Текст книги "Слово Императора"

– Я очень хорошо тебя чую, – вновь пожал плечами оборотень. – Не в смысле запаха, а в смысле мотивов, ощущений и стремлений.

– И часто с тобой такое? – недоверчиво уточнила я.

– Постоянно, – он хмыкнул. – Время вышло, одевайся, а потом я тебе кое-что объясню. Ах да, надень свои штаны, – прилетело мне в спину, когда я сползла с кровати и отправилась в гардеробную. Шевелиться не хотелось, но, если в скором времени действительно ожидалось появление «хороших гостей, достойных доверия», встречать их в таком виде было негоже.

– Но они же…

– Я распорядился вернуть их на место, раз уж ты осознала всю важность вопроса, – пожав плечами, пояснил Руамар. Вот такой – обнаженный, взъерошенный, с довольным выражением лица и жарко поблескивающими желтыми глазами – он напоминал большого кота гораздо сильнее, чем казалось до этого. Еще когда злился; но вот таким он определенно вызывал куда больше симпатии.

Первый гость прибыл, когда я воевала с пряжкой ремня и пыталась решить, хочу ли я натянуть сапоги или настолько обленилась, что предпочту походить босиком. Когда за дверью в гостиной послышались приглушенные голоса, один из которых, как я опознала, принадлежал Руамару, лень победила. Уж очень любопытно было, что же это за доверенные лица такие.

В общем-то биография императора не оставляла сомнений, где он мог добыть себе достойных доверия приятелей или даже друзей. Война – это одна из тех стихий, которые очень быстро выявляют подлинную цену того или иного человека. Ну или нечеловека.

К моему удивлению, первым из доверенных лиц оказался тот самый пегий от седины Иммур Таан-вер, министр внешних связей, упрекавший императора в поспешности.

– Ваше величество, – бросив на Руамара озадаченный взгляд, коротко поклонился мне гость.

– Без официоза, Иммур. Сегодня я настроен спокойно посидеть в кругу друзей, – отозвался вольготно рассевшийся на диване император. – Иди сюда и спрашивай, что у тебя там за сложности, – это уже было сказано мне, причем Руамар красноречиво похлопал ладонью по сиденью рядом с собой.

На столе когда-то успела материализоваться еда. Впрочем, нет; принимая во внимание несколько пыльных винных бутылок, скорее – закуска.

– Тогда вопрос первый, – со вздохом проговорила я, когда Руамар подгреб меня поближе и, приобняв за талию и устроив ладонь на моем бедре, с блаженным видом уткнулся мне в волосы. – Объясни мне все-таки, что у вас считается приличным и в каком кругу, я окончательно перестала понимать. Надеть брюки – неприлично, а обниматься на совете – прилично?

Муж шумно фыркнул в ответ, а опустившийся в кресло Иммур едва заметно улыбнулся.

Что-то очень странное было в узком скуластом лице этого оборотня. Некая болезненная настороженность, нервозность; похоже, седина в его волосах появилась преждевременно при неких весьма неприятных обстоятельствах. Серые глаза смотрели с неизменным подозрением, выдавая постоянное ожидание подвоха даже не от собеседника – от всего мира. Если не принимать в расчет эту странность, его можно было назвать весьма обаятельным и даже симпатичным.

– Неприличным не может считаться то, что естественно и продиктовано инстинктами, – проговорил муж. – С этой точки зрения секс – такое же нормальное занятие, как сон и прием пищи. Учитывая, что мы прекрасно чуем запахи, довольно глупо выстраивать вокруг этого процесса сложные моральные церемонии, как это делают люди. Другое дело, что слишком явно демонстрировать свои отношения при посторонних не принято, но не потому, что это неприлично, а потому… скажем так, просто невежливо.

– Завидовать будут, – насмешливо подсказал появившийся пару секунд назад на пороге Анамар, слышавший последнюю фразу.

– Вроде того, – согласился Руамар. – Но для молодоженов в этом вопросе делается исключение. Просто потому, что контролировать себя в это время очень сложно, и все это прекрасно понимают.

