Текст книги "Пари для простаков"

– А как ваш отец вернулся в Иран? – спросил Уоррен.

– Было нечто вроде амнистии, и ему разрешили вернуться. Конечно, за ним следят, но за всеми курдами, можно сказать, следят. Так или иначе, отец уже стар и больше не склонен заниматься политикой. А я никогда ею и не занимался. К тому же я жил в Англии и стал, как бы это сказать, терпимее, что ли.

Уоррен поглядел на кинжал Ахмеда и усомнился в его чисто декоративном назначении.

– А при чем здесь Ирак и Турция? – спросил Тоузьер.

– А, вы о курдской проблеме. Ее лучше всего очертить с помощью карты – где-то она у меня была. – Ахмед подошел к полке с книгами и достал нечто похожее на старый школьный атлас. Он полистал страницы. – Ага, вот, – Средний Восток. На севере – Турция, на востоке – Иран, на западе – Ирак. – Его палец скользнул от гор на востоке Турции вдоль иракско-иранской границы. – Это родина курдов. Мы – разделенный народ, населяющий три страны, и в каждой мы – меньшинство, при всем том подавляемое меньшинство. Согласитесь, взрывоопасная ситуация.

– Да, – сказал Тоузьер, – теперь мне все понятно.

– Барзани сейчас борется за курдскую автономию в Ираке, – продолжал Ахмед. – Он умный человек и хороший боец. Иракцы со всеми своими танками и тяжелой артиллерией не смогли победить его. Поэтому новый президент, Бакр, вынужден идти на переговоры. – Он улыбнулся. – Это триумф Барзани. – Он закрыл атлас. – Но довольно о политике. Давайте еще выпьем. Расскажите мне об Англии.

2

Ахмед допоздна рассказывал Уоррену и Тоузьеру о своей жизни в Англии и расспрашивал о современной английской действительности. Утром после завтрака он предложил:

– Не хотите ли посмотреть хозяйство? Типично курдское, знаете ли. – Он очаровательно улыбнулся. – Я ведь надеюсь увидеть все это на экране.

Осмотр хозяйства просто-таки измотал их. Ахмед показал им абсолютно все и все дотошно комментировал. Они уже не чаяли покинуть щедрого и гостеприимного хозяина, и такая возможность появилась только после одиннадцати.

– Куда же вы теперь? – спросил Ахмед.

Тоузьер посмотрел на часы.

– Джонни так и не появился. Наверное, что-нибудь серьезное. Пора нам вернуться к ним. Как ты думаешь, Ник?

– Пожалуй, – согласился Уоррен. – Я думаю, он отправился еще раз посмотреть те места, которые ему приглянулись. Так что нам придется догонять их. – Он улыбнулся Ахмеду. – Благодарим вас за ваше гостеприимство – вы были очень любезны.

– Это – типично курдское гостеприимство, – с улыбкой ответил Ахмед.

Они обменялись еще несколькими любезностями и двинулись в путь. Ахмед махал им вслед рукой и кричал: "Бог вам в помощь!" Когда они, наконец, выехали на дорогу к перевалу, Уоррен спросил:

– Ну, что вы думаете обо всем этом?

Тоузьер фыркнул:

– Чересчур хорошо, чтобы быть правдой, на мой взгляд. Уж слишком он был угодлив.

– Да, он что-то слишком лебезил перед нами, – заметил Уоррен. – Типично курдское гостеприимство, – повторил он.

– Гостеприимство – прах его возьми, – прорычал вдруг Тоузьер. – Вы обратили внимание, что он показал нам все строения, водил нас абсолютно повсюду? Он как будто специально демонстрировал нам, что ему нечего скрывать. Как вы спали, кстати?

– Как убитый, – сказал Уоррен. – Он щедро подливал виски, и под конец я, по-моему, слегка окосел.

– И я тоже, – сказал Тоузьер. – Обычно со мной после виски такого не бывает. – Он помолчал немного. – Может, он нас оглушил этим морфием, который мы ищем?

– Возможно, – согласился Уоррен. – Признаться, когда я проснулся сегодня, то чувствовал какую-то слабость.

– Мне показалось, что ночью была какая-то возня, – сказал Тоузьер. – Вроде какие-то верблюды ходили. То ли это было на самом деле, то ли мне приснилось.

