Текст книги "Российский анархизм в XX веке"

Некоторые анархистские организации и кружки в данный период планировали и собственные акции. Организовать первомайские выступления с целью срыва официальной демонстрации в 1928 г. планировала Выксунская группа анархистов. И лишь арест ее активистов Матюгова, Решенскова и Тузова помешал реализовать эти замыслы²⁵⁹⁸.

Продолжались попытки объединения анархистов в масштабах регионов и СССР в целом. По данным ГПУ, в декабре 1926 г. прошел подпольный съезд анархистов в Мариуполе. Его материалы были изъяты чекистами при разгроме ростовской группы анархо-синдикалистов 25 марта 1927 г.²⁵⁹⁹ Под видом празднования Нового года 31 декабря 1928 – 1 января 1929 гг. попытались провести конференцию анархисты Одессы²⁶⁰⁰. 18 ее участников были арестованы, в том числе: А. Вайнштейн, А. Вулис, Л. и А. Рабиновичи, Б. Тубисман, В. Лидер-Либерт²⁶⁰¹. Последней попыткой объединения анархистов СССР следует считать предполагаемую подготовку съезда харьковскими «набатовцами» и группой ссыльных анархистов, проживавших в городах Центрально-Черноземной области во главе с А.Д. Бароном. Предположительно, были установлены связи между группами и отдельными анархистами Брянска, Воронежа, Днепропетровска, Елисаветграда, Киева, Курска, Москвы, Орла, Симферополя, Томска, Ульяновска, Харькова. И хотя попытка провести учредительную конференцию новой Конфедерации «Набат» в августе 1933 г. провалилась, Барон не отказался от работы по возрождению организации, рассчитывая на успех после 2 лет работы²⁶⁰². Если Я.В. Леонтьев и А.Ю. Саран полагают, что версия следствия соответствует действительности²⁶⁰³, то предоставивший нам материалы дела М.Е. Разиньков полагает, что это оно было полностью инспирировано ОГПУ.

Среди основных направлений деятельности анархистов в 1926–1934 гг. можно выделить работу среди молодежи, хотя и утратившую былые масштабы. Так, в конце 1926 – начале 1927 гг. среди студентов педагогического факультета в Минске образовался кружок по изучению философии анархизма²⁶⁰⁴. В Тверской губ. в феврале 1928 г. анархисты организовали группу оппозиционно настроенных студентов²⁶⁰⁵. Среди комсомольцев, учащихся 2-й ступени города Яранска и студентов пединститута в Вятке, вели пропаганду местные анархисты²⁶⁰⁶. В 1926–1927 гг. имели успех отдельные попытки привлечения комсомольцев в анархистские организации (Ростов Ярославской губ., Томский, Пермский и Шадринский округа)²⁶⁰⁷.

Анархисты по-прежнему пытались вести пропаганду в рабочей среде и участвовать в рабочих выступлениях. Так, в Днепропетровске они участвовали в забастовках²⁶⁰⁸. Пропаганду среди строительных рабочих вели анархо-синдикалисты в Ростове-на-Дону. Продолжалась агитация и среди безработных. В сентябре-декабре 1926 г. московские анархисты во время волнений безработных (печатников и пищевиков) Красной Пресни и Замоскворечья возглавили их собрания, проведя резолюции с требованием обеспечения работой вместо выплаты пособия. Группой безработных-печатников под влиянием состоявших в ее составе анархистов был выдвинут призыв к объединению безработных Москвы через агитацию за созыв их общемосковского собрания²⁶⁰⁹. В августе 1927 г. в Брянской губ. анархистами среди безработных были распространены листовки в количестве 8 и 15 экземпляров²⁶¹⁰. Тогда же в ходе кампании по перезаключению коллективных договоров, затрагивая вопрос о недовольстве рабочих уровнем заработной платы, они вели агитацию в Брянске среди рабочих «Мехартзавода», заводов «Игла» и «Профинтерн»²⁶¹¹.

