Текст книги "Ураган Уайетта"

– Если не принимать во внимание ураган, как вы думаете, есть у него шанс победить в этой войне?

Костон усмехнулся.

– На этот вопрос невозможно ответить. Правительственная армия куда сильней, и покамест он выигрывает за счет неожиданности действий и тонкого расчета. Он планирует каждый свой шаг, основы его наступательной операции были заложены несколько месяцев тому назад. – Он помолчал. – Вы знаете, ведь главные силы правительственной артиллерии до сих пор так и не были введены в дело. Пушки стреляли в какой-то жуткой каше почти у самого устья Негрито, и Фавель захватил их. Я сначала думал, что ему так повезло, но теперь знаю, что он никогда не полагается на удачу. Он и в данном случае все организовал. Он подкупил Лескюйе, командующего правительственной артиллерией; тот издал серию противоречащих один другому приказов, и две колонны артиллерии столкнулись лоб в лоб на узкой дороге. Затем Лескюйе сбежал, и пока Дейрюйе разбирался, что к чему, все было кончено. К тому же сам Дерюйе погиб.

– Именно тогда командующим стал Рокамбо, – сказал Уайетт.

Костон кивнул головой.

– Да, к сожалению. Потому что Рокамбо – чертовски умелый командир, он намного лучше Дерюйе. Он вывел правительственную армию из ловушки. И что теперь будет, Бог знает.

– А бронетехника сильно беспокоила Фавеля, когда он вышел на равнину?

– Да нет. Он отсортировал захваченные им пушки, безжалостно выбросил всякую рухлядь, а из оставшихся сформировал шесть мобильных колонн и начал поливать огнем бронетехнику Серрюрье. Стоило какому-нибудь танку или броневику только показаться на поле боя, как дюжина орудий начинала их обрабатывать. В общем, Фавель с самого начала держал все в своих руках, правительственные генералы плясали под его дудку до тех пор, пока не появился Рокамбо. Вот, к примеру, как Фавель расправился с третьим полком на площади Черной Свободы. Он заранее заслал в город корректировщиков огня, снабдил их рациями, и они зажали этот полк в клещи, когда он еще только формировался.

– Я знаю, – сказал Уайетт сумрачно. – Я видел результат.

Лицо Костона расплылось в улыбке.

– Столь же эффективно Фавель расправился с опереточными военно-воздушными силами Серрюрье. Самолеты поднялись в воздух, провели по три боевые атаки, это верно, но затем обнаружилось, что в их баках нет горючего. Бросились открывать запасные емкости, заправили баки, и тут же выяснилось, что в горючем растворен сахар – его, как вы знаете, на Сан-Фернандесе навалом, так что все самолеты застыли на земле с заклиненными моторами.

– Что ж, ему надо поставить пятерку за прилежание, – заметил Уайетт.

– А какова роль Мэннинга и Фуллера во всем этом?

– Мне еще не все до конца ясно. Я думаю, что они связаны с поставками вооружения. У Фавеля четкое представление о том, что ему нужно, – винтовки, автоматы, подвижная артиллерия, в том числе горные пушки и минометы, ну и, конечно, боеприпасы. Все это, разумеется, стоит дорого, и мне пока не удалось выяснить, кто финансировал поставки. Полиция, кажется, подозревала, что Мэннинг и Фуллер связаны с Фавелем. Они избили Доусона до полусмерти, пытаясь добыть у него информацию.

– Я видел его руки, – сказал Костон. – И что он им сказал?

– А что он им мог сказать? Он просто уперся и все.

– Удивительно. У журналистов он имел репутацию мыльного пузыря. Мы знаем, к примеру, что авиакатастрофа на Аляске пару лет тому назад была срежиссирована для того, чтобы поднять тиражи его книг. Ее организовал Дон Вайсман, а исполнил один оставшийся без работы летчик.

– А кто это Дон Вайсман?

– Агент Доусона по прессе. Я всегда полагал, что нам приходится видеть Доусона в образе, который создает Вайсман.

