Текст книги "Сундук мертвеца"

Кушнер громко позвал:

–Егор!

В коридоре тут же показался мужчина средних лет. На вид в нем не было ничего примечательного. Выйди на улицу – увидишь таких пару сотен. Однако то, как он двигался и как смотрел, намекало на не дюжий жизненный опыт. А подозрительно топорщащийся пиджак явственно указывал, что с дядей лучше не шутить. Во всяком случае, у меня и тени сомнения не возникло в том, что он точно знает как пользоваться оружием и не побиться пустить его в дело.

Что ж, с момента нашей последней встречи господин Кушнер стал значительно осмотрительнее. Оно и понятно, получить пулю в грудь – дело малоприятное.

–Возьми, пожалуйста, сумку у дамы.

Егор на указание босса никак не отреагировал, хоть и, бьюсь об заклад, подобное никогда в список его обязанностей не входило.

В порядке появления в апартаментах, мы гуськом направились к выходу. Не сдержавшись, я все же открыла дверь гостевой спальни. Она не была заперта, только слегка приоткрыта. Комната была абсолютно пуста и разгромлена как и все остальные. Ветерок от приоткрытого окна игрался с занавеской, едва державшейся на карнизе.

–Что-то не так?

В голосе Кушнера послышалась тревога. Или мне показалось? Пожав плечами, я сказала:

–Все так. Идем.

И закрыла дверь, точно зная, что закрывала ее прежде, как и окно, оказавшееся открытым сейчас. Похоже, явление Ильи уберегло меня от больших неприятностей. А, может, навлекло еще худшие. Как знать?

Разместившись за укромным столиком на террасе на крыше особняка девятнадцатого века, под тенью полосатого тента, мы молчали, ожидая пока официант оставит заказ. Когда же он удалился на достаточное расстояние, Кушнер не стал юлить и перешел сразу к делу:

–Ходят слухи, твой муж жив?

–Они доходили и до меня.

–И что ты думаешь об этом?

–За минувшие полгода я передумала много всего. Куда интереснее чужие идеи.

Кушнер усмехнулся. Потом и вовсе засмеялся. Причин для веселья я не находила. Но и грустить не спешила, предпочитая наслаждаться вкуснейшим мороженым.

–Хорошо, поделюсь думами. При одном условии.

–А без него никак нельзя?

–Можно, но почему бы не воспользоваться ситуацией?

–Попробуйте.

–Что?

–Воспользоваться.

–Ладно, – хмыкнул он. – Тогда переходим на «ты».

–Ох, как завышены ваши цены.

–Придется смириться.

–Увы. Так, что надумал?

Кушнер усмехнулся и даже головой покачал. Но взгляд его в раз стал серьезным, все подмечающим.

–Мы оба отлично знаем, что Сергей был в особняке в ту ночь.

–Ага.

–Нет причин сомневаться и в том, что он оставался там, в момент взрыва. По сути, мы спаслись лишь чудом.

–Типа того.

–Следствие также не сомневается в том, что найденные останки принадлежат владельцу особняка.

–Следствие – это серьезно. Их уверенность свята, иначе бы и дело не закрыли.

–Однако никакой экспертизы, призванной подтвердить правильность их выводов не было проведено.

–Что-то мне подсказывает, что эту идею ты протолкнуть пытался.

–Пытался. Да не случилось.

–Что так? Не уж то следователь честный попался?

–Все гораздо проще. У Сергея нет родных. Ни одного единокровного родственника. Собственно, ты – вся его семья. Но для генетической экспертизы не подходишь.

–Не свезло. Так, тебя именно это на мысль о том, что мой дорогой супруг все еще жив, навело?

–Ходят слухи, некто неизвестный настойчиво преследовал тебя в Штатах?

Взгляд Кушнера стал жгучим, как чилийский перец. Похоже, моя жизнь последние полгода была и под его тщательным наблюдением.

–Это ты про дохлых крыс в мой постели?

Могу поклясться, всемогущий Кушнер растерялся. Он сверлил меня взглядом, пытаясь понять не шучу ли я, не насмехаюсь ли над ним? Одновременно старался вспомнить, не упустил ли что-то из виду, не стерлась ли важная информация из его памяти? Или, быть может, его люди, приставленные ко мне, были не слишком внимательны, не заслуживали его доверия и денег, что он платит?

