Текст книги "Где оживают грёзы"

Обе девушки бросили на нее испепеляющий взгляд, а затем продолжили строить планы.

Каллия не привыкла быть в роли игрока. Она не стала бросать косые взгляды, пытаясь выяснить, кому повезло больше. Сжимая собственные карты и пряча радостное волнение, Каллия потянулась за первой картой из колоды.

Кронпринц пламени.

Каллия закусила щеку изнутри, чтобы ее лицо ничего не выдало.

Игра обещала быть легкой.

Делая вид, что сомневается, она выдохнула, внимательно рассматривая свои карты.

Канари зевнула.

– Живее, примадонна.

– Ну ладно, – выплюнула Каллия, бросая единицу звезд в центр стола и убирая вытянутого кронпринца к королю и королеве. Еще одна карта, и двор будет собран.

Айра посмотрела на брошенную единицу, а Канари издала торжествующий возглас.

– Вот спасибо! – Она подтянула карту со звездой к себе и выложила к ней такие же двойку и тройку. – Ну-ка, посчитайте. А я возьму еще карточек, – прошипела она с таким коварством, что Каллия фыркнула.

– Я бы сказала, что не ожидала от тебя такой напыщенности за игрой, но это было бы лукавство.

– Для победы нужна уверенность. Ты это знаешь, – нараспев произнесла Канари, снимая с колоды верхние три карты. Перевернув их, она издала довольный возглас. – Ну, а как там остальные напыщенные болваны, с которыми ты соревнуешься? По-моему, на крыс в канаве смотреть и то интереснее.

– Так и есть, – сказала Каллия. – Что ж, мне же проще.

Дождавшись своей очереди, она схватила карту, надеясь увидеть свой алмаз, но вместо этого ей достался охотник монет.

От досады ей захотелось зарычать и бросить карту обратно, но она сдержалась. Канари, внимательно следившая за ней, добавила:

– И все же. Даже если они все болваны, будь осторожна. В других местах нам, женщинам, редко выпадает возможность показать себя на сцене. А то и вовсе никогда. В отличие от них.

– Думаешь, кто-то из них попытается от меня избавиться? – Каллия с безразличием бросила охотника на середину стола.

– Я бы удивилась, если бы узнала, что большинство из них до сих пор не попытались этого сделать, – ответила Канари. – В том числе судьи. Я немало знаю о них, но, судя по их виду, они бы не смогли сделать то, что показала ты. Бойся гнева старых псов.

– Это они пусть меня боятся.

Снова подошла очередь Каллии тянуть карту. Раз за разом ей доставались цифры и простолюдины, но, к счастью, Канари везло не больше, чем ей. Судя по картам, которые она сбрасывала, соперница стремилась собрать двор звезд или монет.

– Я слышала, там есть молодой судья, – вставила Айра. – Из семьи Покровителей Великого.

– А я-то думала, «Феерия» вас не интересует. – От одной мысли о Демарко у Каллии испортилось настроение. Она так старалась выбросить его из головы, но не могла забыть, как он смотрел на нее в ту ночь. Эти пронзительные, внимательные глаза, в которых читалась решимость сделать что-то – но что, она не понимала.

– До вашего шоу мне нет дела, – возразила портниха, бросив на нее насмешливый взгляд. – Просто к нам в город никогда не заглядывали Покровители. Не было повода.

– Он не Покровитель, он артист. И довольно молодой – может, подумывает вернуться на сцену, – без энтузиазма вставила циркачка. – Вот только не пойму, почему он выбрал для этого такой странный способ.

Каллия задумчиво посмотрела на свои карты, по-прежнему дожидаясь алмаза пламени. Словно волк, засевший в логове, она ждала возможности нанести удар, однако в этой охоте от нее мало что зависело. Тем более теперь, когда ее любопытство раздразнили.

– А почему он вообще перестал выступать?

Канари наморщила лоб, бросив на нее оценивающий взгляд.

– А ты что, не знаешь? Несколько лет назад об этом трубили во всех газетах. Ты что, жила в изгнании?

В некотором смысле.

– Ой, да говори уже. Айре тоже не терпится узнать.