В ряде регионов анархисты продолжали вести работу среди крестьян. Так, в 1927 г. брянские анархисты применили весьма своеобразную форму пропаганды – постановку спектаклей для крестьян, в которых проводились бы анархистские идеи, прежде всего – критика власти человека над человеком. В то же время весной они вели пропаганду против единого сельхозналога. Известен и случай, когда анархист на одном из митингов открыто призвал крестьян выдвигать свои требования в виде лозунгов, беря пример с рабочих²⁶¹². Были предприняты попытки организовать сопротивление коллективизации. Так, например, в 1928 г. группы, возглавляемые бывшими видными махновцами А. Будановым (в Мариуполе) и И. Чернокнижным (Межевский район Днепропетровской обл.) попытались создать крестьянские партизанские отряды. При аресте активистов этих групп было изъято оружие (в том числе – винтовки и бомбы)²⁶¹³. Развернуть пропаганду против коллективизации планировали и харьковские «набатовцы» в 1930 г.

Тем не менее с середины 1926 г. российский анархизм вступил в полосу спада, обусловленную репрессиями властей, в 1929–1934 гг. фактически завершивших ликвидацию анархистского движения СССР. Как справедливо заметил А.Е. Кляченков: «Вообще сам факт фиксирования информации о социалистах и анархистах в документах, исходящих от губотделов ОГПУ, говорит не только об активности оппозиционеров во второй половине 1920-х гг., но и о том, что деятельность последних находилась под неусыпным контролем местных чекистов. Власть пыталась пресечь любые попытки какой-либо организованной работы оппозиционеров»²⁶¹⁴. Так, по данным историка Теплякова, в 1928 г. только в Сибири на учете у сотрудников госбезопасности находился 131 анархист²⁶¹⁵.

Вслед за фиксированием информации начинались и ответные меры властей. Так, в 1928 г., по данным А. Дубовика, на Украине были арестованы 23 анархиста и 21 махновец, за первое полугодие 1929 г. – 62 анархиста и 40 махновцев. В результате арестов 1929 г. в Москве была ликвидирована группа Бармаша, в 1931 г. – разгромлены группы анархо-мистиков. 1 февраля 1934 г. были арестованы члены «набатовских» групп в Воронеже, Курске, Орле, Харькове. Число арестованных в Харькове составило 8 человек, в др. городах – 23 (из них 11 осуждены)²⁶¹⁶.

Одновременно с ростом репрессий против действующих анархистов, да и просто лиц, сохранявших анархистские убеждения, руководство ВКП(б) задействовало ренегатов, отрекшихся от анархизма. Как правило, они активно использовались советскими спецслужбами, партийным руководством и Коминтерном для работы по разложению анархистского движения на территории СССР и международного анархистского движения.

Прежде всего это Е.З. Ярчук, в конце октября 1925 г. выступивший с заявлением об отречении от анархизма, вернувшийся в СССР, где и поступил на работу по линии Коминтерна. «Анархистам и другим революционерам необходимо найти точки соприкосновения с партией большевиков и начать работать в тесном контакте с ней для скорейшего приближения мировой социальной революции, употребив все усилия на поднятие экономического, морального и культурного уровня жизни широких трудовых масс России, без чего трудно двигаться по пути завершения безгосударственного коммунизма»²⁶¹⁷, – писал он в своем заявлении. Бармаш в письме Аршинову 1929 г. характеризует его как опасного «анархо-большевика»²⁶¹⁸. И не зря. Его заявление об отречении от анархизма в 1927 г. было опубликовано на страницах «Правды». В том же году он вступил в ВКП(б) по рекомендации Н.И. Бухарина и был известен тем, что в 1927–1928 гг. при содействии ОГПУ готовил созыв съезда анархистов для официального роспуска движения²⁶¹⁹. Но эта инициатива провалилась.

Другим примером использования ренегатов в международном масштабе является история сотрудничества бывшего лидера Свободного объединения анархистов, писателя А.Ф. Струве, с руководителем МОПР К. Злинченко. По заданию последнего Струве написал письмо редактору весьма известного в Швейцарии анархистского журнала «Ла либре пансе» Жоржу Броше. Целью этой переписки, инспирированной Злинченко, было ввести в заблуждение Броше и его читателей, убедив их в том, что анархисты в СССР не подвергаются и никогда не подвергались систематическим преследованиям. Эти действия были весьма важны по той причине, что Броше за свою, отчасти просоветскую, позицию был подвергнут критике со стороны швейцарских анархистов и особенно их лидера Луиджи Бертони²⁶²⁰. Эта необычная для анархиста позиция, вероятно, проистекала из любви к России и русским революционерам. Ведь Броше бывал в Петербурге еще во второй половине XIX в., написал книгу о различных народах России и был личным другом П.Л. Лаврова.

