Текст книги "Где оживают грёзы"

25

Нужно срочно выпить.

Это была единственная мысль в голове Каллии, когда она вломилась в «Приму» через служебный вход и пробралась в свою комнату. Перед глазами и так уже плыло, но, когда она дошла до номера, ноги тоже перестали ее слушаться. Каллия упала на колени, пережидая приступ головокружения. Она уже ничего не понимала.

«Я не бросал тебя в клетку».

Все ощущения притупились.

«Ты сама в нее вошла и закрыла замок».

Но ведь Джек был неправ. Все, что он говорил, было ложью.

Лишь огромным усилием воли ей удалось сдержать всхлип, когда чьи-то руки осторожно взяли ее под локти и помогли подняться. Она опустилась на мягкий диван со слабой улыбкой облегчения. Кто-то снял с нее обувь. Чьи-то пальцы скользнули по лбу, поправляя волосы. Из ее горла вырвался хриплый вздох. Он обжигал, все ее тело горело, и она чуть не расплакалась, увидев перед собой полный стакан.

Вода.

Каллия проглотила ее так быстро, что заболел живот. Тело требовало еще.

– Что-нибудь покрепче. Пожалуйста.

– Ты уверена, что это хорошая идея?

Каллия резко очнулась и обнаружила, что над ней, упираясь рукой в изголовье, стоит Джек. От неожиданности у нее снова закружилась голова, и Каллия подумала, что ей чудится.

Но нет, он был здесь. Его присутствие, его близость ей явно не приснились.

Она оттолкнула его, бросив отчаянный взгляд на окна. Длинные полупрозрачные занавески безжизненно свисали с карниза, пропуская лунный свет и превращая его в нежное перламутровое сияние. Ни малейшего дви– жения.

– Стекло и задернутые занавески не могут меня остановить. Ты прекрасно это знаешь. – Джек отступил на шаг, разгладил складочку на рукаве и взял стакан с водой со стола. – Вот, попей еще. – Когда она отказалась принимать воду, он вздохнул и щелкнул пальцами. – Довольна?

Теперь в стакане была темно-красная жидкость. Каллию встревожило то, с какой легкостью он провернул этот трюк. Сама она сейчас едва ли смогла бы сотворить один язычок пламени. Сколько же сил потребуется, чтобы изгнать его, как в прошлый раз? Желательно – насовсем, если это вообще возможно.

– Ни к чему мучить себя понапрасну, огневичка. – Он слишком хорошо ее знал. – Я не уйду.

Теперь, когда Джек был здесь, ей стало еще больнее. Она не хотела, чтобы он видел ее такой, растерявшей все силы и могущество. В Доме Каллия никогда не показывала слабости.

– А я не желаю тебя больше видеть. – Она отвернулась, стремясь отстраниться от него. – Ты уже достаточно натворил.

– И в чем же я виноват на этот раз?

Слишком много всего произошло. Исчезновения, странные происшествия, ее провальное выступление, закрывшийся город – он держал в руках целую связку событий. Все они, словно хрупкие брелоки, опасно покачивались у него на пальце.

– Не забывай, я ведь говорил, что все пойдет не по плану, как только ты войдешь в этот город. Я предупреждал. – Он поставил стакан на столик возле дивана. – А ты не послушала.

– Значит, так ты меня наказываешь? – спросила она. – Решил уничтожить все мои перспективы, все, к чему я стремилась? Запереть меня здесь, чтобы я больше никуда не сбежала?

Каллия терпела презрительные взгляды и насмешки. Вкладывала все силы без остатка в каждый фокус и каждое выступление, пока тело не начинало неметь от напряжения.

Все ради мимолетных аплодисментов.

И сегодня все рухнуло.

– Запереть? О чем ты?

Его озадаченное выражение лица только сильнее разозлило ее.

– А ты будто не знаешь. Ворота исчезли, а значит, я не могу уйти отсюда. Я видела, как двое других волшебников пытались сбежать, и они тоже…

– Ты хотела уйти?

Каллия сама не знала, что взбесило ее больше: любопытство или надежда в его голосе. Как бы он ни пытался это скрыть, она заметила.

– Не к тебе. – Удивительно, что он мог такое подумать. – Я хотела избавиться от тебя.

Джек сжал зубы.

– И как же ты планировала это сделать?

– К счастью для тебя, мы, видимо, никогда не узнаем.

– Ах, огневичка. Ты правда думаешь, что это моих рук дело? – Он запрокинул голову и издал тихий смешок. – Во всем виноват этот город. Я ведь с самого начала не хотел отпускать тебя сюда.

