Текст книги "Социальные и правовые аспекты постпенитенциарного контроля"

В отличие от данной ситуации возможность назначения административного надзора в отношении освобожденных из мест лишения свободы при отсрочке отбывания наказания ни законом, ни судебной практикой не исключена. Так, не подлежат освобождению от отбывания наказания по основанию, предусмотренному ст. 82 УК РФ, осужденные, совершившие преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших возраста 14 лет, а также осужденные к лишению свободы на срок свыше пяти лет за совершение тяжких и особо тяжких преступлений против личности. Однако перечень оснований для назначения административного надзора значительно шире приведенных категорий осужденных. Дублирование контроля, которое может иметь место в данной ситуации, является нецелесообразным, следовательно, возможность установления административного надзора в отношении данной категории освобождаемых из мест лишения свободы необходимо исключить. При освобождении больных наркоманией (ст. 82.1 УК РФ) исходя из того, что все преступления, при осуждении за совершение которых возможно применение данного вида отсрочки (ч. 1 ст. 228, ч. 1 ст. 231, ст. 233 УК РФ), относятся к категории небольшой тяжести, административный надзор по действующему законодательству не может быть назначен вообще. Наличие этих противоречий демонстрирует поспешность принятия отдельных законодательных актов в сфере постпенитенциарного контроля, отсутствие понимания единства системы данных мер.

Как присущее обществу явление контроль складывается из множества действий, непосредственно выражающих сущность данной формы социальной активности. В литературе контроль за освобожденными из мест лишения свободы нередко неоправданно сужается до наблюдения за выполнением правил, соблюдением запретов и ограничений, налагаемых на освобожденных из мест лишения свободы. Вместе с тем будучи социально-правовым явлением, постпенитенциарный контроль конструируется из большого количества юридически значимых действий, адресованных от одного участника контрольного правоотношения другому для достижения поставленной цели. Компоненты контроля при этом являются общими для всех мер постпенитенциарного контроля и могут быть выделены на основе анализа законодательства России и зарубежных государств.

Основным компонентом контроля является взаимодействие между его субъектами. Традиционно социальный контроль рассматривается как субъектно-объектное отношение²⁰⁰. Исследуя контроль в сфере профилактики преступлений, И. В. Шмаров отмечал, что в качестве объекта должно рассматриваться лицо, допускающее нарушение определенных правил поведения, установленных нормами права; а в качестве субъекта – государство и общество в целом, которые осуществляют свои функции через государственные, общественные организации и граждан²⁰¹. А. И. Абатуров под объектом постпенитенциарного контроля понимает лиц, в отношении которых такой контроль устанавливается²⁰². На наш взгляд, при таком подходе происходит необоснованное отождествление объекта с контролируемым субъектом. Поскольку постпенитенциарный контроль реализуется в специфической области общественных отношений и является не только социальным, но и правовым явлением, данный вид социальной деятельности целесообразно относить к многосубъектному взаимодействию, при котором контролирующий и контролируемый выступают субъектами постпенитенциарного контроля. Контролируемый субъект в постпенитенциарном контроле – осужденный, отбывавший реальное лишение свободы на определенный срок, пожизненное лишение свободы, а также освобожденный из мест лишения свободы в связи с полным отбытием назначенного приговором суда срока лишения свободы либо досрочно освобожденный от наказания, либо осужденный, в отношении которого применена отсрочка отбывания наказания во время его нахождения в местах лишения свободы. Признание освободившегося из мест лишения свободы субъектом, а не объектом контроля, также обусловлено спецификой структуры участников правоотношения (многосубъектное взаимодействие), и, что немаловажно, наличием у контролируемого субъекта собственных прав во взаимодействии с контролирующим, возможности проявления инициативы, отстаивания своих прав и законных интересов. В отличие от субъекта объект не имеет возможности влиять на процесс контроля²⁰³. Многосубъектность контроля не свидетельствует об отсутствии объекта в контрольных отношениях²⁰⁴. Объектом постпенитенциарного контроля выступает поведение контролируемого лица, его отношение к обязанностям, требованиям, запретам и ограничениям.