– Ты меня-то не впутывай, дорогуша, – фыркнула Айра, хотя сама едва заметно подалась вперед.

Вздохнув, Канари сбросила карту.

– Я не особенно-то слежу, что пишут о волшебниках в газетах. Большинство из них просто свиньи, проводящие все время на вечеринках, – скукотища. Но у Демарко есть преимущество, он родственник Покровителей. Если считать Покровителей законом и порядком магического сообщества, то артисты – это как раз хаос. Так что ему доставалось двойное внимание. Вплоть до самого конца.

Каллия вытянула новую карту из колоды и тут же сбросила, увидев, что это не алмаз пламени.

– Зачем столько драмы? Он же не умер.

– Он сам – нет. – Канари переменилась в лице. – Во время его последнего выступления произошел несчастный случай. С его ассистенткой.

Айра едва слышно ахнула. Каллия напряглась.

– Что за несчастный случай?

– Что-то связанное с разбившимся зеркалом. Мне не хотелось вникать в подробности. – Канари вздрогнула. – Что самое печальное, Демарко был очень близок со своей ассистенткой. Думаю, именно поэтому он перестал выступать вместо того, чтобы просто найти новую. Иногда, когда из твоей жизни исчезают важные люди, ты больше не можешь творить магию. Иногда тебе просто… не хо– чется.

У Каллии внутри все сжалось, будто в нее вонзили нож.

Сколько раз она спрашивала у него, почему он больше не выступает?

Сколько раз дразнила его этим?

– И что, он бросил магию лишь для того, чтобы потом стать судьей? – Айра, неисправимый скептик, постучала пальцами по столу. – Логично, ничего не скажешь.

– Я тоже не понимаю. Но больше мне ничего не известно, – пожала плечами Канари, жестом предлагая Каллии взять карту. – Ну, довольно про судью Демарко. Вернемся к игре.

Каллия размяла шею и заметила, что Триумфаторы, стоявшие вокруг, успели разойтись. Остальные столы тоже начали пустеть, а сама она уже пожалела, что пришла сюда, учитывая, какой оборот приняла игра.

Не думая, она сбросила кронпринца монет в неаккуратную кучу цифр и лиц.

Канари издала победный клич.

– Да! – Она с радостью сцапала кронпринца и хлопнула картами по столу. – Двор монет!

– Поздравляю. Браво, – сухо ответила Каллия. – Ты заслужила победу.

– Да ладно, не дуйся. Иногда и примадоннам доводится облажаться.

– Я не облажалась. – Она с мрачным видом бросила карты на стол. – Но теперь я осталась без музыкантов, так что уж извини, подуюсь немного.

Торжествующая улыбка Канари смягчилась.

– Твой проигрыш не означает, что ты нас теряешь. Нам и самим не терпится вернуться на сцену и до слез расстроить этих судей.

Прилив облегчения заставил Каллию рассмеяться.

– Ты просто ужасная, ты в курсе?

– Это чтобы ты не расслаблялась. – Циркачка добродушно толкнула ее в плечо, а потом повернулась к подошедшей к ней артистке своей труппы. Каллия протянула руки к картам, чтобы помочь их собрать, и увидела, что Айра задумчиво смотрит на незаконченный двор пла– мени.

– Интересно, – пробормотала портниха, доставая из колоды оставшуюся четвертую карту и пододвигая ее к остальным. Двор пламени наконец сложился.

– Что? – спросила Каллия, встревоженная чувствами, отразившимися на лице женщины. – Что они говорят?

Не дав ей как следует рассмотреть темные короны королевских особ и изящные ажурные рамки по бокам, Айра сгребла оставшиеся карты.

– Ты собирала двор Аласторов. Это само по себе о многом говорит.

* * *

Хозяин Дома смотрел в окно на сумерки, которые сгущались над Чащей, и на отблески городских огней, которые, словно ножи, вонзались в небо над лесом.

Еще один день, еще одна ночь.

Последние несколько дней он занимал себя тем, что сочинял новые фокусы для представлений. Одним движением пальца Хозяин велел инструментам выводить новые, меняющиеся мелодии, звучавшие у него в голове. Он украл тени у одних предметов и раздал их другим: свеча теперь отбрасывала тень кубка, стопка книг – тень клинка. Раз за разом Хозяин разбивал огромную люстру и снова собирал ее одним щелчком пальцев.

