Текст книги "Иридея"

– То есть, по вашим данным, эта книга должна находиться в Главной библиотеке Либертины?

– Именно так. Причём, даже тем немногим, которые имеют к ней доступ, не дают выносить её из здания библиотеки – только изучать в читальном зале.

– Значит, её похитили?

– Получается, что так, но как это было возможно сделать, я не представляю. Ведь за читающим обязательно следит один из помощников смотрителя зала.

Да уж, вместо того, чтобы дать ответы на вопросы, дом подозреваемого лишь подкинул новые вопросы. В это время в покои постучали:

– Ваше Превосходительство,– послышался голос стража из-за двери. – Разрешите войти! Доставлены вещи из дома главного повара Его Величества.

– Входите! – ответил начальник стражи и обратился к доктору: – Доктор Немур, в доме подозреваемого нашлись кое-какие растения – я, конечно, почти уверен, что это, но мне требуется ваше подтверждение. Взгляните,– начальник стражи осторожно протянул доктору мешочек с торчащими из него длинными листьями. – Что это?

Доктор брать мешок не стал, а сразу ответил:

– Остролист вишнёвый, совершенно точно. Видите, вдоль листьев такие тёмные фиолетовые прожилки – это то, что внешне отличает его от других видов остролиста.

– Другие тоже ядовитые?

– Нет, другие абсолютно безопасны. Ядовит только этот вид.

Начальник стражи кивнул, а потом сказал:

– Я благодарен вам за помощь! Пока у меня больше нет к вам вопросов, и вы можете покинуть дворец. На всякий случай, я попрошу вас не покидать пределов города: мне может вновь потребоваться ваша помощь.

Когда доктор ушёл, начальник стражи обратился к ожидавшему его стражу:

– Направьте одного человека следить за доктором Немуром – только аккуратно! Далее нужно направить человека в Либертину – он должен попасть в Главную библиотеку Либертины и узнать подробности об исчезновении книги «Флора Иридеи» из библиотеки. А пока давайте мне сюда эти бумаги, посмотрим, что за рецепты записывал наш повар.

– Так точно, Ваше Превосходительство!

Глава 5

Грибной лес стал редеть, и вскоре путники в сопровождении червяка Джима вышли на залитый солнцем луг. Казалось, перед ними распростёрся безбрежный голубой океан: каждая травинка отливала необыкновенным небесным оттенком, из-за чего определить границу между небом и землёй было просто невозможно. Горизонт выдавали лишь видневшиеся вдалеке аккуратные бревенчатые и каменные домики.

То тут, то там от земли в самое небо тянулись тонкие сияющие струйки лазурного цвета. Ваня с Алёной даже не знали, с чем их сравнить: ничего подобного они не видели никогда в своей жизни. Изредка лёгкий ветерок проносился над лугом, и тогда основания этих голубых струек колебались и раскачивались из стороны в сторону, но их верхушки, скрывающиеся высоко в небесах, были словно накрепко привязаны к небосводу. Тем удивительнее было обнаружить, что испускали эти потоки света невзрачные бледно-голубые цветочки, скрывающиеся в буйном разнотравье. К сожалению, узнать побольше про эти невероятные цветы сейчас не представлялось возможным: конвоир Вани с Алёной был явно не в духе.

Через час компания наконец добралась до деревни и пошла по большой вытоптанной улице. Из домиков по обеим сторонам улицы высыпал народ. Только сейчас Ваня с Алёной обратили внимание, что все без исключения местные жители были невысоки и голубоглазы. У большинства жителей были вдобавок уродливые непропорционально крупные носы, редко попадался человек с носом нормального размера. Червяки вроде Джима подползали к заборам и разглядывали Ваню с Алёной. Похоже, незнакомцы тут были редким явлением.

– Эй, Бен! К тебе родственники приехали погостить? – кричали из-за забора. – Чего ж не знакомишь?

Бен лишь отмахивался:

– Не до тебя, Рон! Староста дома?

– С утра был дома. Если за осокой не ушёл, значит, и сейчас дома, коли не помер!