– А поцелуи?

– Дались тебе эти поцелуи, – раздраженно проворчал он.

– Мне непонятно, почему Уру так отчаянно краснела, когда я ее об этом расспрашивала. А с твоих слов я поняла, что это не вполне прилично, но ничего особенного или страшного в этом нет.

В ответ муж тихонько пробормотал себе под нос что-то раздраженное, а гости, переглянувшись, грянули хохотом.

– Что это сейчас было? – Я озадаченно вскинула брови, переводя взгляд с одного оборотня на другого. Заглянуть в глаза мужу было затруднительно: его нос категорически отказывался покидать мою прическу.

– Как не стыдно так издеваться над ребенком, – укоризненно качнув головой, протянул Иммур.

– В каком смысле? – вздохнула я.

– В прямом, – все-таки решил пояснить подробнее Руамар. – Этот жест в самом деле считается довольно непристойным, и в него действительно вкладывается определенный смысл. Но, во-первых, Уру еще ребенок и просто не все понимает. А во-вторых, подробности происходящего за дверями супружеской спальни вообще никого не касаются, и если обоих все устраивает, то ничего неприличного в поцелуях нет. И, предваряя твой следующий вопрос, если кто-то решит поцеловать кого-то в губы при посторонних, то…

– Завидовать будут, – расхохотался Анамар, подсказывая запнувшемуся императору нужное слово.

– В общем, да, – хмыкнул Руамар. – Ну, взгляды отведут; может, даже выскажутся неодобрительно. Слухи определенные пойдут, да. Но в основном, конечно, от зависти. Оборотни по натуре существа довольно властные и эгоистичные, и подобное признание этой самой власти потешит любое самолюбие.

Разговор прервался при появлении еще пары оборотней – Инварр-ара и Ранвара Раум-ана, насколько я успела понять из его доклада на совете – ответственного за промышленность и торговлю. Этот крепкий коренастый мужчина со светло-каштановыми волосами, остриженными очень коротко, и насмешливыми серо-зелеными глазами был, кажется, старше всех присутствующих. Он тоже вежливо поклонился мне, тоже удостоился от императора распоряжения «оставить официоз», но в отличие от Таан-вера в ответ неодобрительно поморщился.

– Руамар, я, конечно, понимаю: ты Владыка и твое слово – закон, но подобное разрешение ее величество должна давать сама. И коль уж ты облачил ее в цвета власти, сам изволь первым уважать это свое решение. Иначе не удивляйся потом, что его начнут игнорировать и другие.

Против ожидания на столь решительную отповедь император отреагировал не возмущением, а тяжелым вздохом.

– Ладно, считай, устыдил и призвал к порядку. Александра?

– Ничего не имею против более… неформального обращения, – честно подтвердила я. – Мне так будет привычней и приятней.

– Ран, формальности улажены?

– Теперь – да, – серьезно кивнул тот.

– Ладно, коль формальности улажены, может, мы уже не дадим этому великолепному вину превратиться в уксус? – не выдержал главнокомандующий.

– Тебе волю дай, оно бы в вино превратиться не успело, – насмешливо фыркнул Иммур.

– Протестую! Когда это вино попало в бутылки, я еще не родился, – возразил Анамар, лежащей здесь же салфеткой любовно протирая от пыли бока сосуда и примериваясь к нему со штопором. – Я правильно понимаю, ты не просто так решил разорить свой погреб на такой шедевр? – обратился он к императору.

Тот в ответ пожал плечами:

– Обычно это принято делать перед обрядом, но у нас получилось вот так. Я желаю отметить собственную свадьбу.

– Ого! – за всех высказался главнокомандующий, остальные же обменялись задумчивыми взглядами, которые в итоге скрестились на мне. А я, честно говоря, пребывала в не меньшем, а то и в большем шоке, чем мужчины. – То есть все настолько серьезно?

