Текст книги "Предназначение"

Наконец «Грифон» почувствовал легкий удар кранцами. Канаты заскрипели под руками моряков. Минуту спустя Томияно спустил лестницу и повернулся к остальным, выбравшимся из-под навесов.

– В любом случае места много! – заявил капитан радостно, что, впрочем, прозвучало фальшиво.

Уолли не понял, что бы это значило, но он был слишком занят, чтобы выяснять. Холийи прорубил два входа прямо под канатами. Ннанджи теперь сдвинул с них самодельные ставни. Будучи ниже уровня причалов, эти двери не были видны с берега.

Уолли тем временем встал на шпангоут и просунул голову в еще одну дыру, прорубленную в палубе прямо под шлюпкой, в которой тоже было проделано смотровое отверстие. Обзор получался не совсем таким, как он хотел – ему был виден только край сходен. Это могло замедлить его реакцию. Шрам Томияно можно было рассмотреть вблизи, значит, ему нужно было уступить место Холийи. Теперь вся надежда была на сухощавого моряка.

Потянулись минуты. Казалось, ожиданию не будет предела. Голые ноги Холийи прошли мимо его смотровой щели.

Обычно первыми приходили портовые представители, потом – колдуны. В Ове они явились вместе. Изменился ли порядок по причине объявления сбора или так получилось случайно? Сможет ли Холийи удовлетворить портовых представителей?

– Что, если они не захотят иметь с нами дела? – спросила Тана нервно высоким голосом.

Никто не ответил. Им тогда придется сойти на берег, а это было чревато стычкой с колдовским патрулем. Колдовские патрули, как правило, были вооружены ружьями.

Уолли покрылся испариной. Шея его затекла. Вонь вокруг была нестерпимой. Он как раз успел подумать, что до конца своих дней не возьмет в рот ни кусочка рыбы, как Холийи закашлялся. Это было сигналом. Край балахона проплыл в поле зрения Уолли, очень длинного балахона. Это были не портовые власти…

– Так!

Ноги колдуна ступили на циновку, лежащую на краю сходен, Уолли захлопнул дверцу трапа. Тана и Ннанджи перерубили своими мечами канаты. И только после того, как жертва провалилась в дыру под циновкой, Уолли осознал сверхъестественное везение, выпавшее им. Одежды были голубыми. Он поймал колдуна седьмого ранга.

Глава 4

Потом случилось сразу много всего. Томияно и однорукий Катанджи просунули весла в прорези, а Уолли стукнул колдуна по голове поленом. На причале взвыли голоса. Ннанджи схватил весло Катанджи и поднял его, Томияно поднял свое. Холийи пролетел через навес для товаров и ногой с грохотом захлопнул решетку. «Грифон» отвалил от берега, отталкиваемый веслами от причала. Уолли пришел на помощь Ннанджи, Холийи – Томияно. Сходни с грохотом обрушились за ними, возможно, колдуны отправились к Богине. Потом весла повисли бесполезно в воздухе – корабль поплыл по течению.., и никого лишнего на борту не было.

– Вниз! – проревел Уолли, но все уже и так повалились на вонючие решетки. Три пули сухо ударились в борт, проделав небольшие дырочки в обшивке. Затем раздались звуки хаоса, знакомые по Ову, – ржание лошадей, вой людей, грохот перевернувшихся фургонов…

«Грифон» тихонько покачивался. Солнечные блики на воде показывали, что корабль плывет по течению, подгоняемый ветром. Как далеко достают их пули? Помогает ли ветер их побегу? Не бросится ли в погоню колдовское судно? Пленник пока был не готов к беседе. Стараясь не подниматься над фальшбортом, Уолли подполз к нему и связал его руки за спиной.

Шум в гавани стоял невообразимый. Колдуны должны были уже осознать происшедшее. Что они теперь делают? Уолли поднялся на ноги и подбежал к лестнице. Очень далеко он увидел вспышку ружейного выстрела. Но слишком далеко. Потом стало видно город и крыши пакгаузов, черными силуэтами выделявшиеся на фоне темнеющего неба. Он решил, что находится уже вне досягаемости мушкетных пуль, и перестал приседать на палубе.

Теперь он понял, что имел в виду Томияно, когда говорил о том, что места много. По обеим сторонам гавани стояли корабли, оставляя пустой середину. Были видны портовые строения, дорога и пакгаузы за ней. Капитан и причалил в этой дырке – любой капитан там причалил бы.

