Текст книги "Российский анархизм в XX веке"

Позиция Цюрихской и Женевской групп анархистов-коммунистов получила отражение в единственном номере газеты «Путь к свободе», выпущенном в мае, накануне возвращения их активистов в Россию. Прежде всего они говорили о радикализации революционных процессов. «Нет, господа, не тот реалист, кто смотрит на свободу, как на хрупкую, которую надо оберегать от резких толчков, реалист тот, кто сумеет пустить в социальный оборот наибольшее количество идей о свободе и сумеет сделать эти идеи не роскошью, а необходимостью для масс»⁹⁸⁸, – писал И. Гроссман. На его взгляд, социально-экономическое и политическое развитие России доказало правоту народников, опровергнув выводы марксистов. Буржуазия не сумела стать идейным гегемоном, трудящиеся были настроены антикапиталистически: «Капитализм сделался фактом русской жизни, но не национальной ценностью, не послужил источником вдохновения даже для господствующих классов! Капитализм русский не создал класса, который стал бы Демиургом истории, „героем“, гипнотизирующим „народ-толпу“. […] Русская рабочая масса неприятно поразила буржуазию широкой постановкой социальной проблемы, тенденцией к уравнительной справедливости»⁹⁸⁹. Судьба молодой российской демократии, прогнозировал Гроссман, будет такой же, как и судьба капитализма в России: «демократия победит в России. Но ее участь будет подобна участи капитализма: она будет фактом, но не ценностью, а если так, то Россия – великое поле для развития идей свободы, идей анархизма»⁹⁹⁰. Задача анархистов заключалась в том, чтобы развивать «острые социальные конфликты»⁹⁹¹ и бороться с «государственным фетишизмом», избирая такую тактику, которая вела бы к «освобождению масс от гипноза государственности»⁹⁹².

Анархисты, указывал он, должны стать особой политической силой, полюсом притяжения всех сторонников расширения социальной революции: «мы „третья сила“, третья инстанция, свободная от государственного гипноза»⁹⁹³. Впрочем, далекий от излишнего оптимизма, Гроссман призвал анархистов к культурно-просветительской и организационной работе, а также – к выработке новой стратегии социально-политической борьбы⁹⁹⁴. Развивая его мысль, Гогелия указывал на необходимость и неизбежность выступления анархистов против Временного правительства: «Старание вызвать в народе самодеятельность, самостоятельность, революционный почин, смелость, дать народу понять все творческое значение разрушения законности и буржуазного порядка – есть одна из наших первейших тактических задач, а революционное же правительство, нарушив законы предшествующего ему строя, становится ярым защитником законов, созданных им в своих интересах и в свою защиту»⁹⁹⁵.

Что же предлагали пересмотреть теоретические мэтры движения в его тактике? Прежде всего Гогелия, Гроссман и Иконникова выпустили заявление «По вопросу об „экспроприации“» с призывом отказаться от данного средства добывания денег и бороться против любых попыток такого рода. Это один из наиболее важных выводов, который был сделан из уроков 1905–1907 гг. «„Экспроприации“ нельзя облагородить, от них нужно отказаться решительно и бесповоротно»⁹⁹⁶, – писали они. Авторы указывали, что эти акции неизбежно ведут к гибели самых смелых и лучших активистов, в то время как на смену им в ряды движения идут беспринципные и корыстные люди, привлеченные запахом денег⁹⁹⁷. «Да, честные революционеры искренно хотели служить революции, но объективная логика самого „дела“ привела к тому, что пошлость, жадность загрязнили все. […] А люди гибли, порой лучшие люди»⁹⁹⁸, – писали авторы заявления.

Анархисты, действовавшие в России, в марте 1917 г. заняли несколько иную позицию, оказавшись менее радикальными, нежели их товарищи в эмиграции. 1 марта от имени Объединенной организации петроградских анархистов они выпускают воззвание, в котором призыв к борьбе за социальную революцию, направленную на установление анархо-коммунистических отношений, сочетается с выражением готовности к единству действий с Временным правительством: «Но указывая на наши цели мы, анархисты, ввиду исключительных условий момента, чтобы не вносить деморализации и сохранить единство движения, пойдем совместно с революционным правительством в его борьбе со старой властью, пока наш враг не будет сокрушен»⁹⁹⁹. Единственное, на чем авторы заявления считали важным настоять, это выборность командного состава в армии¹⁰⁰⁰.

