Текст книги "Отмеченный сигилом"

Глава 6

Лаену пришлось рассказать атаману, что под видом беженца к ним в станицу пробрался изворотливый пособник погонщиков ведьм. А куда было деваться? Про Вильму упомянул лишь вскользь, в том плане, что караван угодил в хорошо подготовленную засаду. Дескать, о пособнике узнал случайно от захваченного в плен слуги баронессы и все такое.

Сообразив наконец, что к чему, Вальсо схватился за голову, укоризненно взглянул на джараха и отправил своих людей, всех, кто в тот момент был с ними на погосте, на поиски путников, прибывших с Небесного плато. Приказано было хватать их и без разговоров тащить прямо к усадьбе на суд атамана для разбирательств.

Всю обратную дорогу по лесу до станицы они проделали молча. Вальсо хмурил брови и часто прикладывался к никак не пустеющей фляге. Негоциант чувствовал свою вину перед старым приятелем. Если бы он сразу открылся перед ним, а не затевал собственные игры, вероятно, голова пособника баронессы уже украшала бы один из сосновых пней вокруг лесного лагеря.

По их возвращении станица уже стояла на ушах. Слух, что среди беженцев затесался настоящий убийца, умеющий призывать ведьм, разнесся со скоростью степного пожара. Крикливая толпа выкидывала из жилищ одежду и немудреные пожитки пришлых и тех, кто им просто не нравился, примеряясь, чем можно поживиться. Самих бедолаг тоже искали, но с заметно меньшим энтузиазмом. Пару человек уже успели вздернуть на сучьях одинокой березы.

Негодуя на самоуправство, атаман приказал своим людям привести девчонку, которая, как подозревал Лаен, стала жертвой помощника безносого лакея. Еще оставался шанс вычислить злодея с ее помощью. Ведь не могла же истязаемая не видеть лица своего мучителя?! Понятно, почему не смогла пожаловаться сразу, но ведь указать-то сейчас на него пальцем она ведь сможет?

А вот что с ней самой сделают, когда убийца будет найден, Лаен боялся даже представить. Сигил призыва рано или поздно сработает, если уже не сработал, не допусти Воритар. Обратного хода не было, сердобольная Малька должна была явиться за ее душой… Но вправе ли они казнить еще не обращенную?!

Джараха так и подмывало спросить по этому поводу притихшую Марту, но он удержался. Неизвестно еще, что та может насоветовать.

Поиски худо-бедно продолжались. В станицу прибывали все новые отряды с дальних пикетов, сразу являясь пред черные атаманские очи. Из-за того, что многие не знали друг друга в лицо, почти каждый раз возникала неразбериха, пару раз перетекшая в настоящую поножовщину. Вальсо крутился юлой, стараясь на месте разрешать повсеместно возникающие конфликты.

Не зная, что еще можно предпринять и чем помочь станичникам, Лаен было сам направился на поиски девчонки, даже не представляя, как будет это делать, но оказался перехвачен Калачом. Капитан выглядел слегка посвежевшим и фальшиво улыбался, совершенно не обращая внимания на творившийся в округе бедлам.

Видно, какие-то выводы для себя после избрания негоцианта Авинсо успел сделать. Вот только какие? Эх, знать бы…

– Господин негоциант! Право, не ожидал, – начал он, гордо выпятив грудь. – Старший приказчик доложил, что первым своим указом вы повысили цехам жалованье! Премного благодарен самолично, и от ребят вам большое уважение!

– Сложившаяся ситуация того требовала, капитан Авинсо. Невзгоды в подслащенной воде быстрее растворяются. А вы, кстати, помимо жалованья, не забудьте по справедливости разделить плату павших наемников между живыми.

– Обижаете, ваша светлость! – лукаво заулыбался капитан, и до Лаена наконец дошла причина его хорошего настроения. – Лира счет любит, вот сведу, кому сколько причитается, так сполна и выдам!

Выдать-то он выдаст, да только половину в лучшем случае. А остальное себе в карман положит. Эх, надо было самому или, на худой конец, Фабио попросить расчет произвести!.. Сплоховал тут, конечно, ну да ладно, впредь наука.