– Он ещё нас всех переживёт,– усмехнулся Бен.

Вскоре компания в сопровождении зевак подошла к большому каменному дому. Это был красивый двухэтажный особняк с мезонином и балконом на втором этаже. С балкона на компанию с любопытством взирал толстенький старичок с лысиной на макушке. Вид его был, пожалуй, слишком забавным для человека, управлявшего деревней: старые поношенные брюки, рубашка в крупную клетку, одной рукой он опирался на балюстраду, а вторую держал в кармане брюк.

– Что вас за нелёгкая сюда принесла? – недовольно проворчал старичок, почёсывая рукой свой огромный нос. – Только, понимаешь, вздремнуть собрался. У меня сиеста. Загляните через пару часиков.

– Дело чрезвычайной важности, Бартоломео! Не терпит отлагательства! – отрезал Бен.

– Я понимаю, тебе не терпится познакомить своих родственников с самим старостой Бартоломео, но давай попозже!

– Они мне не родственники,– хмуро заявил Бен и уставился на старосту так, что тот понял, что дальнейшие препирательства бессмысленны.

– Ааа… – с досадой махнул он рукой,– заходите, нарушители общественного спокойствия!

Бен открыл дверь и, пропустив вперёд Джима и Ваню с Алёной, зашёл вслед за ними. Взору предстала уютная гостиная с мягкими креслами, расставленными полукругом напротив большого камина, расположенного у левой стены. По правую руку была лестница, которая вела на второй этаж. Как раз в этот момент по лестнице не по годам бодро спустился староста и любезно пригласил:

– Прошу вас, не стойте в дверях! Проходите, присаживайтесь! Сейчас я вам сделаю барбарисовый лимонад. Сегодня ужасно жарко!

Староста скрылся на кухне, а Ваня с Алёной осторожно прошли в гостиную. Они хотели было сесть на ближайшие кресла, но Бен указал им на самые дальние. Ребята послушно сели, куда он указал, после чего Бен сел рядом с ними. Джим остался в прихожей и свернулся калачиком у двери.

Через пару минут староста вернулся с подносом, уставленным стаканами с красным прозрачным напитком. Раздав гостям по стакану, он отхлебнул из своего и удовлетворённо крякнул:

– Ничто не освежает в такую жару лучше, чем стаканчик барбарисового лимонада,– и присел на одно из кресел. – Лимонада по сто грамм – вот и нету в жизни драм! – хохотнул добродушно староста. – Угощайтесь! Рассказывайте, чем обязан.

Брат с сестрой сначала сделали по глотку, а потом с удовольствием выпили весь свой лимонад за один присест. Староста смотрел на них, не скрывая улыбки. Бен пить не стал, а сразу перешёл к делу:

– Бартоломео, дело чрезвычайной важности. Я предлагаю поступить так: сначала я тебе расскажу всё, как было, а потом эти ребята расскажут свою историю. А уж вымышленная она или нет, судить будешь ты.

Бен рассказал, как пошёл в лес рубить грибы, встретил Ваню с Алёной и после короткого разговора принял решение отвести их в деревню. Не забыл упомянуть и про попытку бегства ребят. Те были готовы уже к тому, что староста не захочет их и слушать, но, к их удивлению, он добродушно обратился к ним:

– Итак, ваша очередь!

Ваня с Алёной рассказали всё то же, что до этого рассказывали Бену. Староста слушал и только кивал время от времени. Когда они закончили рассказ, староста протянул:

– Да… Интересный случай. Рассказываете бодро, как будто даже всерьёз. Однако же, рассказываете какие-то чудеса.

– Так что же мы с ними сделаем? – спросил Бен.

– Ничего.

– Что значит «ничего»? – Бен был удивлён.

– «Ничего» значит, что мы с ними делать ничего не будем. Отправим их в Академию: там люди умные сидят, пускай они и думают. Наше дело маленькое.

Бен задумался, а потом кивнул:

– Толковая идея. А с нас спроса точно не будет? Мы же их нашли. Обнаружится, что лазутчики – начнут нас шерстить вдоль и поперёк, никакого житья не станет.

