Текст книги "Западня свободы"

2

Взять машину оказалось не трудно, – британские права были солидным документом. Наемные автомобили обычно не быстроходны, но мне удалось раздобыть «Кортинг-1500», который все же мог бы помочь мне уйти от неприятностей, или влезть в них, – как уж там получится, – достаточно быстро.

Я подъехал к отелю "Сент-Джордж" загодя и поставил машину ярдах в ста на другой стороне улицы.

Я хорошо видел, как к отелю подъезжали такси, но ни одно из них не привезло миссис Смит. Наконец, она приехала, опоздав всего на пятнадцать минут. Когда такси отъехало, она осталась на тротуаре с двумя небольшими чемоданами, стоявшими рядом с ней. Подбежал носильщик из отеля и предложил свои услуги, но она помотала головой, и он разочарованно удалился. Я дал ей побыть в таком неопределенном состоянии некоторое время, так как мне хотелось знать, не проявит ли кто-нибудь к ней необычный интерес.

Через десять минут я пришел к выводу, что если я не увезу ее отсюда, то это сделает кто-нибудь другой, так как она выглядела чертовски привлекательно в своих брюках в обтяжку, открытой рубашке и коротком жакетике. Я вырулил на улицу и подкатил ко входу в отель.

– Вас подвезти, мадам?

Она, наклонившись, заглянула внутрь машины, и ее зеленые глаза горели гневом.

– Где вы были? – спросила она раздраженно. – Я стою тут, как дура, уже отшила трех приставал.

– Это же ирландцы, – сказал я. – Они не могут пройти мимо хорошенькой девушки. Садитесь. Я положу чемоданы в багажник.

Три минуты спустя мы уже ехали из Лимерика по дороге в Крэтлоу. Я сказал:

– А вы быстро долетели. Наверное, удалось попасть на удачный рейс.

Она смотрела перед собой через ветровое стекло.

– Я прилетела на собственном самолете.

– Ну и ну! – воскликнул я. – Бесстрашная авиаторша. Что ж, это может оказаться полезным.

– Мне не понравилось кое-что из того, что вы сказали по телефону.

– Что именно?

– Вы говорили об уменьшении потерь. Мне это совсем не понравилось.

– И мне это не нравится, – сказал я. – Но у меня есть крупицы кое-какой информации, хотя особых надежд нет.

– Почему вы упустили Слэйда?

– Я не упускал его. Его от меня просто забрали.

– Вы могли бы хоть что-нибудь сделать.

Я посмотрел на нее искоса.

– Вы хотели бы, чтобы я перерезал ему горло, когда он спал?

Она бросила на меня встревоженный взгляд.

– Я … – и, не договорив, замолчала. Я сказал:

– Легко критиковать со стороны. Эти "Скарперы" – потрясающе организованы, лучше, чем мы представляли. Слэйд полагал, что за ними могут стоять русские. Во всяком случае, русское финансирование, возможно, русская подготовка.

Одно совершенно ясно: это не банда обыкновенных преступников.

– Об этом поподробнее. Но сначала скажите, куда мы направляемся.

– Я хочу взглянуть на дом, где мы были заключены. Может, удастся раздобыть какую-нибудь информацию, хотя это сомнительно. Я слышал, как их босс кричал о необходимости покинуть этот дом.

Ирландские дороги хороши тем, что на них мало транспорта, и мы могли ехать с вполне приличной скоростью. Я не успел рассказать миссис Смит и половины моих злоключений, как впереди показалась первая пожарная машина.

– Это здесь, – сказал я и остановил машину на обочине на приличном расстоянии от места действия.

Там царил хаос. Миссис Смит бросила взгляд на дымящуюся коробку дома и сказала:

– Не вижу, что хозяин оставил дом. Зачем он его сжег?

– Это не он, а я, – сообщил я без ложной скромности. – И высунув голову из окна, окликнул проезжавшего мимо велосипедиста. Он как раз ехал оттуда. – Что там произошло?

Велосипедист, скрюченный старик, пересек дорогу и остановился рядом с машиной.