Все ради того, чтобы отложить создание новой звезды.

Клуб слишком долго обходился без нее. Нельзя было бесконечно развлекать посетителей одними только напитками, играми и воспоминаниями. Она не собиралась возвращаться, и после их недавнего разговора он потерял всякую надежду переубедить ее. С какой яростью, с какой ненавистью она смотрела на него теперь! В огне ее взгляда сгорело все, что было раньше, и мысль об этом ранила его каждый день.

Довольно ждать.

Ему нужна была звезда.

Наваждение.

Как бы она посмеялась, если бы могла увидеть, как он создает иллюзию вместо настоящей артистки, прибегает к обману, чтобы не потерять посетителей.

А может, ей стало бы хоть немного жаль.

Не вся ее радость была притворной.

Он пригладил волосы рукой и прошелся взад-вперед по разбитому стеклу, усыпавшему комнату. Теперь уже не имело значения, что было настоящим, а что нет. Единственного настоящего человека в его жизни больше не было рядом, и он знал, что нужно сделать.

Хозяин нехотя окунулся в глубины памяти, выхватывая из нее фигуру, словно срывая цветок в саду. Танцовщица, похожая на нее, но из далекого прошлого. Он лишь смутно помнил черты ее лица и обстоятельства встречи, но так даже лучше. Пустое место закрыла маска, которая сложилась у него в голове неожиданно быстро. Ни воспоминания, ни мысли, ни чувства, ни привязанности не будут отвлекать ее от предназначения.

Создать такую артистку было легко. Это не человек, лишь тень человека.

По щелчку пальцев иллюзия исчезла из его головы и возникла посреди комнаты, похожая на призрака. Полупрозрачные очертания постепенно начали обретать цвет и форму. Наполняться жизнью.

Босые ноги материализовались на полу, покрытом сверкающими осколками кристаллов. Они остались от разбитой люстры, и никто еще не успел их убрать. Танцовщица прошлась по ним, разминая и натягивая стопы, и даже не вскрикнула. Ни крови, ни порезов. Она сама, как и люстра, была частью этой игры, состоявшей из созидания и разрушения. Глупо, да, но Хозяин верил, что, исправив одно, сможет исправить все.

Он часто повторял себе эту ложь, глядя в окно на ворота города. Такой маленький, тихий и далекий – обманчивое впечатление. Во время своих ежегодных визитов Хозяин всегда спешил поскорее уехать.

Какой ужас скрывался под этим местом?

Как много деталей ему пришлось спрятать, чтобы сдержать их?

Потягивая напиток из бокала, Хозяин отвернулся от окна и отошел от битого стекла. По щелчку пальцев осколки повисли в воздухе, словно застывший дождь, окружая их обоих. Иллюзия безмолвно смотрела на Хозяина, не замечая парящих кристаллов. По мановению его руки стекло поднялось к потолку, принимая изначальную форму. Один за другим осколки собрались в люстру, которой когда-то были. Такую же огромную, великолепную и хрупкую, как в тот день, когда он только приобрел ее.

Пройдет некоторое время, и Хозяин снова ее разобьет. Наверное, даже скоро, ведь второй раунд шоу приближался, нависая над ним, как черная туча.

Останавливать игру было уже поздно. Здесь происходящее его не коснется. За это следовало поблагодарить Чащу.

Хозяин не мог вернуться. И не собирался этого делать.

Даже если это означало, что они найдут ее. Если еще не нашли.

21

Каллия вытерла грязные ладони о штанины, тяжело дыша. Мышцы приятно горели. Как после нескольких часов танцев, когда ее останавливала лишь неизбежность боли.

Она запрыгнула на сцену, дожидаясь, пока строитель поднимется по стремянке к арке из карт, украшавшей авансцену. Публика вряд ли заметила бы ржавчину и потертости, но Эразмус потребовал, чтобы к следующему раунду «Феерии» всю сцену довели до блеска. Трудовых волшебников не хватало, так что Каллия, явившаяся в зал утром, не удержалась, закатала рукава и принялась помогать.

