Текст книги "Где оживают грёзы"

С этими словами он зашагал прочь, не оборачиваясь. Каллия почувствовала укол одиночества, который перерос в жар, заливший шею и щеки.

Она извинилась, признала, что была неправа. Чуть ли не умоляла его стать ее другом. За многие годы ей доводилось оказываться и в более неловком положении. Бывало, что посреди выступления ее подводил костюм. Каллия помнила, как презрительные взгляды мужчин скользили по ее телу, неотступно следуя за ней.

Но то, что случилось сейчас, было настоящим позором, иначе не назвать.

Она вонзила ногти в ладони. Обжигающий стыд безжалостно терзал ее изнутри.

«Отстранись, огневичка», – шептал ей когда-то Джек во время тренировок. Он всегда повторял, как важно волшебнику уметь находить силу внутри себя. Зависимость от других делает тебя слабым. Магия всегда была одиноким даром.

«Твоя сила в тебе самой».

«Отстранись».

Ее гнев начал понемногу остывать.

«Отстранись».

22

Зрители входили в особняк Аласторов один за другим, заполняя зал, – и неудивительно. Уже во время первого раунда «Феерия» доказала, что способна произвести нужный эффект, стать светом, который выманит людей из домов, зрелищем, которое нельзя пропустить.

– Ну вот, а вы не верили! – Эразмус хлопнул мэра по плечу, окидывая взглядом толпу. – Полный зал! Великолепно!

Дэрон сцепил зубы. Ремонт зрительного зала наконец был завершен, но буквально в последний момент. Из-за того, что большинство строителей и трудовых волшебников вынуждены были заняться бальным залом по требованию Жанетт, Дэрон всерьез опасался, что театр не будет готов ко второму показу.

Но Эразмус стремился как можно скорее развлечь публику, а успех всего предприятия ударил в голову даже мэру. «Шоу должно продолжать», – повторяли они друг за другом. Эта фраза уже раздражала Дэрона, как ничто другое.

– Почему у вас такой встревоженный вид, Демарко? – Мэр Эйлин сел рядом с ним, обмахиваясь буклетом с программой. – Публика уже здесь, шоу вот-вот начнется!

Увы, соседнее место по другую сторону от него вскоре занял Эразмус, одетый в яркий костюм – ярче бархатной обивки новеньких кресел. Его улыбка стала еще более ослепительной.

– На следующем показе у нас не останется свободных мест. Я вам гарантирую.

– Мне нравится, как это звучит, – отозвался мэр.

Дэрон чувствовал себя так неловко, будто они чокались бокалами с шампанским через его голову. Оба купались в лучах успеха. Для мэра полный зал стал символом единения города, для распорядителя цирка – толпой новых клиентов, готовых расстаться с деньгами.

– Да и как им не стремиться на наши показы? – приосанился Эразмус. – Всем не терпится увидеть новое выступление Каллии, тем более после такого успеха в первом раунде.

Приподнятое настроение мэра тут же улетучилось.

– Она не единственная участница «Феерии». У нас хватает и других волшебников, которым не нужно перегружать свои выступления парадами цирковых музыкантов и нелепыми плясками.

Дэрон прикусил язык, когда раздались тихие смешки других судей, явно подслушивавших разговор.

– Вы, старые бараны, в упор неспособны разглядеть интересное представление, – огрызнулся Эразмус. – И вот вам доказательство.

– Я вас умоляю, это такая дешевка, – отмахнулся мэр. – И вообще не по правилам. Мы могли бы вовсе выкинуть ее из состязания! Сказано же, что на сцене не должно быть других артистов, кроме волшебника и ассис– тента.

– Вот именно, на сцене, – пробормотал Дэрон, бросив на него суровый взгляд. – Ее музыканты не вмешивались в представление. Она сама выполняла все фокусы.

– Что ж, если и так, все равно она нечестным путем получила преимущество. Это все равно не по правилам, – презрительно оскалился судья Силу, шаря в кармане. Наверняка он искал фляжку. – Не стоит поддаваться очарованию хорошенького личика, юноша. Настоящие судьи так не поступают.

Если бы весь Глориан не смотрел на них из зрительного зала, Дэрон бы ему врезал. Кулаки и грудь жгло огнем. Казалось, сама магия вспыхнула внутри, ища выхода.

