Текст книги "Первозданные"

Дэвид Линн Гоулмон
Первозданные

Кейре – моей новой внучке, самому драгоценному сокровищу в мире!

Моему сыну Шауну и невестке Трэм – вы потрудились на славу!

Dаvid Lynn Golemon

PRIMEVAL

Copyright © 2010 by David L. Golemon.

Published by arrangement with St.Martin’s Press LLC.

All rights reserved.

© Овчинникова А. Г., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Благодарности

Королевской канадской конной полиции за помощь, выходившую за рамки исполнения долга, – множество благодарностей. Майору Рудольфу Андерсену, храброму человеку и пилоту «U-2», который помог спасти мир в 1962 году.

Пролог

Берингия[1]1
  Берингия – второе название Берингова перешейка.


[Закрыть] (перешеек между Восточной Сибирью и Западной Аляской), 20000 лет до н. э.

Трава была высокой и буйной. Люди наблюдали за стадом гигантов, пасущихся на свежей, просоленной поросли у берега теплого моря. Вода плескалась на севере и на юге у краев узкой полоски земли, уходящей к новому, незнакомому миру, где каждый день возрождается солнце. Дальше, на востоке, полоска расширялась и превращалась в обширную, поросшую травой равнину. На севере маячила гигантская ледяная стена – ее было очень хорошо видно из низины. Вскоре эта стена начнет медленно двигаться на север, и тогда льды вернутся в мир людей.

Стадо животных, намного превосходивших величиной и силой мохнатых созданий с бивнями, обитавших на западе, на родине этих людей, оставалось на месте. Звери слишком мало знали о людях, чтобы бояться их даже после того, как один из старых самцов пал, сраженный копьем и камнем.

Старший из кочевого племени внезапно выпрямился, оторвавшись от сегодняшней добычи. Вечерний ветер принес запах, с которым этот человек успел хорошо познакомиться с тех пор, как больше трех месяцев назад его племя покинуло азиатские степи. То был запах Следующих Позади. Они всегда держались на одном и том же расстоянии от их группы из сорока мужчин, женщин и детей: до них можно было добежать или дойти, не останавливаясь на отдых. Они никогда не приближались настолько, чтобы их можно было увидеть. Единственным доказательством того, что Следующие Позади где-то поблизости, служили массивные следы, оставленные их альфа-самцом: отпечатки настолько огромные, что двое младших охотников могли бы поставить ноги одну за другой в каждую такую впадину глубиной в пол-локтя.

Сильный молодой охотник, встав рядом с дедом, проследил за его взглядом, устремленным на запад, в сторону родной земли, которую им пришлось покинуть. Там больше не осталось ничего, кроме голода и ненасытных животных, обезумевших от той же беды, какая обрушилась и на людей. Молодой охотник принюхался, но красноречивый запах исчез, его унес сменивший направление вечерний ветер.

Старик жестом велел внуку вернуться к разделыванию гигантской добычи. Внимание старейшины все еще было сосредоточено на западном горизонте. Он знал: огромный человекозверь наблюдает, выжидая шанса, на который надеется любой падальщик, – поживиться остатками. Глава племени не знал наверняка, сколько месяцев альфа-самец кормился благодаря их кочевому племени, но помнил: всякий раз, когда они с внуком возвращались по собственным следам, остатки их добычи оказывались обглоданы до костей, из которых был высосан мозг.

Молодые охотники завернули мясо старого самца в жесткую мохнатую шкуру бивненосца, и старик протянул руку, не дав внуку поднять свою долю мяса из высокой травы. Он покачал головой, и ветер разметал его длинные волосы. Парнишка лет шестнадцати перевел взгляд со знакомого морщинистого, с четкими чертами, коричневого лица на запад – и тут же все понял. Они оставят один сверток Следующим Позади как жест доброй воли, адресованный племени зверолюдей. Зверолюди легко могли бы убить их всех, если бы того пожелали, но до сих пор оставляли маленькую странствующую группу в покое. Пока что единственным проступком зверолюдей было любопытство. Старика озадачивало такое диковинное поведение – на своих прежних землях люди никогда не сталкивались с подобным племенем и пришли к выводу, что, возможно, эти твари всего лишь желают подружиться с существами, которые знали и умели ненамного больше их самих.