Внимательно оглядев Калача с ног до головы, Лаен решил высказаться откровенно:

– Капитан Вортан, отныне я запрещаю вам и вашим солдатам играть в карты. Мы еще не достигли Атрели, а значит, торговый рейд продолжается со всеми вытекающими отсюда предосторожностями.

– Но почему?! В свободное время никогда не возбранялось ведь… Фектом, – опешил гигант и скорчил недовольную мину.

– Я так решил. Значит, так оно и будет! – отчеканил Лаен и бросил Авинсо кольцо, которое тот едва успел поймать. – Ваше?

– Мое! Но как?.. Благодарю, конечно. Сколько… э-э-э… я должен…

– Считайте это авансом. Также советую вам, – Лаен мысленно махнул рукой и решил идти до конца, – поменьше пить и больше времени уделять подготовке солдат.

– Все понятно… господин негоциант, – усмехнулся Калач, и на его скулах заиграли желваки. – Разрешите идти к солдатам?

– Идите. И еще… Будьте начеку. В случае свары в станице защищайте караван любой ценой.

Кивнув, капитан убежал в обозный лагерь, а Лаен заметил в толпе красную рубаху Вальсо. Тот отчаянно жестикулировал и отдавал распоряжения:

– Как найдете их, пусть вертаются взад, да поживее! – втолковывал атаман рябому парню, держащему в руках лук.

– Может, к ручью пошли, там полянки светлые… – задумался парень. – Или к руинам… там крапивы, правда, много, жжется зело, подлюка! А может…

– Так разделитесь, олухи! – потерял терпение Вальсо. – Одни к ручью, другие пущай остальные места проверяют! Куда они еще могли податься? Чтоб всех мне сыскали! Как найдете, сразу сюда тащите, да немедля!

– Всех? – вмешался Лаен. – Зачем всех-то?

– Женщины станичные поутру в лес пошли за ягодой, – махнул рукой атаман. – И эту… которая тебе надобна, с собой взяли. Чтоб даром хлеб не ела, значит.

– Ну что за невезение! – Джарах чертыхнулся с досады. – Если она там…

– Чего «если»? – ощерился Вальсо. – Плеть, хватит юлить, сказывай! Я же вижу, что для тебя девчонку важнее найти!

Дальше выкручиваться перед товарищем не позволяла совесть, и джарах уже более подробно поведал атаману про нападение на караван, вероломную баронессу и вероятные последствия действий ее клеврета.

Атаман внимательно выслушал до конца и насупился:

– А раньше не мог сказать? Эх ты… Одно дело – тварей живорезов осаживать, другое – супротив ведьмовского отродья воевать. Парни мои ведь непривычны к их повадкам, что теперь делать-то?

– Вот потому и не говорил – боялся, что дров наломаешь.

– А теперь, стало быть, не боишься?

– Теперь надо быстро действовать. Если в девчонку Шуйтар заглянет, беда будет. Как бы женщины ваши не поддались на ее увещевания в лес подальше забраться.

– Этих найдем, – уверенно кивнул Атаман. – В чащобы дурехи побоятся заходить. Смекнуть вот не могу, как паразита среди мужиков вычислить. Жаль будет, если всех пришлых с плато придется перевешать.

– Думай, Вальсо, вспоминай, чему в клане учили. Одно могу точно сказать, вот такой нож у него при себе имеется. – Джарах продемонстрировал атаману клинок безносого. – И взгляд у таких особый всегда. Либо свербить тебя будет словно шилом от злости внутренней, либо наоборот – глазенки в сторону поведет от тоски.

– Да тут половина таких! – С досады Вальсо ударил кулаком по бедру. – Как настурция в лагере появилась – у всех очи либо огнем полыхают, либо облаком тумана укутанные. Ничего, сейчас парней отряжу, дознание проведем с обысками – и найдем твоего пособничка!

– Да не мой он! – открестился Лаен, прекрасно осознавая, что скоро ситуация может выйти из-под контроля именно в этом направлении. – Слушай, атаман. Я пока не знаю, чем помочь тебе еще. Порядки – ваши, вам и карты в руки. У нас самих дел накопилось невпроворот… Как сыщете злыдня – сразу за мной посылай.