–Славная вышла история…, -придалась воспоминаниям я. – Однажды вечером, я вернулась домой от подруги. Душик, масочка, полчасика в Сети и на покой. Захожу в спальню. Все как обычно, ни намека на вражеское вторжение. Идеально застеленная кровать, все вещи на своих местах. Откидываю покрывало с постели и…Орала я громко, таить не стану. Впрочем, стыда за женскую свою слабость не чувствую. Под покрывалом на моих простынях из тончайшего хлопка были разложены ровными рядами сто одна крыса. У каждой было вырезано сердце.

–Серьезно? – спустя некоторое время, с трудом осознавая услышанное, спросил Кушнер.

–Я бы тоже предпочла, чтобы это было шуткой. Увы, сто одна крыса с вырезанным сердцем мне не привиделась. Как и все остальные «подарки», что я получала все это время.

Кушнер задумался. Прищурился и спросил:

–Так ты поэтому с Ковиным связалась? Кто угодно, лишь бы не быть одной?

–Надо было позвонить тебе?

–Я бы не отказал в приюте попавшей в беду женщине.

–Что-то мне подсказывает, что за подобную доброту, мне было бы не рассчитаться до конца веков.

–Ты рассчитываешь прожить так долго?

–Ага, и при этом не состариться.

Кушнер улыбнулся. Вполне дружелюбно, надо сказать.

–Это ведь не все, не так ли?

–Так не интересно.

–Что?

–Узнать все тайны женщины за раз.

–О, – засмеялся он. – Твои тайны можно разгадывать пока небеса не рухнут. Да и потом, на их обломках будет чем заняться.

–Возможно, – не стала отрицать очевидное я. Перегнулась через стол к Кушнеру и спросила тихо. – Но есть одна, куда более занимательная, чем все мои.

–Какая же? – поинтересовался Кушнер и в уголках его губ затаилась усмешка.

–Покойник в особняке Лузина. Куда он делся? Кем был? От чьей руки смерть принял?

Я откинулась на спинку стала. Кушнер смотрел растерянно. Ожидая, что станет предметом соблазнения, он явно не рассчитывал услышать подобное. Переспросил хмуро:

–Какой покойник? О чем ты?

–Собственными глазами видела. Представляешь, как удивилась обнаружив его в кладовке? Хотела спрятаться, дабы любимому мужу на глаза не попасться, а там мертвец. И мертвецкими глазами своими смотрит в пустоту…

–Давай по порядку, – разозлился Илья. Все таки я его допекла.

–Давай, – легко согласилась я. – В особняке Сергея, в ту самую ночь, когда он якобы погиб, был спрятан труп неизвестного мужика. Кто он и за что его убили не спрашивай – не имею ни малейшего понятия. Но вот, что интересно, бывший мой числится погибшим, а некто неизвестный преследует меня едва ли не с первого дня похорон.

–И ты уверена, что досаждает тебе именно Лузин?

–Больше некому.

–Твои предыдущие разводы были более…спокойны?

–Все мои бывшие– чрезвычайно милые люди. Мы дружим семьями и поздравляем друг друга с праздниками. Лузин – единственный псих в моей постели.

–И много их?

Пришла моя очередь теряться. Размышляя на тему безымянных трупов, я не сразу сообразила о чем именно спрашивает Кушнер. Когда же до меня дошло, усмехнулась и сказала:

–Достаточно, чтобы больше не совершать ошибок.

–То есть четвертый муж будет последним? – усмехнулся Кушнер.

Не дождавшись ответа, вновь стал серьезным. Нахмурился и спросил:

–Ты считаешь, что в могиле Сергея лежит покойник из кладовки?

–Мысль напрашивается сама собой, разве нет?

Кушнер в раздумии барабанил пальцами по столу. Мороженое было съедено. Разговор потерял для меня всякую ценность.

–Ты знаешь, чем занимался твой муж?

–Понятия не имею. Дела мужей – дела мужчин.

–Слабо верится, что позволила им оставить тебя в стороне.

–Полчаса вышли, – мило улыбнулась я и поднялась. – Скорблю, но прощаюсь.