– Я думаю, что теперь Вайсман может считаться бывшим агентом Доусона, – заметил Уайетт.

Костон поднял брови.

– А что, с Доусоном что-нибудь не в порядке?

– Нет, с Доусоном все в порядке. – Он отложил бритву. – Когда же я увижусь с Фавелем?

Костон пожал плечами.

– Когда он будет готов вас принять. У него сейчас забот по горло. Мне кажется, запас его военных хитростей подошел к концу. Его первоначальный план был хорош, но он уже выполнен, и дела могут обернуться не в пользу Фавеля. Перед ним маячит угроза прямого военного столкновения с Рокамбо, а он не в той форме, чтобы рассчитывать в нем на успех. У него всего пять тысяч человек, а у правительства – пятнадцать. Если он станет меряться силами с Рокамбо, ему конец. Уж лучше ему сразу отойти к себе в горы.

Уайетт застегнул рубашку.

– Ему надо принимать решение быстрее, – сказал он мрачно. – Мейбл не будет ждать.

Костон некоторое время молчал, затем с чувством спросил:

– Кроме ваших догадок, у вас все же есть какие-нибудь конкретные данные? Что вы можете предложить Фавелю?

Уайетт подошел к окну и посмотрел на горячее синее небо.

– Немного, – сказал он. – Если бы я был на базе, я бы посмотрел на свои приборы, их показания дали бы мне что-то, а так… – Он пожал плечами.

Костон выглядел разочарованным. Уайетт сказал:

– А знаете, сейчас погода – как раз для урагана. Эта тишина и жара неестественны. Что-то остановило отток воздуха с юго-востока, и я полагаю, это Мейбл. – Он кивнул в сторону моря. – Он там, за горизонтом. Я не могу ничем доказать, что он движется сюда, но это, безусловно, так.

– Там внизу есть барометр. Может, взглянуть на него? – с некоторой надеждой в голосе предложил Костон.

– Я взгляну, – сказал Уайетт. – Но думаю, это вряд ли что-нибудь даст.

Они спустились вниз, в суматоху армейского штаба, и Костон показал Уайетту барометр, висевший на стене в кабинете метрдотеля.

– Господи Боже мой! Барометр Торичелли! Это же музейная редкость. – Он прикоснулся к нему рукой. – Ему никак не меньше ста лет. – Вглядевшись в него внимательнее, он поправился. – Нет, чуть меньше. Вот: Адамеус Копенганс – Амстердам – 1872.

– Ну, а им можно пользоваться? – спросил Костон.

– Это, знаете ли, все равно, что предложить физику топор для расщепления атома. – Он постучал по стеклу рукой. – Эта штука сообщает нам о том, что происходит сейчас, а это не так важно. Важно знать, что произошло за последние двадцать четыре часа. Я бы сейчас дорого дал за анероид с барографом и с данными за последние три дня.

– Значит, этот бесполезен?

– Боюсь, что да. К тому же его показания, думаю, не точны. Не представляю себе, чтобы кто-нибудь здесь следил за ним, корректировал его, учитывая температуру, влажность.

Голос Костона звучал иронически.

– Беда с вами, учеными, состоит в том, что вы усовершенствовали ваши приборы до такой степени, что теперь не можете без них обойтись. Что же вы делали раньше без спутников и электронных устройств?

– Полагались на опыт и инстинкт, – спокойно парировал Уайетт, – что я сейчас и делаю. Если бы вы имели дело со столькими ураганами, со сколькими я, то у вас возникло бы шестое чувство, которое без всяких приборов подсказало бы вам, как поведет себя тот или иной ураган. Глас опыта, я бы сказал.

– Я-то вам верю, – протянул Костон задумчиво. – Но вопрос в том, сможем ли мы убедить Фавеля?

– Меня волнует и другое. Что предпримет Фавель если мы его убедим. Он между двух огней.

– Давайте посмотрим, закончилось ли совещание, – сказал Костон. – Как журналисту, мне интересно знать, что он делает. – Он провел рукой по лбу. – Да, вы правы, погода какая-то необычная.