Это же была ловушка!

Уолли крикнул морякам и принялся быстро и неумело тянуть веревки. Толпа бросилась в укрытия, лошади распрягались и уводились с громкими криками, дорога быстро пустела.

Появились Томияно с Холийи и принялись ставить парус. Ветер был, но не очень сильный. «Грифон» медленно брал его, неохотно разворачивая бушприт в открытую Реку. С неприятными предчувствиями вглядывался Уолли в набережную, замерев в ожидании. Они были недосягаемы для ружей, но не для пушек. На двух ближайших кораблях замелькали красные флажки, отдавая приказы…

Ннанджи с Таной вскарабкались по лесенке, и Уолли велел им снова укрыться. Но за ними появилась Доа, освободившаяся от своих пут.

Почти одновременно над крышами пакгаузов появились три дымка. Сразу же за ними – еще два. Пушечный грохот долетел до их ушей вместе с ржанием лошадей. Вверх? Он прищурил глаза, но увидел лишь черные движущиеся пятнышки.

– Это очень большие молнии, брат, – со знанием дела сказал Ннанджи. И тут столб воды поднялся рядом, качнув «Грифон». Туманом брызг заволокло палубу. Близко!

Мортиры довольно долго приводить в боевую готовность. Уолли было собрался скомандовать всем снова укрыться, но потом решил, что ядра могут их потопить вместе с кораблем, значит, укрываться негде. Все закашлялись в облаке черного дыма, долетевшего до корабля.

– Галсами! – крикнул он.

Томияно принялся за дело, и Уолли заорал, чтобы он поторапливался. «Грифон» медленно стал разворачиваться, и в это время две, четыре, пять новых грибных шляпок выросли в небе над крышами. Тут же он заметил пару летящих снарядов и указал на них рукой. Они, казалось, падали вечность. Мортиры были не так опасны кораблю в целом, как пушки, но они могли сделать хуже – повредить корпус.

Летя горизонтально, пушечные ядра не могли наделать больших разрушений, разве что им повезет срубить мачту.

Снова водяные столбы. И один из них – под бушпритом. Стена воды обрушилась на палубу, Тана с Катанджи упали. Все промокли до нитки. Томияно сердито выругался, теперь он понимал необходимость маневрирования. Уолли заглянул в люк и был удивлен малым количеством воды, попавшей в корабль. Он подумал с надеждой, что, может быть, пираньи не могут жить вне своей среды, иначе пленника изгрызут в клочья.

Опять водяные столбы чересчур близко для того, чтобы чувствовать себя комфортно! Побег проходит слишком медленно. Колдуны могут успеть дать еще один залп, прежде чем они выйдут из зоны досягаемости мортир. Почему у них так долго это все получается?

Друзья его были обстрелянными ветеранами. Они были напряжены, некоторые стиснули поручни так, что побелели костяшки пальцев, но паники не было. Он обернулся посмотреть на Доа и обнаружил, что она совершенно спокойна. Она была мокра насквозь, волосы ее растрепались, но лицо возбужденно горело. Глаза сияли. Заметив, что на нее смотрят, она проговорила:

– Чудесно!

Удивительная женщина!

Очевидно, «Грифон» пришел в разгар подготовки встречи воинов сбора. Пустое место посередине гавани предназначалось для приема «гостей», обеспечивая пространство для драки. Та же причина, наверное, привела и Седьмого на причал.

– Ннанджи? – позвал Уолли самым тихим, на который был способен, голосом. – Мы ведь никогда не слышали больше чем об одном Седьмом из колдовских городов?

– Нет, брат.

– Ну, тогда догадайся, кого мы поймали?

– Ротанкси! – завопил Ннанджи. – Маг! Человек, приславший килты в ложу?

Прежде чем Уолли успел ответить, над пакгаузом снова появилось облачко дыма; но на этот раз ядро было пущено горизонтально и столбов воды больше не было. Как только затих звук, поверхность воды вскипела. Картечь! Уолли пробрала дрожь.

