Текст книги "Вдовий клуб"

Глава XVI

– И как же вы со свекровью провели время до возвращения Бена, Элли? – осведомилась Гиацинта.

– Устроила ей экскурсию по дому. Может показаться, что я непоследовательна в своих чувствах, но, когда Магдалина пальцем проверила наличие пыли на всей мебели в доме, я сама готова была попроситься в монастырь.

Примула сочувственно погладила меня по руке.

– Нашлась ли в доме хоть одна спальня ей по вкусу?

– Магдалина настояла на том, чтобы жить в башенке, той самой, откуда Фредди грозился сигануть вниз. Она несколько раз похвалила толщину стен, крепкий железный засов и вид из окна. Даже достала из сумки полевой бинокль, чтобы получше рассмотреть скалы и маяк.

– Да, комнатка в самый раз для нее, – ухмыльнулась Гиацинта.

– Во всех отношениях! Прямо над нашей спальней – можно было не беспокоиться, что мы пропустим что-нибудь интересное из жизни Мамули, да и она была бы в курсе событий этажом ниже. Я твердо решила угодить свекрови, и, не сомневаюсь, Магдалина также предпринимала героические усилия полюбить меня…

* * *

Бен вернулся из Лондона и шагнул в кухню с улыбкой на лице и букетом нарциссов в руках. Магдалина при виде его пролила чай. Ее сморщенное личико еще больше скукожилось, глаза наполнились слезами. Бен остановился как вкопанный: пальто расстегнуто, в одной руке портфель, в другой безжизненно повисли нарциссы. Тут Магдалина раскрыла объятия и бросилась к нему.

Я отобрала у Бена портфель и букет, но ни он, ни Мамуля ничего не заметили. Бен ожил и схватил родительницу в охапку.

– Где ты пропадала, Мамуля? Я места себе не находил! Сегодня днем устроил сидячую забастовку в Скотленд-Ярде, пока не заставил какого-то бюрократа выслушать историю твоего исчезновения. Теперь придется позвонить им и дать отбой. Пусть возвращаются к своим бумажкам.

А мне ни слова не сказал, что собирается в Скотленд-Ярд! Конечно, это свидетельствует о его чуткой натуре. Мой ненаглядный не хотел, чтобы я волновалась. Долгие месяцы он твердил мне о своей уверенности, что Мамуля жива и здорова.

– Сынок, я не могла тебе написать. Ты прочел бы между строк… С Марселем проще: слезы не размывали строчки. Одна из монахинь все время ездила по делам в разные города и посылала открытки оттуда. – Магдалина замолчала, и Бен поставил ее на пол. – Правильно, сынок, дай-ка я на тебя посмотрю. Ой-ой-ой, как же ты плохо выглядишь! Мало спишь?

– Сколько душе угодно!

Чувствуя себя вешалкой, я подхватила пальто Бена, перебросив портфель и цветы в другую руку.

– Но ты права, Мамуля, что-то я перетрудился в последнее время. Уже несколько дней у меня чертовски болит палец, на обратном пути он так пульсировал, что всему вагону было слышно.

Бен протянул матери руку, и я увидела, что палец и в самом деле сильно воспалился. Я заикнулась было про доктора Мелроуза, но голос мой потонул в грохоте стула, который Магдалина выдвинула на середину комнаты, велев Бену сесть. Он трогательно улыбался ей.

– Не надо было тебе ездить в Лондон, сынок. Всю дорогу трястись в жестком вагоне, дышать сажей и дымом… – Магдалина гладила кудри Бена, баюкала его руку.

– Мне кажется, в ранку действительно попала сажа или крошка угля. – Бен похлопал по соседнему стулу, приглашая меня присоединяться. – Элли, помнишь тот день, когда я принес уголь в спальню?

Вообще-то это было вечером, и можно было добавить, что я лежала в постели с простудой… А то получается, будто я полеживала с книжкой и коробкой конфет, пока он носился по лестнице с ведрами угля…

– Сынок, малюсенький кусочек угля не мог такого натворить.

