Текст книги "Российский анархизм в XX веке"

Партизанам-анархистам удалось установить контроль над территорией, где ранее уже были развернуты анархистские социальные преобразования. В конце ноября 2-тысячный отряд махновцев захватил Гуляй-Поле и провозгласил создание «вольного района». Лидерами движения становятся начальник штаба отряда Н. Махно и председатель волостного ревкома анархист Л. Коростелев. Гуляй-Поле стало местом концентрации повстанческих отрядов. В ситуации военного поражения Германии и ее союзников наступление махновцев продолжалось. 13 ноября Махно взял Славгород¹⁹³⁸. В то же время в направлении Харькова с территории РСФСР начал наступать отряд анархиста Сахарова, а в районе Мерефы-Павлограда – формирование анархиста Девицкого, насчитывавшее около 1 тыс. чел.¹⁹³⁹

Вскоре после падения гетманского режима на Украине анархистские повстанцы повернули свое оружие против правительства возрожденной УНР, начавшей разгонять стихийно возникавшие Советы и стремившейся установить контроль над левобережными регионами Украины, где действовал Махно. В этой ситуации махновский штаб вступил в союз с большевистским ревкомом Екатеринославской губ., а сам Н.И. Махно был назначен главнокомандующим Советской Революционной Рабоче-крестьянской армией Екатеринославского района. В ходе боев 27–28 декабря 1918 г. махновцы и красные повстанцы взяли Екатеринослав. В состав коалиционного ревкома вошли большевики, левые эсеры и представители махновцев. Махно рассматривал ревком как временный орган, выступая за скорейший созыв съезда Советов, который и должен был решить вопрос о социально-экономическом и политическом устройстве Екатеринославщины. Но успех был временным. Хотя Махно боролся за установление дисциплины, применяя наказания вплоть до расстрелов, значительная часть бойцов большевистских частей (Кайдацкий отряд, Павлоградский полк), как, видимо, и часть махновцев, увлеклась самоснабжением за счет грабежей. Красные отряды были разбиты войсками УНР, прорвавшими фронт. В Екатеринославе подняла восстание пропетлюровски настроенная часть рабочих. 31 декабря, понеся огромные потери, Махно вынужден был отвести свои части в Гуляй-Поле. На этом завершился его первый союз с большевиками¹⁹⁴⁰.

Активно действовали в городах Украины и анархистские подпольные группы, в том числе прибывшие с территории РСФСР. В ноябре-декабре 1918 г. из РСФСР прибыла группа подпольщиков-анархистов (Г. Борзенко, А. Железняков, М. Петровский и Ф. Ярошевская) и группа анархо-синдикалистов (Н. Лазаревич, С. Флешин и др.). При их участии в оккупированной французскими войсками Одессе был создан нелегальный «Союз моряков». В конце 1918–1919 гг. одесские анархисты оказывали большое влияние на местный «Союз безработных» и союз строителей. Один анархист входил в состав Исполкома Президиума профсоюзов Одессы. Подпольщики выпускала листовки и газету на французском языке и анархистское издание «Воля труда»¹⁹⁴¹.

В июне-июле, после свержения Советской власти в Сибири белогвардейцами, эсерами и восставшим чехословацким корпусом, анархистское движение было разгромлено или вынуждено уйти в подполье. В этих условиях анархисты становятся организаторами повстанческой борьбы и занимают руководящие позиции в партизанском движении. Осенью 1918 г. в Томской губ. действуют бойцы И.П. Новоселова из бывших участников его коммуны (Кузнецкий уезд) и М.Я. Перцева (Мариинский уезд). Перцев в октябре 1918 г. становится членом военно-революционного штаба, возглавившего Чумайское восстание 7 тыс. крестьян. Осенью 1918 г. из Забайкалья перешел со своими черногвардейцами в Иркутскую губ. Н. Каландаришвили. В Алтайской губ. действовали отряды И.Я. Третьяка и Г.Ф. Рогова, связанного с анархистами со времени военной службы в Петрограде в годы Первой мировой войны. Анархисты участвуют в остававшихся легальными профсоюзах горнорабочих, железнодорожников и рабочих др. отраслей в Енисейске и Томске. По их инициативе выдвигаются требования об освобождении профсоюзных активистов, восстановлении внепартийных Советов рабочих депутатов¹⁹⁴².