– Там кто-то сложил костерок, – сказал он, ощеривая в улыбке беззубый рот. – Напоминает смутное время…

– Есть жертвы?

– Да, есть. Там нашли джентльмена, бедняга сгорел дотла.

– Ужасно! – сказал я.

Старик наклонился и уставился на меня.

– Может, ваш дружок?

– Нет, что вы, я просто проезжал и увидел пожарные машины.

– Понятно, – сказал он. – Но там есть какая-то тайна. В доме были другие люди и все они сбежали. Гарда хочет знать почему.

– Гарда?

– Ну да, эти люди в голубом, знаете? В Англии их называют полицией. – И он мазнул рукой вдоль дороги.

Впереди, ярдах в ста, действительно стоял полицейский автомобиль. Я глянул на миссис Смит.

– Может поедем, дорогой? – сказала она. – У нас мало времени. Нам надо поспеть в Роскоммон к вечеру.

– Роскоммон, говорите? – вмешался старик. – Да вы не туда едете. Это по другой дороге.

– Но нам надо сначала заехать в Эннис, – сказал я.

– А, ну тогда прямо по дороге. – Он снял руку с машины. – Удачи вам в Ирландии, вам и вашей прекрасной леди.

Я улыбнулся ему, выжал сцепление, и мы медленно проехали мимо полицейской машины. Посмотрев в зеркало назад и убедившись, что у нее нет намерения следовать за нами, я сказал:

– Если этот труп подвергнут тщательному исследованию, то скорее всего в нем обнаружат пулю.

– Вы что, убили его? – спросила миссис Смит голосом столь же холодным и спокойным, как если бы спрашивала, хорошо ли я спал сегодня.

– Не я. Это был своего рода несчастный случай. Он напоролся на пулю в стычке. – Я опять посмотрел в зеркальце. – А знаете, он был прав.

– Кто?

– Этот старик. Вы действительно прекрасны. – Не дав ей времени отреагировать, я тут же спросил: – Как Макинтош?

– Я звонила в больницу перед вылетом. Без изменений. – Она повернулась ко мне. – Вы считаете, это не случайность?

– Как это произошло?

– Поздно ночью он переходил улицу в Сити. Какой-то прохожий нашел его там у тротуара. Тот, кто сбил его, даже не остановился.

– Человек по имени Джонс примерно в это же время узнал, что я не Риарден. Так что это не был несчастный случай.

– Но как они об этом узнали?

– Я им не говорил, значит, это сделал кто-то из вас – или вы или Макинтош.

– Не я, – быстро сказала она. – И зачем это было делать ему? – Я пожал плечами. Она помолчала, затем медленно сказала: – Он всегда хорошо разбирался в людях, но… – она запнулась.

– Что "но"?

– Но на том счете в швейцарском банке было 40000 фунтов, а вы знали его номер.

Я посмотрел на нее. Она сидела, выпрямившись, глядя перед собой, щека покрылась красными пятнами.

– Ну вот, все, что нужно доказать, – сказал я. – Значит, вы считаете, что я продался "Скарперам", да?

– У вас есть другие объяснения?

– Не много, – согласился я. – Кстати, о деньгах. Сколько вы привезли?

– Вы, я вижу, воспринимаете все чертовски спокойно, – сказала она не без сарказма.

Я вздохнул, подвел машину к обочине и затормозил. Сунув руку под куртку, я вынул из кобуры пистолет, взятый мной у Джонса, и протянул ей на открытой ладони.

– Если вы считаете, что я продался, то можно все решить очень быстро Возьмите его и накажите меня.

Лицо ее побелело, затем снова вспыхнуло, она опустила ресницы, избегая моего взгляда.

– Прошу прощения, – тихо сказала она. – Мне не следовало так говорить…

– Но вы все же так сказали. И можете продолжать так думать. Нас только двое, и если мы не будем доверять друг другу, то никуда не придем. Теперь скажите, вы абсолютно уверены, что с вашей стороны не просочился даже намек на операцию?

– Абсолютно.

Я сунул пистолет в кобуру.

– Значит, остается Макинтош.

– Не могу в это поверить.

– С кем он виделся перед этим так называемым несчастным случаем?

Она подумала.