Кушнер ухватил меня за запястье. Смотря своими черными гипнотическими глазами сказал тихо:

–Ты центральная фигура в этой игре, Мэри. Хочешь ты того или нет. Так уж вышло. Тучи сгущаются. Постарайся не лезть на рожон.

–Я буду паинькой.

–Не будешь. Но, надеюсь, тебе хвати ума позвонить мне, если все выйдет из-под контроля. Полагаю, сомнений в том, что я умею держать слово у тебя больше нет?

Я склонилась к Илье и оставила долгий поцелуй на его чуть колючей щеке. Прошептала:

–Кошелек или жизнь?

Кушнер отшатнулся. Я усмехнулась и, легко высвободив свою руку, поспешила к выходу.

Взобравшись с ногами на подоконник, я хмуро таращилась в окно. Люди внизу суетились и все куда-то спешили, тревожно мигали огни карет «Скорой», завывания их сирен тревогой отдавалось в груди.

Все здесь меня раздражало. А больше всего бестолковость Ковина. Но злиться на него было по меньшей мере нечестно, ибо досталось ему всерьез. Собственно, если бы соседи этажом ниже не услышали шум и не вызвали полицию, лежать бы ему сейчас в реанимации, а не отдельной палате. И это в лучшем случае. Вполне могла выпасть путевка в морг.

От Влада мое недовольство не ускользнуло. Он ждал сочувствия и утешения, но находил лишь холод. Смотрел на меня глазами побитого щенка и чего-то ждал.

Если решения всех проблем, то напрасно. Я понятия не имела, чего ждать и что делать. Нападение на Влада не укладывалось в моей голове. Его участие в игре казалось мне необходимым. Во всяком случае, на данном этапе. На кого бы он не работал. Однако его едва не растерзали.

Мы разлучились всего на пару часов. Он уехал домой, я должна была прибыть позже. Момент был выбран удачно. Нападавший вошел в квартиру следом за ним. Он не видел его лица, не смог запомнить хоть какую-нибудь примету. Череда бесконечных безжалостных ударов – все, что осталось в памяти.

Во всяком случае, так утверждает сам Ковин. Мог ли он лгать или не договаривать? Разумеется.

Но в том, что его красивое лицо превратилось в налитую синевой сливу, правая рука оказалась сломанной в двух местах, а несколько ребер были перебиты – сомневаться не приходилось. Ему досталось всерьез и по-настоящему.

–Ты злишься на меня, Мэри?

Немного шепеляво, из-за нехватки нескольких зубов, спросил он. Сразу почувствовав себя виноватой, я попыталась улыбнуться. Спрыгнула с подоконника и, стоя спиной к нему, налила сок в стакан. Определив в него соломинку, поднесла к его разбитым губам.

–Не на тебя, милый. На того, кто сделал с тобой это!

Влад бережно, тщательно прислушиваясь к реакции своего настрадавшегося организма, выпил яблочный фрэш.

Поставив опустевший стакан на тумбочку, я сказала уверенно:

–Мы должны вернуться в Америку. Приехать в Петербург – ужасная идея!

Влад содрогнулся всем телом. Вначале от моих слов, а затем от пробудившейся боли. Мне вновь стало его жаль. Вместе с тем, с внутренним ехидством я отметила, что в побитом виде он стал едва ли не открытой книгой.

–Мы не должны сдаваться, -шепеляво протестовал он. – Да, враги не дремлют, но мы должны…

–Враги? – ужаснулась я. – Какие враги? Есть только Лузин. Или ты что-то от меня скрываешь?

–Нет, -засуетился Влад и тут же ахнул, излишне шустро пошевелив сломанной рукой. – Я его и имел ввиду.

–Но мы ведь не уверены, что он жив! – напомнила я. – А друзья, к которым ты хотел обратиться, чтобы выяснить это…Разве есть от них польза?

–Конечно, есть!

–Что-то не заметно? – с выражением посмотрев на него, заявила я.

Возразить здесь было нечему. Однако Влад, несмотря на свое столь пагубное положение, судорожно пытался придумать причину, по которой я должна была оставаться в городе. В былое время, он пустил бы в ход мужское обаяние. Но при нынешней форме, сие оказалось невозможно. С аргументацией же и вовсе все было скверно. Оставалось давить на жалость. Что он и сделал.

