Текст книги "Где оживают грёзы"

37

Далекий шум цирка проникал сквозь стены поместья Ранца. Рев труб, грохот барабанов, смех и восторженные возгласы то и дело пронзали воздух.

На ботинок Дэрона пролилась вода, тут же пропитывая его сыростью. Отдернув руку, он поднял повыше носик ржавой лейки, снова направляя его на горшки. Забота об оранжерее помогала ему успокоиться. В прошедшие несколько дней он был занят заказами и приготовлениями. Этим утром доставили последнюю партию растений – финальный штрих картины, которую Дэрон представил себе, когда впервые увидел это место.

Несколько раз он подумывал о том, чтобы спросить мнения Аароса, но понимал, что одни только шутки, которые обрушатся на него, заставят пожалеть об этом ре– шении.

Как никогда сильно ему хотелось попросить совет у Эвы. Ей даже не нужно было бы видеть оранжерею. Она бы всего один раз взглянула на его лицо и сразу нашла бы нужные слова.

«Просто покажи ей, Дэр».

«Просто расскажи».

Вот только с Каллией он не разговаривал уже много дней, сомневаясь, что сможет держать себя в руках и вспоминая, как его ладони вспыхнули, и она упала на пол. Даже сейчас при мысли об этом его переполняло жгучее отчаяние. Дэрон причинил ей вред и теперь ненавидел свою магию как никогда.

Где-то за пределами комнаты раздался стук, заставив его встрепенуться. Он отставил лейку и торопливо покинул оранжерею. В такой поздний час здесь никого не бывало, а учитывая, что в городе каждый вечер выступал цирк, у чужаков явно были занятия поинтереснее. Они бы не стали вламываться в заброшенный особняк.

Дэрон поспешил обратно по пыльному коридору, мимо паутины, тянувшейся между ржавыми круглыми лампами по стенам, пока не замер, увидев Каллию. Может, она ему приснилась?

– Что вы здесь делаете?

Каллия рассеянно провела рукой по столику у стены.

– Я могу задать вам тот же вопрос. – На подушечках ее пальцев осталась пыль. – Вижу, вы тут потрудились на славу.

Дэрон почесал затылок.

– Я тут совсем недавно протирал.

Неправда. Он сам не знал, как давно уже работал вполсилы, наслаждаясь видом коридоров, увешанных паутиной, и холстины, забрызганной краской, но так и не убранной. Это все напоминало ему о том, что предстоит еще много работы. А значит, время еще не вышло.

– От пыли невозможно избавиться. – Каллия собрала волосы в хвост и принялась накручивать прядку на палец. – Сколько ее ни вытирай, она все время возвращается.

Дэрон уставился на ее пальцы, играющие с волосами, а потом перевел взгляд на лицо. Окаменевшее и хладнокровное, как обычно, но из-под маски проглядывала печаль.

– С вами все в порядке?

Та нахмурилась, будто оскорбившись.

– Со мной – да. А вот в порядке ли вы?

– О чем вы?

– Я вас уже несколько дней не вижу, Демарко.

Если бы он не знал Каллию так хорошо, то решил бы, что в ее голосе звенит досада. Но, возможно, он просто слышал то, что хотел услышать. Хоть какое-то проявление чувств. Дэрон потер пальцы друг о друга, скатывая с них налипшие комочки земли.

– Мне нужно было о многом подумать.

– Например, о нашем небольшом происшествии? – уточнила она, опустив взгляд. – Если что, вы не причинили мне вреда. Я плохо поступила, что раздразнила вас, заставляя применить магию. Я знаю, вы предпочитаете этого не делать.

Он тяжело сглотнул. От того, как она это сказала – натянутым, но извиняющимся тоном, – у него внутри все перевернулось и надорвалось.

«Я не волшебник».

«Я ничтожество».

Нужно было ей рассказать прямо сейчас. Обо всем.

– Вы все еще хотите отказаться от участия? – Она притихла, настороженно наблюдая за ним. – Или передумали?

В ее голосе слышалась надежда, но Дэрон не позволил себе поддаться и покачал головой.

