Текст книги "Выжить в Сиэтле"

Глава 7

Мать Дианы Вебб вышла замуж за Алана Найберга, когда девочке исполнилось четырнадцать лет. Со стороны миссис Вебб – вдовы самоубийцы с хорошими связями в обществе, не имевшей практически ничего, даже страхового полиса, на который можно было бы прожить, этот шаг был своеобразным жестом отчаяния. Найберг казался «милым», респектабельным, внимательным, идущим в гору молодым бизнесменом, добившимся уже тогда достаточно прочного финансового положения.

Диана всегда относилась к нему с крайним презрением.

– Под его обаятельной маской скрывается настоящий маньяк, – заявила она Болану за завтраком холодным бесстрастным тоном, так характерным для ее речи. – Я тебе скажу, что за человек этот Алан. Он звереет при виде юбки, причем любой юбки. Он постоянно крутит не меньше чем с дюжиной женщин. Каждый день без исключения в обед он занимается сексом. Я не вру. Ежедневно ровно в двенадцать в офис приходит проститутка. Алан запирает дверь, и они там возятся около часа. Каждый раз новая девица. Я думаю, это у него болезнь – компульсивное побуждение. Я уверена в этом на сто процентов. По вечерам он иногда встречается с двумя-тремя разными женщинами.

– А как терпит такое твоя мать?

– Страдает молча, без скандалов. Конечно, они поженились чисто по расчету, голливудской романтикой в их отношениях даже не пахло, но, видишь ли, существует такая вещь, как гордость. Особенно в тех кругах, где вращается моя мать. Вообрази себе, что значит быть женой помешанного на сексе... слушай, каков мужской эквивалент слова «нимфоманка»?

– Развратник, – ответил Болан. – Но если он действительно чокнутый, то на медицинском языке это называется сатириазис.

– Сатир, – кивнула Диана. – Как раз это слово я и пыталась вспомнить и, поверь мне, Алан именно такой. Он абсолютно чокнутый... Бедная моя мама. Такие вещи невозможно скрыть от людей.

Болан и сам знал это.

– Да, скрыть ничего нельзя, но если бы дело сводилось только к распутству... Видишь ли, у Алана имеется другая, более серьезная проблема.

– Да, ты прав, – спокойно согласилась она. – Я думаю, он действительно болен. Он пытался изнасиловать меня, когда мне исполнилось пятнадцать. Тогда я была просто в ужасе. Ведь я еще не знала, как справляться с такими вещами. Понимаешь, он по-настоящему пришел в бешенство, срывал с меня одежду, лез... и я ранила его.

Болан моргнул от неожиданности, и у него вырвалось удивленное:

– Да-а?!

– Честное слово. Видишь ли, я заболеваю и едва не теряю сознание, когда кто-нибудь уколет палец. Мой отец был... ну... мы нашли его в ванне. Он вскрыл себе вены. С тех пор я не выношу вида крови. – Она сморщила точеный носик и з раздумье замолчала. – Я не знаю, может, после вчерашнего крещения в кровавой купели что-либо изменится. Честно говоря, проснувшись, я не испытывала болезненного состояния. Ничего, кроме твоего присутствия.

Болан с пониманием кивнул. Он закурил сигарету и вернул ее рассказ в нужное русло.

– Значит, однажды ты уже пырнула ножом своего отчима...

– Ножницами, – поправила она. – И не так уж сильно. Конечно, я думаю, что могла бы его убить. Во всяком случае, он так подумал. Острые концы ножниц пробили ему ладонь. Но он перепугался, это уж точно. А я выпуталась из дикой ситуации.

– Ты бы сделала это снова? – спросил Болан. – Теперь?

Она ненадолго задумалась и ответила, тряхнув головой:

– Думаю, да. В крайнем случае. Кстати, Алан по-прежнему подбивает ко мне клинья, но я уже научилась отбивать его наскоки. А когда он начинает сатанеть, я просто говорю ему: «Алан, я убью тебя». И он мне верит. – Диана вздохнула. – Наверное, тебе не интересно рыться в этом грязном белье?

Болан возразил, пытаясь скрыть улыбку:

– Нет, интересно. А как твоя мать относится к приставаниям своего мужа к падчерице?

