Текст книги "Российский анархизм в XX веке"

Очевиден показательный характер судебного процесса над М.Г. Никифоровой. В ситуации восстановления своего контроля над Украиной большевикам необходимо было подчеркнуть невозможность возврата к событиям 1918 г., связанным с реквизициями и т. п. инцидентами. Ввиду устоявшейся репутации Маруси невозможно было вынести оправдательный приговор. Она была слишком яркой фигурой, на примере которой предполагалось продемонстрировать стремление Советской власти установить законность. Вместе с тем нельзя было вынести суровый приговор. Прежде всего, доказательная база была недостаточна для этого. Да и политическая обстановка, сложившаяся в конце 1918 – начале 1919 гг. была такова, что большевикам стало невыгодно портить отношения с анархистами, которые выступали их союзниками. Особенно это касалось Украины, где действовали многочисленные анархистские отряды. В итоге суд признал Никифорову виновной в дискредитации Советской власти и неподчинении Советам на местах и вынес приговор: «лишить права занимать ответственные посты сроком на шесть месяцев со дня приговора»¹⁶⁹³.

Помимо историй с Никифоровой на страницы научных и популярных работ часто попадают иные «скандальные» сюжеты, связанные с историей анархистских или псевдоанархистских формирований времен Гражданской войны. Часто при этом говорится о неких «анархически настроенных» отрядах, которым противопоставляются части Красной армии. Между тем под этим игривым определением чаще всего авторы объединяют воинские части, не имевшие никакого отношения к анархистам. Так, например, В.Д. Ермаков приводит пример бесчинствовавшего «в атмосфере Кизлярского винного района» «отряда матроса Полупанова»¹⁶⁹⁴. Но проблема заключается в том, что Андрей Васильевич Полупанов (1888–1956) никогда в своей жизни не состоял в анархистских организациях и не называл себя анархистом. Более того, он был большевиком и с 1912 г. состоял в РСДРП¹⁶⁹⁵. Так почему бы не назвать его отряд не «анархически настроенным», а, например, «большевиствующим» или же «большевистски настроенным»? Но ведь нет же… «Подвиги» его бойцов почему-то приписываются анархистам.

Как мы уже успели показать, между анархистами и большевиками постепенно нарастала конфликтная ситуация. На страницах анархистских изданий, на митингах, на заседаниях Советов и съездов Советов все более резко звучала критика правящей партии. Несоответствие политики СНК радикальным ожиданиям анархистов вызывало обвинения в адрес большевиков в предательстве интересов рабочего класса и крестьянства. Вместо передачи всей полноты власти местным Советам была создана централизованная вертикаль государственной власти, возникли новые карательные органы в виде ВЧК. Активисты РКП(б) препятствовали передаче под управление рабочим коллективам фабрик и заводов, а вместо социализации промышленности СНК ограничился введением рабочего контроля и частичной национализацией¹⁶⁹⁶.

В январе 1918 гг. в публикациях анархистов прослеживается тревога за дальнейшую судьбу революции. С одной стороны, они видели угрозу в антибольшевистских движениях, с другой – в росте недовольства рабочих, крестьянства и солдат нерешительностью большевиков¹⁶⁹⁷. В статьях анархистских публицистов появилась аналогия между положением Ленина и режимом Керенского¹⁶⁹⁸. По мнению Волина, лишь в вопросе о выходе России из войны СНК проявил решительность, в решении же остальных острых социально-экономических и политических проблем правительство «со дня на день становится все умереннее и умереннее»¹⁶⁹⁹. Атабекян называл декреты СНК «лживыми» и «уворованными», с целью завоевания популярности, у Временного правительства и других левых политических партий¹⁷⁰⁰.