Они взобрались на вершину перевала, и Уоррен оглянулся. Селение выглядело невинно и мирно – мирный сельский пейзаж. – "Типично курдский", – с иронией подумал Уоррен. И тем не менее именно Шейх Фарваз заказал эти проклятые химикалии. Он сказал:

– Мы видели там абсолютно все, следовательно, им нечего было прятать. Если только…

– Если только что?

– Если только они так все спрятали, что Ахмед был уверен, нам это не удастся засечь.

– Сколько места нужно Спирингу для его лаборатории или что там у него?

Уоррен представил себе немыслимое количество химических веществ, которое, согласно данным Раки, было получено на складе.

– Что-нибудь от двухсот квадратных метров до двух тысяч.

– Тогда их там нет, – сказал Тоузьер. – Мы бы их увидели.

– Увидели? – с сомнением спросил Уоррен. – Вы говорили, что прочесывали деревни в поисках оружия. Где вы его обычно находили?

– О Боже мой! – воскликнул Тоузьер, хлопая ладонями по рулю. – Под землей, разумеется. Но отдельными небольшими партиями – то там, то тут. Они не хранили его скопом.

– Что ж, здесь это будет не так уж трудно. Дно долины не каменистое – мягкая земля на красной глине.

– Значит, вы считаете, нам следует вернуться обратно и посмотреть еще раз? Это будет не так-то просто и к тому же рискованно.

– Надо обсудить это со всеми. Вон уже Бен появился. Брайен махал им рукой, показывая в сторону дороги, на небольшую долину, овраг. Он вскочил на подножку и проехал с ними около двухсот ярдов к месту, где стоял второй "лендровер". Перед ним сидел на земле Фоллет, он поднял голову и спросил:

– Какие-нибудь неприятности?

– Пока нет, – коротко ответил Тоузьер и подошел к Фоллету. Он рассказал обо всем, что они видели в долине, а потом спросил:

– Ну а у вас что?

– Фотографии долины. Я сделал дюжину кадров "Поляроидом".

– Они могут пригодиться. Нам придется вернуться туда, на этот раз тайком. Давайте-ка поглядим их.

Фоллет разложил на капоте машины фотографии. Через некоторое время Тоузьер сказал:

– Да, не очень-то весело. Каждый, кто спускается с перевала, днем виден как на ладони, и держу пари, они ведут наблюдение за дорогой. От подошвы горы до селения – четыре мили. Туда и обратно – восемь. Для ночной прогулки пешком многовато. Ну и даже если мы туда доберемся, как мы во тьме найдем то, что мы ищем? Не вижу в этом никакого смысла.

– А что вы, собственно, собираетесь искать? – спросил Фоллет.

– Подпольное помещение, – сказал Уоррен.

Фоллет скорчил гримасу:

– Как же вы, действительно, его найдете?

– Не знаю, – ответил Уоррен раздраженно.

Брайен наклонился вперед и взял одну из фотографий.

– Энди озабочен, как добраться до селения и остаться незамеченным, – сказал он. – Рыбку можно по-разному ловить. Расскажите-ка поподробнее об этих каналах. Насколько они глубоки? Может ли по ним двигаться человек?

Уоррен кивнул.

– Кажется, да. Туда ведь спускаются люди для ремонта.

– Ну вот, – сказал Брайен. – Это уже проще. Это же прямая трасса к селению. Можно, как кролик, нырнуть в одну ямку и вынырнуть из другой.

Тоузьер посмотрел на него с нескрываемой иронией.

– Послушаешь вас – так все легче легкого. Какой уклон может быть там внизу, Ник?

– Небольшой, наверное. Чтобы вода текла.

– А какая глубина?

– Думаю, что тоже небольшая. Может быть, фут. – Уоррен немного паниковал. – Энди, я ведь знаю не намного больше вас. Я просто кое-что читал.

Тоузьер словно пропустил это мимо ушей и продолжал свои расспросы:

– А дно какое? Ровное?

Уоррен закрыл глаза, пытаясь вспомнить иллюстрацию, которую видел в книге. Наконец он сказал:

– Кажется, ровное.

Тоузьер еще раз посмотрел на фотографии и принял решение.

– Как только стемнеет, мы пешком спускаемся с перевала. Затем проникаем в этот канал через одно из отверстий. Если дно позволяет и мы сможем делать по две мили в час, через два часа мы в селении. Мы приближаемся к селению и почти до рассвета проводим поиски. Затем опять погружаемся под землю и уходим невидимыми. Подняться к перевалу можно рискнуть и днем, какое-то укрытие по дороге есть. Это вполне реально.