– Она ничего не знает. Я бы никогда не смогла ей об этом сказать. В тот первый раз, когда я его ранила, Алан всем говорил, что порезался ножом для вскрытия писем. Но мать знает о других его фокусах, о толпе сменяющих одна другую женщин без лиц и имен. Она тоже считает, что он свихнулся на почве секса.

– Он свихнулся не только на сексе, – со вздохом сказал Болан. – Тебя не удивляет мой интерес к этому сукину сыну?

Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.

– Я думаю, ты сам мне все расскажешь? И, кстати, как насчет пары слое о себе?

– А ты обо мне ничего не знаешь?

– Не пытайся меня убедить, что ты секретный агент правительства.

Болан хмыкнул:

– Хуже.

– О Боже, нет! Неужели ты наркоман?!

Кульминационный момент знакомства всегда был самым тревожным для Болана. Разные люди по-разному реагировали на его откровения. Мак полагал, что девушка знала, кто он такой, с самых первых секунд встречи в порту. Теперь вдруг выяснилось, что она даже не имела представления, с кем связалась, и чем все для нее может кончиться.

– Меня зовут Болан.

– Болан... как?

– Мак Болан.

– А-а! – улыбнулась она. – Красивое имя, не уступает Тору. Оно тебе подходит. Но объясни, почему я должна о тебе знать?

Мак надеялся, что само имя ей уже все скажет. Несомненно, оно вертелось на языке у любого, кто читает газеты или смотрит по телевидению программы новостей.

Диана продолжала:

– У меня такое впечатление, что я уже слышала твое имя раньше, нет?

Болан порылся в выдвижном ящике стола и бросил ей на колени снайперский значок.

– Некоторые узнают меня по ним, – сказал он тихо.

Девушка недоуменно повертела значок в руке.

– Хм! И что это должно означать? Это ведь военный значок? Железный крест, что ли? – засмеялась она. – Да ты, никак, неонацист?

Он покачал головой, глядя ей прямо в глаза.

– Мальтийский крест означает посвящение и верность долгу. Во всяком случае, так утверждают специалисты по геральдике. Я его использую для извещения о вынесении приговора. Круги в центре представляют собой мишень. Это знак отличия стрелка-снайпера.

Зрачки девушки вдруг расширились, превратившись в бездонные колодцы, а лицо покраснело от волнения. Казалось, у нее в горле сперло дыхание, потом она пискнула что-то и, закрыв лицо руками, откинулась на спинку стула. Глядя на Мака сквозь пальцы, она торопливо зашептала:

– Да, да! Я знаю тебя. Я все о тебе знаю! Ты очень крутой парень, мистер Болан. Я чувствую... Боже!.. я чувствую... почему ты мне не сказал сразу? Я имею в виду до... до... Ты понимаешь?

Болан пожал плечами и ответил:

– Я считал, что ты все знаешь. Я «представился», когда вошел в склад. Ты ведь была там.

– Да, но я... я думала только о своем ужасном положении. Я... я не...

Мак спросил:

– Что ты делала ночью на складе?

– Они меня туда затащили... – Диана замолчала и ее взгляд заметался по рубке. – Так что же, я вам безразлична, значит, все это просто?.. Выходит, я тебе понадобилась только для твоего дела?

– Конечно, нет, – резко оборвал ее Болан, – хотя, пока ты здесь, ты могла бы мне помочь. Мне нужно знать, что ты делала на том складе.

– Туда меня притащили громилы Алана, – фыркнув, раздраженно бросила Диана. – Они заставили меня показать, где находится то барахло.

– Какое барахло?

Она пожала плечами.

– Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Они привозят морем и по воздуху какие-то ящики, а вот что в них, и что они с ними делают, я понятия не имею.

– Почему местонахождение груза должна была показать ты? Откуда оно было тебе известно? Какую роль ты играла в этой истории?

Диана тряхнула головой и криво улыбнулась.

– До последнего времени я ничего не знала, но теперь догадываюсь, что меня использовали как ширму для их грязных делишек. Алан устроил меня на работу в Совет выставки «Экспо-74». Дело в том, что грузы, прибывающие на ярмарку в качестве экспонатов, не облагаются пошлиной.