Когда строитель добрался до самого верха, где карточные звезды танцевали с языками пламени, Каллия подняла руку. Банка с краской медленно поплыла наверх, в руки рабочего, который благодарно приподнял шляпу.

Каллия отпустила банку и выдохнула, довольная собой. Как ни странно, стук молотков и крики, разносившиеся по залу, принесли ей необъяснимое успокоение. Они складывались в своего рода музыку, в которой тонуло все остальное. Каллия надеялась, что эти звуки заставят ее забыть о сегодняшнем утре.

Воспоминания были еще свежи. Поскольку до следующего выступления оставалось всего два дня, она решила, что лучше еще раз ознакомиться с игровым полем. Как обычно, Каллия встала раньше Аароса. И, похоже, раньше всего города, если судить по тишине, царившей вокруг, когда она потянулась к двери номера. Замок защелкнулся у нее за спиной.

В это самое мгновение дверь напротив открылась.

Каллия замерла. Демарко вышел из номера, покручивая ключ между пальцев, но тоже застыл, заметив ее. В тишине она отчетливо услышала стук собственного сердца.

«У вас хватает других забот».

«Поверьте, я знаю».

Эти слова задели ее за живое. Демарко поприветствовал ее коротким вежливым кивком и запер номер.

– Доброе утро. – Каллия покрутила ручку двери и обнаружила, что та не поддается. Она уже закрыла номер. Зароз, да что с ней такое? – Я не ожидала никого встретить в такой ранний час.

Демарко спрятал ключ в карман.

– Тогда не буду вам мешать.

Оба одновременно повернулись и зашагали по коридору, не глядя друг на друга. То, что они шли в ногу, бок о бок, до самой лестницы, только усугубляло неловкость. Расстояние до нее показалось Каллии в три раза длиннее, чем обычно, и пытка все никак не заканчивалась.

«Сколько раз мне придется выслушать ваши извинения, прежде чем они станут искренними?»

Демарко, слава Зарозу, не смотрел на нее. Даже ей было не под силу сдержать румянец, заливший лицо. Она не привыкла смущаться, но теперь стыд комом стоял у нее в горле, а в голове крутились мысли о его прошлом. Обычно ей удавалось выкрутиться из любой ситуации, улыбнувшись и подмигнув собеседнику, но тут это не сработало бы.

– Куда вы направляетесь? – спросила Каллия с неестественной бодростью. Придется делать вид, что ничего не случилось.

– В библиотеку. – Тот выдохнул с заметным облегчением, когда они добрались до места, где заканчивался ковер и начинались ступеньки. Светлое фойе отеля было совсем близко. Чтобы не мучиться, спускаясь вместе, Демарко жестом пригласил ее первой пройти на лестницу. Эта безупречная вежливость почему-то особенно действовала ей на нервы. Каллия поблагодарила его коротким кив– ком и…

– Каллия?

Услышав, что его тон смягчился, она обернулась так резко, что шея едва не хрустнула.

– Да?

Демарко, стоявший выше, все еще избегал смотреть ей в глаза. Его брови нахмурились и снова расслабились, будто он хотел сказать что-то, но передумал.

– Хорошего вам дня.

Не дожидаясь ответа, Демарко обошел ее и торопливо зашагал вниз по лестнице, словно ему не терпелось поскорее сбежать от Каллии.

От воспоминания об этой сцене ее руки, поправлявшие воротничок, невольно сжались. Она только что подала рабочему ящик с инструментами. У нее на лбу уже выступила испарина, так что Каллия успела снять пальто и завязать волосы к тому моменту, как двери распахнулись, и по залу разнеслось скрипучее эхо. Она обернулась, услышав шаги нескольких пар ног.

– Как видите, – произнес мэр Эйлин, сопровождавший группу, – мы многое здесь изменили. – Он жестом указал на море красных бархатных сидений и на прикрытые холстиной ложи вдоль стен. Потом он повернулся к сцене и осекся, увидев Каллию.

