результат. Марк Александрович прошел в гостиную и прилег на диван, чтобы немного отдохнуть. По телевизору шел футбольный матч, и он, увлекшись, забыл о головной боли. Через десять минут, взглянув на часы, вскочил с дивана. Хотя бы к десяти надо успеть в банк. Слишком велики ставки перед выходными днями, чтобы позволить себе валяться на диване.

Он вышел из дома. Обе машины уже ждали его в конце дорожки, ведущей от дома к стоянке. По настоянию самого Марка Александровича парковку автомобилей у его дачи отнесли чуть в сторону от дома, чтобы машины не подъезжали к парадному въезду и не портили газоны и цветы, рассаженные вокруг. Его загородный дом, построенный несколько лет назад, был своеобразным шедевром архитектуры. По официальным документам, он потратил на строительство трехэтажного особняка около четырехсот тысяч долларов, тогда как на самом деле оно обошлось ему в два с половиной миллиона. Около миллиона стоила обстановка и оборудование, которые в течение нескольких месяцев еще привозили для окончательного обустройства.

Он сел в машину, кивнув водителю и телохранителю в знак приветствия. Обычно на трассе их «Мерседес» шел первым, а джип охраны следовал за ними. Но пока они выезжали из дачного поселка, джип шел первым, а за ним – его автомобиль. И лишь на трассе «Мерседес» обгонял сопровождение. Это был заранее предопределенный распорядок, который знали оба водителя. Джип выехал первым. В нем сегодня сидели трое охранников.

– Почему их трое? – спросил банкир у своего личного телохранителя, сидевшего рядом с водителем.

– Один сегодня заболел, – повернулся к нему телохранитель, – когда приедем в банк, вызовем кого-нибудь из наших охранников.

– Пусть впредь не болеет, – зло заметил банкир.

Машины выехали одна за другой. В этом элитарном дачном поселке у каждого хозяина был сравнительно небольшой участок, если соотносить его размеры с возможностями каждого. И не из-за какой-то фантастически дорогой платы за землю, это обстоятельство как раз не смущало живущих в дачном поселке людей. Но сама его территория была довольно невелика, что и ограничивало аппетиты владельцев. Поэтому машины ехали, медленно двигаясь, вдоль забора, выстроенного как внешнее кольцо всего поселка. На проходной охранник кивнул проезжающим в знак приветствия и поспешил открыть ворота.

Автомобили выехали за пределы поселка. Еще некоторое время дорога петляла между деревьями, пока машины не выехали на шоссе, ведущее в город. Здесь «Мерседес» прибавил скорости и, обойдя джип, вырвался вперед. Цфасман посмотрел на часы.

– Вы торопитесь? – спросил водитель.

– Да, но особенно гнать не нужно, – сказал осторожный Марк Александрович, доставая телефон. Работать можно начать уже отсюда, потребовав секретаря соединять его со всеми нужными людьми.

Через полчаса автомобили подъехали к зданию банка. Телохранитель открыл дверь, и Цфасман быстро вышел из машины, направляясь в здание банка. На своем лифте он поднялся наверх. В приемной уже сидели трое вызванных к приезду шефа сотрудников банка.

– Сейчас я вас приму, – сказал Цфасман, кивая ожидавшим его людям.

Он вошел в кабинет, направляясь к своему столу. Сел в кресло и обратил внимание на стоявшую рядом с его телефонами картонную коробку.

– Что это у меня в кабинете? – спросил он, вызвав секретаря.

– Это книги, Марк Александрович. Привезли прямо из издательства, книги, которые вы заказывали.

– Я не заказывал никаких книг, – удивился он, – откуда их принесли?

Иногда он заказывал новые книги для своей библиотеки, и об этом знали все его сотрудники. Но в последние месяцы он не делал никаких заказов. Может быть, издательство само решило прислать ему в подарок свои новинки? Он недовольно взглянул на коробку, ожидая ответа секретаря.

– Они сказали, что вы заказывали, – недоуменно протянула женщина.