– Есть предложения получше?

Бен отрицательно покачал головой:

– Нет, предложений, к сожалению, нет. А как мы их отправим в Академию?

– Я думаю, этот случай допускает использование сильной магии. Собирай людей поспособнее да веди ко мне – будем телепортировать ребят. Настойка грибной осоки, разумеется, с меня.

Бен ушёл, а староста тем временем взял лист бумаги и стал что-то писать на нём. Алёна поинтересовалась:

– Вы считаете, что мы обманываем вас?

– Я? – переспросил староста. – Я ничего не считаю. Не моё это дело. Моё дело – считать деревенские запасы осоки да грибов, а это дело государственного масштаба – пускай знающие люди решают. Вы не подумайте, я так-то не против гостей, но ваше поведение выглядит слишком странно – как бы чего не вышло…

– А вы хоть можете объяснить, где мы оказались?

Староста прищурился, словно соображая, что можно говорить этим подозрительным личностям, а что нельзя, а потом ответил:

– Ясное дело, на Землях Академии. Вы, когда шли сюда, голубых равнин-то не видели будто!

Про Академию брат с сестрой уже были немного наслышаны, и Алёна сделала логичный вывод, что вновь спрашивать про неё не имеет смысла: похоже, здесь все знают, что это за Академия. Девушка задумалась, какой бы задать вопрос, чтобы хоть немного прояснить ситуацию и не вызвать очередного подозрения.

– А почему Бен предположил, что мы из Харидрайского царства? – наконец придумала она. Вопрос был, конечно, странный, но ничего умнее Алёна придумать не смогла.

– Вот уж не знаю,– пожал плечами староста. – Наверно, из-за ваших имён: такие встречаются только в Харидрайском царстве. Так если вы не оттуда, то откуда всё же?

Алёна не знала, что и ответить: похоже, правда для местных жителей выглядела подозрительно, а соврать правдоподобно она не могла, потому что ещё не успела толком разобраться, где они с Ваней оказались. В итоге, Алёна предпочла сказать, как есть. Староста посмотрел на неё с удивлением – ладно хоть не с подозрением – и пробормотал:

– Не знаю, где такое государство находится. Главное, чтоб не в Замрачье… – осознав, что он сейчас сказал, староста ужаснулся и поспешил прекратить беседу: – Достаточно вопросов!

Вскоре он закончил писать, свернул лист, перевязал красивым шнурком и скрепил голубой печатью с синим узором. После этого он сделал взмах рукой, и на его ладони после яркой вспышки появилась лягушка переливающегося небесно-голубого цвета. Староста привязал к лапке лягушки свиток и, подойдя к окну, открыл его створки.

– Архимагу Академии имени Первого властителя Иридеи Сиддхартхи Светлого Просперу Альпанусу – чётко произнёс он и положил лягушку на подоконник.

Та приготовилась и прыгнула в открытое окно. На середине прыжка яркая вспышка, подобная той, после которой появилась лягушка, поглотила её. Ваня с Алёной смотрели на всё это и не верили своим глазам. Увидев удивление в их глазах, староста не выдержал и прокомментировал:

– Обычная лягушка-путешественница,– пожал он плечами.

В это время в дверь постучали:

– Бартоломео, это Бен. Я привёл людей.

– Заходите-заходите!

В гостиную вошёл Бен, а за ним ещё трое мужчин и одна женщина. Все они были немолоды, а взгляды у всех были проницательные и умные. Они смотрели на Ваню с Алёной с любопытством, потом их взоры устремились на старосту. Тот поприветствовал гостей и вкратце объяснил суть дела, после чего резюмировал:

– Я предлагаю телепортировать ребят в Академию сразу, как мы получим оттуда одобрение. Письмо я уже отправил.

Все согласились, и староста направился к небольшому шкафчику, стоявшему у стены, из которого извлёк бутылку с прозрачной голубоватой жидкостью.

