Текст книги "Уникум. Практикум"

– Что за собрание? – спросил я на всякий случай.

– Не твое дело, – огрызнулся Куракин.

– Отчет читал? Наша группа слабо организована. Вот я и пытаюсь вникнуть в дела каждого, чтобы сплотить вас.

– Можешь не напрягаться, – Саша не шел на контакт.

– Сегодня утром Совет выбрал нового Охранителя, – сказал Витя.

– Уварова? – догадался я.

Горленко кивнул. Он не был удивлен, впрочем, как и я.

– Мой вам бесплатный совет, – сказал я. – Не пытайтесь ему навредить. Я его немного знаю. Выйдет только хуже.

– Засунь свои советы знаешь куда? – вскочил на ноги Куракин. – Он убил…

– Саша! – чуть не выкрикнул Аганин.

На моей памяти Сергей впервые выглядел испуганным. Причем опасался он явно не за себя, а за товарища.

Аганина поддержала и Терлецкая.

– Не только ты потерял отца, – холодным тоном сказала Света, выговаривая Куракину. – Так что держи себя в руках. Максим, а ты что-то знаешь?

– Ничего не знаю, – я хотел уже пойти наверх, там, поди, Рамиль весь извелся. Но неожиданная мысль вдруг посетила буйную голову. – А насколько сильно зависит Конклав от Совета?

– Если только в финансовом плане, – ответил Аганин. – Почти у каждой семьи есть свои люди на определенных должностях в Конклаве для отстаивания своих интересов. Но это обычная коррупция, без сильного влияния на деятельность Конклава. Что? – посмотрел он на буравившего его взглядом Куракина. – Это и так все знают.

Я его понял. Отмазать своего человечка, если потребуется. Или попробовать совместно с другими семьями продавить один-другой закон. По мне, так это и есть влияние.

– А существует ли вероятность полной потери власти Конклавом? Когда он перестанет все контролировать?

– При добровольном обращении к Охранителю Предстоятеля и сложении последним полномочий в связи с невозможностью выполнения своих обязанностей, – как по учебнику ответил Горленко. – Этот пункт ввели при создании Конклава, чтобы перестраховаться. Но ни разу им не пользовались.

– Ничего странного не заметили? Оборонников, которые зашиваются, разных диковинных тварей, взять того же жердяя… Они же вроде детей пугают, а не убивают немощных.

– Ты хочешь сказать… – насупился несообразительный Тинеев.

– Ничего я сказать не хочу. Сами выводы делайте. А я завтракать пошел. Чего и вам советую.

Я бегом поднялся по лестнице, хотя есть хотелось меньше всего. Маг вне категорий, который собирается подмять под себя Конклав. Это можно было бы сделать, попросту купив всех высокопоставленных чиновников и министров. Но это процесс долгий и сложный. К тому же Уваров явно не хочет быть серым кардиналом. Тем более сейчас, когда его сила несоизмерима с мощью прочих волшебников. Куда быстрее провести глобальную силовую акцию. И пока он будет нагибать Предстоятеля, нами станут затыкать щели в тонущем корабле. От подобной перспективы во рту разлилась горечь, точно я разжевал и проглотил листья полыни.

– Ну вот, я же говорю, его благородство испортило. Ему домовой должен в ножки кланяться, только после этого барин изволит пожрать явиться, – нудил Рамиль.

– Рамик, будь другом, заткнись. Вы какими судьбами здесь? – я обнял друзей.

Странное дело, не виделись несколько недель (пока нас Коршун готовил к вызову), а ощущение, будто полгода прошло. Впрочем, ни Байков, ни Максимов не изменились. Разве что приоделись. Мишка был в длинной мантии, а Димон – в магических защитных доспехах из зачарованной кожи. Я видел несколько артефакторов возле их Башни в таких.

– Нам практикум поменяли. Сказали, что короткое время придется поработать в поле, – Димон не пытался скрывать, что расстроен. – А это значит, что никаких артефактов и денег. Мне и так требовалось немало времени, чтобы раз в неделю перемещаться сюда на выходные и окучивать первашей для обмена терновского золота.

– Деньги – это всего лишь деньги. Не о том вы беспокоитесь. Что у вас за группа, кто лидер?

– Я, – лицо Байкова стало еще кислее. – Повезло так повезло, сплошь ведьмаки и артефакторы.