– Должно быть, прислали в подарок, – сказал он, отключая селектор и протягивая руку к коробке, чтобы достать книги. Он едва успел открыть коробку и в какую-то долю секунды заметить, что внутри книг нет, а есть непонятная масса и провода, ведущие… Больше он ничего не успел осознать, так как грянул взрыв чудовищной силы. На секретаря упала входная дверь, сорванная с петель. Двое сотрудников банка, сидевшие в приемной, оказались на полу. Один, ударившись головой о батарею, потерял сознание. Секретарь стонала под грудой обломков и упавшей на нее дверью.

– Он умер! – закричал кто-то из сотрудников.

– Его убили! – закричал другой.

И началась обычная в таких случаях паника. К тому времени, когда приехали сотрудники ФСБ, милиции и прокуратуры, врачи и пожарные, все уже стало более или менее ясно. Взрыв буквально разнес кабинет Марка Цфасмана, разорвав его на кусочки кровавого мяса. Тяжело были ранены его секретарь и один из сотрудников банка. Еще один сотрудник отделался ушибами. Через полтора часа о смерти известного банкира сообщили по всем информационным каналам страны.

Эпизод пятнадцатый

Подполковник Демидов был человеком обстоятельным, даже дотошным. В уголовном розыске выживают лишь два типа людей. Скрупулезные, неторопливые прагматики, которые к каждому порученному делу относятся взвешенно и рационально, видя в любом преступлении лишь свою работу, которую нужно выполнять добросовестно. И второй тип – азартных, рисковых сыщиков, увлекающихся и любящих авантюру, приключения, неожиданности. Только у этих двух типов людей есть шансы удержаться в уголовном розыске и пройти весь служебный путь от рядового оперативника до старшего офицера. Остальные, кто относится к своей службе как к надоевшей заботе или видит в ней только источник доходов, как правило, ничего не добиваются и довольно бесславно заканчивают свою карьеру. Демидов принадлежал к первому типу людей, он относился к своей службе как к работе, которую нужно делать добросовестно и честно. Именно поэтому он так тщательно проверил все квартиры у дома Резо Гочиашвили и установил, что тот действительно говорил правду про подъезжавшие машины.

Демидов позвонил в прокуратуру и попросил разрешения продолжить расследование. Но Кимелев с досадой заметил, что дело передано в ФСБ, сам подозреваемый сбежал и теперь этим делом должны заниматься следователи контрразведки, а курировать их будет прокурор, надзирающий за ходом следствия в органах ФСБ. Демидов поморщился и положил трубку. Кимелев был прав. Но что-то не давало подполковнику возможность успокоиться. Он не понимал, что именно это было. Интуиция, помноженная на его опыт? Или беспокойство, даже чувство стыда за подозреваемого, непонятно почему решившего сбежать из ФСБ? Или это было неосознанное сожаление о своих поступках в ту ночь, когда у него появился майор Рожко, решивший забрать задержанного даже без оформления нужных документов? Как бы там ни было, Демидов приказал Зиновьеву негласно проверить туристическую фирму, которую Гочиашвили возглавлял. Зиновьев сообщил, что побывавшие в офисе этой компании сотрудники ФСБ успели опечатать все помещения и забрать всю документацию.

Это еще больше раззадорило Демидова, и он разрешил Зиновьеву на свой страх и риск проникнуть в опечатанное помещение и подключиться к компьютеру в надежде что-либо выяснить о туристической фирме подозреваемого. Однако Зиновьев и во второй раз вернулся ни с чем. Вся информация из служебных компьютеров была стерта, а дискетки увезены в ФСБ.

Подполковник понял, что его опередили по всем направлениям. Тогда он приказал Зиновьеву найти сотрудника фирмы, отвечавшего за служебную переписку. Не составляло труда выяснить, что это была немолодая женщина, пятидесяти трех лет, бывший инструктор горкома партии, добросовестно работавшая в фирме Гочиашвили несколько лет. Демидов пригласил к себе женщину и в течение более чем трех часов расспрашивал ее обо всем, что касалось служебной переписки. Женщина оказалась настоящей находкой. Она не только знала, с кем и как сотрудничала их фирма, куда отправляли деньги и в какие страны направлялись группы. Она практически помнила наизусть все письма, отправленные в последнее время, помнила обо всех контрактах, заключенных их компанией.