Какая ирония. Дэрон перестал прислушиваться к перепалке между Эразмусом и мэром и сосредоточился на красном занавесе. Его правая нога выстукивала ритм под столом. Предвкушение бурлило внутри, как надвигающийся шторм. Он думал, что после разговора с Каллией в бальном зале его тревога рассосется, но она только усилилась и начала душить его изнутри.

В зале становилось все теплее от количества зрителей и свеч, которые горели вдоль стен под защитой стекла. Люди доставали веера и начинали обмахиваться программами. Всеобщее радостное волнение постепенно сменилось усталым ворчанием. Впервые после прибытия в самый холодный город, в каком ему только доводилось бывать, Дэрон вспотел.

Очень скоро одна из работниц сцены, которую Дэрон смутно помнил, подошла к судейскому столу, держа в руках папку-планшет. Эти люди всегда были готовы решить любой вопрос, но теперь даже она раскраснелась от напряжения.

– Пора начинать? – спросил Эразмус, который умудрялся выглядеть хладнокровно и собранно, несмотря на духоту.

– Не совсем. – Женщина поправила очки. – У нас проблема за кулисами…

– А нельзя подождать до конца представления? – возразил мэр Эйлин. – Зрители ждут, что вот-вот поднимется занавес. Нельзя и дальше держать в напряжении публику и наших волшебников.

– В этом и беда. – Помощница перевернула несколько листов, закрепленных на планшете. – Три участника до сих пор не явились.

– Глупости. – Мэр нахмурился, протягивая руку, чтобы посмотреть на список. Дэрон покосился на листок и увидел, что вопросительными знаками отмечено три имени: Ив, Константин и Фаррис. Их лица промелькнули у него в памяти вместе с отрывками выступлений. Эти трое были в числе самых сильных артистов, уступая только Каллии. А за пределами состязания – в числе самых неутомимых любителей вечеринок.

С протяжным вздохом мэр скрестил руки на груди.

– Они уже на подходе? За ними может кто-нибудь сходить?

– Я… Я не знаю. Некоторые участники прибыли вместе, но никто не помнит, были с ними отсутствующие или нет. Как будто они вдруг…

– Испарились. – Эразмус постучал пальцем по подбородку. – Исчезли без следа.

От его тона, полного нездорового восторга, у Дэрона внутри похолодело.

– Это вам не шутки, Рейн.

Мэр Эйлин подтолкнул список к распорядителю, но Эразмус бросил на листок короткий взгляд и отвернулся. Пока в списке присутствующих оставалась Каллия, представлению ничего не грозило.

– Мы больше не можем тянуть время. Если они сбежали из города, я позабочусь о том, чтобы никакая сцена им больше не светила. Не терплю тех, кто уходит без объяснений.

– Но, господин Рейн, есть еще кое-что, – добавила помощница, доставая еще что-то из папки. – Вот это я нашла на стульях в их гримерках.

Она бросила на стол три квадратных куска пергамента. В середине каждого была короткая строчка из двух слов: «Четыре тела».

– О, во имя Зароза! – простонал мэр, закрывая лицо рукой. – Снова эти глупос…

БОМ!

Весь зал содрогнулся от оглушительного грохота над головой. Словно взрыв. Дэрон зажал уши. Вокруг поднялись крики людей, напуганных звоном огромного колокола где-то совсем рядом, прямо в особняке Аласторов.

БОМ!

Все вздрагивали от каждого удара.

БОМ!

Занавес заколыхался. На судейском столе опрокинулись стаканы с водой.

– Прекратите немедленно этот гул! – закричал Эразмус, повернувшись к мэру, чье лицо сделалось белее бумаги. Люстры на потолке качались и звенели, едва не падая.

– Это невозможно, – возразил мэр Эйлин, выпучив глаза. – Мы не могли извлечь ни звука из этих колоколов уже…

БОМ!

После четвертого удара воцарилось тревожное молчание. Все стихло, а от духоты в зале не осталось и следа. Зрители уставились на судейский стол огромными гла– зами.

Дэрон сглотнул, пытаясь взять себя в руки.