– Он встречался с премьер-министром и лидером оппозиции. Оба они были обеспокоены отсутствием информации о Слэйде. Предстоят выборы, и премьер счет необходимым поставить лидера оппозиции в известность о том, как идут дела.

– Или не идут, – заметил я. – Что ж, это понятно. Дело не партийное. А еще?

– С лордом Таггартом и Чарльзом Уилером. Уилер – член парламента.

– О Таггарте я знаю. Он одно время был начальником Слэйда. А о чем был разговор с Уилером? Кстати, мне попадалось где-то это имя.

– Не знаю, – сказала она.

– Если Макинтош собирался сообщить кому-нибудь об операции, он поставил бы об этом в известность вас?

– Насколько я знаю, он ничего не скрывал от меня. – Она сделала паузу. – Но он мог и не успеть.

Я поразмыслил над этим, но ни к чему не пришел.

– Черт меня побери, если я буду продолжать называть вас миссис Смит, так же как не собираюсь называть вас Люси. Как в самом деле вас зовут?

– Ладно, – согласилась она. – Можете называть меня Элисон.

– Ну и что нам теперь делать, Элисон?

– Проверим те ирландские адреса, которые вы обнаружили в записной книжке Джонса. Сначала в Клонглассе, затем, если потребуется, в Белфасте.

– Это не так легко. Что касается Клонгласса, то там и адреса-то не было. Просто запись: "Послать Таафе в дом в Клонглассе".

– Все равно попробуем, – сказала она. – Это недалеко.

3

Мы сняли номера в отеле в Гальвее, но, не занимая их, сразу двинулись в Клонгласс, расположенный на побережье милях в двадцати пяти к западу. Судя по карте, по дороге отелей не было, и мы решили не рисковать.

Клонгласс оказался небольшим селением на берегу заливчика, составлявшего часть морской губы: домишки с соломенными крышами, укрепленными канатами на случай сильных западных ветров, у каждой двери – штабель торфяных брикетов для топки печей. Картина малообещающая.

Я остановил машину.

– Что дальше? Понятия не имею, с чего можно начать в таком месте.

– А я знаю, – улыбнувшись, сказала Элисон и вылезла из машины. По дороге медленно шла старая женщина с лицом, словно печеное яблоко, одетая во все черное. Элисон окликнула ее, и черт меня возьми, если она не начала с ней болтать на непонятном языке.

Поговорив с ней довольно долго, Бог его знает о чем, – мне показалось, что они успели обсудить все, начиная от цены на картошку на местном рынке, кончая войной во Вьетнаме, – Элисон вернулась к машине, а старуха продолжила свой путь.

– Я не знал, что вы говорите по-ирландски, – сказал я.

– Да, говорю, – небрежно бросила она. – Пошли.

– Куда?

– Туда, где собираются все сплетни. В местную лавку.

Мне доводилось бывать в такого рода магазинчиках на городских окраинах в Австралии и в отдаленных селениях южно-африканских степей. Обычно там в небольших количествах имеется все, что угодно, в расчете на повседневные нужды местного населения. В этой лавке была дополнительная прелесть – бар.

Элисон вновь приступила к переговорам, и ее слова проплывали мимо моих ушей, не проникая в них. Через некоторое время она обратилась ко мне:

– Вы любите виски?

– Разумеется.

Бармен разлил виски по стаканам (стакан в Ирландии – десятая часть бутылки), и Элисон сказала, делая легкий кивок в его сторону:

– Один из них – для него. Его зовут Син О'Донован. Поговорите с ним. А я присоединюсь к женщинам вон в том углу. У мужчин беседа лучше идет за выпивкой.

– Поговорите! Это, конечно, не трудно, но что я буду делать, когда он будет мне отвечать?

– Он знает английский, – сказала она и отошла.

– Да, – подтвердил О'Донован, ставя стакан на стойку. – Я был в английской армии во время войны. А вы здесь на отдыхе?

– Да, – сказал я. – Смотрим по сторонам. Путешествуем. У вас чудесная страна, мистер О'Донован.

Он осклабился.