– Тут не только он виноват, Мамуля, меня поцарапал кот Элли.

Изворотливая гадина! Я бухнула на стол нарциссы, портфель и пальто Бена – именно в такой последовательности.

– И это свирепое животное до сих пор свободно разгуливает по дому? – Сорочьи глазки Магдалины впились в меня.

Бен протянул ей палец и принялся мрачно наблюдать, как мать ощупывает поврежденный орган. Судя по всему, проделывала она это не слишком нежно, потому что он вскрикнул:

– Осторожнее, Мамуля! Я не могу позволить себе стать инвалидом, ведь наш ресторан открывается через четыре дня! И без того придется работать в перчатках.

Ну да, и перед каждым блюдом стерилизовать руки в кипятке, подумала я про себя, исходя злобой.

– Сыночек, тебе следовало остаться в постели и вызвать доктора. Я уверена, что Жизель не возражала бы, в свою очередь, поухаживать за тобой.

– Ну конечно, Мамуля. – Бен одарил меня мимолетной улыбкой. – Но если я расскажу, кого сегодня встретил в Лондоне, ты будешь рада, что я все же поехал! Помнишь Ангелику Евангелину Брэд, шикарную девушку, что жила в доме на углу? – Бен руками изобразил роскошную анатомию бывшей соседки. – Так вот, представь себе, она и есть тот самый издатель, что согласился опубликовать мою книгу!

– Мистер А.Е. Брэд – это она?! – Я не верила своим ушам.

– Элли, она никогда не подписывалась «мистер». Это ты сама додумала.

Я от души надеялась, что в порыве восторга он не свалится со стула, а то я ненароком могла наступить на больной палец…

Магдалина всплеснула ручками, волосы ее, словно птичий пух, выбились из-под беретки. Может быть, она молилась про себя, чтобы Господь ниспослал ей возможность признать недействительным наш с Беном неудачный брак?

– Прекрасная Ангелика Брэд? Сердце ее окончательно разбилось, когда ты уехал учиться во Францию, и Сидни Фаулеру пришлось водить ее в кино и в кафе, чтобы хоть как-то утешить.

– Очень мило с его стороны… Мамуля, а Элли уже рассказала тебе, что старина Сид живет теперь в наших краях?

– Нет. – По лицу Магдалины пробежала тень, но мне некогда было с этим разбираться.

Я заняла место за стулом Бена, чтобы он не разобрался с гримасой на моей собственной физиономии и, вцепившись в спинку кресла, ровным голосом осведомилась:

– Дорогой, а когда ты впервые узнал, что А.Е. Брэд – твоя старая любовь?

Он качнулся назад, прижался ко мне затылком и погладил здоровой рукою мою ладонь.

– Недели две назад. По-моему, я даже что-то говорил об этом, разве нет?

Он беззаботно хохотнул. Уши свекрови стояли торчком.

– Нет, не говорил. – Я оставила в покое обшивку кресла.

– Не стоит придираться по пустякам, Элли! Внутренний голос нашептывал мне: хорошая жена не обижается на ложь умолчания. В конце концов, подслушав предрождественский разговор между Беном и Фредди, я знала, что Бен кое-что скрывает от меня ради моего же блага.

Магдалина схватила чайник.

– Если я вам мешаю, только скажите… хотя я всегда считала, что добрачная жизнь – личное дело каждого из супругов.

Изумрудные глаза Бена на секунду встретились с моими.

– У нас с Элли нет подобных проблем. Бессердечная ехидна! Слова душили меня. С показным спокойствием я попятилась к двери. Этот человек, которому я раскрыла душу, отлично знал, что у меня-то как раз и не было никакой «добрачной жизни». Смазливый малый, который как-то раз ночь напролет горланил серенады под моим окном, не в счет. Он всего лишь ошибся окном. Я желала, чтобы Бен взглянул на меня и увидел в моих глазах горечь и страдание, но он уже напяливал фартук и говорил Мамуле, что ждет рассказа о ее приключениях, пока он приготовит обед – одной левой.