– Непременно! – уверил Вальсо.

Негоциант постоянно оборачивался, пока шел к месту стоянки каравана. Он с тревогой наблюдал, как вокруг атамана постепенно собирается большая толпа. Ему казалось, что воздух в округе сгустился до предгрозового момента, когда до первых оглушительных раскатов остаются какие-то жалкие мгновения.

Атаман Вальсо Лютый, приятель Лаена, сейчас являлся тем самым громоотводом, способным принять удар людской стихии на себя и решить дело миром. Если у него не выйдет, безопасность каравану некому будет гарантировать, все признанные договоры о неприкосновенности превратятся в обычные бумажки, ничего не стоящие.

…Возле кибитки негоцианта маялся Дьякон. Взглянув в его кислую физиономию, джарах вспомнил о еще одном щекотливом деле, не дававшем ему покоя с момента бегства каравана с рудников. Но прав ли он в своих подозрениях? Слишком многое свалилось на него в последние дни, голова пухла от размышлений и сомнений, духовные скрепы грозили рассыпаться под напором обстоятельств. Сейчас он уже не был уверен, что действует правильно. Но другого решения в голову не приходило.

Велев подчиненному подождать еще пару минут, Лаен взбежал по ступеням.

Внутри кибитки он застал Фабио и заваленный бумагами стол. Свитки с ленточной перевязью, пропитанные сургучом желтые листы, толстые и не очень книги с тесьмой, скрепляющей исписанные страницы. Составляя очередной документ, судя по всему весьма важный, вашуйец, высунув язык, старательно водил по бумаге пером, то и дело макая его в стоящую рядом чернильницу.

Приходу негоцианта старик очень обрадовался.

– Господин Лаен! Вы как раз нужны очень, – заявил он, ловко подсунул Лаену пару бумаг и принялся капать на них воском. – Нужно, чтобы негоциант наделил эти документы властью.

Покрутив на пальце перстень, Лаен по очереди приложил его к податливой желеобразной субстанции. Знакомиться с написанным на листе не посчитал нужным, не до того сейчас было, да и Фабио не мог подсунуть ему какую-нибудь каверзу. Вашуйец по натуре был очень щепетильным в делах, и Лаен всецело доверял ему в этом.

– Благодарствую! – Фабио ловко выхватил листок, подул на него и подсунул под специальную дощечку. – Пока все, но скоро начнут подходить просители, как вы велели.

– Успеем, – кивнул Лаен и поручил старику то, о чем уже думал некоторое время: – Сообрази назначение Рыбы на должность главы соглядатаев.

– Так, сейчас составлю документ, – отозвался вашуйец и вздохнул, бормоча себе под нос: – А я думал, вы Дьякона хотели на свое место… Ошибся, значит. Эх, казна тает, урезать расходы надо… посмотрим, посмотрим…

Тут в кибитку как раз робко заглянул Дьякон.

– Фабио, – отвлек вашуйца негоциант, – оставь нас ненадолго. Иди прогуляйся, спину хоть разомнешь, а то врастешь скоро в стол!

Когда за стариком захлопнулась дверь, Лаен несколько помешкал, не зная, с чего начать.

– Послушай, Дьякон…

– Да, господин! – Мужичонка услужливо затряс головой, показывая, что готов на любые подвиги. – Рад стараться, господин негоциант! Чего изволите? Вы не сумневайтесь…

– Погоди, – отмахнулся джарах и решил рубить сплеча. – Знаю, что служишь ты мне не щадя живота… Про другое хочу у тебя спросить: помнишь, там на рудниках, когда я тебя не узнал и едва не придушил…

– Так, так… – закивал головой Дьякон и неосознанно коснулся шеи, на которой до сих пор виднелась бордовая полоска. Его глаза отчего-то забегали.

– Не перебивай. Мы тогда госпожу Тавию нашли и… знахарку Иву. Мертвую.

Мужичок было вновь открыл рот, но Лаен строго взглянул на него, и тот лишь захлопал губами.

– Думается мне, что кто-то из наших ее порешил! – наконец озвучил свои соображения джарах, внимательно следя за реакцией подчиненного.