Но дело было даже не в ее памяти. Сотрудники ФСБ, опечатавшие помещение и забравшие все документы, не тронули ее рабочей тетради, в которой были записаны все указания руководителей фирмы, все письма, надиктованные или подготовленные ею для отправки в другие учреждения. Зиновьев поехал вместе с ней на квартиру, где хранилась эта тетрадь, после того как опечатали служебные помещения. Женщина была уверена, что Гочиашвили ни в чем не виноват, и сохранила тетрадь для отчета.

Демидов долго с ее помощью разбирался с письмами и поручениями, которые ей давали. Он обратил внимание на несколько писем, отправленных в последнее время. Узнал точные адреса компаний, которым выдавались наличные деньги. Подполковник понимал, что бежавшему понадобятся деньги, и на всякий случай выписал адреса транспортных компаний. На одно письмо он обратил особое внимание. Его отправили в какую-то экспортную контору с извинениями по поводу замены отеля во время туристической поездки в Германию. Женщина вспомнила, что к ним приходил ответственный чиновник и раздраженно кричал на руководителей фирмы, обвиняя их в незаконном изменении программы. Демидов сделал для себя отметку. Вполне вероятно, что скандал мог перерасти в нечто большее и кто-то потребовал у компаньонов возвращения больших денег. Это вполне могло быть поводом для убийства.

Его привлекло внимание и письмо в УВИР, которое отправили из туристической фирмы за несколько дней до убийства компаньона Резо Гочиашвили. Женщина вспомнила, что к ним обратились четверо неизвестных, которые работали в разных организациях, с просьбой отправить их в Швейцарию в составе туристической группы. При проверке их паспортов выяснилось, что у всех четверых номера паспортов следуют друг за другом. Это вызвало обоснованное подозрение у Резо, и он решил направить письмо в УВИР с просьбой проверить данные на всех четверых. Разумеется, ни номера письма, ни номеров паспортов, ни фамилий этих людей она не запомнила. Ее память тоже имела какие-то пределы. Но она точно воспроизвела смысл и содержание письма.

Демидов сразу же позвонил в УВИР, пытаясь выяснить, где затерялось это письмо. Однако через полчаса ему сообщили, что к ним в последние несколько месяцев не поступали письма от туристической фирмы Резо Гочиашвили. Казалось, круг замкнулся. Демидов отпустил женщину и сел чертить схемы. Он решил начать проверку всех транспортных компаний, имевших дело с туристической фирмой. И уточнить, кто именно приходил скандалить в фирму. И почему в УВИРе не нашли отправленного туда письма. Эти три вопроса были главными, и он собирался начать их проверку. Но все это можно было оставить на завтра. В этот вечер у него было слишком много других дел, чтобы заниматься еще и тем, что ему не поручали. Но перед самым уходом он все же приказал Зиновьеву завтра утром отправиться по указанным адресам, проверяя все транспортные компании. Свою машину он давно отдал сыну и пользовался обычно автомобилями своей службы. Либо его подвозили ребята, развозившие обычно по ночам всех «безлошадных» сотрудников.

Он уже выходил из управления, когда ему сообщили, что несколько раз к нему звонил Чупиков. Он вспомнил, что так и не поговорил со своим другом после того, как рассказал ему о побеге Гочиашвили. Но решил, что позвонит из дома.

На этот раз Зиновьев сам вызвался подвезти подполковника. Они жили недалеко друг от друга. Часы показывали половину одиннадцатого, когда они поехали домой. Спустя несколько минут Зиновьев, все время смотревший в зеркало заднего обзора, хмуро заметил:

– Кажется, за нами следят.

– Проверь, – предложил подполковник. – Оружие у тебя есть?

– Нет, – виновато признался Зиновьев, – у меня сынишка маленький. Я пистолет всегда в кабинете оставляю, когда ухожу.

– У меня оружие с собой. Постарайся спокойно проверить.