Важной вехой для деятельности анархистов-ренегатов становится 1931 г. 12 апреля этого года в Испании началась революция, приведшая к установлению Второй республики. В этой ситуации Коминтерн и руководство ВКП(б) сосредоточили свое внимание на деятельности анархо-синдикалистского профсоюзного объединения – Национальная конфедерация труда (НКТ), наиболее массового в Испании на тот момент. Компартия Испании взяла курс на раскол или даже захват руководства НКТ, вышедшей из подполья и восстанавливавшей свои структуры. Из 500 профсоюзов, входивших в ее состав, 6 контролировались сталинистами и троцкистами. 17 мая 1931 г. под руководством компартии был создан Национальный комитет реконструкции НКТ. Эта авантюра завершилась полным провалом, поскольку профсоюзы и их активисты не желали подчиняться указам самопровозглашенного руководства. Тем не менее сталинисты сохранили свое влияние в нескольких секциях профсоюзов на местах, хотя анархо-синдикалисты изгоняли их из своей организации. Кроме того, в конце августа 1931 г. в организации произошел раскол. Из нее вышла группа из тридцати представителей умеренного крыла, за которыми последовали некоторые профсоюзы²⁶²¹. В этой ситуации руководители Коминтерна вспоминают о Г.Б. Сандомирском, с которым ведутся переговоры об отправке в Испанию с целью привлечения анархо-синдикалистов на сторону Коминтерна. Эти вопросы затрагиваются в заявлении Сандомирского Сталину от 7 июля 1931 г. В частности, Сандомирский пишет: «Что касается Испании, то я уверен, что там можно многое сделать для смягчения вражды между анархистами и коммунистами. Это, конечно, нелегко. Возможно, что выступить с моей программой среди тамошних анархистов – значит, рисковать головой. Я не отказываюсь от этого (подробнее я написал об этом т. Мануильскому уже после полученного отказа)»²⁶²².

Интересно отметить, что в этом документе Сандомирский указывает, что он – «анархист с 1902 г.», подразумевая, что и в настоящее время при полной лояльности ВКП(б) сохранил анархистские убеждения. Далее, впрочем, он подтверждает это: «Не будучи членом партии, я до некоторой степени вел и политическую работу. Главная ее цель – смягчение отношений между анархистами и коммунистами на Западе в целях ликвидации антисоветской кампании, нисходящей из лагеря анархистов. Я знаю, как скептически относятся сами коммунисты к моей теории „советского анархизма“»²⁶²³. В письме также содержится информация о том, что Сандомирский, по предложению ОГПУ, сыграл роль посредника в переговорах с арестованным Ф. Гецци, целью которых было прекращение кампании за его освобождение, которая велась в странах Западной Европы. Итогом переговоров стало освобождение Гецци и затем – публикация, с его слов, заявления против грузинских меньшевиков на страницах зарубежной коммунистической печати: «В январе с.г. ко мне обратились т.т. из ОГПУ с просьбой навестить в Бутырсках итальянского рабочего-анархиста Ф. Гецци, вокруг ареста к[оторо]го на Западе была поднята шумная кампания, возглавлявшаяся Ромэном Ролланом. Мне нелегко дались 6-часовая рабочая беседа в тюрьме с Г[ецци] и дальнейшие перипетии этого дела. Скажу только, что этому делу я отдал немало сил и времени. Скажу еще о результатах: из Бутырок Г[ецци] был привезен ко мне, проживал у меня 3 недели, теперь работает на том же заводе, что и раньше, а в номере Юманитэ от 29 июня Вы можете найти статью Вайяна Кутюрье против грузинских меньшевиков, в к[ото]рой он ссылается, главным образом, на беседу с Гецци, уже в Суздальской тюрьме изобличавшим их предельное падение и защищавшим соввласть. Оказанное мне доверие, как Вы видите, не было нарушено. И самый факт обращения в „советскую веру“ талантливейшего и образованнейшего из иностранных пролетариев доставил мне большое удовлетворение»²⁶²⁴.

Услугами Сандомирского так и не воспользовались. Зато весьма к месту оказался П.А. Аршинов, в 1931 г. ставший фактически ставший «анархо-большевиком». В анкете для вступающих во «Всесоюзное общество политкаторжан» (31 января 1935 г.) он указал, что отрекшись от анархизма в особом обращении к ЦК ВКП(б) (4 января 1932 г.), в течение трех лет вел за границей работу «в духе и направлении Коминтерна»²⁶²⁵.