Боги могут взять под контроль чудеса, но уж удачу-то они не смеют трогать. Колдуны готовились к отражению атаки, никак не к стрельбе по беглецам, пушки поэтому стояли в мертвых позициях с запасом ядер для стрельбы на дальние дистанции. Для того чтобы подготовить их все к стрельбе картечью, возможно, потребуется время. Для судна, набитого воинами, картечь опаснее ядер – она просто очистит от людей палубу.

Медленно, очень медленно уходили они из гавани.

– Вниз! – заорал Уолли. – Всем! Он попытался взять у Томияно руль, остальные же безоговорочно выполнили приказ – аргумент был слишком убедителен. Прежде чем ситуация окончательно прояснилась, колдуны дали еще один залп. На этот раз короткий. Уолли расслабился и потер ладонями лицо. Они были вне досягаемости картечи, только очень удачливое ядро могло долететь до них. Но сегодня удача была на стороне воинов.

x x x

Облаченный в свои одежды, колдун представлял собой весьма импозантную фигуру. Он был высок, лицо его, с жесткими чертами, белыми, словно сугробы, бровями, окруженное седым нимбом волос, оставляло впечатление тяжести. Уолли прикинул, что ему, должно быть, за семьдесят; для своих лет он неплохо сохранился.

Он начал стонать и ругаться. Уолли развязал ему руки и снял с него тяжелую одежду. Как Катанджи заметил позднее, она была какая-то пупырчатая. Такое впечатление создавалось благодаря множеству карманов, которые были нашиты по всему балахону. Уолли был рад увидеть колдовские секреты воочию – карманы заполняли полезные для колдуна вещи.

Жертва его теперь потеряла свое внешнее достоинство – перед ним сидел старый человек в коротких полотняных штанишках, старающийся прикрыть свой животик, демонстрируя варикозные стариковские ноги. Белые волосы его, в двух местах запекшиеся кровавыми ссадинами, теперь казались слишком тонкими. Уолли обрядил его в балахон, сшитый Лаэ, поднял на плечи и вынес на палубу.

Пульс, зрачки… Старик определенно в хорошей форме. И теперь он принялся расхаживать по кругу, слепо помаргивая глазами и постанывая. Уолли прислонил его к перевернутой шлюпке и отдал под присмотр Ннанджи, лицо которого сияло от сознания одержанной победы.

– Пригляди за ним, Мастер! – сказал Уолли. – А то он может прыгнуть за борт, нам же он нужен живым.

Потом он спустился вниз за колдовской одеждой и бутылкой вина.

Ветер снова поднялся. Солнце спустилось уже почти к горизонту, окрашивая вулканическую пыль в кровавый цвет, – видно, все их приключение заняло гораздо меньше времени, чем предполагалось. Победа! Героям пристало быть удачливыми. Вспомнив, как близко рвалась картечь от борта «Грифона», Уолли к самопоздравлениям присоединил молчаливую благодарственную молитву.

Он уселся на палубе рядом с Томияно, лицом к колдуну. Остальные сгрудились вокруг, сияющие улыбками, ожившие. Ннанджи с Таной вцепились друг в друга, испытывая напряжение уже совсем других инстинктов. Доа, задумчиво теребя русую прядь, с отсутствующим видом взирала на колдуна. Уолли же, взглянув на ее длинные ноги, почувствовал, как просыпаются его инстинкты. Заметив его внимание, она послала ему многообещающую улыбку, но он уже помнил, что обещания эти не выполняются, впрочем, сердце его на минуту забилось чаще.

Пустив бутылку с вином по кругу, Уолли принялся инспектировать карманы колдуна. Один из пупырышков, когда его трогали, попискивал, поэтому Уолли начал с него. Из кармана была извлечена птичка. Томияно сказал, что это – бабушка казарки.

– Не совсем так, – усмехнулся Уолли. – Это – голубь, и на лапке у него веревочка.

Все обменялись недоумевающими взглядами. Он вернул птичку в ее карман и принялся за следующие.

– А это что у нас? – Он нацепил находку на нос под дружный хохот окружающих.

Конечно, изобретение очков должно предшествовать изобретению телескопа. Всем немедленно захотелось получить объяснение и примерить колдовскую штучку.

– А это… – начал он и запнулся. Он хотел сказать «перьевая ручка» – «перьевая.., щетка»? Он бросил попытки объяснения. – Нужно обмакнуть в эту бутылочку? Правильно! – Слово «чернила» он знал, правда, как то, что выбрасывают осьминоги.