Вслед за ним в зал проникла, обходя строителей и трудовых волшебников, целая толпа гостей. Судьи Буке, Армандос и Силу тоже были здесь, в цилиндрах и сюртуках. Рядом со скучающим видом стоял Демарко. На его локте повисла Жанетт. Были и другие гости, незнакомые, в лоснящихся меховых накидках, явившиеся под руку с Эразмусом Рейном, единственным человеком, который просиял при виде Каллии.

– Милая моя, а вы что здесь делаете?

– Сами видите. – Она вытерла пыльные ладони о брюки.

Мэр поджал губы.

– Как мило с вашей стороны предложить свои… услуги. Особенно незадолго до выступления. – Его угрюмое лицо посветлело, когда он снова повернулся к гостям. – У наших волшебников разные взгляды на подготовку к шоу. Одни предпочитают поберечь силы, другие разбрасываются ими.

– Я бы не сказала, что я разбрасываюсь, господин мэр, – возразила Каллия, уперев руки в бока. – Тот, кто хочет оставаться в форме, должен постоянно упражняться в магии.

Джек заставил ее запомнить это правило с самого начала их занятий. Злоупотребление магией приводило к растрате сил, однако она, как мускулы, требовала постоянной тренировки и заботы.

– Личная философия одной девчонки. – Судья Армандос с равнодушным видом погладил бороду, а его коллеги усмехнулись.

– Конечно, так и есть, – с презрительной улыбкой ответила Каллия. – Не сомневаюсь, что остальные волшебники живут по своей философии, тратя время на ночное веселье в барах…

– Ну-ну, – встрял Эразмус. – Не деритесь, котятки. Вы же не хотите распугать моих гостей раньше, чем они успеют все здесь осмотреть.

– Просто язвительностью нас не отпугнешь, – сказала женщина в черной шубе, обтекавшей ее фигуру, словно густая патока. Незнакомка явно была не из Глориана. Ее сразу выдавали ярко накрашенные губы и огромное количество драгоценностей. Она запрокинула голову, разглядывая Каллию скорее с интересом, чем с осуждением.

– Вы волшебница? Участвуете в шоу?

– Единственная женщина в нашем состязании, – с излишним самодовольством заявил Эразмус. – Прошу, скажите, что останетесь до следующего показа, мое сокровище. Вы просто обязаны увидеть ее на сцене, она настоящее чудо. Словно из другого мира…

Каллия пригладила растерявшие пышность волосы, слушая, как распорядитель нахваливает ее, словно товар на аукционе. Причина здесь могла быть только одна.

– Прошу, идемте с нами, Каллия! Я решил устроить моим старым знакомым из Новой Короны экскурсию по особняку Аласторов. – Его улыбка стала такой широкой, что его щеки едва не лопались. – Они также… крайне заинтересованы в успехе «Феерии» – думаю, вы пони– маете.

Инвесторы. Они не были похожи на спонсоров, которых Каллия привыкла видеть в Доме Адского Пламени. Те, напившись, проматывали состояния за карточными столами. Сегодняшние гости выглядели изысканно, а их острые взоры повсюду высматривали потенциал.

– Мы решили устроить экскурсию, – поправил мэр. – Наша юная волшебница, похоже, очень занята, так что, если можно…

– Вовсе нет. Вы застали меня в самый подходящий момент. – Каллия спрыгнула со сцены, ловко приземлившись на две ноги. – Я как раз хотела сделать перерыв.

– Великолепно! – воскликнул Эразмус, в то время как мэр нахмурился. Сильнее, чем он, расстроилась только его дочь, чье изящное личико надулось.

– Вы уверены, что не хотите сперва привести себя в порядок? – Жанетт окинула недовольным взглядом наряд Каллии: черные штаны, заправленные в алые сапожки по колено, мешковатая белая рубашка, перехваченная черным пояском. Немного пыли и пота после нескольких часов тяжелого труда, но Каллию это мало волновало, даже если кто-то видел здесь повод для возмущения.

– Уверена. – Каллия провела пальцами по влажному от пота рукаву. – Мы идем осматривать старое заброшенное поместье, так что я больше волнуюсь за ваш наряд, чем за свой.

Щеки Жанетт покраснели. Она явилась сюда в длинном платье персикового цвета, блестящий подол которого выглядывал из-под гладкого коричневого пальто. Жанетт поспешила отвернуться от группы и направилась к одной из больших боковых дверей.