Что бы здесь ни происходило, дальше так продолжаться не могло. Исчезновения волшебников, звон колоколов. Ради всеобщей безопасности нужно отменить шоу, пока не стало еще хуже.

Пока не случилось что-нибудь еще.

Темная туча накрыла мысли Дэрона, возвращая его в тот ужасный вечер, когда он в последний раз вышел на сцену. Тогда у него тоже было странное предчувствие. Уже который год Дэрон гнал от себя эти воспоминания, сопротивляясь натиску горя.

Нет, он не желал представлять ее такой, как в тот день. Вспоминать, как она посмотрела на него перед выходом на сцену, и это зеркало…

Дэрон на мгновение крепко зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, как Эразмус на трясущихся ногах встает на стул и поворачивается к толпе.

– Дамы и господа, мы ужасно, ужасно извиняемся за этот пренеприятнейший переполох, – воскликнул распорядитель. Его голос прозвучал удивительно бодро, несмотря на дрожащие колени. – Мы все еще продолжаем полную реставрацию особняка Аласторов, потому приносим наши глубочайшие извинения всем, кого расстроил и обеспокоил этот шум.

Лицо Дэрона исказила встревоженная гримаса, когда он увидел, как губы Эразмуса расползаются в улыбке.

– Позвольте вас заверить, что это произошло случайно, – весело продолжил он, прожигая остальных судей многозначительным взглядом. В глазах распорядителя вспыхнул огонек, которого Дэрон уже привык опасаться. – Сегодня шоу продолжается!

Зрители, вернувшиеся в кресла, ответили ему осторожными аплодисментами. Нервная встряска, вызванная испугом, постепенно вновь переросла в нетерпеливый радостный шум. Очень скоро над залом снова понеслись крики и гиканье. Публика требовала начинать представ– ление.

Дэрон в бессильном гневе уставился на Эразмуса.

– Опрометчивое решение, и вы это знаете.

– Вообще-то, нет. – Распорядитель спустился со стула, словно с боевого коня. – Никогда не бывает, чтобы все шло гладко.

– А должно бы, учитывая, что на кону человеческие жизни.

– Не драматизируйте. И не нужно жаловаться тетушке. Такова сцена. То, что произошло на вашем последнем выступлении, – этот случай с вашей ассистенткой, – еще не означает…

– Замолчите. – Голос Дэрона вмиг наполнился убийственным холодом.

Гнев вернулся, наполняя его до краев – так, как даже магия никогда не наполняла.

Если бы не широко распахнутые от испуга глаза Эразмуса, Дэрон швырнул бы его на сцену и устроил для всех настоящее шоу.

– Прошу прощения, Демарко. Это был удар ниже пояса. – Распорядитель добродушно похлопал его по плечу со всей искренностью, на какую был способен. – Но один неудачный показ – и все пропало, а тянуть время мы никак не можем.

Эразмус промокнул лоб ярким носовым платком – то ли нервничал, то ли ему просто было жарко. На что бы ни рассчитывал распорядитель, его слова совсем не успокоили Дэрона.

«Один неудачный показ».

Он лучше других знал, как один-единственный показ может все погубить.

– Это что еще за дьявольщина? – выругалась Каллия, поднимаясь со стула. Вся ее гримерка затряслась, но хуже всего был звук. Зловещий, тяжелый, беспрерывный гул над головой.

Наконец все стихло.

– Кажется… Кажется, закончилось. – Аарос осторожно убрал ладони от ушей. Воздух снова сделался неподвижным, стены перестали дрожать. Казалось, внезапная тишина встревожила его даже больше, чем шум. Ассистент направился к двери. – Пойду узнаю, что случилось, и проверю, как там Триумфаторы.

Каллия едва не последовала за ним, но заставила себя остаться, чтобы заново сосредоточиться. Перед тем как раздался шум, ей как раз удалось достичь нужного состояния, но в этот момент гримерка задрожала так, будто особняк Аласторов сорвался с поверхности Глориана и с грохотом полетел в пропасть.

Из-за тряски со стен попадали миниатюры, а с зеркала туалетного столика сползла завеса. Каллия подождала, пока сердце немного успокоится. Подготовка к выступлению была для нее священным ритуалом. Теперь ей будет сложнее сосредоточиться. Нужно было помедитировать и расслабиться. Отстраниться.