– Реально? – фыркнул Фоллет. – Это безумие. Ползти под землей! О Господи!

– Предположим, что путь под землей доступен, – сказал Уоррен. – Я сомневаюсь, но давайте предположим. А как мы будем рыскать по деревне? Вы думаете, нас никто не засечет?

– Надо попробовать, – сказал Тоузьер. – А потом, вы что, можете предложить что-нибудь другое?

– Нет, – сказал Уоррен. – Нет, черт возьми!

3

Тоузьер готовился к штурму. Он вытащил из «лендровера» такое количество веревок, о наличии которого Уоррен и не подозревал. Это был легкий, очень прочный нейлоновый шнур. Затем из ящика с инструментами он извлек кошки.

– Спуск в шахту будет нетрудным, – сказал он. – А вот подъем – задача нелегкая. Тогда они нам и пригодятся.

Он достал также мощные электрические фонари и поясные ножи. Но когда он стал развинчивать треногу для фотокамеры, Уоррен не выдержал:

– Что вы делаете? – спросил он.

– Предположим, вы обнаружите эту лабораторию – что вы собираетесь с ней делать?

– Уничтожить ее, – сухо ответил Уоррен.

– Как?

– Ну, может, поджечь или еще как-нибудь?

– Под землей все это может и не сработать, – сказал Тоузьер, продолжая развинчивать треногу. Он отделил алюминиевые трубки и вытряс из них несколько коричневых цилиндров. – А вот это – годится. На такую лабораторию много взрывчатки не потребуется.

Уоррен, разинув рот, наблюдал, как Тоузьер соединил вместе цилиндры и обтянул их липкой лентой, превратив в одну довольно складную упаковку.

– Вы ведь поручали мне провести подготовку экспедиции? – спросил он, усмехаясь.

– Да, поручал, – ответил Тоузьер.

Затем Тоузьер взял отвертку и вывернул из приборного щитка часы.

– Они уже готовы, – сказал он. – Видите вот этот стерженек? Это – детонатор. Мы его втыкаем в один из этих цилиндров и ставим часы на любое нужное нам время в пределах полусуток. – Он засмеялся. – Искусство войны – это искусство подготовки к ней.

– А еще какие сюрпризы? – холодно спросил Уоррен.

Тоузьер серьезно покосился на него и ткнул большим пальцем в сторону селения.

– Эти ребята – гангстеры, и оружие у них гангстерское – ножи и пистолеты. Могут быть и винтовки. А я военный и люблю военное вооружение. – Он похлопал "лендровер" по стенке. – Эти машины уже не те, что были вначале. Даже на заводе, где их выпускали, не разобрались бы в том, что я с ними проделал. И таможенники тоже.

– Ну?

– Ну и все. Как выглядит автомат, знаете?

Уоррен смутился.

– Ну как, – у него есть ствол, спусковой крючок, приклад.

– Именно, – сказал Тоузьер и, подойдя к "лендроверу" с тыла, вынул из гнезда одну из опор брезентового покрытия машины. – Вот вам ствол, – сказал он, вручая ее Уоррену. – Теперь перейдем к затворному механизму. И он стал извлекать из автомобиля разные металлические части – зажигалку с приборной доски, пепельницу, ящик с инструментами, еще что-то. Через десять минут он собрал автомат.

– Теперь – приклад, – сказал он и достал из машины пристегнутую к стенке лопату. Движением кисти руки он разделил ее на две части, и ручка точно вошла в собранную им конструкцию.

– Ну вот, – сказал он. – Автомат и готов. В автомобиле столько мелких металлических частей, что никто не догадается, зачем они нужны. А более крупные части всегда можно как-нибудь замаскировать. – Он посмотрел на свое детище. – Мы же не могли бы въехать в эту страну с такими вещами в руках?

– Нет, – ответил Уоррен, потрясенный. – И сколько у вас таких вещичек?

– Две вот таких небольших игрушки и довольно приличный пулемет с воздушным охлаждением, который устанавливается на треногу. Проблема с боеприпасами. Их труднее всего было замаскировать, поэтому их у нас немного. Кое-что есть в этих коробках с пленкой.

– Это просто фантастика! – воскликнул Уоррен.