– Элли, ты не угостишь нас шерри?

Я отлепилась от двери, но оказалось, что Магдалина не хочет шерри, а раз так, то и Бен тоже не хочет.

– Тогда извините меня, пойду проверю медицинскую карту Тобиаса, делали ли ему прививку от бешенства. – Голос мой дрожал, но кому это интересно!

Мать с сыном углубились в воспоминания. Закрывая за собой дверь, я услышала голос Магдалины:

– Похоже, она девушка приличная, сынок. В наши дни ты мог подцепить и кое-кого похуже. Ее можно было бы даже назвать хорошенькой, если бы не ее комплекция.

В ярости я взлетела наверх, рывком распахнула двери гардероба и уставилась на свое отражение в большом зеркале. Весы утверждали, что я по-прежнему сбрасываю килограммы, но я им не верила. Популярная модель, уверял продавец. А разве может быть «популярное» правдивым? Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех милее, всех квадратней и жирнее? Удивительно, что блузка и юбка пока не трещат по швам, но я покупала их на размер больше, дабы, болтаясь внутри одежды, чувствовать, что я на правильном пути. Пора урезать калории. И немедленно!

Плюхнувшись на постель, я подумала, не позвонить ли Доркас. Взмолиться, чтобы они с Джонасом сели на первый же самолет… Просто услышать ее бодрый голос: «Что ж, Элли, все мужчины порой бывают козлами, дело житейское». Но я не хотела огорчать Доркас… Неужто всему настал конец? Нежному сиянию нашей любви? Долгой Счастливой Жизни? А я-то была уверена, что брак сродни диете – работаешь над ним, фанатично следуя инструкциям, упорно, старательно, беззаветно, и результат не заставит себя ждать!

Минут через пять Бен пришел в спальню. Я торчала у зеркала, волосы нечесаной гривой рассыпаны по плечам. Его губы коснулись моей шеи, и я вздрогнула. Пурпурные занавески отбрасывали багровые тени на наши отражения.

– Элли, как чудесно, что Мамуля здесь, живая и здоровая, правда?

– Чудесно…

Невероятно – он ведет себя так, словно не было никакого мистера Ангелики Брэд! Гнусный предатель! Одной рукой Бен поглаживал мое плечо, другая висела плетью. Надо бы вызвать все-таки доктора Мелроуза. Я сконцентрировалась на этой мысли; думаю, только благодаря этому мой голос прозвучал почти спокойно:

– Уверена, ты действовал из лучших побуждений, скрыв от меня правду про прекрасную Ангелику. Наверное, боялся, что я с места в карьер нафантазирую бог знает что.

– Вот именно, – он поймал в зеркале мой взгляд. – Мне кажется, ты еще не оправилась от своего комплекса на почве Ванессы. А все просто потому, что я единственный раз согласился с твоим же утверждением, что она красива. Ты тотчас вбила себе в голову, что я сплю и вижу, как бы окрутить эту безмозглую идиотку. Жизнь в тени Ванессы, Элли, заставила тебя чувствовать в каждой красивой женщине угрозу, особенно когда дело касается меня.

Гнусное высокомерие! И гнусная правда! Я отвела взгляд.

– Ну хорошо, хорошо, в свое время Ангелика мне и в самом деле нравилась, и сегодня я очень обрадовался, встретив ее, но я нисколько не жалею, что не связал с ней свою жизнь.

Ах-ах-ах! Она что, вымахала с каланчу за время разлуки? Или охромела на обе ноги?

– Элли, я ничего не говорил о ней, потому что у тебя и так хватало забот и хлопот: ссора Мамули и Папули, отъезд Доркас и Джонаса, да еще… – он притянул меня к себе, – твои проблемы с весом.

– Может, дать тебе медаль за благородство? – Я увернулась от его объятий и схватила с кровати подушку. – Как я понимаю, ты успел сообщить своей матери, что когда-то я была невероятно толста?