«Отстранись от всего остального, и придешь к победе сама».

Так говорил Джек. Его успокаивающая мантра крепко врезалась в память. Каллия не желала постоянно натыкаться на его слова у себя в голове, но ничего другого у нее и не было.

Совпадений не бывает.

Каллия, переполненная гневом, подняла ближайший портрет, нацепила его на гвоздь и принялась приводить комнату в порядок. Неужели он так и будет вмешиваться во все, что она делает? Как ни странно, ее переполнял вовсе не страх. Только раздражение.

– Джек, – выдохнула она, протягивая руку к куску ткани, чтобы завесить зеркало. – Что ты сделал на этот раз?

«Нечто ужасное»

Каллия выронила ткань и резко повернулась на звук голоса, но в комнате больше никого не было.

«Худшее, что можно сделать с такими, как мы»

Кровь застыла у нее в жилах. Если бы ледяной ветер в самом темном уголке Дикой Чащи мог говорить, у него был бы именно такой голос. Хор голосов, слитых воедино, всезнающий и всевидящий.

И его источник был намного ближе, чем она думала. Зеркало покрылось ледяной коркой по краям, а его середина помутнела, так что ее собственное отражение превратилось в неясное пятно. Каллия не смела прикоснуться к стеклу. Холод проник под платье и пронизал ее до костей. Все тело сотрясала дрожь.

– З-замолчите, – пробормотала Каллия, не желая и дальше поддаваться наваждению.

Она не боялась.

Ни зеркал, ни того, что за ними прячется.

Глубоко вдохнув и не глядя на свое отражение, Каллия снова подняла ткань и привстала на цыпочки, чтобы набросить ее на узорчатую раму.

«Нет».

«Не дай ему победить».

«Тебя так долго прятали».

«Позволь нам помочь, Каллия».

Услышав свое имя, она замерла, радуясь лишь тому, что ткань частично закрывает ее лицо.

«Что, если он снова тебя похитит?»

«И ты уже никогда не узнаешь».

– Оставьте меня в покое. – Ее пальцы дрогнули, и завеса, которую она пыталась закрепить на зеркале, едва не выскользнула. – Кем бы вы ни были, я не желаю иметь с вами ничего общего.

«Это он тебе так сказал?»

У нее внутри все замерло. Вопрос пронзил ее, словно нож. Она никогда об этом не задумывалась. Ей даже в голову не приходило, что все его предупреждения и уроки могли оказаться обманом.

Ярость, всегда прятавшаяся глубоко внутри, вырвалась на поверхность.

«Здесь ты сможешь выбирать».

«Он скрывал от тебя».

«Лгал тебе».

«Делал все, чтобы ты никогда не узнала».

– Не узнала о чем? – спросила она.

Ответа не было. Каллия выпустила из рук ткань, отчаянно всматриваясь в зеркало, но морозные иглы по краям стекла уже растаяли. Она увидела лишь свое отражение. Дерзкие алые губы, широко раскрытые, испуганные, слегка влажные глаза. Ей казалось, что, если она коснется зеркала, по нему пробежит рябь.

По спине пробежал холодок, в воздухе повеяло странным запахом. Словно дым от курева, смешанный с нотками виски. Где-то неподалеку раздался приглушенный звук трубы. Стоило Каллии моргнуть, и ее отражение померкло. Вместо нее зеркало показало кого-то другого.

Джека.

Каллия отшатнулась, но он ее не увидел, хотя смотрел прямо на нее, поправляя галстук-бабочку и ни о чем не подозревая. Возле его воротничка поблескивали звенья кастета, напоминавшие черные фортепианные клавиши.

– Мне плевать, выжил ли кто-нибудь. Меня это больше не волнует.

Она вздрогнула, услышав его голос, чистый, мягкий тенор, раздавшийся прямо у нее над ухом. Он с кем-то разговаривал, но ответа Каллия не услышала. Только поняла, что собеседник что-то сказал, потому что Джек фыркнул в ответ.

– Да неужели? – Джек пригладил волосы, которые выглядели длиннее, чем она привыкла их видеть. – Ну, значит, они будут ждать очень долго. Это место никогда не оправится от удара. Считайте, оно потеряно для всего острова. Благодаря им.