– Я слышал, среди артефакторов иногда попадаются неплохие маги, – я толкнул Димона в бок. И с надеждой добавил: – А Тихонова не вернулась?

– Целителей не отзывали, – ответил Мишка. – А чего вообще все так всполошились?

– В общем, сейчас расскажу в двух словах, что происходит.

В двух не получилось, хотя я и напоминал себе артиста, который ездит по гастролям и из раза в раз поет одну и ту же песню. Однако информация была важная, поэтому без подробностей не обошлось.

Друзья отнеслись к услышанному по-разному. Байков побледнел, даже не пытаясь разузнать важные детали. Мишка, напротив, возбудился, как только речь зашла про доппельгангера. Начал говорить, как нам повезло, что такой шанс выпадает редко, и нести прочую пургу.

Я же всерьез беспокоился за друзей. Одно дело – определять на практикум в МВДО тех, кто сам вызвался, другое – заставить насильно. В конце концов, тот же Мишка мог легко из вариантов «убить жуткое создание» и «исследовать редкий вид» выбрать второе. И потом поплатиться.

Но пока школа решила успокоить наши нервы. Пролетело несколько дней, и я постепенно стал забывать о коварном Уварове и проблемах МВДО. Завтрак, обед, ужин, тренировки, занятия. Все стало как прежде. Димон в ожидании вызова даже успевал работать в Башне, не оставляя попыток поднять хоть немного денег на нашем умирающем бизнесе.

Что касается банника, то тот чуток охамел. На задворках школы, где селились домовые, Потапыч начал строить еще одну баню. Но был вовремя остановлен всевидящей Елизаветой Карловной. Понятно, что все это я узнал постфактум, когда виновника самовольной постройки привели в Башню. В отсутствие Козловича завуч лично занималась выпускным курсом. Пришлось брать банника на поруки. Бедняга еще не знал, что скоро покинет стены так полюбившегося ему Терново вместе со мной. Не будет больше пьяных похождений, драк с домовыми и долгих ночей в прачечной с их женщинами. Вспомнив совет Якута, на следующий вызов я собирался взять Потапыча с собой.

По прошествии законной недели после убийства доппельгангера (хотя мне больше нравилось называть его нашим русским словом «Юдо») нас разбудил зычный голос Коршуна.

– Вызовы! Все лидеры групп, кроме Никифоровской, ко мне!

– Я думал, он хоть пару дней даст отлежаться, – сквозь сон простонал Рамиль.

Я наспех оделся и выскочил в гостиную, где уже стояли Горленко, Тинеев и Куракин. Так, этому-то чего здесь надо?

Увидев меня, Саша подленько улыбнулся своей фирменной ухмылкой. Мол, сейчас что-то будет… Коршун тоже обратил на меня внимание. Только был более многословен:

– Кузнецов, ты куда выперся? Иди спать, пока можно. В этот раз группу поведет Куракин.

Глава 10

Как можно было описать мое состояние? Злость, негодование, опустошение? Вряд ли. В глубине души я понимал, что как лидер действительно провалил первый вызов. И логично, что член группы, получивший наивысший балл, занял мое место. И все бы хорошо, не будь это Куракин.

В таком потрепанном состоянии я сидел возле пруда, ожидая… не знаю чего. Что сейчас из ниоткуда возникнет Якут и скажет, что все не так уж плохо. Но он, наверное, уже был на передовой. Вместо него появился совершенно другой человек, приближение которого я сразу почувствовал.

– Подбираться к волшебнику со спины – не самая удачная затея, – сказал я, не поворачиваясь.

– Как и мерзнуть возле пруда, – теперь уже не таясь, ответила Терлецкая.

Она подошла и села рядом, вытянув длинные ноги. Я мельком пробежал по ним глазами и тут же отвернулся. Светка обладала редким для девушек качеством: одень ее хоть в рубище, она все равно будет выглядеть отлично. А учитывая облегающую школьную форму, которую словно на нее шили, черные колготки и явно не уставные ботинки, ей даже напрягаться не приходилось. Как правило, другие женщины про таких говорят завистливо «ведьма», но нет, Терлецкая была самой обычной волшебницей. Богатой, из древнего рода, с практически идеальной внешностью и телом. Ладно, получается, что не такой уж обычной.