– Вот как?

– Поэтому они уже несколько месяцев ввозят сюда грузы по лицензиям «Экспо-74». Я думаю, что это контрабанда, но точно не знаю. Я работаю в транспортной секции и должна следить за получением и правильным размещением всех грузов, прибывающих в порт Сиэтл на хранение до начала работы выставки. Между прочим, это очень ответственная работа. Если потерять контроль за выставочными материалами, возникнет хаос.

– Думаю, ты права, – заметил Болан. – А какое отношение ко всему этому имеет Найберг?

– Он оказывает консультационные услуги Совету управляющих Экспо. Алан заключил сделку с несколькими иностранными участниками и теперь действует как их агент в Штатах и Канаде, обеспечивает решение всех организационных трудностей. Знаешь, Спокейн – небольшой город, но от всех сложностей у участников кругом идет голова.

– Давай вернемся к Найбергу, – напомнил Болан.

– Да, конечно. Он – махинатор, вот и все. Я выяснила, что половина грузов, ввозимых в наш порт на его имя, не имеет никакого отношения к ярмарке. Его головорезы приезжают сюда, забирают грузы со складов и куда-то тайно отвозят их. Потом Алан требует, чтобы я подделала документы. Я думаю, они провозят наркотики или что-то в этом роде. Правда, правда! На прошлой неделе я заявила об этом Алану прямо в глаза. А он рассмеялся мне в лицо. Сказал, что мне лучше помалкивать и вести документацию, как он требует. Иначе он обольет мою мать грязью так, что она не отмоется за всю оставшуюся жизнь.

– Каким образом он может это сделать?

– Он основал законную компанию – «Пасифик Нортвест Ассоушиейтс». Моя мать числится среди руководителей компании.

– Понятно. Я слышал о ПНА. И тут у Найберга большие возможности. Он может подставить ее. Но ты говоришь, что они притащили тебя на склад. В буквальном смысле?

– Абсолютно. Я сказала Алану, чтобы он убирался к чертям со своими грязными делишками. Сказала, что в прошлом молчала о его махинациях с грузами, но больше не хочу иметь к ним никакого отношения.

– Молодец, – одобрительно произнес Болан. – Ты избавилась от крупных неприятностей.

– Не совсем, как я понимаю. Дело в том, что вся его шайка стояла на ушах из-за какого-то очень важного груза. Он должен был прибыть уже несколько дней тому назад. Но никто не мог его найти. Вдруг, в разгар моей ссоры с Аланом, позвонил один из дегенератов-кладовщиков и заявил, что груз нашелся и я должна сказать, куда его поместить. Банда алановских ворюг сразу же поехала в порт, чтобы забрать груз, но склад оказался закрытым. Тогда они разбили дверь и ворвались внутрь, но не смогли найти контейнер. Поэтому вчера поздно ночью эти громилы пришли ко мне домой и чуть не высадили дверь. Они бросили меня в машину и потащили на склад, чтобы я нашла им тот груз. Некоторое время я валяла дурочку, но потом эти кретины взбесились. Их главарь позвонил со склада Алану и сказал, что я отказываюсь им помогать. Алан приказал им задать мне трепку – по их словам, именно так он и выразился. Громила не хотел меня бить, во всяком случае так он сказал, но заявил, что будет вынужден как следует отделать меня, так как не может вернуться с пустыми руками. – Девушка вздохнула. – Я решила, что героини из меня не получится, показала им этот проклятый ящик. Остальное ты знаешь сам.

Болан кивнул головой, и в его глазах промелькнула серьезная озабоченность.

– За твою жизнь я не дал бы сейчас и медного гроша.

Диана умела владеть собой. Болан видел, что ей страшно, но ее голос прозвучал ровно, без эмоций, когда она спросила:

– Почему? Я ведь дата им то, что они хотели.

– Но, к своему несчастью, ты видела, что они хотели, – подчеркнул он. – Хуже всего то, что теперь Найбергу известно о твоей осведомленности о его махинациях. Случись что, и он не сможет открутиться, ссылаясь на свое незнание и непричастность к делу.

– Но я не видела, что внутри этих ящиков, – запротестовала девушка.