Ноябрь 1917–1918 гг. являются периодом постепенного установления однопартийной диктатуры большевиков, проведения красного террора и постепенного разворачивания полномасштабной гражданской войны. Все эти обстоятельства приводят к тому, что анархисты, выступавшие ранее в союзе с большевиками, становятся самостоятельной политической силой и занимают место леворадикальной оппозиции. Платой за это становится разгром наиболее сильных организаций и их вооруженных отрядов. В то же время в данный период происходит выработка новых стратегий социальных преобразований. Анархисты получили возможность проводить на практике, в рамках отдельных регионов и отраслей, свой политический курс, обусловленный во многом запросами социальной базы движения – рабочих, крестьянства, части служащих и интеллигенции. Незавершенность процессов консолидации движения вела к тому, что эти инициативы не были скоординированы в рамках всей страны и, как следствие, обречены на подавление централизованной государственной властью. В то же время события, связанные с разрастанием гражданской войны, вносят раскол в ряды движения. Появляются лояльные по отношению к правящей партии «советские анархисты». При этом оба крыла движения, как пробольшевистское, так и оппозиционное, оставались сторонниками не только сохранения, но и расширения единого революционного фронта, отказываясь от открытой борьбы с РКП(б).

Глава 8
«Третья революция» и «вольные безвластные Советы» (1919–1921 гг.)

«Русский народ исторический выбор сделал, путь наметил: расширение и углубление программы Октября в условиях политических свобод февраля. И как бы далеко не уводили его с этой дороги обманом, коварством, хитростью или силой, он снова и снова будет возвращаться на нее».

Г.П. Максимов¹⁹⁴³

Гражданская война и интервенция стали факторами корректировки программных установок части анархистского движения.

В 1919 г. из среды «советских анархистов» выделяются «анархо-большевики». Обычно так называли анархистов, отказавшихся от критики политического курса РКП(б), полностью его поддерживавших и рассматривавших «государственный социализм» и Советскую власть как переходный период на пути к анархическому обществу. Среди них были известные деятели анархистского движения – И.М. Гейцман, Д.Ю. Гопнер, И.С. Гроссман, Ю.М. Лисс, Д.И. Новомирский, Г.Б. Сандомирский, В.С. Шатов и др. Некоторые из них, как Аникст, Лисс, Новомирский, вступили в РКП(б). Эта тенденция прослеживается в различных регионах. Так, входившие в состав Гомельского ревкома анархисты-коммунисты Е. Майзлин (руководитель жилищного отдела) и А. Драгунский (заведующий отделом народного образования) вступили в партию большевиков в 1919 г.¹⁹⁴⁴ С 1921 г. членом РКП(б) становится Н.А. Каландаришвили¹⁹⁴⁵. С декабря 1923 г. кандидатом, а с 1924 г. членом этой партии становится Гейцман¹⁹⁴⁶.

Некоторые «анархо-большевики», имевшие знакомства с высшими партийными функционерами РКП(б) и чиновниками, выступали консультантами по вопросам о разрешении деятельности анархистских организаций. Так, после подачи заявления от 16 августа 1919 г. о легализации Московской секции анархистов-универсалистов (МСАУ), Политбюро ЦК РКП(б) запросило по этому вопросу мнение И.С. Гроссмана¹⁹⁴⁷.