Опасаясь реванша монархических сил, они выступили за коалицию с социалистами. Петроградские анархисты призвали к объединению сил «демократии» – сторонников социалистических партий, входивших в Советы¹⁰⁰¹. Ради сохранения их единства сторонники анархии пошли на временный отказ от лозунгов социальной революции и «прямого действия» в классовой борьбе. Так, петроградские анархисты призвали ограничиться требованиями демократической республики, увольнения офицеров-монархистов, выхода России из войны: «Отсюда вытекает задача революционной демократии […] провести в жизнь политические реформы в строго демократическом духе. Мы, анархисты, решили идти совместно с демократией к этой цели, пока наш враг не сломлен, покуда не преодолены внешние затруднения, т. е. продолжается война, и временно отказаться от всяких попыток к осуществлению нашей конечной цели. […] Мы, анархисты, в данный момент воздерживаемся от революционных выступлений против буржуазии»¹⁰⁰².

Уже 2 марта на общем собрании анархистов Петрограда было принято обращение к Петросовету, включавшее условия сотрудничества «с другими социалистическими организациями»¹⁰⁰³. 7 марта их изложил делегат Объединенной организации петроградских анархистов И.С. Блейхман, выразивший готовность идти «с демократией до полной победы над общим врагом»¹⁰⁰⁴. Он потребовал: удалить из государственных учреждений сторонников монархии; организовать суд и расправу над министрами Николая II; сформировать социалистическое правительство; выдать оружие революционным организациям; предоставить материальную помощь бывшим политзаключенным; гарантировать свободу слова для левой печати; включить представителя анархистов в состав Совета¹⁰⁰⁵.

Некоторые лидеры анархистов призвали к суровым репрессиям против сторонников монархии. Так, Блейхман, участвуя 8 мая в обсуждении судьбы служащих полиции и части морских офицеров, содержавшихся в тюрьме Кронштадта, призвал не допускать смягчения тюремного режима вплоть до запрета на передачу продуктов от родственников. Свою позицию он мотивировал чувством мести и необходимостью подавить волю врага к сопротивлению. Впрочем, в случае взятия власти Советами Блейхман допускал возможность смягчения тюремного режима: «Благодаря нашим ошибкам реакция собирается, особенно в Петрограде, и начинает душить наших пропагандистов и агитаторов, убивая на месте наших товарищей. Дадим им знать, что мы врагам нашим не даем пощады. Здесь в тюрьме сидят те, которые душили нас всех. Не будем проявлять гуманизма, это будет хорошо тогда, когда мы захватим в свои руки реакцию, чтобы она не могла дохнуть. Когда захватим власть в свои руки […] тогда будем проявлять гуманность. Кто говорит о гуманности к нашим душителям, тот – друг реакции. Мне, больному, в тюрьму ничего не допускали с воли»¹⁰⁰⁶.

Политическая позиция московских анархистов в марте 1917 г. была не менее умеренной, чем у их петроградских товарищей. Характерно воззвание бывших политзаключенных Бутырской тюрьмы от 9 марта 1917 г., подписанное в том числе и П.А. Аршиновым: «не упуская из виду наших социалистических идеалов, признаем, что Совет Рабочих Депутатов является авторитетным органом трудящихся масс, а поэтому предлагаем в его безусловное распоряжение все наши силы для поддержания временного правительства, пока оно не склонится к реакции, ввиду закрепления завоеванных народом прав и созыва Учредительного Собрания»¹⁰⁰⁷.

Принятая в марте «Декларация» МФАГ рассматривала демократический строй как условие «укрепления пролетарских организаций и развития анархо-социалистического сознания». При этом провозглашалось, что целью Федерации является установление «анархического социализма», предполагающего «переход в общенародное достояние орудий и средств производства», а также замену государства «международным союзом свободных и равных работников». Ближайшей задачей считалась борьба «за расширение сферы политической свободы и улучшение экономического положения труда» как условий укрепления «пролетарских позиций» и развития «анархо-социалистического сознания». По отношению к правительству Львова был объявлен временный нейтралитет: «анархический социализм ставит своей задачей обеспечение устанавливающегося республиканского строя от всяких попыток контрреволюции. Не доверяя буржуазному Временному Правительству, анархический социализм, однако, воздерживается от всяких выступлений против него, пока оно не препятствует ведению анархической пропаганды и организации революционных масс». Впрочем, это примирение носило временный характер. МФАГ по-прежнему ориентировалась на стратегию классовой борьбы, призывая трудящихся к бойкоту «непролетарских», «междуклассовых» учреждений и к самоорганизации исключительно в рамках профсоюзов и Советов. Предполагалось объединение классовых организаций пролетариата под руководством «Совета Советов». Началом анархической социальной революции должна была стать всеобщая стачка рабочих и солдат, перерастающая в организованную экспроприацию средств производства. В настоящий же момент МФАГ должна была ориентироваться на создание анархистских групп на промышленных и транспортных предприятиях, в профсоюзах и воинских частях¹⁰⁰⁸.