В другом кармане он нашел небольшой кусочек пергамента, такой маленький, что его, наверное, сделали из птичьей кожи. Уолли усмехнулся, вспомнив, как в детстве на Рождество отец прятал подарки, которые детишки потом искали. Пожалуй, сейчас было еще интереснее.

– Обещаете никому не рассказывать? – Он обмакнул перо в чернильницу и вывел на пергаменте семь мечей. – Что это значит?

– Воин Седьмой, – ответил хор голосов.

Потом он постарался нарисовать грифона, правда, тот несколько смахивал на недоделанного верблюда. Озадаченную тишину прервал Катанджи:

– Седьмой меч?

– Ты совершенно прав!

Было еще достаточно светло для полета; Уолли помахал пергаментом для просушки, потом прицепил его веревочкой к голубиной лапке и выпустил птицу.

– Давайте пошлем сообщение в башню. Все молча смотрели, как голубь, сделав круг, поднялся, повернулся к Сену и растаял в воздухе.

– Вот так они и посылают сообщения, – объяснил Уолли. – Чернила получают из сажи. Вы можете видеть ее сейчас на своих руках, – добавил он, прихлебывая из вернувшейся к нему бутылки. Чернилами ему как-то не приходилось подробно заниматься.

Он вгляделся в окружающие его лица. Все выглядели ошеломленными и счастливыми. Ннанджи с Таной с большим вниманием прислушивались друг к другу. Моряки усмехались. Только Доа выглядела беспокойной и озадаченной. Катанджи задумчиво разглядывал перо и пергамент.

– Вы начинаете надоедать, – глубоким голосом сказал колдун, разглядывая их по очереди. – Лорд Шонсу! – Он перевел взгляд. – Мастер Ннанджи, возница фургона. И Новичок Катанджи, по понятным причинам выбравший быть рабом, а не воином. И лживый Капитан Томияно, конечно. Леди Доа, вы попали в странную компанию!

Окружающие с шумом втянули воздух при виде такого колдовства. Уолли рассмеялся и ткнул пальцем в Холийи.

– Как его зовут? Колдун пожал плечами.

– Я нашлю на вас проклятие. Я призову демонов…

– Детские сказки! – сказал Уолли. – У тебя есть шпионы в Касре, которые нас знают. Чтобы сказать это, мне не потребовалось прибегать к проклятиям и демонам, Лорд Ротанкси.

Колдун был слишком горд, чтобы отказаться от своего имени.

Доа тихо сказала:

– Это ты попал в странную компанию, милорд.

– Возможно, у него болит голова, – предположил Уолли. – Не хочешь ли воды? Нет? Скажи, если тебе потребуется одеяло или что-нибудь еще. Продолжим.

Он осторожно залез в следующий карман.

– Кто догадается, что это такое? Маленькие палочки с облитыми чем-то кончиками!

Спички? Он чиркнул одной в возникшей тишине. Ага, значит, они сделаны из фосфора, он правильно догадался.

– Колдун, как вы это называете? Они легкие и желтые, их можно держать под водой, но они все равно будут давать огонь. Говори же, я знаю все о них! Мне просто интересно знать, как вы их называете.

Злое молчание.

– Знаешь ли ты, как их сделать безопаснее? Они от этого краснеют.

Конечно, он ответил «да».

– Откуда ты все это знаешь? – спросил шокированный пленник.

– Это длинная история. Я лучший колдун, чем ты. Я знаю, что вы можете смотреть из ваших башен на дальние расстояния через приспособления из стекла. Еще я знаю, как посылать сообщения с помощью твоего пера и чернил, хотя и не могу делать этого, так как не знаю ваших слов.

Колдун выглядел потрясенным.

Уолли вернулся к досмотру содержимого балахона.

– Так, что в этом кармане? Ага, здесь у нас молния.

Он показал окружающим пистолет. Это был простой одноствольный пистоль. Курок его был не слишком хорош, зато механизм был с фосфорным запалом – очень умно. Украшения на рукоятке – серебряные и перламутровые. Еще был запас пуль и отдельно – горстка пороха в кожаном мешочке, играющем, по-видимому, роль порохового рожка, к счастью не промокшего.

– Это, я полагаю, вы называете громовым порошком. Его делают из серы, древесного угля и селитры.