– Максим, я вообще-то спасибо хотела сказать.

– Если хочешь, то говори, – пожал я плечами.

– Я знаю, что это ты меня нашел, – она не обратила внимания на мою колкость. – И знаю, как. Мы соединены, пока действует заклятие.

– Есть способ как-то нейтрализовать его? – я повернулся к ней.

Терлецкая была серьезна, но не холодна, как обычно. Скорее задумчива.

– Есть. Самый простой – чтобы один из нас умер. Этот шанс ты благополучно профукал. А уж я не заинтересована, чтобы ты погиб.

– Это еще почему?

– Второй, – проигнорировала мой вопрос Светка, – менее травматичный. Любовное заклятие теряет силу, когда достигает конечной цели.

Она подошла ко мне так близко, что я чувствовал ее теплое дыхание. По телу пробежал холодок, а в груди заныло сильнее обычного.

– Вот ведь холера, – отстранилась Терлецкая. – Весь день за мной бродит.

Я обернулся и увидел среди голых ветвей волосы цвета горящей листвы. Света поднялась на ноги, отряхнув юбку.

– Там Саша группу собирает по поводу вызова. Рамиля за тобой послал. Ты не беспокойся насчет Куракина.

– В смысле?

– Я же не слепая, видела, что произошло там, у реки. Саша не самый умный, к тому же обидчивый. Ты у него как кость в горле. Сильнее его, талантливее. Но Куракин не видит на пару ходов вперед. Живет только сегодняшним днем. А сегодня он – лидер и не может позволить, чтобы кто-то из его отряда пострадал. Ему же надо обскакать другие группы.

Она медленно побрела обратно к Башне, виляя бедрами, будто модель на подиуме. И, не поворачивая головы, крикнула в пустоту:

– Ведьма, не прячься, я тебя вижу!

Ох, сдается мне, что мои шансы снять любовное заклятие немного подросли. И именно из-за первого способа. Злить Катю – занятие малоперспективное. Непонятно, на что надеется Терлецкая. Но вслед за ней я и сам поднялся на ноги. Я не Куракин, оспаривать его лидерство саботажем не буду. Не срывать же вызов из-за нашей обоюдной «любви».

– Пришел наконец-то, – Куракин встретил меня в гостиной. – Теперь будем ждать тех, кто пошел тебя искать.

И действительно, довольно скоро вернулась Зыбунина, которая не умела скрывать свои эмоции. Все ее негодование было написано на лице. А чуть попозже пришел запыхавшийся Рамиль.

– Макс, ты где прятался? Я все помойки обыскал.

– Давайте посерьезнее, – нахмурился Куракин.

Он пытался казаться таким важным, что того и гляди лопнет. Но мне почему-то было не смешно. Власть проворачивает с человеком удивительные метаморфозы. Кто-то с подобной ношей справляется, кто-то меняется раз и навсегда. Я мог лишь поблагодарить судьбу, что брак Куракина с Терлецкой не состоялся, и Саша не станет теперь новым Охранителем. Худшую кандидатуру и представить сложно.

– Городок называется Комсомольск. Крохотный совсем, население в пару десятков тысяч. Относительно недавно на окраине, что ближе к лесу, начали находить тела. Замять не удалось, немощные ищут маньяка.

– А что по жертвам? – деловито поинтересовался Рамиль, будто всю жизнь только этим и занимался.

Забавно, как все меняется на практикуме. Никто бы и не подумал, что сам представитель древнего высокого рода будет говорить с разночинцем на равных. Однако Куракин спокойно ответил моему другу:

– Все жертвы – женщины. Двоих нашли задушенными, троих – без глаз, языка и ушей, еще трое утонули.

– Жуть какая, – поежилась Терлецкая.

– В общем, выдвигаемся через два часа. Разместят нас в местной общаге, там свой человек. Задача – зачистить всю нечисть в округе. Вопросы есть?

– Можно фотографии из досье посмотреть? – спросил я, впервые подав голос. И сразу же добавил: – Я верну.

– Смотри, – благосклонно разрешил Куракин. – Сбор здесь. И не задерживайтесь. Нам надо быстро выполнить вызов и обскакать всех остальных.

