Текст книги "Иридея"

– Что, чёрт побери, здесь произошло!? – воскликнул Эдриан, глядя на изуродованное тело Марека. Оно всё было словно обглодано: глубокие рваные раны покрывали его с ног до головы, а лицо было выгрызено подчистую.

– Господин начальник, – оправдываясь, залепетал часовой, – я услышал крик о помощи из камеры, но не придал этому значения: мало ли что там может голосить заключённый. Потом раздался кошмарный истошный вопль, прибежал Генри, и мы вдвоём отперли дверь. Заглянули внутрь, а там вот это. И Генри сразу побежал звать вас, а я остался.

– Вы покидали пост!?

– Нет, господин начальник, никак нет, – замотал головой часовой. – Разве можно! Не отходил ни на минутку! Никто не входил и не выходил, Генри не даст соврать: он же буквально в том конце коридора дежурил.

– Так точно, господин начальник, – подтвердил Генри, – при нас ни в подвал, ни тем более в каземат никто не проникал. По крайней мере, через дверь.

– Что вы имеете в виду? – удивлённо спросил Эдриан.

– Господин начальник, обратите внимание на решётку канализации. Она… Она как будто разорвана чьими-то зубами.

Начальник дворцовой стражи подошёл к канализационному отверстию, располагавшемуся у одной из стен каземата. Действительно, прутья решётки были разорваны и торчали в стороны, что позволяло сделать совершенно однозначный вывод, что кто-то проник сюда через канализацию.

– Но в это отверстие не пролезет и ребёнок! – заметил Эдриан. – Да и зубы должны быть железными, чтобы разгрызть прутья такой толщины!

Генри пожал плечами. Начальник стражи некоторое время молча смотрел на труп Марека, после чего пробормотал: «Вот и поговорили»… Потом повернулся к Генри и спросил:

– Было ли что-то найдено при осмотре арестованного?

– Да, исписанный листок бумаги.

– Листок бумаги? И всё?

– Да, пойдёмте, я покажу вам его. Похоже на бред сумасшедшего, но может быть, вы найдёте в нём какой-то смысл.