Вся компания прошла по увешанному паутиной коридору, углубляясь в недра особняка Аласторов. Ремонт проводился главным образом в той части, где располагался зрительный зал. Все остальное оставалось для Каллии неизведанной территорией. Воздух здесь был затхлый и пах примерно так же, как пахнут потрепанные страницы старинной книги. Каллия глубоко вдохнула, продолжая путь по полутемным коридорам. Повсюду валялись обломки, а стены были покрыты пылью.

– Я хочу, чтобы бал прошел в очень-очень большом зале, – объявила Жанетт, восторженно хлопая в ладоши. Ее возглас отозвался эхом. – Чтобы там было много места для танцев, столов и угощений…

– Милая, почему бы не устроить его в поместье Ранца? – вздохнул мэр, передвигаясь с опаской, словно потолок мог обрушиться в любую секунду. – Или в квартале Вьерра? В последнее время мы там кое-что ремонтировали, так что он отлично подойдет для…

– Нет, папа. – Она встала в позу, соответствующую ее голосу, уверенному, полному решимости. – Планированием бала занимаюсь я, и мне нужен особняк Аласторов. Какой смысл ремонтировать зрительный зал, если все остальное останется как есть? Столько места пропа– дает зря.

– А здесь вообще найдется подходящий зал? – Судья Буке воротил нос от каждого пыльного угла, покрытого паутиной.

– Боюсь, что да, – устало признался мэр. – Я слышал, что Аласторы тоже устраивали немало приемов. Но в этих стенах давно никто не бывал, в том числе и в заброшенном бальном зале, который назывался Двор Зеркал.

Жанетт издала восторженный писк и потащила Демарко вперед. Тот закашлялся.

– Зеркал?!

– Там все стены были покрыты зеркалами. Тоже своего рода зрительный зал – здесь они повсюду, – но не такой большой, как основной театр. – Мэр Эйлин пожал плечами и фыркнул, оглянувшись. – Не волнуйтесь, Демарко, есть на свете вещи пострашнее разбитых зеркал.

Все умолкли. Тишина стала такой оглушительной, что Каллия подумала, не уйти ли ей, пока не поздно. Хотя зеркала пугали ее совсем по другой причине, она понимала, почему Демарко их избегает, и в то же время ее бесила эта уязвимость, разделенная на двоих.

Когда они дошли до огромных двойных дверей Двора Зеркал, поворачивать назад было уже поздно. Резьба, покрывавшая дерево, поистерлась, а позолота закоптилась по краям, будто подгоревший кусочек тоста. Некогда эти двери, несомненно, выглядели впечатляюще, и даже теперь в них, подгнивших и ветхих, оставалась своя прелесть. Свое очарование. Они словно приглашали их отправиться на бал в подземный мир.

Жанетт, недолго думая, ворвалась в зал. Ее восторженный возглас тут же разнесся эхом, а остальные, поддавшись любопытству, в изумленном молчании вошли следом.

Каллия застыла, приоткрыв рот.

Двор Зеркал тянулся вдаль, напоминая замерзшее море. Они остановились на вершине огромной двойной лестницы. На другой стороне зала высилась еще одна такая же, словно отражение. Пространство между ними напоминало арену, предназначенную для огромных толп гостей, танцоров и циркачей, но сейчас его заполняли перевернутые столы, целые острова поломанной мебели и разбитое стекло. Это место было давно заброшено и, судя по всему, разграблено. На стенах висели покосившиеся рамы, одни совсем пустые, другие с обгоревшими до неузнаваемости портретами, покрытыми слоем копоти.

Взгляд Каллии остановился на выцветшем потолке, с которого на старых цепях свисали разбитые, перекошенные люстры. Сложно было представить, что кто-то бросил такое здание, позволив ему разрушаться от старости и запустения. Какие здесь проходили праздники и балы, какой жизнью, должно быть, наполнялись этих залы. На ум невольно приходили мысли о пламени свечи, которое кто-то резко, безжалостно задул. Было нечто трагическое в заброшенности этих стен. Казалось, особняк просит, чтобы о нем вспомнили, нашептывая что-то из-за почерневших разбитых стекол на стенах.