– Почему? Ты ведь здесь бывал, – возразила она, тяжело дыша. – Не отрицай, ты ездил в Глориан и возвращался живым и здоровым. Почему мне нельзя? Чем таким ты здесь занимался, Джек?

Его улыбка померкла. Он почти вздрогнул – Каллия такого никогда не видела. И все же Джек отказывался отвечать, не желая дать ей даже крупицу правды.

– Я видела тебя в зеркале, – добавила она, вдруг вспомнив разговор, подслушанный в гримерке. Было ли это на самом деле или нет, но Джек отстранился, и это говорило о многом.

– Во время выступления?

– Это была только твоя тень. – Каллия уставилась на него злым взглядом. – Нет, я совершенно ясно видела тебя в другом месте, и ты сказал…

«Мне плевать на мир людей и смертных волшебников, пусть хоть сгниет».

Мысль об этом заставила ее замереть. Она долго боялась в это поверить, хотя в глубине души давно догадывалась. Догадывалась о том, что Джек обладает могуществом, недоступным другим волшебникам. Таким, как Каллия и все, кого она знала. Такая сила могла без труда превратить дом в клетку. А город – в ловушку, полную послушных марионеток.

– Не слушай зеркала, – раздраженно пробормотал Джек. – Ты не вняла моему первому предупреждению. Не повторяй свою ошибку.

– Чего ты так боишься? Что я увижу правду?

– Нет. Что ты увидишь ложь, в которую легко поверишь и за которой последуешь, не думая о том, куда она приведет.

– Думаю, прожив с тобой столько лет, я научилась отличать ложь от правды, – произнесла она, опустив взгляд. В том месте, где должны были находиться его ступни, вилась черная дымка. Человек, сотканный из тени. Ненастоящий, но отчего-то он по-прежнему оставался здесь.

– Не все было ложью, Каллия.

Пронзительная искренность в его голосе заставила ее вздрогнуть. Джек тут же заметил это, словно первый луч солнца в темноте.

– В клубе вместо тебя теперь выступает иллюзия, – мягко добавил он.

Ее заменили на иллюзию. Каллия испытала странное чувство, представив, как с потолка на знакомой люстре спускается другая девушка. Сначала гнев, потом растерянность и, наконец, опустошенность.

– Ты получил то, что искал. Идеальную марионетку. – Она пожала плечами. – Ты с самого начала мог так сделать, так что не понимаю, зачем было давать эту роль мне.

– Чтобы тебя порадовать.

Ее сердце сжалось. «Ложь», – повторила она себе. Все это был обман. Его никогда не волновали такие вещи, никогда. Хотя сейчас он притих, как будто и сам не понимал, почему так ответил.

– Я столько всего делал, чтобы ты была счастлива.

«Ложь». Она до боли закусила щеку изнутри.

– Ты сделал недостаточно.

– А этого достаточно? – Он широким жестом обвел все вокруг. Его лицо стало непроницаемым. – Похоже, ты получила даже больше, чем рассчитывала. А я, увы, уже ничего не могу для тебя сделать.

– Вот и славно, – процедила Каллия, желая причинить ему боль. Пусть испытает такую же болезненную ярость, какая терзала ее изнутри. – А теперь уходи. Тебя все равно здесь нет. Если бы ты и впрямь был здесь, то не стал бы прятаться за…

Стоявший между ними столик исчез.

А пальцы Джека обхватили ее за запястье, притягивая к себе.

Он уставился на ее руку, прижатую к его груди. Каллия была уверена, что он намеренно сделался частично осязаемым, чтобы напугать ее, и злилась, понимая, что его план сработал.

Это было похоже на объятия. Удушающие объятия. В таком положении она могла разглядеть резкие тени на его лице и небольшой шрам над левой бровью.

Если он мог без труда схватить ее, почему не увел отсюда силой? Почему упрямо оставался бестелесным голосом, тенью в углу, которая обретала форму лишь наедине с ней?

Каллия не могла угадать его мысли, но, взглянув на нее сверху вниз, он ослабил хватку. У нее внутри разлилось предательское тепло. Ее пальцы, сжатые в кулак, медленно раскрылись. Ей стало любопытно. Если он и впрямь здесь, можно будет почувствовать стук его сердца. Каллия положила ладонь ему на грудь в поисках пульса.

Ничего. Только плотные, холодные мускулы и дыхание, притихшее в темноте.

– Жаль, что я не могу вернуться и сделать все иначе.

Его тон звучал почти скорбно, и Каллия чуть не спросила, что он имеет в виду. Вместо этого она опустила взгляд туда, где ее ступни окутывала черная дымка. У Джека не было ног. Как и сердца.