Зиновьев сбавил скорость. Следовавший за ним «Рено» также поехал медленнее. Зиновьев резко свернул налево. «Рено» свернул следом за ними.

– Точно, идут за нами, – заметил Зиновьев.

– Может, это наша служба безопасности? – предположил Демидов. – Решили нас проверить. Хотя нет. Они бы не стали так нагло нас вести. Тем более зная, что мы можем быть вооружены. Держись ближе к правой стороне. Не гони. Впереди на светофоре тормозни, посмотрим, как они себя поведут.

Зиновьев чуть прибавил газу, оглянулся и, уже подъезжая к светофору, переставил ногу на тормоз, собираясь мягко затормозить. Рядом со светофором, в двух метрах от тротуара, стоял жилой дом. Но в тот момент, когда Зиновьев хотел уже остановиться, неожиданно из переулка на полной скорости выехал грузовик. Задержись Зиновьев хотя бы на одну секунду, и грузовик прижал бы их к стене, раздавив в лепешку. Но Зиновьев успел переставить ногу и резко вывернуть руль в сторону. Грузовик ударил «Жигули» по бамперу. Удар был такой силы, что их машина перевернулась набок, а водитель грузовика, уже не имея перед собой преграды и не удержав на скорости свою машину, врезался в стену дома.

Раздался оглушительный удар. Закричали случайные прохожие. Демидов, тяжело дыша, вылезал из автомобиля. Он пощупал ноги, руки – все цело, саднило расцарапанный лоб. Зиновьев лежал, уткнувшись всем телом в руль.

– Что с тобой? – испугался Демидов, трогая парня. – Ты не шути тут.

Офицер лежал без движения. Подполковник достал пистолет и, озираясь вокруг, захрипел:

– Ну подходите, суки, где вы, гады, подходите! А ты потерпи, Толик, потерпи, – обращался он к Зиновьеву. Тот по-прежнему лежал без сознания.

Демидов смотрел на грузовик. Отсюда не было видно, кто там сидел за рулем. Он снова оглянулся. «Рено» стоял в переулке. В салоне находились двое. В этот момент машина тронулась. Очевидно, неизвестные хотели подъехать ближе.

– Суки! – Демидов поднял пистолет и выплюнул тягучую слюну. – Давайте-ка ближе, посмотрим – кто кого.

И в этот момент послышался рев милицейской сирены. Рев нарастал. «Рено» остановился. Сирена приближалась. Очевидно, кто-то из соседей успел сообщить в милицию о случившемся. Или проезжавшие в машинах люди передали на ближайший пост ГАИ об аварии.

«Рено» дал задний ход и скрылся в переулке. Демидов, тяжело дыша, опустил пистолет. Подъехала патрульная машина. Из нее выскочили двое сотрудников милиции.

– Что случилось, товарищ подполковник? – узнал Демидова один из прибывших офицеров.

– Помогите, ребята, – бросился к Зиновьеву подполковник.

Они перевернули машину, вытащили обмякшее тело. Демидов припал ухом к груди парня, опасаясь худшего. Потом поднял голову, улыбнулся.

– Живой, – сказал он, – как есть живой.

И в этот момент вспомнил о водителе грузовика.

– Помогите ему, – приказал он офицерам и, вытащив оружие, поспешил к кабине грузовика. Осторожно подошел, резко открыл дверцу. В кабине – пусто. Демидов провел рукой по сиденью. Оно было в крови. Неизвестный водитель успел сбежать, но, очевидно, он был серьезно ранен. – Шустрый, – зло бросил Демидов, хлопнув дверцей и возвращаясь к офицерам, которые уже суетились вокруг все еще не приходившего в сознание Зиновьева.

Эпизод шестнадцатый

Вечером она постелила ему на диване. Телевизор стоял в этой же комнате, но она о нем даже не вспоминала. После ужина он прошел в свою комнату, а она – в спальню. Он уже собирался лечь, когда к нему постучали.

– Идите пить чай. Я купила торт, когда ходила за вашими деньгами. Если хотите, можем съесть его вместе.

