Текст книги "Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945"

«Колхозницы на себе пашут приусадебные участки»

1941 год для деревни был страшен. Если многие городские жители разными способами находили возможности «закосить» от армии, то на селе никаких отсрочек от призыва не было. Посему почти все трудоспособные мужчины были быстро мобилизованы. В результате миллионы семей вмиг остались без своих кормильцев. Отныне весь нелегкий крестьянский труд лег на плечи женщин, детей и инвалидов. Из колхозов изъяли и отправили на фронт все, что могло ездить и ходить, то есть все исправные трактора и здоровых лошадей, оставив крестьян с ржавыми колымагами и слепыми клячами. В то же время, безо всяких скидок на трудности, власти обязали ослабленное ими же крестьянство бесперебойно снабжать город и армию сельскохозяйственной продукцией.

Рабочий день во время посевной начинался в четыре часа утра и заканчивался поздно вечером, при этом голодным селянам надо было успеть еще и засадить свой собственный огород. Из-за отсутствия техники все работы приходилось выполнять вручную. Впрочем, народ у нас находчивый. Колхозницы навострились пахать, запрягая в плуг женщин, что посильнее. И те тащили его не хуже трактора. Особенно в этом преуспели работники колхоза «Маяк Октября» Ковернинского района. Там взяли за почин запрягать в плуг сразу по восемь женщин![157]157
  ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 3258. Л. 40.


[Закрыть]

Уполномоченный КПК при ЦК ВКП(б) по Горьковской области В. Е. Педьев 31 мая 1944 года писал секретарю ЦК Г. М. Маленкову: «Имеют место массовые факты, когда колхозницы впрягаются по пять-шесть человек в плуг и на себе пашут приусадебные участки. Местные партийные и советские организации мирятся с этим политически вредным явлением, не пресекают их и не мобилизуют массы колхозников на ручную копку своих приусадебных участков и использование для этой цели крупного рогатого скота».[158]158
  Там же. Д. 4178. Л. 77.


[Закрыть]

За работу крестьяне получали пресловутые «трудодни», причем не выполнившие норму немедленно карались как «дезертиры производства» со всеми вытекающими последствиями. Типичный пример – судьба колхозниц хозяйства «Красная волна» Кротовой и Лисициной. Не выработав трудодней, они в сентябре 1941 года отправились рыть картофель на своих личных участках. Их примеру последовали другие «неустойчивые» колхозники в количестве 22 человек. На требование идти работать в колхоз смелые крестьянки ответили отказом. В результате обе женщины были репрессированы и приговорены к пяти годам лишения свободы каждая.[159]159
  Сомов В. А. Указ. соч. С. 94–95.


[Закрыть]

До войны минимум трудодней еще был довольно гуманным и равнялся 60. То есть 305 дней в году крестьянин мог работать на своем участке, а остальные 60 был обязан бесплатно трудиться на государство. Причем приходились они, как правило, на посевную и уборочную. 13 апреля 1942 года вышло постановление правительства «О повышении для колхозников минимума трудодней». Согласно ему каждый колхозник старше 16 лет должен был теперь отработать 100 трудодней, а подростки – 50. А в хлопковых районах крепостные-колхозники обязаны были отработать аж 150 трудодней.[160]160
  Там же. С. 33.


[Закрыть] Не выполнявшие норму предавались суду и карались исправительно-трудовыми работами.

Вообще советская колхозная система практически полностью копировала отмененное в 1861 году крепостное право. Крестьяне не имели паспортов, а посему не могли свободно выезжать из деревни, да и выйти из колхоза, в который они ранее «добровольно» вступили, тоже было весьма затруднительно. «Трудодни» фактически представляли собой модифицированную барщину, только в качестве «барина» выступало государство. В «темные царские времена» крестьяне тоже жили относительно «свободно» и были обязаны лишь два-три дня в неделю бесплатно отрабатывать на помещичьих землях. Советская власть вообще стремилась по возможности заставить людей работать именно бесплатно, зачем тратить на людей деньги, которые можно пустить на танки и самолеты.