– Вы, англичане, питаете к ней слабость, – сказал он саркастически и, подняв стакан, добавил что-то по-ирландски. Слов я, конечно, не понял, но жест был красноречивым, и я произнес свою часть тоста по-английски.

Мы поговорили о том, о сем, потом я приступил к делу.

– Есть у меня один приятель. Судя по всему, он сейчас в Ирландии, но я никак не могу пересечься с ним. Вы случайно с ним здесь не сталкивались? Его зовут Джонс.

– Он ирландец?

Я улыбнулся.

– Нет, англичанин.

О'Донован покачал головой.

– О таком я не слышал. Может, он связан с Большим домом, но они там держатся обособленно. – Он опять покачал головой. – Они закупают товары в Дублине и на местных торговцев не обращают внимания. Впрочем, мой отец, который владел этим магазином до меня, занимался снабжением Большого дома.

Это звучало многообещающе. Я сказал с сочувствием:

– Задирают нос, да?

Он пожал плечами.

– Но сам-то здесь редко бывает. Он приезжает раз или два в год. Иу, с Другого острова, знаете.

Я не сразу сообразил, что он имеет в виду Англию.

– Значит, владелец – англичанин?

О'Донован искоса посмотрел на меня.

– Кажется, нашелся еще один англичанин, который воспылал любовью к нашему клочку суши.

Я посмотрел на жесткое лицо О'Донована и подумал, не является ли он активным членом Ирландской революционной армии. По-моему, он мог выносить англичан только, если они находились в пределах Англии, хотя со мной он разговаривал довольно дружелюбно.

– Я сказал – кажется, – продолжал он, – не случайно. Я читал на днях в газетах, что этот человек и не англичанин вовсе.

– Значит, о нем даже пишут в газетах?

– А почему бы и нет? Он ведь выступает в парламенте Другого острова. Согласитесь, довольно странно все же, что он не англичанин.

– Да, разумеется, – подтвердил я, хотя мое знакомство с членами британского парламента было весьма ограниченным, если не сказать больше, и законы членства в нем – вообще не известны. – Так кто же он, если не англичанин?

– Да я что-то забыл. Он из какой-то маленькой страны в Европе. Богатый человек. У него, наверное, все деньги в мире, на которые не успели наложить лапы эти американцы Кеннеди. Он приезжает сюда на большой яхте – она сейчас стоит на якоре в заливе – побольше, чем королевская яхта. Такой в наших водах раньше никогда не бывало.

Богатый иностранец, член парламента. Любопытно, конечно, но и только. Я был несколько разочарован. О'Донован задумчиво покачал головой:

– Нет, наверное, мистер Уилер будет побогаче Кеннеди. Уилер!

Каждая клетка моей нервной системы мгновенно напряглась. Это было имя члена парламента, с которым Макинтош виделся за день до того, как его сбила машина. Я медленно поставил стакан на стойку.

– Давайте выпьем еще, мистер О'Донован.

– Хорошая мысль, – согласился он. – Я вот думаю, вы, наверное, из какой-нибудь газеты. – Я открыл рот, чтобы возразить, но он перебил меня. – Тсс! Не бойтесь, я вас не выдам. У нас уже были тут репортеры – один английский, другой американский, – пытались выяснить что-то насчет этого Уилера, но никто не догадался привезти с собой девушку, говорящую по-гаэльски.

– Я считал, это поможет проторить дорожку, – сказал я туманно.

Он, наклонившись, оперся о стойку и посмотрел в глубь своего заведения, туда, где Элисон увлеченно беседовала с группой женщин в темных шляпах.

– Она явно учила наш язык не на западе. Наверное, в Вотерфорде.

– Да, она говорила мне, что жила там, – заметил я осторожно. – Но сейчас она живет в Дублине.

О'Донован удовлетворенно кивнул головой, радуясь тому, что оказался прав. Он взял стакан и вдруг застыл, глядя через мое плечо.

– Гляди-ка, сюда идет Симас Линч из Большого дома. Я не скажу ему, кто вы.

Я обернулся и увидел человека, приближавшегося к бару. Это был высокий, худой и жилистый ирландец, темный, как испанец.