Фавель еще не освободился, и они ждали в фойе, наблюдая, как между залом ресторана, где проходило совещание, и входом в отель постоянно курсировали вестовые. Наконец, из зала вышел Фуллер и позвал их.

– Вы следующие, – сказал он. – И постарайтесь побыстрее. – Он посмотрел на Уайетта своими чистыми голубыми глазами. – Лично я думаю, что это потеря времени. Здесь не бывает ураганов.

– Серрюрье говорил мне то же самое и почти теми же словами, – сказал Уайетт. – Он тоже не метеоролог, знаете ли.

Фуллер хмыкнул.

– Ладно, входите. Поговорим, и дело с концом.

Он проводил их в обеденный зал. Посередине его на столах, составленных вместе, были разложены карты, в дальнем углу стояла группа людей, тихо переговаривавшихся между собой. Сцена чем-то напомнила Уайетту совещание у Серрюрье, проходившее в богато орнаментированном зале дворца. Но были отличия: не было видно золотых галунов, не было атмосферы истерии.

Костон тронул Уайетта за локоть.

– Вон Мэннинг, – сказал он, указывая на высокого белого человека. – А рядом с ним Фавель.

Фавель оказался худым жилистым человеком ниже среднего роста. Кожа его была светлее, чем у обыкновенного жителя Сан-Фернандеса, а глаза были неожиданно пронзительно голубыми, нечто совершенно необычное для представителя негроидной расы. Он был одет в простую полевую форму цвета хаки, открытый ворот рубашки обнажал колонну сильной жилистой шеи. Когда он повернулся, чтобы, приветствовать Уайетта, сеть морщинок вокруг глаз пришла в движение, и на его лице появилась улыбка.

– А, мистер Уайетт, – сказал он. – А я ищу вас. Я хочу знать, что вы собираетесь мне сообщить, и, судя по словам мистера Костона, боюсь, что это мне не понравится. – Его английский язык был правильным и лишенным акцента.

– На нас идет ураган, – выпалил Уайетт без всяких околичностей.

Выражение лица Фавеля не изменилось. Он продолжал смотреть на Уайетта с легкой улыбкой.

– Да ну! – сказал он иронично.

Высокий человек, Мэннинг, подал свой голос:

– Это слишком смелое утверждение, мистер Уайетт. Здесь не было ураганов с 1910 года.

– Я уже устал от этих слов, – сказал Уайетт с досадой. – Что, в цифре 1910 есть что-то магическое? И не следует ли нам ожидать следующего урагана в 2010 году?

Фавель сказал примирительным тоном:

– Если не в 2010 году, то когда все же нам его ожидать?

– В течение двадцати четырех часов, – объявил Уайетт, – не больше.

Мэннинг презрительно-насмешливо присвистнул, но Фавель поднял руку.

– Чарльз, я знаю, что ты не любишь помех в разгар войны, но давай все же выслушаем мистера Уайетта. От этого может сильно зависеть весь план наших дальнейших действий. – Он облокотился на стол и ткнул свой коричневый палец в сторону Уайетта. – Давайте вашу информацию.

Уайетт глубоко вздохнул. Он чувствовал себя обязанным убедить этого худого черного человека, в глазах которого неожиданно появился теперь холодный металлический блеск.

– Ураган был замечен пять дней тому назад одним из метеорологических спутников. Спустя сутки я отправился на встречу с ним на специально оборудованном самолете и обнаружил, что этот ураган чрезвычайно опасен, один из самых опасных из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться. Я держал его под контролем, пока мне не пришлось покинуть базу, и до тех пор он шел по расчетному курсу. Но потом я не имел возможности следить за ним.

– Этот расчетный курс, задевает он Сан-Фернандес? – спросил Фавель.

– Нет, – сказал Уайетт. – Но ураганы часто совершенно непредсказуемо меняют траекторию.