Нарастающие экономические проблемы (банкротство предприятий, коллапс транспортной системы, нарушение связей промышленности с сырьевыми регионами, рост дефицита продуктов питания и товаров первой необходимости) анархисты связывали с централизацией. «Самодеятельность убивается непоследовательностью и половинчатостью: большевики отошли от марксизма, но не подошли к анархизму; они на словах призывают массы к самодеятельности, но […] на деле заставляют массу ждать благ от власти, прислушиваться к тому, что скажет центр, наверху»¹⁷⁰¹, – писал Петров-Павлов. Начатая в ноябре 1917 г. постепенная национализация производства подверглась критике как нарушающая принцип «автономности организации производителей и потребителей»¹⁷⁰². Протест вызвало и огосударствление Народного банка, созданного кооперативами и кредитовавшего их деятельность¹⁷⁰³.

Ведущие анархистские издания уже в дни Октябрьского переворота были полны подтвердившихся вскоре прогнозов о развитии Гражданской войны и военной интервенции стран Антанты¹⁷⁰⁴. «Мы не застрахованы от той возможности, что российские революционеры будут атакованы английскими империалистами у Архангельска, а китайскими и японскими на Дальнем Востоке»¹⁷⁰⁵, – заявляли активисты МФАГ. Прогнозировалось, что северные и центральные регионы будут изолированы от сельскохозяйственных районов Украины и Южной России¹⁷⁰⁶.

Угрозу революции анархисты видели и в назревающем конфликте между рабочими и крестьянством¹⁷⁰⁷. Обсуждая альтернативу государственной монополии на товарообмен с деревней и распределение продовольствия, многие активисты анархистских организаций встали на сторону крестьян. Так, Архангельская федерация анархистов в феврале 1918 г. призывала: «Деревня! Не слушай приказов города, не подчиняйся центру. Устраивай коммуну! Пусть Вольная деревня обменит свои продукты с Вольным городом»¹⁷⁰⁸. Один из лидеров вологодских анархистов, А.Д. Федоров, призывал рабочих в срочном порядке проявить инициативу, наладив производство необходимых товаров, на которые можно было бы обменять у крестьян продукты для города¹⁷⁰⁹.

Преследования политической оппозиции (прежде всего кадетов и эсеров), проводимые новой властью, как и ряд стихийных бессудных расправ над ее лидерами, вызвали неоднозначную оценку анархистов. Так, лидеры САСП, сторонники А. Карелина и А. Ге осудили убийство депутатов Учредительного собрания, кадетов Шингарева и Кокошкина, совершенное пробольшевистскими и проанархистскими матросами, отметив, что подобные расправы дают «повод и легкую возможность противникам революции […] действуя на неустойчивые умы, отбросить их в лагерь равнодушных или – еще хуже – враждебно озлобленных»¹⁷¹⁰. Но представители большинства ПФАГ, исключившие Ге и Карелина, одобрили убийство либеральных депутатов. Анархисты публиковали заявления, осуждавшие введение цензуры и восстановление смертной казни¹⁷¹¹. Вместе с тем в анархистской прессе можно было встретить оправдание репрессий против политической оппозиции. Так, активист ПФАГ в ноябре 1917 г. писал, что закрывая газеты кадетов и правых эсеров, «правительство большевиков нанесло удар не свободной, а рептильной прессе, прессе пресмыкающейся, прессе продажной»¹⁷¹².

В 1917–1918 гг. среди активистов анархистских организаций постепенно утверждается представление о капиталистическом характере социально-экономической системы, установившейся в Советской России. «Современный строй – по существу, в самой своей основе буржуазный, хотя бы в комиссариатах и сидели наиболее революционные представители рабочих»¹⁷¹³, – писал активист МСРСП Н. Милич. В. Гордин характеризовал новый строй как «диктатуру экс-пролетариата»: «Верхушкам пролетариата нужна была диктатура, чиновничьи места и верховодство, они пристроились и успокоились»¹⁷¹⁴.