Черные зрачки соглядатая резко расширились.

– Святой Воритар! Зеркальное Отражение! Возможно ли такое?! Да разве кто осмелился бы…

– Чует мое сердце, что осмелился. Не знаю, что ему знахарка сделала, но очень хочу дознаться. – Нехорошо улыбнувшись, джарах продолжил буравить Дьякона взглядом, отмечая выступивший на его висках пот. – Ты тоже там был… Видел все то же, что и я, но мне сейчас не до этого, сам понимаешь, дел невпроворот… Поброди, потолкуй с людьми – может, кто что вспомнит. И я на досуге покумекаю, может, приду к каким… выводам. Уразумел?

– Да, господин негоциант… – Дьякон шумно проглотил слюну. Лаену показалось, что плешивый страстно желает убраться отсюда поскорее. – Разрешите исполнять приказание?

– Действуй с удачей! – напутствовал его негоциант.

Примененный в отношении Дьякона прием в клане джарахов звался «мутная водица». Лаен надеялся, что суровая репутация Морока сыграет свою роль. И если он окажется прав в своих подозрениях, не приведи Невзра, конечно, это станет отправной точкой в поисках недругов, засевших, как он подозревал, в самой общине каравана.

В дверь робко постучали. Вздохнув и остро затосковав по прошлому, Лаен крикнул, чтоб заходили.

Вслед за Фабио, нерешительно переглядываясь и пряча за спинами руки, вошла троица парней во главе с усатым мужиком, которого звали Вест и который являлся старшим ловчим каравана. Морща лицо, дядька досадливо покрякивал и с укоризной поглядывал на парней, державшихся кучкой. Те отвечали ему враждебными взглядами и с надеждой поглядывали на негоцианта.

– Ну, говорите! – повысил голос Фабио, заняв место за столом. – У господина негоцианта, думаете, дел больше нет, кроме как на ваши молчащие рожи смотреть?

– Простите нас, ваша светлость! – начал самый решительный, от волнения подергивая себя за вихрастый чуб. – Заявить хотим, на старшо́го цеха нашего, Веста.

– Экие жалобщики, совсем распустились! – тут же повернулся к парню усатый дядька. – Ворье, а не работнички!

– Так, тихо! По очереди говорить будете, – оборвал Лаен дядьку и ободряюще махнул рукой парню: – В чем обвиняете?

– Так не мы первые обвиняем. Он и начал обвинять… – чубатый указал пальцем на Веста. – Давеча, когда суматоха вся эта завертелась, ну… деру давали из деревни той, где нам по сопаткам надавали, у него кошель пропал. Сам и потерял, поди, а тепереча говорит, мы украли! Четвертого нашего, Скрепа, пока мы на охоте были, так измордовал… Он даже к вам прийти не смог, господин негоциант! Совсем житья не стало, требует полсотни лир с нас четверых, только одна надежа на вашу светлость!

– Так все было? – повернулся джарах к усатому и нахмурился.

– Они это, ироды! Они! – закричал дядька, брызгая слюной. – Давно приметили, где я денежку храню. А когда кутерьма началась, прибежали, кричат, что, мол, драпать надо, помощь нужна с телег обузу скидывать. Я побежал, конечно, помогал мужикам, пока с места не тронулись, руки из плеч едва не вывернул. А здесь уже, в лагере, хватился – нет кошеля! А там полсотни лир было, между прочим! Давай пытать этих, чернозубых – у-у-у! – больше-то ведь некому было! Вместе все обитаемся, из одного котелка, почитай, и жрем.

– Правду говорит? – Лаен грозно сверкнул глазом на парней.

– Так! – хором подтвердили они. – Да только не брали мы ничего! Сам задевал куда-то, черт усатый, теперь с нас содрать хочет пропажу свою. Скрепа обидел, плачет тот, кровью плюется…

– Ироды! – всплеснул руками усатый и погрозил им кулаком. – Вот я вас!

Велев всем замолчать, негоциант задумался. По всему выходило, что у старшего цеха ловчих не было доказательств кражи, все строилось на домыслах. А вот подчиненного он избил лишь по подозрению, явно выходя за рамки дозволенного. Вроде все логично, и незачем было тары-бары разводить.