– Теперь это не имеет никакого значения, – ответил Болан. – Содержимое ящиков стало добычей полиции, и ты, дорогая, превратилась для своего отчима в настоящую ахиллесову пяту. Ставки слишком велики, Диана. Найберг уберет тебя из игры, даже не моргнув глазом. Не исключено, что он задумал такой ход с того момента, когда ты пошла против него.

Чувствовалось, что девушка была потрясена. Нервно теребя в руках край платья, она взволнованно прошептала:

– Этот негодяй вполне может пойти на убийство.

– Конечно. В это дело замешана мафия, что красноречиво говорит само за себя. Найберг служит лишь ширмой для всемирного преступного синдиката. Что бы они здесь ни затевали, будь уверена, они вложили в дело миллионы и хотят отхватить от пирога самый крупный и лакомый кусок. Боссы Организации не позволят какой-то девчонке сорвать их планы и постараются прихлопнуть тебя, как докучливую муху на обеденном столе.

– Мне кажется, твои выводы шиты белыми нитками, – сказала девушка, не на шутку струхнувшая, но пытающаяся спорить с ним. – Чтобы Алан выступал в роли мозгового центра шайки джеймсбондствующих бандитов?!

– Он не мозг, он всего лишь подставное лицо, а его подручные, вероятно, никогда и не слышали о Джеймсе Бонде. Это в кино, Диана, после перестрелки все поднимаются и пьют за здоровье друг друга. В жизни все иначе, мафиози не собираются упускать добычу, и когда стрельба закончится, убитые останутся лежать на своих местах.

– Да, – вздрогнув, согласилась она, вспомнив перестрелку, происшедшую всего несколько часов тому назад. – Я никогда не думала, что с людьми происходят такие... ужасные вещи, когда в них попадают пули. Мне показалось, будто тело взрывается изнутри...

– Вот именно, – сказал, вздохнув, Болан. – Послушай, Диана, я вовсе не пытаюсь тебя запугать, но хочу, чтобы ты поняла, что влипла в ужасно неприятную историю. Я не хочу, чтобы ты снова побежала к Найбергу с ножницами в руках. Теперь пошла другая игра и ты должна это понять.

– Да, я... я пойду в полицию, – прошептала она. – Только маме надо будет сказать... О Боже! Она сама в такой же опасности, что и я!

Болан покачал головой.

– Пока еще нет. Но ты не можешь пойти в полицию по другой причине.

– Я пойду! Я просто...

– Нет, Диана.

– Нет?

– Это равносильно тому, что ты сама придешь в лапы к Найбергу. Даже если ты потребуешь у полиции обеспечить тебе безопасность, мафиози все равно смогут достать тебя. Немало людей, чьи имена были вписаны в контракт, погибли от рук наемных убийц, хотя для безопасности их помещали в тюремную камеру или в охраняемый полицией номер отеля.

Девушка вздрогнула.

– В контракт?!

Мак понял, что должен сказать ей всю правду, какой бы ужасной она не была.

– Да. Я могу поставить один против миллиона, что твое имя уже внесено в контракт на смерть.

– О!..

– Страшно?

– Да. Что мне теперь делать?

– Уйти на дно. Не появляться ни в одном месте, где ты хоть раз в жизни уже бывала. Ни с кем не общаться – ни по телефону, ни каким иным способом. Не пользоваться кредитными карточками. Не выписывать никаких чеков. Не пользоваться своими "водительскими правами или карточкой социального обеспечения. Не ездить на машине, если по ней можно найти тебя. Измени весь стиль своей жизни: облик, одежду, все... Даже цвет волос.

– Я свободный человек свободной страны! – с вызовом воскликнула Диана, на этот раз по-настоящему рассердившись.

– Но и другие тоже, – заметил Болан. – У них есть свобода убить тебя, а у тебя есть свобода умереть.

– Я не могу в это поверить, – сердито пробормотала она.

– Постарайся. Я поверил в это уже давно, и только потому остаюсь в живых. Тебе тоже удастся выжить, если ты станешь действовать соответствующим образом.

– Боже мой! – пролепетала Диана.

– Может статься, что эта ситуация продлится недолго. Если мне удастся нарушить планы мафии, то от контрактов останется лишь одно воспоминание.