С ноября 1917 г. среди анархистов получила популярность оценка нового режима, его планов преобразований и проводимой политики как государственного капитализма¹⁷¹⁵. Ее возникновению способствовали как тенденция к государственному регулированию в эпоху Первой мировой войны, так и проводимые большевиками национализация, централизация и бюрократизация управления экономикой. Атабекян охарактеризовал государственный капитализм как «новую стадию хозяйственного развития»¹⁷¹⁶. Активист МСРСП Людмилин полагал, что установлению государственного капитализма положила начало Первая мировая война. В рамках этого строя вся полнота управления экономикой переходит к государству, правящим классом становится интеллигенция – «аристократия знания и таланта», состоящая из «специалистов управления и политики». В политической сфере установится господство «одного определенного общественного настроения» – социалистического¹⁷¹⁷. Подробный анализ «государственно-капиталистической» модели дал Максимов в статье «Пути революции». При огосударствлении экономики, указывал он, возник «новый класс администраторов – новый класс, рождаемый преимущественно из недр так называемой интеллигенции»¹⁷¹⁸. Государство стало коллективным собственником средств производства и эксплуататором пролетариев¹⁷¹⁹.

Осенью 1917 – весной 1918 гг. среди анархистов преобладали надежды на всемирную революцию. «Социальная революция должна быть целью всех угнетенных, она надвигается и не только в одной России, ее признаки мы видим везде и всюду», – писал Блейхман¹⁷²⁰. С этих позиций были подвергнуты критике переговоры о заключении мира с Германией и ее союзниками. Популярность приобрела идея прекращения войны явочным порядком. В январе-декабре активисты САСП призвали солдат организованно, с оружием покинуть фронт. Ожидалось, что этот акт вызовет волнения и дезертирство среди солдат противника, лишив морального оправдания попытки правительств Германии и Австро-Венгрии возобновить войну с Россией. Солдат призвали также к братанию с военнослужащими враждебных держав, ведению антивоенной агитации¹⁷²¹. Эти взгляды были близки позиции Л.Д. Троцкого, избравшего путь прекращения войны в одностороннем порядке, без подписания мирного договора. Анархо-синдикалисты поддержали его в январе 1918 г., призвав отвергнуть ультиматум Германии о принятии невыгодных условий мира¹⁷²². Тогда же редакция «Голоса труда» обратилась к Петроградскому совету и Центральному совету фабзавкомов с предложением отправить рабочие делегации в воюющие страны для ведения революционной пропаганды¹⁷²³.

Несмотря на разногласия с большевиками, анархистские организации в ноябре 1917 – зимой 1918 гг. были сторонниками единства леворадикальных сил в борьбе с контрреволюцией. Эти идеи высказывались уже в дни Октябрьского переворота¹⁷²⁴. «Пока большевики не подались вправо, пока они еще продолжают вести борьбу – борьбу не бумажную только, а фактическую – с контрреволюцией и буржуазией, – мы будем бить вместе с ними, даже будучи их идейными противниками»¹⁷²⁵, – заявлял Ге. От имени Издательской группы «Голоса труда» опровергая слухи о подготовке анархистами вооруженного восстания против большевиков в апреле 1918 г., Гитерман писал: «Всякое вооруженное выступление, какой бы то ни было идейной группы революционеров, играло бы только на руку реставрационным планам буржуазно-монархических классов»¹⁷²⁶.

Усиление контрреволюционных выступлений (бои на Украине, восстание части казаков во главе с Калединым на Дону, формирование отрядов Белой гвардии на Юге России и Дальнем Востоке) укрепило идею «единого революционного фронта», о необходимости которого часто писали анархистские публицисты¹⁷²⁷. На наступление германских войск в январе-марте 1918 гг. анархисты ответили призывом к организации революционной войны. «Только одно важно для нас: спасение и победа революции. […] Все мы, как один человек, все без исключения должны встать на защиту революции, взять ружье и идти на последний бой», – писал Волин¹⁷²⁸. А.Н. Андреев даже призвал социалистов забыть о борьбе за власть и межпартийной борьбе и с оружием в руках выступить против контрреволюции: «Кто бы вы ни были и к каким бы партиям ни принадлежали, знайте, что готовится страшный суд над великой революцией. Забудьте все партийные споры и раздоры о том, кому должна принадлежать власть на земле, большевикам или меньшевикам. […] Без колебаний, все к оружию!»¹⁷²⁹ К организации боевых анархических дружин против Германии призвали многие влиятельные анархистские организации¹⁷³⁰.