Внук старика швырнул мясо на траву, кивнув в знак того, что понял его намерения. Повернувшись к остальным мужчинам, вожак племени движением копья дал понять, что следует вернуться в лагерь до того, как солнце нырнет за холмы на западе. Парнишка мгновение подумал и, прежде чем пуститься в путь, сунул руку в кожаный мешочек, висевший у него на плече. Он достал награду, полученную за то, что уложил шерстистую тварь, и завернутая в скользкий желудок печень легла рядом с мясом. Такой деликатес был самым почетным приношением тем, кто следовал за людьми.

Старейшина кивнул, одобряя дар мальчика, повернулся и стал наблюдать за высокой травой. Он знал: гигант не спускает с них глаз. Старик чувствовал его – чувствовал присутствие существа, пустившегося по следу людей в северных высокогорных просторах больше года тому назад и с тех пор всегда следовавшего за ними, всегда наблюдавшего.

Вожак воздел к небу заостренное деревянное копье с перьями огромного орла, а после опустил руки, показывая великану на приношение, зная, что тот не сводит с людей глаз. Потом он указал копьем на север, и отряд охотников двинулся в путь, оставив после себя лишь кости добычи и дар огромному зверю.

* * *

Гигантское создание было почти вдвое выше обычного человека, а весило столько же, сколько восемь людей, за которыми оно следовало. У него была массивная голова и широкий лоб, указывавший на то, что под ним может скрываться мозг, не уступающий мозгу человека. Животное обладало способностью к прямохождению, что позволяло ему быстро передвигаться по неровной местности и хорошо держать равновесие. В глазах его таились искры разума, не свойственного прежде ни одному из приматов. В пасти великана имелось множество зубов – как плоских и широких, способных прожевать грубую траву, веточки и кусты западного континента, так и длинных острых резцов плотоядного животного.

Обычно гигант не был падальщиком. В своей естественной стихии – джунглях или лесу – этот вид отлично справлялся с добыванием пищи для своих самок и детенышей. Волосатое создание от рождения умело маскироваться, сливаясь с любой местностью благодаря густому меху, способному топорщиться так, что очертания великана представляли собой множество изломанных линий и никогда не превращались в четкий силуэт.

Сидевшее на корточках огромное существо наблюдало, как старик показал в его сторону, туда, где оно пряталось от людей. Карие глаза сощурились при виде палки, которой человек указал на что-то, лежащее на земле. Гигант издал низкое горловое фырканье. Поджав большие толстые губы, он и так и сяк вертел в голове эту головоломку. Но потом он расслабился, увидев, что старик вслед за молодым человеком двинулся прочь от того места, где они убили свою добычу.

Люди давно скрылись из виду, уйдя в сторону дюн южного моря, и лишь тогда существо выпрямилось во весь рост. Черно-коричневая шерсть зашелестела, когда гигант склонил голову набок. Огромный зверь любил вечер и вечернюю прохладу. Протянув большие руки, он коснулся высокой вкусной травы, провел могучими толстыми пальцами по верхушкам травяных зарослей, заморгал и принюхался, словно наслаждаясь моментом одиночества в ласковом вечере нового мира.

Потом, как и старик несколькими мгновениями раньше, гигант застыл и принюхался. Ничего подобного он прежде не чуял – тяжелый, мускусный запах походил на запах огромных котов, водившихся в местах его исконного обитания… И все же был слегка другим. Зверочеловек присел на корточки и снова принюхался, хотя уже понял, что унесенный ветром запах бесследно исчез.