Он вышел из комнаты. Цвет костюма его раздражал, и он с удовольствием снял пиджак, вешая его на стул. Пистолет остался в пиджаке, но он о нем даже не вспомнил.

– Вы любите покрепче? – спросила она.

– Как хотите, – пожал он плечами. – Я вам оставлю деньги, чтобы вы могли расплатиться со стариками. Как мы и договаривались.

– У меня есть деньги, – едва заметно улыбнулась она, – я ведь модельер. У меня достаточно денег.

– Извините, я не знал.

Она разлила чай, подвинула ему чашку с изображением собаки. И спросила:

– Никита не рассказывал ничего вам обо мне?

– Нет, ничего особенного. А почему вы спрашиваете?

– Странно, мне казалось, что вы были близкими друзьями.

– Правильно. Были очень близкими. И он мне говорил про вас, что вы ему нравитесь.

Она горько усмехнулась. Подвинула к себе торт, отрезала два куска, положила один на тарелку и протянула Резо.

– А вы? – спросил он.

– Не люблю сладкого, – ответила она, – я ведь росла в детском доме. А там у нас редко сахар давали. Казалось бы, наоборот, должна любить сладкое. Но вот я не люблю его. А когда мне первый раз шоколад дали, так он мне таким горьким показался.

– Вы росли в детдоме?

– Да. Вместе с Никитой. Странно, я думала, он вам говорил.

– Нет, – изумился Резо, – я не знал, что он тоже…

– Понятно. Тогда понятно. Он стеснялся своего прошлого. Стеснялся своего детдомовского детства. Он был маленького роста, и ему всегда хотелось быть сильным и красивым. Его мучили, перед тем как убить?

– Нет. Он даже ничего не почувствовал. И, по – моему, даже не понял. Они сразу выстрелили в упор. Значит, вы знали друг друга еще с тех пор?

– Ничего не значит. Я была значительно младше. Просто случайно узнали, что выросли в одном детдоме. Поэтому он и прикипел ко мне. Стал цветы присылать. Встречались, подарки дарил. Хороший парень был. Я даже не думала, что он может стать моим мужем или, как сейчас говорят, бой-френдом. Мы были просто друзья. А потом стали встречаться, хотя встречались редко. Все получилось как-то само собой.

– Вы его не любили?

– Он мне нравился, – снова повторила она.

Потом взяла второй кусок торта, положила на свою тарелку, но есть не стала. Только взяла кружку и медленно, большими глотками пила чай.

– Вы звонили жене? – спросила она через несколько секунд.

– Сначала брату, а потом и жене. Я просил их не приезжать сюда.

– Я так и поняла. Хотя грузинского не знаю. У вас странный язык, гортанный, с частыми шипящими.

– Может быть, – улыбнулся Резо, – нам он кажется таким естественным. Говорят, что ни один грузин, начавший говорить на своем языке, никогда не сможет говорить по-русски без акцента.

– Я обратила внимание. Но у вас почти нет акцента.

– Это потому, что я учился и работал в Москве.

– Вы учились в московском институте?

– В МГИМО, – кивнул Резо.

– Как интересно, – удивилась она, – а я думала, вы экономист по профессии. Значит, вы дипломат?

– Был. А потом ушел. И решил заняться туристическим бизнесом. Вот теперь вы знаете, чем это все кончилось.

Она пожала плечами, но не стала ничего больше спрашивать. Поднялась и сказала:

– Если хотите, можете взять еще один кусочек торта. Чай на плите. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он поднялся следом и пошел в свою комнату. Быстро разделся и уже через минуту крепко спал, обретя наконец долгожданный покой. Ночью он спал так безмятежно и крепко, словно не было убийств, не было камеры, преследований. Очевидно, нервные перегрузки имели некий предел, после которого все эмоции атрофируются и человек погружается в спасительный сон, в котором он черпает силы для жизни.

На часах было половина девятого, когда он проснулся. Услышал, как Вера ходит где-то рядом, и стал быстро одеваться. Пройдя на кухню, он поздоровался:

– Доброе утро, Вера.

– Доброе утро, – обернулась она к нему. Она снова была в домашнем халате и тапочках.