Посчитав, что такое самоуправство нужно пресекать на корню, негоциант объявил свое решение:

– Тебе говорю, Вест. За то, что, минуя порядок, ты людей бьешь без разбору, приговариваю тебя к пяти ударам кнута. Требовать потерю с ловчих ты больше не будешь, так как нет у тебя на это никакого права. Всем все ясно?

– Да как же так, господин негоциант?! – растерянно забормотал усатый, а парни принялись усердно кланяться и радостно переглядываться. – Там же пятьдесят лир было, сбережения мои, я ведь верой и правдой вам… всегда, не сумневайтесь…

– Решение вынесено, вы все его слышали, – оборвал дядьку Фабио. – Выметайтесь! Да сапожищами своими поаккуратнее мне тут!

Когда делегация покинула кибитку, Лаен укоризненно посмотрел на вашуйца:

– Сам, что ли, разобраться не мог? Тут делов-то…

– Не в моей власти это! – открестился от происходящего Фабио, выставив вперед костлявые руки. – Такие споры только Фект решал, самолично. И, кстати, хочу заметить, что он бы рассудил по-другому.

– Как это по-другому? – удивился Лаен. – Тут же все очевидно!

– Может, и очевидно, – уклонился от прямого ответа вашуйец, снова берясь за бумаги, – а может, и нет. Старшего цеха вы крепко обидели, теперь стараться так не будет. А через него в наших котелках общинных частенько мясо бывало.

– Брось, Фабио, – махнул рукой негоциант, – его за самоуправство следовало на место поставить. И опять же, следуя твоей собственной логике, теперь четверо вместо одного торопиться будут! Решение-то в их пользу!

– Вам виднее, – флегматично пожал плечами вашуйец, но Лаен заметил, что старик все равно остался при своем мнении. – Ходит одна поговорка у нас, в Вашуйской республике, что кисть не пальцами сильна, а жилой, которая в движение их приводит.

– Хочешь сказать, что теперь парни, управу на Веста найдя, слушаться его перестанут? – догадался наконец Лаен. – Но ведь пойми, все равно он не имел прав своего человека избивать на одних домыслах. Я так разумею. Не будет справляться, другого поставлю во главе цеха. Ну да ладно, Воритар с ними. Что там еще у нас по плану?

– Молодые желают твое благословление получить, чтобы жить вместе, детишек завести. Парня знаю, толковый, в учениках у нашего плотника ходит. Рукастый сам, давно инструмент и место просит, чтобы мастерскую нашу расширить. Девка – из стряпух, себе на уме, правда, но такому мужу в самый раз, ссориться меньше будут…

– Скажи, что благословляю, делов-то! – с облегчением махнул рукой негоциант. – Вспомнил, про кого говоришь. Если это все, я тогда к атаману пойду…

– Подождите, господин, – остановил его Фабио. – Во-первых, преподобный противится этому…

– Отец Мэтью? С какой стати?

– Девица – из Гаттейского союза родом, Зеркальное Отражение чтит, но, по словам преподобного, недостаточно истово. А во-вторых, селить их некуда. Семейных и так немало, сам знаешь, таборами целыми живут, плюс мы повозки оставили в карьере, как раз отчасти свободные.

– И Фект всем этим занимался?! – не поверил Лаен. Ему стало тоскливо. – Неужели они сами договориться не могут? Одни бы подвинулись, другие – еще куда-нибудь перебрались…

– И не только этим! – покачал головой вашуйец и снисходительно взглянул на джараха. – Вам еще множество решений принимать придется.

– Но у меня же есть отличный помощник? – решил схитрить негоциант. – Вот ты бы как поступил, Фабио?

– Сложно сказать, – вздохнул тот. – Против слова преподобного идти – себе дороже. Не стоит недооценивать его. Влияние на души людские зело велико. Даже если вы позволите им, община житья не даст. Монах науськает, сбегут молодые от нас, а парень, говорю же, рукастый, такой нам самим понадобится.

– И что ты предлагаешь?