– Вы сообщили об этом командующему Бруксу? – спросил Мэннинг резким тоном.

– Да.

– Но он, кажется, не купился на вашу информацию. Он продолжает спокойно сидеть на мысе Саррат, вон там, за заливом.

Уайетт сказал, аккуратно подбирая слова:

– Командующий Брукс не вполне волен в своих решениях. Он должен принимать во внимание много разных обстоятельств, к примеру, войну, которую вы ведете. Он принимает на себя оправданный риск.

Фавель кивнул.

– Это верно. Я его понимаю. В такое время покидать базу нежелательно. – Он хитро улыбнулся. – Да я в и не хотел, чтобы он это сделал.

– Это не имеет значения, – опять вмешался Мэннинг. – Если в он был уверен, как, видимо, уверен мистер Уайетт, в том, что ураган приближается, он бы безусловно эвакуировал базу.

Фавель подался вперед.

– Вы абсолютно уверены в этом, мистер Уайетт?

– Да.

– Даже несмотря на то, что вы сейчас не имеете возможности свериться со своими приборами?

– Да, – сказал Уайетт и посмотрел Фавелю прямо в глаза. – Два дня назад я встретил старика около Сен-Мишель, прямо перед началом военных действий. Он укреплял крышу своей хижины.

– Я тоже видел человека, который занимался этим, – подтвердил Фавель. – Мне показалось…

– Ради Бога! – взорвался Мэннинг. – У нас тут не заседание этнографического общества. Решения, которые мы принимаем, должны быть основаны только на фактах.

– Помолчи, Чарльз, – сказал Фавель. – Я родился на этой земле так же, как и мистер Уайетт. Рыбак рыбака видит издалека. – Заметив, как вытянулось лицо Уайетта, он расхохотался. – Да, да. Я все о вас знаю. У меня заведено досье на каждого иностранца на острове. – Он стал серьезным. – Вы говорили с ним, с тем человеком?

– Да.

– Ну, и что он сказал?

– Он сказал, что идет большой ветер, что он, закончив укреплять крышу дома, присоединится к своей семье, укрывшейся в пещере в горах. Он сказал, что большой ветер придет через два дня.

– Как соотносится это с вашей оценкой?

– Полностью совпадает, – сказал Уайетт.

Фавель повернулся к Мэннингу.

– Этот человек пошел к пещере, где он будет молиться своему древнему богу, более древнему, чем те, которых мои предки принесли из Западной Африки, Хунракену – карибскому богу бури. – Обращаясь к Уайетту, он продолжал. – У меня есть вера в инстинкт моего народа. Может быть, – он поднял вверх свой тонкий коричневый палец, – всего лишь может быть, сюда придет ураган. Давайте предположим, что он придет. Каковы могут быть его последствия здесь?

– Мейбл – особенно опасный… – начал Уайетт.

– Мейбл? – перебил его Фавель, коротко засмеявшись. – Вы, ученые, лишены чувства драматического. По-моему, Хунракен – гораздо более подходящее имя. – Он махнул рукой. – Ладно, это я так. Продолжайте.

– Он ударит с юга, – снова сказал Уайетт, – и налетит на залив Сантего. Здесь мелкие воды, и возникнет громадная волна, то, что обычно называют цунами.

Фавель щелкнул пальцами.

– Карту! Посмотрим, как это будет выглядеть.

Крупномасштабная карта была мгновенно расстелена на столе, и они склонились над ней. Костон с интересом следил за развитием взаимоотношений Уайетта и Фавеля и подошел поближе. Мэннинг, несмотря на свой скептицизм, находился под впечатлением масштаба возможной трагедии. Фуллер, будучи человеком попроще, с интересом наблюдал за происходящим, не особенно вдаваясь в суть дела.

Фавель положил ладонь на карту в районе залива Сантего.

– Эта приливная волна, или цунами, какова может быть ее высота?