– Скажем так, я вполне доволен сложившимся положением вещей и считаю это событие вполне достойным ящика хорошего вина, – усмехнулся Руамар.

– Думаю, я выскажу мнение всех присутствующих, но… ты уверен, что твои поступки продиктованы разумом, а не «кровью Первопредка»? – хмурясь, уточнил Ранвар Раум-ан. – И я сейчас не про вино. Зеленый цвет, клятва, что дальше?

– Ран, я когда-нибудь давал повод считать меня идиотом? – Голос императора зазвучал серьезно и совершенно спокойно.

– За какой период? – иронично усмехнулся министр торговли. – Ладно, последние лет десять ты проявляешь удивительное здравомыслие; даже странно, откуда что взялось. Если бы ты не имел такого портретного сходства с покойным Шидаром, я бы даже решил, что ты не его родной сын.

– Ты последние лет восемь чаще всех твердил, что мне пора уже определиться с женой. Напомни, что я тебе отвечал?

– Что не видишь вокруг никого, кто был бы достоин занять это место, и что следовать зову плоти в этом вопросе ты будешь в последнюю очередь. И я даже с тобой соглашался, – с легким прищуром разглядывая меня, кивнул Ранвар.

– Прекрасно. Так вот, волею Первопредка получилось так, что Александра как раз полностью устраивает меня в роли императрицы, а стало быть, устроит и всех вас. Надеюсь, на этом мы оставим тему моего неожиданного поведения и глупые вопросы про «кровь Первопредка», гипотетическую влюбленность, приворотное зелье и временное помешательство? – К концу этой раздраженной тирады в голосе императора уже отчетливо слышалось рычание.

– Прости, я все понял, – покаянно склонил голову Ранвар.

Словно разряжая неловкость, настежь распахнулась дверь, впуская последнего участника императорских посиделок. Точнее, участницу.

– Мальчики, вы еще трезвые? – бодро поинтересовалась Шарра Нойр-ан, летящим шагом преодолевая расстояние до стола. Изящным движением выхватив у Анамара бокал, который тот как раз только успел наполнить, женщина бесцеремонно плюхнулась на диван рядом со мной. – Простите, я немного задержалась.

– Да мы уж чуем, что именно тебя задержало, – иронично хмыкнул Анамар. – Сам император управился быстрее, а тебя все ждут!

– Самому императору не приходится каждый раз искать для этих целей подходящую партнершу, у него для этого теперь законная жена есть, – очень по-кошачьи фыркнула она. – Саша, ты не представляешь, как я рада твоему появлению! – переключилась на меня женщина.

– Шарра! – мучительно скривился Ранвар, явно недовольный ее панибратским тоном.

– Что – Шарра?! – эмоционально всплеснула руками та, чудом не разлив содержимое бокала. – Это вы все грозные и страшные, к вам подобраться – хвост узлом завяжется! А я знаешь как устала отбиваться от вопросов на тему «чем мы тут все занимаемся»?! Когда меня считали только императорской любовницей, это было даже мило, а теперь половина общественности уверена, что я тут с вами четверыми сразу тра…

– Шарра! – хором оборвали ее Ранвар и Мунар.

– Нет, ну я надеюсь, с появлением императрицы меня перестанут подозревать в участии в оргиях. Хотя… – с сомнением протянула она и, искоса глядя на меня, задумчиво покачала головой.

– Она так много говорит, когда волнуется и чувствует неловкость, – со смешком пояснил вполголоса Руамар, явно искренне наслаждаясь происходящим.

– Все-то ты знаешь, – недовольно наморщила нос Шарра. – Да, волнуюсь. А ты бы на моем месте не волновался?! Такое событие: Рур не просто женился, а еще и выглядит неприлично довольным этим событием!

– Почему – неприлично? – насмешливо уточнил Анамар.

– Потому что неприлично быть таким довольным, когда брак совершается по расчету, – назидательно воздев палец кверху, сообщила Шарра. – Даже мой покойный обрубок на второй день начал сомневаться, так ли уж нужен ему был этот брак.