Великан почувствовал приближение трех самцов и шести самок своего рода, и вскоре они вышли из растущей неподалеку более высокой травы, где прятались от отряда людей. Двое детенышей, родившихся последними, переступали нетвердыми ногами, глядя на повернувшегося к ним самого большого самца их стаи. Самец посмотрел на малыша и малышку, отвернулся, снова принюхался – и медленно повернулся кругом, ворча и втягивая ноздрями воздух. Удостоверившись, что малюткам ничего не грозит, он фыркнул и пошел туда, где в дар им оставили свежее мясо.

Вожак зверолюдей наблюдал, как второй по росту самец вытащил печень на траву, разорвав желудок, в который она была завернута. Молодежь подбежала к огромному изломанному скелету и принялась сражаться с гигантскими ребрами, тряся и отрывая кости, а старшие наблюдали за ними. Глаза зверолюдей были добрыми, но настороженными, и они ни на миг не теряли бдительности. Альфа знал: остальные чувствовали то же, что и он. Нечто притаилось неподалеку в густеющих сумерках… Что-то кралось в зарослях, ища пропитания.

Огромное создание снова посмотрело на юг. Запах исчез, но гигант успел уловить, откуда он исходит: с той стороны, где люди решили расположиться на ночь.

Альфа несколько раз надсадно заворчал. Остальные взрослые перестали кормиться и, сидя на корточках, посмотрели на него. Сверток уже был вспорот, а мясо распределено между всеми без драк и рычания. Все наблюдали, как предводитель снова заворчал, повернулся и двинулся на юг; гигантские следы протянулись вслед за казавшимися детскими отпечатками ног старика и его охотников. Все поняли: альфа учуял нечто большое и опасное, выслеживающее ничего не подозревающих людей.

* * *

Пламя было высоким. Старик то и дело посылал людей за хворостом для костра, по четыре человека за раз. Ему все время казалось, что разведенный в яме костер был недостаточно высоким и жарким для сгущающейся темной ночи.

Группа мужчин и женщин радостно предвкушали хорошую трапезу, какой у них не бывало с прошлого полнолуния. Больше двадцати солнц они питались только сушеным мясом, травой и ягодами. Все это перетиралось, превращаясь в мягкую пасту, которая твердела, полежав несколько часов на солнце. Ожидание жареного мяса заставило группу расслабиться, и люди не обращали внимания на беспокойство старика, который думал о том, что могло притаиться в ночи. Мужчины и женщины клана встречались лицом к лицу с созданиями своего мира и всех победили. Какого противника могла послать эта новая земля, чтобы он одолел их в бою или превзошел в хитрости? Члены племени чувствовали себя в безопасности у ночного костра, которого боялись все создания, кроме человека.

Старейшина почесал щеку и, когда с моря до лагеря долетел порыв ветра, запахнул легкий меховой плащ. Этот плащ был старым, изношенным до дыр. Маленького волка, чья шкура пошла на эту одежду, добыли в летние месяцы, и его меху было далеко до густых шкур, из которых шьют теплые зимние накидки. С каждым днем ощутимо холодало, но огромные бивненосцы сулили тяжелые шкуры, так что у людей вряд ли должны были возникнуть трудности с зимней одеждой и теплым кровом.

Старейшина кивнул, когда внук положил рядом с ним три больших запеченных ребра. По ним стекал густой горячий жир, и костный мозг пузырился, вытекая из кости – как раз то, что нужно ноющему животу!

Вожак взял одно из больших ребер, но услышал позади шуршание и застыл. Он понял, что внук тоже это слышит: мальчик провел взглядом по верхушкам высокой травы. При свете огня было видно, как трава отражается в темных глазах парнишки… И тут травяные заросли полегли под массивным весом. Тяжелый, дикий запах кошки ударил в ноздри, и старик, уронив ребро, потянулся за деревянным копьем.

