Текст книги "Хроники Дракона в Нижних Подсолнухах"
Автор книги: Денис Пылев
Жанр: Сказки, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Встреча в таверне
Никто не спорит, что весна символична! Она олицетворяет собой начало новой жизни, когда природа, стряхнув с себя оковы зимы и оглядевшись по сторонам, понимает, что надо наверстывать упущенное. В Подсолнухах все шло как по написанному. Несмотря на то, что с момента появления дракона многое в деревне встало с ног на голову. Взять хотя бы принцессу! Вот чью кипучую энергию направить бы в правильное русло! А так снова нашелся дурачок, что решил выступить фронтом праведного гнева на защиту девичьей чести.
– Выходи, мерзкое чудовище! – раздалось в тот миг, когда Филипп помогал раздувать меха в кузне. Голос был незнаком и звучал глухо. Переглянувшись с кузнецом и пожав плечами, дракон хотел продолжить работу, но вызов прозвучал еще громче, и к праведному гневу добавилось нетерпение.
– Может, ослышались? – с надеждой в голосе спросил кузнец, с тоской глядя на раскаленный кусок железа, которому суждено было стать рычагом на мельнице.
– Может, – Филипп вытер пот и налег на рукоять. Огонь, яростно взревев, забился, словно живое существо.
– Трусливая ящерица, я знаю, что ты в кузне! Выйди и прими смерть от руки рыцаря Родерика фон Пферценштоллера! – вновь донеслось от двери на этот раз так громогласно, что прикидываться глухими и далее было бы глупо.
Кузнец внезапно вскипел, в сердцах отбросив кусок железа:
– Да что же это делается! – завопил он. – У меня заказ, трясись твоя кочерыжка! А тут, понимаешь, бродят вся… – внезапно голос его оборвался. Филипп, шедший следом, почуял неладное. И то сказать – перед ними высился закованный с ног до головы рыцарь с огромным мечом и щитом, что твой дом. Глаза в прорези шлема метали молнии. Если бы они действительно могли поджечь материальное, деревня уже полыхала бы от края и до края.
– Чем можем помочь, любезнейший герр рыцарь?! – пророкотал Филипп. – Наточить, выгнуть, подковать?
– Э-э, что подковать?
– Дак лошадку вашу, герр рыцарь, – учтиво заметил дракон, играя роль подмастерья.
Рыцарь заметно смутился:
– Я, собственно, без лошади. Моего преданного Репейника сожрали волки несколько дней назад. Ах, что это был за конь! Бывало, выйдем ночью в поле с конем и поем.
– И конь тоже пел?! – вежливо поинтересовался кузнец.
– Это я пел, деревня! – окрысился вмиг рыцарь и вытащил меч до половины из ножен. – Однако жарко в вашей глуши.
– Дак весна настала, герр рыцарь, – елейным голоском произнес дракон, уже понимая, что в гости к ним наведался глупец или романтик, но в любом случае натура увлекающаяся.
– Хорошо! Кстати, я ищу дракона, и добрые люди подсказали мне, где его найти.
Филипп стал в уме перебирать добрых людей в деревне, что с такой скоростью сдали его первому проезжему рыцарю. Кто ж это так мог удружить?! Местные не могли, а неместных в деревне, почитай, и не было. За исключением…
– Уж не семинарист ли у кирхи указал вам путь? – удивленно взлетевшие брови выдали догадку Филиппа.
– Он самый. Юноша был столь любезен, что даже описал твой портрет, дракон! – проревев последние слова, рыцарь фон Пферценштоллер обнажил свой меч. Но больше ничего геройского он сделать не успел, так как раздалось гулкое «бум-м»! Это пудовый кулак кузнеца опустился на шлем рыцаря. Меч выпал из ослабевшей руки, жалобно звякнув о камни.
– Что тут у вас происходит? – Анника с корзинкой с обедом стояла посреди улицы.
– А-м. Э-э, – Филипп стушевался и переводил виноватый взгляд с любимой на кузнеца, но тот, предчувствуя грозу, с неподдельным интересом рассматривал облака. – Да вот, заезжий удалец все на бой звал, но я не поддавался. И вообще, я его даже пальцем не тронул! Это все семинарист растрезвонил, что дракон в деревне. Вот железноголовые и потянулись!