Снаружи раздался какой-то шорох.

Каллия замерла, услышав шаги и тихий голос, пробормотавший ругательство.

У нее внутри снова разлился холод. Она с трудом нашла в себе силы отстраниться от Джека, но тот продолжал сжимать ее руку. Его ладонь скользнула к ней на плечо, он развернул Каллию лицом к двери и встал у нее за спиной.

– А, этот слабак вернулся.

Джек выставил ладонь перед собой и направил на вход. Магия осветила дверь, открывая взгляду коридор. Дверная коробка и толстая стена растаяли, сделались прозрачными.

Каллия застыла, увидев в коридоре Демарко, который рылся в карманах. Он не замечал никаких странностей. Фокус работал только в одну сторону.

«Уходите, – мысленно закричала она, едва дыша. – Пожалуйста, просто уходите».

– Похоже, несчастный болван потерял ключ, – прошептал Джек ей на ухо. Демарко достал из карманов пустые кулаки и ударил ими по двери в бессильной ярости. Потом пнул ее, однако плотное дерево упрямо не поддавалось. – Но что такое закрытая дверь для волшебника, как не повод использовать магию?

Демарко не искал повода использовать магию. И к тому же был пьян. Каллия поняла это, увидев, как он оперся о дверь, чтобы удержать равновесие. Еще раз подергал ручку – безрезультатно.

– Он просто пытается попасть в свой номер, – процедила Каллия сквозь зубы. – Зачем ты тратишь мое время на эти глупости?

Даже вся ее язвительность не могла его остановить.

– Из любопытства.

Будто услышав их, Демарко замер. Он опустил поднятый кулак и оглянулся на закрытую дверь номера Каллии, растерянно наморщив лоб.

А потом неуверенно сделал шаг в их сторону.

– Прекрати, Джек, – без выражения произнесла она. – Оставь его в покое.

– Я никак на него не влияю, – так же ровно возразил тот. – Давай, открой дверь. Кажется, он хочет войти.

Что сделает Джек, если она откажется? Он излучал непредсказуемость. Его улыбка была мрачной, как буря. Черты лица стали резкими, как молния. Он ждал. Каллия бросила на него злобный взгляд через плечо и сделала шаг вперед. Все ее тело натянулось, как струна, а в голове бился один вопрос, обращенный к Демарко: «Зачем вы снова явились к моей двери?» Она запретила ее тревожить, но он все равно пришел.

«Зачем?»

Чтобы задержать ее? Сообщить, что утром за ней явятся Покровители?

Замедлив шаги, Каллия наблюдала за ним сквозь дверь. Вот костяшки его пальцев скользнули по поверхности, обводя древесные узоры и вмятинки. Он покачал головой, словно сам себе удивлялся, и пригладил волосы одной рукой, а вторую положил на косяк, продолжая стоять у двери.

Каллия тоже остановилась. Впервые она могла рассмотреть его, не отводя взгляд. Его искренние карие глаза, намного мягче, чем можно было подумать. Расфокусированные и слегка остекленевшие от выпитого спиртного. Оно влияло на него, подталкивая к необдуманным поступкам.

У Каллии не было такого оправдания. Она жадно всматривалась в каждый дюйм его лица. Он был красив. Каллия и раньше так думала, но теперь увидела, сколько всего могут выражать эти черты, казавшиеся высеченными из камня. Растерянность, печаль и интерес одновременно. Камень не смог бы этого передать.

Она едва не отшатнулась, когда Демарко снова занес руку, чтобы постучать. Он подождал секунду, потом другую, а затем снова разжал пальцы. Вздох, полный досады.

«Чего же вы ждете?»

Их взгляды встретились сквозь дверь. Мир вокруг словно перестал существовать, остались только цвета и бешеный стук ее сердца. Это продолжалось, пока внезапное движение не отвлекло Демарко, заставив оглянуться.

Дверь в его номер широко распахнулась, открывая путь в темноту комнат.

Демарко вздрогнул и тут же отшатнулся, как будто перед ним возникла огненная стена. Как будто он вдруг осознал, что ему не следовало подходить к ее номеру.

«Не уходите».

Боль обожгла ее изнутри, когда он отвернулся и исчез в своей комнате.

Каллия осталась стоять у двери, даже когда стена ее номера снова стала плотной и темной.

Как ни странно, Джек не приблизился к ней, даже не сдвинулся с того места, где она его оставила.

– Остерегайся его, – произнес он. – Этот волшебник не такой могущественный и всесильный, как ты ду– маешь.