Эдриан оглянулся ещё раз на труп блестящего выпускника Академии, лучшего специалиста по фауне Иридеи Марека и, выйдя из каземата, последовал за стражем.

~~~~~~~~~~~~~~~~

Беден я, и лишь мечты – всё, что имею,

И пред тобой я расстилаю их.

Ступай же смело: нет места для двоих –

Я чувства отдал за идею!

Народ подобен человеку: он рождается, растёт и умирает; он мыслит общими идеями, живёт общими чувствами, и так же непохож на другой народ, как один человек непохож на другого. Так же, как уникальность человека определяется его личностью, уникальность народа определяется его культурой. Культура – это личность народа.

В юности культура народа жива и подвижна, фонтанирует идеями и восприимчива к новым веяниям,– она развивается, легко впитывая в себя самые противоречивые концепции. Она непрерывно формирует собственное своеобразие и даёт возможность стороннему исследователю получать истинное удовольствие от изучения каждой грани своей сложной многомерной формы.

К старости же культура народа становится косной и посредственной: всё, что не было впитано ранее,– отныне враг народа; всё новое и непонятное – враг; каждый, кто ставит под сомнение исконные ценности культуры – враг. Первобытный страх перед неизвестностью становится центральным мотивом умирающей культуры. В предсмертной агонии она вершит скорый суд над каждым проявлением инакомыслия, однако она уже не в силах справиться с потоком новых микрокультур, стремящихся образовать, родить новую полную сил культуру.

То, что происходит сейчас с Иридеей – яркий пример умирающей культуры: из Земель Академии все бегут в Капитолий, безликие города Харидрайского царства подминают под себя деревушки, в Либертине и вовсе не осталось ничего, кроме огромного мегаполиса, исповедующего культ техники. Эра Иридеи подходит к концу, уступая место новой эре.

Я верю, что новая зарождающаяся культура, культура свободная от ущербных человеческих эмоций, культура, основанная на абсолютном поглощении других культур, имеющая единственную ценность – чистое знание, обречена стать сверхкультурой. Падут все прочие, и лишь сверхкультура разума устремится к тотальному господству ради высшей цели – познания единого закона мира.

«Закат Иридеи», Марек Освальдс

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 17

На глазах удивлённых спутников Орхидея ловко забралась на своего медведя, и тот лихо понёс её вперёд. Наконец-то и кони смогли размять свои затёкшие от долгой ходьбы ноги. Брат с сестрой быстро догнали Орхидею, лишь Вергилий немного отстал. Ваня не мог не задать девушке вопрос, который вертелся у него на языке:

– Ваш отец, похоже, был сильно против того, чтобы вы нас сопровождали. Может быть, не стоило идти против его воли?

– Папа действительно был против, но не потому, почему вы думаете. Он, конечно, всегда не особо радушен к гостям. Он пытается бороться с этой чертой в себе, но без особого успеха. Однако сейчас дело совсем не в этом.

– В чём же?

– Вы слышали, на землях Харидрайского царства уже бесчинствуют мертвецы?

– Я подумал, мне послышалось. Что это значит?

– Это может значить только одно. Нет никаких сомнений, правитель Последнего пристанища, скорбный пастырь Антака, прознав про смерть Властителя, решил захватить Иридею и превратить всех в своих бестелесных слуг. Используя свою чёрную магию, он поднимает мертвецов из могил и собирает армию, с помощью которой хочет уничтожить всё живое. И судя по всему, масштаб угрозы действительно страшный. Если уж старейшина решил присоединиться к объединённому войску Иридеи, значит, всё очень плохо.

– Армия мертвецов? Зрелище жуткое, должно быть!

– Я, к счастью, сама не застала те времена, когда нашим родителям и дедам пришлось воевать с мертвецами, но рассказы о тех временах передаются из уст в уста. Хотела бы я, чтобы они остались лишь в рассказах, но, похоже, теперь они становятся нашей реальностью.

– Зомби-апокалипсис?

Орхидея недоумённо посмотрела на Ваню.

– Было бы у вас оружие помощнее… – задумчиво протянул парень. – Впрочем, у вас есть магия. Ладно, – махнул он рукой, – так к чему вы заговорили про мертвецов?