Анника хрустнула пальцами, и тут даже дракон попятился. Опустив корзинку, она тяжело развернулась и, обернувшись, бросила:
– Филипп, ты, главное, не задерживайся. А я к пастору схожу. Исповедаюсь. Как на духу все выложу.
Дракон с кузнецом переглянулись и, пожав плечами, скрылись в кузнице. Мысленно настраиваясь на скорое светопреставление. И оно-таки состоялось! Истошно ударил колокол, следом за ним послышались крики, брань и мольбы. Народ, соскучившись по дармовому зрелищу, стекался к кирхе, побросав повседневные заботы. Дела обстояли примерно таким образом, как и предполагал Филипп. Семинарист, как макака, вскарабкался по канату колокола и, сжавшись у самого била, с зажмуренными глазами отчаянно противился уговорам спуститься. Молил пастор, ругалась Анника, народ просто изнемогал от нетерпения, чем дело закончится. Но только Филипп видел, что силы у семинариста быстро подходят к концу и вскоре может произойти непоправимое.
Улучив момент, он шепнул Аннике об очевидном исходе, и та сменила гнев на милость. Однако тут нарисовалась новая проблема – парень наотрез отказался спускаться. Уж его и просили, и увещевали, и грозили – все впустую. «Не слезу!» – говорит, и все, хоть режьте. Филипп задумался. Можно было посильней потрусить канат, и тогда мелкий паршивец свалится сам, но пастор сказал, что так нельзя, не по-христиански. Тогда дракон, пошептавшись о чем-то с мальчишками, вновь запрокинул голову, пытаясь высчитать время, что осталось у семинариста. Ребятня обернулась споро. Дракон степенно, как взрослых, поблагодарил и начал разводить костер прямо у кирхи. Народ с недоумением взирал на это действо, позабыв вмиг о висящем на канате юноше.
– А чегой-то вы это делаете?! – первыми не выдержала пацанва.
– А сейчас разведу огонь и канат подожгу! – нарочито громко ответил Филипп. – Глядишь, как пламя пятки лизать начнет, – вмиг спустится!
Спустя пару секунд семинарист оказался на земле.
– Я все равно епископу Магдебургскому расскажу! – с ходу заявил он. – Так и знайте!
Показав дракону язык, он гордой походкой отправился в кирху, но у порога запнулся и едва не упал, не придержи его Анника под локоток. Кивнув, юнец вновь гордо задрал голову и скрылся в дверях.
– Ну и что прикажешь с ним делать?! – вздохнул пастор.
– Убить! Напугать! Съесть! – разом выдал свои версии Филипп и, страшно довольный собой, обернулся к Аннике.
– Это-то да, – вздохнув, сказала она. – Но опять не по-божески это – детьми неразумными питаться, Филипп. Тут нужно тоньше дело повести.
– Ага! – осклабился дракон и затянул песню:
– Тьфу ты! – рассмеялась Анника, шутливо ткнув Филиппа в бок кулаком. – Где ты только этих песен наслушался?!
– Там да сям, – беззаботно проговорил дракон и вдруг предложил: – А может, нам тоже в город махнуть? На рынок бы зашли, потолкались посреди люда торгового, ткани бы присмотрели для кроватки. А?! Заодно бы и рыцаря подальше от деревни сплавили.
На том и порешили. Сборы не заняли много времени. Да и то оно все без остатка ушло на упаковку герра Пферценштоллера. Когда связанный борец с нечистью был уложен на спину дракона и привязан ремнями, перед ним села Анника, для которой кузнец с Филиппом на досуге смастерили седло. Как раз для таких случаев.
– Я чувствую себя принцем на балу! – рявкнул дракон, взмывая вверх. Через минуту он затянул новую песню:
– Нет, эта песня слишком печальная, – прокричала Анника, закрываясь платком от струй холодного воздуха. – Давай лучше что-нибудь про любовь.
– Про любовь?! Это что-то вроде: там, там, там рассветы и туманы?!