Некоторые «анархо-большевики» занимали руководящие и ответственные должности в Народном комиссариате иностранных дел, в хозяйственных и военных учреждениях. Так, Акашев с декабря 1918 г. становится председателем Всероссийской коллегии по управлению ВВФ РСФСР. В момент успешного наступления деникинцев в июле 1919 г. его назначают одновременно командующим авиацией Южного фронта¹⁹⁴⁸. Анархист-коммунист Т.П. Самсонов-Бабий в 1918–1919 гг. занимал руководящий пост в Военконтроле (контрразведке) 3-й армии Восточного фронта. В 1919 г. он вступил в РКП(б) вместе со служившими в штабах той же армии анархистами А.С. Буцевичем, К.И. Зоновым и Коростиным. В 1920–1926 гг. Самсонов-Бабий становится начальником Секретно-оперативного отдела ВЧК-ОГПУ и занимается борьбой с бывшими соратниками – анархистами. Зонов в 1919 г. был назначен заместителем начальника Особого отдела МЧК, затем заместителем начальника ее Секретно-оперативного отдела, а в 1921 г. членом коллегии ВУЧК. Руководящие посты в ВЧК-ОГПУ занимал и Буцевич¹⁹⁴⁹.

Одним из наиболее известных «анархо-большевиков» был Шатов, с мая 1919 г. занимавший одновременно посты председателя комиссии по ускоренному продвижению продовольственных грузов в Петроград, комиссара вокзалов, члена коллегии и начальника охраны Петроградского округа путей сообщения. С 8 мая 1919 г., в ситуации наступления войск Юденича, Шатов был назначен членом РВС 7-й армии и Западного фронта, а затем – начальником внутренней обороны Петрограда, членом Комитета обороны Петрограда и Петроградской губ. В это время он становится одним из организаторов обороны города. Вскоре Шатов был назначен командиром 9-й дивизии, сыгравшей значительную роль в разгроме Юденича, и за участие в организации обороны Петрограда получил орден Красного Знамени. В начале 1920 г. его направили на должность комиссара Омского железнодорожного узла, а затем – комиссара водного транспорта Сибири. В правительстве Дальневосточной республики (ДВР) он занимался организацией Госполитохраны (местного аналога ВЧК) и фактически руководил внешнеполитическим ведомством. 11–15 июля 1920 г. Шатов возглавлял мирную делегацию ДВР на переговорах о мире с Японией, завершившихся подписанием перемирия. В конце 1920 – летом 1921 гг. он занимал посты военного министра, министра путей сообщения ДВР и был председателем ее военно-дипломатической миссии при японском командовании. В декабре 1921 г. Шатов вернулся в Москву и вскоре был назначен уполномоченным Совета Труда и Обороны РСФСР в правлении Автономной индустриальной колонии «Кузбасс» – угледобывающей концессии-кооператива, созданного американскими коммунистами и членами ИРМ, активистом которой он сам был когда-то, в период своей эмиграции в США¹⁹⁵⁰. Вокруг этой концессии, действовавшей в 1921–1927 гг., возникло много мифов относительно «анархистского» и «анархо-синдикалистского» характера данного эксперимента. Как правило, авторы этой версии исходят из мнимой идентичности идеологии ИРМ анархизму или анархо-синдикализму¹⁹⁵¹. Но никогда этот профсоюз не определял себя в качестве анархистской организации, выдвигая революционно-синдикалистскую (не анархо-синдикалистскую) модель «индустриальной республики». Не вошел ИРМ и в состав Международной ассоциации трудящихся (МАТ) – основанного в конце 1922 – начале 1923 гг. интернационала анархо-синдикалистских профсоюзов. Более того, в состав ИРМ в конце 1910-х – начале 1920-х гг. входили американские социалисты и члены компартии. Руководителями АИК были один из лидеров Коммунистической партии Америки и деятель Коминтерна С. Рутгерс, а также перешедший на большевистские позиции и уже несколько лет проживавший в России бывший революционный синдикалист У. Хейвуд¹⁹⁵².

