Текст книги "Славянский стилет"

Глава 31

Зонд-невидимка, пересекая границу за границей, несся на восток. Изредка вдали пролетали серебристые точки – реактивные лайнеры. Но аэростат шел по компьютерной программе, которая тщательно обходила все пассажирские линии, рискуя, правда, взамен получить в бок удар F-117 или Миг-37. Это, конечно, был вовсе минимальный шанс, но он был. На этот случай, при определенном сближении в зоне риска, предполагалось автоматическое снятие радарной и визуальной проницаемости и превращение в видимый объект. Теоретически, пока самолет разворачивался, изменив курс и проскакивая мимо, аэростат снова исчезал, меняя высоту полета. Конечно, это уже были шутки с нехорошим исходом. Считалось, что шанс минимальный, и окончательное решение оставалось за пилотом, получающим сигнал тревоги и имеющим некоторое время для принятия необходимых мер, исходя из ситуации.

Мэрилин спала. Ее разбудил вызов по спутниковой связи. Это был отец. Он попросил дать ему все показания датчиков и приборов на мониторе бортового компьютера. Она медленно прочитала весь длинный перечень параметров. После недолгих инструкций по изменению высоты и курса полета отец проговорил:

– Маша, я хочу сообщить тебе интересную новость.

– Давай, я вся внимание.

– Мы уже говорили с тобой о нашей последней разработке.

– Ты имеешь в виду твой новый компьютер?

– Нет, это называется не так. Я имею в виду электронно-мыслящую машину АМ-технологии, которая создана на основании твоих теоретических разработок.

– Да, конечно. Я помню эти свои идеи. Не совсем хорошо, правда. Ты тогда даже и не прочел их. Так значит, все-таки из них что-то вышло?

– Вышло. В тот день я не прочел твои записи и очень жалею, что потерял много времени. Два месяца они у меня лежали в столе, и я, конечно, неправ. Девять месяцев ушло на практическую разработку твоих рассуждений. Девять месяцев. М-да. Могло быть гораздо меньше. Как ты там себя чувствуешь?

– У тебя все в порядке?

– Все в порядке. Ну, так вот. «Мэрилин» – так мы назвали прототип, – имеет два, так сказать, сердца. Ну, вроде как два полушария человеческого мозга. Левое – система магнитных колец Мебиуса и второе, правое, – это абсолютно секретная информация, – электронный слепок генома человека.

Отец помолчал.

– Ну и что? – спросила Мерилин. – Это все, конечно, интересные новости, но я этого не касаюсь.

– Это еще не новости. Главные функции работы нашей машины обеспечивает правое полушарие – этот самый дешифрованный геном. Полный генетический код человека. И, кроме твоего, не подходит ни один другой. Система не запускается. Перебирали варианты суперкомпьютером. И поэтому у меня к тебе небольшая просьба.

– Да, говори.

– Ты должна знать, что я не суеверный.

– Да, не замечала.

– А ты знаешь, что такое суеверие?

– Ну, расскажи. Учиться никогда не поздно.

– Суеверие – это несформированная, мечущаяся между ответственностями, ждущая себе только прямой выгоды от исполнения, – в частности, ритуалов, причем только даром, без малейшей доли самопожертвования, – а поэтому абсолютно ущербная вера. Тебе понятно?

– Да уж. Хороша вера.

– Это суеверие. Так вот, я не суеверный. Я – верный!

– Кому?

– Как кому? Вере! Я верен своей вере.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать только то, что я верю. Я верю в то, что я не верю.

– И давно это у тебя? Такое состояние…

– Я понял, к кому явился Двурог. Пришлось много поработать, поднять документацию апокрифического характера, добиблейские стенограммы, двенадцатое евангелие. Много думать, анализировать. Но все это было зря. Ответ был известен сразу.

– И к кому же он явился? К тебе?

– К тебе.

– Ко мне?

– К тебе. Так вот моя небольшая просьба. Спроси его прямо: «Будда, ты пришел ко мне?» Настало время спросить. И это не суеверие.

Отец замолчал. Некоторое время молчала и Мэрилин. Потом повернулась к Черному Принцу и, глядя ему в глаза, проговорила:

– Будда, ты пришел ко мне? Ты пришел к Мэрилин? Ответь.

Черный Принц посмотрел на нее спокойным взглядом, и в голове у Мерилин прозвучало четко и ясно: «Мария, твое время пришло!»