Подписание Российской Советской республикой Брестского мира с Германией и ее союзниками 3 марта 1918 г. вызвало новый конфликт анархистов с большевиками. Все анархистские организации осудили этот шаг, оценив его как «предательство международного социализма»¹⁷³¹. Ге в своей речи на IV Чрезвычайном съезде Советов от имени фракции анархистов-коммунистов призвал отказаться от ратификации договора, продемонстрировав миру, что «Русская Революция не боится быть раздавленной немецким бронированным кулаком»¹⁷³². Волин назвал это соглашение «постыдной» и «пагубной» сделкой с империализмом, равносильной поражению революции. Ряд анархистов солидаризировались с левыми эсерами, также выступившими против Брестского договора¹⁷³³.

Серьезными были сомнения в долговременности мира. Многие, как активисты МСРСП, исходили из необходимости готовиться к сопротивлению предстоящей германской агрессии¹⁷³⁴. В ответ на рост агрессивных действий Германии анархисты призывали усилить борьбу с контрреволюцией внутри страны, провести социальные преобразования в либертарном духе. С их точки зрения, дело обороны должны были взять на себя рабочие и крестьянские организации¹⁷³⁵.

Рост активности анархистов, в ряде городов фактически претендовавших на роль альтернативной власти, привела к повсеместному проведению операций по их разоружению. Уже в ночь на 8 марта 1918 г. в Самаре была проведена операция, в результате которой правительственные войска заняли штаб анархистов и часть контролируемых ими зданий. Черногвардейцев частично разоружили, но акция носила исключительно устрашающий характер. Анархисты, находившихся в союзе с правящим в Самарской губ. ССРМ, были слишком сильны, чтобы власти могли их ликвидировать¹⁷³⁶.

12 апреля в Москве войска ВЧК и московского гарнизона под руководством большевистских и левоэсеровских чекистов осуществили операцию по разгрому занятых анархистами особняков и разоружению частей Черной гвардии. Организаторы этой операции расценивали анархистов как реальную силу, противостоявшую большевикам. Об этом напрямую говорит в своих воспоминаниях Петерс: «Я помню, по приезде ВЧК в Москву, здесь существовали две власти: с одной стороны, Московский Совет, а с другой – Штаб Черной гвардии в помещении быв[шего] Купеческого Клуба на М[алой] Дмитровке»¹⁷³⁷.

Разоружение анархистских отрядов проходило в условиях снижения политического влияния большевиков. Разочарованные унизительными условиями Брестского мира, нарастанием кризисных явлений в экономике, постепенным развитием гражданской войны во многих регионах России, рабочие и крестьяне постепенно отказывали РКП(б) в доверии и поддержке. Это сказалось в росте влияния как умеренных социалистов, так и леворадикальной оппозиции, в том числе и анархистов. Массы, шедшие за большевиками, были недовольны невыполнением многих обещаний. «На деле – большевики, засев в стенах Кремля, были сильно обеспокоены прогрессирующим анархическим движением. В конце концов они решили обескровить его»¹⁷³⁸, – оценивал ситуацию того времени Ярчук. Действительно, овладев недвижимостью московских капиталистов и аристократов, анархисты усилили материальную базу движения, что давало им возможность наращивать силы, проводить пропагандистские и культурно-просветительские мероприятия, расширять издательскую деятельность, давать кров своим сторонникам. И наконец – они могли предоставлять помещения независимым рабочим организациям, оппозиционным политике большевиков. Имея в своем распоряжении вооруженные отряды, анархисты не допустили бы чекистского террора против товарищей по движению.