– Будешь пить, Симас? – спросил О'Донован.

– Налей мне полстакана, – сказал Линч.

О'Донован начал наполнять стакан и через плечо спросил:

– Симас, когда сам отправляется на своей большой лодке?

Линч пожал плечами.

– Когда это придет ему в голову, Син О'Донован.

– Эх, хорошо быть богатым, – сказал он. – И свободно распоряжаться своим временем.

– Сейчас, наверное, парламент не заседает, – заметил я.

– Тогда он должен встречаться со своими избирателями – сказал О'Донован, – а здесь их нет. – Он повернулся к Линчу. – Этот джентльмен наслаждается Ирландией.

– Значит, вы находите, что Ирландия приятное место? – спросил он.

В тоне его голоса я почувствовал не слишком завуалированное презрение.

– Да, я думаю, что Ирландия очень хорошая страна.

– И куда вы теперь направляетесь?

Я почувствовал вдруг горячее желание сказать ему правду.

– Мой дед по материнской линии был портовым шкипером в Слинго. Я еду туда, чтобы отыскать какие-нибудь следы нашей семьи.

– А, – протянул Линч. – Стоит мне встретить англичанина, как тот начинает рассказывать о своих ирландских предках. – Он уже не скрывал своего презрения. – И каждый утверждает, что гордится этим. Начинаешь думать, что британскому парламенту самое место в Дублине.

Я чуть было не взорвался, но сказал ровным и холодным голосом:

– Может и так. А то ваши девушки не в состоянии найти себе приличных женихов и вынуждены пересекать море.

Лицо Линча помрачнело и рука судорожно сжала стакан. Он, было, начал отрываться от стойки, но О'Донован резко сказал:

– Симас, прекрати. Получил то, что сам заслужил, так что либо пей, либо поставь стакан на стол. Я не потерплю битья посуды или других предметов в моем заведении, могу сделать исключение только для твоей башки.

Линч ухмыльнулся и повернулся ко мне спиной.

О'Донован сказал не слишком извиняющимся тоном:

– Вот видите, здесь не особенно любят англичан.

Я кивнул головой.

– И поделом, судя по тем вещам, о которых я слышал. Кстати говоря, я не англичанин, я австралиец.

Лицо О'Донована посветлело.

– Да что вы? Надо мне было догадаться об этом по вашему приятному поведению и по тому, как здорово вы отразили наскок. Это великая страна – Австралия!

Делая последний глоток, я заметил взгляд Элисон, зовущий меня. О'Донован с одобрением наблюдал, как за чистых четыре секунды я погрузил в себя полную ирландскую порцию и поставил стакан.

– Приятно было поговорить с вами, мистер О'Донован. Я сейчас вернусь, – и направился к Элисон в сторону двери.

– Милости прошу, – отозвался он.

Проходя мимо Линча, я увидел, что он выставил передо мной ногу, и аккуратно перешагнул через нее. У меня не было намерения вступать в драку. Элисон открыла дверь и вышла. Я последовал за ней, но вынужден было посторониться, чтобы пропустить вошедшего с улицы человека. Он миновал меня и вдруг в нерешительности остановился.

Это был Таафе, и хотя процессы в его крохотном мозгу шли, медленно, но все же шли. Пока он соображал, что ему предпринять, я рванул наружу и схватил Элисон за руку.

– К машине! Мы в опасности!

Что мне нравилось в Элисон, так это ее быстрая реакция. Она не стала терять ни секунды, спрашивая, в чем дело и все такое, а мгновенно сорвалась с места и побежала. Она, видимо, была в прекрасной физической форме, так как быстро обогнала меня и оказалась на десять ярдов впереди.

Сзади слышалось тяжелое буханье ботинок – кто-то гнался за нами, и я не сомневаюсь, что этот кто-то был Таафе. Уже смеркалось, и я не заметил валявшегося на дороге куска рыболовной сети – уже ярдах в двадцати от автомобиля моя нога угодила в веревочную петлю, и я с разбегу рухнул на землю.

Это облегчило задачу Таафе. Я услышал хруст камней под его ногами, затем звук заведенного Элисон мотора. В следующую секунду на меня с ужасающей силой опустился кованый ботинок. Таафе не произнес ни одного слова, только тяжело сопел.