–Милая, я не могу лететь прямо сейчас. Ты же видишь, в каком я состоянии? Я могу попросту не пережить полет!

–Я поговорю с врачом, уверена, что…

–Конечно, – перебил он. – Ты можешь вернуться в Штаты одна. Оставить меня здесь. Я постараюсь как-нибудь справится…один…

Будь я хорошей актрисой, непременно всплакнула бы и прижавшись к груди страдальца поклялась бы ему во всем разом. Но сей дар был не про меня, посему и не пыталась.

Говоря по правде, идея покидать город меня даже не посещала. Как можно? Ведь все только начинается.

Но Владу, как и его покровителю (или покровителям?), знать об этом не нужно.

–Я никуда без тебя не уеду! Совершенно невозможно оставить тебя в таком ужасном состоянии одного. Нет– нет, мы все преодолеем вместе!

В глазах Влада промелькнул торжествующий огонек. Скрыть его он не сумел. Но я предпочла претвориться дурой и для верности образа растянула губы в счастливой улыбке. Потратив еще минуть десять на заверение друг друга в вечной любви, мы вновь вернулись к избиению младенцев.

–Милый, ты точно не видел его лица?

–Я же говорил!

–Да, конечно. Просто, доктор сказал что некоторые детали произошедшего могут постепенно возвращаться, будто забытые воспоминания…

–Нет у меня забытых воспоминаний. И я все очень хорошо помню! Не видел я лица этого гада, иначе бы…

Далее последовали бурные фантазии Влада о том, как бы он накостылял обидчику. Я не слушала, но кивала в такт. А в голове навязчиво бился один и тот же вопрос: мог ли Никитин напасть на него? Я предпочитала верить, что это был Лузин. Но показавшись однажды, сомнение уже покидало меня.

–Ты меня не слушаешь!

–Нет, что ты, – устыдилась я. – Только…может быть ты зря отказался писать заявление в полицию? Там ведь работают не дураки. Они могли бы проверить эти, как их? Камеры! Найти нападавшего. А, если это был действительно Сергей, то тогда следствие по его делу вновь возобновилось. Они бы тоже знали, что он вовсе не умер и тогда…

–Что тогда? –рявкнул Влад. Я осеклась.

Он был зол. Но, что хуже, напуган. Да так сильно, что был не в состоянии скрыть собственный страх.

Я опустила глаза. Он решил, что расстроилась от его резкого выпада. Мне же попросту не хотелось видеть подобное. И я сказала тихо:

–Прости, я ведь хотела, как лучше. Я ведь совсем не понимаю, что происходит. Вначале все эти люди, спрашивающие про Сергея, а теперь ты в больнице и…Мне так страшно!

В другое время, Влад непременно поспешил бы меня утешить. Но сейчас себя ему было жалко гораздо больше. И, похлопав меня по ладошке, он сказал неуверенно и мутно:

–Ничего…

Об интересе Сторожева к Лузину Владу я рассказала сама. Ничуть не выдав суть беседы, я не стала скрывать, что мы прогулялись по Невскому, вспоминая усопшего. О подозрительном внимании адвоката Лузина к деталям его последнего дня и бесконечным расспросам о его делах Влад также знал. Слушая меня, он ловил каждое слово, каждую кроху рассказанного. Отдельно взятые предложения даже был готов записать, но по скромности своей этого не делал.

Про Кушнера же я молчала. По сути, мне ничего не стоило солгать ему и здесь, поддержав образ овцы на закланье. Однако хотелось знать, насколько Влад сам осведомлен о происходящем.

В дверь постучали. Вошел врач с измученным лицом и усталым от жизни взглядом. Закудахтав, я принялась осыпать его вопросами, полагающимися в таких случаях. А как только подвернулся момент, сбежала, оставив страдальца и усталого доктора одних.

Последующие два дня прошли в ожидании. Большую часть времени я проводила в квартире этажом ниже, прослушивая чужие разговоры, читая не мне написанные письма.

Особых причин для беспокойства не наблюдалось. Точнее, не имелось новых, а это уже было не так уж и плохо.

И все же, меня не покидало чувство надвигающегося ненастья. Так бывает теплым летним днем, когда ничто не намекает на грядущую грозу. Но где-то в подкорках оживает беспокойство – выживший со времен Каменного века инстинкт. И ясное небо становится подозрительным, а излишнее тепло – явным предвестником урагана.