От просмотра мертвых женщин на фотографиях слегка подташнивало. Но брал я их не для самостоятельного изучения. У меня был небольшой козырь, который раньше почему-то не использовался. Козырь вечно подшофе, с дурным характером, от которого обычно вреда больше, чем пользы. Но раз Якут сказал, что он пригодится, значит, пора им воспользоваться.

– Дом открываю, тебя призываю, дверь – дверьми, петли – петлями…

– Хозяин, договаривались же, – обиженно материализовался банник. – Я вообще-то делами занят.

– А я тут петрушку, блин, сажаю, по-твоему? Иди сюда, Потапыч, можешь сказать, кто их убил?

– Фу, хозяин, ты где такую жуть взял? – скривился банник, но все же принялся разглядывать фотографии. – Вот этих, которые синюшные, со следами на шее, убила попелюха. Мерзкая бабища. Изуродованных – злыдня. Мог бы и сам догадаться. У них же языка нет, глаз и ушей. Как и у нее. А вот остальных – кто ж его знает? Похоже на навок, только они мужиков предпочитают. Все, теперь свободен?

– Ага, на пару часов. А потом в путь-дорогу.

– Чего это, хозяин? Куда это? У меня дел невпроворот, – засуетился банник.

– Скажи, какие у тебя дела будут, если с хозяином что случится? Из школы сразу выгонят, будешь снова на Горелом Хуторе обживаться.

– Нешто сам не справишься? Ты у меня вон какой сильный, ладный. Басурманин вон с тобой, опять же.

– Сам ты басурманин, – обиделся Рамиль.

– Потапыч, это не обсуждается. Удерешь – все равно вызову. Ты мне еще за тритона должен.

– Хозяин… – Потапыч скрестил руки на груди, умоляюще глядя на меня.

– Не обсуждается.

– Жестко, но справедливо, – хмыкнул Рамиль.

Как только банник исчез, друг полез за одним из учебников. Я даже с названием угадал – «Мифология родного края».

– Злыдня – невидимое существо женского пола, – стал я ему рассказывать, – без ушей, глаз и языка. Мы ее изучали.

– Разве все упомнишь? – пожал плечами Рамик.

– Попелюха – проклятая старуха, задушенная магом. Вроде как часть силы переходит в нее. С синим лицом и длинными черными пальцами, – продолжал я, вспоминая первый курс. – Если все так, то вызов плевенький. С ним любой соискатель справится.

– Спасибо за «любого», – Рамиль захлопнул книгу.

– Не обижайся, я не со зла. Надо только выяснить, кто утопил остальных. Единственное, что меня смущает: с каких пор попелюха стала селиться рядом со злыдней?

– Может, у них уплотнение? – предположил Рамик.

Меня все же терзали смутные сомнения. Коршун бы вряд ли дал нам такой простенький вызов, с которым легко справилась даже никифоровская группа. Значит, имел место какой-то важный нюанс.

В назначенный час в гостиной нас ждал Куракин. Да не один, а с новым блюстителем – крепким рослым магом, явно повидавшим многое на своем веку.

– А где Константин? – удивилась Терлецкая.

Блюститель не удостоил ее ответом, лишь сурово пробуравил взглядом. Дождавшись, пока все соберутся, он повелительно вытянул руку. Куракин положил на нее свою ладонь и кивнул нам, мол, делайте то же самое.

Едва последняя рука оказалась сверху, блюститель переместил нас в крохотную комнатку с тремя двухъярусными кроватями, холодильником и простеньким обеденным столом. Видимо, ту самую общагу.

– Артефакт призыва, – он выдал Саше небольшой кругляш с камнем посередине. – Как только закончите вызов, или если с одним из членов отряда что случится, зови меня.

Я с неодобрением посмотрел на магический предмет, вспомнив, кто отвечал за его производство. Бытовые артефакты, как называл их сам владелец, были вотчиной Уварова. Но еще больше меня покоробило другое:

– Что значит «если с одним из членов отряда что-то случится»? – спросил я. – Были прецеденты?

Блюститель сделал брезгливое лицо, будто у себя под носом обнаружил того, кто испортил воздух. Но я отступать не собирался:

– Любая информация может нам помочь.