Некоторые распоясавшиеся руководители хозяйств и вовсе применяли к подчиненным меры в стиле культового сериала эпохи перестройки «Рабыня Изаура». Так, председатель колхоза «За сталинский путь» Ардатовского района И. Калаганов за плохую прополку свекольного поля заставил двух работавших на нем подростков прилюдно съесть целую кучу сорняков. Разъезжая верхом в нетрезвом состоянии по своим «фазендам», Калаганов также сек плетью попадавшихся колхозников и заставлял их кланяться ему, словно барину.[161]161
  ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2580. Л. 405.


[Закрыть]

Формально должность председателя являлась выборной, и он избирался на собрании колхозников открытым либо тайным голосованием. Однако на деле никакой демократии не существовало. Партийные органы были заинтересованы в жесткой вертикали власти, чтобы «пред» отчитывался за свою работу не перед народом, а непосредственно перед вышестоящими инстанциями со всеми вытекающими отсюда последствиями. Занять должность председателя колхоза по неформальному правилу мог только член ВКП(б). Поэтому, как правило, их назначением и увольнением занимались райкомы партии. В народе это действо получило прозвище «посадить и высадить».

Типичный пример – увольнение некоего Кабаева с поста председателя колхоза «Новый путь». За его снятие проголосовали всего несколько человек из собрания, однако решение было все равно принято под давлением райкома партии. Новый же председатель был избран десятью голосами из 120 присутствующих.[162]162
  Там же. Л. 147.


[Закрыть]

Но государству показалось мало получать от колхозов одни лишь сельхозпродукты, и оно решило: раз уж драть, так драть десять шкур. Сталинское правительство не постеснялось ввести еще и продовольственный, а также денежный налог с каждого подворья! Кроме того, колхозников приучили «добровольно» подписываться на всякого рода государственные займы и облигации.

Когда сезон наконец заканчивался и наступала зима, крестьяне наивно думали, что уж теперь-то им дадут отдохнуть. Но не тут-то было. «Высвободившуюся» рабочую силу немедленно бросали на заготовку топлива для электростанций, то есть на морозе пилить дрова и выкапывать мерзлый торф, а потом на своем же горбу тащить все это на ближайшую железнодорожную станцию. Помимо этого, сельских жителей часто привлекали к различным другим «временным» работам: строить оборонительные сооружения, восстанавливать разрушенные бомбежками предприятия, строить дороги, очищать от снега аэродромы авиации ПВО и т. п. За весь этот непосильный труд государство вознаграждало их дополнительными трудоднями и почетными грамотами.

Между тем многие семьи, лишившиеся кормильцев, ушедших на фронт, оказывались в совершенно плачевном состоянии. Так, в конце 1942 года в колхозе имени 12-летия Октября Безымянского района Саратовской области участились случаи опухания колхозников из-за недоедания. Например, семья эвакуированной Селищевой, у коей четыре сына воевали на фронте, получила за весь год только 36 кг хлеба в качестве «зарплаты» за труд в колхозе. В итоге женщина и другие члены ее семьи опухли.

В сообщении НКВД на эту тему также говорилось: «Семья колхозницы Семеновой, также прибывшая из Ворошиловградской области, состоит из семи человек. Ее муж, как и старшие сыновья, в армии. Хлеба в семье нет совсем, двое детей находятся в опухшем состоянии. Семья колхозника Сорокина из шести человек находится в крайне истощенном состоянии из-за отсутствия хлеба. Его сын, являющийся трактористом в колхозе, настолько ослаб, что не может работать». В итоге зимой в Саратовской области появились нередкие случаи людоедства и трупоедства.[163]163
  Сойма В. М. Указ. соч. С. 114–115.


[Закрыть]

В Салганском районе Горьковской области семья фронтовика Воронова с пятью детьми и престарелыми родителями жила в полной нищете. Опухшие от голода дети защитника Отечества ходили по деревне в рваной одежде и просили милостыню. В семье погибшего фронтовика Осипова трое детей и жена опухли от голода, дети вообще не имели одежды и тоже просили милостыню. И таких примеров были тысячи.

Хлеба, как основного продукта, постоянно не хватало. Из-за нехватки муки его пекли с примесями, добавляя желуди, картошку и даже картофельные очистки. Из-за нехватки спичек народ разжигал огонь в печи и прикуривал папиросы всем, что было под рукой, в том числе искрой от удара железки по камню, головешками, заимствованными у соседей, самодельными спичками и т. п. Предприимчивый народ научился и компенсировать нехватку сахара. Из тыквы и свеклы изготовляли самодельный мармелад. Вместо чая использовали листья черной смородины, сушеную морковь и прочие травы. Зубы чистили обычным углем.[164]164
  Забвению не подлежит. С. 457.