Каллия издала резкий, рваный смешок.

– Ты шутишь. Возможно, ты не видел, но сегодня он использовал прием, которого я никогда в жизни не видела. Чтобы защитить меня.

Джек вскинул брови.

– Как легко тебя впечатлить.

– Почему ты видишь в нем угрозу?

Тот пожал плечами, как бы говоря: «Поступай как знаешь», и покрутил в руках стакан.

– Скоро ты поймешь. Если он переживет еще один раунд.

Угроза больно уколола ее. Уверенность Джека пророчила катастрофу, и здесь Каллия чувствовала себя еще более беспомощной, чем в Доме.

– Ну что мне сделать, чтобы ты перестал? – спросила она, сцепив зубы, и подошла к камину. – Я не могу вернуться. Я даже уехать отсюда не могу.

Казалось, сам город обратился против нее, став тем, о чем предостерегал ее Джек с самого начала. Никто из них не мог уехать, а значит, скоро пострадает кто-нибудь еще. Будут новые происшествия, новые неудачные выступления, а ей остается лишь смотреть и ждать, когда кукловоду надоест эта игра.

– Чего ты хочешь?

– Дело не в том, чего я хочу, – ответил он. – Это никогда не имело значения.

Ее охватил гнев. Она резко обернулась, чтобы потребовать объяснений, но увидела лишь стакан, одиноко стоящий на столе. На диване никто не сидел, в комнате никого не было.

Ни следа присутствия Джека.

То, что он исчез, только сильнее разозлило ее. Он не имел права вламываться к ней, как ураган, когда ему заблагорассудится, переворачивая все на своем пути. Неужели ему мало того, что он уже натворил?

У нее в груди стало тесно, ноздри раздувались.

Неужели ему мало?

Она не успела и глазом моргнуть, как уже пересекла комнату и схватила оставленный на столике стакан. На его краешке еще блестела влага. Прерывисто дыша, Каллия швырнула его изо всех сил. Стекло разбилось о стену, а остатки вина потекли вниз, будто капли крови.

Горячие, непрошеные слезы застилали ей глаза.

«Прекрати».

Она вытерла щеки тыльной стороной руки.

«Прекрати».

Но вслед за первыми слезами выступили новые, стекая по лицу одна за другой. Чувства, которые Каллия так долго сдерживала, в конце концов вырвались наружу.

Раны, оставленные жизнью в Доме, снова открылись. Призраки и иллюзии, воспоминания, которые удалось сохранить. Воспоминания, которые были украдены. И ее худшее заблуждение – Джек, который сделал все, чтобы лишить ее выбора. Который давал ей все, но отнимал ровно столько же.

Снова и снова.

Даже сейчас. Даже здесь.

Каллия упала на колени, крепко обхватив себя руками. Боль была такой мучительной, такой внезапной. Она так долго сдерживала ее, надеясь, что справится. Что, если спрятать чувства в самый дальний уголок души, их не придется проживать. Что боль не сможет помешать, если не поддаваться ей.

И вот она сбежала из Дома. Отправилась в Глориан. Преуспела в состязании. Оказалась сильнее своих слабостей, сильнее боли. Иначе и быть не могло.

– Каллия?

Она вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь. Перед глазами возникла расплывчатая фигура, которая кинулась к ней. Аарос. Его лицо, уже более отчетливое, появилось прямо перед ней. Она еще никогда не видела его таким встревоженным.

– Во имя Зароза, Каллия, почему ты не в постели? Что случилось?

Слезы снова полились из глаз, и на этот раз она даже не попыталась их сдержать.

– Я… – Каллия по привычке перебрала отговорки. – Все так болело, мне не хватало свежего воздуха.

– И ты решила, что его станет больше, если ты разобьешь стакан об стену? – Он покосился на осколки и винные пятна. – Скажи правду.

– Это и есть…

– Перестань притворяться и делать вид, что все в порядке, – пробормотал Аарос, сжав зубы. – Поверь, я знаю, каково это – вечно выдумывать отговорки и надеяться, что никто не заметит. Рано или поздно кто-нибудь все равно замечает.

Острый взгляд его темных глаз выжидающе остановился на ее лице.

В них читалась тревога. Много тревоги. Ей было больно оттого, что он видит ее в таком состоянии. Аарос помрачнел, словно его боль соединилась с ее болью, как только он вошел в комнату.

Не успела Каллия и глазом моргнуть, как Аарос уже сел рядом с ней и осторожно обвил ее руками, стараясь не задеть раны.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Помогаю тебе со всем справиться. – Он уткнулся подбородком в ее макушку и принялся гладить ее по волосам. – Тебе не обязательно делать этой одной.