Согласно письму П.А. Аршинова в ЦК ВКП(б) от 20 января 1934 г., уже в 1931 г. он обратился в ЦК с просьбой принять его в партию и разрешить вернуться в СССР. Но разрешение получили только его жена, Мария Ивановна Лебедева, и сын, Андрей Петрович. Сам же идеолог «платформизма» в 1931–1935 гг. был принят на агентурную работу при Коминтерне, целью которой было разложение анархистского движения. Аршинов писал: «Признав в 1931 г. единственно правильным методом в социальной революции метод марксизма-ленинизма, я намеревался вскоре открыто порвать с анархическим движением и открыто заявить о своем идеологическом присоединении к большевизму и затем просить ЦК ВКП(б) о приеме меня в ряды ВКП(б). Однако, согласно указаниям, данным мне в ответ на мою просьбу от 1932 г. о возвращении в СССР, я продолжал оставаться в анархических рядах, ведя коммунистическую пропаганду. Это насторожило анархистов против меня»²⁶²⁶.

Готовилась поездка Петра Аршинова для организации прокоммунистической пропаганды среди испанских анархистов. Как пишет сам Аршинов, в этой командировке его должен был сопровождать секретный сотрудник Коминтерна, вероятно, имеющий отношение к ОГПУ. Предварительно готовилась сеть «опорных пунктов» для работы эмиссаров Коминтерна в анархистском движении Испании: «По условию с уполномоченным товарищем, я должен был, оставаясь во Франции, подготовлять материал, вскрывающий ошибочность тактики испанского анархо-синдикализма в ходе испанской революции. Сам же товарищ поехал в Испанию в целях подготовки опорных пунктов для развития нашей работы. Он при этом забрал, для издания в Испании, весь имевшийся у меня материал, критиковавший позиции испанского анархо-синдикализма и имеющий целью создание единого фронта между испанскими коммунистами и здоровыми элементами Национальной Конфедерации Труда. Позже я ему послал в Испанию ряд новых статей того же смысла и, в частности, мое „Открытое письмо руководителям Национальной Конфедерации Труда и Иберийской Федерации Анархистов“, о написании которого я с товарищем специально уговорился перед его отъездом. Письмо было получено и товарищ известил меня, что оно издается отдельным трактом политической рабо[ты] созданной в Исп[ании] нашей группы²⁶²⁷. Это было в начале октября 1933 г. С тех пор связь между мною и товарищем прервалась, и, несмотря на все мои старания, я не мог ее восстановить. Вполне возможно, что товарищ стал жертвой арестов, в изобилии имевших место в ноябре-декабре 1933 г.»²⁶²⁸

В письме председателю ЦКК ВКП(б) Я.Э. Рудзутаку П.А. Аршинов указал список своих работ, направленных для издания в Испанию с целью популяризации большевистских идей среди анархистов. Среди них: «1) Открытое письмо генеральному секретарю Национальной Конфедерации Труда А. Пестанье, 2) Испанская революция и русский опыт, 3) Опасности, стоящие на пути пролетарской революции в Испании, 4) Что такое рабочий совет, 5) Открытое письмо конгрессу Нац[иональной] Конф[едерации] Труда в Барселоне-Мадриде, 6) Какая революция происходит в Испании, 7) Открытое письмо руководителям Национальной Конф[едерации] Труда и Иберийской Федерации Анархистов, 8) Анархизм и борьба с фашизмом, 9) Октябрьский переворот – торжество международного пролетариата, 10) Признания Ллойд Джорджа»²⁶²⁹. В своих публикациях он призывал анархистов встать на защиту СССР, установить связи с советскими посольствами и в едином фронте с компартиями бороться за диктатуру пролетариата²⁶³⁰.

Этот документ указывает, что целенаправленное издание этих произведений планировалось и частично было осуществлено, как на страницах анархистской, так и коммунистической прессы: «В „Солидаридад Обрера“ (центр[альный] орган НКТ) были напечатаны лишь две из них – вторая и третья. После этого и в особенности после выпуска на русск[ом] яз[ыке] моей брошюры „Анархизм и диктатура пролетариата“ против меня в Испании повели ожесточенную кампанию анархисты всех стран, давая против меня настоятельные предупреждения, как против агента Коминтерна. Остальные статьи должны были быть напечатаны силами испанских коммунистов, но, кажется, в силу многократных провалов, не все они были напечатаны. (…) Прилагаю здесь свои две брошюры последнего времени – „Анархизм и диктатура пролетариата“ и „Анархизм в наше время“. Дополнительные данные – ряд моих статей, печатавшихся в последнее время в „Новом мире“ (орган компартии на русск[ом] языке в Нью-Йорке)»²⁶³¹.