– А на третий умер. Видимо, от осознания, – язвительно процедил Иммур.

– Разумеется! А нечего было жениться на молоденькой, – скривилась она. – Вот его сердце и не выдержало. А если есть какие-то доказательства…

– Так, закрыли тему, – строго оборвал начавшуюся перепалку Руамар. – Надоели уже, каждый раз одно и то же! Первый и последний раз предупреждаю: еще раз сцепитесь – женю собственным высочайшим указом. И с удовольствием понаблюдаю, кто из вас двоих выживет, – проворчал он.

Спорщики воззрились на императора с одинаковым ужасом в глазах, а я не удержалась от ремарки.

– Мне кажется, это будет очень удачное решение, – задумчиво хмыкнула я, переводя взгляд с мужчины на женщину и обратно. – Обычно когда между парой так искрит, это говорит только об одном…

– Все. Молчу! Но я начинаю понимать, как вы умудрились столь быстро найти общий язык, – усмехнулась Шарра, с интересом меня разглядывая. – Возвращаясь к прерванному вопросу, Саша, я очень рада, что наш маленький, но дружный коллектив так расширился. Надеюсь, мы с тобой тоже подружимся. – Она заговорщицки подмигнула и, отсалютовав бокалом, наконец-то пригубила лишь чудом не разлитое до сих пор вино. – За нашу императрицу!

На мне опять скрестились задумчивые взгляды присутствующих, молча поддержавших тост, и почему-то вот сейчас стало не по себе. Хотя, казалось бы, сейчас здесь все «свои». Может, потому и стало, что «свои» они между собой, а я для них – существо чуждое и непонятное?

– Руамар, ты обещал ответить на некоторые вопросы. Это обещание все еще в силе? – нарушила я повисшую на несколько мгновений тишину, пока все с удовольствием пробовали вино.

– Я даже догадываюсь, что именно ты хочешь узнать. Спрашивай, – милостиво кивнул он.

– Твое выпадение из реальности вчера вечером… что это было?

Заинтересованные взгляды гостей скрестились на хозяине, и только Инварр-ар что-то тихо буркнул себе под нос, неодобрительно поморщившись.

– То, в чем заключается смысл существования Владыки. Надеюсь, ты понимаешь, что информация эта должна остаться в пределах данной комнаты. За исключением здесь присутствующих, ею владеют только несколько старших жриц, и так до́лжно оставаться впредь.

– Понимаю, – с некоторой растерянностью кивнула я, а гости во все глаза молча разглядывали своего императора. Кажется, они попросту не верили, что тот решил посвятить меня в Великую Тайну.

– Владыка и император – это разные вещи, просто мало кто об этом знает. Император – просто должность, Владыка – суть, и не всегда эти два понятия применимы к одному и тому же оборотню. Шидар был императором, но Владыкой он не был. Я тебе уже говорил, оборотни – эгоистичные индивидуалисты, и заставить их кому-то подчиняться не так-то просто. Но Первопредок позаботился о своих детях, и в узде наш народ держит кровь рода Шаар-анов. Она заставляет повиноваться, она помогает сдерживать инстинкты, она же не позволяет увязнуть в мелких дрязгах и междоусобицах. Скажем так, император властен над человеческой сущностью оборотней, Владыка – над звериной. Поскольку объяснить зверю что-то словами невозможно, приходится делать это другими методами. Транс, который ты наблюдала, это… тот самый «другой метод». Возможность одновременно вступить в контакт со всеми подданными и на уровне воли и инстинктов подтвердить власть старшей крови. Я понятия не имею, как именно работает этот механизм, но как-то работает. А тот факт, что я умудрился впасть в это состояние, находясь с тобой наедине, – дополнительное подтверждение моего доверия тебе. Зверь точно знает, кому можно верить, кому – нет, и никогда в этом вопросе не ошибается. За годы жизни я тоже научился ощущать окружающих на том самом инстинктивном уровне, и эти ощущения только подтверждают изначальный вердикт. – Он пожал плечами, подводя итог короткой лекции и возвращаясь носом к моим волосам.