– Прошу! – он налил каждому по полстакана жидкости и первым выпил свою порцию.

Все выпили. В это же время за окном вновь возникла вспышка, из которой на подоконник выпрыгнула всё та же голубая лягушка. Староста бережно взял её, отвязал от её лапки свиток и сделал взмах рукой, в результате которого лягушка исчезла в новой вспышке света. Сорвав голубую печать с золотым узором, староста развязал шнурок и, быстро прочитав содержимое письма, огласил:

– Предлагают телепортировать детей в гостевой зал Факультета доблести и физической мощи: там сейчас никого. Я начинаю, вы присоединяетесь, завершает Теодор.

Староста отодвинул несколько кресел от камина, чтобы освободить побольше места, и, встав на некотором отдалении, стал совершать странные вращательные движения руками, словно подталкивая воздух в направлении какой-то зафиксированной им точки в пространстве. Через несколько таких движений от его рук к этой точке пространства начали устремляться редкие голубые струйки дыма – по крайней мере, так это выглядело. Вскоре струйки стали чаще, потом превратились в две сплошных голубых струи – в это же время в той точке пространства, к которой стремились эти струи, возник небольшой бледный кружок с ярко-синей каймой, вращавшейся вокруг него. Кружок подёргивался, как на ветру, и медленно увеличивался в размерах.

Трое мужчин, приведённых Беном, и женщина стали повторять действия старосты – и круг, подпитываемый теперь пятью парами голубых струй, стал расти быстрее. Вскоре он достиг примерно полутора метров в диаметре. Тогда самый старый из мужчин – очевидно, это был Теодор – прекратил вращательные движения руками, подошёл поближе к кругу и стал как будто растирать круговыми движения ярко-синюю кайму круга, что-то приговаривая полушёпотом. Когда Теодор прошёлся вдоль всей каймы, он сделал шаг назад и сказал:

– Готово! Портал стабилен.

Все прекратили движения, струи исчезли, а круг с вращающейся каймой продолжал подёргиваться. Вдобавок он периодически начал исчезать на мгновение и снова появляться.

– Продержится не дольше минуты, но, я думаю, этого достаточно,– добавил Теодор.

Староста жестом пригласил ребят в портал:

– Прошу не тянуть время! Было приятно с вами познакомиться, но нам пора прощаться.

– Их не требуется сопроводить? – спросил Бен.

– Нет, – ответил староста. – Их там уже ждут.