Маша глядела на быка во все глаза. Она уже не сомневалась, что это не галлюцинация. И опять потеряла свое тело. Принц смотрел на нее широко расставленными глазами, и его мысли были ясны и понятны. Река, лес, птицы, воля. Мэрилин спросила: «Где?» И услышала в ответ: «Ганг». Или не услышала? «Река Ганг?» – переспросила она, но звука голоса не было. «Река Ганг», – прозвучал в голове ответ. И снова вдруг осознала, что плывет по этой самой реке к Будде, стоящему на берегу. Она взмахнула длинными крыльями, взлетела ввысь и спланировала прямо к нему, опустившись рядом на воду: «Это все правда?» – «Это все правда». – «Я тебе нужна?» – «Ты нужна себе, а это одно и то же». – «Я не могу без тебя!» – «Ты будешь со мной». – «Я хочу быть с тобой!» – «Ты и есть я. И это так». – «А Майтрея?» – «Слов много, ты это поймешь».

Низкий голос Будды заставил Мерилин открыть глаза. Стояла тишина. Снова закрыв и открыв глаза, она произнесла: «Северная Индия. Река Ганг».

– Да, так я и рассчитывал, – подал голос отец. До этого момента он не произнес ни звука. – Вводи данные в компьютер, – проговорил он. – Я диктую.

Аэростат стал плавно делать разворот и помчался на юг, минуя коридоры воздушных авиалиний. Через несколько часов он завис немного западнее городка Тура, неподалеку от Ганга, на высоте трех километров. Отец, почти постоянно бывший на связи, приказал включить сканер и дал команду быстро снижаться, предупредив: здесь могут быть целые эскадрильи Миг-21, гоняющиеся друг за другом, так что не стоит долго испытывать судьбу. Когда до земли осталось метров пятьсот, Мэрилин разглядела североиндийские леса и блестевшую голубую ленту Ганга, вид которого сжал ей сердце. Отыскав ровную площадку, «Плавающий невидимка» мягко упал в траву, раскинув двенадцать якорей на нейлоновых нитях. Солнце было над горизонтом, на закате. Мэрилин подошла к выходу и открыла дверь. Затем вышла наружу и вдохнула в себя пьянящий воздух Дикой и Прекрасной Страны, где время остановилось. До горизонта расстилались горные кряжи и леса. Будда вышел следом за ней. Мэрилин повернулась и посмотрела Будде в глаза. Он ответил ей взглядом, в котором было все, развернулся и помчался вниз, к священным водам Ганга.

Великолепное расставание! Итак, Двурог приходил к Мэрилин. Мессией Нового Мирового Порядка оказалась она, вскоре будучи размножена генетическими копиями навечно. Мыслящая АМ-технология, созданная эмпирически, внесознательно, и соединяющая в себе две противоположности – материю и не материю, – это и есть Новый Мировой Порядок, которого никто не ждал в такой форме. Но форму не выбирают. Это поняли даже на берегах Ганга.

Закрыв люк и втянув якоря, Мэрилин уже привычным движением нажала на пусковую кнопку, и аэростат взмыл вверх.

Глава 32

Музыкант лежал в фаянсовой ванне круглой формы и гигантских размеров, раздумывая о бытии. Из-под плотной пены была видна лишь его голова. Протянул руку, включил гидромассаж. Да, вода – это хорошо. Телефон экстренной связи с шефом стоял тут же, неподалеку. Молчал. И вдруг зазвонил особой тональной мелодией, означающей, кто звонит. Шеф. Звонил шеф. И, правда, пора бы уже.

– Коля, добрый вечер.

– Добрый вечер, Николай Николаевич. Хотя, в общем, у нас полдень.

– Слушай, какой там Николаевич? Мы что, на телевидении?

– Я понял, Коля. Понял.

– Значит, так: что у нас со списком?

– Список закончен.

– Ты выполнил все пункты?

– Даже больше. Список расширен и закончен. – Музыкант облокотился о край ванной и уронил телефон в воду. Пошарил на дне, вытащил: – Алло?

– Что «алло»? Я спрашиваю, как расширен?

– Кроме всего остального, я был внутри и сделал четырехмерную томограмму.

– Ты был внутри?

– Пришлось рискнуть. Но дело стоит того. Схема маршрута ориентировочно готова. – В телефоне прошла пульсирующая волна: сменились кристаллы защиты от прослушивания.