– Вот это уже получше! – зажмурилась Анника. – Продолжай!
– А я, собственно, больше и не знаю, – буркнул Филипп, прочувствовав всю глубину момента. – Словно мне делать больше нечего, – значительно тише пробурчал он себе под нос.
Где-то на середине пути пришел в себя отважный борец с нечистью и огласил окрестности ревом страха. Как-никак высота была немаленькой! Пришлось Филиппу идти на снижение. Рев прекратился, начался перестук зубов под стать испанским кастаньетам. Дрожало все! Зубы, руки, доспехи, дракон и Анника. На подлете к городу нервы у дракона не выдержали. Он плюхнулся на ближайшую полянку, обратился в человека, развязал рыцаря и, дав ему изрядного пинка, под ручку с Анникой отправился к городским воротам.
Побродив немного по улочкам города, они зашли в самую лучшую таверну перекусить. Заказав жареной курочки с яблоками и штруделей на сладкое, Филипп с Анникой наслаждались едой и беседой. Когда подали сладкое, дверь в таверну скрипнула, впуская новых посетителей. Случайно взглянув в сторону входа, дракон едва не подавился кусочком яблока, а поспешно выпитый квас радостно пошел носом. Склонившись под столом, он просипел одно только слово:
– Принцесса!
Обернувшись, Анника тоже заметила знакомое лицо, но, в отличие от Филиппа, она воинственно прожевала штрудель и была готова к свершениям. А вот Филипп, быстро глазами сосчитав сопровождавших, приуныл. Таверна разом наполнилась людьми, да так, что яблоку было негде упасть. Вперед протиснулся невысокий мужичок в ладно сшитом камзоле:
– Ее Королевское Высочество, наследная принцесса Эрмелинда!
В зале началась настоящая сутолока. Народ срывался с мест, сгибаясь в поклоне. Все без исключения. Кроме…
– Это кто здесь такой глухой?! Или слепой?! А ну-ка, ребята, вышвырните этих крестьян отсюда! – рявкнул «камзол», и пятеро стражников, отставив алебарды, двинулись к столику.
Филипп, откусив изрядный кусок штруделя, повернулся к стражникам и тут встретился глазами с принцессой. Немая сцена была нарушена радостным охотничьим воплем:
– Вот он, гад ползучий!!! Держи его, ребята! Это – дракон!
Поняв, что отступить без боя не получится, Филипп задвинул Аннику, что отважно рвалась в бой, себе за спину и, наказав не высовываться, бросился навстречу противникам. Некоторое время из кучи тел вылетал то один, то другой стражник, с веселым дребезжанием сталкиваясь с мебелью и снова кидаясь в свалку. Мнения болельщиков разделились. Желающих поддержать меньшую партию было большинство, но стоило принцессе обратить на них свой пылающий взгляд, как они тут же начинали выкрикивать противоположные лозунги.
На фоне этого принцесса Эрмелинда радостно потирала руки, предвкушая скорую расправу. Но тут ей в лицо залетел штрудель! В зале на миг воцарилась тишина, пока яблоки и изюм медленно сползали по царственным щекам. Но момент прошел, и через секунду следующая порция угодила в глашатая. Зрители изнемогали, но продолжали невпопад выкрикивать приличествующие моменту кричалки. Принцесса схватила с ближайшего стола кусок колбасы и с визгом запустила ее в полет. Фрейлины, не отставая от своей госпожи, кидали то, что попадало под руку. На выручку Аннике пришли две купчихи, что вначале степенно пили квас, но затем встали на защиту беременной. Первым же залпом они отправили под стол трех фрейлин и одного стражника. А затем еще одну из фрейлин угостили копченой свиной головой, и она слегла. Тут уже не выдержали гости мужского пола: в ход пошла тяжелая артиллерия в виде кувшинов и бутылей кваса.
Свалка была полной! Трактирщик сначала стонал и хватался за сердце, но, видя что нет среди посетителей знатоков, способных оценить красоту его игры, прекратил. Теперь он вел учет, скрупулезно записывая чашки, тарелки, салатники и прочую утварь, радостно потирая руки. Сегодня кто-то попадет на деньги.