Своими открытыми выступлениями в поддержку СССР и коммунистических партий, пропагандой идеи о подчинения анархистского движения их политике, Петр Аршинов был дискредитирован в глазах даже своих бывших единомышленников, отмежевавшихся от него в печати и бойкотировавших его. Кроме того, он находился под пристальным наблюдением французской полиции. Эти обстоятельства вынудили Аршинова в начале 1935 г. подать новое заявление о возвращении в СССР: «При условии разгрома работы на местах мне, проваленному, как во Франции, так и в Испании, ехать теперь в последнюю, на мой взгляд, нецелесообразно. Нужен известный срок времени, чтобы коренное движение в стране оправилось и вошло в силу и чтобы иметь необходимые предпосылки на местах. Столь же нецелесообразно находиться мне во Франции, где сейчас дискредитирован настолько, что, ввиду постоянного надзора за мной, не могу принять ни малейшего участия в работе местного движения. Вот почему я обращаюсь в ЦК ВКП(б) с просьбой дать мне разрешение и возможность приехать в СССР, где я с большим желанием приму участие на одном из фронтов труда, о чем я просил уже ЦК ВКП(б) два года назад, в январе 1933 г. К сказанному выше считаю необходимым добавить, что анархическое руководство всех стран распространяет обо мне слухи, как о „большевистском шпионе“. (…) Позже обо мне в анархической прессе Испании, Болгарии, Франции, Сев[ерной] Америки и др. стран были напечатаны многочисленные статьи, смысл которых сводился к тому, что я являюсь открытым большевистским агентом. Ряд анархистов высказывали мне эту мысль либо лично, либо письменно. Мои противники из анархического лагеря стараются бить меня главным образом этой стороной. Вокруг меня создалась совершенно нетерпимая моральная и политическая атмосфера, при которой никакая плодотворная работа с моей стороны невозможна. Единственный выход из этого нетерпимого и бесполезного для коммунистической пропаганды положения это мой отъезд в СССР, открытый разрыв с анархической средой и открытое присоединение к ВКП(б)»²⁶³².

Отзывы высших советских руководителей по линии Коминтерна ЦК ВКП(б) и ОГПУ о деятельности Аршинова были самые благоприятные. Фактически они характеризуют его как агента советских спецслужб. Так, например, Е.М. Ярославский, в то время член ЦКК и КПК ВКП(б), председатель Всесоюзного общества старых большевиков и ВОПК, 17 августа 1934 г. в письме А.А. Жданову, секретарю ЦК и члену Организационного бюро ЦК ВКП(б), утверждает следующее: «По поводу б[ывшего] анархиста Аршинова считаю необходимым высказать свое мнение, основанное и на отзывах работников ОГПУ и наших коминтерновских т.т., знающих о нем. Он человек безусловно наш. Он это доказал неоднократно выступлениями за границей против анархистов. Те считают его агентом Советского Союза. По сути дела это верно. Но дальнейшее его пребывание в таком положении, в каком он находится, недопустимо. Он форменно голодает, не имея никакой определенной работы. Никто о нем не заботится. Я за то, чтобы разрешить ему вернуться в СССР»²⁶³³.

Эту характеристику подтверждает и записка, составленная в ГУГБ при НКВД СССР: «За время своего пребывания во Франции АРШИНОВ подверг коренному пересмотру систему своих политических взглядов, что привело его к разрыву с МАХНО и русской анархической колонией в Париже и переходу на программные и тактические позиции Коминтерна. В 1932 г. АРШИНОВЫМ было послано в ЦК ВКП(б) заявление с ходатайством о разрешении ему въезда в СССР. Вопрос о разрешении ему въезда в СССР был оставлен открытым, и Аршинову было предложено, оставаясь за границей и контактируясь с работниками Коминтерна, вести работу по сплочению симпатизирующих СССР пролетарских элементов в западном анархо-движении, проведении тактики единого фронта и разоблачению содержания антисоветской пропаганды и капитулянтской тактики руководства анарх[ических] союзов. Эта работа проводилась АРШИНОВЫМ в течение последних двух лет»²⁶³⁴.