– Я рад, я очень рад. Спасибо, Коля! Ты просто молодец. Все пункты! Хорошо, как у тебя дела?

– У меня дела в порядке. Отдохнул хорошо. Объект изучил. К местности адаптировался. Жду указаний.

– Сегодня вечером я буду в Токио. Мы встретимся и кое-что обсудим. Пришло время серьезной работы. Сейчас у вас полдень? В девять я тебе позвоню и скажу, куда подъехать. Будь здоров. Привет даме! – Бизон отключился.

Ну и ну! Музыкант поглядел на Бетти:

– Тебе привет!

– Мне? – Бетти в кимоно сидела в шезлонге напротив бассейна и феном укладывала волосы.

– Ну, не я же дама.

– При случае твоему шефу – тоже привет. Он, наверное, так начитался своего Барона Мюнхгаузена, что видит все сквозь границы и стены.

– Да, Бетти! Он такой.

Музыкант нырнул, проплыл под стеной и оказался в помещении для переодевания. Вытерся большим полотенцем, привел себя в порядок, надел легкий летний костюм белоснежного цвета и вышел к Бетти:

– Ну, как ты себя чувствуешь после гидромассажа?

– Мне было маловато.

– Больше нельзя, наступает привычка.

– Думаю, у меня это произошло бы нескоро.

– Вся суть не в скорости, а в том, чтобы этого вообще не произошло. Иначе окаменевшее тело идет ко дну. И его вылавливают сетями.

– Сколько слов! Коля, может, лучше без слов? А повтор массажа…

Раздался звонок внутреннего телефона. Музыкант подошел и поднял трубку. – «Извините, к вам посетитель» – «Кто?» – «Мистер Катаяма» – «Будьте добры, пропустите его». Через пару минут прозвонил мелодичный колокольчик, Музыкант открыл дверь и зашел Катаяма. Огляделся и сел в кресло. Посмотрел на коктейли, на розовую Бетти в кимоно.

– Выпьешь? – предложил Музыкант.

– Да нет, спасибо. Руль.

– Да ладно там, РУЛЬ! Мой фирменный, из российских секретных ведомостей, рецепт. Впрочем, как угодно. Но я тебе его все равно приготовлю.

– Спасибо. Я поймал свою француженку. Повезло: пару часов – и опоздал бы. Не хотел вам про нее говорить, чтобы не сглазить. Ну, и все решилось. Она очень интересная дама, и все хорошо понимает. Самое любопытное, что у нее четыре паспорта – и все действительные. На одном из них вы и впрямь с ней похожи, сударыня. Такие же стодолларовые косички а ля де негро папуасо.

Он протянул Бетти паспорт. Та взяла документ и вгляделась в псевдосебя. Лицо славянское. Серые глаза. Чувственные губы. Взгляд… Да, красавица. Бетти почувствовала неясное волнение. Она села у косметического столика и, не обращая ни на кого внимания, стала медленно-медленно ретушировать, выравнивать и вскоре совсем исчезла в зеркале.

Катаяма взял паспорт и прочел: Мария Анатуэтта Марсо. Звучит, как в титрах Голливуда. Японец внимательно оглядел Бетти:

– Вы можете быть совершенно спокойны. Паспорт ваш. Марсо подарила вам его в знак дружбы и женской солидарности. У нас здесь этот номер пройдет и в полиции, и на таможне. Мы же не в Израиле. Уверяю, никто даже не будет вглядываться в изображение на фотографии. Зачем? Оригинал гораздо любопытней.

– Вы уверены? – озабоченно спросила Марсо.

– Да, я уверен. Даже больше. Поверьте русско-японскому стереовзгляду. Но не увлекайтесь. Красота – страшная сила.

Катаяма встал с кресла:

– Я поехал, мне надо спешить, увидимся позже. Телефон Марсо на листочке в паспорте. Может, когда-нибудь пообщаетесь. Номер введи в память своего телефона. И не забывай кодировать банк телефонных номеров. Шифр должен состоять из не менее чем шестнадцати символов. И установи режим блокировки после третьего неправильного ввода кода. А листок сожги. Хао, я все сказал.

И вышел.