Существует три основных типа взаимодействия, присущих сфере постпенитенциарного контроля. Первый из них – экстенсивный – не допустить совершение освободившимся из мест лишения свободы человеком новых преступлений, создав для этого препятствия запретительного характера, так называемые «социальные оковы». Исходя из этого экстенсивный контроль заключается только в проверке соответствия поведения контролируемого субъекта определенным правилам и недопущении отклонений. Такой подход при внимательном подборе ограничений и отслеживании их неукоснительного соблюдения является высоко эффективным в краткосрочной перспективе. Его реализация чрезвычайно затратна, так как требует постоянного мониторинга поведения. Вместе с тем после прекращения контрольных мероприятий отпадает и созданный барьер, что открывает возможность для совершения новых преступлений. Наиболее выраженной формой экстенсивного контроля в постпенитенциарной сфере является применяемое в некоторых странах превентивное заключение (контроль в условиях изоляции). Второй тип взаимодействия – интенсивный – характеризуется стремлением развить в человеке навыки самоконтроля, привить социальные ценности путем внешнего воздействия на поведение. Действительно, опросы показали, что главным сдерживающим фактором для большинства людей является не страх наказания, а страх нарушить моральные принципы и нормы, опасение пойти против своих внутренних установок и ценностных ориентиров. Интенсивный тип контроля эффективен в долгосрочной перспективе, однако требует существенных временных и трудовых затрат, применения специальных методов и программ. Кроме того нет сколько-нибудь явных гарантий достижения результата, так как этот вариант нацелен на преобразования в ментальной сфере, не поддающейся зримому контролю. Третий тип взаимодействия – комплексный, в котором соединены элементы интенсивного и экстенсивного контроля: постоянный мониторинг поведения и развитие навыков самоконтроля. Законодательство России в большей степени ориентирует правоприменителя на экстенсивный тип постпенитенциарного контроля, поскольку ни одна из мер контроля не нацелена на привитие новых ценностей, изменение мировоззрения освободившегося из мест лишения свободы.

Второй по значимости компонент контроля – трансляционный – характеризует передачу, привитие социальных норм и ценностей от активного субъекта подчиненному. Привитие социальных ценностей и правил происходит при любом типе взаимодействия. Например, запрет посещать бары и другие заведения, осуществляющие розничную продажу алкоголя, который можно назначить поднадзорному при административном надзоре, кроме механического лишения человека возможности употреблять напитки может в отдаленной перспективе привести к выработке социально правильного отношения к употреблению спиртных напитков. Однако при этом передача социальной нормы происходит косвенно и редко эффективно. Возможен другой вариант трансляции, когда контролируемого обучают социальной норме, демонстрируя ее преимущества, и, напротив, недостатки противоправного или асоциального поведения. Российское право, к сожалению, обходит стороной данный компонент, поэтому единственным предусмотренным законом «контрольным значением» является правопослушное поведение индивида в течение срока постпенитенциарного контроля.

Третий компонент контроля – реакция – отражает действия активного субъекта при выявлении нарушений со стороны контролируемого либо при установлении фактов положительного, ожидаемого поведения. Баланс принуждения и поощрения выстроен в разных мерах контроля неодинаково, но при этом во всех контрольных мерах принуждение перевешивает поощрение. Привитие социального навыка в противовес механическому лишению возможности человека совершать преступления, которое широко применялось в Средневековье (отрубание рук, например), построено на сочетании двух этих взаимосвязанных начал (П. А. Сорокин так их и назвал – «кара» и «награда»), которые обязательно должны присутствовать в любой форме, мере и каждом виде постпенитенциарного контроля. В постпенитенциарном контроле данный компонент реализован наиболее полно. Так, например, в соответствии с ч. 4 ст. 82 УК РФ, если до достижения ребенком четырнадцатилетнего возраста истек срок, равный сроку наказания, отбывание которого было отсрочено, и орган, осуществляющий контроль за поведением осужденного, в отношении которого отбывание наказания отсрочено, пришел к выводу о соблюдении осужденным условий отсрочки и его исправлении, суд по представлению этого органа может принять решение о сокращении срока отсрочки отбывания наказания и об освобождении осужденного от отбывания наказания или оставшейся части наказания со снятием судимости. Аналогично закон об административном надзоре предусматривает сокращение срока надзора, уменьшение объема применяемых административных ограничений. Негативные санкции также существуют в каждой из мер постпенитенциарного контроля. Степень их выраженности варьируется от продления срока контроля до возвращения осужденного в исправительное учреждение (при освобождении от наказания). Закон предусматривает также возможность привлечения лица к административной ответственности за несоблюдение административных ограничений и невыполнение обязанностей, устанавливаемых при административном надзоре (ст. 19.24 КоАП РФ), а также к уголовной ответственности за уклонение от административного надзора (ст. 314.1 УК РФ).