– А почему это так тщательно скрывается? – озадаченно нахмурилась я.

– Смерть императора – это досадно, даже почти трагично, но в случае наличия прямого наследника – сына или брата – и тех, кто поможет удержать власть, это не такая уж большая беда. Смерть Владыки в тот момент, когда у него нет потенциального преемника… Когда мне было пятнадцать, умер Шингар Шаар-ан, младший брат моего деда, который, несмотря на отсутствие какого-либо официального статуса, являлся тогда Владыкой. Я почти уверен, что именно долгое отсутствие воли старшего привело к войне, а у Шингара не было достойного наследника.

– А твой отец? И ты?

– Шидар был властолюбив и эгоистичен, а потому слишком слаб для этой роли. А я был ребенком – глупым, слабым и не уверенным в себе. – Голос Руамара был все такой же спокойный и невозмутимый; только ироничный смешок придал словам некоторую эмоциональную окраску. Очень неожиданную окраску. – Владыку определяет не порядок наследования, а личные качества. Мне было почти тридцать, когда Первопредок посчитал меня достойным.

Опять повисла неловкая пауза, которую нарушила недовольным насмешливым фырканьем Шарра:

– Ох, мужчины, умеют же торжественности нагнать, где не надо! Как хранитель наследия предков, поясняю простыми словами: когти у них не выросли весь народ удержать! Вот у Рура когда выросли, тогда и выпустил; а старый обрубок просто на голову больной был, только и всего, как он мог управиться с такой оравой.

– Шарра! – укоризненно протянул Ранвар. Упорный мужчина; даже мне уже ясно, что призвать ее к порядку сможет разве что прямая угроза жизни. И то не всякая. – Имей уважение к памяти покойного императора!

– Я к нему только претензии имею и много слов, которые не принято употреблять в приличном обществе, – брезгливо фыркнула она.

– Может, мы уже закроем тему, а? – оборвал их Иммур, недовольно поджав тонкие губы. – Шарра, допей ты уже этот бокал! Когда ты выпьешь, у тебя язвительность понижается и с тобой становится гораздо проще общаться. Держи себя в руках, а то императрица может решить, что ты не соответствуешь занимаемой должности. В чем лично я уверен на сто процентов, только Руамара это все почему-то забавляет.

– А какую должность она занимает? – полюбопытствовала я, потому что на совете никакого доклада женщина не делала, только порой отпускала ехидные замечания в тот или иной адрес, и понять ее роль не получилось.

– Шарра – министр культуры и образования, – с неизменной мягкой улыбкой пояснил Мунар. А когда на моем лице отпечаталась вся гамма эмоций, испытанных по этому поводу, спокойно добавил: – Не обманывайтесь ее манерами и речью, она умеет быть очень разной и держать себя в руках тоже умеет, а сейчас просто волнуется.

– Тогда, с вашего позволения, продолжим. У меня еще как минимум один вопрос. Что это была за клятва на совете и почему всех так перекосило из-за нее? – уточнила я, решив не тратить сейчас время на осмысление новой информации и новых впечатлений, а выжать из ситуации максимум пользы.

Гости неуверенно переглянулись, с надеждой косясь на императора, но тот временно прекратил реагировать на внешние раздражители, крепко сжав меня в объятиях и шумно дыша в ухо. Что-то мне подсказывает, рановато он решил гостей созвать, и надолго его терпения не хватит.

– Просто это… в вашем представлении, наверное, вассальная клятва. Сейчас уже трудно докопаться до истины, но, насколько я себе это представляю, клятва дается скорее Владыке, чем императору. Но, конечно, всех озадачило не столько это, сколько… Цвет одежды может быть сиюминутной прихотью, а клятва – уже очень серьезный шаг, ее невозможно отменить. Руамар, может, мы перенесем это мероприятие на другой момент? – не выдержал Мунар, потому что император в этот момент рывком перетянул меня к себе на колени, прижавшись губами к шее.