В конце концов Филиппа оттеснили к его столику – последнему рубежу обороны. Без подвоза снарядов, то бишь пирогов и другой снеди, отбиваться было нечем. А вот принцесса вошла в раж – остановить ее было невозможно! Она, весело повизгивая, кидала всем чем ни попадя в дракона, получая от этого неслыханное удовольствие.
Филипп пропустил несколько ощутимых плюх и прямых попаданий всякой снедью, но держался! Трактир – поле битвы, но сдаваться никто не собирался. Все хотели досмотреть финал. После очередного свидания с пирогом дракон все же собрался попросить пощады, но тут раздалось испуганно-удивленное: «Ой! Кажется, началось!»
Что началось в зале! Все сразу распереживались, забегали бестолково. Купчиха, что казалась поверженной, внезапно оказалась на ногах и силой стала выталкивать всех на улицу. Исключение делалось для лиц женского пола, в том числе и принцессы. Таким образом, Филипп оказался на улице в окружении бравых стражей и нескольких сочувствующих. Драться как-то никого не тянуло, и все сели на ступенях трактира, поддерживая морально будущего отца. Филипп места себе не находил, но бегать по стенам пока не получалось. От волнения у него подкашивались ноги, поэтому он просто сидел, вздрагивая от каждого громкого звука. В конце концов трактирщик, которого приняли за своего, был вызван внутрь, проинструктирован и выпущен под честное слово. Чего от него хотели, он так и не понял. Но быстренько нарыл бадью горячей воды и чистых белых простыней. А еще спустя пару часов из-за дверей трактира донеслось долгожданное:
– Уа-а-а!!!
Филипп хотел уже ринуться внутрь, но был остановлен.
– Рано еще. Все зыбко и неточно.
Спустя с десяток минут неожиданно для него раздалось еще одно, тоненькое:
– У-а-а-а!!!
– Двое! – задумался он, но вида не подал. И вот, когда он уже собрался проникнуть в помещение, раздалось третье: «Уа-а-а!!!»
– ТРОЕ! – промямлил дракон и потерял сознание.
Дракон и принцесса: перезагрузка
– У-а-а! – завопил дракон в голос, когда безымянный доброхот плеснул ему в лицо ушат воды. – Всех порешу, ироды! Это кто вас учил так людей в чувство приводить?! А?!
Но народ молчал и только странно посматривал Филиппу за спину. Почуяв неладное, дракон обернулся и обомлел – на верхней ступеньке трактира стояла принцесса. Во всем своем великолепии и со счастливой улыбкой она торжественно держала на руках маленький сверток, который ворочался и тоненько пищал. Что-то неведомое влекло Филиппа посмотреть поскорей. Подходить к принцессе он опасался, но любопытство пересилило. Поднимался по ступеням он, правда, с ощущением, что сует шею прямо в ловушку. Придерживая сверточек одной рукой, принцесса повернула его к дракону и откинула край одеяльца. На Филиппа смотрела пара зеленых глаз с характерным вертикальным зрачком. Курносый нос и вихор топорщился, что твой гребень.
– Что это за мелкий гном?! – срывающимся голосом спросил дракон.
– Гном! – фыркнула принцесса Эрмелинда, неловко перехватывая ребенка. – Это ребенок твой. Старшенький! Тот, которого Ульрихом назвать велели. Я, правда, так и не поняла кто.
– А Анника где?!
– Колбасница твоя? Лежит отдыхает. Да ты не бойся, дракон, одна из купчих повитухой оказалась, так я им денег еще пообещала. Управятся!
Тем временем сверточку, видимо, надоело слушать других, и он активно включился в беседу, издав сначала пробный писк, а затем включив громкую сирену. Причем из еще почти невидимых ноздрюлек повалил дым.
– Ах ты ж… – вскрикнула Эрмелинда. Она быстро сунула сверток в руки дракону и бросилась в таверну. На негнущихся ногах Филипп последовал за принцессой, чудом миновав порог. В таверне суетились женщины, видимо, золото принцессы произвело нужное магическое воздействие.