По компьютерным играм порталы ребятам, конечно, были знакомы, но видеть портал своими глазами – это было совсем другое дело. Алёна смотрела на портал с опаской, не зная, чего от него ожидать, но Ваня был настроен довольно решительно. Он рассуждал так: раз в этой Академии, как говорят местные жители, умные люди, то уж лучше будет поскорее попасть к ним, чем оставаться здесь. И он направился к порталу, потащив за собой сестру. Махнув на прощание рукой, Ваня прижал сестру к себе покрепче, и ребята отважно шагнули в голубой свет портала.

~~~~~~~~~~~~~~~~

Повстречал на днях красавицу такую,

Что не в силах ни сказать, ни описать!

Долго думал, чем привлечь мне молодую,

Что бы мне такое ей сказать.

Тут меня, друзья, вдруг осенило:

Надо даму просто угостить!

Из всего, что только дома было,

Я сумел настоечку сварить.

Подошёл к красавице отважно,

Прямо в руку ей стакан вложил!

Залпом опрокинула, что важно!

Вмиг тогда весь свет ей стал немил.

Помутило вдруг девчонку молодую,

Стало плохо ей с настоечки моей.

Я тогда решил: найду другую,-

Ноги в руки и бежать скорей!

Песни менестрелей голубых долин

«Как я милую настойкой угощал», грельтская народная песня

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 6

Начальник дворцовой стражи проштудировал бумаги главного повара Его Величества вдоль и поперёк, но не нашёл в них ни единой зацепки: часть бумаг представляла собой обычные рецепты различных блюд; другая часть содержала заметки о приготовлении настоек из трав, что, конечно, говорило о заинтересованности Бронши этой темой, но не давало никаких подсказок о мотивах убийства. Интуиция подсказывала начальнику стражи, что это не бытовое убийство из личной неприязни или месть за что-либо. Другие работники в один голос твердили, что между Его Величеством и главным поваром были хорошие отношения и последний ни разу не отзывался о Властителе Иридеи плохо или хотя бы раздражённо. Его Величество и вовсе был высочайшего мнения о таланте главного повара и не уставал нахваливать его.

Убийство, совершенно очевидно, планировалось задолго до рокового дня: Бронши должен был сначала достать остролист вишнёвый, который, как сказал доктор Немур, растёт только в Либертине. Также начальник стражи склонялся к тому, что у главного повара Его Величества был сообщник: раз такую редкую книгу, как «Флора Иридеи», невозможно было вынести тайком, значит, кто-то помог её выкрасть. Причём, сообщник должен был либо быть как-то связан с помощником смотрителя зала, который должен был наблюдать за Бронши во время чтения книги, либо быть самим этим помощником. Так или иначе ответ на этот вопрос начальник стражи планировал получить в ближайшее время от гонца, посланного в Главную библиотеку Либертины.

Потянулись тяжёлые дни ожидания. Поиски главного повара Его Величества пока не давали результата: он как сквозь землю провалился. Весь город гудел, словно разворошённый пчелиный улей: неожиданная новость о кончине Властителя Иридеи привела всех в отчаяние, возможная коронация Юрия Тёмного лишь усугубляла это состояние. Осложняло ситуацию и то, что вслед за этой ужасной новостью пришли и тревожные вести об оживившихся обитателях Замрачья. Пока правил Константин, успешно объединивший под своей властью основные государства Иридеи или, по крайней мере, заручившийся их поддержкой, обитатели Замрачья долгие годы не высовывались за пределы своих территорий и не беспокоили жителей Иридеи. Теперь же, когда Властитель оказался мёртв, эти кровожадные монстры как-то быстро прознали об этом и сразу осмелели – с северо-западных окраин Харидрайского царства стали приходить вести о первых нападениях. Отдельные жители окраин начали покидать свои родные места и перебираться ближе к центру Иридеи.

В этой тревожной обстановке трон Властителя Иридеи не мог и не должен был долго оставаться пустым. Для успокоения народных масс и организации отражения вражеских вылазок из Замрачья необходимо было как можно скорее определиться с наследником трона. Несмотря на то, что единственным законным наследником был Юрий Тёмный, уже отмечавший своё скорое восхождение на трон и предвкушавший возможности, которые откроются перед ним, его коронация на самом деле была под вопросом: правители государств Иридеи были едины во мнении, что допустить его восхождения на трон никак нельзя. Они считали, что наследником трона должен стать кто-то из ближайшего окружения Константина, какой-нибудь достойный человек. Лучшей кандидатурой правители считали Максимилиана, капитана Гвардии Властителя. Несмотря на то, что человеком он был не слишком открытым и дружелюбным, его качества талантливого организатора и превосходного стратега как нельзя лучше подходили для того, чтобы именно он возглавил Иридею. Не занимать ему было и амбициозности. Именно эти качества позволили ему сначала попасть в Гвардию Властителя, а потом стремительно подняться до чина капитана.

Осуществить задуманное правителям мешали три обстоятельства: во-первых, наличие законного наследника трона; во-вторых, не очень-то хорошее отношение воинов Гвардии Властителя к своему капитану из-за его жёсткости, доходившей иногда до жестокости; и наконец, настороженное отношение самого Константина к Максимилиану. Бывший Властитель Иридеи, ценивший людей душевных и даже иногда простых, находил капитана слишком скрытным. Эту настороженность разделял и начальник дворцовой стражи. В своё время перед присвоением Максимилиану чина капитана Гвардии Властителя начальник стражи изучал его биографию, и несмотря на то, что сам капитан говорил, что он родом из Харидрайского царства из маленькой деревни Опасово, начальник стражи лично ездил в эту глухую деревушку, и ни один из жителей не вспомнил соотечественника по имени Максимилиан. Тем не менее, в целом, биография Максимилиана демонстрировала его впечатляющую целеустремлённость и поздние её периоды были насыщены исключительно громкими успехами, поэтому можно было с уверенностью говорить, что чин капитана он заслужил.

Конечно, правители государств Иридеи обсуждали и кандидатуру самого начальника дворцовой стражи, но тот от такой чести категорически отказался. Таким образом, правители бились над единственным вопросом: как организовать восхождение Максимилиана на трон так, чтобы все были довольны, ну, или почти все за исключением Юрия Тёмного.

Именно в один из таких тяжёлых дней начальник дворцовой стражи получил письмо, которое показалось ему просто подарком свыше. Он находился у себя в покоях, когда к нему постучали и из-за двери раздался голос стража:

– Ваше Превосходительство, разрешите войти? Вам письмо!

– Конечно-конечно! Гонец из Либертины не изволил явиться лично?

– Это не от него. Письмо – от архимага Академии имени Первого властителя Иридеи Сиддхартхи Светлого Проспера Альпануса. Чрезвычайной важности!

– Вот как? – удивлённо переспросил начальник стражи и, сорвав голубую печать с золотым узором, развернул свиток.

Письмо было коротким и содержало просьбу выделить надёжного крепкого стража для сопровождения двух важных персон. Начальник дворцовой стражи хорошо относился к архимагу и никогда не отказывал в его просьбах, но скупость информации в письме насторожила его. Очень странно, что архимаг не упомянул, кого именно и куда ему нужно сопроводить, как будто сомневался, что начальнику стражи стоит это знать, но ведь Проспер должен был понимать, что начальник стражи не может просто так выделять хорошего стража неизвестно кому. Бездеятельное ожидание вестей из Либертины уже порядком утомило начальника дворцовой стражи, поэтому он предпочёл съездить к архимагу лично. Через несколько минут он покинул дворец и уехал в направлении Академии.