– Есть еще и миномет, – продолжал Тоузьер невозмутимо.

– Не может быть! Послушайте, это же невероятно!

– Прошу, – сказал Тоузьер, жестом приглашая Уоррена к "лендроверу". – Если сами найдете, с меня причитается, если, конечно, у меня что-нибудь останется после общения с Джонни Фоллетом.

И он отошел, а Уоррен принялся рассматривать "лендровер" с удвоенным любопытством. Миномет – крупная штучка, и сколько Уоррен ни искал, ничего, даже отдаленно его напоминающего, найти не смог, так же, как не смог обнаружить снарядов к нему. Поэтому он решил, что Тоузьер просто над ним подшутил.

Закончив приготовления, они подкатили "лендроверы" к вершине перевала и спрятали их в скалах. На закате они стали спускаться вниз. Было еще не настолько темно, чтобы дорога была неразличимой, но уже смеркалось, и издали вряд ли кто-нибудь мог бы их видеть. До первого колодца канала осталось немного больше мили, и когда они добрались до него, совсем стемнело, только молодой месяц освещал дорогу.

Тоузьер взглянул на небо.

– Я и забыл о луне, – сказал он. – А вообще нам чертовски повезло с этими каналами, если, конечно, все удастся. – И он стал разматывать веревку.

– Подождите-ка, – сказал Уоррен. – Давайте начнем со следующего колодца. Этот ведь первый, и вода здесь должна быть слишком глубокой.

Они прошли пятьдесят ярдов до следующего отверстия.

– Какова глубина колодца? А, Ник? – спросил Тоузьер.

– Не имею понятия, – ответил тот.

Тоузьер поднял камень и бросил его в отверстие, засекая время по тиканью своих часов.

– Меньше ста футов, – уточнил он. – Не так уж и плохо. Не исключено, что нам придется выбираться из него в спешке. – Он протянул конец веревки Брайену. – Зацепите ее за что-нибудь, только за что-нибудь устойчивое.

Брайен порыскал около колодца, нашел кусочек скалы, прочно сидящей в земле, сделал петлю и, обмотав веревку вокруг камня, затянул ее в крепкий узел. Тоузьер, потянув за веревку, проверил надежность крепления и спустил ее в колодец. Он отдал автомат Уоррену и сказал:

– Я спущусь первым, и если там все в порядке, я дам сигнал – три вспышки фонаря. – Он сел на край колодца, свесив в него ноги, затем перевернулся на живот и пошел вниз. – До встречи на дне, – прошептал он, и голос его прозвучал из черной дыры как из могилы.

Он спускался, перебирая руками и опираясь коленями о стенку колодца, который оказался фута три в диаметре. О расстоянии он мог судить по кусочкам материи, которые заранее привязал к веревке через каждые десять футов. После отметки девяносто футов его ноги коснулись воды и затем ощутили твердую опору.

Он взглянул наверх и увидел круг чуть более светлый, чем окружавшая его тьма. Заметно было некоторое движение, – он догадался, что кто-то смотрел вниз. Он просигналил три раза фонарем, затем посветил вокруг себя и вдоль канала. Он был трех футов в ширину, шести в высоту и уходил вдаль за пределы, достижимые лучом фонаря. Кругом были голые земляные сырые стены, а внизу струился ручей глубиной в девять дюймов.

Он почувствовал, как веревка задергалась в его руках и на голову полетели комья земли, – кто-то спускался вслед за ним. Он отошел в сторону, и через некоторое время перед ним появился слегка запыхавшийся Уоррен. Тоузьер взял у него автомат и сказал:

– Ну, вот мы и на месте, Ник, – он поводил лучом по потолку. – Упаси Боже, если этот свод обвалится.

– Не думаю, что это произойдет, – сказал Уоррен. – Если бы такая опасность грозила, они бы укрепили своды. Не забывайте, что люди спускаются сюда довольно часто, чтобы следить за состоянием тока воды, и не хотят быть здесь похороненными. – Он, однако, не сообщил Тоузьеру, что эти люди придумали для каналов вполне подходящее для них название "убийцы".

– Интересно, когда они придумали эту штуку? – спросил Тоузьер.

– Не знаю. Может, десять лет назад, а может, тысячу или еще больше. Какое это имеет значение?

– Наверное, никакого.