– Честно говоря, не знаю. Фект поэтому и тянул с молодыми…

– Так что ж ты сразу не сказал, что дело не срочное? Пусть терпят пока, что-нибудь придумаю…

– Так-то оно так, но дело-то, опять же, молодое. Как бы чего не вышло. Если девчонка понесет от него вне милости Воритара, придется обоих выгонять.

– Я услышал тебя, Фабио! – поднявшись со скамьи, Лаен облокотился на стол, и проникновенно посмотрел в веселые глаза вашуйца. – И ты еще смеешь говорить, что это лишь малая часть?! Да я с ума сойду!

– Пообвыкнетесь! – Фабио беспечно пожал плечами. – Решение вынести несложно, вот последствия в меньшее зло вывернуть – это есть истинная мудрость правителя! Сажа не всегда черна, а белоснежный снег пачкается легко.

Ничего не ответив, но крепко задумавшись над словами старика, джарах отправился искать атамана. На его душе скребли кошки…

Глава 7

А разгневанный атаман в это время метался по станице и мордовал подчиненных. Те, стараясь избежать членовредительства, активно шуровали по хибарам и землянкам, переворачивая вещи, и с острасткой допрашивали трясущихся жильцов. Судя по истошным крикам, кому-то уже припоминали старые обиды. На крыльце усадьбы скопилась целая гора разномастных клинков, из которых, увы, ни один не напоминал орудие безносого. Ушедших в лес женщин тоже так и не нашли, хотя на их поиски местный предводитель отправил своих лучших следопытов.

В общем, полный провал всех маневров негоцианта был налицо.

Впав в ступор от безысходности, джарах все еще надеялся на благоприятный исход. Он сидел на траве, облокотившись спиной на камни ограды, и неосознанно подсчитывал количество оборотов, которые делало одно из повешенных на березе тел. Четыре в одну сторону, по ветру, пять в другую, набирая скорость. Потом все повторялось заново, но уже в противоположном направлении. Пытаясь угадать верное количество оборотов по уже совершенным, Лаен определил, что сделать это иногда мешает ветер. Внешнее воздействие являлось предопределяющим фактором…

Осознав, что уже завечерело и пора прекращать заниматься ерундой и отлынивать от дел, он послал за госпожой Тавией, а сам, скрипя зубами, вернулся к Фабио в штабную кибитку. Потирая покрасневшие глаза, вашуйец все так же корпел над бумагами. Отмахнувшись от него рукой, Лаен с волнением прошел на жилую половину, туда, где никогда ранее не бывал. Теперь она целиком и полностью принадлежала ему. Здесь все еще витал аромат Тавии.

Большую часть пространства занимало ложе на двух человек, выглядящее поистине роскошно для кочевого жилья. Шкаф для вещей с резными дверцами и помутневшим от времени зеркалом, полированный столик, множество полочек и прибитый к стене брусок с крючками под оружие. Пол оказался застелен ворсистым санданирским ковром, а к потолочной перекладине цепью крепился хитро изогнутый подсвечник с бронзовыми лепестками. Настоящие баронские покои, пусть и совсем небольшие. А главное – его собственные. Лаен имел свою личную комнату только в детстве.

С торца под крышей имелось узенькое оконце, которое негоциант тут же открыл, впуская свежий воздух. Его немудреный скарб уже успели перетащить сюда и сложить на ковре аккуратной горкой. Зацепившись взглядом за пару книг с записками монахов о Шуйтаре, джарах случайно вспомнил про необычный конверт, найденный им на теле старика в разрушенной церкви.

Лаен успел разобрать по полкам большую часть вещей, когда стукнула дверь и в кибитку впорхнула госпожа Тавия. Заметив вашуйца, она немного смутилась, но виду не подала. Подпалив свечи, вдова и негоциант расположились за столом друг против друга. Лаен с неудовольствием подумал, что, судя по всему, отныне ему придется проводить здесь изрядное количество времени. Пришло в голову, что неплохо было бы изменить порядки. Пусть вон Фабио занимается рутиной. А самые важные решения останутся за джарахом. Все-таки негоциант он или кто?!