– Я вам мешаю? – раздраженно откликнулся оборотень.

– Мунар опасается, что мы мешаем тебе, – дипломатично возразил самый старший из присутствующих.

– Когда это случится, я вам скажу. Знакомьтесь, вы здесь для этого, – огрызнулся император.

И мы, неуверенно переглянувшись, начали знакомиться. Можно подумать, у нас был выбор!

Император Руамар Шаар-ан

Спонтанно принятое решение абстрагироваться от разговора неожиданно вытащило меня из того тупика, в который я сам себя загнал, устроив эту встречу прямо сейчас.

Когда я планировал позвать «в гости» группу тех, кого с некоторыми допущениями мог назвать друзьями, я считал это отличной идеей. Было действительно необходимо ввести Александру в этот круг, показать им ее и заручиться их поддержкой. Кроме того, я действительно получал удовольствие от легкой жизнерадостной атмосферы, царившей на подобных встречах. И в тот момент, когда они пришли, я в самом деле был рад их видеть.

А потом вдруг интерес угас, как задутая свечка. И, выключившись из беседы, я получил возможность обдумать столь внезапный перепад собственного настроения.

Самая очевидная версия – с «кровью Первопредка» и желанием уединиться с женой – с треском рухнула. Потому что, стоило мысленно отгородиться от присутствующих, раздражение угасло. Более того, с искренним недоумением я отметил, что присутствие Александры, ощущение ее близости и запах не просто не тревожат, а, наоборот, успокаивают.

Не было подавляющего волю первобытного желания, сводившего с ума в первый день после обряда. Я мог обнимать женщину, иногда касаясь губами нежной кожи шеи, и при этом – связно мыслить. И это тоже было необычно, странно и потому – неправильно. Поскольку объективных причин для изменения собственного поведения я не видел, разумное предположение оставалось только одно: все дело в настроении зверя и его чувствах.

Как воспринимать и как договариваться с этой частью собственного «я», каждый оборотень решал для себя сам. Некоторые умудрялись жить, не отделяя звериную половину от человеческой; я смутно понимал, как у них это получалось. Большинство оборотней все-таки персонифицировали животную сущность, так было удобнее. Да и кроме того, даже при таком разделении конфликт двух частей сознания воспринимался довольно болезненно, а уж в его отсутствие…

Для меня зверь внутри был почти отдельной личностью, с которой мы делили на двоих тело. Да, ведомой, зависимой, но наделенной своим характером и своими желаниями.

«Кровь Первопредка» действовала, насколько я знал, главным образом именно на эту ведомую инстинктами сущность. Отчасти поэтому я сомневался, что на человеческую женщину она подействует должным образом. По собственному же нынешнему состоянию я мог сделать единственный неожиданный вывод: зверь эту женщину принял, посчитал своей и… успокоился. Во всяком случае, на ее счет. А для того чтобы уточнить подробности, существовал единственный способ, и я намеревался к нему сейчас прибегнуть.

На «разговор» зверь вышел с некоторой неохотой, как будто ему было не до меня, что само по себе было странно. Дальнейшее же общение с ним весьма меня озадачило: он нервничал. Ему было не по себе, он беспокоился и стремился спрятаться в нору, да еще так, чтобы все «свои» – ближний круг, воспринимавшийся им почти как семья, – были рядом под наблюдением. Причину и источник беспокойства определить так и не удалось.

Проще говоря, я инстинктивно и очень ясно ощущал какую-то неприятность, причем настолько серьезную, что она умудрилась перебить действие «крови Первопредка». И я бы легко списал все эти ощущения на явно существующий где-то рядом заговор, который по горячим следам пытались распутать ищейки Инварр-ара, но отчетливой угрозы не ощущалось. Просто беспокойство, тревога и… полное непонимание происходящего.