Мальчик повернулся и хотел выкрикнуть предупреждение, но трава уже раздалась и земля задрожала: самый огромный, самый кошмарный кот, которого когда-либо видел старик в западных землях, прыгнул в середину группы людей, перед самым приземлением развернувшись в воздухе. Его грозный рык наполнил ночь ужасом. Клыки громадного зверя были длиной с мужское предплечье и изгибались смертельными остроконечными ножами, торчащими из верхней челюсти зияющей пасти. Глаза кота сияли золотистым жаром в свете огня. Прежде чем мужчины успели схватиться за копья и камни, кот ударил лапой женщину, распоров ей живот. Потом зверь, весивший больше четырех взрослых мужчин, повернулся и зарычал на охотников, которые возвращались, неся хворост для костра. Его острые когти длиной в полруки рассекли воздух.

Старик попытался подвести женщин и детей ближе к огню, которого кот явно боялся, но когда десятилетняя девочка кинулась к матери, огромный хищник среагировал с молниеносной быстротой. Отпрыгнув от мужчин с копьями, он схватил вопящего ребенка своей огромной пастью. Кот встряхнул девочку, пытаясь сломать ей спину, но та продолжала вопить, ясно сознавая, какая ужасная участь ее ждет. Мужчины принялись тыкать и колоть гигантского хищника копьями, а обезумевшие от страха женщины орали при виде этой кошмарной сцены. Толстая шкура зверя была прочна, словно дубленая, и наконечники копий не могли глубоко воткнуться в его бок и плечи. Но эти удары причиняли коту невиданную прежде боль, и он начинал яриться.

Кот с длинными клыками уже собирался отпрыгнуть от большого костра и исчезнуть вместе с вырывающейся девочкой, как вдруг все задрожало от еще более громкого, вызывающе яростного рева, который заставил замереть не только паникующих мужчин и женщин, но и зверя. Такого низкого звука никто из них еще никогда не слышал. Громадная тварь, которую люди увидели впервые за те долгие месяцы, что она следовала за ними, прыгнула в центр группы. Мужчины отвели копья, готовые атаковать, но старик начал вопить, дикими жестами призывая их сосредоточиться на коте.

Саблезубый хищник припал к земле, защищая свою добычу от странного создания, появившегося перед его кровожадными глазами. Гигант, обличьем напоминающий человека, низко пригнулся, подражая защитной позе кота. Большие карие глаза уставились на девочку, зажатую в зубах хищника: ребенок слабел, воздух больше не проникал в маленькую грудь, сжатую не длинными изогнутыми кошачьими зубами, а обычными, более короткими. Великан отчаянно выискивал шанс напасть. Он сделал вид, что бросается вправо, потом метнулся влево – инстинкты, призывающие спасти ребенка, оказались сильнее осознания опасности, грозившей ему самому.

И вот странное создание ринулось на кота; его огромные ноги, зарывшись в землю в поисках прочной опоры, взметнули песок и грязь. В то же миг зверь тоже метнулся вперед, все еще держа в пасти умирающего ребенка. Хищник ударил гиганта всем телом, они столкнулись, словно два громадных валуна во время горного обвала.

Оба противника упали и прокатились через огонь. Волосатое существо ревело, молотило по спине и бокам кота, пытаясь заставить его выплюнуть добычу, но тот из чисто животной злобы не выпускал ребенка. Хищник замахнулся лапой на врага и оставил глубокие кровавые отметины вдоль его спины, а зверочеловек, извернувшись, отчаянно попытался обхватить могучей рукой толстую кошачью шею. В конце концов великан сумел крепко ухватить кота и сжал его изо всех сил, вложив в это движение всю свою костоломную мощь.

И тогда хищник наконец-то сделал то, чего добивался гигант: завизжал и разжал челюсти настолько, чтобы спаситель сумел вытащить из них ребенка. Уронив девочку на песок, зверочеловек откатился вместе с гигантской кошкой в высокую траву.

Мужчины ринулись вперед, но старейшина удержал их, поскольку звуки боя еще не стихли. Рык и вопли кошки, глубокий гулкий рев гиганта слышались еще минут двадцать: скрытые от глаз людей, два величественных существа сражались за господство в высокой траве новой земли.