Пока вашуйец со знанием дела раскладывал по ящикам документы, с которыми работал, Тавия улыбалась негоцианту и даже стрельнула в него глазками. Санданирская красавица выглядела уставшей, но умудрилась нечаянно коснуться под столом его ноги, чем вызвала жаркую волну в груди. К счастью, в этот момент к ним присоединился Фабио и Лаену удалось скрыть неловкость.

Спеша отвлечься от провокационных мыслей, он задал девушке вопрос:

– Госпожа Тавия, у вас получится заменить нам знахарку?

– Не думаю, мой господин. – Она качнула головой и изящным движением откинула с лица непослушные волосы. – Ива почти не вела записей, и так зная, что и где у нее находится. В нашем походном лазарете целая куча разных снадобий и порошков, и только сама Малька ведает, каким целям они служат. Пока я опознала лишь листья сакры, которые в толченом виде заживляют раны, и… корень настурции. В высушенном виде он способен облегчить страдания…

– Я знаю, госпожа, для чего нужна настурция. Используйте ее лишь в крайнем случае, когда другие средства окажутся бессильны.

Она кивнула и продолжила:

– Из листьев я сделала мазь и обработала ею повязки. Весь сегодняшний день мы помогали раненым, – она кокетливо повела плечиком, – я даже в порядок себя не успела привести…

– Тавия, вы прекрасно выглядите! Так что же вы хотели сообщить мне про дела Фекта?

– Заклинаю вас, не доверяйте преподобному Мэтью!

– Простите?.. Видимо, я не расслышал…

– Я уверена, что монах имел какое-то особое влияние на моего покойного мужа!

– Странно. Его светлость не производил впечатления ярого приверженца Единой Церкви…

– Не в этом дело. Простите, мне стоило начать с самого начала. Насколько мне известно, монах ведь стал одним из первых сподвижников Фекта. Так ведь, Фабио?

– Все верно, госпожа Тавия. Мне придется отнять немного вашего времени, дабы погрузиться в прошлое… Как сейчас помню, с момента Ритуала минул ровно один год. Я тогда отсиживался в одной таверне близ Горинфа, что расположен в низинах Подола Мальки. На улицу и носа нельзя было показать – небеса рвались на части и Алмазный дождь заливал окрестности уже четвертые сутки. Тогда еще толком не знали, чем грозит зеленая водица… – Вашуйец сокрушенно коснулся омертвевшей плоти на своем лице, но нашел силы продолжить: – Но, что удивительно, не все оказались в неведении. Огромный телом купец и его не менее грозный телохранитель-монах приказали хозяину таверны запереть двери и не выходить под дождь без крайней надобности.

– Это были негоциант Фект и преподобный Мэтью? – догадался Лаен. – Ого! Это означает, что они уже тогда знали друг друга и путешествовали вместе?

– Именно. По какой-то причине они отстали от каравана, который, нужно сказать, в те времена был существенно меньших размеров. Алмазный дождь спутал их планы. Я тогда сидел от этих двоих за соседнем столом и благодаря Единому Отражению и отменному слуху случайно услышал, как монах шепотом заявил своему спутнику, что они погибнут, если не уберутся из этого места до заката солнца.

– Почему так?

– Это уже позже стало понятно, что слова преподобного оказались пророческими. Кем бы ни был предводитель живорезов, если таковой вообще имеется, это дьявольски хитрая бестия, настоящий Иллокий во плоти! Он не случайно вызвал Алмазный дождь именно над Подолом Мальки, болотистой низиной, где в давние времена произошло решающее сражение между войсками тогдашнего правителя Аламии, еще не принявшего императорский титул, и объединенными силами кордских ханов запада. До сих пор в тех местах вода в ручьях вымывает белые кости и черепа павших воинов… Но тогда, в ненастье, дыхание Шуйтара скрутило те самые кости в настоящие порождения зла и направило их врываться в ничего не подозревающие людские города!..

Неожиданно в голове негоцианта прозвучал знакомый голос:

«Старик рассказывает тебе о Первом Исходе живорезов. Ты ничего не помнишь, хотя вся Аламия, содрогаясь, передавала из уст в уста страшные рассказы о творящемся в Подоле Мальки ужасе. Население целой провинции отказалось подчиняться властям и потеряло человеческий облик. Именно тогда все узрели истинное могущество живорезов! Утратившие душу покидали дома, снимаясь с насиженных мест целыми семьями и безмолвной мертвой толпой брели на северо-восток, в глубины Приланского леса. В анналы истории событие вошло под названием Первый Исход Душ. За прошедшие со времен Ритуала годы подобное повторялось несколько раз».