~~~~~~~~~~~~~~~~

Я вижу зелень парков и садов, и площадей простор,

И мощь столицы, что цветёт судьбе наперекор,

И тихо про себя шепчу: «Как ты прекрасен, город мой!»

Я расскажу, друзья, о городе родном – о городе, в котором я родился, вырос. Я расскажу о Капитолии, и вы полюбите его, как я давно его люблю. Когда совсем мальчишкой был и по дворам носился голову сломя, мой Капитолий мне казался необъятным: я стен его не видел никогда. Он рос со мною вместе, так же стремительно, так же стихийно, так же бурно. В нём била жизнь ключом, и я был этой жизнью, стремясь везде успеть и радуясь всему. Я беззаботен был, и Капитолий, вроде, тоже.

Потом я вырос, возмужал, отец впервые взял с собою, и я в обозе, держащем на север, мой Капитолий так впервой покинул. Друзья, представьте мой восторг, когда впервые обернулся, когда увидел я врата златые, что открывают путникам дорогу в Капитолий! И этот гордый герб со львом на красном фоне! Я впечатлён был совершенно и дара речи полностью лишён.

Я опущу детали с отцом поездки нашей долгой – торговля, что ещё сказать. Ну, побывали в городе, что, по преданию, народов сотне домом служит, но впечатлён нисколько не был: то городишка шумный, людный, склочный. Я пропущу те дни и приглашаю вас в тот день, когда вернулся в Капитолий.

К моей любви, питал которую я с детства, добавилась тоска по дому и друзьям – и вот мы вновь перед вратами града, златыми бликами искрящими на солнце. Друзья, феерия, восторг! Нам стражи все приветливо кивают, как будто коронация идёт. Мы медленно, помпезно входим в город, словно гонцы с дарами, а не торговый люд. Мы шествуем по улицам, толпа нас обступает, и все галдят, стараясь первыми узнать, что привезли. Я счастлив видеть лица горожан, моих друзей, друзей моих знакомых – мне всё равно: я счастлив видеть всех! Мой взгляд скользит по сторонам проспекта, мой глаз так отдыха желал: ну, наконец бодрящие фонтаны и зелень парков, великолепие домов. Ведь каждый дом в родной моей столице, вот правда, каждый так неповторим: один высокий, рядом низкий, а третий вовсе выстроен чудно. А кто живёт в них вы взгляните: один высокий, рядом низкий, а третий… не будем про него.