– Так это и есть твое дело? – спросила она.

Мак кивнул.

– Да, в этом заключается его суть.

Только теперь девушка начала осознавать всю опасность ситуации.

– Но куда же мне идти? – воскликнула она. – Я не знаю, с чего начать. Я оставила дома свой кошелек... у меня нет ни цента!

Болан вздохнул и отвел взгляд от ее встревоженных глаз.

– Ну, хорошо, – устало сказал он. – У тебя есть еще один шанс. Но он может оказаться куда более опасным, чем то, о чем я говорил раньше.

– Шанс? Я согласна на любой, – выпалила она. – Кроме того, что может быть опаснее уже обрисованных перспектив?

– Я, – спокойно ответил он.

– Что?!

– Некоторое время ты можешь оставаться здесь. Но знай: любой человек в этом городе, который не в ладах с законом, но имеет оружие, будет охотиться за мной. Ты рискуешь угодить в такую мясорубку, что любой контракт покажется тебе настоящим пустяком, по сравнению с тем, что тебя ожидает. Если же ты остаешься со мной, тебя никто не должен видеть. Ты будешь пленницей в этом фургоне.

Глаза Дианы удивленно округлились.

– Пленницей?

– Добровольной пленницей, – мрачно улыбаясь, поправил ее Болан.

– А как насчет пленницы любви? Я думаю, мы могли бы кое над чем поработать и по этой линии.

– Не стоит делать на это ставку, – пробурчал Мак. – С этого момента я буду очень занят.

– А я рискну, – прошептала она, засмеявшись прерывистым, горловым смехом. – А что мне терять? Мне нравится выбор, предложенный вами, мистер Болан. Война и страсть – сочетание очень пикантное. Но, право, тебе совсем не стоило запугивать меня до смерти только для того, чтобы...

Она заметила блеск отчаяния в глазах Болана и, горько улыбнувшись, сменила тему разговора.

– Прости, я не права. Честно, прости. Я просто кривляюсь. Мне очень жаль, поверь. Судьба очень жестока, правда? Я имею в виду, твоя судьба. Ты ведь тоже пленник, да? Пленник своей собственной войны.

– Да, моя жизнь не так проста, как это кажется, – признал Болан. – Но я сам раздал карты, Диана. Это моя игра, и не стоит заблуждаться на этот счет. Не забудь, я тоже играю на интерес, и мой интерес очень велик.

Она вздрогнула и протянула к Болану руки.

– Теперь это и моя игра, – прошептала она.

Глава 8

Шел дождь, какой бывает только в Сиэтле. Угрюмые свинцовые облака повисли над всем прибрежным районом. В течение вот уже двух часов из них, как из губки, неослабевающим потоком сочилась холодная вода. Стоило закрыть глаза, и возникала иллюзия, будто снова находишься во Вьетнаме в сезон муссонов. Впечатление нарушалось тем, что холод пробирал до самых костей: как-никак Штаты – это не Индокитай.

Какое-то время плащ-накидка позволяла Маку оставаться сухим, но вскоре холодные струйки нашли лазейки в капюшоне и заструились по шее; ноги промокли еще раньше, зато плотная завеса дождя служила достаточно хорошим укрытием от посторонних глаз – даже у такой отвратительной погоды был свой плюс.

Болан уже с полудня следил за небольшим загородным домом, в котором размещалась штаб-квартира «Пасифик Нортвест Ассоушиейтс» – берлога Найберга. Диана Вебб набросала ему внутренний план дома, и теперь Мак знал здание не хуже любого, кто в нем находился. Это было небольшое, почти квадратное одноэтажное сооружение. Первоначально оно предназначалось для размещения филиала какого-то банка и примыкало к стоянке автомашин возле большого торгового центра. С тех пор сохранилось окно, через которое клиент мог получить деньги, не выходя из автомобиля. Диана объяснила, что окно это продолжало использоваться по назначению и через него Найберг вел «довольно значительный объем операций», но за последние два часа к нему никто не подъезжал.

Первые десять минут Болан вел наблюдение из машины – взятого напрокат «ферлейна», но затем вышел наружу, отдавшись во власть непогоды, чтобы иметь лучший обзор.