Ходатайства увенчались успехом. Пропагандистская и агентурная работа Петра Аршинова была достойно вознаграждена. 9 ноября 1934 г. по решению Политбюро ЦК ВКП(б) он получил столь желанное право на въезд в СССР²⁶³⁵. Вскоре в своей идейной эволюции Аршинов продвинулся еще дальше. В особом обращении к ЦК ВКП(б) (4 января 1935 г.) он окончательно отрекся от анархизма, а в анкете для вступающих во «Всесоюзное общество политкаторжан» (31 января 1935 г.) он указал, что в течение трех лет вел за границей работу «в духе и направлении Коминтерна»²⁶³⁶. Стремясь любыми способами доказать свою лояльность ВКП(б), он попытался, по рекомендации Е. Ярославского, устроиться на работу в лагерную систему на строительстве канала «Москва – Волга», но получил отказ²⁶³⁷.

Вновь о нем вспомнили на самом высоком уровне осенью 1936 г., во время подготовки советского вмешательства в события Гражданской войны в Испании. Произошло это как раз в тот момент, когда формировалась Барселонская группа военных советников. Так, в записке В.А. Антонова-Овсеенко, генерального консула СССР в Барселоне, поданной на имя Л.М. Кагановича 24 сентября 1936 г., сказано: «Со мною надо б также обсудить вопрос об Аршинове. Я с ним говорил: он мог бы помочь в разговорах с анархами и в инспирировании печати»²⁶³⁸. Тем не менее у нас нет информации о том, что в этот период П. Аршинов был привлечен к работе по сближению испанских анархистов с СССР. Весьма вероятно, к его помощи решили не прибегать вовсе. Ведь Петр Аршинов был уже очень сильно дискредитирован.

Ренегатов ожидал весьма незавидный конец. Некоторые из них были арестованы и осуждены по делу «Анархистского центра» (1938–1939 гг.). Имеющиеся сведения позволяют сделать вывод об амальгамном характере процесса. Руководителем «центра» следствие назначило Аршинова. К делу был привлечен Ярчук. Почти все «участники» «центра» (кроме М.В. Петросовой) давно уже не были анархистами. С. Дыбец и А. Аникст порвали с анархизмом и вступили в РКП(б) еще в 1919 г. К 1938 г. Дыбец занимал пост начальника Главного управления автотракторной промышленности НКТП СССР, Аникст – заместителя председателя Госплана РСФСР. Признания обвиняемых в создании контрреволюционного центра и подготовке террористических актов против руководства СССР ставит под сомнение и факт отказа Аршинова и Ярчука от данных ими на следствии показаний. Последний при этом заявил, что его били и не давали спать 10 дней подряд²⁶³⁹. Обвинявшаяся по этому же делу Петросова также виновной себя не признала²⁶⁴⁰.