Существуют разные точки зрения по вопросу об отношении Шатова к большевикам. Историк Тепляков приводит слова американского социалистического журналиста А. Рис Вильямса, который, ссылаясь на английского писателя и разведчика А. Рэнсома, писал: «В 1919 году, после явления чуда – обеспечения движения поездов по дороге Москва – Петроград по расписанию, Шатов, в то время комендант Петрограда, сказал Рэнсому, что в ту минуту, когда другие народы прекратят на них нападать, он будет первым, кто свергнет большевиков»¹⁹⁵³. Эмма Гольдман свидетельствует о пробольшевистских симпатиях В. Шатова, хотя и излагает и цитирует его высказывания, сделанные перед отъездом в Сибирь в 1919 г. Они свидетельствовали о критическом отношении к бюрократии и ВЧК при сохранении пробольшевистской позиции: «Билл уверял нас, что не перестал быть анархистом и по-прежнему опасается угрозы, которую представляла государственная машина, движимая марксистской теорией […] Он был нетерпим к диктатуре и ее верной прислужнице ЧК, к жестокому подавлению свободы мысли, слова и инициативы, но сейчас это зло было неизбежным […] Он не вступил в коммунистическую партию и никогда не сделает этого, заверил нас Билл, но он был вместе с большевиками и будет с ними до тех пор, пока не закроется последний фронт и не будет изгнан последний враг – Юденич, Деникин и прочие приспешники царизма»¹⁹⁵⁴. И только после победы над белогвардейцами Шатов был готов «требовать отчета» от Ленина за все, что в политике большевиков было неприемлемым для анархистов¹⁹⁵⁵.

После возвращения с Дальнего Востока в 1920-е – 1930-е гг. он занимал видные посты в административно-хозяйственной сфере, руководя железнодорожным строительством, а затем пополнил число тех, кто отправился в сталинские лагеря и уже не вышел оттуда. По данным А. Теплякова, вплоть до 1924 г. Шатов считал себя анархистом, а затем оставался беспартийным¹⁹⁵⁶.

И.М. Гейцман активно сотрудничал с большевиками и впоследствии сумел сделать дипломатическую карьеру. В конце мая – начале июня 1918 г., во время наступления чехословацкого корпуса в Сибири, на Урале и в Поволжье, он в составе делегации Центросибири вел переговоры с восставшими чехословаками под Иркутском. Затем Гейцман был одним из организаторов эвакуации Центросибири из Иркутска в Читу и Хабаровск, где после захвата города белыми совместно с большевиками вел подпольную работу. Осенью 1919 г. он был переправлен из Хабаровска на одну из партизанских баз на китайской территории и занимался там организацией лазарета. В середине февраля 1920 г., после успешного наступления советских войск Гейцман был назначен Комиссаром иностранных дел Хабаровского округа. 5 апреля, после взятия города белыми, он был вынужден бежать во Владивосток. 24 августа 1920 г. на пароходе, с чешским паспортом на чужое имя, через Гонконг, Сингапур, Коломбо, Порт-Саид, Триест и Прагу Гейцман отправился в Москву, куда прибыл в декабре. В марте 1921 – мае 1922 гг. он работал сотрудником особых поручений в торгпредстве в Чехословакии, в 1923 г. – референтом по Китаю в Наркоминделе, в 1924–1927 гг. – консулом в Тяньцзине (Китай), а в 1927–1931 гг. – агентом НКИД во Владивостоке, с февраля 1933 г. – директором Центрального военного архива в Москве¹⁹⁵⁷.

«Анархо-большевики» пришли к выводу об исторической обусловленности чрезвычайных методов всеобщей мобилизации и военной диктатуры, проводимых РКП(б). Наиболее ярким выразителем такой точки зрения оказался И. Гроссман: «Необходимости государственной надо противопоставить необходимость, вытекающую из логики автономного производства, ибо эта необходимость и предполагает трудовую свободу. А всемирный империализм путем блокады, нашествий не дает нам сделаться производственным организмом. Он заставил нас заменить логику производства – мать свободы – логикой военщины – мать государственной необходимости. Отсюда: победите мировой империализм, и вы победите механическую государственность. […] При логике военщины невозможна база нашей антигосударственности – автономное производство в широком масштабе, невозможна ни для анархистов, ни для большевиков!» Фактически Гроссман признал «существующую в России советскую республику переходной ступенью к анархии»¹⁹⁵⁸.