Неоднократно высказываемая версия о подготовке анархистами государственного переворота, появившаяся на страницах воспоминаний, а затем и в трудах современных исследователей, абсолютно бездоказательна¹⁷³⁹. В качестве подтверждения этой позиции В. Сапон и А. Шубин приводят воспоминания Жака Садуля о его разговоре с А. Ге, в котором тот будто бы говорит о подготовке анархистов к восстанию против большевистско-левоэсеровской власти¹⁷⁴⁰. Безусловно, анархистские публицисты и активисты неоднократно высказывали мысль о будущей, в неопределенной перспективе, борьбе за воплощение в жизнь идеалов анархии и готовности, в случае необходимости, идти против большевиков. Эту мысль тот же Садуль воспринимал как подготовку к перевороту: «Разумеется, анархисты бросились обвинять большевиков, чем вызывают у народа возмущение, в том, что они съехали в колею, в которой уже погибли Милюковы, Керенские и Церетели. Они переходят к открытой борьбе и готовятся к захвату власти, чтобы организовать коммунистическую республику»¹⁷⁴¹. Известно о его встречах с Александром Ге. Содержание разговора с ним, переданное Садулем, используется некоторыми исследователями как доказательство подготовки анархистами переворота.

Но что было на самом деле? Критикуя политику РКП(б), А. Ге предрекал скорый крах ее власти: «Ге гневно обличает большевиков. Придя к власти, они только и делают, что предают принципы, чистые принципы, они переродились в обыкновенных реформистов, рабочие от них отворачиваются и сплачиваются под черным знаменем. В руках анархистов уже многие города на Юге. Ге считает, что уже сейчас может рассчитывать в Москве на несколько тысяч бойцов. Однако для действий момент еще не настал. […] Через месяц-два анархисты выкопают могилу для большевиков, „царству варварства придет конец“. Будет основана подлинно коммунистическая Республика»¹⁷⁴². Но вряд ли Ге мог рассчитывать на тысячи бойцов, которыми хвалился перед Садулем. Прежде всего потому, что Черная гвардия ему не только не подчинялась, но вместе с МФАГ открыто выразила недоверие. Это обстоятельство подтверждает письмо от 30 марта 1918 г. члена ее штаба Б.И. Коробки в редакцию газеты «Анархия»¹⁷⁴³. Вскоре на ее страницах появилось заявление, автор которого, писавший от имени МФАГ, заявлял, что Александр Ге не является представителем этой организации во ВЦИК и не может рассчитывать на ее политическую поддержку¹⁷⁴⁴. Таким образом, Ге, которого Черная гвардия бойкотировала и презирала, от которого она дистанцировалась, никак не мог опираться на силу тысяч штыков, даже если бы МФАГ и черногвардейцы располагали ими.

Какова была судьба белогвардейских агентов, внедрившихся в МФАГ? Эрдман утверждал, что был арестован в особняке Леве. После ареста ему удалось вывести из под удара агентуру, заранее проинструктированную на случай ареста. В освобождении арестованных савинковцев ему помог впоследствии бежавший за границу Маршалк¹⁷⁴⁵.

В ходе операции в Москве, по официальным данным и материалам прессы, серьезное сопротивление было оказано группой «Смерч» в доме Леве¹⁷⁴⁶, Черной гвардией в Доме «Анархия» на Малой Дмитровке¹⁷⁴⁷, группой «независимых анархистов» в особняках Дункер-Цейтлина и Грачева на Поварской ул.¹⁷⁴⁸, анархистской охраной особняка А. Морозова¹⁷⁴⁹, Донской группой анархистов-коммунистов «Братство» в доме Банкетова¹⁷⁵⁰ и коммуной Партии немедленных социалистов на Собачьей площадке¹⁷⁵¹. В среднем, сопротивление каждого пункта продолжалось не более чем полчаса-час. Больше всего (с 4.00 до 14.00) продержалась, героически отражая атаки правительственных войск, Донская группа.

Большинство анархистских клубов сдались без сопротивления. По официальным данным, опубликованным в «Известиях ВЦИК», убито и ранено было около 40 чел.: 30 – со стороны анархистов и 10–12 из отрядов ВЧК¹⁷⁵². Большую роль в успехе операции сыграл эффект внезапности. Хорошо спланированный и скоординированный удар, нанесенный неожиданно, почти одновременно в разных концах города по изолированным друг от друга анархистским группам, не планировавшим боевых действий против большевистско-левоэсеровских войск. В различных источниках говорится о разном количестве арестованных. Цифра колеблется от 400 до 800 чел.¹⁷⁵³ Благодаря спискам арестованных анархистов, хранящимся в ЦГАМО, нам удалось выявить 526 арестованных при проведении антианархистской операции¹⁷⁵⁴. Трудно сказать, полные ли это списки, но более точные данные отсутствуют.