Глядя в пол, Бен вышагивал по каминному коврику.

– Элли, не вмешивай сюда Мамулю. Ей и без того досталось. У нас с тобой давно уже назревала ссора. Мы просеивали наши отношения сквозь сито, стремясь, чтобы все у нас шло тихо-гладко, без комочков, но так не бывает. – Он остановился как вкопанный. – Я был не прав, что не сказал тебе сразу про Ангелику, но я сам не в восторге от того, как ты ведешь себя с Роулендом. Думаешь, я не заметил, – продолжал он елейным тоном, – как вчера ты кинулась поднимать его трубку? Чуть руку себе не вывихнула!

– Просто не хотела, чтобы он прожег дыру в ковре!

– Как же, как же! – Бен снова зашагал по комнате. – Раз уж мы коснулись этого предмета, то зачем, собственно, ты ходишь в церковь? Послушать проповеди Роуленда или шелест его рясы, когда он восходит на кафедру? – Мы оба выдержали длинную паузу, возведя глаза к потолку. – Элли, если мы хотим, чтобы у нас была семья…

– Если? – Горький смешок скрыл мои истинные чувства. – Пребывание твоей матери здесь наверняка добавит комочков. Полируя нимб своей святости, она может долго допекать меня своими мелочными придирками.

Правда, в последних словах я слегка слукавила. Магдалина старательно избегала прямой критики. Она же не сказала, что юбка у меня слишком длинная, просто предложила ее укоротить.

Бен, которого я не узнавала, прыжком оказался возле кровати.

– Не смей говорить так про мою мать! Ей пришлось пережить настоящий ад!

– Не сомневаюсь, если твой отец пошел в тебя… Бен направился к дверям, но обернулся.

– С того самого дня, как мы познакомились, я по уши увяз в твоих полоумных родственничках. Сейчас, если это их не слишком обездолит, я пойду и приготовлю обед для своей матери. Если хочешь, присоединяйся к нам.

Бен потрусил вниз по лестнице. Стоя в дверях, я ехидно крикнула ему вслед:

– Фредди тоже относится к числу моих полоумных родственничков? Знаешь, сколько сплетен ходит о вашей нежной дружбе?! «Темная лошадка» пойдет с молотка, если вы прекратите заскакивать туда каждый вечер по дороге домой!

Бен резко обернулся, напомнив мне фантастический фильм, где роботы испепеляли все и вся злобными взглядами.

– Я не намерен оправдываться за то, что два раза в неделю пропускаю по кружке пива и играю в дартс! Фредди надо кому-то излить душу насчет Джилл и…

– Ее вздорном требовании жениться? – прошипела я.

– Не перебивай! – рявкнул Бен. – Я собирался сказать, что единственное, в чем мои родители мне отказали, – это в брате. Иногда к нам присоединяется Сид. В последнее время он захандрил, и к кому ему обратиться за помощью, как не к друзьям? Семья ведь не тюрьма? Разве я тебя допрашиваю про твои похождения?

– У меня нет похождений! – Моя беззаботная ухмылка была в своем роде шедевром, но я боялась, как бы от нее не лопнула физиономия.

– Так уж и нет? – Бен скрестил на груди руки. – Мамуля походя упомянула, что ты была в мужском костюме, когда она постучала в дверь, и манжеты брюк были подвернуты, значит, костюм был не мой! Мамуля ничего не говорила о пасторском воротничке, но я не удивился бы…

Я закрыла глаза и представила, как медленно, с наслаждением, с толком, расстановкой сжимаю сухонькую шею Мамули.

– Если хочешь, могу все объяснить.

Бен поднял руку, как регулировщик на Лестер-сквер.

– Я не нуждаюсь в объяснениях, Элли. Мои чувства к тебе зиждутся на доверии. – Тут он постучал по циферблату наручных часов: отпущенное мне время истекло, и он помчался вниз через три ступеньки – обедать с Мамулей.