– Кузнецов, не забывайся, – подал голос Куракин, – ты не лидер группы…

– Поборник у нас пропал. Не новичок, пять лет в МВДО уже, в следующем году должен был блюстителя получить, – ответил оборонник. – Его сюда направили – и все, словно в Лету канул. А после него смерти продолжились… Все установки ты получил, – добавил он Куракину. – Действуйте.

Я же сказал, что вызов не будет легкой прогулкой. С попелюхой и злыдней справился бы любой выпускник. Но отчего-то опытный поборник вдруг пропал. К тому же нас сюда переместили, чтобы мы не тратили силы. Значит, они понадобятся. И артефакт, опять же, чтобы все время были на связи. И еще, что меня больше всего насторожило: все жертвы – женского пола, как и твари, их убивающие. Будь на дворе март, а не октябрь, меня бы ничто не смутило. Ну эдакий флешмоб к празднику. Но сейчас этот фемкружок напрягал.

– Располагайтесь, – скомандовал Куракин, как только блюститель покинул наши нестройные ряды. – Я за продуктами. Найду самого подозрительного старика и спрошу, нет ли у него чего отравленного, – он с ехидцей посмотрел на меня. – Сергей, наложи руны и установи защитный артефакт на нечисть. Я скоро.

Ну хоть какие-то выводы из прошлого вызова мы сделали, набив шишки. Хотя, не уверен, что странная приблуда в виде треноги, которую стал устанавливать Аганин возле двери, сработала бы на Юдо. Зато как только Сергей активировал артефакт, с жутким криком из пространственной бани вывалился банник. Потапыч принялся кататься по полу, хлопая себя по бокам, будто пытаясь сбить невидимое пламя.

– Выруби артефакт, – я кинулся к Аганину. Благо тот не стал спорить и деактивировал защиту. – Он что, действует на всех существ?

– Ага, на всех, кроме людей, – кивнул Сергей, – даже на гоблинов. Но на тех уже не так сильно. А тебе разве разрешали банника брать?

– Никто не запрещал, – я пожал плечами. – Можно как-то обойти защиту? Потапыч у меня безобидный… Ну относительно.

– Эй, банник, – позвал Потапыча Аганин. – Положи руку вот сюда.

– Давай быстрее, – поторопил я своего приживалу.

Потапыч медленно поднялся и двинулся к высокородному. В глазах его можно было прочитать всю скорбь еврейского народа, к коему, правда, банник не имел никакого отношения.

Я всегда считал, что артефакты – это какие-нибудь заряженные палки или амулеты. Активировал их – подзарядил – использовал. Но тренога Аганина представляла собой какое-то технически сложное устройство. После того как Потапыч с видом декабриста, которого отправили в Сибирь, положил руку на верхушку артефакта, Сергей принялся настраивать треногу, постоянно что-то подкручивая. И лишь спустя пару минут поднял голову и кивнул. Мол, все.

Потапыч, будто только и дожидавшийся этого сигнала, юркнул обратно в пространственный карман. Перед своим исчезновением он так красноречиво посмотрел на меня, что я понял: козырь-то взял, но вот масть явно не пошла. Придется очень постараться, чтобы заставить банника хоть что-то делать.

Пока Терлецкая разглядывала общий коридор, точнее, душ, а Зыбунина изучала почти пустой холодильник, я подошел к окну. Вид был немного унылый. Самую чуточку. Руины какого-то то ли завода, то ли предприятия, бетонный растрескавшийся забор вдоль него, небольшая дорожка из разбитого асфальта, ведущая к общаге, и немощные в черной и серой одежде. У нас почему-то не любят одеваться ярко, будто опасаясь привлечь внимание.

Немощные шли быстро, по несколько человек, время от времени оглядываясь. Ну да, они же думают, что где-то здесь появился маньяк.

Но кое-что привлекло мое внимание еще больше. Крыши, столбы, даже объездная дорога ближе к проселку были припорошены тонким слоем снега. Интересно, связана ли эта погодная аномалия с нечистью или иногда банан – это просто банан? Надо будет спросить Потапыча, когда тот немного остынет.

Скоро вернулся запыхавшийся Куракин с двумя огромными пакетами из «Пятерки». Ну, магазины тут есть, значит, не такая уж и провинция. Я не стал спрашивать, чем Саша расплачивался, потому что и без того знал ответ. Лишь молча смотрел на несколько видов сыров и колбасы, на сосиски и прочее, пока высокородные проворно перекладывали все это в холодильник.