Домой мы заскочили на мгновенье: похлёбку съесть и повидать родных,– тянуть нельзя, нас люди ждут, и мы стремглав к ним на базар несёмся. Из Града Ста Народов всё, привезли что, скорей кладём и продаём мгновенно, не успеваем класть, ещё уж продаём. Глядишь, и часа не прошло, а вся гора вещей, что высилась за нами, уже распродана, и мы усталы и довольны – считаем выручку, и счёта нету ей. И мой отец – о, он делец известный – торопится уже скорей домой, в уме прикидывая, когда же ехать снова, а я, друзья, здесь с вами остаюсь.

Я наблюдаю с вами с интересом, как запоздавшие разини пытаются купить чего-нибудь, хоть то, что вовсе им не нужно, но надо же хоть что-то им купить: не зря ж ходили на базар. Потом иду по улочкам, так с детства мне знакомым, иду туда, куда не бегал я юнцом. Вы слышали, возможно – я-то точно – про Капитолия жемчужину одну – так называют смотровую, что с запада в столице нашей есть. Чтоб на неё подняться, надо только ступеней с сотню одолеть, но не беда: в ступени каждой предвкушенье,– я поднимаюсь вверх к мечте, которой в детстве жил.

И вот ступеней мне осталось всего лишь десять, девять… ноль. На смотровой! Друзья, коль не были вы там, всенепременно побывайте! Лишь сделав шаг последний, дыханье моря ощутил. Солёный ветер на губах, и солнце клонится к закату, лучами тёплыми лицо мне согревая, и этот вид бескрайних вод, в вечернем свете золотом искрящих – всё распростёрлось здесь так вольно и свободно. Природы чудо, я восхищён тобою, а позади меня творенье человека – весь Капитолий словно на ладони, и я меж ними, как центр всей Вселенной!

И хоть дельцом, как мой отец, известным, друзья, не стал – я не печалюсь. Ведь я поныне жив и в Капитолии живу! И больше счастья мне не надо – я каждый день люблю и каждого люблю!

«Я расскажу, друзья, о городе родном…», Александр Аскрей

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 7

Ощущение стремительного падения, которое испытали Ваня с Алёной, продлилось всего мгновение, спустя которое они уже стояли посреди просторного светлого зала. На стенах между большими окнами висели детальные изображения красивых, подтянутых атлетов, поднимающих гири, прыгающих в длину и совершающих различные акробатические упражнения. Изображения сопровождались стрелками и линиями вдоль тел атлетов с какими-то подписями, цифрами и формулами. Вдоль стен стояло несколько шкафов с книгами по физическому развитию. У дальней стены на возвышении красовалась прекрасная статуя нагнувшегося спортсмена, приготовившегося к метанию диска. Ваня смотрел по сторонам с восторгом и настоящим благоговением и не сразу заметил старца, сидевшего на диване прямо напротив него.

Алёна, напротив, первым делом обратила внимание именно на этого старца. Он был одет в расписной голубой халат, украшенный затейливыми золотыми узорами. На голове у него был колпак такой же расцветки. Старец смотрел на Алёну изучающим, но добрым взглядом. Несмотря на то, что он бесцеремонно смотрел ей прямо в глаза, девушка ничуть не чувствовала себя неуютно: старец вызывал у неё такие тёплые чувства, что она не могла не улыбнуться ему. Он улыбнулся в ответ и пригласил ребят сесть на диван напротив.

– Добрый день, мои юные гости! – начал он.– Я Проспер Альпанус, архимаг Академии имени Первого властителя Иридеи Сиддхартхи Светлого. С кем имею честь быть знакомым?

– Ваня.