С близких позиций выступали и некоторые региональные организации. 10 марта большинство участников собрания иркутских анархистов выступило в поддержку революционной власти¹⁰⁰⁹. Близкую позицию выразила Группа анархистов-федералистов Енисейска в своем «Манифесте», заявив об отказе от террора и экспроприаций и готовностью совместно с эсерами и социал-демократами бороться за укрепление «народной власти всей России, которая выразится в созыве учредительного собрания»¹⁰¹⁰.

Позиция анархистских организаций Москвы и Петрограда вписывается в теорию «третьей революции», сформулированной в середине марта – апреле 1917 г. и ставшей в 1917–1921 гг. наиболее популярным обоснованием стратегии и тактики анархистского движения. Согласно этой концепции, первый этап революции (февраль-март 1917 г.) привел к власти буржуазию. Вторая стадия, связанная с борьбой за демократическую республику, завершится захватом власти социалистами. Они проведут аграрную реформу, меры социальной защиты для рабочих и служащих, национализируют промышленность и транспорт. Затем под руководством анархистов рабочий класс, крестьянство и солдаты начнут третий этап революции – захват производства федерацией органов самоуправления трудящихся.

Впервые эти идеи были высказаны в журнале «Коммуна» в середине марта 1917 г.¹⁰¹¹ В апреле их более систематически выразил Волин: «Первый этап русской революции – борьба народа с самодержавием – завершился свержением последнего. […] Второй этап представляется нам […] в виде решительной борьбы за власть, […] между либерально-буржуазным „республиканствующим“ правительством и Советом. И этот, второй этап, завершится, вне всяких для нас сомнений, победой Совета, т. е. победой той власти, которая выдвинута и поддерживается передовой, социалистической частью российского пролетариата и является первым шагом на пути к воплощению социал-демократической идеи. […] Мы думаем, что после некоторого, более или менее продолжительного перерыва, борьба неминуемо возобновится. Начнется третий и последний этап Русской революции […] Начнется борьба […] между непосредственно и самостоятельно действующими на местах рабочими и крестьянскими организациями, переходящими к прямой экспроприации земли и всех средств потребления, производства и передвижения, […] и – отстаивающей свое существование централистской социал-демократической властью, с другой стороны. Борьба между властью и безвластием»¹⁰¹². Анархисты, по мысли Волина, должны были ориентироваться на создание массовых рабочих, крестьянских и солдатских организаций, готовить их к экспроприации средств производства и реорганизации экономики на анархо-коммунистических началах¹⁰¹³.

Предполагалось, что в итоге этой борьбы будет установлено общество «на началах анархического коммунизма». При этом Волин не отрицал возможности немедленно, не дожидаясь третьего этапа, приступить к «решению всех задач этой революции¹⁰¹⁴. В марте-апреле 1917 г. теория «третьей революции» стала обоснованием коалиции анархистов с социалистами против либерального Временного правительства, в апреле-ноябре – союза с большевиками против либерально-социалистической коалиции. После Октябрьского переворота с ее помощью доказывали неизбежность анархистской социальной революции.