С полудня посетителей не было, никто также не выходил из здания, и это уже начало беспокоить Болана. Он вошел в телефонную будку, бросил в щель аппарата монету и вызвал полицию.

Ему ответила телефонистка, дежурившая на коммутаторе. Изменив голос, Мак спросил:

– Вы не могли бы соединить меня с дежурным офицером службы общественной информации?

– А кто его спрашивает? – полюбопытствовала девушка.

– Петерсен, из агентства «Юнайтед Ньюс».

– Одну минуту, сэр! Я проверю, на месте ли он.

Болан закурил отсыревшую сигарету и взглянул на часы. Не прошло и двадцати секунд, как в трубке снова зазвучал голос телефонистки:

– Спасибо, что подождали, сэр. Я вас переключу на офицера по связи с прессой капитана Пэрриса. Пожалуйста, говорите!

На линии пару раз щелкнуло, трубку сняли с аппарата, и Болан начал разговор с нужным ему человеком.

– Добрый день, капитан! Я только что прилетел из Лос-Анджелеса. Какой у вас здесь главный природный ресурс? Вода?

Капитан Пэррис расхохотался.

– Не вы ли привезли с собой дожди, мистер Петерсен?

– Ни в коем разе, – сердечно ответил Болан. – Мы сами позарез нуждаемся в них для фильтрации смога. Но я сгораю от нетерпения. Мы узнали, что Палач перенес войну в ваши Палестины, и я послан сюда в качестве военного корреспондента.

– Вам следовало бы позвонить нам перед отлетом, – сказал капитан все тем же дружелюбным тоном. – Возможно, это позволило бы вам сберечь деньги. Э... черт! Извините, мне следовало бы знать ваше полное имя, но вы сами понимаете: за день приходится разговаривать с огромным количеством...

– Меня зовут Гарри, Гарри Петерсен, из службы новостей «Юнайтед Ньюс».

– Да, да, конечно! Очень много о вас слышал. У вас превосходная репутация!

Очень мило. Болан об этом даже и не подозревал. Он поблагодарил полицейского за комплимент и сказал:

– Я сейчас же выезжаю в город, но думаю, сначала сниму номер в гостинице, если, правда, в данный момент не происходит чего-либо сногсшибательного.

– Сногсшибательного? О нет, мистер Петерсен. Как я уже говорил, вы могли бы сэкономить деньги, которые затратили на поездку. То же самое я сказал еще сотне журналистов, которые наводнили коридоры нашего управления.

– Вы хотите сказать, что никакой войны нет?

– Ну... Во всяком случае, пока я не могу сказать ничего определенного. Мы не располагаем более конкретной информацией для прессы.

– Как же так, сэр? Ходят слухи, что сегодня утром...

– Прежде всего... э-э, Гарри, дело сводится к обычной перестрелке, устроенной в порту неизвестными лицами. Это не похоже на Болана. Который сейчас час? Почти двенадцать? Обычно к этому времени Палач, если работает он, – переворачивает вверх дном весь город. Не так ли? А у нас пока все спокойно, Гарри. Кроме того, Сиэтл – довольно тихий город в плане преступности.

Болан засмеялся в трубку.

– Нет, правда! – продолжил Пэррис. – Конечно, в прошлом у нас были кое-какие неприятности, но в основном все по мелочам. В нашем районе не отмечалась активная деятельность организованной преступности. Во всяком случае такая, которая могла бы привлечь к себе внимание Мака Болана.

Болан-Петерсен хмыкнул и недоверчиво спросил:

– Вы так в этом уверены, да?

– Уверен настолько, насколько это возможно.

– Ну, что ж. Меня интересует, как в нарисованную вами картину мира и благополучия вписывается «Экспо-74»?

Капитан вздохнул:

– Что-то всех интересует эта выставка. Послушайте, Гарри, мы были бы очень признательны, если бы ваша пишущая братия перестала копать в этом направлении. У организаторов и так хлопот полон рот, а им еще приходится бороться с лавиной слухов о...

– Конечно, я понимаю. Но, похоже, нет дыма без огня. Если мафия тут не при чем, то кто же? Кто занимается контрабандой оружия?