– Сейчас старосты Семей формируют отряды для отправки к Городу Ста Народов на место сбора объединённого войска, и я тоже должна быть там.

– Зачем вы там? Вы же девушка!

– Я одна из лучших лучниц Вечных лесов! Превосходит меня по меткости только восхитительная Меркурия Зеница сокола. Праздно прогуливаться вдоль ручья, когда лесу угрожает опасность, когда может не стать ни ручьёв, ни трав, ни зверей лесных – это непростительное легкомыслие! Так считает папа.

– То есть вы сейчас проявляете легкомыслие?

– Я сопровождаю гостей нашего леса в незнакомом месте. Если вы находите это излишним, то я могу не обременять вас своим присутствием, – расстроенно ответила Орхидея и прибавила темп, устремившись вперёд.

Алёна посмотрела на Ваню взглядом, мол, думай перед тем, как ляпнуть, и кивком головы посоветовала ему догнать девушку. Ваня быстро догнал её и, поравнявшись с ней, пробормотал:

– Прости… Ой, то есть я хотел сказать, простите! Я не хотел вас обидеть! Просто я хотел услышать… Хотел узнать, почему вы решили сопроводить нас.

Орхидея посмотрела на него и улыбнулась, покачав головой, но ничего не ответила. Некоторое время они ехали рядом молча. Ваня периодически поглядывал на Орхидею, и она, чувствуя его взгляд, улыбалась одними уголками губ, но он видел, что она по-прежнему обеспокоена, и решил попробовать как-то приободрить её:

– Я слышал, Вечные леса сами очень здорово расправляются с неприятелями, так что, я думаю, вам нечего опасаться каких-то там мертвецов.

– К сожалению, мы будем биться не на родных землях, а на чужбине. Там нам смогут помочь лишь наша собственная сила и дух наших предков. Мы не можем ждать, пока мертвецы доберутся до Вечных лесов: к тому времени их станет так много, что лес уже не сможет справиться с ними. Антака обладает огромной силой, да ещё эти его проклятые аколиты – они просто не будут подходить близко к лесу, а вытравят его издалека. Когда я в детстве слушала рассказы о них, у меня всегда мурашки бегали по телу от ужаса.

– Кто такие эти аколиты?

– Жуткие создания. Никто толком не знает, что они собой представляют. По рассказам, они всегда были одеты в тёмные балахоны и держались позади мертвецов, поэтому никому ни разу не удалось к ним близко подобраться. Известно только, что они способны творить самые страшные заклинания. Вспоминаются рассказы – и кровь в жилах стынет.

– Может быть, есть какой-то другой способ справиться с мертвецами, не прибегая к помощи обычного оружия? В Академии много могущественных магов, так ведь?

– Если магии наших волшебников окажется достаточно для победы, это будет прекрасно, но сидеть сложа руки, надеясь на это, я не собираюсь.

– Но ведь вас могут убить! – встревоженно воскликнул Ваня.

– Смерть для мисхума – это торжественное событие. Наши души в отличие от душ остальных людей Иридеи не попадают после смерти в Последнее пристанище, становясь пленниками проклятого чернокнижника Антаки и даруя ему всё большее могущество, а растворяются в Вечных лесах. Только после смерти мы обретаем истинное единение с природой, а на Анкст Мерех вырастает новая веточка.

– То есть для вас смерть – это смысл жизни? Так зачем же вы живёте вообще?

– Смерть – это венец жизни, а жизнь – это удивительная возможность наполнить этот мир новой мудростью. Не стоит приближать смерть, но и нет смысла её страшиться.

– Ладно, ваши взгляды – это ваши взгляды, но мне не хотелось бы, чтобы вы подвергали себя опасности.

Орхидея задумалась, а потом сказала:

– Вы скоро доберётесь до Невообразимого лабиринта, и на этом ваше приключение в Иридее будет окончено. Я могу вам пообещать, что не буду лезть на рожон и буду в бою предельно сконцентрирована и осторожна, но для вас это на самом деле не будет уже иметь никакого значения.

Ваню накрыла тоска: он хотел возразить девушке, но не мог, потому что понимал, что в чём-то она права. Парень погрузился в тяжёлые размышления.

Тем временем Вергилий догнал Алёну и, запыхавшись, словно бежал сам, сказал:

– Уф, еле догнал! А эти шустрые ребята и от тебя оторвались?

– Да нет. То есть да. Пусть поговорят, не хотела мешаться.

– Ага, понимаю! – заговорщицки подмигнул Вергилий.

Алёна улыбнулась и спросила:

– Почему ты не разбудил меня ночью? Я проспала всю свою очередь.