Близкую позицию заняли и те региональные организации, которые призывали к радикальным действиям. «Мы, Анархисты-Коммунисты, зовем голодных и угнетенных немедленно же организоваться и готовиться обратить настоящую революцию в социальную, то есть к тому, чтобы всю землю обратить в достояние всего народа, обрабатывать ее и собирать с нее урожаи и доходы не отдельными лицами или семьями, а обществом. Все фабрики, заводы, мастерские – обратить в достояние всех трудящихся. Уничтожить торговлю и заменить ее организацией распределения всех продуктов труда сообразно потребностям. Все данные для того, чтобы утверждать, что это возможно, – налицо. Власть расшатана. Она не обладает силой, способной удерживать революционный народ в законных рамках покорности»¹⁰¹⁵, – провозглашала Инициативная Красноярская группа анархистов-коммунистов. Далее ее активисты разъясняли ближайшие задачи анархистов, связанные с ослаблением государственной власти: «Поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы не дать временной власти окрепнуть настолько, чтобы она имела силу и возможность давить революцию силой штыков или умиротворять, гасить революционный порыв»¹⁰¹⁶. Как мы увидим далее, этому принципу следовало подавляющее большинство участников анархистского движения. Но тут же автор уточнял, что не следует «немедленно» свергать правительство: «Пока сила в руках народа – оно не страшно! Пусть оно издает свои декреты, которые народ может не исполнять, если не захочет»¹⁰¹⁷. Главная задача анархистов, указывал он, организовать движение трудящихся, превратив его в либертарную политическую силу. С этой целью автор призывает создавать «крестьянские, рабочие и солдатские союзы», которые через своих делегатов возьмут под контроль Советы, а затем, объединив их в «Союз Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов», совершат социальную революцию¹⁰¹⁸.

Весной-летом 1917 г. большинство анархистов по-прежнему занимало интернационалистскую позицию. Говоря об уничтожении условий, ведущих к войнам, сторонники безвластия связывали решение этой задачи с преодолением капиталистических и этатистских отношений. Так, «Воззвание № 1», изданное в мае Петроградским клубом анархистов, провозглашало: «Чтобы войны не повторились, государства не должны существовать. Будут государства, будут и войны, мы уже более войн не хотим. Европейская война должна стать последней, больше мы не позволим влачить себя, как упирающихся быков, на кровавые бойни. Мир должен быть заключен помимо правительств, самими народами»¹⁰¹⁹. Весьма показательна здесь позиция Гроссмана: «Современная война не есть только экономическая война; мы защищаем иную позицию: война есть дело современного государства, его ненасытной воли к власти, жажды беспредельного развития и мощи»¹⁰²⁰. Гроссман считал необходимым выдвинуть лозунг свободного выбора участия и неучастия в войне, как отвечающий в равной степени альтруистическим и эгоистическим интересам личности¹⁰²¹.

МФАГ охарактеризовала Первую мировую войну как империалистическую, призвав «к прекращению ее усилиями международного пролетариата»¹⁰²². В «Декларации» САСП, принятой в начале июля, указывалось, что «прочный мир между народами» может «явиться лишь результатом победоносного восстания пролетариата во всех воюющих странах»¹⁰²³. Эта позиция получила поддержку Харьковской конференции анархистов. Ее воззвание «Народы России и мира!» призвало покончить с капитализмом и войнами, установив «анархо-коммунистическое общество» с помощью социальной революции¹⁰²⁴. Такая позиция озвучивалась в прокламациях анархистов, а также – в их публичных выступлениях. Так, в своей речи на заседании Петросовета 13 мая Блейхман заявил, что вскоре мировая война «превратится в войну угнетенных против угнетателей»¹⁰²⁵.

Со стороны анархистов имели место случаи поддержки мирной инициативы других революционных сил. Так, лидер КОАСК Ярчук поддержал обсуждавшуюся 9 июня Кронштадтским Советом резолюцию, предлагавшую социалистическому крылу Временного правительства немедленно решить вопрос о продолжении или окончании войны путем референдума – «всенародным, прямым и равным голосованием без различия пола»¹⁰²⁶. Он уточнил, что после голосования необходимо немедленно потребовать решения «о переходе всей земли, фабрик и заводов в руки трудящегося класса»¹⁰²⁷. Позднее Ярчук конкретизировал свою позицию, указывая, что его организация предлагала сохранять оборонительную стратегию на фронте до победы социальной революции, ставя продолжение войны в зависимость от действий противника: «Анархо-синдикалисты, по вопросу о войне, предлагали с фронта не уходить, но и не наступать. А когда Советы, разбив власть, станут единственной силой, когда земля будет в руках крестьян, фабрики и заводы в руках рабочих, и если тогда предложение революционного народа через свои Советы империалистам – очистить Россию от чужеземных войск – не будет исполнено, то перейти в наступление»¹⁰²⁸. Таким же образом красноярские анархисты-коммунисты предупреждали своих сторонников, что социальная революция вызовет неизбежную военную интервенцию не только Германии и ее союзников, но и государств Антанты. Отсюда они выводили необходимость готовиться к вооруженной защите социальной революции, в рамках которой было бы возможно распространить ее за пределы России¹⁰²⁹.