Директор параллельного управления «Транстриумвирата» и его начальник разведки сидели в ресторане на вершине Эйфелевой башни, возвышаясь над всем Парижем. Башня Эйфеля была очень хорошо защищена в плане помехоустойчивости и подавления всех сканирующих сигналов предполагаемого прослушивания в системе координат аудио-видео. Эта здоровенная железяка не раз выручала при необходимости замутить сигнал записи речевого общения до полной невозможности калибровки и перевода ее в цифровую. А «аналог» – это неинформативная запись. Это современный гусиный чернилоноситель: что успел, то и записал. Короче, ничего. Странное совпадение, но Эйфель, не зная о будущих технологиях и спутниковых разведывательных сканерах, соединил детали башни в такой конфигурации, что спутники даже не настраивали на нее резонансные контуры своих радаров. Уловить было невозможно ничего.

На столе лежал генератор-глушитель всех систем звукозаписи. Тем не менее, собеседники говорили вполголоса и старались не шевелить губами, чтобы не сняли информацию семиотически – с движения губ. Охрана сидела через два стола и пила минеральную воду. Все были в черных очках повышенной чувствительности к отражению оптики, чтобы заранее определить бинокль или оптический прицел.

– Феликс, – проговорил разведчик. – По моей линии все готово. В Токио обеспечен прием на самом высоком и качественном уровне. Когда наш друг последний раз выходил на связь?

– Вчера вечером. Через два часа я должен назначить ему место встречи. Где-нибудь рядом, не слишком далеко – это его слова. После нас он собирается еще попасть на благотворительный вечер в Монте-Карло. Меня удивляет, насколько он уверен в себе. Это поразительно! Но это действует. Я начинаю машинально подумывать о мирном исходе конфликта. Да нет, нет, это только в теории, – быстро среагировал Феликс на круглые глаза разведчика. – И еще нюанс. Неделю назад он зарегистрировал фирму – акционерное общество. На имя дочери. Не в Лихтенштейне, не на Мальте, а в Нью-Йорке. Теперь ясно, судя по многому, что он давно к этому готовился. Угадай название фирмы.

– «Славянский Бизон».

Феликс повернулся и посмотрел на разведчика удивленным взглядом:

– Правильно! Ты знал?

– Если б знал, я бы доложил. Нет, просто профессиональная интуиция.

– Акционерное общество открытого типа… Что бы это значило? А деньги? Со счетов триумвирата он не может взять ничего. Неужели и правда продал быка? Да шучу я, шучу. Но деньги у него явно есть. И столько, сколько нужно.

– А сколько нужно?

– Много.

– Все понятно. Еще полгода назад я начал замечать, как теперь оказывается, его деятельность. Я не знал, что это он. Мы же отслеживаем весь рынок вообще. Появилась реклама новой символики. Мы, как обычно, присвоили ей порядковый номер, и все. Номер «Питон-236». И под этой комбинацией у нас проходит, оказывается, «Славянский Бизон». Интересно, интересно… – Разведчик пошлепал пальцами по своему миниатюрному ноутбуку: – Я тебе, в таком случае, сообщу еще кое-что. «Питон-236» эмитировал акции номиналом десять долларов за штуку. Готовился долго, мы отслеживали. И дело, как вижу, стоило того. Ты знаешь, каков объем пакета акций?

– А есть такая информация?

– Есть. Только первый пакет он эмитировал количеством 50 000 000 акций.

– Пятьдесят миллионов акций? Что он затеял?

– А вот это я хочу у тебя спросить. Стратег – ты.

– Ты вполне уверен, что «Питон» – это Бизон?

Разведчик странным взглядом посмотрел на шефа:

– Вполне. Могу дать распечатку всей проделанной работы. «Питон» – это Бизон однозначно, к сожалению.

– Не весьма ты меня обрадовал такими бородатыми разведданными. Нет, я понимаю, что ты сделал все, что мог. Но… поздновато произошла идентификация. Скажи хоть, что ты лично думаешь по этому поводу?

Разведчик не выдержал, вытащил уже забытую трубку и прикурил ее, как маленькую никотиновую мину кумулятивного действия, внедряемую всем окружающим в дыхательные пути. За соседним столиком закашлялись. Выпустив клуб дыма и сразу став спокойней и сосредоточенней, начальник разведки вдумчиво сказал:

– Непонятная ситуация! – и прищурился, разглядывая дымовые разводы. – Но ясно одно: ему есть чем торговать. Эт-то очень любопытно.

Помолчали, разглядывая Париж.