Вскоре к ним присоединились Брайен и затем Фоллет. Тоузьер сказал:

– Колодец, из которого мы должны вылезти, – тридцать пятый отсюда.

– Тридцать четвертый, – поправил Уоррен.

– Ах да, – сказал Тоузьер, – я и забыл, что один мы пропустили. – Считать будем на всякий случай. Если будет расхождение, побеждает большинство. Идем тихо – неизвестно, как здесь распространяется звук и можно ли, находясь наверху, нас слышать. Я иду первым с автоматом, затем Ник, затем Бен и замыкает Джонни с другим автоматом. Пошли.

Идти оказалось на удивление легко, и они двигались гораздо быстрее, чем предполагал Уоррен, – по крайней мере, со скоростью трех миль в час. Как выразился Брайен, это была трасса, ведущая к селению. Дно канала было твердым, не скользким и даже не грязным. Вода стояла неглубоко и не сильно препятствовала движению. Мощный фонарь Тоузьера освещал путь.

Лишь однажды возникло некоторое препятствие. Глубина вдруг увеличилась до двух, потом до трех футов. Тоузьер приказал всем остановиться и сам прошел немного вперед. Он обнаружил небольшую запруду, которая образовалась от свалившейся с потолка земли. Он разрушил ее ударом ноги, и освободившаяся вода с журчанием стала быстро уходить из маленького водохранилища, пока прежняя глубина потока не была восстановлена.

Наконец Тоузьер дал знак остановиться. Он повернулся к ним и сказал:

– Это тридцать третий колодец. Согласны?

Все согласились с ним.

– Теперь пойдем медленно и очень осторожно. Селение прямо над нами.

Они опять двинулись вперед, а Тоузьер аккуратно считал шаги. Внезапно он остановился и Уоррен чуть не налетел на него.

– Вы что-нибудь слышите? – спросил он тихо.

Уоррен прислушался, но ничего, кроме журчания воды не услышал.

– Нет, – сказал он, и в этот момент действительно послышался какой-то непонятный звук, который быстро затих вдали. Они замерли, но звук больше не повторился.

Тоузьер сказал:

– Пошли, осталось всего около двадцати ярдов.

Они прошли немного вперед и остановились под колодцем. Когда подошли все остальные, Тоузьер резко обернулся и прошептал:

– Там свет, откуда бы ему взяться.

Уоррен протиснулся несколько вперед и посмотрел наверх. Высоко в отверстии колодца виднелось небо, а на стене он увидел пятно довольно яркого света. Он прикинул, что оно было футов в пятидесяти выше них. Он отошел немного назад и сказал:

– Мы ищем что-то под землей, не так ли? Я думаю, это оно и есть. Помещение ведь должно вентилироваться. Вот они и используют колодец канала. А этот колодец – ближайший к дому.

Тоузьер был удивлен:

– Вы думаете, что вы нашли то, что нужно, сразу, с первой попытки?

Внезапно в полной темноте раздался голос Фоллета:

– Может, нам повезло. Почему бы и нет?

Послышался какой-то звук. Несильный, но отчетливо различимый кашель.

– Там кто-то есть, – прошептал Тоузьер. – И этот кто-то не спит. Нам лучше подождать.

Он посмотрел наверх.

– На ночь они, наверное, выключают свет. Я прослежу, а остальные – отойдите ярдов на сто. И – тише.

Началось томительное ожидание. Только спустя три часа Тоузьер просигналил им фонарем и они подошли.

– Все в порядке? – спросил Уоррен.

– Света нет уже около часа. Мне показалось, что там кто-то храпит, будем надеяться, что он заснул. Я попробую вскарабкаться наверх и посмотрю. Вы помогите мне.

– Не беспокойтесь.

– А я и не беспокоюсь, – сказал Тоузьер, с мрачным видом надевая на ботинки кошки. – Я наблюдал за этим светом до того, как он погас, и мне кажется, что здесь главный вход в их логово. Когда доберусь, то брошу вам веревку.

Уоррен, Брайен и Фоллет подняли Тоузьера на руки, образовав своего рода ступеньку, по которой он мог вскарабкаться наверх, по колодцу. Он ощупал руками его стенки, затем, подняв ногу, вонзил шипы в глину и подтянулся вверх. Затем, опершись на другую ногу и одновременно спиной о противоположную стену шахты, сделал еще один рывок. Так он медленно карабкался по колодцу, используя технику "дымоход", которой обучался в горной школе. Это оказалось не слишком трудно – ему приходилось совершать и более серьезные восхождения, правда, не в такой темноте.