Расхожим штампом для многих авторов стало утверждение о том, что анархистские отряды были переполнены уголовными элементами. Основным источником такой информации являются публикации в советской печати, отражающие официальную точку зрения. Позднее Дзержинский даже утверждал, что «вместе с разоружением анархистов преступность в Москве уменьшилась на 80 %»¹⁷⁵⁵. Эти слова повторил его заместитель Г.Д. Закс¹⁷⁵⁶. Теперь эти выводы повторяют исследователи, например, А.М. Плеханов¹⁷⁵⁷. Но откуда взялись такие цифры? На основе каких данных? Об этом председатель ВЧК, как и ссылающиеся на его высказывание авторы, скромно умалчивают. Между тем хроника преступлений, по данным московских газет относительно дней после проведения антианархистской операции, полна данными об убийствах, ограблениях, нападениях на сотрудников милиции¹⁷⁵⁸. По-прежнему в этих сообщениях присутствовали как лица, называющие себя анархистами, так и те, кто не нуждался в присвоении этого имени¹⁷⁵⁹. Очевидно, под влиянием публикаций о разоружении и массовых задержаниях анархистов, названных бандитами, грабители стали использовать популярный «лейбл».

Точно так же некоторые историки повторяют утверждения о том, что «по подсчетам чекистов» «примерно 95 %» из арестованных 12 апреля анархистов «оказались уголовниками»¹⁷⁶⁰. Опять же возникает вопрос – откуда появились эти данные? Согласно информации, опубликованной 19 апреля, из анархистов к тому времени лишь «около 50» остались под арестом. При этом утверждалось, что «большинство» из них, но далеко не все, это люди «с богатым уголовным прошлым, привлекающиеся к ответственности за грабежи, убийства и др. художества»¹⁷⁶¹. Закс говорит о том, что среди арестованных уголовной милицией было выявлено лишь 40 «типичных уголовных преступников»¹⁷⁶². Довольно мало, надо сказать, чтобы исчислить отсюда 80 % московского преступного мира, так же как и 95 % от общего числа арестованных анархистов.

Кроме того, имели место ошибочные опознания. Так, известный деятель МФАГ Ходунов был ложно обвинен в вооруженном ограблении квартиры Бланка, расположенной в Косом переулке¹⁷⁶³. Один из анархистов, являвшийся очевидцем этого «опознания», указывал, что даже весьма неуверенный тон сомневавшейся свидетельницы стал основанием для дальнейшей расправы: «Как я был поражен, когда ожиревшая женщина указала на товарища Ходунова, говоря: „Как будто знаком; наверное, он“, и тотчас же какой-то милиционер в кожаной куртке, – помню, кажется, его звали Нестеров, – скомандовал: „Отвести“. […] После, когда меня освободили, я узнал из газет, что тов. Ходунов убит при „попытке бежать“»¹⁷⁶⁴. Этот эпизод получил подтверждение и в газете «Свобода России»: «Одна дама как будто узнала своего грабителя. Это был мужчина средних лет, также в серой шинели. Впрочем, дама и сама колебалась, не могла дать вполне утвердительный ответ»¹⁷⁶⁵. Из всех арестованных в Москве в ходе операции 12 апреля чекисты расстреляли 12 чел.: Андреева А., Баранова И.Е., Бойцова А.А., Данилина А.С., Захарова С., Зильбермана И.Т., Кузина С.Г., Липковича Я.А., Матейчика В.А., Слона И.Д., Спакова В., Цулукидзе И.Д.¹⁷⁶⁶ Кроме того, почти все расстрелянные принадлежали к упоминавшейся банде Липковича. Таким образом, речь идет о достаточно узком круге людей. Отсутствует и полная опись ценных вещей, будто бы изъятых при обысках, да и немногие авторы воспоминаний об операции подтверждают наличие таковых. Документы, доказывающие, что изъятые вещи были крадеными, также до сих пор не выявлены исследователями. Отметим, что в особняках, реквизированных анархистами у представителей аристократии и капиталистов, ценные вещи, принадлежавшие их хозяевам, действительно были, но факт их наличия свидетельствует о том, что в большинстве своем анархисты не стремились их продать или присвоить, а оставили на местах.