– Я тебе сообщу еще более любопытные вещи, – сказал в ответ Феликс. – По моим данным из глубоко закрытых источников, он собирается работать с компьютерными технологиями. Донесения, правда, были туманные. Из Лондона. Тогда я всему этому не придал значения. Он же бывший специалист по электронике. И еще пришла информация. Из России. Там он собрал большой отряд инженеров по сверхвысоким технологиям. Суперкомпьютер там у него один из лучших. Такой, наверное, только у ФБР. И они работают на его секретном заводе на юге России. Это его зона влияния, но мы выяснили, что он там разрабатывает, – Феликс отпил из бокала и грустно сбил пепел в пепельницу. Вздохнул:

– Ты знаешь, возможно, таким путем и происходят прорывы в сбыте товара. В конце концов, почти все начинали с мелочевки. Но я, наверное, уже недостаточно молод, чтобы понять все это. И все-таки я генерал, а не коммерсант и не чиновник. Не знаю… Бизон не дурак, он знает, что делает. – Феликс посмотрел на разведчика. Продолжил: – У него полным ходом идет работа над электромясорубкой, управляемой самим мясом. Сервис для домохозяек. Подробности – в докладе. Разрабатывается электронный датчик определения настроения у собаки. Ну, наверное, нужная вещь. Потом, что там еще? Конструируют приспособление, подключаемое к компьютеру и способное через датчики на голове записать яркий сон, чтобы – в спящем состоянии, естественно, – воспроизвести его еще раз, с большой долей правдоподобия. Любопытно, правда?

Разведчик, прищурившись, смотрел на Феликса и слушал. – И последнее. Ты не поверишь – идет полным ходом разработка электрических летающих ворон, – Феликс печально посмотрел на разведчика. – Последняя разработка, откровенно говоря, меня добила окончательно. Он что, хочет этими штуковинами заманить акционеров? Я повторяю: это информация моих внедренных людей. А я им верю. Мясо, прокручивающее само себя? Я похож на сумасшедшего? А мне кажется, что я не в себе. А точнее – Бизон сошел с ума после той неразберихи с ракетами возле Явы. Впрочем, он там сам посводил кое-кого с ума. Кто догадывался, что он прячет в кустах зенитные комплексы последнего поколения? – Феликс помолчал, помешал трубочкой в бокале с шампанским. – Летающие вороны на электротяге… Этакого бреда я еще не видывал. А живые куда делись? Кто купит электрическую ворону? Зачем она нужна? Ну, фламинго, скажем, или павлин, страус, наконец, но – ворона.? Хм. Наш друг устал, я вижу. Устал. Не может же быть у него военного заказа на партию ворон? Как ты думаешь? – Он задумчиво посмотрел на начальника разведки. Тот подцепил на вилку лангуста и стал вертеть, разглядывая:

– Заказ на партию ворон? Феликс, да ты соображаешь, что спрашиваешь? Нет, не может у него быть такого заказа хотя бы потому, что он шел бы через триумвират. Я уже не говорю о самой ненормальности вопроса. Ты уверен в точности донесения?

– Да. Это надежный человек.

– Значит, Бизон рехнулся.

– Бизон рехнулся. М-да-да… Бизон… сошел… с ума. Бизон сошел с ума?

Минут пять оба молчали и обдумывали ситуацию. Разведчик стал сосредоточено выбивать трубку. Наконец Феликс отодвинул шампанское и, налив себе из квадратной бутылки имбирной водки, залпом выпил и кинул в рот огурец:

– Бизон сошел с ума? Ха-ха! – захрустел огурцом, налил еще рюмку и снова выпил. – Не верю! Не ве-рю!!! У меня есть своя, последняя ступень точности разведданных – вот здесь! – он постучал по голове. – И она мне говорит: Феликс, тебя разводят. Филя, тебя разводют! Он, как юный следопыт и верный ленинец, может заниматься всем, чем угодно, – но только не эмитировать акции на такую бешеную сумму под производство мясорубок и ворон. За акции надо платить. А платить просто так, вернее – дарить деньги Бизон не любит не менее всего остального человечества. Не верю!