Из влиятельных анархистов оборонцем остался лишь Кропоткин. После свержения монархии 3 марта 1917 г. он призвал граждан России спасти «нашу страну и цивилизацию от черных сотен центральных империй», сплотившись в «объединенный фронт» для достижения победы¹⁰³⁰. В регионах были случаи поддержки этой позиции. Например, Иркутская группа анархистов «Хлеб и Воля», лидером которой был Я. Южин, в апреле выпустила листовку, в которой рассматривала Россию как очаг свободы и призывала «дать жестокий отпор варварскому войску» Германии. В апреле эта организация выразила готовность не выступать против Временного правительства при условии, что оно «будет терпеть в стране проповеди анархистов, заранее предвещающих его скорую и необходимую гибель»¹⁰³¹. Иркутские анархисты выражали готовность бороться против правительства в случае, если оно выступит в защиту капиталистического строя. Характерно, что при такой постановке вопроса группа «Хлеб и Воля» 23 июля, после подавления антиправительственных выступлений в Петрограде, в которых участвовали анархисты, выпустила листовку, выразив готовность поддержать Временное правительство¹⁰³².

В полемику с Кропоткиным вступил и Атабекян, в начале октября 1917 опубликовавший «Открытое письмо П.А. Кропоткину». Полемизируя со своим учителем, он разоблачал жестокий характер действий по отношению к мирному населению со стороны обеих воюющих сторон: «Война, это узаконение произвола, насилий, грабежей и массовых убийств, везде одинакова»¹⁰³³. Указывал Атабекян на захватнические цели войны, преследовавшиеся Россией, как и другими державами. Одобряя, как «гражданское дезертирство из чужого стана», отказ Кропоткина занять предлагавшийся ему Временным правительством пост посла в Англии, как и его отказ от участия в выборах в Учредительное собрание, Александр Моисеевич призывал его поднять знамя социальной революции, поддержав и объединив в единое движение попытки анархистов и других сторонников социалистического самоуправления построить новое общество: «Только социальная революция, дав народу хлеб и вольную общину, вызовет в нем мощный дух самосохранения, самообороны от кровавого нашествия на родную землю чужеземных империалистов. […] Мы должны внести в те смутные попытки общинного самоопределения, которые вспыхивают повсюду от Кронштадта до Ташкента, элемент конкретного организованного строительства общинной жизни на вольных социалистических началах. Кликните клич, разверните наше знамя, учитель!»¹⁰³⁴

Анархисты протестовали и против призыва в действующую армию. Например, МФАГ провела 31 мая в аудитории Политехнического музея собрание бывших политзаключенных, принявшее антивоенную резолюцию. Было выдвинуто требование предоставить бывшим политическим узникам царских тюрем и каторги право самостоятельно и добровольно решать вопрос, где им следует работать – в мирных условиях или на фронте. Вторая резолюция требовала передать Советам разрешение вопроса о призыве этих людей в армию. Заявления были переданы в Президиум Моссовета¹⁰³⁵.

В апреле позиция анархистов в отношении Временного правительства стала более радикальной вследствие роста антивоенных настроений рабочих, крестьян и солдат. Массовые демонстрации, прошедшие 21–22 апреля в Петрограде, заставили уйти в отставку министра иностранных дел, лидера кадетов П.Н. Милюкова, сторонника продолжения дореволюционного курса внешней политики. Под лозунгом свержения Временного правительства в них участвовали и петроградские анархисты-коммунисты, выставившие лозунги: «Долой Временное правительство!», «Да здравствует Анархия!», «Война – войне!», «Да здравствует коммуна!»¹⁰³⁶ Так оценивал ситуацию Волин: «революционные войска и пролетариат Петрограда грозными выступлениями 20 и 21-го апреля против Временного правительства громко заявили всему миру, что Россию никому не удастся поставить на путь буржуазного капиталистического строя»¹⁰³⁷.