[Закрыть]

Валентина Никитина, которой в 1942 году было пятнадцать лет, вспоминала про это время:

«Кашу, например, варили из семян лебеды. Лебеду собирали, отстукивали с нее семена, сушили, толкли и варили их в плошке с молоком. Семена были черные, и каша получалась тоже черной и трещала на зубах. Лепешки пекли из конского щавеля. Были они жесткие и разваливались.

Учитель, наш сосед Ефим Иванович, собирал черемуху. Ягоды сушили, мололи на мельнице и пекли лепешки. По весне некоторые ели сережки от берез… Рядом с деревней был поселок Калиновский. Жители этого поселка вырывали из болота какие-то растения и ели их белые корни. Были случаи отравления.

Зиму с 1942 на 1943 год кое-как прожили. Картошку всю подъели, и весной сажать оказалось нечего. Мы с матерью, собрав отцовские вещи (гимнастерки, галифе, белье и еще что-то), отправились в село Чугуны обменять все это на семенную картошку. Наменяли около 30 килограммов, и все это тащили на горбу 12–15 километров. Пришли домой усталые, голодные. Не удержались, взяли из семенного фонда картошки и сварили ее. Хоть мелкая и вялая, но все равно картошка».[165]165
  Там же. С. 482.


[Закрыть]

Лошадей, как и людей, тоже не жалели. Истощенные изголодавшиеся кобылы бродили по полям и дорогам, не выдерживали и погибали в «битве за урожай», их трупы валялись прямо на улицах райцентров. Тот же уполномоченный В. Е. Педьев сообщал секретарю ЦК Маленкову: «Падеж лошадей принял угрожающие размеры… При выезде в районы мной установлены факты варварского отношения к коню. Истощенные лошади бродят по полям, дорогам и населенным пунктам без всякого присмотра. Тут же они и падают. В районном центре Теплый Стан павшие лошади валяются возле зданий районных организаций и на улицах…»[166]166
  ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 4178. Л. 77.


[Закрыть]

Прокурор Горьковской области Осипов докладывал первому секретарю обкома М. И. Родионову: «Получены сообщения по телефону из Кр. Октябрьского, Спасского и Вознесенского районов о случаях антигосударственных действий по распределению урожая. По Хвостовскому колхозу Вознесенского района председатель колхоза Филяев, не сдав ни одного килограмма государству, распределил между колхозниками на трудодни 415 кг. В Варнавинском колхозе председатель колхоза Юшков распределил между колхозниками 151 кг из нового урожая, не сдав государству ничего. По этим фактам ведется следствие, которое в течение двух-трех дней будет закончено». В это же время был арестован председатель колхоза «Лесная деревня» Неумонин, который самовольно разделил между крестьянами 150 гектаров колхозных земель.[167]167
  Там же. Д. 2120. Л. 74.


[Закрыть]

Было широко распространено такое явление, когда председатели, видя бедственное положение крестьян, часть собранного хлеба сразу же выдавали авансом за работу. Подобные факты официально назывались не иначе как «антигосударственными тенденциями». «Было немало случаев, когда руководители колхозов производили авансирование колхозников зерном в размерах, превышающих установленные постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) размеры, – рассказывалось в статье «Решительно пресекать антигосударственные тенденции». – Например, в колхозе «Коминтерн» председатель Душин в первые дни уборки выдал колхозникам в порядке авансирования 50 центнеров хлеба, а государству сдал… столько же. Антигосударственные тенденции в районе не прекращаются и по сей день. На днях установлено вопиющее нарушение интересов государства председателем колхоза имени Сталина Цветковым. Этот колхоз из 381 центнера сдал государству лишь 141 центнер. Цветков разбазаривает хлеб направо и налево. 66 центнеров израсходованы на внутрихозяйственные нужды, главным образом на авансирование колхозников. Больше 5 центнеров Цветков выдал колхозникам на обсеменение личных приусадебных участков, причем он одновременно предоставил и лошадей на обработку этих участков, тогда как колхоз не выполнил план осеннего сева».