– Мы ведем расследование, точнее, парни из ФБР – это дело в их прямой компетенции. Мы более заинтересованы в...

– А как насчет Найберга?

– Печально, очень печально.

– Что именно? – Болан очень хотел знать официальное мнение полиции.

– Мистер Найберг – уважаемый бизнесмен в нашем штате. Нам уже устроили нахлобучку из-за сегодняшнего проклятого пресс-релиза. Найберг к конфликту в порту не имеет абсолютно никакого отношения. Очевидно, кто-то знал, что он принимает участие в организации выставки и отвечает за получение иностранных экспонатов. Этот факт сослужил плохую службу мистеру Найбергу. Сейчас мы готовим заявление, снимающее с него всякое подозрение о причастности к известному вам конфликту.

– А вы не думаете, что ваши действия могут оказаться несколько преждевременными?

– Нет, мы так не думаем.

– Я бы на вашем месте не спешил.

– Послушайте, Гарри, я из кожи вон лезу, чтобы обеспечить репортеров достоверной информацией. Моя служба готова сотрудничать с прессой всеми возможными способами. Но, знаете, вы не можете сделать за нас нашу работу.

– Я могу попытаться, – ответил Болан. – И я думаю...

– Слушайте, мистер Петерсен, приезжайте ко мне, мы с вами побеседуем и выпьем галлон кофе. Ох уж мне эти журналисты! Всю плешь проели! Приезжайте!

Но Болан ответил радушному капитану голосом, в котором слышались ледяные нотки:

– Спасибо за предложение, но мне некогда, капитан. Сначала я должен разделаться с Найбергом.

– Что?!

– Раз полиция не хочет заняться этим негодяем, придется мне самому позаботиться о нем, – любезно пояснил Болан.

– Что?! Кто вы такой, а? Какого черта все это значит?

– Я – Болан, капитан. Извините за этот небольшой маскарад, но мне была нужна официальная информация. Не публикуйте вашего заявления насчет Найберга, оно вам больно аукнется. Этот стервец виновен, как смертный грех, и я собираюсь серьезно взяться за него. До свидания, капитан!

Болан повесил трубку, несколько секунд в задумчивости смотрел на телефонный аппарат, затем вышел из будки под непрекращающийся ливень.

Даже если капитан примет его предупреждение всерьез и немедленно забьет тревогу, полиции потребуется некоторое время, чтобы начать действовать.

Мак пересек залитую водой стоянку, обратив внимание на то, что она была практически пустынна, вероятно, из-за плохой погоды. В уме у него уже созрел план налета, значительное место в котором отводилось импровизации. Глубоко засунув руки в карманы плаща и скрестив на счастье пальцы, Болан подошел к офису ПНА и толкнул дверь.

Интерьер ничем не напоминал бывший филиал банка. Мак находился в небольшой приемной, отделенной от рабочих мест офиса декоративной чугунной решеткой. Главным украшением приемной служила кожаная кушетка и пара стульев с высокими вычурными спинками; за решеткой располагались два рабочих стола и пара шкафов с картотекой, еще дальше виднелись закрытые двери внутренних помещений, а в дальнем конце приемной – запасный выход.

За столом с чашечками кофе в руках сидели, о чем-то сплетничая, две привлекательные молодые женщины – блондинка и брюнетка, удовлетворявшие, вероятно, и прихоти своего развратного босса. При появлении Болана обе подняли на него глаза, но ни одна даже не подумала его поприветствовать. Блондинка с явным неудовольствием посмотрела на воду, стекавшую на пол с плаща пришельца, и отвернулась.

Тогда Болан закрыл дверь на ключ, повернул табличку с часами работы офиса стороной «Закрыто», прошлепал к решетке, оставляя за собой мокрые следы, и, совершенно спокойно, даже как-то по-домашнему сообщил девушкам:

– Ну вот, красотки, контора закрыта. Быстро покиньте помещение!

Обе женщины остолбенело уставились на него, отказываясь понять, с какой стати это промокшее чучело командует, что им делать.

Мак открыл дверцу решетки, приглашая их пройти в глубь офиса.

– Ну, давайте же! Пошевеливайтесь! Что, разве вас не оповестили? У вас не более тридцати секунд, чтобы эвакуироваться!