Близких позиций придерживался А.Л. Гордин, полагавший, что общество будущего (Анархический Универсал) возникнет на основе эволюции государственно-социалистического строя. Он рассчитывал, что постепенно система Советов даст простор самоорганизации трудящихся и ее составной частью станет «самое широкое привлечение трудящихся масс к решению всех основных вопросов строительства, хозяйства и правления»¹⁹⁵⁹. Возможности для этого создаст повсеместное введение принципов отзываемости, смещаемости и отчетности депутатов перед избирателями. В перспективе он предлагал передать Советам функции исполнительной власти при переходе «регламентирующих», законодательных функций непосредственно трудящимся, выражающим свою волю через референдумы¹⁹⁶⁰.

«Советские анархисты», занимавшие более критическую позицию по отношению к РКП(б), имели значительное влияние в анархистском движении. Наиболее значительной организацией такого рода была Всероссийская федерация анархистов-коммунистов, активно осуществлявшая, прежде всего, культурно-просветительскую и издательскую деятельность. Помимо многочисленных книг и брошюр, выпущенных издательством ВФАК, в мае 1919–1922 гг. эта организация выпускала журнал «Вольная жизнь»¹⁹⁶¹. В 1919–1921 гг. в ее состав входили организации, действовавшие в Белом (Смоленская губ.), Великом Устюге (Союз анархистов Северного края), Владимире, Вологде, Вятке, Гжатске (Смоленская губ.), Демидове (Смоленская губ.), Духовщине (Смоленская губ.), Иваново-Вознесенске, Москве, Петрограде, Рязани, Смоленске, Туле, Череповце. Преимущественно их деятельность сводилась к пропагандистской и просветительской работе. Так, по данным сводок ВЧК за первую половину сентября 1920 г., местные активисты ВФАК, действовавшие в Смоленской губ. (в Белом, Гжатске, Демидове, Духовщине, Смоленске) совместно с анархо-синдикалистами, читали лекции на культурно-просветительские темы «с политическим оттенком»¹⁹⁶². С 1921 г. название федерации изменилось на Всероссийскую федерацию анархистов и анархистов-коммунистов¹⁹⁶³. Но в более поздних официальных документах встречается отдельное упоминание ВФА (Всероссийская федерация анархистов) и ВФАК, так что вероятно, позже произошло формальное разделение на две организации.

Позиция ВФАК была отражена в заявлении редакции журнала «Вольная жизнь». Его авторы заявляли, что в условиях гражданской войны «необходимо сплочение революционных сил для борьбы с контрреволюционерами, грозящими погубить все завоевания революции»¹⁹⁶⁴. В силу этого лидеры ВФАК считали «нежелательной и вредной для общего дела» «деятельность, которая, ослабляя силы революционеров, может усилить позицию контрреволюционеров»¹⁹⁶⁵. В этой ситуации ее активисты по-прежнему отстаивали необходимость защиты Советов и участия в них, оценивая эти органы власти как форму «организации, в которой могут слиться все революционные силы и анархистов и неанархистов для отпора буржуазной власти»¹⁹⁶⁶. Тюханов призывал защищать власть РКП(б) против белых режимов и экспансии иностранных капиталистов: «А пока эта власть сокрушает зубы мировой буржуазии, то поможем ей в этом. Мы будем бороться не за власть, а за революцию, и пока перед нами Колчаки и прочие слуги капитала, мы сомкнем ряды и вместе с недругами нашими – людьми власти – пойдем на более серьезного врага, на мировую буржуазии. Если же мы теперь будем резко отмежевываться и ослабим фронт революции, то вслед за расправой над большевиками не менее жестокой будет и расправа над анархистами. Таким образом, там, где можно работать с большевиками (например, в Советах, на фронте, в области пропаганды и т. д.) нам необходимо приложить к работе все усилия в теперешний величайший исторический момент».¹⁹⁶⁷ Тюханов считал расходящейся с принципами анархизма работу в ВЧК, ревтрибуналах, милиции и иных карательных структурах, не отрицая службу в РККА¹⁹⁶⁸. Подобные идеи развивали в своих статьях другие лидеры ВФАК¹⁹⁶⁹. Правда, некоторые из них допускали оговорки, указывая, что подавление большевиками «народного творчества» может стать фактором поражения Российской революции¹⁹⁷⁰.