Девочка едва дышала. Зубы кота оставили на ее груди глубокие раны, при каждом вздохе ребенок выдыхал кровь. Один ее глаз был вырван, сломанные рука и нога бессильно распростерлись на песке, но старик подумал, что, если девочка будет сражаться за жизнь, она сможет выкарабкаться.

И вдруг все стихло – так же внезапно, как до этого ночь взорвалась шумом. Мужчины, подняв копья и камни, наблюдали за тем местом, где исчезли два сражающихся существа, но не могли уловить ни звука, ни движения. Внук старика двинулся было вперед, держа наготове копье, но старик снова удержал его. Даже если огромное создание не погибло от ужасных зубов кота, оно могло быть так жестоко изранено, что нанесло бы удар любому, кто приблизился к нему. Нет, они останутся у костра!

Старейшина наблюдал, как в небе появился ноготок луны… И тут вдали раздались стенания. Похожий на человеческий высокий голос – похоже, женский – пустил по спине старика холодок. Вожак распознал в этих криках страдание.

Он склонил голову. Племя двинется в путь утром за неторопливо бредущим стадом, уходя все дальше от древней родины и оставляя позади голод. По какой-то причине, постичь которую вожак был не в состоянии, он чувствовал, что дни Следующих Позади клонятся к закату. Почему гигантское существо спасло одну из его рода? Он знал, что никогда не поймет этого, и не желал об этом думать.

Старик наблюдал, как мужчины разожгли огонь, а женщины занялись раненой девочкой. Повернувшись на запад, он прислушался к печальному плачу смерти, продолжавшему звучать в ночи. К завываниям присоединился странный шум: множество толстых палок колотило по земле и по немногим деревьям, растущим на этой маленькой вытянутой равнине. Удары звучали не прекращаясь, словно стадо бежало сквозь ночь, и этот стук с криками не давали людям покоя.

Племя гигантов потеряло еще одного члена. Оно быстро сокращалось, и ему грозило полное вымирание. Твари, не похожие на всех прочих животных, инстинктивно чувствовали (а инстинкты их не так уж сильно отличались от человеческих) неизбежность своего исчезновения. А поскольку у них было мало надежд, что новый мир к востоку окажется лучше покинутой ими бесплодной земли, человекоподобные огромные создания, самые умные после эволюционирующего человека, вскоре могли полностью исчезнуть. Однако старейшина ошибся в одном: племя гигантов было теперь связано с его отрядом переселенцев, и отныне великаны всегда будут искать компании и тепла людей.

16 июля 1918 года. Екатеринбург, Россия

Царской семье разрешили выйти из дома, служившего им тюрьмой, чтобы подышать утренним воздухом. Наследного принца Алексея плотно закутали, чтобы уберечь от озноба; с него не спускал глаз постоянно докучавший ему заботами семейный доктор.

Отец Алексея наблюдал за всем этим со стороны. Двор был большим, а он никогда не любил находиться вдали от своих детей. Царь видел, как два охранника-большевика лениво прошли мимо четырех его дочерей, бросая на них быстрые оценивающие взгляды. Потом, зная, что императорская семья наблюдает за ними, охранники продолжили путь с глумливыми ухмылками и смешками, каких и следовало ожидать от подобных простолюдинов. Ровно год назад этих людей за подобную наглость пристрелили бы на месте.

Николай Второй смирился с судьбой последнего царя великой династии Романовых – однако не обязан был смиряться с таким же бесславным уделом своих детей.

Он ждал у высокой стены и еле удерживался от того, чтобы не начать нервно переминаться с ноги на ногу. В конце концов император заставил себя стоять неподвижно. Не оборачиваясь, он чувствовал: маленькие темные глазки комиссара Юровского наблюдают за его семьей из окна нижнего этажа большого сельского дома. В первую очередь коротышка обращал внимание на царя, и неудивительно. Глазки-бусинки, похожие на глаза хорька, неотрывно наблюдали и изучали.