– Ты так крепко спала, что я просто не смог тебя разбудить! – с серьёзным видом ответил Вергилий, а потом не выдержал и рассмеялся.

– Да ну тебя! Нет, правда, как будто ты не человек! Не устаёшь никогда и сон тебе не нужен!

– Бывает, что и устаю, но, в конце концов, я воин, привыкший к тяжёлым условиям, а ты хрупкая девушка.

– Я не хрупкая! – возмутилась Алёна.

– Хорошо-хорошо, не хрупкая. Как скажешь! Ты могучая и здоровенная, так?

Девушка рассмеялась:

– Да ну тебя! – и добавила, указывая вперёд: – Смотри! Что это там?

На фоне темневших впереди небольших ёлочек выделялось огромное чёрное дерево. В его стволе были вырезаны круглые окна, а входной проём внизу зиял пугающей темнотой, в которой изредка вспыхивали красноватые огни. Корни дерева вились по поверхности земли, тянулись во все стороны и, сплетаясь, образовывали сплошную ограду вокруг этого жутковатого дерева-дома. Тропа, по которой приехала компания, заканчивалась у проёма в этой ограде, в котором уже стояли Ваня с Орхидеей в ожидании отстающих.

Не успели Вергилий с Алёной присоединиться к своим друзьям, как из одного из нижних окон вылетел большой сизый филин. Он поднялся ввысь, покружил над головами путников, широко раскинув крылья, и спустился аккурат на подставленную руку Орхидеи, которая радостно обратилась к нему, как к старому знакомому:

– Привет, Конда! Давно не виделись! Ладно тебе, Илей, не рычи! Конда, дома ли твоя подруга Лия? Хотя чего я спрашиваю! Раз ты здесь, значит, и она здесь.

Словно в подтверждение слов Орхидеи, из дома вышла девушка. На свою сестру Пангею Лия была совсем не похожа: густые тёмные волосы, иссиня-чёрные глаза, проникающий в самую душу взгляд. Тёмно-синее платье с глубоким вырезом подчёркивало красивые изгибы пышущего здоровьем тела девушки. На шее у неё висела тонкая серебристая цепочка, на которую был нанизан металлический кулон в виде месяца. Лия пристально разглядывала незваных гостей, а Ваня в свою очередь разглядывал её отблёскивавший розовым кулон. Парень почувствовал, что на него кто-то смотрит, и, взглянув на Орхидею, понял, что она перехватила его взгляд, и теперь лицо её выражало пренебрежение. Ваня поспешил перевести взгляд на глаза Лии, с усмешкой наблюдавшей происходящее, и обратился к девушке:

– Здравствуйте! Вы, наверно, Лия, дочь Тимера! Мы…

– Привет, Лия! – перебила его Орхидея. – Гости нашего леса направляются в Невообразимый лабиринт. Твой отец просил, чтобы ты сопроводила их через Сумрачный лес, потому что в Харидрайском царстве сейчас неспокойно.

– Добрый вечер! – приятным низким голосом приветствовала Лия гостей, и только тут все обратили внимание, что уже действительно начало темнеть. – Гости Орхидеи – мои гости, – сказала она, обольстительно улыбнувшись Ване, от чего тот испытал приятное и в то же время странное чувство, как будто он сделал что-то постыдное. – В Сумрачном лесу ночью слишком небезопасно – я предлагаю вам переночевать у меня и выдвинуться в путь утром.

– Ох, это так любезно с твоей стороны! Я думаю, гости будут в восторге от твоей идеи, – ответила Орхидея с иронией в голосе, косясь на Ваню.

– Лия, – вмешался парень, – разве в Сумрачном лесу не всегда царит ночь?

– Это так, – подтвердила она, – но когда наступает ночь в Вечных лесах, в Сумрачном лесу начинают твориться настоящие кошмары. Не хотелось бы подвергать ваши жизни опасности. Тем более, вам всё равно надо передохнуть и набраться сил перед дальнейшей дорогой. – Не встретив возражений, Лия добавила: – Вот только я до сих пор не знаю, как вас зовут.

– Вот этот наблюдательный молодой человек – это Ваня, – продолжила иронизировать Орхидея. – Это его сестра Алёна и сопровождающий их отважный страж Вергилий из Капитолия.

– Ну, а моё имя, видимо, все уже знают. Что ж, прошу всех в дом! Конда!

Филин перепорхнул на плечо Лии, и она, развернувшись, направилась к дому. Гости последовали за ней. Ваня краем глаза видел, что сзади Лия выглядит не менее соблазнительно, чем спереди, но старался смотреть в сторону, делая вид, что разглядывает необычный дом девушки.