Мысли Каллии бежали по кругу. Она пыталась разгадать его слова. Понять, о ком речь. Да и сам Джек выглядел непривычно, будто из другого времени.

В его глазах сверкнул гнев. Его собеседник явно говорил ему не то, что он хотел услышать.

– Я и так слишком долго здесь пробыл. Это унизительно. Мне плевать на мир людей и смертных волшебников, пусть хоть сгниет, мне все равно.

У Каллии за спиной раздался стук, но последние слова все крутились у нее в голове. «Мир людей и смертных волшебников».

Как будто он сам не принадлежал ни к тем, ни к другим.

– Тук-тук.

Аарос. Ручка двери шевельнулась.

Каллия очнулась. Ее сердце громко стучало. Джек в зеркале к чему-то сосредоточенно прислушивался, как будто тоже услышал стук. Расправив плечи, он наклонился ближе к стеклу, всматриваясь в него.

Это не могло больше продолжаться. Пальцы Каллии судорожно теребили платье по бокам. Джек не исчезал. Аарос все увидит.

– Да, Сир.

Каллия замерла, услышав это имя. Нахлынули воспоминания, а вместе с ним и осознание. Ее дыхание стало быстрым и судорожным, платье сдавливало грудь. Хотелось вдохнуть поглубже. Хотелось спрятаться.

Она щелкнула пальцами.

Раздался хруст.

Стекло треснуло у нее за спиной как раз в то мгновение, когда открылась дверь. Кажется, Каллия вскрикнула от испуга, судя по тому, что Аарос тут же прикрыл глаза руками.

– Ой, прости! Нужно было подождать.

– Да брось. Просто… Ты застал меня врасплох, – ровно произнесла Каллия, прижав руку к животу, чтобы сдержать тошноту. Разбитое зеркало вновь стало безжизненным. Ей хотелось забыть увиденное. Чей-то голос, шептавший ей на ухо, Джек в отражении. И Сир. Множество вопросов и чувств жгли ее изнутри, пока у нее не начали стучать зубы. – Заходи, расскажи, что там случилось.

– Все целы, только немного напуганы. – Его плечи расслабились. – Похоже, что-то случилось на колокольне.

– А что шоу? – спросила она, приглаживая волосы. – Да перестань ты уже закрывать глаза.

– Я просто проявляю уважение, босс. – Прикрыв дверь, он убрал руки, и его лицо тут же помрачнело. – Что случилось… Ты в порядке?

Каллия мысленно выругалась.

– Ты по двадцать раз на дню у меня об этом спрашиваешь. Все хорошо.

В последние несколько дней Аарос был особенно внимателен. Это уже начинало бесить, хотя Каллия понимала, что он просто за нее волнуется.

– Хорошо, – повторил Аарос, подходя ближе. Каллия напряглась, когда он протянул руку к туалетному столику у нее за спиной и поднял черное перышко. К счастью, про разбитое зеркало он ничего не сказал. – Ты просто выглядишь…

Пауза затянулась. Аарос повертел перышко в руках.

– «Совершенно неотразимо» – надеюсь, ты это хотел сказать. – Каллия подошла к стулу и изящно опустилась на сиденье. – Ты не ответил на мой вопрос. Шоу состоится?

Аарос рассеянно уставился на нее.

– Ага. Тебе на выход через пять минут.

– Что?! – Каллия вскочила, вмиг растеряв все изящество. – Но… Я же выступаю последней. Не может быть, что я следующая.

– Ну, а сегодня тебе повезло. Несколько участников вышли из игры в последний момент, так что Рейн потребовал, чтобы твое выступление передвинули. – Аарос тихо присвистнул. – Пора на сцену.

23

Услышав резкий, требовательный стук ее каблуков, зрители притихли. Ее шаги задали ритм, приковывая к себе внимание публики, а прожекторы осветили ее прибытие своим сиянием. В этот вечер она тщательно подобрала себе броню: бархатное платье с открытой спиной, темно-синее, как полночная темнота, обтекающее фигуру, будто чернила, и переходящее в более пышный подол. Глубокий вырез выглядел бы скандально даже за пределами Глориана, но Каллии было все равно. Не сказав ни слова, она уже поймала их на крючок.