Потом Николай увидел высокого мужчину, который направлялся к нему, в одиночестве стоящему на садовой дорожке. Этот высокий человек тоже понимал, что от комиссара не ускользают никакие приходы, уходы и передвижения во дворе, – и поэтому помедлил, чтобы побеседовать с девушками. Он кивнул им, и они начали с ним разговаривать, как всегда, кокетливо улыбаясь. Царские дочери считали светловолосого большевика неотразимым. В его обществе любой чувствовал себя легко и непринужденно – и благородный, и низкорожденный. То был талант, которым сам Николай так и не овладел за долгие годы управления Россией.

Увидев, что Яков Юровский отвернулся от окна, царь в конце концов расслабился – до некоторой степени. Он знал, что несколько других пар глаз продолжают наблюдение из мест, о которых он даже не догадывался.

Высокого человека, полковника Иосифа Петрова, уважали даже безжалостные охранники, во многом из-за его положения. Он был членом ужасной ЧК, тайной полиции новой Коммунистической партии. Однако большевики не знали, что одновременно красавец полковник состоит на жалованье самого императора Николая.

Великан, весьма импозантный в высоких, до колена, блестящих сапогах и великолепной зеленой форме, легкой походкой приблизился к царю, кивнул и отвесил полупоклон. Этот простой жест, в котором охранники усмотрели насмешку над членом царской семьи, на самом деле был искренним приветствием: ему полковника научили старшие товарищи, когда он отбывал ссылку вместе с Владимиром Лениным. Поклон не помешал большевику перевести голубые глаза на дальнее окно в поисках худого лица комиссара.

– Да, молодой человек, – поприветствовал его царь.

Такой простой жест был для Николая внове, а ведь он должен был уяснить подобные мелочи задолго до своего отречения. Если бы он смог разобраться в вещах, подобных этому короткому приветствию, с которым к нему обращались во время его царствования, это помогло бы ему понять классы, стоявшие по положению гораздо ниже его. Путь к пониманию собственного народа – вот в чем Николай Романов отчаянно проиграл.

– Ваше величество, – сказал великан, поправляя шапку, – нынче утром у вашей семьи цветущий вид.

Николай Александрович откашлялся, поднес ко рту затянутую в перчатку руку и кивнул.

– Спасибо, товарищ… Э-э, ведь так теперь принято обращаться? Товарищ полковник?

Петров улыбнулся:

– Да, но пока сойдет и просто «полковник», как в старые дни.

Царь повернулся и зашагал по дорожке, а полковник в зеленой форме тут же пошел рядом, возвышаясь над Николаем, словно башня. Оба заложили руки за спину. Не поворачиваясь к царю, полковник негромко изложил то, что должен был сказать:

– Я смог привезти из Тетровска только одну девочку. Семья вашего кузена, в том числе его дочери, уже покинула страну. Они отбыли из порта Владивостока три недели тому назад. Ту девочку, которую я нашел, оставили в местной больнице; она была слишком больна, чтобы путешествовать вместе с остальной семьей. Она только-только начинала поправляться после пневмонии. Теперь она полностью здорова, и я объяснил ей, какая задача на нее возложена. Ради вас она согласилась помочь. Наверное, это мило, что до сих пор кто-то остался вам верен, даже из ваших младших родственников.

Царь промолчал, не обратив внимания на тонко завуалированный намек на его царственных племянников и племянниц. Вместо того чтобы ответить полковнику, он закрыл глаза в попытке сдержать отчаяние, которое нахлынуло на него, когда он выслушал привезенные Петровым новости. Царь сглотнул и постарался как можно лучше изобразить улыбку, чтобы не походить на удрученного, отчаявшегося отца. Новости означали, что лишь одна из его драгоценных дочерей избежит возможной черной судьбы. Каким бы безжалостным ни являлся этот план – погубить родственников, чтобы спасти собственных детей, – то была единственная надежда, что прямые потомки царя переживут безумие, охватившее его страну.