На полпути он остановился и пару минут отдыхал. Затем он возобновил свой подъем. На этот раз чувствуя себя более уверенно, – ему удалось найти определенный ритм и освоиться, так что вторую часть пути он проделал гораздо быстрее. Так он добрался до площадки, вырубленной в стене колодца. Здесь он рискнул включить фонарь и увидел крепежный столб, к которому привязал веревку, а конец сбросил вниз.

Поднялся Уоррен с автоматом, который Тоузьер тут же забрал и с металлическим клацаньем передернул затвор. А потом появился Брайен и следом за ним Фоллет. Все они сгрудились на маленькой площадке, и Тоузьер опять включил свой фонарь. Прямо перед собой на площадке они увидели дверь. Тоузьер толкнул ее рукой, и она без шума поддалась. Тоузьер, держа автомат наперевес, вошел внутрь, за ним последовал Фоллет, тоже с автоматом. Следом шли Уоррен и Брайен. Тоузьер осветил лучом фонаря все помещение, и свет ярко заиграл на стеклянной посуде, расставленной на скамьях. Затем луч фонаря высветил кровать, на которой спал человек. Он беспокойно задвигался во сне, и Тоузьер шепнул:

– Возьмите его, Джонни.

Фоллет в три прыжка пересек комнату. Автомат с глухим стуком соскочил вниз, послышался сдавленный стон.

Тоузьер обшарил лучом всю комнату в поисках других спящих, но больше здесь никого не было.

– Закройте дверь, Бен, – сказал он. – Джонни, зажгите вон ту лампу.

Света одной лампы было достаточно для того, чтобы Уоррен убедился: они нашли то, что искали. Это было помещение, выкопанное в аллювиальной глине, потолок которого поддерживали столбы из крепкой древесины. Оно чем-то напомнило ему окопы времен первой мировой войны, которые он видел в кино. Комната была сильно заставлена: одна ее половина была забита коробками, а другая – лабораторным оборудованием.

Тоузьер сказал:

– Посмотрите, Ник. Это действительно то, что мы ищем?

Уоррен бросил профессиональный взгляд на посуду:

– Похоже, именно то! – Он понюхал несколько открытых бутылок, взял щепотку какого-то вещества и попробовал ее на вкус. – Да, да, то самое.

Брайен, наклонившись над кроватью, сказал:

– Он совершенно вырубился. Чем вы это его стукнули, Джонни?

Фоллет ухмыльнулся и показал тяжелую обшитую кожей свинчатку.

– Это – без сомнения Спиринг, – сказал Брайен. – Он отрастил бороду, но я узнаю его.

– Неужели он работал здесь, в одиночку? – спросил Тоузьер.

Уоррен, внимательно изучая оборудование, ответил:

– Вообще-то ему нужны были бы помощники, но, может быть, он обходился и неквалифицированной рабочей силой. Предположим, несколькими из наших гостеприимных курдов. – Он оглядел комнату и заметил кофейник, грязные тарелки, пустые бутылки из-под виски. – Я смотрю, Ахмед поит его другим виски. Он, конечно, находится здесь постоянно. Если б он вылезал наверх и расхаживал по селению, то его бы могли бы заметить, и это могло бы испортить им всю игру. Этого они, конечно, допустить не хотят.

Он перевел взгляд на коробки и заглянул в одну из них, ту, которая была вскрыта.

– Боже всемогущий! – воскликнул он.

– Это что, сыры? – спросил Тоузьер, увидев в коробке какие-то цилиндры.

– Это – опиум, – ответил Уоррен. – Причем турецкий, не иранский.

– Откуда вы знаете, что турецкий?

– По форме. Так упаковывают его только турки, – он сделал шаг назад и оценивающе посмотрел на коробки. – Если все они полны, то здесь должно быть тонн десять этого вещества.

Тоузьер приподнял пару коробок, выбранных наугад.

– Они полны, это ясно.

Уоррен подумал, что Раки, наверное, не ошибся в своих сводках. Он прошел в ту часть комнаты, которая использовалась для хранения химикалий, и стал сверять их со списком Раки. Через некоторое время он сказал:

– Насколько я могу судить, он использовал около половины всего запаса. Но где же морфий?

Фоллет присвистнул, а Тоузьер спросил:

– Что это?