– Что-то ты, Феликс, загнул. Может, там все попроще? У оперативной работы глаза велики. Надо прищуриться – и сразу все станет понятнее. Если ты так убежденно говоришь, что тебя разводят, дурачат то есть, – значит, тебя в самом деле разводят. Это же так просто. Зачем столько эмоций? Мы же с тобой знаем, что все разводят всех, и это совсем не новость. Новость – это когда к тебе пришла правда на своих коротеньких ножках. Она такая маленькая и хрупкая, что ты своими воплями ее просто убьешь. Но ты же знаешь, какова ее цена, этой маленькой и хрупкой неврастенички. Она бесценна. И поэтому не спеши со своим «Не верю!!!». Не спеши! Агентура из Лондона – высшего уровня. Ей верить можно. Хотя она толком ничего не сообщила, но и бредовых электроворон не повыдумывала. А у нас в России ментальность еще столь не удобрена поколениями испуганных сомнамбул, основой разведывательного дальнего обнаружения. Наша братия серьезно не подходит ни к какому вопросу, кроме финансового. Внедрение дезинформации – обычное явление. И даже дезинформация тоже имеет свои котировки, в зависимости от убедительности. Работа русской агентуры ой как специфична! Ой как специфична! Мне ли и тебе ли это рассказывать? Ты же все прекрасно знаешь, да подзабыл маленько, наверное. Вороны электрические! Надо хорошо проанализировать подобные донесения, даже при полнейшем твоем доверии к агентуре. Она сама не ведает, что сообщает. Лондон одно слово, и то коротенькое, выдавит, а девяносто девять оставит в уме – перепроверить. Ну, а у нас же все наоборот. Думают, что и правда – чем дальше в лес, тем больше дров.

– Ты прав, ты прав. В общем, мы выяснили, что толком ничего не выяснили. Это уже большой результат. Данные по российскому заводу будем уточнять. Лондонский источник должен расширить свою мысль. Компьютерные технологии включают в себя слишком много. Пусть конкретизирует, – согласился Феликс.

– Переведи этот источник на меня. Я думаю, у меня он даст более ясный текст.

– Хорошо, мы это решим. Но меня волнует один вопрос, всплывающий сейчас, в свете нового проекта Бизона. Я могу тебе напомнить контрактные условия существования нашего сообщества «Транстриумвират». Один из пунктов, подписанных много лет назад, гласит: если один из трех управляющих занимает на рынке личную позицию, троекратно превосходящую по прибыли весь триумвират, то статус корпорации, именуемой «Транстриумвмрат», аннулируется, и она переходит в синдикат под управлением этого управляющего. Управление всеми активами трансформированного предприятия осуществляется централизованно и единоначально. А именно – директором синдиката. Все это, конечно, маловероятно, точнее – даже невероятно. Но закреплено юридически. Точно, определенно, без малейшей возможности разночтения. Ну, как пунктик?

– Знаю, знаю я об этом параграфе. И понимаю, что ты имеешь в виду. А чем он может торговать на таком бешеном рынке? Определителями настроения у собак? Или мясорубками? Да неужто еще и компьютерными технологиями? И не просто торговать, а так, как никто не торгует уже давно. Пятьдесят миллионов акций. Хорошая цифра, но где найти столько дураков? Или ты встречал инвесторов-филантропов? – продолжал сомневаться разведчик.

– Не знаю. Я не знаю, на чем там можно подняться, кроме наркотиков, да и то уже не поднимешься. Его туда и не пустят, в конце концов. Но Бизон недаром выбросил кучу денег на эмиссию. Что-то удумал, верно? А ты можешь себе вообразить ситуацию, что он и правда нашел какую-то лазейку, и его акции прыгнут, как арабские скакуны, и помчатся в гору? А? Куда тогда поскачем мы? Акций на полмиллиарда долларов только в первом транше. А каков второй? Все же Бизон до идиота-дилетанта не дотягивает.

Феликс впился зубами в хрустальный фужер с шампанским и стал медленно делать глотки и думать, думать. Это иногда помогало. Пятьдесят миллионов акций номиналом десять долларов размещены на Нью-Йоркской фондовой бирже. Он включил компьютер в сотовом телефоне, нашел курс акций «Славянского Бизона». Покупок – продаж нет. Курс – десять долларов.

Шампанское медленно поступало в организм и пыталось расшевелить предвидение будущего. Ничего не прорисовывалось. Разве что Бизон держал какого-то кота в особом мешке. В простом – не утаишь.