В открытом море такое я тоже встречала – за ярким солнцем и обманчиво спокойным небом часто скрывается неуправляемый хаос.

Наверное, по этой причине я и восприняла звонок Сторожева, как начало бури. И не ошиблась.

Валентин был несказанно любезен. Пел, если не как соловей, то уж точно, как канарейка. Я пыталась не уступать и, по мере сил, допрыгивать до заданных им высот. И в старании своем дошла до того, что согласилась вместе отужинать.

Сообщив о своем намерении Владу, нарвалась на занудную и излишне эмоциональную отповедь, но даже и не подумала изменить планы.

Помня о своем вдовстве, надела приталенное платье из кремового шелка, без излишних декольте и разрезов. Выпрямила и распустила тяжелые волосы. Застегнула ремешки на босоножках с острой шпилькой. Припудрила носик и улыбнулась своему отражению, напустив в глаза тумана.

Господин Сторожев искренне считал, что все женщины бесконечно тупы от природы. Разубеждать его я не планировала. Скорее уж, убеждать, что есть мочи.

Выбрав вычурный ресторан с ценами, способными довести до заикания, он мужественно терпел, пока я сделаю заказ. Я не спешила, хоть и осознавала прекрасно его нетерпение. И отчетливо видела, сколь скверно выглядел мой сегодняшний собеседник. Похоже, в его безупречной паутине наметилась брешь. А это опасно и даже может стоить жизни.

Едва мне принесли салат, как он спросил с фальшиво ласковой улыбкой:

–Должно быть тебя измучили все эти хлопоты, связанные с оформление наследства?

–Да, все это очень тяжело, – вздохнула я с грустью. – Столько бумаг и все так долго!

–Я слышал, ты решила сменить юриста?

Не обращая внимание на его пристально-колючий взгляд, я сказала простодушно, будто по секрету:

–Честно говоря, мне очень не нравится этот тип!

–Какой тип? – нахмурился Валентин, а я охотно пояснила:

–Адвокат Лузина.

–Твой муж работал с ним много лет. У него хорошая репутация. Не думаю, что стоит беспокоиться.

–Я слышала, как он звонил кому-то и докладывал, что я в его офисе!

Глаза Сторожева загорелись. Я виновато добавила:

–Это случайно вышло. Я вовсе не собиралась подслушивать.

–И в мыслях не было, Мэри, подумать такое. Так, кому он звонил?

–Не знаю, -грустно вздохнула я. – Он оставил меня в переговорной подписывать какие-то бумаги. И ушел. Но ручка перестала писать. Я хотела попросить у секретаря другую, но в приемной никого не оказалась. Пришлось идти к нему в кабинет. Он не заметил, как я вошла. Говорил какому-то Николаю, что я приехала и он все уладит.

–Николаю? – переспросил Сторожев. При имени своего врага, он разом подобрался. – Так-так, что дальше?

–Ничего, – пожала плечами я. – Он заметил меня и повесил трубку. А я решила ничего больше не подписывать. Наврала, что болит голова и сбежала.

–Возможно, ты и права, – изрек Сторожев наставительно. – Этот Николай…Бьюсь об заклад, он звонил Николаю Зюбину. Очень скверный тип. Опасный. Долгое время находился в розыске Интерпола. Но как-то сумел обмануть следствие, теперь называет себя законопослушным бизнесменом.

–Как и Сергей! – радостно воскликнула я и чуть ли не в ладоши захлопала.

Сторожев сдержал тяжкий вздох и с явным сожалением о скудности чужого ума, сказал мягко:

–Почти. В отличие от Зюбина, шансов избежать ареста у Сергея практически не было. Если бы он не успел сбежать, ни один адвокат ему не помог бы.

–Это был ужасный день, – пожаловалась я. – Я совершенно не понимала, что происходит. Мы куда-то понеслись среди ночи, оставили все вещи. Сергей жутко нервничал и все время меня подгонял. Будто бы я могу быстрее! Мне ведь одеться нужно, причесаться и…

–Он встречался с кем-то тогда? – прервал поток моих жалоб Сторожев. А я захлопала глазками:

–Когда?

–В день вашего отъезда из Нью-Йорка?