Я перевернулся, отчаянно пытаясь освободиться от сети, и его нога опустилась на этот раз в каком-то сантиметре от моей головы. Если бы он не промахнулся – прощай Станнард! Я, безусловно, вырубился бы и, возможно, навсегда. Мотор автомобиля взревел, и Элисон включила фары, ярко осветив нас. Нависший надо мной Таафе, по-волчьи оскалив зубы, готовился к нанесению нового удара. Я резко перевернулся и вдруг заметил со стороны машины короткую вспышку огня. Раздался сухой треск, словно взорвалась хлопушка. Таафе издал горловое рычание и неожиданно повалился на меня. Я с трудом спихнул с себя его тяжелое тело, а он корчился на земле, схватившись за левое колесо.

Я сорвал поймавшую меня сеть, вскочил на ноги и побежал к машине. Дверь ее была открыта, и Элисон в нетерпении нажимала на акселератор. Когда я ввалился, она положила в отделение для мелочей небольшой пистолет. Машина рванула с места и, сделав широкий полукруг рядом с Таафе, понеслась прочь.

– Куда вы стреляли? – спросил я, отдышавшись.

– В коленную чашечку, – сказала она невозмутимо, словно находилась в спортивном тире. – Это было лучше всего. Он собирался убить вас.

Хотя было уже темно, я, повернувшись, все же различил длинную и тощую фигуру, склонившуюся над Таафе. Скорее всего, это был Симас Линч.

4

– Итак, Уилер, – сказал я задумчиво. – Что вы можете рассказать мне о нем?

Наш разговор происходил уже на следующее утро в моем номере, где мы с Элисон завтракали. Даже если администрация отеля считала наши действия неправильными, она этого не показала, а мне, ввиду происшедшего накануне переполоха, не хотелось выставлять себя напоказ в общем обеденном зале.

Она намазала хлеб мармеладом.

– Член парламента Восточного Харлингсдона, очень богат, особой симпатией среди своих коллег, насколько я понимаю, не пользуется.

– Иностранец?

Она наморщила брови.

– По-моему, да. Но очень давно живет в Англии. Подданство у него английское, естественно.

– А неурожденный англичанин может быть членом парламента?

– Да, таких было немало, – невнятно произнесла Элисон, жуя хлеб.

– Американский президент должен родиться в Америке, – сказал я. – А как насчет британского премьер-министра?

– Мне кажется, по этому поводу нет никаких законов. Надо почитать об этом.

– А каково его положение в политике? Занимает ли он какой-нибудь министерский пост или что-нибудь в этом роде?

– Нет, он просто говорливый заднескамеечник.

Я щелкнул пальцами: вспомнил, где встречал его имя.

Он был страшно возмущен, нашим со Слэйдом побегом, кричал что-то о гангстеризме на английских улицах. Об этом писала "Санди таймс".

– Да, – подтвердила Элисон. – Он много шумел по этому поводу. Премьер-министру даже пришлось дать ему довольно резкую отповедь.

– Если то, что мне приходит в голову, правильно, то он, должно быть, парень с крепкими нервами. Подумайте сами. Макинтош встречается с Уилером, и его сбивает машина. Я беру записную книжку Джонса, где упоминается Клонгласс. В Клонглассе мы обнаруживаем Уилера, а также натыкаемся на Таафе, а я знаю, что Таафе – один из "Скарперов". Не кажется ли вам, что тут слишком много совпадений для Уилера, чтобы ему не быть замешанным в этом деле со "Скарперами"?

Элисон намазала маслом еще один кусок хлеба. У нее был прекрасный аппетит.

– Я полагаю, что он в этом деле по уши, – сказала она уверенно. – Одного не могу понять. Почему этот Таафе не кричал? Даже когда я выстрелила в него, он молчал.

– Видимо, он не может кричать. По-моему он немой. Я никогда не слышал от него ни единого слова. Дайте-ка мне посмотреть ваш пистолет.