В руке у него был какой-то предмет, похожий на кирпич. Уоррен взял его и поскреб пальцами:

– Это тоже опиум, обернутый листьями мака. Наверное, из Афганистана. Такое впечатление, что они получают товар со всего Востока. – Он бросил взгляд на одну из лавок. – Это меня не интересует. Меня интересует только морфий.

– А на что он похож?

– Чистый белый порошок – как столовая соль или сахарная пудра. И здесь его должна быть тьма-тьмущая.

Они стали тщательно обыскивать помещение, и через некоторое время послышался возглас Фоллета:

– А вот это что такое?

Он держал в руках большую бутыль в оплетке. Уоррен осторожно проверил ее содержимое.

– Это он. Морфий.

– Готовый?

– Это – чистый морфий. Во всяком случае, настолько чистый, насколько это возможно при работе в такой дыре.

Фоллет присвистнул.

– Значит, вы за этим и гонялись. И с таким энтузиазмом, Уоррен, – не так ли? Здесь должно быть фунтов двадцать. Это значит – полмиллиона колов.

– Не забивайте себе голову всякой чепухой, Джонни, – сказал Тоузьер.

Уоррен резко повернулся:

– Двадцать фунтов! Да здесь его должно быть в сотню раз больше!

Фоллет уставился на него.

– Вы что, серьезно! Нет, вы шутите, док.

– Уж какие шутки, – прошипел Уоррен и показал рукой на коробки с опиумом, стоявшие у стола. – Здесь опиума хватит на то, чтобы сделать тонну морфия. Спиринг использовал половину своих запасов химикалий, значит, свою работу он сделал наполовину. Он здесь уже довольно давно, так что с помощью всей этой техники тонну он уже должен был бы сделать. А где она? – От возбуждения он чуть ли не кричал.

– Тише, – осадил его Тоузьер. Он кивнул на кровать, где лежал неровно дышащий Спиринг. – Спросим у него.

– Угу, – согласился Фоллет. – Только он может зашуметь, пока мы его будем расспрашивать.

– Тогда прихватим его с собой, – сказал Тоузьер. – Потом отпустим. – Он обратился к Уоррену. – Что будем делать с этим местом?

– Я хочу, чтобы оно было уничтожено, – холодно заметил Уоррен. – Абсолютно.

– Полмиллиона колов, – сказал Фоллет и пнул ногой бутыль с морфием. – Дорогое удовольствие.

– А есть другие предложения? – спросил Тоузьер вкрадчивым тоном.

– Нет, черт возьми, – спохватился Фоллет. – Это – не по моей части. Я предпочитаю быть на стороне закона. Хотя, надо сказать, во время этого путешествия приходится его толковать несколько расширенно.

– Ладно. Тогда опускайте Спиринга в колодец. Ник, а вы помогите мне со взрывчаткой.

Фоллет разорвал простыню на куски и обмотал ими Спиринга; концом последнего куска он заткнул Спирингу рот.

– Это – на случай, если он посреди дороги очнется, – объяснил он. – Бен, помогите мне.

Они обвязали веревкой расслабленное тело Спиринга, вытащили его на площадку и стали спускать в колодец. Когда натяжение веревки ослабло, они поняли, что Спиринг уже внизу. Фоллет подошел к Тоузьеру:

– Мы с Беном спускаемся.

– Хорошо. Ждите нас с Ником внизу. – Он поглядел на часы. – Я заведу часовой механизм так, чтобы взрыв произошел через три часа. Этого времени достаточно, чтобы всем нам выбраться на поверхность.

Фоллет ушел, и Тоузьер начал размещать заряды. Затем он приладил к ним часовой механизм и осторожно нажал на рычажок.

– Все. Он заведен, – сказал он. – Будильничек, который разбудит Ахмеда. Пошли, Ник, надо отсюда убираться подобру-поздорову. Вблизи от заряда мне всегда как-то не по себе.

Уоррен схватился за веревку и, перебирая руками, погрузился в темноту колодца. Вскоре его ноги коснулись воды.

– Сюда, – прошептал Брайен, и Уоррен отступил вверх по течению. Фоллет сказал:

– Наш друг, кажется, оживает, – он направил луч фонаря в лицо Спирингу. Тот выкатил глаза и пытался что-то сказать, но мешал кляп во рту. Затем он увидел лезвие ножа, на котором зловеще играли блики света.