– А мальчик? – в конце концов спросил Николай, краешком глаза глядя на двух охранников, наблюдающих за ним от главных ворот сада.

Он изо всех сил старался ничем не выдать своего волнения, ожидая, когда объявят судьбу его сына.

– Тут я могу сообщить кое-какие хорошие новости. При большой помощи британской разведки удалось разыскать сына любовницы вашего кузена – у мальчика даже тип крови совпадает с типом крови наследного принца.

– Он похож на моего сына? – задал Николай сквозь сжатые зубы почти безумный вопрос.

Великан улыбнулся, оглянулся на охранников и опустил голову, чтобы не было видно, как шевелятся его губы.

– Я как будто смотрел на незаконнорожденного сына вашей любовницы, ваше величество.

Император закрыл глаза, отчаянно сражаясь с приступом гнева: ему снова пришлось стерпеть оскорбление своего царского достоинства.

– Приношу извинения. Это было очень грубо с моей стороны… Да, мальчик похож на Алексея. Они вполне могли бы быть братьями-близнецами.

– Всего лишь двое детей? Ни малейшего шанса найти других девочек, похожих на моих дочерей?

Здоровяк остановился и посмотрел в спину ушедшего вперед некогда могущественного правителя.

– Двое из ваших детей наверняка переживут эту ночь. Вот как вы должны на это смотреть. Думать иначе глупо, это заставит вас дрогнуть в самый неподходящий момент. А это приведет к тому, что убьют их всех. Нынче ночью вы, как никогда, должны быть храбрее, чем о вас думают.

Царь Николай круто остановился, ощутив, что со двора на него устремлен еще чей-то взгляд. Потом он снова повернулся лицом к большевистскому полковнику.

– Нынче ночью? – спросил Романов.

Его губы и левая щека дернулись под коротко стриженной бородкой.

– Чешский контингент белой армии подошел слишком близко. Комиссар Юровский получил приказы. Я сам доставил их этим утром. Мне жаль… Убийство – презренное дело.

– Нынче ночью, – повторил Николай, повернув голову, чтобы увидеть свою семью, которая восхищалась цветами, выросшими на разбитой стене.

Он посмотрел на жену, а та взглянула на него. При виде выражения лица мужа царица отвернулась, взглянув на дочерей и единственного сына. Одна из девочек задала ей какой-то вопрос, и царица, отогнав черные мысли, жизнерадостно улыбнулась. Николай знал, что храбрая Александра все поняла.

– Которая из дочерей останется жить?

– Та девочка чертами, возрастом и весом похожа на Анастасию.

Николай промолчал. Он только кивал, устремив взгляд на улыбающуюся дочь, которую видел сквозь наворачивающиеся на глаза слезы. Смышленая и жизнерадостная Анастасия.

«Да, – подумал он, – так и должно быть. Именно она сможет продолжить род, когда семьи ее не станет».

– Комиссар подождет, пока время подойдет к полуночи и большинство жалких созданий здесь и в деревне заснут. Тогда он пошлет за вами, за вашей семьей, семейным доктором и даже за слугами.

– Никого из них не пощадят?

Высокий большевик промолчал. Он хотел спросить царя, сколько семей будила посреди ночи тайная царская полиция и забирала без разговоров, после чего о них никто никогда больше не слышал. Но какой толк теперь говорить об этом?

– Все приготовления закончены? – спросил Николай, не сводя глаз со своих родных.

– Мне и двоим детям предстоит многодневное путешествие по суше. При нас будут охранные свидетельства, подписанные самим товарищем Лениным. Мы отправимся в Налычево: там, у восточного побережья, уже ожидает корабль.

– Мое состояние тоже там, в безопасности?

– Часть царских сокровищ мы сумели конвертировать в американские золотые «двойные орлы»[2]2
  «Двойные орлы» – золотые двадцатидолларовые монеты США, чеканившиеся с 1849 по 1933 год.