Сомневаюсь, что мой ненаглядный хотя бы разок взглянул на часы, общаясь с А.Е. Брэд. Перегнувшись через перила, я вслушивалась в звуки, доносившиеся из кухни. Кажется, там смеялись. Пусть их… Судьба наверняка припасла для меня другие радости. Задыхаясь от слез, я ворвалась в ванную, рухнула на пол и запихнула в рот прядь волос – не желаю, чтобы кто-то слышал, как я вою белугой!

Вдоль стены прокралась пушистая тень. Тобиас! Я посадила его на корзину с грязным бельем и примостилась рядом, вцепившись в раковину. Первым делом следовало привести в норму дыхание. С этой задачей я кое-как справилась. С лицом, правда, все обстояло сложнее. Я покосилась в зеркало. Глаза опухли, словно я три дня кряду вдыхала слезоточивый газ. Даже Тобиас брезгливо поморщился, разглядывая мою физиономию.

– Не принимай это близко к сердцу, – пробормотала я и сунула лицо под струю ледяной воды, – но я только что поссорилась с твоим хозяином. С какой стати ты ухмыляешься?! – Тобиас с довольным видом подтянул к себе тюбик зубной пасты. – И не мечтай, о разводе не может быть и речи! Я привязана к нему душой и телом, поэтому обязательно прощу его, после того, разумеется, как он сожрет собственные слова… как ты зубную пасту!

Я отобрала у кота тюбик «Маклинз», и Тобиас демонстративно зевнул. Я прижала кота к груди.

– Помни, Тоби, ты не должен сердиться на нашу свекровь только потому, что она предложила отослать тебя в кошачий рай, ежели у нас с Беном появятся собственные котятки… Скажи, ты ведь не станешь возражать, если я прокрадусь вниз и позвоню Папуле? Пусть заберет ее домой! Или же ты хочешь сначала поточить коготки о ее ноги?

Наклонившись, чтобы спустить Тобиаса на пол, я наткнулась взглядом на костюм мистера Дигби, который все еще лежал у корзины с бельем. Как же с ним поступить?! Надо бы убрать с глаз долой. Затолкаю поглубже в стенной шкаф. Но сначала выверну карманы. И вовсе не из любопытства, просто я всегда так поступаю, прежде чем убрать вещь в шкаф. О! Что там такое?.. Из нагрудного кармана пиджака я выудила старую фотографию и какую-то крохотную штуковину. Я повертела находку. Странная вещица. Брелок в виде кролика, облаченного в цилиндр и перчатки.

– Ты только посмотри, Тоби! Готова поспорить, ты тоже мечтаешь о великосветском наряде. – Я задумчиво смотрела на необычный брелок. – Старинный, наверное… Ничего удивительного, что мистер Дигби просил не возвращать костюм – этим тряпкам не один десяток лет.

Я сунула вещицу обратно в карман пиджака и уселась на край ванны. Тобиас тихонько вскарабкался мне на плечо, и мы вдвоем стали изучать снимок.

– Вот сам таинственный мистер Дигби. А кто там еще в тени деревьев? Женщина в юбке и вязаной кофте. И подросток… по-моему, девочка. Трудно сказать… короткие волосы, кожаная куртка… – Я перевернула снимок, чтобы посмотреть, что написано на обороте. Тобиас перебрался с моего правого плеча на левое, подзадоривая меня мяуканьем. – Сейчас, сейчас! Вот, тут написано: «Эдвин, Кэрол и мисс Эдем». Если присмотреться, женщина в юбке и кофте действительно смахивает на Теодозию Эдем, только помоложе. – Мое воображение вскипело сотнями догадок. Я потрепала Тобиаса. – А ты что думаешь на сей счет, приятель?