Анника обнаружилась на лавке. Она прижимала к груди двух сопящих младенцев. Анника требовательно протянула руки к Филиппу и он, ни секунды не сомневаясь, вложил в них орущего малыша. Одна из купчих споро подхватила у нее другого младенца, и счастливая мать дала горлопану грудь. Разом замолчав, но урча, как кот, крикун жадно присосался, одним глазом поглядывая на возможного родителя. Взгляд был откровенно оценивающим.
Филипп склонился к Аннике, поцеловав супругу в лоб.
– Как ты, любовь моя? – прошептал он.
– Словно поле вспахала, – с трудом произнесла она. – Причем вместо лошади и плуга, вместе взятых.
– А откуда еще двое взялись? – прошептал Филипп, до последнего надеясь, что это обман зрения.
– Всё оттуда же! – буркнула Анника. – Господь миловал, хоть не яйцами разрешилась. А нормальными детьми.
– Ну это преждевременное замечание! – вставила свой пятак принцесса. – На глаза-то их посмотрите, ангельские.
Глаза малышей поблескивали, словно старое золото, что сразу выдавало их истинную натуру.
Анника посмотрела. Затем еще раз. Вздохнула. Неожиданно устало сказала:
– У тебя два сыночка и дочка, Филипп. Не сбежишь?!
Вопрос застал дракона врасплох. Он глубоко задумался, но Анника поняла эту заминку по-своему и ударилась в истерику. Филипп растерялся еще больше, но неожиданно ему на помощь пришла принцесса, с размаху влепив Аннике звонкую пощечину. Когда плач прекратился, она глубокомысленно заметила:
– С ними, говорят, такое случается. После родов. Скоро пройдет. И ты, эта, давай имена детенышам придумывай. Негоже людям без имени жить.
Филипп задумался. Затем еще раз задумался. И… придумал!
– Ульрих. Никлаус. Фелики.
Анника шмыгнула носом и согласно кивнула головой:
– Домой надо. Не сидеть же в таверне.
– Это-то да. Да как же вы полетите? А ну как продует вас на высоте-то?! – обеспокоенно зашептал дракон. Все в комнате приуныли. Все, кроме принцессы. Эрмелинда над чем-то усиленно раздумывала последние пару минут, затем припечатала ладонью столешницу так, что подпрыгнула посуда:
– Хоть ты мне, дракон, все равно не нравишься, но ради супружницы твоей и деток малых приглашаю вас погостить в мой замок. К тому же северная башня пустует… Но от тебя мне потребуется услуга.
– А-а… – затупил дракон и неожиданно признался: – Мы тут… эта… Родерика фон Пферценштоллера привезли.
– Угу, – задумчиво протянула Эрмелинда. – Ага. И как он? Среднепрожаренный или с кровью?
– Да тьфу на вас, принцесса, – обиделся дракон. – Что ж мы, приличий не ведаем? Отпущен был у леса в целости, прошу заметить, и средней помятости. Сейчас где-нибудь в таверне пиво трескает. С раками.
– Я ему тогда таких раков устрою! – сразу же окрысилась принцесса. – Ведь обещал же туда и обратно. Съезжу, говорит, в Подсолнухи и дракона тамошнего на веревке притяну. Болтун!
– Нет, что вы, что вы! – всполошился Филипп. – Он очень старался! Вы не поверите, милая принцесса, что это был за бой. Мы сходились с ним несколько раз. Меч против когтей и чешуи. И только в последней схватке у его лошади лопнула подпруга. Только из-за предательства несносной животины ваш доблестный рыцарь проиграл эту битву. И то по очкам, – решил добавить Филипп для пущей важности. – Очень опасный противник, – закончил он.
– Ах, неужели?! – румянец залил щеки принцессы. – А я грешным делом думала, что и он такой же, как все эти балаболы. Пришел. Увидел. Насвистел.