Блондинка вскочила на ноги и раскрыла рот:

– Что?!

– Утечка метана, – коротко пояснил Болан. – Давайте, давайте, мы очищаем весь район. Тут кто-нибудь еще есть?

Блондинка, спотыкаясь, с вытаращенными глазами полетела за своей сумочкой и молча махнула рукой в сторону закрытой двери. Ее напарница торопливо направилась к этой двери, но Болан перехватил ее и оттащил назад.

– Уходи, – скомандовал он. – Я им сам скажу. Выходите через заднюю дверь. Садитесь в машину и уезжайте в южном направлении.

Женщины суетливо выбежали через запасный выход.

Болан дернул ручку двери, ведущей во внутреннее помещение, и обнаружил, что она заперта. Он вышиб замок ногой и с «береттой» наготове ворвался внутрь.

Развалившись в кресле, за маленьким столом с журналом «Пентхаус» в руках сидел Томми Блевотина. Он поднял удивленный взгляд на внушительную фигуру в блестящей от воды черной накидке и возмущенно завопил:

– Какого черта?.. – но сразу же осекся, прикипев взглядом к прищуренным серо-стальным глазам пришельца, от которых веяло арктическим холодом. Узнав Болана, он простонал:

– О Боже!

– Где Найберг?

– Клянусь Богом, я не знаю!

«Беретта» в руке Болана чуть дернулась. Пуля пронзила журнал точно посредине между вытянутыми ладонями юнца и вошла в дерево стола.

Мафиози подскочил, словно его ужалила пчела, взметнув руки вверх.

– Честно, я не знаю! – завопил он, испуганно выкатив глаза. – Смотри, я не вооружен!

– Где Найберг? – снова рявкнул Болан, теряя терпение.

– Он сегодня не приходил! Даже не звонил! Я ничего не знаю!

Его истошные вопли привлекли в кабинет человека, который, вероятно, мог удовлетворить любопытство Болана. Это была настоящая дама с головы до пят, блистающая зрелой красотой, и ее можно было принять за Диану Вебб, постаревшую на пару десятков лет. Женщина неслышно вошла из соседнего кабинета. Ее холодный взгляд высокомерно переходил с дрожавшего как осиновый лист юнца на высокого, атлетически сложенного мужчину, застывшего на пороге с пистолетом в руке. Голос дамы звучал так же, как у Дианы, когда она спросила:

– Что здесь происходит?

– Я ищу вашего мужа, – ответил Болан с такой же холодностью.

– Его нет в городе. Томми, сядь!

– Нет, пусть стоит! – оборвал ее Мак. – Откройте полностью эту дверь, миссис Найберг, и войдите сюда.

В ее выразительных глазах мелькнула тень понимания, и она подчинилась.

Болан прошел мимо нее и окинул взглядом смежный кабинет. Одну из стен полностью занимал тяжелый сейф, оставшийся, очевидно, еще с той поры, когда здесь размещался филиал банка.

– Вам придется открыть сейф, – произнес Болан, обращаясь к миссис Найберг.

– А что, если я откажусь? – с вызовом спросила она. – Вы меня застрелите?

– Нет. Зато я могу пристрелить этого сопляка, возомнившего себя суперменом, – ответил Мак с иронией.

– Я открою его. Но там вы не найдете мистера Найберга.

– Может быть, я найду там его следы, – предположил Болан, не сумев сдержать улыбку. Женщина оказалась не робкого десятка. – Ну, открывайте, – поторопил он, все еще мягко улыбаясь.

Томми простонал:

– Откройте ему, миссис Найберг. Этот парень – Мак Болан. Палач. Вы знаете. Пожалуйста, сделайте, как он говорит!

Она уже догадалась об этом и без стенаний Томми. Подойдя ближе к Болану, она с любопытством смерила его взглядом и сказала:

– Полицейские описания, которые передавали по телевизору, не соответствуют истине, мистер Болан. В жизни вы выглядите куда зловещее.

Мак пожал плечами.

– Что-то теряем, что-то находим...

Кивком головы он велел Томми подойти ближе, и, когда тот повиновался, закрыл за ним дверь.