– У меня к вам большая просьба, – сказал он.

– Что? – удивленно обернулась она. – Какая просьба?

– Вы разрешите мне снова побриться вашим станком для ног? – нерешительно спросил он.

Она засмеялась.

– Брейтесь на здоровье, – махнула она рукой, – ничего страшного. Даже приятно.

Он прошел в ванную комнату, включил воду. Через пятнадцать минут он уже сидел за столом чисто выбритый. Она снова налила чай, положила в тарелку творог, сметану. Подвинула к нему сковородку с яичницей.

– Ешьте.

Во время завтрака они почти не разговаривали.

– У меня еще есть немного времени, – сказал он, поблагодарив за завтрак.

– А у меня нет, – улыбнулась Вера, – я должна обязательно быть к десяти на работе. Я и так вчера прогуляла.

– Извините, – сразу поднялся он, – я могу уйти.

– Не нужно. Уйдете, когда вам будет нужно. Только захлопните за собой дверь.

Она повернулась и пошла в спальню. Резо собрал тарелки, положил в мойку. Когда она вернулась на кухню, он уже успел помыть все тарелки. Она была в короткой темной юбке и белой блузке. Он почувствовал слабый аромат духов.

– Вы уже все помыли? – удивилась она. – А мне говорили, что кавказские мужчины не моют посуду.

– У себя дома не моют, – улыбнулся Резо, – но я же в гостях.

– Да, конечно. – Выходя из кухни, она крикнула ему: – Я ухожу!

Он вышел в коридор.

– Спасибо вам за все, – растроганно сказал Резо.

Она чуть приоткрыла дверь. Протянула ему руку.

– До свидания. Удачи вам.

– Спасибо, – пожал он ей руку.

Вера шагнула к порогу и снова обернулась.

– Но вообще-то странно, – улыбаясь, сказала она, – если расскажу кому-нибудь, никогда не поверят. Два дня в моем доме жил мужчина, даже ночью оставался и моей бритвой для ног брил лицо. И ничего у нас не было. Ни за что ведь не поверят.

И, увидев его веселое лицо, подмигнула ему на прощание. Через час он оделся, проверил оружие и вышел из дома. На улице поднял воротник своего нового пиджака, сделал несколько шагов и остановил первую же попавшуюся машину. Пообещав водителю сто рублей, он попросил отвезти его к офису фирмы Нодара.

Там его уже ждали. Молчаливый помощник провел посетителя в пустой кабинет Нодара и без лишних слов удалился. Кабинет поразил Резо своей скромной простотой. Нодар был достаточно богатым человеком, чтобы иметь кабинет размером с футбольное поле, обставленный как лучший магазин образцов бытовой техники. Но он не любил роскоши, предпочитая работать в деловой обстановке, не отвлекающей внимания.

Резо сел на стул, ожидая, когда войдет хозяин. Дверь открылась, и он вскочил. Но вошла молодая девушка, очевидно секретарь Нодара, и поставила на стол чашечку чая, конфеты, сахар, печенье. И вышла из кабинета, так и не сказав ни слова. Резо продолжал сидеть, не тронувшись с места. Еще через пять минут дверь снова открылась, и вошла уже другая девушка, более длинноногая, чем первая. Но первая была брюнеткой, а эта блондинкой.

– Извините, – сказала она, – Нодар Георгиевич задерживается. Он просил его подождать.

– Да, конечно, – кивнул Резо, – я подожду.

Девушка тут же вышла из кабинета, а он, вновь оставшись один, тяжело вздохнул и отвернулся к окну. Через полчаса он выпил холодный чай. Еще через полчаса съел несколько сухих печений. В половине первого Нодар наконец вошел в кабинет. Холодно взглянул на Резо, сухо кивнул ему и прошел за свой стол. Резо вскочил при его появлении, да так и остался стоять, ожидая, что скажет Нодар.

– Садись, – мрачно предложил тот, показывая на ряд стульев, приставленных к длинному столу.

Резо послушно сел с краешка. Ему было непонятно, почему его так неприветливо встретили, и уже мелькнула мысль, что зря он пришел. Но и уйти было нельзя.