Принцесса задумалась, взор ее затуманился, и она, глупо улыбаясь, погрузилась в болото мечтаний. Оказалось, что принцесса во время травли дракона совсем позабыла о женихах, и те перестали наведываться в королевство. И вот сейчас царственные родители (тоже, видимо, уставшие от тяжелого характера дочери) отправились с дружественным визитом в страны, где водились незнакомые принцы. Однако же они еще не ведали о Родерике фон Пферценштоллере, который проездом оказался в их краях и, встретив Эрмелинду, серьезно вознамерился просить ее руки. Той молодой рыцарь тоже понравился, но опять-таки дурная натура дала о себе знать, и принцесса потребовала от юноши подвига во имя себя любимой. А уж адрес подвига она знала назубок.
Тем временем прислуга подала карету, и неожиданные попутчики отправились в дорогу. Но, видно, злой рок преследовал их, и где-то посреди дороги, пролегающей через лес, у кареты сломалась ось. Требовалась срочная эвакуация, но тут оказалось, что после драки в таверне на ногах из свиты крепко стоял только кучер, благоразумно пребывавший на улице во время битвы, остальные – кто зализывал раны, кто вовсю налегал на шнапс, осев в таверне. А кто-то просто хотел отдохнуть от самой принцессы, как подозревал дракон.
До дворца было недалеко. Но Анника наотрез отказалась идти пешком, ссылаясь на только что перенесенные роды. Филипп предложил поймать попутку.
– Где ж это видано?! – бушевала она. – Чтоб после родов на марафоне выкладываться. Сам роди, а потом предлагай такое! Не пойду никуда!
Филипп понял, что дело может принять крутой оборот, и сел обдумывать варианты. Малыши один за другим подавали голос. Самый громкий и выдающийся оказался у Фелики. Встречаясь на кормежке с братьями, девочка решила, что брать надо горлом. И немедленно приступила к задуманному. Когда у свежеиспеченного отца почти лопнули барабанные перепонки, он живо смекнул, что рядом пролегает королевский тракт, и они смогут с комфортом доехать. Подумано – сделано! Пока Анника, метавшая глазами молнии, кормила младенцев, дракон кинулся в кусты и был таков.
До тракта оказалось всего пара десятков шагов от силы. И людей было много, а телеги, подводы и двуколки сноровисто сновали взад-вперед. Филипп заприметил телегу с сеном и тут же принял охотничью стойку.
– Доброго дня! – вежливо произнес дракон, едва телега с сеном поравнялась с ним. Старик, больше похожий на гриб из-за холщовой одежды и широкополой коричневой шляпы, приоткрыл глаз и что-то невнятно буркнул в ответ. – Не подбросите ли меня до… – и тут до него стало доходить, что он знать не знает, как называется замок Эрмелинды.
Старик приоткрыл второй глаз, пожевал соломинку и, сплюнув, произнес:
– До Мерзебурга, что ли?!
– Ну-у, – заюлил было дракон, но сразу же нашелся, – это там, где принцесса Эрмелинда живет!
– Во-во, туда тебе, родимый, и требуется. Залезай уже, что ли.
– Дык, эта… Я не один. Со мной жинка моя да родственница.
– И вы эдакой оравой по лесам снуете! – заржал старый лешак, аж борода затряслась. – Ну зови своих.
Увидев толпу народа, старик едва не поперхнулся, затем махнул рукой и притормозил. Устроив Аннику с детьми в самое уютное местечко и подсадив следом принцессу, Филипп сел к вознице, чтобы скоротать время за беседой. Но разговор со временем пошел не в то русло:
– Видал я как-то Эрмелинду эту, – разглагольствовал тем временем дед. – Собаки от нее со скулежом не разбегаются, и ладно. Хуже, если б дура была, а так, люди говорят, вроде девка смышленая. Одно плохо – характер у нее весь в бабку, та тоже, бывало, такое учудит, что мало не покажется.
Дракон прыснул в кулак и осторожно спросил:
– Ты, дед, дальше-то продолжай. Что еще об Эрмелинде этой думаешь?!
– Пущай лошадь думает, у нее во-он голова какая! А Эрмелинда эта, как на мой вкус, костлява больно. Да и зад тощеват, – подытожил дед.
Дракон уже давился от смеха, но даже так услышал разгребаемое чьими-то руками сено. Тенью над ним нависла принцесса.