Помимо открытых ренегатов, перешедших на позиции большевизма, были и те, кто отошел от участия в анархистском движении и делал карьеру в сфере государственного управления и на хозяйственной работе, сохраняя при этом свои убеждения в духе «советского анархизма». Такой пример показал А.Г. Таратута – участник анархистского движения с 1903 г. Свою позицию он охарактеризовал в автобиографии, написанной им в Верхнеуральском политизоляторе в 1934 г. «По мере того, как в нашей стране утверждается правительство и партия ВКП(б), как единственное социально-политическое направление, организация анархо-синдикалистов „Голос труда“ все дальше и больше разрушается и в конце концов вынуждена ликвидироваться. С этих пор – с 19[2]3 г. – я не состоял ни в какой политической организации. Большая дорога политической жизни у нас в стране занята во всю ширину единым течением государственной партии коммунистов-большевиков. Моя страна – единственная в мире, над которой развевается знамя Великой Октябрьской Революции рабочих и крестьян. В моей стране делаются неимоверные гигантские усилия для создания новых форм высшей человеческой жизни. Во всем остальном мире старые формы жизни отмирают и рушатся. В своей агонии и последних судорогах в своем падении старый мир готов похоронить под собою и нашу страну революции, сжигая ее огнем своих войн и заливая ее потоками нашей крови. В этой борьбе двух миров мое место мне указано всем моим прошлым, всей своей жизнью! На данном историческом этапе анархизм отстранен у нас в стране с большой политической дороги. Оставаясь анархистом по своим убеждениям, я стал в стороне, не противоборствуя. Свои силы, знания и опыт я отдавал исключительно на фронте нашего экономического строительства. С неослабным и живейшим интересом слежу за ростом моей страны и за назревающей революцией за пределами ея, всегда готовый стать на защиту Великого Октября при первой угрозе, откуда бы она ни явилась»²⁶⁴¹, – писал он. Таким образом, Таратута открыто указывает, что отошел от участия в анархистском движении, поскольку легальная деятельность анархистов стала в СССР невозможной и опасной. Поэтому он решил переждать ситуацию, оставаясь сторонником сотрудничества анархистов с большевиками. На момент ареста 14 декабря 1934 г. он работал в тресте «Союзконсервмолоко» Наркомата пищевой промышленности, занимая должности агронома-индустриализатора и агронома по обеспечению сырьевой базы действующих и строящихся заводов сгущенного и сухого молока²⁶⁴². Эту позицию подтверждает в своих воспоминаниях и дочь Александра Таратуты, Евгения Таратута. Фактически она показывает, что ее отец, пытаясь в первые годы жизни проводить элементы самоуправления в своей работе, затем просто придерживался принципа неучастия в советском официозе, который считал противоречащим своим убеждениям: «С 1918 года мы жили в Москве, и в Черкизове он организовал ферму, в которой были и полеводство и животноводство, кролиководство, пасека и огороды. Прежде всего была построена электростанция и организована школа для рабочих. Ферму он назвал „Бодрое детство“, и все ее продукты шли на содержание ближайшего детского дома для беспризорников. Папа был управляющим фермой, но все решения принимались совместно с рабочкомом, избранным самими рабочими. Об этой ферме писали, к нам привозили иностранные делегации. Через пять лет отца оттуда уволили, так как он не давал продуктов фермы чиновникам Благуше-Лефортовского райсовета, в ведении которого находилась ферма. Многие папины товарищи, бывшие последователями Кропоткина, вступили в партию большевиков, другие эмигрировали, третьи уже были арестованы, но папа даже не вступил в Общество бывших политкаторжан, где необходимо было подписывать разные коллективные обращения, с которыми он был не согласен. […] Бывала молодежь, друзья его старшего сына от первой жены, который родился в 1904 году, иногда жил у нас, иногда странствовал. Молодежь жадно расспрашивала папу о его жизни, о его впечатлениях о современной жизни. Помню их переживания от папиных рассказов о голоде на Украине в начале 30-х годов, когда он бывал в целиком вымерших деревнях, где некому было хоронить покойников»²⁶⁴³.

В эпоху «большого террора», с 1934 г., а также в послевоенные годы правления Сталина карательные органы стремились ликвидировать уже не только подпольные группы анархистов, которых фактически уже не существовало, но и бывших анархистов как потенциально несогласных с политикой режима. Одним из крайне немногих примеров существовавших в то время групп анархистов является действовавший с 1930 г. кружок анархо-мистиков из студенческой молодежи (В.В. Налимов, И.И. Шаревский, Ю.Н. Проферансов и др.), близкий А.А. Солоновичу. Его деятельность не несла реальной угрозы сталинскому режиму. Молодые анархо-мистики ограничивались обсуждением в дружеском кругу проблем философии анархизма и эзотерики, чтением литературных и философских произведений, а также – сбором средств в помощь арестованному А.А. Солоновичу²⁶⁴⁴.

Лидеров движения, как действующих, так и бывших физически, уничтожают, либо ставят в невыносимые жизненные условия и отправляют в концлагеря на верную смерть, либо расстреливают. Так, 20 марта 1937 г. сотрудники НКВД арестовали 8 ссыльных-анархистов, проживавших в Тобольске: А.Д. Барона, И.В. Бударина, Н.А. Десятова, А.Л. Золотарева, А.С. Пастухова, А.Н. Сангородецкую, Ю.И. Хоментовского-Изгодина и В.С. Худолея. 12 августа все они были расстреляны²⁶⁴⁵.

Признания обвиняемых в создании контрреволюционного центра и подготовке террористических актов против руководства СССР ставит под сомнение факт отказа Аршинова и Ярчука от данных ими на следствии показаний. Последний при этом заявил, что его били и не давали спать 10 дней подряд²⁶⁴⁶. Обвинявшаяся по этому же делу Петросова также виновной себя не признала²⁶⁴⁷.