Уолли осмотрел пистолет и объяснил, почему он стреляет. Ннанджи нахмурился, остальные пораженно молчали.

Ротанкси побледнел. Это объяснение подействовало на него больше, чем прямые угрозы.

– Кто ты? – вопросил он.

– Как ты уже сказал, меня зовут Шонсу. Я на стороне Богини и воинов, и я собираюсь привезти тебя в Каср и продемонстрировать оружие. Собственно, за ним я и пришел, ты достался мне уже как приз. Я надеюсь стать предводителем и отвратить сбор от такой глупости, как прямая атака Сена.

Колдун откинулся на борт шлюпки с победным видом. У него было надменное аристократическое лицо с глубоко посаженными глазами, прямым носом и тонкими губами – хорошее лицо для правителя, помесь римлянина с готом.

– Ты опоздал, Шонсу. Вчера воины провели свою дурацкую церемонию, постаравшись перебить друг друга, чтобы посмотреть, кто из них лучший рубака. Победил этот юнец Боарийи. Смешно выбирать предводителя по длине рук!

Ннанджи пробормотал проклятие и уставился на Уолли, пытаясь понять, можно ли верить услышанному.

– Так они выступили? – поинтересовался Уолли.

Поколебавшись, колдун сказал:

– Они погрузятся на корабли завтра с зарей.

– Быстро! – как можно невиннее сказал Уолли. – А еда, снаряжение…

Ротанкси презрительно усмехнулся:

– Им больше ничего не остается. Потому что у них не осталось денег.

– Ладно, тогда мы остановим их и убережем от ваших больших молний.

– Ха! Не сможете! Они отправились в Уол, а не сюда. Возможно, они еще изменят свое решение, в таком случае Сен всегда готов их встретить.

– Уол гораздо дальше, – сказал хмуро Уолли, – это кажется просто глупым, особенно если знать, что килты посланы тобой. Почему Уол?

– Они думают перехитрить колдунов! – В голосе Ротанкси разливался океан презрения.

– Но пока, кажется, Лорд Шонсу перехитрил тебя! – заметил Катанджи.

Тут же разговор прекратился. Старик сжал губы. Он и так слишком много сказал.

– Но я не думаю, что Лорд Боарийи так самонадеян!

Уолли показалось, что Ротанкси собирался еще что-то сказать, но передумал. Возможно, поход на Уол был выношен дядей Зоарийи, и колебания колдуна объяснялись тем, что он знал об этом. Он был чрезвычайно хорошо информирован обо всем, что происходило на сборе, даже о финансовой стороне.

– Ты проиграл, Шонсу! – с удовлетворением сказала Доа.

– Надеюсь, что нет, миледи, – постарался доверительно ответить Уолли, хотя не чувствовал никакого к ней доверия, – я предпринял шаги, чтобы удержать сбор от выступления.

Она нахмурилась, выражая сомнение.

– Милорд, – спросил Катанджи, – как они узнали, что Лорд Боарийи стал предводителем?

– Голуби! – сказал Уолли. – Их шпионы используют голубей, которые возвращаются в свои гнезда Сена. Конечно, птицы преодолевают расстояние быстрее раза в два или даже в три, чем «Грифон», к тому же им не нужно следовать по излучинам.

– Но голуби не умеют говорить, – возразил Катанджи.

Лицо его радостно сияло, но сомнения не уступали.

– Ты видел кусочек выделанной кожи, который я привязал к лапке голубя,

– сказал Уолли не спуская глаз с колдуна, – ну, так они могут использовать код – треугольничек для Боарийи, кружочек – для Тиваникси…

Он, конечно, не считал колдунов глупее, чем они есть, но сделал вид, будто не знает о существовании письменности. Это знание могло повредить, если колдуны догадаются, что другие овладели им. Каста колдунов будет разрушена, если письменность распространится повсеместно; вся культура Мира должна будет перестроиться. Эту угрозу он должен был предвидеть и постараться сохранить тайну. Но он не обольщался мыслью, что убедил Катанджи.

Ветер дул ровно. Уолли вернулся к содержимому балахона.

– Давайте посмотрим, что еще мы тут можем найти, – пробормотал он.

Но следующим, что он нашел, был тонкий и острый кинжал, и Уолли решил, что он чем-то может быть смазан, например ядом.