Четвертый компонент – инструментальный – представляет собой набор действий, с помощью которых осуществляется взаимодействие, трансляция и реакция. Данные инструменты дифференцируются в зависимости от их функций на две группы. Первая из них – обязывающие инструменты – представляет собой запреты, ограничения, возложение обязанностей. Эти инструменты в том или ином объеме присущи каждой из мер постпенитенциарного контроля. Наиболее широко данный компонент представлен в административном надзоре, где присутствуют запреты и ограничения (запрет пребывания в определенных местах; посещения мест проведения массовых и иных мероприятий и участия в указанных мероприятиях; пребывания в определенное время суток вне жилого или иного помещения, являющегося местом жительства либо пребывания поднадзорного лица; выезда за установленные судом пределы территории) и обязанности (обязательство явки от одного до четырех раз в месяц для регистрации; прибыть в определенный срок к избранному месту жительства; явиться для постановки на учет; уведомить уполномоченный орган о перемене места жительства; допускать сотрудников органов внутренних дел в помещение, являющееся местом жительства и т. д.). В контроле за условно-досрочно освобожденными применяется возложение обязанностей (не менять место жительства, работы, учебы без уведомления специализированного органа; не посещать определенные места; пройти курс лечения от алкоголизма, наркомании, токсикомании или венерического заболевания; трудиться (трудоустроиться) либо продолжить обучение в общеобразовательной организации и т. д.), в то время как запреты и ограничения не используются вообще. В контроле за лицами, которым предоставлена отсрочка отбывания наказания, также применяется исключительно инструмент возложения обязанностей (воспитывать и осуществлять уход за ребенком – ст. 82 УК РФ; пройти курс лечения, а также медицинскую и социальную реабилитацию – ст. 82.1 УК РФ).

Вторая группа инструментов – управомочивающие (социальная помощь и поддержка, обучение, лечение и т. д.) не имеет выраженной превентивной направленности, однако нацелена на устранение причин, способствующих совершению данным лицом преступлений. В ряде случаев вследствие широкого распространения идеи сочетания контроля и помощи применение социальной поддержки в отношении освободившихся из мест лишения свободы определяют как отдельную меру контроля²⁰⁵. По своей природе сопровождающие постпенитенциарный контроль управомочивающие инструменты являются одной из составляющих контроля, а не самостоятельной мерой. Во всяком случае в Российской Федерации развитие социальной поддержки осужденных идет по этому пути. Полагаем, что это логично, ведь просто оказание помощи даже нуждающемуся осужденному без контроля за его поведением и пользованием предоставленными благами может привести, во-первых, к злоупотреблению такой помощью, а во-вторых, сформирует у осужденного представление о том, что «ему должны», что перечеркнет превентивное воздействие ранее отбытого наказания, так как меры социальной поддержки будут рассматриваться в качестве компенсации за лишения, которые осужденный претерпевал в местах лишения свободы. Сформировать систему социальной поддержки нужно таким образом, чтобы помощь рассматривалась как форма поддержки социально поощряемого, позитивного поведения²⁰⁶. В настоящее время социальная поддержка презюмируется одним из контрольных инструментов, но российское законодательство (на федеральном уровне) не регулирует данный вопрос. Таким образом, управомочивающие инструменты постпенитенциарного контроля являются фактически применяющимися, но без надлежащего юридического закрепления.

Пятый содержательный компонент постпенитенциарного контроля – цель. При определении понятия постпенитенциарного контроля мы уже отмечали, что основной целью данной разновидности социального контроля является превенция. В силу адресности применяемых мер, их направленности на предотвращение рецидивов речь может идти только о специальной превенции. Первоначально контроль, преследующий исключительно превентивную цель, основывался только на принуждении и ограничениях (контроль по Уложению о наказаниях 1845 г., по Положению 1890 г.), позднее к контролю стали присоединять инструменты социальной поддержки (цель социальной адаптации), которые то преобладали в контроле (например, в деятельности дореволюционных патронатов), то, напротив, уходили на второй план или даже полностью исключались. Ф. Тэксмэн отмечает, что две эти цели контроля (речь идет о превенции и социальной помощи) имеют диаметрально противоположную природу и зачастую находятся в конфликте друг с другом²⁰⁷. С приведенным мнением трудно согласиться, ведь цели социальной адаптации и специальной превенции могут дополнить друг друга, что и происходит на инструментальном уровне, где фактически применяются инструменты, обусловленные двумя данными целями. Баланс этих целей привел к становлению двух основных моделей постпенитенциарного контроля. Первая из них – «модель обращения» – основана на сочетании интенсивного взаимодействия с активным привитием социальных навыков с оказанием социальной поддержки без излишних запретов. Практически она выражается в постепенном отказе от массового применения тюремного заключения с переходом к новым видам наказаний, например, связанным с привлечением к общественному труду под контролем специальных организаций. Уменьшение применения тюремного заключения не означает уход от данного наказания вообще. Как пишет бывший министр юстиции Финляндии профессор Инкери Анттила, один из идеологов этой модели, «будущее обязательно принесет с собой новые альтернативы тюрьмам, но если ограничить себя временным отрезком в десять или двадцать ближайших лет, то мы должны признать, что нам действительно нужны тюрьмы» ²⁰⁸. Данная модель применима к тем государствам, в которых лишение свободы и до начала реформирования не применяется столь активно, как, например, в России и США. Не удивительно, что она и зародилась в Швеции и Норвегии, странах с традиционно минимальным количеством осуждений к лишению свободы²⁰⁹. В государствах, активно применяющих реальное лишение свободы, резкий отказ от данного наказания и снижение экстенсивной составляющей на постпенитенциарном этапе однозначно негативно отразится на состоянии преступности.