И ранее Карелин утверждал, что проводимые большевиками преобразования создавали предпосылки для установления анархо-коммунистических отношений, но политика «военного коммунизма» обратила внимание «карелинцев» на возможность проведения существующей властью преобразований в духе анархического коммунизма. Так, члены ВФАК М. Головинский и Я. Нерсей в 1919 гг. предлагали советскому правительству ряд мер такого рода: отмена денежного обращения, отказ от карточной системы и переход к распределению продуктов на основе трудовых книжек, передача профсоюзам регулирования экономической жизни при сохранении прав планирования производства за государственными органами¹⁹⁷¹.

Вместе с тем активисты ВФАК призывали уделить наибольшее внимание работе анархистов в кооперации, рассматривая ее как организационную основу будущего анархического общества, основное средство его реорганизации на анархо-коммунистических началах. Так, И. Хархардин писал: «Раз в кооперации находят применение все принципы анархизма и раз она в условиях современного момента приводит их в осуществление, то все анархисты должны принять в ней самое деятельное участие. Мы должны пойти в нее, чтобы освободить ее от той накипи, которая порой отчасти искажает ее настоящее лицо, чтобы показать массам практическое осуществление анархического идеала и тем самым увлечь массу за собой, находя в ней опору для дальнейшей работы на пользу анархической кооперации»¹⁹⁷².

Большая часть анархистского движения, тем не менее, оставалась в оппозиции РКП(б), которая могла быть как легальной, предполагающей сохранение единого революционного фронта, но могла быть и радикальной, ориентированной на повстанческую и подпольную борьбу. Они часто критиковали позицию советских анархистов и «анархо-большевиков».

Ярким примером такой критики стал развернутый ответ активиста ПФАСГ Б.С. Стоянова Гроссману. Своего оппонента Борис Стоянов оценил, как «анархиста, „продавшего шпагу свою“ большевизму или, точнее, социалистическому империализму»¹⁹⁷³. Прежде всего он отверг представления о Советах как анархических структурах, указывая, что эти организации превратились окончательно в придаток правящей партии, проводящий в жизнь решения ее руководства: «Что общего имеют современные Советы, – эти государственные органы, с одной стороны, и филиальные отделения РКП, с другой стороны, – с очагами революции?»¹⁹⁷⁴

Стоянов категорически отвергал предлагаемую анархо-большевиками безоговорочную поддержку политического курса РКП(б): «путь совместно с большевиками есть путь укрепления государственности в его новой, быть может, и не очень тонкой форме – Совдепии – „Советская власть“, которая в случае своего укрепления […] может стать на долгие годы цитаделью реакции»¹⁹⁷⁵. Созданную в РСФСР модель социально-экономических отношений он оценивал как государственно-капиталистическую, при которой «эксплуатация человеческого труда, порабощение человека […] чудовищнее, ужаснее, чем при частной»¹⁹⁷⁶.