Она вынула из сумочки пистолет. Это была изящная маленькая штучка размером меньше, чем четыре дюйма, – едва ли подходящее оружие для точной стрельбы в сумерках на расстоянии более, чем двадцать футов.

– Вы намеренно выстрелили ему в колено?

– Если бы я стреляла куда-нибудь еще, то моей маленькой пулей не свалила бы его на землю. Можно было бы, конечно, целить в голову, но я не хотела его убивать.

Я посмотрел на нее с уважением. Макинтош, несомненно, собирал вокруг себя талантливых людей.

– Значит, вы попали туда, куда хотели?

– Ну, конечно, – сказала она и убрала свое смехотворное оружие в сумочку.

– Так. Давайте вернемся к Уилеру. Что он за иностранец? Или, вернее, из какой страны?

– Не знаю. Он у меня особенного интереса не вызывал. Но можно посмотреть о нем в "Кто есть кто".

– Я сейчас думаю о Слэйде, – сказал я. – Его забрали из дома около Лимерика четыре дня тому назад. Если яхта Уилера стоит на якоре в Клонглассе больше четырех дней, и если Уилер намеревается двинуться на ней в сторону Балтики, то Слэйд должен находиться на ее борту. Это только гипотеза, имейте в виду, но шансы на то, что она верна, чертовски велики.

– Мне она нравится.

– У меня имеется и другая. Предположим, есть человек, назовем его Икс, – русский или сочувствующий русским, занимающийся вызволением из британских тюрем русских шпионов. Ему нужна помощь. Где он ее получит? – Элисон открыла рот, чтобы ответить, но я продолжил. – Ирландия – эпицентр антианглийских настроений, особенно сейчас, когда Север взорвался и Ирландская Революционная Армия активно действует. Я уловил эти настроения вчера вечером.

– Когда разговаривали с тем человеком в баре?

– Это некий Симас Линч, и он возненавидел мои потроха из принципа. Более того, он работает на Уилера, и, видимо, это он наклонился над Таафе, когда мы уезжали оттуда. Но я отвлекся. Предположим, мистер Икс организует "Скарперов", набирая людей из ИРА. У него есть на это деньги, и он запускает дело, которое затем переходит на самофинансирование, так как "Скарперы" не ограничивают свою деятельность только шпионами. ИРА нуждается в деньгах, и это гораздо лучший способ их получить, чем грабить банки. Так что они счастливы. Мистер Икс тоже счастлив, так как ИРА работает на него. Как это вам понравится?

Она подняла брови.

– Мистер Икс – это Уилер? – Она с сомнением покачала головой. – Сделавшие себя сами миллионеры обычно не бывают поклонниками коммунистов.

– А как он сколотил свой капитал?

– По-моему, первое состояние он нажил, когда был бум на собственность в 50-х и начале 60-х годов. Затем он переместил свои интересы в США и там тоже обогатился. В "Таймс" я читала статью о нем, и его портрет был на обложке. Его там называли "Уилер-подхватилер". В общем, он не гнушался ничем и хватался за все, что угодно, лишь бы там пахло деньгами.

– И у него оставалось время, чтобы оставаться членом парламента? Занятой человек!

– Слишком занятой, чтобы быть русским шпионом.

– Возможно, – не стал спорить я, хотя у меня на этот счет были свои соображения. – Интересно, как чувствует себя Макинтош. Может, позвонить?

– Я как раз собиралась. Кстати, нам надо избавиться от автомобиля. Его видели в Клонглассе. – Она подумала. – Я пойду и возьму другой. Вам сейчас не стоит появляться на улицах.

– Но…

– Я привлекла меньше внимания к себе, – перебила она меня. – Мы, ведь, держались порознь вчера вечером.

– Хорошо бы О'Донован не проболтался…

– Что ж, остается рассчитывать на это.

Она сняла телефонную трубку и позвонила в Лондон. Она говорила коротко и отрывисто, больше слушая, но я догадывался, о чем идет речь по выражению ее лица. Положив трубку, она сказал печально:

– Никаких изменений. Организм усиленно борется.

Я зажег сигарету.

– Вы давно его знаете?

– Всю жизнь, – ответила она. – Он мой отец.