Именно так она всегда и поступала. Одна восстанавливала силы, одна обдумывала неудачи. Все делала одна, потому что лучше так, чем позволить кому-то увидеть ее слабой и разбитой. Тем более если никто все равно не мог помочь.

– Давай-ка уложим тебя в кровать, – сказал Аарос. – У тебя был… тяжелый вечер.

У нее не нашлось сил даже на то, чтобы фыркнуть.

– Я слишком устала, не могу пошевелиться.

И слишком напугана. Она боялась остаться в одиночестве, боялась закрыть глаза.

Все вокруг плыло, а взгляд постепенно затягивала темнота.

– Тогда отдохни. – Аарос вздохнул и помог ей поудобнее устроиться на полу. – Я никуда не уйду.

– Обещаешь?

Если он и ответил, Каллия уже ничего не услышала, провалившись в теплый сон.

26

Дэрон ввалился в свой номер, сдерживая тошноту. В голове крутились две важные мысли.

Во-первых, последний напиток явно был лишним.

Во-вторых, как только наступит утро, нужно потребовать себе другой номер.

Каждый раз, когда Дэрон шел по коридору, он то и дело сворачивал к ее двери, стоял, смотрел. Он уже выучил каждую деталь. Каждый резной узор, каждую царапинку вокруг ручки. Последний неудачный визит заставил его принять решение: никогда больше не прикасаться к этой двери, что бы он ни услышал.

А сегодня Дэрон чуть не постучал, хотя у него не было на это причин.

Он запустил пальцы в волосы, услышав внезапный грохот. Кажется, разбился стакан, или, может, ему снова почудилось. Он решил не обращать внимания. Холод пронизал его до костей. Дэрон прошел глубже в номер, едва не споткнувшись в темноте, которую разрезали только пятна лунного света, разбросанные у него на пути.

Свет. Нужно было зажечь свет.

Огонь. Свечи.

Когда-то это было так просто.

Камин в гостиной, полный теней и пепла, тускло мерцал темно-оранжевым светом умирающих углей. Стремясь устроиться поближе к теплу, Дэрон бросил сюртук на край дивана, но промазал, уронив его на ковер. Он и сам чуть не упал рядом от усталости, и дело было не только в спиртном, которое постепенно выветривалось, но и в магии.

Все его мускулы подрагивали.

Тело давно отвыкло от такого напряжения.

В руках пульсировала энергия, оставшаяся после того, как он сотворил свет несколько часов назад. Чтобы защитить Каллию на глазах у всего зала.

Это воспоминание теперь казалось ему бредовым сном.

Дрожь постепенно усиливалась, охватывая все тело. В Глориане было ужасно холодно, особенно по ночам, когда беспощадный мороз пронизывал воздух. Дэрон мрачно уставился на гаснущие угли в камине. У него не было сил даже дотянуться до растопки, лежавшей на каминной полке, чтобы развести огонь.

Темно. Зато в темноте лучше думается. А ему как раз нужно было подумать. Все это не входило в его планы.

Это… все меняло.

Он закрыл глаза и потер руки, пытаясь согреться. Они продолжали трястись.

«Может, некоторые слухи правдивы».

Дэрон резко вдохнул.

«Если бы там был, например, источник магии, другой магии… Вот это стоило бы прятать».

У него в голове снова раздался голос Эвы, но сейчас он предпочел бы его не слышать. Все воспоминания, все загадки, о которых она рассуждала много лет назад, приводили в тупик. Ни одна теория не оправдалась, и, наверное, так было даже проще. Ничего не находить и продолжать поиски. Бесконечные поиски.

«Может, все зависит от того, где ты находишься».

Может, она все-таки была права.

Свет блеснул, протекая сквозь закрытые веки, а за ним последовало тепло.

Дэрон распахнул глаза. Его губы приоткрылись при виде огня, который разгорелся в камине. На месте тусклых углей потрескивали свежие дрова.

«Нет, нет, нет».

Магия вновь пропитала его пальцы до костей. Его пронзил страх. Дэрон не хотел смотреть на свою руку, но все же не выдержал, когда линии на ладони засветились. Огонь тек по венам, кровь впервые за несколько лет наполнилась магией.

Дэрон не чувствовал ничего подобного с того самого дня, когда его последнее выступление закончилось трагедией. Когда магия оставила его.

До сегодняшнего вечера.

Он еще долго сидел у ревущего огня и грелся, пока пламя в камине не угасло, а свет на ладонях не растаял.