– Это ты мне звонил? – спросил Нодар.

– Я, батоно Нодар, – кивнул Резо.

– Как тебя зовут?

– Резо Гочиашвили.

– Это ты был владельцем туристической фирмы?

– Да, батоно Нодар.

– У тебя ко мне просьба? Что тебе нужно?

– Мне нужен новый паспорт, чтобы отсюда уехать.

– И все? – хмыкнул Нодар. – Больше тебе ничего не нужно?

– Больше ничего.

– Давай с самого начала, – хмуро сказал Нодар. – Расскажи мне, что случилось и почему ты должен отсюда сбежать. Только расскажи правду, чтобы я мог принять правильное решение. Смотри, только правду. Ты меня понимаешь, Резо?

– Да, – кашлянул тот, – я все понимаю. – Еще до того, как он вошел в этот кабинет, он прекрасно знал, что лгать нельзя. Нодар не тот человек, которому можно врать. И поэтому, собравшись с духом, он начал рассказывать о своей фирме. О найденных паспортах с одной серией и номерами, следующими один за другим. О субботней попойке. О воскресном утре. Об убийстве Никиты. О самоубийстве Надежды. О своей трусости. Когда он начал рассказывать, как сидел в шкафу, Нодар неодобрительно покачал головой, сжимая руку в кулак.

Резо рассказал о том, как его задержали. О ночи, проведенной в камере. О разговоре с подполковником Демидовым. О том, как он обещал дать ему адвоката. Об утреннем переводе в ФСБ. О наколке, по которой он узнал убийцу Никиты. О своем побеге. Больше он ничего не стал говорить, чтобы не рассказывать о Вере. Нодар терпеливо ждал, но Резо, в подробностях рассказав о своем побеге, остановился на этом эпизоде.

За время его двадцатиминутного рассказа девушки дважды вносили чай. Когда он замолчал, Нодар взглянул на гостя.

– Все? – коротко спросил он.

– Все, – кивнул Резо. – Они хотят меня убить за эти паспорта, – убежденно сказал он. – Мы узнали какую-то их тайну, и поэтому они хотят меня найти и убить. Как Никиту.

Нодар встал со своего стула. Махнул рукой гостю, веля остаться на месте. Большой человек был ниже среднего роста, с мощной, квадратной формы головой, покрытой ежиком жестких волос, с мясистым, очень румяным лицом и несколько выпученными глазами. Короткая щетка усов придавала лицу некоторую лихость. Он ходил по комнате, заложив руки за спину. Резо терпеливо ждал.

– Подполковник сказал тебе, что хочет найти адвоката? – задал вдруг свой первый вопрос Нодар.

– Да, – изумленно подтвердил Резо. Он ожидал любого вопроса, но только не этого.

– Ты помнишь фамилию этого адвоката?

Резо задумался. Потом неуверенно сказал:

– Кажется, Чупиков или Чепиков. Но точно не помню.

– Проверим, – медленно произнес Нодар, продолжая мерить комнату шагами. Резо не выдержал, хотя знал, как неудобно прерывать молчание старших.

– Вы можете мне помочь? – спросил он.

– Помолчи, – сурово прервал его Нодар. Потом подошел к столу, отодвинул стул и тяжело опустился на стул напротив своего гостя. Взглянув на Резо в упор, он мрачно заметил: – Я еще ничего не решил. Погоди.

– Значит, вы не можете мне помочь? – упрямо спросил Резо.

– Не могу, – вдруг ответил Нодар. – Не могу, – тяжело повторил он.

– Извините. – Резо медленно поднялся.

– Сиди, – прохрипел Нодар, еще раз махнув рукой. – Почему вы, молодые, такие глупые, такие нетерпеливые? – Разговор шел на грузинском, слова Нодара звучали оскорблением. – Вы, как желторотые птенцы, выпавшие из гнезда, ползете навстречу змее.

– Я вас не понимаю, батоно Нодар, – сказал Резо.