Я замолчала, изображая бурную мозговую активность. Сторожев не торопил, понимаю всю ограниченность моего ума.

–День накануне отъезда был совершенно обычным. Сергей был в офисе, я прошлась по магазинам. Вечером мы навестили друзей. Легли спать. А ночью он вдруг разбудил меня, заявил, что мы уезжаем. Я пыталась узнать, что происходит, но все мои вопросы он игнорировал. Силой запихнул меня в машину! О том, что мы улетаем, я узнала уже в аэропорту.

–Он звонил кому-нибудь по дороге?

–Нет. Копался в телефоне, писал что-то. Но не звонил.

–Встречался с кем-нибудь в аэропорту?

–Только, если в то время, пока я была в дамской комнате.

–Почему вы полетели именно в Цюрих?

–Понятия не имею. Моего мнения он не спрашивал! Я бы выбрала Милан. Вот, скажите, что мне делать в Швейцарии? Я не настолько люблю шоколад, чтобы торчать там дни напролет!

–А в Швейцарии, с кем он встречался там?

–Не знаю, – в очередной раз тяжко вздохнула я. – Оказалось, у Сергея там дом. Из аэропорта мы сразу отправились туда. Все дни я просидела взаперти, а он…понятия не имею, где его носило. Потом…по телевизору стали показывать все эти ужасы. И…я потребовала развод. А дальше…дальше вы знаете.

–Постарайся вспомнить, – не унимался Сторожев. – Возможно, Сергей разговаривал с кем-то по телефону. Или тебе попадались какие-то бумаги…

–Нет, ничего такого. Если он и звонил кому-то, то не при мне. Да и не интересно все это, честно говоря. Зато я посмотрела один классный сериальчик, очень рекомендую…

–Мэри, – резко схватив меня за руку и сжав ее так, что я поморщилась от боли, строго сказал Валентин. – Сосредоточься, это очень важно. Возможно ты слышала какие-нибудь имена, названия компаний или банков?

–Нет, ничего такого, – с трудом высвободив ладонь, заверила я.

Сторожев отвернулся в досаде и нервно забарабанил пальцами по столу. Подумав, я решила вернуться к салату и попытаться понять, что в нем такого волшебного за такую-то цену.

Понимание так и не пришло, зато Сторожев вышел из транса. Вновь нацепив маску любезного дядюшки, спросил:

–Скажи, Мэри, а почему ты решила воспользоваться услугами американских юристов?

–Так ведь я же говорила, – удивилась я. – Этот адвокат за мной шпионит, веры ему никакой.

–Конечно, – закивал Сторожев и еще слаще спросил. – Но почему именно этой фирмы?

–Моя мама была замужем восемь раз, -охотно пояснила я. – И пять последних разводов оформляли юристы этой фирмы. Поэтому, расставаясь со своими бывшими, я тоже обращалась к ним. Мы не ссорились, не подумайте. Просто эти американские законы…столько бумаг и все так скучно! Бывшие – совершенно замечательные люди! В отличие от Сергея, конечно. Он – моя ошибка. Кто бы мог подумать тогда, что…

–То есть ты обратилась к ним, так как мама посоветовала?

–Ну да, а как же? Маме лучше знать. Тем более, у них в Питере офис. Очень удобно.

Сторожев крякнул и попытался улыбнуться. Вместо улыбки вышел оскал, но я предпочла не заметить.

Объяснение Валентина вполне устроило. Он заметно успокоился. И, кстати, напрасно. Чутье его не подвело, но он изменил ему и последствия будут довольно печальны.

–Возможно, Сергей привез в Петербург какие-нибудь документы?

–Конечно, привез. У него целый кейс макулатуры был.

–А ты…, – едва сдерживаясь, подбирал слова он. – Случайно не смотрела что там?

–Нет. Зачем?

–Этот кейс, – не сдавался Сторожев. – Он взял с собой в Утяшево?

–Из аэропорта мы сразу поехали туда. Так что, да. Но что было потом я не знаю. Сергей иногда уезжал, не забывая запирать меня. Мог и увезти эти свои ненаглядные бумажки. Если это важно, я могу посмотреть в его квартире на Крестовском.

Сторожев вежливо улыбнулся. Бьюсь об заклад, квартиру Сергея обыскали вдоль и поперек и не меньше сотни раз за последние полгода. И, конечно же, ничего не нашли.