Я попытался проанализировать ситуацию и собственную странную реакцию, но ни логические выкладки, ни ассоциативные цепочки ни к какому конкретному выводу меня не привели. Вариантов было множество, и ни на одном из них я не мог остановиться. И заговор, и окончательное утверждение мира с ближайшим соседом, и возможная ответная реакция застигнутого врасплох Малого совета, и катаклизмы вроде штормов или землетрясений, и даже мой собственный брак с личной точки зрения – все эти причины были равновероятны. Или, вернее сказать, «равно невероятны», потому что ни на одной толком не удалось остановиться.

В итоге так и пришлось оставить эту загадку неразгаданной, отложив на завтра. Мало ли, какие неприятности может ощущать зверь! Может, завтра пойдет дождь и у него лапы ломит. Фигурально выражаясь.

Пока я занимался самокопанием, гости, к моему удовольствию, были заняты разговором, к еще большему удовольствию – включив в этот процесс и Александру. Некоторое время я прислушивался к увлеченной беседе, наблюдая за присутствующими. И судя по тому, что увидел и услышал, Александру одобрили все, даже Ранвар, а это была высокая похвала. Только Иммур поглядывал настороженно, но он и мне до конца не доверял. Первопредок порой шутит довольно скверно, и когда жизнь складывается из череды чужих предательств, перемены к лучшему сложно воспринимать всерьез. Иммур вот за семь последних лет не научился.

Императрица и Ран при посильном участии моего главнокомандующего оживленно спорили о достоинствах, недостатках и перспективах нового метода литья чугуна, изобретенного в Тыбарском Конгломерате совсем недавно и уже благополучно украденного всеми соседями. Спор протекал на фоне привычного обмена шпильками не интересующихся данной темой Иммура и Шарры.

От наблюдений меня отвлекли прикосновения пальцев Александры. Той рукой, которой для удобства приобнимала меня за плечи, она начала медленно и, судя по всему, совершенно машинально поглаживать и массировать мне затылок и тыльную сторону шеи. Я прикрыл глаза, снова теряя интерес к происходящему вокруг, только уже по другой причине. Более того, настолько расслабился, что умудрился выкинуть из головы и все предыдущие проблемы, чему только обрадовался. Все равно сейчас найти решение я не сумел и до утра вряд ли что-то изменится, так стоит ли попусту забивать голову?

Очнулся я от повисшей тишины и, главное, того факта, что женщина в моих объятиях замерла.

– Что такое? – недовольно уточнил, окидывая взглядом таращащихся на меня присутствующих. Все выглядели не то ошарашенными, не то смущенными, одна Шарра обеими руками закрывала себе рот, явно прилагая все усилия к тому, чтобы не рассмеяться, хотя ее все равно выдавали глаза.

– Кхм, – растерянно отозвалась Александра. Она смотрела на меня очень удивленно и чуть насмешливо. – Не знала, что вы умеете мурлыкать.

Я раздосадованно поморщился. Шарра все-таки не выдержала и захихикала, а Ранвар поднялся на ноги.

– Пожалуй, нам пора, и так засиделись, – сообщил он, и остальные тоже дружно засобирались, даже Шарра, почему-то выглядевшая совершенно счастливой. Покинули нас они весьма поспешно.

– Я опять спросила что-то не то? И это тоже ужасно неприлично? – растерянно переведя взгляд с закрывшейся двери на меня, уточнила Александра.

– Нет, – я опять поморщился, вместе с ней поднимаясь с дивана, – просто слишком расслабился.

– А почему это всех так шокировало?

– Потому что они наблюдали подобное впервые.

– Так они же вроде доверенные лица, – продолжила допытываться она. – Или вопрос здесь не в доверии?

– Ты слишком много говоришь, женщина, – раздраженно процедил я.

– Я пытаюсь сориентироваться в новых обстоятельствах, – совершенно не смутившись от моего недовольного тона, сказала Александра. – В такой ситуации слишком много информации не бывает, и вопросы я задаю по существу. В конце концов, я же не спрашиваю, где у тебя находится мурчалка, – с серьезным видом пожала плечами она, когда я поставил ее на пол в спальне.

– Что находится? – от удивления я даже злиться перестал.