«Темные дела» председателей

Ко всем прочим неприятностям периодически добавлялись и всевозможные чрезвычайные происшествия, масштабу которых позавидовали бы нынешние корреспонденты «Дежурной части». Из-за отсутствия электричества крестьянам приходилось освещать свои халупы самодельными керосиновыми лампами да лучинами. В результате пожары выкашивали целые поселки. Так, 8 июня 1943 года в деревне Липовке сгорели сразу 18 жилых домов. 16 июня в селе Румянцеве огонь уничтожил 98 домов! А через два дня в деревне Родяково причиной катастрофы стала искра от проходящего паровоза. Итог – 64 сгоревших дома. Сотни крестьян остались без крыши над головой.

Впрочем, крестьяне отвечали на суровые условия жизни по-своему. При отработке трудодней работали вполсилы или халтурно, через каждые полчаса устраивали перекуры и передыхи. Часто в дело вмешивалась погода и прочие условия. Трудодень, проведенный впустую, в народе называли «палочкой». Не всегда ударничали и работники машинно-тракторных станций, обслуживавших колхозы.

В статье «Редкая бесхозяйственность» рассказывалось: «Из ложбины на гребень бугра лентой вьется обледенелая дорога. Разветвляясь на тропинки и плохо протоптанные следы, она незаметно пропадает. На этом бугре и разместилась Павловская МТС. Вокруг нее – глубокие снега, завалившие сараи, барак, мастерскую. Торчат из-под снега вмерзшие в землю тракторы, сеялки, плуги, бороны. Весь машинный парк в сугробах. 23 трактора стоят в колхозах. В Чирьевской артели по вине тракториста Трошева от трактора более полутора десятка важных деталей (динамо, магнето, карбюратор и т. д.) растащены. Такая же картина в Меленском и других колхозах… Слабая дисциплина в мастерской, пьянство, неорганизованность, отсутствие повседневной заботы о нуждах рабочих – вот причины отставания. Ни в мастерской, ни в общежитии вы не встретите лозунга или плаката, призывающего работать по-фронтовому, не считаясь со временем. О соревновании здесь привыкли лишь разговаривать, социалистические обязательства чаще всего не выполняются».

Да и учет отработанного времени нередко велся халатно. Так, в июне 1942 года на пленуме Горьковского обкома ВКП(б) сообщалось: «В колхозах Муромского, Кстовского, Наруксовского районов учета выходов колхозников на работу нет… Не налажена своевременная запись трудодней в трудовых книжках, в Столбищенском колхозе Кстовского района трудодни не записывались в течение четырех месяцев. В колхозе «Маяк» Работкинского района не только трудодни не записаны, но и наряды-то растеряны, и до сих пор не могут разобраться, сколько же трудодней выработали колхозники».[168]168
  ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2567. Л. 46.


[Закрыть]

Колхозный строй был совершенно неэффективным, зачастую огромные усилия тратились совершенно впустую, имеющиеся ресурсы расходовались нерационально. Процветала обезличка, когда было неизвестно, кто и за что отвечает, за кем закреплено то или иное поле. Следовательно, начальству спросить было не с кого, отвечал весь колхоз. Партийные органы же в духе времени объясняли низкую производительность труда отсутствием партийно-массовой работы. Так, высокую себестоимость зерна в колхозе «Память Ленина» объяснили тем, что «доклад великого Сталина до сознания колхозников не доведен».

Тяжело жилось в войну не только колхозникам, но и работавшим на селе бюджетникам, в частности учителям сельских школ. Из-за нехватки продовольствия и низкой оплаты труда им зачастую приходилось наниматься в колхозы пастухами. По карточкам педагоги получали в месяц всего 300 граммов мяса и рыбы, 200 граммов жиров и 400 граммов кондитерских изделий. Качество же промтоваров, получаемых по карточкам, было низким.

Учительница А. Н. Соколова писала партийному начальству: «Наконец-то получили долгожданные товары для учителей. Но они таковы, что учителям их предлагать позорно. Вся обувь негодная, костюмы и пальто из какой-то хлопчатки голубого цвета. А цены на промтовары так высоки, что купить их он не может (мужское белье предлагают по 100 руб. за комплект, а его на рынке можно купить по 60 руб.). К тому же зарплата и так называемые «квартирные», положенные сельским учителям по закону, преступно задерживались государством.[169]169
  Смирницкий А. Е. Материально-бытовое положение учительства в первый послевоенный год. Шестая нижегородская сессия молодых ученых: Тезисы докладов. Н. Новгород, 2002. С. 147.