В арсенале Сторожева было еще с десяток вопросов. Он задавал их терпеливо и каждый мой ответ будто через свет рентгеновских лучшей проходил. Но к концу ужина даже ему стало понятно, что дальнейшее обсуждение – трата времени.

Передав меня в руки свои водителя, Сторожев, с явным облегчением, велел отвезти меня домой. Не удивлюсь, если сам Валентин вознамерился приналечь на горькую. Уж очень его наша встреча расстроила.

Я смиренно отправилась по названному маршруту, предупредив водителя, того самого «шкафа», что после разгрома квартиры Влада переехала в отель. «Шкаф», звавшийся Виталием, ответил неожиданно приятным голосом:

–Знаю. Отвезу.

Порадовавшись чужой осведомленности, я неожиданно для самой себя решила скорректировать маршрут. Спросила, стараясь казаться милой:

–Скажите, пожалуйста, а Валентин не будет ругаться, если мы сделаем небольшую остановку?

–Какую? – нахмурился водитель. Отклонений от заданного маршрута он не любил.

–Валентин спрашивал меня о бумагах мужа, – охотно начала объяснять я. – Я подумала, что было бы правильно поискать их в его квартире. Возможно, они хранятся в тайнике.

–Тайнике?

Быстрый взгляд в зеркало дальнего вида заставил меня посмеяться (мысленно, конечно). Не уж то не нашли?

Виталий резко притормозил. И бросил сухо:

–Надо позвонить.

Последующий его маневр раскачал бедный «Ягуар» будто лодочку на неспокойной воде. Покинув машину, он отошел на значительное расстояние. Из виду меня не выпускал. И был уверен, что ни слова из его разговора я не услышу (так и вышло, кстати).

Вернувшись в машину, он сказал лаконичное:

–Едем.

Без всяких указаний с моей стороны, Виталий легко и непринужденно взял курс на квартиру Лузина. Не поинтересовался даже адресом. Я была для него пустоголовой красоткой, одной из тех, что его босс приобретал без разбора. И это прекрасно – как раз, то, что надо.

Десять минут спустя мы тормозили возле кованной ограды дома. Спускаться в паркинг Виталий не стал, предпочтя припарковаться на улице. Я выпорхнула из машины, он полез следом. Мои опасения, о том, что водитель решит остаться внизу улетучились. Ведь без него моя задумка была не столь интересна. Да и, признаться, страшновато было одной. Особенно после того, что произошло с Ковиным.

Открыв калитку ключом, что так удачно прихватила с собой, я направилась к стеклянной двери подъезда, сквозь которую на улицу пробивался приятный теплый свет.

Дробь острых шпилек о камень отдавалась эхом в тишине. Заставляла нервно отсчитывать каждый свой шаг. Ни свет белых ночей, ни горящие окна дома, ни присутствие великана-водителя не усмиряли мой страх. Но я упорно шла вперед, стараясь не подавать виду.

Подъезд дома сверкал дорогой отделкой и множеством зеркал. Консьерж бдительно выскочил на встречу. Ему не доводилось видеть нас раньше, но один только вид Виталия заставил убраться его в свою комнатку без единого слова.

Лифт плавно устремился вверх. На последний этаж. Пентхаус с великолепным видом на Крестовский остров. Сергей всегда считал роскошь нормой жизни и всячески холил свои привычки. Должно быть нелегко приходится ему теперь.

Перед глазами возникло лицо Ковина. Я вздрогнула. Виталий тут же впился в меня подозрительным взглядом. Нужно быть осторожнее. Дураком он все таки не был.

Двери лифта распахнулись, он тут же оттеснил меня в сторону. Сопротивляться я не стала. За его спиной мне было спокойнее. Я молча протянула ему ключи и послушно пошла следом.

Замок поддался легко. Включив свет в холле, Виталий чутко прислушался. Лично я ничего подозрительного не уловила. Но ему, такому большому и сильному, должно быть виднее.

–Стой здесь.

Войдя в роль героя боевика, он с хмурым видом отправился вглубь квартиры. Включая свет в каждом помещении, внимательно приглядывался. Я же послушно стояла на месте, ожидая окончания его соло и стараясь не зевать.