– По здравому размышлению, до завтрашнего дня нам делать нечего. Можно оставить это занятие до тех пор, пока не станет светлее. Лорд Ротанкси, вас отведут в каюту. Возможно, вы проведете ночь комфортнее, чем мы. Днем вас проводят на палубу. Вам дадут пищу и обеспечат надлежащий уход.

– Приведя в состояние, более подходящее для допроса! – мрачно сказал старик.

– Пытки вам не угрожают, если вы их боитесь.

Ротанкси недоверчиво посмотрел на него:

– Правда? Великий Шонсу известен тем, что кастрировал мужчин в борделях. Разве не ты как-то снес дом за то, что ребенок бросил в тебя из окна помидором?

Уолли не нашелся, что ответить. Но тут заговорил Ннанджи:

– Те дни прошли, колдун. Можешь доверять его слову. Что касается меня, то я обработал бы тебя с кончиков ног до головы, но Лорд Шонсу будет хорошо за тобой ухаживать. Думаю, даже слишком хорошо.

Юное лицо Ннанджи излучало доверие. Колдун, похоже, успокоился и промолчал.

– Уведите его вниз, – сказал Уолли, – дайте ему еду, воду и одеяла. Давайте есть. Я голоден.

Он оставил балахон колдуна и поднялся на ноги. Красное пламя вспыхнуло над РегиВулом, и в воздухе запахло серой. Бог Огня сердился – и было за что, подумал Уолли. Совершенно ясно, что покров мистики с колдунов будет теперь сорван.., если воины захотят слушать.

Река сияла. Томияно поднял все паруса, торопясь к своему возлюбленному «Сапфиру».

– Я хотела видеть тебя мертвым. Уолли повернулся и обнаружил, что Доа стоит совсем близко.

– Мои извинения за принесенное разочарование, миледи.

– Теперь, я полагаю, ты надеешься, что я напишу балладу для тебя.

Голос ее был сладок, она улыбалась. Будь на ее месте другая женщина, он давно бы уже обнял ее и попытался поцеловать. Выражение ее лица совсем не соответствовало ее словам. Гениальность часто соседствует с сумасшествием – теперь он был уверен, что перед ним сумасшедшая. Что такого мог сделать ей Шонсу, чтобы возбудить такую ненависть и такое обожание? Не исключено, что любая песня, сочиненная ею об этом дне, послужит только разрушению его репутации – словесные оскорбления, положенные на бессмертную музыку. Даже если она напишет феерию, это мало поможет ему, потому что все, что он сделал, было хитростью. Воины отнесутся к этому так же, как к подвигам Катанджи. Скорее всего, это не произведет на них впечатления.

Сколько же в ней было женственности! Ее исключительный рост возбуждал его. Стараясь скрыть дрожь в голосе, он проговорил:

– Почту за честь упоминание обо мне в любой из твоих песен, миледи.

Глаза ее вспыхнули в ночи.

– Ты думаешь, я не смогу? Ты думаешь, баллада без воспевания кровопролития невозможна?

– Я думаю, что боги послали мне сегодня величайшую победу. Я очень рад, что обошлось без кровопролития.

Она недоверчиво хмыкнула, потом подошла к поручням и остановилась, вглядываясь в красный горизонт на западе.

Уолли невольно двинулся за ней.

– Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?

– Я не знаю.

Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:

– И ты полагаешь, что я тебе поверю?

– Это правда, Доа. Я получил удар по голове. И ничего не помню до момента прибытия в Ханн. Я встретился с Богом, и Он дал мне этот меч. Но я не помню ни жизни в Ханне, ни то, как вел тех сорок девять… Я даже не помню тебя. Вот почему я не узнал тебя тогда в ложе. Я подумал, что ты – мальчик.

Она проговорила с невероятно нежной интонацией:

– Ты лживый подлец, Шонсу. Ты обращался со мной как с грязью, но не думай, что я дура.

– Это был другой Шонсу, миледи.

– Свинья. Уолли сдержался:

– Могу поклясться в этом на моем мече.

– Но я докажу тебе. Я создам величайшую балладу про Шонсу, какую Мир еще не слышал, – и без кровопролития.

– Почту за честь.

Она нерешительно помолчала.

– Я должна знать о сорока девяти!

– Ничем не могу помочь.

– Ты подлец. Тогда завтра я спрошу колдуна.