Далее Стоянов достаточно полно развернул эту мысль, указывая на рост внеэкономического принуждения, которое осуществляется карательными органами Советского государства: «Государственный капиталистический строй, идущий ныне на смену частному капиталистическому, сулит довести порабощение человека до последней стадии, заменив старую формулу манчестерцев оскопленной свободы труда (laissez faire) новой формулой – „тащи, не пущай“, „к стенке“. на смену недавнего, еще живого прошлого, относительного рабства человека, идет с государственным капитализмом новая абсолютная форма рабства»¹⁹⁷⁷. Возражая против тезиса Гроссмана о том, что милитаризация различных сфер жизни общества и централизация власти в России являются результатом гражданской войны, интервенции и международной блокады, Стоянов указывает, что они стали неотъемлемой частью государственно-капиталистической модели: «Вы забыли или не знаете, что социализм, покоящийся на началах государственности и капитализма, не может существовать прочно, хоть сколько-нибудь продолжительный период времени (год, два) без военщины. Если частный капиталистический строй, где моменты капитализма и государственности были, до известной степени, разъединены, приводил к логике военщины, то тем более к этой логике приведет государственно-капиталистический строй […]. Без военщины государственный капитализм будет существовать до первой попытки первого человека освободить свой труд из-под ига капитала»¹⁹⁷⁸. Ужесточение эксплуатации и принуждения, полагал Стоянов, приведет к росту протестов трудящихся, а их неизбежным последствием станет усиление карательного аппарата, возрастание расходов на его содержание и военные нужды. Увеличение расходов капиталиста-государства означает все большее изъятие прибавочной стоимости, а следовательно – ужесточение эксплуатации¹⁹⁷⁹.

В противовес сотрудничеству с большевиками, предложенному Гроссманом, Стоянов рассматривал в качестве актуальной задачи анархистов способствовать обострению борьбы «между мировой (европейской и американской) и советской (русской) буржуазией». Одновременно следовало вести интенсивную пропаганду идей анархизма. Он предполагал, что к моменту, когда оба враждебных лагеря будут обескровлены в борьбе, анархисты окрепнут и станут влиятельной общественно-политической силой. Но одновременно сторонники безвластия должны были поднять трудящихся на борьбу против государственного капитализма в России¹⁹⁸⁰.

В оппозиции к большевистской диктатуре выступает в это время и Петр Алексеевич Кропоткин. Так, в письме к деятелям рабочего движения и сторонникам социалистических идей Западной Европы, написанном 10 июня 1920 г. и переданном делегации британских профсоюзов и лейбористской партии, он предрекал поражение большевистского социального эксперимента: «строительство коммунистической республики по принципу строго централизованного государственного коммунизма, под железным правлением партийной диктатуры, завершится крахом»¹⁹⁸¹. Точно так же негативно он оценивает и роль большевиков в ликвидации общественного самоуправления, иллюстрируя этот процесс на примере Советов: «до тех пор, пока страной правит диктатура партии, Советы рабочих и крестьянских депутатов не будут иметь значения. […] Рабочие Советы прекратили осуществлять свободное руководство тогда, когда в стране не стало свободы печати: мы очутились в такой ситуации около двух лет назад, а предлогом для таких мер было военное положение. Более того, Советы рабочих и крестьянских депутатов утратили все свое значение, как только была прекращена свободная предвыборная агитация и выборы стали проводиться под давлением партийной диктатуры»¹⁹⁸². Фактически Петр Алексеевич солидаризировался с обвинениями в адрес большевиков, которые позднее высказали кронштадтские повстанцы и уже выдвигали лидеры крестьянских восстаний, развернувшихся по всей России. Рабочее движение и революционеры Западной Европы должны избежать этого пути, – таков вывод Кропоткина¹⁹⁸³.

При этом он выступал против любой военной интервенции: «рабочие всего цивилизованного мира и их сторонники в других классах должны заставить свои правительства полностью отвергнуть идею вооруженного вмешательства в дела России»¹⁹⁸⁴. Это необходимо с той точки зрения, что военное вмешательство во внутренние дела России лишь усилит диктатуру большевиков, станет оправданием политики террора и преследования инакомыслящих, подавления самоорганизации и самоуправления трудящихся. «Военное положение было поводом для ужесточения диктаторских методов партии, а также усиления свойственной ей тенденции сосредоточивать все стороны жизни в руках правительства […] Таким образом, зло, заключенное в государственном коммунизме, десятикратно увеличивается, оправданное тем, что все бедствия нашей жизни порождены иностранным вмешательством»¹⁹⁸⁵, – писал он.