– Знаешь, почему я опоздал? – спросил Нодар и сам ответил на свой вопрос: – Нас вызывал к себе очень уважаемый человек. Самый уважаемый в этом городе человек. Он сказал, что мы все, грузины, должны ему помочь. Он сказал, что сбежал Резо Гочиашвили, который украл деньги своего напарника, ограбил и убил его, а потом убил свою девушку, которая оказалась свидетелем этого чудовищного преступления, и сбежал. Он сказал, что оба убитых были русскими и дело чести всех грузин в городе найти этого негодяя. И если мы поможем этому человеку или дадим ему приют, то это будет означать, что мы пошли против всех грузин, проживающих в Москве. Нас и так не любят в этом городе, называют «кавказцами» вместе с армянами и азербайджанцами. Нельзя в этом городе убивать двоих русских людей и потом пытаться скрыться. Это навлекает гнев простого населения на головы всех грузин.

– Но я их не убивал! – закричал Резо. – Я же вам объяснил, как все было.

– Объяснил, – согласился Нодар, – но всем остальным ты ничего не объяснишь. Если узнают, что ты был у меня, а я тебя не выдал, у меня будут не просто неприятности. У меня будут очень большие неприятности, и, возможно, я должен буду вообще убраться из этого города. А мне здесь нравится. Ты меня понимаешь, сынок?

– Вы хотите меня выдать? – спросил дрогнувшим голосом Резо.

– Нет, не хочу. Но и отпустить тебя просто так я не могу. У меня трое детей, Резо. И они учатся в разных местах. Двое в Англии, один в Америке. Я не хочу, чтобы завтра с ними что-то случилось. Ты меня должен понять, Резо.

Гость молчал. Он уже понял, что кто-то сумел просчитать его возможные действия и опередить его еще до того, как он переступил порог кабинета этого офиса. Резо зябко поежился. Если Нодара перестанут мучить муки совести, он вполне может принять решение о выдаче своего гостя.

– Что же мне делать? – спросил Нодар. – Завтра мой сын может прийти к тебе или к твоему отцу и тоже попросить помощи. Но и отпустить тебя просто так я не могу. Тебя видело слишком много людей, Резо. Это очень плохо, это плохо, сынок. Поэтому я спросил про адвоката. Я не думал, что у тебя все настолько плохо.

– Почему плохо? – Он все еще ничего не понимал. – Я могу уйти и сказать, что никогда к вам не приходил.

Нодар уставился на него своими выпученными глазами, пожевал губами, словно решая, что именно сказать, и наконец решился:

– Нельзя. Они все равно узнают, что ты у меня был. Я ведь тебя не спрашиваю, где ты был после побега, откуда звонил, где ночевал. Тебя могли заметить. Или могут узнать потом, когда тебя схватят. Я не могу обманывать таких достойных людей.

Резо почувствовал беспокойство. Он понял, что может не уйти из этого кабинета. Вполне возможно, что за дверью его уже ждут другие люди, готовые надеть на него наручники. Словно уловив его мысли, Нодар замотал головой.

– Нет. Я еще никому не сказал. Ничего пока не решил. Не могу решить. Но ты грузин, и я грузин. И я не хочу тебя выдавать. Поэтому я дам тебе шанс. Один час. Ты уйдешь от меня и постараешься скрыться. А я через час сообщу, что ты был у меня, но я тебе отказал. Но ты приезжал ко мне сегодня утром в девять часов утра. Ты меня понял?

– Да, – ошеломленно сказал Резо. – В девять часов, – машинально повторил он.

– Я постараюсь найти адвоката, про которого говорил подполковник. Может, и его тоже найду, если он тебя не обманывал. Хотя им доверять нельзя, обмануть могут. Но я постараюсь его найти. Позвонишь через два часа в приемную моей девочке. Скажи, что звонит Пятый. Ничего больше не говори. Скажи, что позвонил Пятый, и она продиктует тебе телефон этого адвоката. Больше я тебе ничем помочь не могу. Ты меня должен понять.

– Все понимаю, – медленно поднялся Резо, – ничего страшного, батоно Нодар. Я понимаю ваши проблемы. Простите меня. До свидания.