– Я не гидролог, это не моя область, – сказал Уайетт, – но я могу предложить вам свои соображения. Низкое давление внутри урагана поднимет море футов, скажем, на двадцать или двадцать пять над нормальным уровнем. Когда эта вода войдет в залив, она на мелководье начнет вздыматься еще выше. Кроме того, по мере движения волны будет происходить ее сжатие – все больше воды будет скапливаться во все меньшем объеме. – Поколебавшись немного, он заметил твердо. – Можете исходить из того, что основная волна будет футов пятьдесят.

Кто-то из присутствующих тихо присвистнул. Фавель протянул Уайетту черный карандаш.

– Можете ли вы обозначить районы, которые будут затоплены?

Уайетт, взяв карандаш, сказал:

– Серьезное наводнение следует ожидать повсюду ниже линии семидесяти футовой отметки. Я бы на всякий случай, пожалуй, ориентировался на высоту в восемьдесят футов над уровнем моря. – Он провел волнистую линию на карте. – Все, что в сторону моря от этой линии, подлежит затоплению. – Он сделал паузу, затем постучал карандашом по устью Негрито. – Воды реки повернут вспять, и можно ожидать наводнения в долине на протяжении миль, скажем, десяти. Кроме того, вода обрушится на нас в виде проливного дождя.

Фавель внимательно посмотрел на карту и кивнул.

– Как было тогда, – сказал он. – Вы изучали данные об урагане 1910 года, мистер Уайетт?

– Да, но их, к сожалению, немного. Надежной информации нет.

Фавель тихо сказал:

– Шесть тысяч погибших. Очень интересная статистика, на мой взгляд.

Он повернулся к Мэннингу.

– Посмотри на эту линию, Чарльз. Она охватывает весь мыс Саррат, низину, где находится аэродром, вплоть до горы Рамбо, весь Сен-Пьер и равнину до устья Негрито. Все это будет затоплено.

– Если Уайетт прав, – подчеркнуто заметил Мэннинг.

Фавель наклонил голову.

– Разумеется. – Глаза Фавеля рассеянно устремились куда-то вдаль, и он некоторое время стоял, погруженный в раздумья. Потом обратился к Уайетту. – Этот человек у Сен-Мишель сказал что-нибудь еще?

Уайетт напряг свою память.

– Да нет, кажется, больше ничего. Ах нет, он произнес такую фразу, что, мол, идет еще один ветер сильнее, чем ураган. И добавил, что Фавель спускается с гор.

Фавель грустно улыбнулся.

– Значит, мой народ думает обо мне как о разрушительной силе? Не думаю, что я опаснее урагана. – Он резко повернулся к Мэннингу. – Мы будем исходить из того, что приближение урагана – факт. Ничего не поделаешь. Пересмотрим наш план в соответствии с этим.

– Джулио, мы же ведем войну, – возмутился Мэннинг. – Ты не можешь так рисковать.

– Я должен, – сказал Фавель. – Здесь мой народ, Чарльз. В этом городе шестьдесят тысяч человек, и он может быть разрушен.

– Господи! – воскликнул Мэннинг, бросая колючий взгляд на Уайетта.

– Мы же не можем воевать одновременно против Серрюрье, Рокамбо и урагана. Я не верю, что ураган придет сюда и не поверю до тех пор, пока Брукс не сдвинется с места.

Фавель положил свою руку на руку Мэннинга.

– Я когда-нибудь ошибался в своих оценках, Чарльз?

Мэннинг с негодованием надул щеки и с шумом выдохнул.

– До сих пор нет, – почти прокричал он. – Но все когда-нибудь делается в первый раз. И я всегда в глубине души чувствовал, что когда все же ты сделаешь ошибку, Джулио, она будет колоссальной.

– В этом случае мы оба окажемся мертвы, и она никакого значения для нас иметь не будет, – отрезал Фавель и обратился к Уайетту. – Что вам нужно для того, чтобы получить хоть какое-нибудь доказательство?

– Я бы хотел взглянуть на море.

Фавель от неожиданности заморгал глазами.