Тем временем Фабио продолжил свой рассказ:

– Позже все случилось, как и было обещано Мэтью. Но тогда народ в таверне лишь беззаботно попивал пиво, ожидая, когда же наконец прекратится этот странный ливень и дороги очистятся от зеленого тумана, успевшего наглухо окутать окрестности. Не хочу преувеличивать свои достоинства, но в тот момент я почему-то безоговорочно поверил в слова монаха о скорой кончине и сильно испугался.

Проблема состояла в том, что преподобный Мэтью и негоциант Фект прибыли в таверну на лошадях. Впрочем, ваш покорный слуга и остальные немногочисленные постояльцы – и вовсе на своих двоих. Из крытого транспорта в наличии оказалась лишь стоящая во дворе старая карета, в которой могли поместиться максимум четверо. Фект купил ее у хозяина таверны на моих глазах, не торгуясь. Но дальше у необычных путников вышел спор, как быть с возницей? Негоциант пенял монаху на то, что негоже использовать ничего не подозревающего человека и брать на душу грех. На что Мэтью с кислой миной возражал, что его обет допускает и не такие жертвы.

Я понял, что это мой шанс. Никаким другим образом попасть в карету возможности не было. Господа казались слишком серьезными, чтобы брать попутчиков, а мой кошель по сравнению с только что выплаченной за карету суммой и вовсе выглядел смехотворно. Не позволяя сомнениям одержать верх, я тут же придвинулся к их столу.

Как сейчас помню, монах положил руку на рукоять жаровни и грозно посоветовал убираться прочь. Я был не вправе клянчить или требовать, поэтому изложил коротко и по существу: господа получают возницу, готового добровольно отвезти их куда угодно, а взамен у них просят лишь малую уступку. Господа переглянулись, и Фект полез было в карман, но я остановил его жестом и указал на женщину, сидящую в углу таверны и кормившую ребенка кашей. Она улыбалась, глядя, как малец неумело держит ложку, и заботливо старалась поправить его ручку. Посмотрев в мои глаза, негоциант удивленно выгнул бровь, а затем медленно кивнул, и мы ударили по рукам.

Не прошло и десяти минут, как я уже нахлестывал лошадей, стремясь поскорее вывезти людей из полосы проливного Алмазного ливня. Полная седоков карета трещала досками и грозила рассыпаться в труху. Пришлось сбавить ход. К сожалению, обмотанная вокруг головы накидка не сильно помогла мне тогда…

Потрясенный негоциант слушал вашуйца, буквально разинув рот. Фабио никогда не был столь откровенен, да и вообще не любил старик делиться воспоминаниями о собственном прошлом.

– Теперь вы понимаете, о чем я хотела сказать, господин негоциант? – Тавия произносила слова расчетливо, стараясь подчеркнуть их значимость. – Преподобный уже тогда оказывал влияние на негоцианта!

– Подождите, госпожа. – Защищаясь от ее напора, Лаен неосознанно выставил вперед ладони. – Ну знали они друг друга с давних пор, что это доказывает? И какое это может иметь отношение ко мне?

– Говорю вам, господин, Мэтью себе на уме, и вам ли этого не знать? Как бывший глава соглядатаев, вы же не могли не замечать, что в каждом крупном городе, который нам довелось посетить, монах исчезал на несколько дней?

– Да, вы правы, – вынужденно согласился Лаен. Он действительно знал о странной привычке преподобного, но никогда не придавал ей значения. – И что с того?

– Как что?! Неужели вы думаете, что он делал это без ведома негоцианта? – Тавия распахнула глаза и всем телом подалась вперед, переходя на громкий шепот: – Но почему Фект позволял такое? Неужели помощь монаха Собора не могла понадобиться нам в любой момент, особенно в том же Хаске, когда прямо под лагерем кружили полчища слуг живорезов?