Предвкушение заискрило у нее под кожей при виде погруженной в тень публики, заполнившей ряды. По коже пробежали мурашки, но Каллия сдержала дрожь. Страх перед выступлением приятно покалывал нервы, приводя все ее тело в напряжение. В голове прояснилось, все лишние мысли и тревоги исчезли.

Каллия перевела взгляд на длинный стол перед сценой. Все судьи были на месте, даже Демарко.

– А, наконец-то вы без помощников, – заявил мэр, вероятно рассчитывая, что его тон сойдет за шутливый. – Сегодня без шумных парадов?

Он издал громкий смешок, а Каллия кокетливо усмехнулась в ответ.

– Пока – да.

Улыбки судей померкли, а с первых рядов донеслись одобрительные крики. Ее поведение теперь вызывало не шок, а восторг. Радость. Но это не означало, что можно расслабиться и повторить успех, не придумывая ничего нового. Ей нужно было показать что-то неожиданное, смелое, другое.

Справа за кулисами ждали Канари и другие Триумфаторы с инструментами в руках, готовые сыграть любую мелодию, подходящую по настроению. Аарос стоял слева, чтобы помочь, если потребуется. У Каллии на руках были все козыри, пусть даже она их еще не выложила. Нужно просто подгадать момент и выгодно их применить.

В полу открылся люк, и на сцену поднялся небольшой столик, прикрытый тканью. Что-то огромное, завешенное накидкой, заняло место прямо за ним. Публика восторженно приветствовала новые предметы – ее будущий реквизит.

– Сегодня ваше задание звучит так… – Эразмус заговорщически подмигнул ей. Его голос зазвучал глубже. – Провалившись глубоко в подземный мир, волшебник никак не мог оттуда выбраться. Сначала ему нужно было зачаровать стражу, которая стерегла врата изнутри.

Словно по мановению руки, ткань поднялась со столика, открывая взору лежащий на нем клинок с серебряной рукояткой.

– Кинжал. – Распорядитель указал на высокий, массивный предмет, с которого сползла завеса. – Зеркало в полный рост и…

Каллия напряглась, увидев острые, как бритва, края рамы, и осмотрелась в поисках последней детали реквизита.

– И?

– И один человек из числа зрителей, который поучаствует в вашем выступлении, – встрял мэр. – И нет, вам нельзя выбрать своего ассистента или кого-нибудь из циркачей, который наверняка прячутся за сценой. Это будет не по правилам.

Его язвительность не произвела на Каллию почти никакого впечатления. Ее волновало другое: она никогда не использовала зрителей в своих выступлениях. Потанцевать с гостем в Доме Адского Пламени – да, такое было, но рисковать, смешивая сложную магию с пьяным посетителем, – это совсем другое. Тем более теперь, когда она не продумывала ничего заранее. Едва услышав, что входит в реквизит, Каллия принялась ломать голову, как объединить все три детали самым безопасным об– разом.

Когда в выступлении участвует зритель, права на ошибку не остается.

К счастью, Каллия привыкла смотреть на толпы гостей без малейшей паники. Некоторые из зрителей вытянулись в креслах, надеясь, что выберут их, другие же, наоборот, съежились, чтобы их не заметили. Она едва не поддалась искушению выбрать кого-нибудь из судей, чтобы заставить их попотеть, но ей нужен был человек, который не станет упираться. Любопытный доброволец.

Ее взгляд скользнул от более богатых гостей, сидевших впереди, к дальним рядам и наткнулся на широко раскрытые, немигающие глаза. Девочке было лет десять, не больше. Старенький свитер свисал с ее плеч, как картофельный мешок, но она смотрела на сцену так, будто обязана была туда попасть, и эта мечта освещала ее изнутри, словно пламя свечи.

Каллия поманила ее к себе.

– Не хочешь выйти и помочь мне?

По залу пробежал шепот. Одни были заинтригованы, другие озадачены. Девочка наморщила лоб, озираясь по сторонам, как будто решила, что обращаются не к ней, а к кому-то другому. Мальчик постарше, сидевший справа от нее, помотал головой.