[Закрыть]

Колхозное начальство, невзирая на тяготы жизни подчиненных, зачастую вело разгульный образ жизни, разбазаривая с таким трудом заработанные деньги. Так, председатель колхоза «Красная нива» Судакова вместо того, чтобы руководить битвой за урожай, постоянно устраивала пьянки и гулянья. В частности, в марте 1944 года она закупила за счет колхозных средств водку на сумму 3600 рублей и распила ее с руководящим составом колхоза. Она же, не посоветовавшись с правлением и колхозниками, уплатила из той же кассы 16 тысяч рублей за облигации третьей денежно-вещевой лотереи. Колхозники в данном случае проявили решительность и написали «телегу» прямо в облисполком, добившись увольнения нерадивой начальницы.[170]170
  ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 4143. Л. 15.


[Закрыть]

Председатель колхоза в селе Тоншаеве систематически пьянствовал вместе со счетоводом, заведующим фермой и другими руководящими работниками. В результате трудовая дисциплина в хозяйстве упала до невозможности. Под снегом остались 20 гектаров семенного клевера, был переморожен и семенной картофель. Навоз из загонов для скота не убирался годами, в результате чего в свиных и поросячьих стойлах накопилось столько «добра», что несчастные животные, перебираясь по нему, упирались головой в потолок! На совещания председатель и счетовод неизменно являлись пьяные, а потом, возвращаясь домой, падали и спали прямо в грязи. При этом секретарь местного райкома и прокурор покровительствовали сим «крепким хозяйственникам», так как получали от них дармовую муку, молоко и мясо.[171]171
  ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2703. Л. 157, 162.


[Закрыть]

«В последние годы Гагинский район собирает низкий урожай, – рассказывала рубрика «Партийная жизнь». – Колхозы недодали государству тысячи пудов хлеба. Во время войны много опытных председателей колхозов района ушло на фронт. Райкому партии необходимо было проявить исключительное внимание к подбору новых кадров, научить их умело руководить хозяйством, воспитать в них чувство ответственности за порученное дело. Но в районе легкомысленно отнеслись к этому и, в результате, во многих колхозах сменилось за год по нескольку руководителей.

В колхозе имени Ленина недавно был снят с работы и осужден четвертый по счету председатель правления Селифанов. До этого он «руководил» колхозом «Коммунист» и был оттуда изгнан за пьянство и бытовое разложение… Председатель райпотребсоюза коммунист Жариков был за пьянство отстранен от должности и назначен… председателем колхоза «На страже»! Он «поработал» всего лишь несколько месяцев и был снят за бездеятельность… За последний год сменилось 6 уполномоченных Наркомата заготовок… Колхоз имени 16 партсъезда был передовым в районе, а в этом году урожай получил низкий, план хлебопоставок государству не выполнил… Председатель колхоза коммунист Комраков систематически пьянствует, прошлой зимой семена растранжиривались налево и направо, а весной высеивались по заниженным нормам в плохо обработанную почву. Колхозники не раз пытались препятствовать хищениям, но Комраков «расправлялся» с непокорными. Таким образом была снята с работы весовщица комсомолка Усманова. Коммунисты колхоза смотрели на эти безобразия как посторонние наблюдатели».

Впрочем, это были еще цветочки!

В 1944 году выяснилось, что некоторые советские феодалы, невзирая на бедственное положение своих хозяйств, снимали квартиры в райцентрах. Причем расплачивались за них не деньгами, а колхозным же хлебом. Средний тариф был 15–20 пудов за хорошую квартиру. Устав от непосильного труда, председатели со своими заместителями и счетоводами периодически выезжали на эти квартиры и устраивали там, как выражалось партийное начальство, «темные дела», – то есть веселые пьяные оргии.[172]172
  ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 4146. Л. 222.


[Закрыть]

В это же время, боясь гнева со стороны областных властей, невыполнение плана приходилось компенсировать дедовским способом – приписками. Хищения зерна здесь носили массовый характер, приобретая особый размах во время уборочной страды. Вместо того чтобы отгружать его на элеваторы, сельские начальники тоннами распродавали зерно на сторону, оправдываясь перед вышестоящим руководством опять же «низкой урожайностью» и нехваткой кадров.