– Милая моя, вы дрожите.

Каллия вздрогнула, когда рядом с ней возник Эразмус, и скрестила руки на груди.

– Я просто… Пытаюсь все это осмыслить.

– Красота, правда? – Он повел рукой в театральном жесте. – Если не можешь быть заметным и роскошным, будь прекрасным и драматичным.

– Это просто идеально! – воскликнула Жанетт, обходя поваленную мебель и обломки статуй, словно переполненный энтузиазмом исследователь, решительно настроенный осмотреть каждый дюйм. Отец поплелся следом, предостерегая ее на каждом шагу. Наконец их голоса приглушило расстояние.

Каллия удивилась, обнаружив, что Демарко, который вел Жанетт под локоток всю дорогу, больше ее не сопровождает. Вместо этого он в одиночестве свернул к большому пустом камину, зиявшему в стене, как разинутая львиная пасть. Время от времени Демарко подбирал предметы с пола и рассматривал их. Как и Каллия, он бесцельно бродил по залу и любовался им, словно стремился найти что-то, но не знал, что именно.

– Призраки могут разгневаться, если вы продолжите трогать их вещи, – сказала наконец она.

Демарко, в очередной раз протянувший руку к полу, так и не сомкнул пальцы. Он поднялся, не поворачиваясь к Каллии, и вытер ладони о свой темный сюртук. Она было решила, что тот просто промолчит, чтобы не повторять утреннюю сцену, но потом Демарко ответил:

– Расскажите это остальным. Хотя, полагаю, мысль о привидениях их только раззадорит.

Он бросил на нее короткий взгляд через плечо, а затем продолжил путь к узорчатому камину. Его резкий ответ встревожил и разозлил ее. Она не планировала делать из этого человека врага и сама не желала становиться врагом в его глазах.

– Мы с вами так и будем делать вид, что не знакомы, господин Демарко? – спросила Каллия ему вслед. – Или это такая игра, в которой мы старательно молчим и избегаем друг друга?

Плечи Демарко напряглись, но он обернулся.

– О чем вы?

– Думаю, вы и сами знаете. Сегодня утром вы на меня даже не смотрели.

– Я не думал, что вы этого хотите.

Она даже не попыталась сдержать кривую улыбку.

– Я подошла к вам не для того, чтобы спорить. Я хочу извиниться.

– Извиниться? Вы?!

– Понимаю, от меня вы такого еще не слышали.

– Зачем? – Он прислонился к стене возле камина, склонив голову набок. – Вы ясно дали мне понять, что неправ был я, так что это мне следует на коленях молить о прощении.

Его голос звучал так язвительно, что Каллия помедлила, окинув его изучающим взглядом. Этот новый Дэрон Демарко растерял всю свою вежливость и неуверенность. Она еще никогда не видела, чтобы он держался так дерзко и решительно, скрестив руки на груди и всем своим видом выражая безразличие.

Раз уж он так свято верил в силу извинений, может, они способны их помирить. Может, ей удастся избавиться от тяжести, которая легла на сердце после рассказа Канари. Но подобрать правильные слова было непросто. Удивительно, как Демарко умудрялся проделывать это так часто.

После нескольких секунд напряженного молчания он издал тихий смешок, а затем оттолкнулся от стены, чтобы уйти.

Сердце Каллии забилось быстрее.

– Постойте.

– Думаете, я буду просто стоять и слушать, как вы меня отчитываете?

– Я не… Вы можете просто выслушать? – не выдержала Каллия, удерживая его на месте. – Я… Мне нечасто приходится это делать.

– Что делать? Гоняться за людьми, которые обращают на вас недостаточно внимания?

– Извиняться, – прорычала она.

– И почему же вы так стремитесь со мной помириться? – Он приподнял брови, глядя на нее с заинтересованным, выжидающим и в то же время нечитаемым выражением лица. Каллия помедлила. Теперь, когда все его внимание было сосредоточено на ней, ей стало не по себе.

«Дыши». Она закусила губу, надеясь, что честного ответа будет достаточно.