Кроме того, интервенция усилит националистические настроения, враждебность к европейским странам, что сыграет свою роль в случае подготовки правящих кругов будущей России к новой мировой войне: «Эта идея в корне неверна, ибо вмешательство иностранной армии вызовет в России ожесточенный национализм, и, возможно, наступит день, когда Красная армия выступит против союзников на стороне Гинденбурга и Ко»¹⁹⁸⁶. В силу этого Кропоткин призывал к восстановлению дипломатических и иных официальных отношений Великобритании с Россией¹⁹⁸⁷. С этих позиций и должны были выступать британские социалисты и активисты профсоюзов. Большую роль в помощи антиавторитарным силам в России, полагал Кропоткин, сможет сыграть новый интернационал – «Союз всех тред-юнионов мира». К созданию его он и призывал, возвращаясь к революционно-синдикалистским идеям¹⁹⁸⁸.

В этом же заявлении Петр Алексеевич высказывался о будущем России, призывая защищать федеративные отношения. Он предполагал, что «в ближайшем будущем» бывшая Российская империя станет «федерацией свободных сельских коммун и вольных городов», а позднее это устройство заимствуют и страны Западной Европы¹⁹⁸⁹. Таким образом, Кропоткин в это время выступает за воплощение в жизнь анархистской программы, возвращаясь к своим идеям довоенного периода. Разделяет Петр Алексеевич и концепцию «вольных советов», выдвигавшуюся в это время махновцами, и др. течения российского и украинского анархизма. Довольно легко проследить эту логику в том же обращении к западноевропейскому рабочему движению: «Идея Советов, впервые выдвинутая в ходе революции 1905 г. и немедленно реализованная в феврале 1917 г., как только пал царский режим, идея таких органов власти, контролирующих политическую и экономическую жизнь, – величайшая идея. Она неизбежно ведет к пониманию того, что эти Советы должны объединить всех, кто на деле, своим собственным трудом участвует в производстве национального богатства»¹⁹⁹⁰. Далее Кропоткин говорит о том, что Россия «перешла к реализации на практике лозунга реального равенства (egalite de fait), равенства в области экономики»¹⁹⁹¹. Таким образом, он рассматривал, как вполне осуществимые, анархо-коммунистические перспективы революции, разделяя точку зрения других российских и украинских анархистов.

Главную роль в строительстве коммунистического общества, в его представлении, должна была сыграть самоорганизация трудящихся в форме «тесного сотрудничества масс на местах, при помощи чего только и можно справиться с различными экономическими проблемами, существующими на местном уровне»¹⁹⁹². Но этому свободному сотрудничеству рабочих и крестьян, констатировал Кропоткин, препятствуют большевики, превратившие институты самоорганизации (профсоюзы и кооперативы) «в бюрократические органы партии»¹⁹⁹³.

Подвергая критике РКП(б), Кропоткин в то же время выступал категорически против Белого движения. «Каковы бы ни были первоначальные намерения этих претендентов на власть, собравшиеся вокруг них уже имеют совсем другие стремления, они несут нам возврат к монархии, может быть под властью одного из Романовых (одного из худших), и – реки крови: погромы в минуту их триумфа и длительную междоусобную войну, которая роковым образом приведет к восстановлению царской власти»¹⁹⁹⁴, – писал он в апреле 1919 г. Более того, 4 мая Кропоткин на встрече с активистами Всероссийской федерации анархической молодежи открыто поддержал активное противодействие белогвардейским режимам: «Переходя к политическому вопросу и вопросу обороны России против Колчака, П[етр] А[лексеевич] ответил, что с Колчаком нужно бороться всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами, ибо он несет с собой монархической строй»¹⁹⁹⁵.