Вторая модель – «превентивная» – более приемлема для стран с высоким процентом осуждаемых к реальному лишению свободы. Эта модель предполагает выведение на первое место среди целей исполнения наказания не исправление, а специальную превенцию, достигаемую, в первую очередь, путем усиления контрольной составляющей наказаний и других мер, применяемых на постпенитенциарном этапе. Во многом это экстенсивный тип взаимодействия. Исправление при этом, по существу, заменяется реализацией мероприятий по недопущению совершения данным лицом новых преступлений, то есть вся система исполнения наказания основывается на оценке степени опасности осужденного. Американский исследователь Дэвид Фэрэби в своей книге «Переосмысление реабилитации» одновременно с этим предложил ограничить использование лишения свободы за ненасильственные преступления, а существующие программы реабилитации, применяемые в целях исправления осужденных в тюрьмах, сохранить, но придать им значение инструмента управления осужденными внутри учреждения²¹⁰.

Как должна решить этот вопрос Россия? Полный или частичный отказ от цели исправления, сосредоточение на экстенсивном типе взаимодействия, который присущ англо-американской практике, представляется нам преждевременным. В модели исправления, которую П. В. Тепляшин образно называет «идеалом реабилитации»²¹¹, действительно много идеализации, особенно в вопросе оценки эффективности санкции и достижения ею поставленных целей. Так, например, советский криминолог И. С. Ной предлагал считать цель исправления достигнутой тогда, когда наступает моральное исправление человека, то есть если новое преступление он не совершает не из-за страха перед законом, а потому, что это противоречило бы его новым взглядам и убеждениям²¹². По существу, приведенное мнение объясняет невозможность оценки достижения цели исправления. Об этом пишет и сам И. С. Ной: «рекомендовать какие-либо формальные критерии, наличие которых в каждом конкретном случае могло бы свидетельствовать о наступившем моральном исправлении осужденного, наука не может»²¹³. М. Д. Шаргородский в монографии «Наказание, его цели и эффективность» приходит к выводу, что «исправление и перевоспитание правонарушителя – это не конечная цель наказания, а средства ее достижения. Исправление и перевоспитание являются одной из целей наказания, но в то же время они являются средствами, служащими достижению основной, конечной, специфической цели наказания – предупреждения совершения преступления»²¹⁴. Цель исправления представляется нам труднодостижимой при существующей системе исполнения наказания. Потому неоправданно считать ее главной и, тем более, привязывать возможность назначения условного уголовного наказания и условно-досрочного освобождения к достижению именно этой цели. Вместе с тем отрицание необходимости исправления осужденных также является крайностью²¹⁵. Понимание исправления как одного из средств достижения частной превенции позволяет нам расставить акценты в сфере целеполагания уголовной ответственности сообразно требованиям времени. С другой стороны, реализовать предлагаемое моделью обращения усиление интенсивной составляющей и социальной поддержки практически невозможно по той же причине – колоссальная разница в количестве осужденных в государствах, применяющих эту модель, и в России. Безусловно, чем меньше лишения свободы, тем меньше и постпенитенциарного контроля. Сокращение контингента приведет к качественно иному уровню взаимодействия субъектов контроля, что повысит его эффективность. Но резкое сокращение числа осужденных допускаться не должно. Модель обращения может быть внедрена только после значительных изменений в уголовной политике и уменьшении проявлений рецидивной преступности. Это сложный и долгий процесс, затрагивающий практически все сферы жизни общества. Одним лишь внедрением интенсивного типа взаимодействия с применением социальной поддержки добиться таких результатов невозможно. Между тем предлагаемый моделью обращения баланс помощи и контроля может стать основой для формирования особой системы организации постпенитенциарного контроля в России, которую можно назвать комплексной. Данную модель можно представить как сочетание экстенсивного взаимодействия с применением исправительного воздействия, активном использовании инструментов защиты, обучения и поддержки при сохранении арсенала негативной реакции на отсутствие требуемого поведения со стороны контролируемого.