Получив заветное «добро», я неспешно прошла в гостиную. Виталий молча следовал за мной, однако насмешка на его губах говорила о многом.

Воздух в квартире застоялся, было душно. В целом, несмотря на то, что здесь полгода никто не убирался, особого запустенья не наблюдалось. Хотя и было заметно, что многие вещи, мебель, картины, были потревожены и стояли кое-как, в явно не свойственном им порядке. Надо признать, что те, кто обыскивал квартиру, вели себя примерно.

Насмешка на губах Виталия стала еще явственнее. Я же взяла в руки умный пульт и, не мудрствуя лукаво, ввела нужную и довольно длинную комбинацию. После этого одна из панелей по правой стене легко и бесшумно, на подобие двери шкафа-купе, отъехала в сторону.

Выражение лица Виталия надо было заснять и выложить в Сеть – миллионы лайков были бы обеспечены. Увы, столь славный контент пропал за зря.

Он тут же ринулся к тайнику и уставился на его содержимое. Тайник был обширен. Полагаю, в свою время Сергей хранил здесь целый архив. То, что осталось сейчас вряд ли представляло хоть какую-то ценность. Но Виталию знать об этом было не дано.

Он схватился за мобильный и принялся звонить боссу с отчетом. Сторожев ответил сразу же. Покосившись на меня, Виталий предпочел выйти. Очень удачно.

Я сразу же вытащила из сумочки карту памяти и, быстро стерев платком отпечатки пальцев, сунула ее в кипу бумаг.

На этом миссия моя была выполнена. Остальное – дело времени.

Оставив Виталия и его важные разговоры, я пошла на кухню. Покопавшись в шкафах, нашла объемную хозяйственную сумку, явно принадлежащую домработнице. И, помня об обязанностях хозяйки дома, принесла ее водителю. Виталий, успевший получить ЦУ, радостно кивнул и принялся складывать в нее документы.

Я же присела в кресло, ожидая, когда он закончит. С максимальной осторожностью, он перекладывал друг за дружкой стопки бумаг и папок. В какой-то момент заветная карта памяти вылетела из общей кипы и упала на пол. Виталий бросил на меня быстрый взгляд и убрал ее во внутренний карман пиджака.

Я предпочла сделать вид, что не заметила его маневра. И с прежним спокойствием продолжала сидеть в своем кресле. А в груди все клокотало. Ведь прямо предо мной на журнальном столике стояла вазы с ярко-алыми, как пролитая на белоснежный снег кровь, георгинами.

Цветы срезали совсем недавно. Не больше пары дней назад.

Занятый документами и одному ему известными мыслями Владислав цветы не заметил. А, может, с присущим мужчинам равнодушием попросту не обратил на них внимание. И оставленный специально для меня знак так и остался сокрыт от посторонних глаз.

Явно позабыв обо мне, Владислав поспешил к машине. Семеня я торопилась за ним, забавно цокая каблуками. Бережно пристроив сумку с бумагами в багажник, он вдруг нахмурился. Проследив его взгляд, я заметила знакомый «Форд». Собственно, на совершенно пустой улице не заметить его было невозможно.

–Что-то не так? – спросила испуганно.

Водитель нахмурился еще больше, неожиданно обнаружив меня подле себя. И ответил небрежно:

–Садись. Отвезу домой. Босс велел поторопиться.

Машину Никитина я заметила гораздо раньше, чем он успел меня обнаружить. Признаюсь, всерьез хотела зайти с черного хода и избежать очередных разборок. Но, напомнив себе, что он мне друг, пусть и сбившийся с пути, я заставила себя идти дальше.

Увидев меня, он не бросился в бой с очередными обвинениями и отвратными предложениями. Сжав руль так сильно, что пальцы стали белее мела, он смотрел на меня неотрывно.

Мысленно чертыхнувшись, я заставила себя подойти. Села на переднее пассажирское. Неловкая тяжелая пауза.

Глухим от напряжения голосом, множество минут спустя, Никитин произнес:

–Чувствую себя последним уродом.

–С чего бы это?

–Не издевайся.

–Или что? Жаловаться побежишь?

Он вцепился в руль еще сильнее, но сдержался. Напряжение зашкаливало. Отчаянно хотелось вернуться на несколько дней назад, когда все было так легко и непринужденно.