В результате «апрельского кризиса» 1917 г. лидеры правосоциалистических партий вошли в состав Временного правительства. Анархисты обвинили их в сотрудничестве с буржуазией. Так, Блейхман заявил: «Определяя пути борьбы, мы считаем необходимым […] отмежеваться не только от буржуазии, но и от всех демократических элементов, отождествляющих свои задачи с задачами буржуазии, от всех, говорящих о поддержке правительства»¹⁰³⁸. Выступая 25 апреля на заседании Кронштадского Совета, он призвал военнослужащих к вооруженному восстанию, которое должно было инициировать экспроприацию предприятий рабочими коллективами, а земли – крестьянами: «Если мы хотим избавиться навсегда от какой-либо войны, то не сложением оружия и бегством с фронта, а вооружением всех рабочих и неимущих крестьян, дабы вести войну против внутреннего врага, который натравливает нас друг на друга. […] Идите вооруженными отрядами к фабрикам, заводам, складам, имениям, сообща с рабочими и неимущими крестьянами. Объявите всем хозяевам, что отныне они могут жить, только работая»¹⁰³⁹.

Блейхман рассчитывал, что восстание, послужив примером, вдохновит германских рабочих на социальную революцию¹⁰⁴⁰. В другом выступлении перед Кронштадтским Советом, 8 мая, он призвал выступить даже против Петросовета, обвинив его умеренно-социалистическое крыло в предательстве революции: «Разруха в России происходит не потому, что нет хлеба, а потому, что реакция чувствует опору в Совете р[абочих] и с[олдатских] д[епутатов], который идет рука об руку с правительством. Рабочие и солдаты должны делом, а не словом сказать: „Прочь с дороги!“ […] Сметем красных черносотенцев, идущих рука об руку с черными черносотенцами»¹⁰⁴¹.

В своей речи на заседании Петросовета 10 мая он решительно выступил против коалиции социалистов на выборах в городские думы¹⁰⁴². На том же собрании анархисты голосовали вместе с большевиками против резолюции о доверии как министрам-социалистам, так и Временному правительству¹⁰⁴³. На заседании Петросовета 13 мая, оппонируя министру труда, меньшевику М.И. Скобелеву, Блейхман объявил, что правительственная коалиция препятствует радикальным социальным преобразованиям, «высказал сомнение, чтобы министры-социалисты, составляя меньшинство во Временном правительстве, могли осуществить свою широкую программу»¹⁰⁴⁴.

В результате весной-осенью анархисты поддержали идею блока леворадикальных сил. Так, в резолюции Читинской группы анархистов говорилось: «Сознавая серьезность создавшегося положения, мы, анархисты, решили поддерживать все революционные организации, стремящиеся к раскрепощению трудящихся масс от ига капиталистов»¹⁰⁴⁵. В качестве таковых рассматривались и большевики, с которыми героев нашего исследования объединяли ряд общих требований и лозунгов: «мира немедленного и легчайшего без контрибуций и аннексий»¹⁰⁴⁶, свержения Временного правительства, поддержки Советов и фабрично-заводских комитетов¹⁰⁴⁷.

Большое влияние на анархистов оказала близость их взглядам идей, высказанных В.И. Лениным в книге «Государство и революция». Так, в своем выступлении на заседании Петросовета 26 мая Блейхман заявил: «Демократия идет с помещиками. Недалек тот момент, когда мы разойдемся в дорогах. […] Мы должны сказать „революционным“ демократам: почему не реквизируют хлеб и фабрики? Почему не реквизируют дорогу¹⁰⁴⁸ и т. д. Почему все это не взято в свои руки? […] Революцию сделают не двуликие, [а] большевики и анархисты»¹⁰⁴⁹. В итоге некоторые анархистские активисты приписывали РСДРП(б) даже требования социализации производства¹⁰⁵⁰.

В то же время рост влияния большевиков вызвал недоверие анархистов, не без основания опасавшихся, что приход к власти этой партии приведет к установлению ее диктатуры. Анархо-синдикалисты призывали не доверять большевикам. Так, Фишелев обвинял Ленина в стремлении установить диктатуру РСДРП(б): «Выдвигание в России лозунга захвата власти пролетариатом, т. е. относительно незначительным меньшинством населения […] нельзя не считать показателем обратного поворота большевиков к бланкизму […] Мы, таким образом, имеем дело с установлением диктатуры меньшинства населения, что логически ведет за собой диктатуру той политической партии, которая руководит этим меньшинством. Осуществление же такой диктатуры естественно предполагает не децентрализацию и распыление государственной власти, – что явилось бы неизбежным следствием перехода власти к Советам, – а наоборот, означает захват центральной власти определенной политической партией и дальнейшую централизацию и усиление государственной власти. План несомненно утопический, ибо он предполагает устранение от участия в самоуправлении страны […] многомиллионной массы крестьян, не принадлежащих к числу „беднейших“»¹⁰⁵¹. Он полагал, что трудящиеся не выиграют от этой диктатуры, тем более что возможности самоорганизации существуют и при власти Временного правительства. На стремление большевиков к подмене власти Советов правлением собственной партии указывал и Волин¹⁰⁵².