– Моя сестра не подходит. Она слишком стесняется, – сказал он, поднявшись с кресла и выпятив грудь. – А вот я…

– С удовольствием проводишь ее на сцену? – закончила за него Каллия, скрестив руки на груди. – Какой благородный поступок.

Мальчик тут же растерял всю свою удаль. Понурив голову, он грубо подтолкнул сестру в плечо и с обиженным видом плюхнулся обратно в кресло. Девочка дернула его за ухо и побежала вдоль ряда и вниз по проходу, спеша добраться до сцены. Ее приближение вызвало у Каллии улыбку, но в это мгновение мэр, пыхтя, поднялся с места.

– Прошу прощения, но выводить детей на сцену нельзя. Это слишком опасно, такая маленькая девочка не может участвовать в выступлении.

Вышеупомянутая девочка бросила на него злобный взгляд, продолжая путь к сцене.

– Вы сказали, что можно выбрать любого из зрителей. – Каллия уперла руки в бока, с вызовом уставившись на него. – Скажите спасибо, что я не выбрала кого-нибудь из вас. Поверьте, устоять перед искушением было не– просто.

Судьи вжались в спинки кресел и притихли, а девочка тем временем добралась до сцены и замерла, встретившись взглядом с Каллией. Казалось, она вдруг снова почувствовала себя добычей, которая забрела на охотничьи угодья. Девочка боялась, но хотела быть смелой.

– Все хорошо. – Каллия сама удивилась тому, как мягко прозвучал ее голос, и немного присела, чтобы малышка не робела перед ее ростом. – Как тебя зовут?

– Марджери, – тут же ответила та. – Но все называют меня Мег.

– Что ж, спасибо, что согласилась помочь мне, Мег. – Каллия подошла ближе, чтобы пожать ей руку, а затем широким жестом обвела публику. – Давайте поприветствуем мою гостью аплодисментами?

В зале радостно захлопали, и на щеках Мег расцвел румянец. Каллия вдруг поняла, как мало ей доводилось иметь дело с детьми. В Доме Адского Пламени им явно было не место. Но она припоминала, как сама была маленькой воспитанницей Сира, как бегала по коридорам большого, пустого особняка и испытывала странную свободу, которую постепенно потеряла, ближе познакомившись с Домом. Но когда Каллия открыла в себе силу, все изменилось. С тех пор она повсюду чувствовала себя на сцене, а не в тюрьме.

– Готова увидеть магию? – подмигнула Каллия.

Мег набрала полную грудь воздуха и кивнула. Каллия вывела ее в центр сцены и жестом пригласила Аароса подойти к зеркалу. По щелчку ее пальцев музыканты за сценой начали играть, стараясь уловить ритм представления. Скрипка выводила плавную мелодию поверх тихого стука барабанов. Гипнотические звуки, созданные для ночного сумрака.

Идеально.

Музыка помогала Каллии лучше соображать. Она обвела взглядом реквизит и Мег и быстро спланировала выступление.

Толпа у нее за спиной притихла. Зрителям не терпелось увидеть, как она сумеет гармонично объединить все детали реквизита. Наверное, их разочарует отсутствие огня и громких ритмов, как во время ее первого представления, но Каллия надеялась, что сумеет их впечатлить.

Она кивнула Ааросу, чтобы тот подвинул зеркало ближе к ним, в центр сцены. Это было старое зеркало, большое и внушительное, украшенное позолоченной рамой, будто роскошный портрет. Каллия представила, как в это зеркало когда-то смотрелись королевы и императрицы, а теперь оно стало обычным реквизитом.

«Это всего лишь реквизит».

– Сегодня, – начала Каллия, и музыка подстроилась под ее голос, – ты усвоишь, как важно думать, прежде чем верить собственному отражению.

Эти слова легко сорвались с губ, хотя ей было неприятно, что приходится нести уроки Джека с собой на сцену. Она взяла кинжал и наклонила его так, чтобы поймать луч света. Клинок сверкнул, как улыбка.

– Ибо сегодня я изменю то, что показывает тебе зеркало, и подарю тебе нечто иное.

По залу пробежал шепот. Кто-то возражал, кто-то не верил.