Зайдя внутрь, все с удовольствием отметили, что, хотя снаружи чёрное дерево с зияющими дырами окон выглядело устрашающе, внутри было очень уютно. Посреди просторной комнаты стоял овальный дубовый стол, вокруг которого стояло несколько таких же массивных стульев. В стороне был сложен камин из крупных булыжников, в котором полыхало яркое пламя, наполнявшее прохладный полумрак комнаты приятным обволакивающим теплом. Изогнутая труба камина проникала через древесную стену наружу. На полу лежали мягкие ковры, сплетённые из волокон какого-то необычного растения. На стенах висели причудливые рисунки: на некоторых угадывались изображения луны, месяца, звёздного неба и сов, распростёрших в полёте крылья,– на других было что-то более загадочное и непонятное. В дальнем тёмном углу комнаты с трудом можно было заметить узкую крутую лестницу, ведшую наверх.

Лия быстро убрала со стола стоявшие на нём глиняные сосуды, с которыми, похоже, возилась до прихода гостей, сняла с подставки над камином котелок, в котором что-то с бульканьем кипело, и жестом пригласила всех садиться:

– Прошу за стол! Я не ждала гостей, поэтому придётся довольствоваться тем, что есть. На ужин у нас сегодня печёные плоды мрачной яблони – пальчики оближете, где ещё такое попробуете! – рассказывала девушка, торопливо раскладывая еду по тарелкам. – Дерево это растёт только в Сумрачном лесу, и плоды его в свежем виде достаточно ядовиты – может быть, и не умрёте, если попробуете, но на пару дней из жизни выпадете. Зато в печёном виде они абсолютно безвредны, а главное, очень вкусны и обладают ни с чем не сравнимым ароматом.

А это, – продолжала Лия, – кнедлики из толчёной коры двухцветной туи. Только недавно сварила. Как знала, что гости будут! Я там ещё кое-каких приправок добавила. Пробуйте, пожалуйста! Вам понравится! Я пока поставлю кипятиться котелок с чаем. Сделаю для вас расслабляющий чай – спать будете, как младенцы!

– По количеству стульев вокруг стола можно сделать вывод, что гости у вас не редки, – заметила Алёна.

– Стульев-то много, да они всё время пустуют, – призналась девушка. – Просто так комната кажется мне уютнее.

– Ваше гостеприимство – вот самый главный элемент уюта в вашем доме, – с улыбкой сказала Алёна.

Лия поблагодарила и стала рыться в многочисленных шкафчиках, доставая то тут, то там пучки разных трав и складывая их в один котелок. Гости тем временем принялись за расхваленные хозяйкой яблоки – сперва с опаской после рассказов-то об их ядовитости в свежем виде, а потом, распробовав, убедились, что у них на самом деле очень необычный, но приятный вкус, и оторваться уже не могли.

– Вы живёте здесь совсем одна? – спросил Ваня.

– Почему же! Со мной живёт мой друг Конда! – ответила Лия и, повернувшись к филину, по-прежнему сидевшему у неё на плече, поцеловала его в клюв.

– Я имею в виду людей, ваших родственников-мисхумов. Мы довольно долго добирались до вас и не встретили по пути ни души. Неужели вы живёте совсем одна в такой глуши?

– Это довольно опасные места. До Сумрачного леса рукой подать! Другие мисхумы предпочитают держаться отсюда подальше.

– Как же вас сюда занесло? И почему вы сами не предпочитаете держаться отсюда подальше?

– Мой отец не говорил, что я жрица Луны?

– Говорил, но что это значит, непонятно.

– Когда в детстве старшие рассказывали нам страшилки про Сумрачный лес, все дети дрожали от страха, особенно наша Нежная лань,– начала рассказывать Лия, с лукавой улыбкой поглядывая на Орхидею, которая от последнего замечания прекратила есть и, нахмурившись, уставилась на огонь в камине, – я же, наоборот, испытывала настоящее детское любопытство. Я очень заинтересовалась этой темой и мало-помалу узнала, что хотя Сумрачный лес и находится в плену вечной ночи и кишит страшными созданиями, есть человек, который не боится ни того, ни другого – старая ведьма Йезехис. Вообще-то, то, что она старая, следовало лишь из того, что о ней было известно давным-давно, потому что те, кому довелось видеть её и уцелеть, в один голос твердили, что она сказочно красива и юна.