Анархо-синдикалисты видели альтернативу диктатуре РСДРП(б) в самоорганизации трудящихся для решения социально-экономических задач. Так, Ярчук, выступая перед Кронштадтским Советом 2 июня, предлагал решать проблему продовольственного снабжения, налаживания горизонтальных связей между органами рабочего и крестьянского самоуправления: «Надо не о власти мечтать, а надо организовывать низы, и не сверху, а на местах: крестьян, рабочих и всех служащих заинтересовать в переустройстве нашего дела, чтобы мы скорее выбрались из того положения, в котором находимся. […] Когда крестьяне увидят, что город для них делает, тогда и город будет получать хлеб, и рабочие в городе будут заинтересованы, чтобы обеспечить крестьян необходимым для них»¹⁰⁵³.

Организаторами непосредственных экономических связей должны были стать агитаторы Кронштадтского Совета¹⁰⁵⁴. В сентябре 1917 г. КОАСК предлагала отправлявшимся в регионы матросам входить в крестьянские организации, проводя с их помощью учет и экспроприацию помещичьей земли, организуя затем ее обработку на коллективных началах с использованием изъятых у помещиков средств производства. Вопрос об окончательном разделе земли не должен был решаться вплоть до возвращения с фронта крестьян. Также члены КОАСК требовали передать жилые дома в управление домовых комитетов при ликвидации частной собственности на жилье и его равномерного распределения¹⁰⁵⁵.

Стоит немного сказать о позиции Кропоткина в 1917–1918 гг. 30 мая он вернулся в Россию. На Финляндском вокзале в Петрограде Петр Алексеевич был встречен делегацией Временного правительства и общественных деятелей во главе с А.Ф. Керенским и лидером Трудовой народно-социалистической партии Н.В. Чайковским. 4 июня 1917 г. Кропоткин выразил свои программные принципы в «Открытом письме к западноевропейским рабочим». Признавая необходимость «организовать свободно, самопроизвольно потребление предметов первой необходимости на коммунистических и федеративных началах, а также необходимости организовать таким же образом производство, от простого к сложному», он полагал, что уже наступили предпосылки для осуществления коммунистических преобразований при переходе управления производством в руки рабочего класса: «все производство необходимого, равно как и распределение созданных богатств, должны быть организованы для удовлетворения непосредственных нужд всех». Тем не менее Кропоткин полагал, что преобразования должны быть отложены до принуждения Германии и ее союзников к миру: «И как только война кончится, нужно будет снова приступить к коренной перестройке, общественные основы которой уже намечены самой жизнью и даже признаны очень многими: социализация общественных богатств, социалистическое производство и социалистическое распределение созданных богатств»¹⁰⁵⁶.

Хотя политическая позиция Кропоткина в этот период его жизни и творчества отличалась умеренностью, но не может рассматриваться как разрыв с анархизмом. Прежде всего, он не только не рассматривал анархо-коммунистическую общественную модель как недостижимую, но не высказывался даже в пользу «переходного периода» к анархо-коммунистическому обществу. Политические взгляды П.А. Кропоткина не были и разрывом с логикой анархического коммунизма. В условиях 1917–1918 гг., осознавая невозможность немедленной реализации анархо-коммунистической программы, он сосредоточился на поддержке прогрессивных реформ, которые создали бы условия для строительства безвластного общества. Как в период правления Временного правительства, так и после прихода к власти большевиков, Кропоткин выступал против диктатуры и политических репрессий. Отвергал он и восстановление смертной казни. В вопросах экономических преобразований Петр Алексеевич по-прежнему возлагал надежды на «народный почин», предлагая для организации продовольственного снабжения и товарообмена привлекать профсоюзы и кооперативы, координирующие свою работу на съездах. Важным направлением его деятельности была пропаганда идей федерализма. Так, выступая на Государственном совещании в Москве 15 августа 1917 г., а затем в ряде статей, он призвал превратить Россию в демократическую федеративную республику с парламентами для каждого «штата» и правом вето на решения центра со стороны регионов¹⁰⁵⁷.