Точно так же обстоит дело и со спиртными напитками в доме Леве, где еще до реквизиции находился винный склад. Отсюда в официальных сообщениях появилась следующая информация: «В одном месте обнаружено около 3000 бутылок вина»¹⁷⁶⁷. Необоснованным выглядят и обвинения в наличии у большинства арестованных крупных сумм денег. Как заявил Закс: «В общем нами было найдено до 20 тыс. руб.» ¹⁷⁶⁸ Корреспонденты газет, освещавшие выступление Закса, называют такую же сумму¹⁷⁶⁹. Получается, что было изъято 20 тыс. рублей на 562 арестованных, в среднем 35 руб. 50 коп. на человека. При этом Закс упоминает о шести тысячах руб., которые прятал в чулках некий арестант. За их вычетом выходит еще меньше.

Следствие тянулось довольно долго. По ряду дел – вплоть до августа 1918 г. Эта ситуация вызвала протесты аретсованных. Так, 2 июля группа из 12 арестованных анархистов, содержавшихся в Бутырской тюрьме, объявила голодовку, требуя освободить их или ускорить расследование¹⁷⁷⁰.

Формирование прессой образа «бандитов»-анархистов, весьма далекого от истины, как и издевательства над арестованными, должны были способствовать запугиванию их сторонников, как потенциальных, так и фактических. Над всеми, кто примыкал к движению, теперь висел дамоклов меч обвинения в бандитизме и последующей расправы. К этому неизбежно вел сам подход следствия, связанный с освобождением «идейных», то есть – умевших красноречиво доказать свою приверженность анархистским идеям. При этом априорно под подозрением оказывались сочувствующие и примыкающие к движению (рабочие, крестьяне, солдаты, безработные), зачастую не успевшие усвоить «правильную», с точки зрения чекистов, анархистскую фразеологию. Таким образом, анархисты были подвергнуты социальной стигматизации и криминализированы в глазах широких слоев населения. Это главный и основной итог антианархистской операции 12 апреля 1918 г. Были временно закрыты и периодические издания анархистских организаций – газеты «Анархия» и «Голос труда»¹⁷⁷¹.

Операция вызвала протест А. Ге, представлявшего ВФАК во ВЦИК. Он потребовал немедленного освобождения анархистов, восстановления разгромленных организаций, прекращения расстрелов, изгнания из советских учреждений «преступных элементов» и прекращения использования преступных же методов следствия¹⁷⁷². Эти требования были повторены в резолюции фракции анархистов-коммунистов¹⁷⁷³. Против действий большевиков выступили лидеры фракций меньшевиков (Ю.О. Мартов) и эсеров (М.Л. Коган-Бернштейн), расценившие антианархистскую операцию как подавление политической оппозиции¹⁷⁷⁴. Протест против репрессий в отношении участников анархистского движения выразили Московская организация и Саратовская группы ССРМ¹⁷⁷⁵. С анархистами солидаризировался ряд местных Советов. Прежде всего, исполком Весьегонского уездного совета¹⁷⁷⁶ и исполком Кронштадтского совета¹⁷⁷⁷.