Бизон с Музыкантом сидели в столовой и пили чай. Столики были заняты таксистами, госслужащими, курьерами, полубродягами и сонными полицейскими, сменившимися со службы. Были также молодые семейные пары. Время ужина, а готовить не надо – есть дешевая столовая. На каждом столе стоял автомат, из которого за монеты можно было извлечь многое. Стаканчик теплой водки – саке. Дымящийся горячий бутерброд или пиццу. Жареную рыбу. Чашку чая, кофе или бульона. Тарелку креветок. Кинул набор монет или сунул денежную купюру, нажал нужную кнопку – и все. Не надо надрываться: «Гарсон!!!». Необходимый продукт, не торопясь, выползет по ленте из глубины кухни, расположенной этажом ниже. Японское двухсотлетнее одиночество научило рационально мыслить. Эта рациональность вползла даже в такие сферы, где места ей определенно не могло быть. Нашлось! Нашлось место и там! Презервативы, поющие тоненькими голосами «Сегодня день для девочек, девочек, девочек…». Хорошо это или плохо? Буддизм, синтоизм ответа не дают. Прячутся за улыбку неясного происхождения. А смеяться-то по какому поводу? По поводу того, что какой-то озабоченный химик с другом электронщиком, желая заработать чужие деньги, советуют, как, что, где, когда и кому делать с женой (или не женой) в постели (да хотя бы и в поле)? И эти штуковины продаются в помещениях, где люди принимают пищу. Начало декаданса цивилизации, не меньше.

Но все равно приятно зайти, сесть за столик, задвинуть штору – и кидай в автомат монеты, пей, ешь, сколько хочешь, а кругом – никого. Как у себя дома. Лучше! Жены нет. Никого нет. Ты один – и мысли. Красота! Японцы соображают, как объединить духовное с материальным. Исключительно при помощи еды, принимаемой в одиночестве.

…Бизон внимательно осмотрел Музыканта. Оценил его серьгу с крошечным бриллиантиком и свежесть лица, не отягощенного тупыми буднями – ступенями, ведущими в ад. Негромко спросил, кинув монету в автомат, заказывая пиццу:

– Как настроение, Коля? Ты, я вижу, здесь полный адепт. Кието-сан? Или что-то аналогичное?

– Настроение в порядке. Ник-Колай, вот так многим почему-то нравится. Что-то вроде Миклухо-Маклая.

Бизон улыбнулся:

– Ты знаешь, вот прошел бы мимо тебя вплотную на улице – и не узнал бы. Не узнал бы совершенно. Ты изменился. Имидж не при чем. Перемены идут медленно, но верно. Изнутри. Так же, как растут деревья. И результат так же необратим. Старая истина. В общем, Ник-Колай, ты вырос в представителя концерна «Славянский Бизон». Не совсем медленно, но верно.

– А что это такое?

– Это то, о чем мы с тобой еще долго будем говорить. Теперь к делу. Где все схемы и план?

– В ячейке хранения. Как и решили.

– Ты сделал все, как положено?

– Да, даже больше. Я сделал томограмму всего дома. Сквозное четырехмерное сканирование помещений. Я имею в виду также время прохода по всем маршрутам в доме. Персонал определен. Два человека. И, возможно, я теперь знаю об этом доме-дворце больше, чем строители и тот, кто там бывает. Но там никто не бывает! Очень редко выходят на рынок за продуктами. Правда, в последний день – вчера, – стало ясно, что кого-то ждут. Появилось движение. Все увидишь сам на видеоотчетах.

– Это радует. Да, тебе привет от Мэрилин.

– Спасибо, спасибо. Как она?

– В порядке. Сейчас путешествует. Она любит экзотику.

– М-да! Кто ее не любит, экзотику. Когда все в порядке… – вздохнул Музыкант.

– Ну, порядок дело такое. Это идет от головы.

– Знаю, Коля, знаю, что ты хочешь сказать. Но у нас маленький выбор.

– Да, ты прав. Хорошо, хоть вообще какой-то есть. Я иногда сомневаюсь и в этом.

– И мне на эту тему в самолете лекцию уже прочитали.

– Хорошо, я тебе тут подарок привез.

– Подарок?

– А что, мы же сколько лет знакомы? Вот-вот. Ты вроде бы, помню, грешил живописью. И у тебя очень неплохо получалось. Особенно космические сюжеты. Луна у тебя хорошо получалась. Чего это ты бросил?

– Выдохся. Устраивает?

– Вполне. А я тебе картину купил на исторической родине.

– Картину? Коля, ты шутишь. Жидкокристаллическую?