Я всех расспрашивала об этой ведьме и по крупицам постепенно кое-что узнала. Я выяснила, что секрет её молодости – в чудодейственной силе Луны. Йезехис черпает её, вернее, черпала её, совершая некоторые ритуалы, посвящённые ночному светилу. Она была жрицей Луны. И все бы девушки могли так сохранить себе желанную молодость на долгие годы, но есть одна проблема: жрица может быть только одна.

– Подождите! А как же вы и та ведьма? Получается, жриц-то две!

– Когда я начала практиковаться в лунных ритуалах, я быстро достигла мастерства, и Луна выбрала меня. С тех пор Йезехис больше не жрица Луны. Правда, мне пришлось покинуть родные места: с одной стороны, своими ритуалами я вызывала страх и недоверие соседей, с другой стороны, близость к Сумрачному лесу позволила сделать мои ритуалы сильнее.

– Эта Йезехис, должно быть, очень зла на вас!

– Это ещё мягко сказано! Я забрала у неё не только молодость. Я изучила язык древних и укротила кошмарных зверей Сумрачного леса – теперь я ни в чём не уступаю старой ведьме. А когда я разгадаю загадку Бармаглота, я стану настоящей повелительницей Сумрачного леса, а старую каргу вышвырну прочь, – закончила Лия таким властным голосом, что все увидели теперь перед собой уже не радушную хозяйку из лесного домика, а настоящую могущественную жрицу, решительно идущую к своей цели.

– Амбициозные планы! – только и смог проговорить Ваня и, чтобы сменить тему, задал другой вопрос: – А ваш отец как отнёсся к вашему решению стать жрицей Луны? Вы вообще с ним общаетесь?

Парень понял, что задал глупый и бестактный вопрос, но, к счастью, ответ его удивил:

– Мой отец очень мудр! Он всегда и во всём поддерживает меня, и мы часто видимся! Я обожаю в нём то, что он не просто говорит со мной, как старший с младшим, а интересуется моим мнением, понимая, что я обладаю такими знаниями, которыми не обладают другие мисхумы.

– Ничего себе! Не зря старейшина!

Всё время, пока Ваня беседовал с Лией, Орхидея с грустью смотрела в сторону. Да, теперь он не пялился на фигуру соблазнительной жрицы, но на Орхидею не обращал вообще никакого внимания.

Наконец ароматный травяной чай, приготовленный гостеприимной хозяйкой, был выпит, и гости почувствовали, как блаженная сонливость растекается по их уставшим от долгой дороги телам.

– Теперь прошу всех наверх! – предложила Лия. – Спальня найдётся каждому. На втором этаже как раз четыре комнаты – они крохотные, но чертовски милые. Вы будете в восторге! А я лягу на третьем этаже – если что, зовите.

– Я гляжу, у вас нет дверей. А если ночью на запах еды в дом забредут дикие звери? – спросил Вергилий.

– С вами две мисхуми. Уж кого-кого, а зверей вам бояться точно не стоит! И вообще, об удивительном даре Орхидеи ладить с самыми свирепыми животными знает каждый мисхум Вечных лесов, так ведь, моя прекрасная Орхидея? – с льстивой и в то же время насмешливой интонацией спросила Лия.

– С твоими большими талантами мне не сравниться, расчудесная Лия, – иронично ответила Орхидея.

– Что есть, то есть, – нарочито безразлично пожала плечами жрица. – Большие таланты ничем не скроешь.

– Тем более, если и не пытаться это сделать. Порядочный человек свои таланты напоказ не выставляет!

– Может быть, порядочному человеку просто выставить нечего? Как же прекрасно всё-таки, что я вся такая непорядочная!

– Девушки! – прервала их Алёна. – Утро вечера мудренее! Мы с Ваней хотели бы продолжить путь завтра с самого раннего утра, насколько это возможно. Давайте уже разойдёмся по спальням и вздремнём немного!

– Поддерживаю! – в один голос воскликнули Ваня с Вергилием.

Лия выдала каждому по зажжённой свече и стала подниматься по лестнице. Гости последовали за ней. Второй этаж представлял собой узкий кривой коридорчик, по обеим сторонам которого было по две комнаты, входы в которые были прикрыты полупрозрачными завесами. В конце коридора виднелась такая же небольшая лестница, как та, по которой все только что поднялись. Лия показала каждому его комнату. Комнатки действительно были крохотные: в них помещались только кровать, стул, небольшая тумбочка да книжная полка, однако насчёт того, что они были очень милые, хозяйка тоже не обманула. Гостей смутило только отсутствие занавесок на окнах, за которыми стояла непроглядная темень леса, но жаловаться было неудобно, поэтому все поблагодарили Лию, и та, попрощавшись, покинула гостей.