Зато операция прошла при фактическом одобрении партии левых эсеров. Левый эсер Г.Д. Закс, как один из заместителей Дзержинского, делал доклад во ВЦИК и защищал официальную позицию. В разработке операции участвовал один из высших функционеров ПЛСР, 1-й заместитель председателя ВЧК Александрович. Левый эсер Д.И. Попов руководил Особым отрядом ВЧК, разоружавшим анархистов. В центральном органе ПЛСР, газете «Знамя труда» без комментариев были перепечатаны все официальные документы, выражавшие официальную правительственную и чекистскую версии событий. Фактически это означало полное согласие с ней. Одновременно в одной из статей той же газеты, имевшей редакционный характер, высказывалось одобрение антианархистской операции 12 апреля. Фактически оправдывая большевиков, левоэсеровский автор порицал анархо-синдикалистов и активистов ВФАК, выступавших с протестами против действий властей и советовал им замолчать: «Мы понимаем то чувство возмущения, которым охвачены товарищи из „Голоса труда“ против насилий над идейными политическими группами. Но это возмущение, как нам кажется, при настоящей обстановке излишнее. Ибо ведь не было повода против анархистов, как таковых, а были приняты только меры против тех, кто, прикрываясь анархизмом, забрасывает грязью это чистое знамя. […] Не слишком ли, товарищи а[нархисты]-к[оммунисты], зарапортовались, не слишком ли опасным орудием бряцаете? Опомнитесь, ведь, все время правые социалисты и буржуазия твердили и твердят, что большевики – одно и то же, что и былое самодержавие. Неужели вы так легко восприняли аргументацию ваших ненавистных врагов? […] Далее, что „лавры Керенского“ не дают кое-кому спать, это верно, но всего меньше это относится к Советской власти. И нет лучшего способа борьбы с Советами, как те, к которым сейчас прибегают анархисты. Их методы берутся из арсенала буржуазных и предательских партий. И, наконец, слова о том, что „новые душители Революции хотят через трупы анархистов протянуть руку буржуазии, кровью анархистов они хотят омыть свои собственные преступления“ – эти слова являются грубой и грязной демагогией. Ибо всем ясно, что не во имя интересов буржуазии, а во имя интересов Революции Советская власть вынуждена была обезоружить анархистов, чтобы очистить боевую обстановку. И Советская власть никогда не подымет руки на те политические группы, которые ведут идейную работу, отметая от себя все грязное и корыстное»¹⁷⁷⁸. Таким образом, очевидно, что позиция левых эсеров была проправительственной.

С этой точки зрения вполне объясним негативный тон Махно по отношению к ПЛСР, выраженный в его воспоминаниях о своем пребывании в Москве в 1918 г. Позицию левых эсеров он характеризует следующим образом: «Правда, левые эсеры не признают таким уж гнусным свое поведение по отношению к революционным массам, придерживавшимся анархических идей в русле русской революции. Как говорят некоторые из них, они не признали за большевистскими лидерами – Лениным и Троцким – права на разгром 12–13 апреля 1918 года Федерации московских анархических групп, о котором знаменитый в своем роде левоэсеровский чекист Закс по долгу своей роли в чека и партии делал ЦК партии доклад. Говорят, что Спиридонова не желала даже слушать этот доклад и якобы с возмущением покинула зал, где ЦК партии его заслушивал. Но мы хорошо знаем, что возмущаться – это одно, а действовать в согласии со своим возмущением против акта несправедливости – совсем другое. Этого действия против величайшего злодеяния чекистов и главарей партии большевиков по отношению к анархистам со стороны левых эсеров не было потому ли, что возмущение М. Спиридоновой было слабо сравнительно с другими ее возмущениями, или же потому, что левые эсеры из ЦК партии того времени, упиваясь надеждами низвергнуть большевиков и стать непосредственно у кормила власти, считали для себя удобнее официально скрыть это возмущение и перед большевиками, и перед революционной страной. И они замяли свой протест против палачей, поправших свободу и права анархистов на деятельность в революции»¹⁷⁷⁹. Впрочем, говоря о поведении Спиридоновой на заседании ЦК ПЛСР, Нестор Иванович обращается к слухам. Но возможно, он знал что-то со слов Д. Попова, впоследствии расставшегося с левоэсеровскими взглядами, ставшего анархистом и занявшим командные посты в армии Махно. Впрочем, Нестор Иванович мог узнать об этом и от других левых эсеров, сотрудничавших с ним в рамках партизанской борьбы с 1918 г. Ведь разговор о позиции их партии по разоружению анархистов и оценке действий чекистов из числа руководителей ПЛСР неизбежно должен был возникнуть. Впрочем, нет документальных сведений о поведении Спиридоновой, которые излагает Махно.