Рубинчик, судя по всему, был притянут к этому делу автоматически, поскольку был арестован по другому следственному делу и приговорен. В материалах же его дела никаких показаний по делу «Анархистского центра» нет. Е.Б. Рубинчик-Меер был арестован 28 февраля 1938 г., в это время не участвовавший в какой-либо деятельности анархистов. На момент ареста он проживал в Москве и работал начальником смены калибровочного цеха на заводе «Серп и молот»²⁶⁴⁸. Обвинения в свой адрес первоначально он отвергал: «Я возвратился из ссылки в 1927 году, порвал раз и навсегда связи с бывшими анархистами и с того времени больше нигде и никогда контрреволюционной деятельностью не занимался»²⁶⁴⁹. Затем, судя по практике того времени, под давлением следствия Рубинчик начал давать признательные показания под диктовку следователя, каждый раз покорно следуя за ответом, который ему подсказывали²⁶⁵⁰. Исключительно на них и строится обвинение Рубинчика в том, что в 1935 г. он создал анархистскую подпольную организацию, в которую были включены отошедшие от деятельности (некоторые с 1921 г.) восемь анархистов (Зильберман, Михалев, Новожилов, Островский, Петросова, Полозова, Стоянов и Шварц)²⁶⁵¹. «Наша нелегальная контрреволюционная анархистская организация ставила перед собой целью свержение советской власти и реставрации капитализма. […] Путем вредительства, к[онтр]р[еволюционной] анархистской организацией, осуществлением террористических актов над руководителями ВКП(б) и советского правительства, и поддержкой иностранных государств, с которыми мы имели связь и передавали необходимые сведения. […] Работая на заводе „Серп и молот“ мастером, а впоследствии начальником смены, я умышленно срывал выполнение плана по своему цеху, который выпускал продукцию специально для авиационной промышленности и автомобильной. Кроме этого, я неоднократно передавал сведения французской разведке о выпускаемой продукции заводом „Серп и молот“, в частности по выпуску стали, которая идет для авиационной и автомобильной промышленности. […] Я лично не имел связи с французской разведкой, а имел Каменецкий, и я через него передавал»²⁶⁵², – отвечал он на соответствующие вопросы следователя. Казалось бы, обвинение весьма серьезное, но где же очные ставки, протоколы допросов других людей, фигурировавших в деле? И наконец – вещественные доказательства связей с французской разведкой, имена связных, эмиссаров, выходивших на контакт с обвиняемыми? Ничего этого в деле нет. Следователь ограничивается тем, что добивается признания, каждый раз поправляя ответы допрашиваемого и указывая ему новые варианты показаний. Одним словом, нет никаких доказательств правдивости всего, о чем сказал Рубинчик. Решением ОСО при НКВД СССР 22 мая 1938 г. Ефрем Рубинчик-Меер были приговорен к смертной казни²⁶⁵³. Впоследствие беспочвенность обвинений была признана проверкой материалов по этому делу. В 1956 г. Рубинчик был реабилитирован. «Кроме изложенных выше показаний РУБИНЧИКА никаких других доказательств его виновности в деле нет. Свидетели по делу не допрашивались […] Проверкой по учетам КГБ СССР данных о наличии на РУБИНЧИКА архивных оперативных материалов не получено. […] Проверкой по учетам и архивам I Главного Управления КГБ СССР, Главного Архивного Управления, Государственного Архива Октябрьской Революции и Социалистического строительства Ленинградской области компрометирующих материалов на РУБИНЧИКА Е.Б. не получено»²⁶⁵⁴, – таково было заключение прокурора. Арестованный по обвинению в августе 1938 г. бывший анархист Я.Б. Каменецкий, на которого дал показания Рубинчик, был осужден на 5 лет ИТЛ. Но… «По определению Военного Трибунала Ленинградского Военного Округа 9 декабря 1956 года уголовное дело в отношении КАМЕНЕЦКОГО Я.Б. прекращено за отсутствием состава преступления»²⁶⁵⁵. То же самое с делами других фигурантов этого дела (Б.С. Стоянова и М.М. Шварца). По делам других (А.Я. Зильберман, Н.К. Островский и Т.А. Полозова), арестованных в 1938 г., Рубинчик вообще не проходил. Иными словами – следователи не придавали серьезного значения его показаниям, как будто вообще не нуждаясь в них²⁶⁵⁶. Судя по всему, они прекрасно понимали, что никакой практической опасности эти люди не представляют. Таким образом, результаты следственной проверки подтвердили факт создания следователями в 1938 г. очередной амальгамы и фальсификации обвинения. «Дело о нем за недоказанностью предъявленного обвинения прекратить», – гласило постановление ВКВС СССР от 26 июля 1957 г.²⁶⁵⁷