– Тоща?! Костлява?! Да я тебя, старый ты пенек, головы лишу!
Филипп не выдержал и расхохотался во все горло. Дед, казалось, выловил первый в своей жизни инфаркт, но держался стойко: гнул спину, бормотал какую-то околесицу. Неожиданно Эрмелинда, глядя на хохочущего дракона, не выдержала и тоже прыснула. Сначала стесняясь, а затем во все горло. Сзади раздались сдавленные ругательства, и над соломой появилась голова Анники.
– А ну тише! Дети только уснули. Высосали меня досуха драконята твои, Филипп! Уф. И ничего вы не костлявы, Ваше Высочество, – без перехода продолжила Анника. – Все, что девушке нужно, у вас имеется. Между прочим, в нужных пропорциях. Это завистники слухи распускают.
После такой лестной оценки принцесса разом расцвела, приосанилась и коршуном взглянула на деда:
– Ну, старый! В следующий раз скажи болтунам своим, что у принцессы Эрмелинды все на своих местах. А не поверят, приглашай их в Мерзебург. Я им там продемонстрирую, что, как и почем!
Дед понял, что опасность миновала, и тайком выдохнул. Запасливая Анника достала из котомки невесть как оказавшиеся там круглый хлеб, пучок лука, полголовки сыра и сосиски. Все дружно заурчали животами. Даже дед. Но, как подозревал дракон, чисто из-за компанейского характера. Впрочем, дармоедом возница не был и достал из-под лавки бутыль кваса и соленые рогалики.
Обед удался на славу. Вскоре Филипп заклевал носом и был безжалостно отправлен назад, на солому. Анника же с Эрмелиндой шушукались о чем-то женском, а потому донельзя скучном, чем вогнали в сон и деда, которого тоже сослали к Филиппу. Анника споро управлялась с вожжами, не давая лошадке сойти с дороги.
Дракон некоторое время сидел, рассматривая сладенько посапывающие комочки, а затем совсем по-драконьи улегся, свернувшись калачиком, и уснул. Снилось ему, что летит он высоко в небесах, гордо расправив крылья. Следом же за ним несутся трое маленьких дракончиков и тоненькими голосами верещат: «Папка! Папка!» Что снилось деду, никто не знал, да особо и не задумывался.
Мерзебург встретил паникой. На городских стенах бегали солдаты и рыцари, громко гремя доспехами. Между ними метался забавный человек в остроконечной шапке придворного волшебника. Он так заламывал руки, что все невольно забеспокоились за их целостность. Рядом с ним вышагивал старый рыцарь с длинными обвислыми усами. Фон Клаус собственной персоной. Только его присутствие не давало магу удариться в полноценную истерику.
– Ваше Высочество! Ваше Высочество! – запричитал он. – Горе-то какое!
– Какое? – растерянно спросила принцесса, пытаясь про себя считать до десяти, дышать по тибетской методике и не давать волю чувствам.
– Дракон! Дракон украл жениха вашего, Родерика фон Пферценштоллера. Прям вот с того места, где вы сейчас стоите. Схватил его когтями своими цепкими, зыркнул глазами своими адскими и… был таков.
Эрмелинда разыграла немую сцену с Филиппом, испепелив того взглядом, но дракон мужественно встретил пылающий взор принцессы и развел руками, будто призывая Всевышнего в свидетели.
«Не брал! Не мог! Не посягал!» – говорили его честные глаза.
Принцесса внезапно сникла и разрыдалась на плече у Анники. Та тут же показала Филиппу кулак.
– Лети и принеси сюда этого идиота живым, – говорили ее страшные глаза.
Дракон вздохнул, кивнул головой в знак согласия и побрел было в сторону незапертых ворот, но вернулся, что-то вспомнив.
Откинув солому, он нащупал маленькие сопящие комочки и нежно поцеловал каждый из них в лоб. Затем вышел за стены крепости и, обернувшись, взлетел. На фоне закатного солнца он успел увидеть медленно заваливающегося в обморок придворного мага. Похихикав, дракон устремился в сторону гор, излюбленного места жительства всех летающих существ.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