– Алёна. Нам очень приятно! И мы никакие не лазутчики, сразу говорю!

Архимаг рассмеялся и ответил:

– Едва ли подобные заявления способствуют убеждению собеседника в своей искренности. Лучше расскажите о себе.

Алёна в очередной раз пересказала сегодняшний день. Когда она закончила, архимаг неожиданно сказал:

– Да, это мне передали, но меня интересует вся ваша жизнь с самого рождения. Будьте так любезны!

Алёна неуверенно протянула:

– Ну… Это ведь придётся долго рассказывать!

– Давайте вкратце самое основное!

Алёна кивнула и принялась рассказывать основные моменты своей биографии, потом рассказала про брата, рассказала, как они с братом любят проводить свободное время, какой у неё брат талантливый спортсмен и как они любят дурачиться с друзьями. Алёна прониклась таким доверием к архимагу, что рассказывала всё, что в голову придёт, без утайки. Ваня её доверия не разделял, но рассказа не прерывал, то хмурясь, когда сестра ненароком выдавала что-то слишком личное, на его взгляд, то краснея, когда она начинала нахваливать его спортивные способности.

Архимаг слушал очень внимательно и, когда Алёна закончила, сказал:

– Мне, конечно, в вашей истории очень многое непонятно, но я думаю, мы вместе разберёмся с этим чуть позже. Судя по всему, юная леди оказала мне большое доверие. Даже слишком большое, насколько я могу судить по недовольному лицу этого джентльмена,– улыбнулся архимаг, взглянув на Ваню.– Наверно, в таком случае я должен рассказать побольше о себе, чтобы восстановить справедливость, да?

Ваня даже рот открыл от удивления: никто из предыдущих собеседников такого не предлагал. Неужели они хоть что-то наконец узнают! Ваня собрался и ответил:

– Да, я думаю, это будет вполне справедливо!

Алёна толкнула его локтем в бок, а архимаг лишь рассмеялся:

– В таком случае, слушайте. Мои родители были родом из деревни Фунге, той самой, из которой вас телепортировали сюда. Так же, как и все жители деревни, они жили тем, что летом рубили грибы и собирали грибную осоку, а всю зиму читали книги и тренировали свои магические навыки, которые обеспечивали нас едой. Но в один прекрасный день они решили, что им наскучила такая жизнь, и подались в Академию. Конечно, учителями их взять не могли, но нашли им хорошие места в библиотеке – сказать, что родители были счастливы, значило ничего не сказать.

В Академии у них и родился я. Мои родители были прекрасными магами от природы, поэтому у меня уже с детства ярко проявились унаследованные от них способности. И потом, я постоянно находился среди лучших умов Академии – можно сказать, был общим любимцем,– поэтому я очень рано начал подменять учителей на занятиях и вскоре стал самым молодым учителем Академии. Мои успехи не прошли незамеченными, и тогда ещё молодой Властитель Иридеи Константин, пусть душа его пребудет в покое, предложил мне стать его советником. Разумеется, я с радостью принял это предложение и, надо сказать, ни разу не пожалел об этом. Он был удивительно мудрым и деятельным человеком, поэтому не знаю уж, приобрёл ли что-то он от нашего общения, но я уж точно почерпнул частичку его мудрости. Константин, безусловно, сильно повлиял на мои житейские воззрения.

Дальше рассказывать особо нечего. Перед смертью прежний архимаг Академии завещал, чтобы Академию возглавил я. Это было для меня совершенно неожиданно и, конечно, очень почётно. И вот уже второй десяток лет я стараюсь оправдывать оказанную мне великую честь. Мой предшественник много сделал для развития магической теории в Академии. Я же поставил себе главной задачей подтянуть до уровня Факультета классической магии и все остальные направления, в том числе немагические. Пока не всё удаётся сделать, что запланировано, но, например, лучшие выпускники Факультета доблести и физической мощи, в гостевом зале которого мы с вами сейчас находимся, гарантированно попадают в Гвардию Властителя и не на низшие чины, надо заметить.