Иллюзия, не манипуляция. Иначе она не пошла бы на это. Не стала бы влиять на чужое сознание, подчиняя его себе. Пусть даже это было намного проще провернуть с податливыми умами.

Девочка перевела неуверенный взгляд с кинжала в руке Каллии на зеркало.

– Все будет хорошо, обещаю, – успокоила Каллия. – Я просто хочу, чтобы ты встала вот здесь – пусть между тобой и зеркалом останется большой шаг… Да, вот так. А когда я начну задавать вопросы, ты будешь говорить, что видишь в отражении.

Мег кивнула. Ее неуверенность постепенно испарилась. Она встала прямо напротив зеркала. В сравнении с огромной рамой девочка была совсем маленькой, так что многие зрители могли по-прежнему разглядеть себя в отражении. Тем проще им будет поверить. Это было важно даже для такой маленькой иллюзии.

Каллия отошла на несколько шагов, вскинув подбородок и сжимая в руке клинок.

Под нежные звуки скрипки она подбросила кинжал, но тот не упал. Он перевернулся острием вниз и поплыл по воздуху и остановился между Мег и зеркалом.

Каллия отвела взгляд от моря лиц и сосредоточилась на кинжале. Маленький, знакомый предмет, хотя и не имеющий никакого отношения к иллюзии. Джек почти ничего не объяснил, когда показал ей этот прием, но она всегда быстро догадывалась, что стоит за фокусом.

Суть была не в том, чтобы повлиять на зрителей, а в том, чтобы убедить зеркало, что оно отражает что-то другое.

«Это не клинок, – подумала она. – Это не рукоять».

Вместо опасного лезвия и смертоносного острия Каллия представила нечто иное. Ее мысли устремились к зеленым листьям и стеблям, к нежным лепесткам, на которых в лучах солнца блестит влага.

Ее сад. Оранжерея. Она выглядела точь-в-точь так же, как в тот день, когда Каллия покинула ее. Знакомый вид отозвался болью в груди. Сердце сладко заныло.

Перенестись туда было приятно, но магия уже начала тянуть из нее силы. Каллия, вскинув руки, продолжала левитировать кинжал, выстраивая иллюзию вокруг него, снова и снова повторяя заклинание, чтобы укрепить наваждение, придать ему силы.

«Не клинок. Не рукоять».

Капельки пота поползли по шее Каллии, когда голос, похожий на шепот ветра, вернулся, вторя ей. Был ли он действительно или только чудился ей, но у нее застучало в висках. Оттого что она сосредоточенно вкладывала магию в другой объект, внутри у нее все натянулось, но вскоре напряжение ослабло. Кончики пальцев покалывало. В ушах гремел стук собственного сердца, а кинжал начал вибрировать.

Дрожь была явной и сопровождалась тихим гудением. Предмет услышал ее и стремился подчиниться. Было бы намного проще превратить сам кинжал в цветок, но кому интересно то, что проще?

В зале раздались возгласы. Кресла заскрипели, когда все разом подались вперед. Каллия отгородилась от всех звуков и сосредоточилась на магии, словно на молитве.

«Отстранись от всего остального».

Магия пульсировала в ее венах.

«Твоя сила в тебе самой».

Эти слова проникали прямо в сердце и придавали ей сил. Она привыкла быть одна, отдельно от всего мира, а это делало ее могущественной.

Наконец Каллия выдохнула и повернулась к Мег.

– Что ты видишь перед собой? – спросила она у девочки с надеждой и усталостью.

– Отвечай! – крикнул кто-то из зала. Один из судей. – Что ты видишь?

– Я… Я вижу кинжал! – воскликнула девочка, моргая. – Но в зеркале вместо него роза… Яркая красная роза!

Люди на первых рядах закивали, подтверждая ее слова. Некоторые даже спустились по проходу, чтобы лучше все рассмотреть. Большинство из судей тоже встали. Несмотря на каменные выражения лиц, они не могли найти изъяна в том, что показывало зеркало.

– Я вижу розу, себя и людей в зале у меня за спиной, – восторженно подтвердила Мег, но потом озадаченно наклонила голову набок. – И еще что-то. Какую-то тень.

Каллия моргнула. Жаркий свет прожекторов вдруг растерял все свое тепло.