– Даже по меркам принцев вы честный человек. Мне кажется, поставь перед вами блюдо с деньгами и драгоценностями, и вы побежите искать владельца.

– Вы делаете из меня какого-то святого, но я не такой. – Он потер переносицу. – И я не принц.

– И все же вы человек порядочный. С моей стороны было несправедливо обвинять вас в обратном.

– Тогда почему вы это сделали? – Его взгляд стал непроницаемым и ни капли не смягчился. – Вам настолько нужно было меня прогнать?

У нее в памяти мелькнул Джек, но Каллия придержала язык.

– Я была не в себе. Выступление далось мне непросто и вытянуло из меня все силы. К сожалению, я сорвалась на вас.

Демарко просто кивнул, как будто обдумал ее слова и не нашел в них ничего подозрительного.

– Что ж, спасибо, что объяснили. Я принимаю ваши извинения, Каллия.

Тяжесть на душе начала было улетучиваться, но в это же мгновение он отвернулся и зашагал прочь. Каллия почувствовала себя так, будто ей дали пощечину.

– Погодите, и это все?

– О чем вы? Вы извинились, я принял извинения. Так обычно и бывает.

– Да, но… – Она никак не могла собрать все свои мысли в кучу. Но что? На что еще она рассчитывала? Чего хотела?

– Да и извиняться было не обязательно, – добавил он, замедлив шаг. – Я ценю ваш жест, но будет лучше, если на этом мы закончим разговор.

Кровь Каллии снова начала закипать от гнева.

– В каком смысле «будет лучше»? – потребовала объяснений она. Не для того она здесь унижалась, чтобы ее извинения бросили ей под ноги. – Не выдумывайте правила, которых нет.

– Но ведь они есть, Каллия. Вы их не видите, потому что привыкли топтать их на каждом шагу. В этом состязании есть правила и ограничения, определяющие, что можно делать, а что нельзя. – Напряженно выпрямившись, он спрятал руки в карманы. – Вы участница, я судья. Будет лучше, если мы сохраним профессиональные отношения и не будем выходить за рамки своих ролей. Договори– лись?

– И какие же правила мы нарушаем, когда просто разговариваем? – Она повела рукой, указывая на них двоих. – Вот это, по-вашему, непрофессионально? Вы предпочитаете и дальше отворачиваться каждый раз, когда я вхожу в помещение? Звучит как-то по-детски.

– Я так не считаю. – Он покосился на остальных, столпившихся в дальнем углу зала. – Послушайте, мне жаль, что я не могу относиться к вам по-особому, как вы хо– тите…

– Я не хочу особого отношения.

– Тогда чего? Чего еще вы от меня хотите? Дружбы? – Он резко рассмеялся, скорее над собой, чем над ней. – Я просто имя в списке. Просто судья.

Каллия считала его своим осторожным союзником, но теперь стало ясно, что она ошибалась. Демарко так старался избавиться от нее, что забыл, благодаря кому она здесь оказалась. Это он увидел в ней потенциал и дал ей шанс. Это дорогого стоило.

– И что с того? – возразила она. Ее ноздри начали раздуваться. – Разве было бы так ужасно, если бы мы стали друзьями?

– Судя по тому, как мы общались до сих пор, сомневаюсь, что это возможно.

– Значит, по-вашему, нам лучше быть врагами?

Уголки его губ приподнялись, и сердце Каллии забилось чаще. Но свет, озаривший его глаза, погас, стоило ему направиться в центр зала.

– Пора возвращаться к остальным, – резко произнес он.

Пусть прячет улыбку сколько угодно, но Каллия все видела. Видела, как эта улыбка готова была стать шире, но он ей не позволил.

– Вы еще оттаете, Демарко. Я намного приятнее, чем можно подумать, напоровшись на мои шипы. Вот увидите. – Каллия последовала за ним, лениво щелкая каблуками сапог. – Может, потренируемся вместе? Повторим фокусы и упражнения…

– Нет, я не могу. Нельзя. – Демарко бросил на нее недовольный взгляд через плечо, потом быстро, осторожно осмотрел зал, высматривая остальных, хотя они давно уже были далеко. – Послушайте, я принял ваши извинения. Давайте закончим этот разговор.