От Тобиаса было мало толку. Снизу донесся шум. Я сунула фотографию в карман и запихнула костюм в шкаф. Поразмыслю над этими тайнами попозже, когда моя собственная жизнь войдет в колею. Телефон в спальне чуть слышно тренькнул – внизу кто-то снял трубку. Уложив уснувшего кота в умывальник (его любимое место отдыха), я прислушалась. Неужели Магдалина пытается дозвониться своему супругу, чтобы помириться? На сердце сразу потеплело. Бог даст, нам с Беном не придется больше ссориться на людях. Бросив в зеркало последний взгляд на свою распухшую физиономию, я направилась вниз. В холле никого. Или разговор был очень коротким, или на том конце никто не снял трубку. Готова поспорить, что Папуля и Марсель дома, но сидят в наушниках.

Надежда умерла, когда я вошла в кухню. Неужели у меня на лице написано, что я плакала? Ладно, скажу, что вернулась простуда. Взявшись за дверную ручку, я услышала звук, который прежде неизменно приводил меня в бешенство, но теперь показался нежнейший музыкой, – смешок Фредди.

Магдалина пробормотала что-то неразборчивое, потом раздался голос Бена:

– Не волнуйся, Мамуля. Смерть вряд ли явится раньше доктора Мелроуза.

– Это не то чудовище, что отправляет на тот свет пожилых дам, сынок? Я слышала в автобусе разговор…

Моя рука бессильно упала. Пальцу Бена явно стало гораздо хуже, пока я наверху упивалась жалостью к себе. Простит ли он меня когда-нибудь? И заслуживаю ли я прощения?

Фредди был распростерт меж двух стульев, как в гамаке. При моем появлении он слабо шевельнул бровью и закрыл глаза. Над ним хлопотала Магдалина, стирая с его рубашки буровато-красное пятно: последние две недели Фредди без отдыха учился резать ростбиф. А Бен разливал чай, что выглядело совсем уж нелепо в его предсмертном состоянии.

– Привет, старушка! – слабо простонал Фредди. Наверное, переутомился, бедняжка.

– Сиди, сиди, Фредди! – бодро сказала я. Магдалина ахнула на всю кухню. Бен повернулся, а Фредди продолжал слабо улыбаться.

– Пришла сказать мне последнее «прости», Элли?

– Лучше не разговаривайте. – Магдалина прекратила возиться с пятном. Стариков легко одурачить, а в этой области наш Фредди – мастак. – Вам нужно расслабиться, Фредерик.

– То есть… – начала я.

– То есть я помираю, – с небесной кротостью продолжил Фредди. Глаза его закатились, руки бессильно повисли.

Из протоколов Вдовьего Клуба. Понедельник, 27 апреля, 19.00

Президент. Добрый вечер, миссис Гуиннивер. Что там, шум на линии или ваши клиенты поют у стойки?.. Да, так лучше. У вас в пивной что-то случилось сегодня вечером? Фредди Флэттс?.. Господи! Этот нечестивый юнец, который устроил непристойный скандал на свадьбе у Хаскеллов?! Сердце кровью обливается при мысли об этой несчастной молодой женщине… Совершенно верно! Стоит только взглянуть на нее – как страшно она переменилась всего за несколько месяцев… Вот именно! Из огня да в полымя: выскочила за смазливого охотника за приданым… Постриг волосы, говорите? Ну, это неудивительно… Надеюсь только, что не миссис Хаскелл поранила своего кузена, хотя такая мысль напрашивается… А, вот это действительно приятные новости! Ну хорошо, хватит болтать, мы с вами люди занятые. Я только хотела сообщить, что вам предстоит работать вместе с миссис Киттис Порридж в ночь на первое мая, на пенсионном банкете, о котором мы говорили… На вашу долю выпадает не так уж много, поскольку это ваше первое задание… Да-да, сам Основатель берется на сей раз задело. Нет-нет, не волнуйтесь, это не наш бессмертный мистер Шиззи, но и его в конце концов «соправедники упокоят». Будьте уверены, в следующий раз слухи о его смерти не будут преувеличены! Вы готовы пройти инструктаж?

Миссис Гуиннивер. Минуточку, я только вытру слезы. Не могу передать словами, как я растрогана и польщена такой честью – принять участие в столь значительном событии.

Президент. Очень хорошо. Субъект, Предназначенный К Списанию в пятницу, первого мая…