[Закрыть]. Их смогли контрабандой вывезти из Москвы, и они прибудут на место на три дня раньше нас. О ваших детях очень хорошо позаботятся – даю слово. Даже после того, как мои товарищи возьмут свою часть награды, вашим детям вполне хватит на двоих шести миллионов долларов в американской валюте.

Николай повернулся и зашагал обратно, возвращаясь к семье по той же самой дорожке. Петров остался стоять, глядя в сторону.

– Это благородно с вашей стороны, товарищ Петров, – остановившись, сказал Николай. – И куда вы направитесь?

– Америка – вот где вашим царственным родственникам передадут ваших детей. Большего я сказать не могу.

– Полковник Петров, если бы это по-прежнему было в моей власти, я бы вас вознаградил…

– Но это не в вашей власти. Я отдам своим сообщникам прибереженную для них часть сокровищ и передам то, что предназначено для воспитания ваших детей. Полагаю, Близнецы в целости и сохранности? Ваши люди смогли уберечь их, и они поджидают нас вместе с золотом?

– Близнецы там, оба Близнеца весом в сорок средних бриллиантов. Они находятся в позолоченном изукрашенном ларце с тремя замками.

– Значит, легенда о Близнецах Петра Великого – правда? Представляю: похожие как две капли воды бриллианты величиной со страусиное яйцо! Понять не могу, как ваша семья ухитрилась держать их в секрете так долго…

Николай не был заинтересован в том, чтобы рассказывать полковнику о великих царских Близнецах. Какая ему теперь польза от бриллиантов? Только одна: они станут наградой для человека, который спасет Алексея и Анастасию.

– Когда вы заберете моих детей из…

– Это вас не касается. Палачи разбудят вас около полуночи, и вместе с остальными членами вашей семьи рядом с вами будут находиться сын и младшая дочь. Тем не менее помните – вы, ваша жена и дочери не должны обращаться с этими двумя подставными детьми как-то по-другому. Если все получится, я, надо надеяться, буду уже за много километров отсюда вместе с…

– С двумя моими детьми, – перебил Николай полковника, повернувшись, чтобы посмотреть на него.

Тот кивнул, отвесил полупоклон и быстро зашагал прочь.

Царица поприветствовала супруга, не успел тот приблизиться. Она взяла его за согнутый локоть обеими затянутыми в белые перчатки руками. Ее широкополая шляпка была сдвинута так, чтобы защитить ее от свежеющего ветра и притворно веселого солнца.

– Есть новости, Ники? – спросила она.

– Сегодня ночью, моя любовь, – ответил Николай, не поднимая головы.

Козырек фуражки скрывал его полное смятения лицо.

Александра отреагировала лишь быстрым подергиванием губ. Потом она попыталась беспечно улыбнуться.

– Дети. Наш план? – спросила она с той же фальшивой улыбкой, отчаянно сглотнув, чтобы удержаться от всхлипа, который, как она чувствовала, пытается вырваться из глубины ее сердца.

– Двое.

– Ники, о нет! – простонала она.

– Наш сын и Анастасия, – ответил царь, еле шевельнув губами. – Лишь для них нашли подходящих…

Они пошли рука об руку к детям. Каждый молчал, погрузившись в мысли о надвигающемся ужасе.

– Когда? – спросила Александра, раскрыв зонтик.

Она боялась, что не сумеет удержаться от вопля, готового сорваться с губ при мысли о грядущем убийстве ее детей.

– Сегодня ночью, – ответил Николай, быстро смахнув слезу затянутой в белую перчатку рукой.

* * *

Ровно через тридцать минут после полуночи комиссар Юровский стоял над одиннадцатью телами в сыром голом подвале. Опустившись на колени, он убрал руку царя, которой тот обхватил голову наследного принца. Быстро отодвинув руку, Яков Юровский увидел, как мальчик дернулся и сделал порывистый неглубокий вдох.

– Наследник все еще жив, – сердито сказал он, вглядевшись в лицо мальчика.