– Если будешь шуметь, схлопочешь царапину на горле, – сказал голос.

Спиринг мгновенно затих.

Послышался глухой стук и всплеск со стороны колодца.

– Все в порядке, – сказал Тоузьер. – Надо идти быстрее. Спиринг может идти?

– Это и в его интересах, – сказал Фоллет. – Я буду его подгонять вот этим кнутиком. – Он посветил вниз, нагнулся и разрезал Спирингу веревки на ногах. – Вставай на ноги, сукин сын, вставай и иди.

Несмотря на то, что спотыкающийся Спиринг был изрядной помехой, все же им удалось быстро продвигаться по каналу. Тоузьер шел впереди. За ним плелся Спиринг, которого подгонял страх перед Фоллетом и его ножом. Брайен и Уоррен замыкали шествие. Поскольку руки Спиринга были связаны, он терял равновесие, его все время бросало от стенки к стенке, иногда он падал на колени, но Фоллет тут же поднимал его на ноги, угрожая ему кинжалом.

Через три четверти часа Тоузьер велел всем остановиться.

– Надо перевести дыхание, – сказал он. – Кроме того, надо поговорить со Спирингом. Здесь достаточно безопасно. – Он посветил фонарем вверх. – Мы как раз между колодцами. Выньте кляп, Джонни.

Фоллет поднес нож к глазам Спиринга.

– Будь умницей, понятно! – Спиринг кивнул, и Фоллет поддел ножом кляп. – Плюй, негодяй.

Спиринг долго кашлял, задыхался, выталкивая изо рта материю. По его щеке и бороде текла кровь из царапины – Фоллет его нечаянно зацепил, вынимая кляп. Наконец, он судорожно сглотнул и выдавил из себя:

– Кто вы такие?

– Ты будешь не задавать вопросы, – сказал Тоузьер, – а отвечать на них. Давайте, Ник.

– Сколько морфия вы произвели, Спиринг? И где он теперь?

Спиринг еще не пришел в себя, и его грудь ходила ходуном. Он покачал головой, но ничего не ответил.

– Ого! – сказал Фоллет, – оказывается, мы беседуем с мертвецом.

Тоузьер, неожиданно и резко подойдя к Спирингу, выбросил вперед руку и похлопал его по щеке:

– Мой друг прав, – сказал он с угрозой. – Отвечай на вопросы, или ты – покойник.

– Сколько морфия вы произвели? – повторил Уоррен спокойно.

– Они меня убьют, – выдохнул Спиринг. – Вы не знаете их.

– Кого? – спросил Тоузьер.

– Фарваза и Ахмеда. – Спиринг был в ужасе. – Вы не знаете, что это за люди!

– А ты не знаешь, что мы за люди, – веско ответил Фоллет. – Выбирай: умрешь сейчас или позже? – Он пощекотал лезвием горло Спиринга. – Отвечай, сколько морфия?

Спиринг выгнулся назад, пытаясь уклониться от ножа.

– Ты… тысячу килограмм.

Тоузьер взглянул на Уоррена.

– Вы попали в точку. Это двести двадцать фунтов. Хорошо, Спиринг. Где же они?

Спиринг отчаянно замотал головой.

– Я не знаю, клянусь, я не знаю.

– Когда они исчезли?

– Прошлой ночью. Они взяли его ночью.

– Значит, когда мы" там были, – сказал Тоузьер задумчиво. – Они увезли эту штуку прямо у нас из-под носа. А куда они ее увезли?

– Я не знаю.

– Но ты мог бы догадаться, – сказал Фоллет, чуть сильнее надавливая на нож. Струйка крови потекла по шее Спиринга. – Держу пари, у тебя есть на этот счет соображения.

– Ирак, – выдавил Спиринг. – Они сказали, что отправляют его в Ирак.

– Мы ведь в тридцати милях от иракской границы, – сказал Тоузьер. – Это походит на правду. Я же говорил вам, мне казалось, будто ходят верблюды. Они увезли груз на верблюдах?

Спиринг попытался кивнуть, но опять наткнулся на нож.

– Да, – произнес он слабым голосом.

– Почему вы не превратили морфий в героин? – спросил Уоррен. – И где они собираются это сделать?

– Я должен был сделать это здесь, но они изменили свои планы. Они его увезли прошлой ночью. Больше я ничего не знаю.