~~~~~~~~~~~~~~~~

Последнее пристанище – страшное место, обитель мёртвых душ, сокрытая во мраке и снежных вьюгах. Многие века уже здесь правит могущественный колдун Антака. Долгое время считалось, что он не человек, что в его власти жизнь и смерть людей. Его боялись, как боятся всего, что не понимают.

Внушает страх он и сегодня, хотя известно о нём теперь немного больше. Практически доподлинно установлено, что он человек – возможно, один из первых шаманов первобытных племён Иридеи, овладевший чёрной магией и силой мёртвых. Души мёртвых даруют ему бессмертие и могущество, но смертный час человека определяет не Антака. Он лишь принуждает души к вечному шествию по бескрайним заснеженным степям Последнего пристанища, ибо пока шествуют они, колдун черпает из них свою силу, отчего и получил титул скорбного пастыря.

Лишь души мисхумов не подвластны Антаке. Священное дерево Анкст Мерех защищает их от проклятья скорбного пастыря, и когда мисхумы умирают, души их растворяются в мире. В алчном стремлении к абсолютному могуществу скорбный пастырь время от времени предпринимает попытки покорить всю Иридею и уничтожить Анкст Мерех, чтобы обрести власть над душами мисхумов. Антака поднимает трупы из могил, и полчища мёртвых заполоняют Иридею, неся смерть и разрушения. И ни одно государство не в силах в одиночку противостоять им. К счастью, в такие времена правители государств Иридеи забывают о своих распрях и, объединяясь, дают отпор грозному врагу.

Более того, несмотря на своё могущество, Антака несколько раз даже был пленён. Этому способствовало то, что скорбный пастырь теряет свою силу по мере удаления от Последнего пристанища. Когда колдун оказывался в заточении глубоко в казематах Капитолия, души мёртвых прекращали своё бесконечное шествие и начинали растворяться в мире подобно душам мисхумов. Потерял бы Антака своё бессмертие, растворись они все, или нет, проверить ни разу не удалось, так как каждый раз скорбному пастырю удавалось сбежать из заточения: иногда с помощью своих верных прислужников – аколитов, иногда с помощью предателей, помогавших Антаке бежать в обмен на обещание долголетия и могущества, а иногда обстоятельства исчезновения колдуна и вовсе оставались не выясненными.

Аколиты – прислужники скорбного пастыря – в отличие от своего повелителя не обладают полным бессмертием и уязвимы как для магии, так и для оружия, однако их долголетие граничит с бессмертием: ни годы, ни болезни им не страшны. В то же время аколиты подобно Антаке – всего лишь люди, чернокнижники, которых колдун находит в городах и весях Иридеи. Эти отшельники, убийцы, практикующие чёрную магию, предают родных и клянутся служить скорбному пастырю, обещающему им огромную силу.

Антака уверен в ущербности человечества и неоднократно озвучивал свою убеждённость в том, что рано или поздно правители государств Иридеи погрязнут в своих распрях настолько, что скорее погибнут, чем объединятся – и тогда он, скорбный пастырь, пройдёт по Иридее победным маршем, уничтожая всё на своём пути, и ничто не сможет его остановить.

«Древнейшая история Иридеи», Галарн Герос

Глава 9. Антака – скорбный пастырь

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 18

Не успели все разойтись по комнатам, как Орхидея услышала шёпот за входной завесой:

– Орхидея, можно к вам зайти?

– Ваня? – удивилась девушка. – Входите, конечно! Чем обязана?

Ваня зашёл и, увидев, что Орхидея сидит на кровати, тоже сел на стул. Этот вечер явно опечалил девушку – её лицо, ещё днём излучавшее жизнерадостность и оптимизм, сейчас выражало лишь тихую меланхолию, но при мерцающем свете свечи она выглядела такой таинственной и красивой, что парень вместо того, чтобы заговорить, просто сидел и смотрел на неё с улыбкой.

– Что же вы молчите? – спросила Орхидея, глядя в окно, словно там можно было что-то разглядеть. – Пришли и молчите. Очень странное поведение! Если вы хотите поделиться со мной впечатлениями от Лии, то это излишне. Может быть, вы чувствуете себя неловко, но право не стоит, объяснения мне не нужны. Она девушка в высшей степени привлекательная, и я вас прекрасно понимаю.