– Мурчалка, – с тем же каменным выражением лица повторила она. – Я в детстве была уверена, что внутри каждой кошки есть мурчалка. Ну специальное устройство или артефакт для мурчания.

– Ты издеваешься? – подозрительно уточнил я.

– Немного, – с легкой ироничной улыбкой кивнула она. – Хотя чем именно кошки мурчат, так до конца и не уверена. Руамар, я пошутила, – настороженно проговорила она, медленно пятясь в сторону выхода и бдительно следя за каждым моим движением.

– Я тебе сейчас покажу… мурчалку, – тихо пригрозил я, так же медленно наступая.

– Руамар, не хочешь же ты сказать, что ты из-за такой ерунды разозлился? – пробормотала Александра. От нее пахло легкой тревогой и испугом, и этот запах вместе с пропитавшими спальню ароматами желания и наслаждения будоражил и будил инстинкты, выводя зверя из оцепенения и напоминая, что «кровь Первопредка» никуда не делась.

Я не стал отвечать. Зачем, если я все равно сильнее, быстрее, да еще точно знаю, чем хочу заняться вместо разговора?

Кажется, она поначалу действительно поверила, что я разозлился, потому что бороться начала всерьез. Подготовка для женщины была более чем неплохая, но беззубые нам по определению проигрывают в ближнем бою.

А вот когда я повалил ее на кровать лицом в простыни, навалился сверху и не отказал себе в удовольствии слегка прикусить шею, настороженно замерла. Пользуясь замешательством, я начал неспешно расстегивать на ней рубашку. Но руки на всякий случай не отпускал.

– Так ты не злишься? – наконец неуверенно уточнила Александра.

– Стоило бы тебя, конечно, выпороть в воспитательных целях за пререкания, но – нет, – честно ответил я, прихватывая губами мочку ее уха.

– Это тебя бы стоило выпороть, чтоб не пугал! Я уже с жизнью простилась, – проворчала она, заметно расслабляясь в моих руках.

– Покушение на императора карается смертью, – наставительно изрек я, стягивая рубашку с плеч.

– Ты вроде бы говорил про особ императорской крови? А на меня, значит, можно?

– Мне можно все, пора бы уже запомнить. – Я насмешливо фыркнул, а Александра только тяжело вздохнула в ответ, но благоразумно промолчала.

Да, пожалуй, с поркой я погорячился: она вроде бы и так поддается воспитанию.

Императрица Александра Шаар-ан

Сон был странный, но нестрашный. Мир, в котором я находилась, под завязку наполняла полупрозрачная темнота. То есть я понимала, что света здесь не было, но почему-то глаз до определенного предела различал очертания предметов.

Впрочем, предметов как таковых вокруг не было, только неровный каменистый пол под ногами. Даже понять, пещера вокруг или открытое пространство, я не могла – темнота скрадывала звуки. Могло статься, что за пределами отведенного мне горизонта не было совсем ничего.

Я спокойно шагала сквозь темноту и воспринимала себя такой, какой была последние лет десять. Удобные ношеные сапоги, штаны, рубашка и китель; не парадный, повседневный. Казалось, что это необременительная прогулка или путь до нужной, но не требующей спешки и не вызывающей беспокойства цели.

Дорога под ногами ощутимо пошла под уклон, а потом вовсе кончилась низким осыпающимся обрывом, под которым плескалась вода. Подойдя ближе, я обнаружила, что внизу не только вода, но еще и узкая полоска каменистого пляжа. Я – та, что была во сне, – точно знала, куда мне нужно, и появлению преграды не удивилась.

Я аккуратно спустилась с обрыва и пошла вдоль кромки воды. Море это или река, я не знала, но почему-то была уверена: вода имеет красный цвет, хотя в окружающем мраке она казалась такой же черной, как и весь остальной мир. Наверное, это все-таки было море или по меньшей мере очень большое озеро, потому что на берег одна за одной накатывали мелкие волны, а вот равномерного течения я различить не могла.