– Ну, это пустяки, это легко осуществить. Чарльз, присмотри за тем, чтобы мистер Уайетт получил все то, что ему будет необходимо. Сам присмотри, лично. – Он посмотрел на черную линию, нарисованную на карте. – Мне надо хорошенько подумать. Я хочу остаться один.

– Хорошо, – сказал Мэннинг, сдаваясь. Он кивнул головой Уайетту и пошел к двери. Уайетт и Костон последовали за ним. Когда они вышли в фойе, Мэннинг набросился на Уайетта. Он сгреб своей большой рукой рубашку на его груди и яростно тряханул его.

– Вы, чертов интеллигент! Вы славно тут мне все обосрали!

– Уберите свои поганые руки, – холодно сказал Уайетт.

Увидев, как в глазах Уайетта разгорается злобный огонь, Мэннинг отпустил его со словами:

– Ладно. Я вас предупредил. – И сунув Уайетту под нос свой палец, добавил: – Если не будет урагана, то я этого так не оставлю. Фавель, может, и махнет на это дело рукой, но я нет. И я обещаю вам, что спустя двадцать четыре часа вы будете совершенно мертвым метеорологом.

Он отступил, окатив Уайетта презрительным взглядом.

– Фавель приказал мне нянчить вас. На улице стоит мой автомобиль. Я вас отвезу, куда хотите. – Он повернулся и направился к выходу.

Костон посмотрел ему вслед.

– Вам лучше оказаться правым, Уайетт, – пробормотал он. – Очень правым. Если Мейбл не появится вовремя, я бы не хотел оказаться на вашем месте.

Уайетт был бледен.

– Вы едете со мной?

– Конечно, я не хочу пропустить ничего.

Мэннинг молча вел машину по направлению к докам. Они миновали опустошенное здание арсенала, и через некоторое время остановились неподалеку от входа на мол.

– Я бы хотел проехать дальше по молу, – сказал Уайетт. – Если это не опасно.

Мэннинг медленно вырулил на мол и довез их почти до самого конца мола. Уайетт вылез из машины и стал смотреть на маслянистую поверхность воды через залив в сторону моря. Костон вытер лоб и сказал Мэннингу:

– Как жарко. Здесь всегда так жарко по утрам?

Мэннинг, не отвечая, кивнул головой в сторону Уайетта и спросил:

– Можно на него полагаться?

– Не знаю. Я знаком с ним всего четыре дня. Но я вам скажу такую вещь. Никогда не встречал более упрямого и настойчивого человека.

Мэннинг ничего не сказал, и они погрузились в молчание.

Через несколько минут возвратился Уайетт и сел в машину.

– Ну? – спросил Мэннинг.

Уайетт прикусил губу.

– Вдали наблюдается сильное волнение. Вот все, что я могу сказать.

– Господи! – воскликнул Мэннинг. – И больше ничего?

– Не волнуйтесь, – сказал Уайетт, криво усмехаясь, – вы получите ваш ветер. – Он взглянул на небо. – При первом появлении облаков или тумана сообщите мне, где бы я ни находился.

– Ладно, – пробурчал Мэннинг и включил зажигание. Только он собрался отпустить сцепление, на противоположном берегу залива раздался глухой и тяжелый взрыв. Мэннинг застыл:

– Что это, черт побери?

Грохот повторился, смешиваясь с еще катившимся вдали эхом первого взрыва. Костон, сидевший сзади, возбужденно закричал:

– Посмотрите на базу. Там что-то происходит.

Они разом повернули головы в сторону мыса Саррат, хорошо видного через залив, отделявший их от него четырехмильной полосой воды. Там медленно поднимался вверх столб черного дыма. Внезапно его осенило.

– Брукс эвакуируется. Он избавляется от лишних боеприпасов, чтобы они не достались Серрюрье.

Мэннинг в недоумении посмотрел на Уайетта, затем его лицо расплылось в улыбке. С минуту он прислушивался к шедшим теперь один за другим взрывам и вдруг рявкнул:

– Боже мой! Ураган-то действительно будет!