– Сейчас отдыхаем, – скомандовал Куракин. – Вечером выходим на охоту.

В принципе, логично. Нечисть, как правило, активно проявляет себя в темное время суток. Однако меня интересовало другое:

– А какой у нас план действий?

– Выходим, убиваем эту мерзость и возвращаемся в Башню, – легко объяснил Куракин. – Я тут проанализировал информацию: возле города водятся попелюха, злыдня и болотницы. Все существа – слабые, самое трудное будет их найти. А вот по поводу отделить головы от тела и принести доказательства блюстителю, думаю, проблем не возникнет.

Меня что-то смущало. И даже не то, что Куракин додумался до всего сам, без лишней помощи. Хотя кто его знает? Те же болотницы действительно подходили. Одни из разновидностей русалок, предпочитающие стоячую воду. Чем она темнее и грязнее, тем лучше. Понятно, что с такой экологией «девчонки» и выглядели соответствующе. Ни о какой привлекательности навок (читай, тех же русалок) речи не шло. Поэтому и жертвами болотниц становились не мужики, которых можно привлечь обнаженкой, а просто случайные путники, без привязки к полу. Вроде все сходилось. Кроме самого важного вопроса: что привлекло сюда сразу несколько разновидностей нечисти?

Но разговор был закончен. Куракин даже окно зашторил, демонстрируя, что тихий час начался. С другой стороны, подремать действительно бы не помешало, если нам придется всю ночь бродить по окрестностям. Только сон ко мне не шел. Даже девчонки уже засопели, и Рамик перестал ворочаться наверху, а я все лежал как дурак и глядел в темный потолок.

Поэтому, когда за окном стемнело, я первый разбудил Куракина. Тот недовольно уставился на меня, но все же поднялся, начав расталкивать всех остальных. Еще немного времени у нас занял легкий перекус, – и вскоре мы покинули комнату.

Общага была студенческая. На большой кухне крутились с поварешками молоденькие девчонки в махровых халатах, ближе к балкону роились худые пацаны, смоля сигареты, на проходной красовалась табличка: «После 22:00 общежитие закрывается». К слову, именно вахтерша – тетенька неопределенного возраста с бледно-розовыми волосами – и поднялась навстречу, тогда как остальные попросту нас не замечали.

– Ой, касатики, как вас много! – она всплеснула руками. – И молодые все какие. Теперь в МВДО и таких берут?

– Берут, – скривился Куракин, даже не подумав ее поправить.

– Ну, удачи вам. А то спасу никакого от этой мерзости нет. Люди нервничают. Вы уж порядок наведите, – вахтерша проводила нас и даже перекрестила.

– Это и есть наш человек? – спросил Рамиль на улице.

– Немощная из видящих, – кивнул Саша. – Она тут в курсе всего.

Это новостью не было. МВДО, как и любое министерство, – организация громоздкая. Со своими осведомителями и обслуживающим персоналом. Мне даже казалось, что немощных в ней гораздо больше, чем магов, учитывая, что к таким серьезным заданиям привлекают даже школьников.

Вечерний Комсомольск был пуст и уныл от слова «совсем». А ведь мне еще недавно казалось, что мой родной город в полмиллиона – провинция. Тут же словно кто-то объявил комендантский час. На улицах ни души; редко где, испуганно слепя фарами, проскочит машина. А уж на отшибе, ближе к проселку, куда повел нас Куракин, и вовсе было жутковато. Фонари, работающие через один, остались позади, редкий лай собак – тоже. Нас встретили хруст снега под ногами и скрип веток на ветру.

– Холодно, – поежилась Терлецкая, укутываясь в легкую куртку.

– Одеваться надо было теплее, а не задницей крутить, – сразу съязвила Зыбунина.

– Тихо там! – шикнул Куракин. – Галдите на весь лес. Хотите ненужное внимание привлечь?

– Похоже, что они уже привлекли, – Рамиль поднял руку.

С небольшого пригорка в нашу сторону двигалась внушительная группа существ. Вышедшая луна озарила их неестественно длинные ноги и будто покрытые мхом туловища. Глаза сверкали дьявольским огнем, а крепкие руки вытянулись вперед, словно заранее желая схватить свою жертву. И все, что я мог сказать точно, – это были не болотницы.