– Я согласен с вами, что Лия привлекательная девушка, и на неё невозможно не обратить внимания при знакомстве, но это была исключительно первая непроизвольная реакция. Это было некрасиво с моей стороны, и я пришёл попросить у вас прощения!

Девушка не ответила, но Ваня заметил, что на её лице промелькнула улыбка.

– Орхидея, – продолжил парень, – вы самая прекрасная девушка, которую я встречал! Мне не хочется верить, что мы можем расстаться с вами уже так скоро, и тратить наше драгоценное время на ссоры из-за людей, которые вам и в подмётки не годятся, я категорически отказываюсь!

От слов Вани щёки Орхидеи зарделись, и она поспешила закрыть лицо руками, чтобы парень не увидел её смущение. Потом, взяв себя в руки и сделав глубокий вдох, она убрала руки от лица и повернулась к Ване. На лице её была улыбка, а глаза светились счастьем. Девушка осторожно взяла свечу и задула её. Всё погрузилось в темноту.

Лия, стоявшая у завесы снаружи и подслушивавшая разговор, презрительно фыркнула и незаметно вернулась к себе. «Ишь ты, нежная лань…» – со злостью бормотала жрица, поглаживая филина, – «Умудрилась-таки соблазнить красавчика! Тебе бы ещё сидеть дома да в куклы играть, а туда же… Ладно, полобызайтесь пока, голубки. Это мы ещё посмотрим, кого он будет желать исступлённой страстью!» Шепнув что-то филину на ухо, она выпустила его в окно, а сама легла на кровать и задумчиво уставилась в потолок.

Прошло несколько часов. Храп Вергилия раздавался на весь второй этаж, заглушая звуки ночи. Алёна крепко спала у себя: расслабляющий чай усыпил её моментально. Только на двух человек чай никак не смог подействовать: Ваня и Орхидея утопали в ласках друг друга, не замечая часов. Всё-таки здравый смысл наконец взял верх, и девушка уговорила парня разойтись по своим комнатам, чтобы хоть немного вздремнуть и набраться сил: всё-таки завтра предстоял путь через Сумрачный лес. С трудом покинув комнату Орхидеи, Ваня прошёл в свою.

Не зажигая свечи, чтобы не разбудить Вергилия в комнате напротив, если это вообще было возможно, парень подошёл к окну и стал смотреть на звёздное небо. Тонкий серп месяца тусклым холодным светом озарял чёрные силуэты деревьев – казалось, будто их верхушки покрыты серебристым инеем. Точёные искрящиеся звёздочки походили на крошечные гвоздики, прибитые к бесконечному иссиня-чёрному небосводу. Вдохнув полной грудью свежий ночной воздух, Ваня со счастливой улыбкой лёг в постель и практически сразу уснул: усталость, хоть и приятная, дала о себе знать.

Калейдоскоп фантасмагоричных снов замелькал перед его глазами. Всё увиденное за эти дни в Иридее смешалось в кучу и стало плодить удивительные фантазии: вот Ваня мчится по лазурным лугам на своём фантастическом жеребце Шелби, а вот он уже с автоматом в руках расстреливает мертвецов направо и налево, а теперь парень верхом на таящемся страусе несётся в гости к своим друзьям.

Наконец, к великому удовольствию Вани, вся эта белиберда закончилась, и парень вновь оказался в комнате Орхидеи. В следующее мгновение он уже почувствовал, как её горячие пухлые губы покрывают поцелуями его шею. Сначала Ваня наслаждался приятными ощущениями и млел от удовольствия, потом пелена сна стала постепенно спадать, и внезапно молнией прорезала пробудившееся сознание мысль: «Это не Орхидея!» Ваня открыл глаза и, оттолкнув от себя чью-то фигуру, увидел глаза жрицы Луны, наполненные безумным вожделением.

– Лия! – чуть не в голос воскликнул он. – Что вы здесь делаете?

– Я пришла, чтобы воплотить в реальность твои самые сокровенные желания!

Ваня оторопело уставился на жрицу.