– Да нет, обыкновенную. В Киеве, в подземном переходе возле консерватории. Ты знаешь, не удивляйся. Но она, эта картина, меня чем-то взяла. Хоть я, ты сам знаешь, как эти вещи вижу. Никак я их не вижу. А эту – увидел. Глухонемой художник продал. И ты знаешь, уперся: такую цену заломил, что я вначале плюнул, а потом подумал, что настоящая самооценка стоит настоящей цены. Картина дома осталась, в сейфе. Таможня – сам знаешь, зачем тащить туда-сюда шедевр. Я тебе привез фотографию, – Бизон полез в карман и вытащил фото. – Держи. Любуйся.

Музыкант взял в руки отпечаток и стал смотреть. На картине был волк в форме полковника Советской Армии и своенравно глядел на него. Позади был пейзаж. Внизу подпись: Яша.

– Любопытная картинка. Спасибо, спасибо… Прямо с подтекстом каким-то. Собака в военном кителе. М-да-а!

Бизон взял из рук Музыканта фотографию и удивленно стал ее рассматривать.

– Ты знаешь, эти «кодаки» и «полароиды», по-моему, полную шару начали гнать. Да на картине такого нет! Тут что-то мутно снято, глаза плохо видно, и вообще… Ладно, выбрось. Поглядишь оригинал. Там изображен полковник, типа тебя, с характером. Только немного форма одежды нарушена. Китель не застегнут и под ним – свитер. Но взгляд, взгляд! – Бизон внимательно посмотрел на Музыканта. – Ты же знаешь, что я не куплю неинтересную вещь. Этот глухонемой и сам стоит того, чтобы с ним пообщаться. Чувствуется свой парень. Яша! Добрая душа. Но две тысячи содрал.

– Сколько?

– Две тысячи.

– Наших?

– Да нет, общих.

– С ума сойти. Спасибо, Коля, за подарок.

– Хоошо, у нас есть немного времени. Проедемся до твоего отеля.

Они вышли, сели в автомобиль, тот плавно отъехал со стоянки и влился в горящую огнями автостраду. Немного помолчав, Музыкант сказал:

– Коля, я делал все в соответствии с твоими указаниями и не прокололся ни разу… – внимательно оглядел пышногрудую рекламу. – Кроме одного.

Бизон чуть не остановил машину:

– Что ты имеешь в виду? Быстро рассказывай!

– Это совершенно не касается моей миссии.

– Все, что ты здесь делаешь, включая утреннюю гимнастику и вечернюю молитву, касается твоей миссии.

– Да-да, ты прав, – и Музыкант рассказал историю про буддистку-стенографистку-снайпершу.

Бизон помолчал, обгоняя машины:

– И что было дальше?

– Мы ушли. Следов остаться не должно было. Может быть, ты скажешь, что надо было застрелить официанта, но мы этого не сделали. Кончились патроны. Но, я думаю, и при их наличии узкоглазого кончать не стоило бы. Это была бы уже не гипотетическая разборка, а чуть ли не ограбление кофейни. Здесь этого не любят. Когда стреляют в пианистов…

– Охотно верю историческим словам. А дальше?

– Гильзы от револьвера я выбросил далеко от кафе. А мадам буддийская ведунья тридцать второго калибра сидит у меня в номере и теперь она – Мария Анатуэтта Марсо. Новый французский паспорт. В миру же Бетти Тейлор. Она наполовину русская. Ищет же ее банда буддийских монахов во главе с так называемым Сыном Будды, – это некий Сандрони, не японец, неместный, – откуда только черти приперли. Экземпляр многокровный и довольно редкий. На четверть цыган, на четверть японец, ну и еще там пара четвертей примешалась. Умный, хитрый и злопамятный. Ищут ее по всему Токио, и ищут с пристрастием. Все люди Сандрони в самом деле жаждут ее найти, ну, и разорвать на части, наверно. Не венок же на голову. Тут уж такое у них воспитание. Секта – группировка обширная. Полный контакт с якудзой – местной мафией. Население якудзу боится, а этих вроде бы уважают. За святость. И у них шанс вполне есть. Сумму премии они отвалят немалую. Сандрони придется показать размах. Иностранную убийцу священников будут искать семьями по вокзалам, кинотеатрам, барам, казино и туалетам. Каково? И это вполне реально! Кто же не любит деньги? Особенно в Японии. Да они за одну иену удавятся, лишь бы она им досталась! Теперь наша Бетти суперстар, намбе ван…