– Я не могу, Каллия.

– Почему?

«Скажи ей. Скажи». Слова вертелись на языке, но он не мог выпустить их на свободу. Не мог смириться с тем, что станет для нее никем, как только их произнесет.

– Просто… Ничего не получится.

– Но почему? – возразила она. – Я думала, вы в меня верите.

– Я верю…

– Нет, если бы вы верили, то не поступили бы так. Не стали бы прятаться тут, думая, что никто не обратит внимания и шоу продолжится без вас.

– Я не нужен этому шоу, но вы нужны.

– Да как вы не понимаете? Я не смогу выступить без вас. – Каллия поджала губы. – Таковы правила.

Дэрон провел пальцами по волосам.

– Я поговорю с Эразмусом или с мэром.

– Я не хочу, чтобы вы с ними говорили. Я хочу, чтобы вы говорили со мной.

Она еще никогда не смотрела на него таким беззащитным, ищущим взглядом. Как будто знала, что у нее есть шанс добиться своего, нужно только не сдаваться. Не отставать от него.

– Не знаю, зачем вы ходите сюда, если решили, что отказываетесь от участия. – Каллия жестом обвела поместье, нахмурившись. – Чем вы вообще тут занимаетесь?

Дэрон невольно попятился в ту сторону, откуда пришел.

– Ничем.

– Думаете, я поверю, что вы сидели здесь несколько дней, ничего не делая? – резко произнесла Каллия, а потом заинтересованно склонила голову набок. – Что у нас в том крыле?

Лучше бы она продолжала злиться. Он отступил еще на шаг.

– Я просто начал приводить в порядок одну комнату.

Каллия окинула взглядом пыльные, неубранные углы.

– Вы врете.

– Не вру.

– Врете. – Она усмехнулась, направляясь к двери. Когда Дэрон попытался преградить ей путь, Каллия просто увернулась и с торжествующим видом кинулась бежать.

Дэрон не стал ее останавливать. Не то чтобы это было в принципе возможно. Весь его старательно продуманный план рухнет, как только она распахнет эти двери.

Все должно было случиться по-другому.

Но Дэрон молча стоял и зачарованно смотрел, как она входит в оранжерею и ее шаги замедляются.

Она поднимает взгляд.

И словно теряет дар речи.

Это была сказочная страна, полная красоты и сладких ароматов, мерцающих и блестящих огоньков в темноте.

Высокие стеклянные стены были увенчаны хрустальным куполом, сквозь который внутрь проникала ночь. Здесь было бы совсем темно, если бы не мягкое свечение, исходившее от вьющихся растений и наполнявшее всю комнату. Если бы не светящиеся лепестки и прожилки на листочках, Каллия даже не поняла бы, что это цветы. Некоторые излучали постоянное сияние, другие же мерцали, как светлячки в лесу.

Ее окутал теплый, влажный воздух, наполненный знакомой сладостью.

Оранжерея.

Каллия, едва дыша, обошла ряды, касаясь пальцами цветущих растений. Сердце сжалось почти до боли.

– Вы… Вы сам все это сделали?

Демарко стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, настолько скрытый тенью, что невозможно было разглядеть выражение его лица.

– Вы не единственная, кому нравится садоводства, – ответил он. – Это тоже своего рода магия – когда выращиваешь цветок из крошечного ростка и смотришь, как он распускается.

Ну разумеется, Демарко видел в этом очередную замену магии. Однако, когда Каллия упоминала об оранжерее, он обычно молчал.

– Н-но… – выговорила она, не сдержавшись. – Вы ничего не говорили.

– Я не думал, что вам будет интересно, учитывая обстоятельства. – Демарко с раздражающей непринужденностью пожал плечами и отстранился от стены, делая шаг вглубь оранжереи. – Я планировал добавить освещение, может, несколько подвесных фонарей или… – Он умолк, отводя взгляд. – Большинство цветов еще даже не раскрылись…

– Это мои любимые. – Ее пальцы коснулись искристой лилии на пороге цветения. Крепкий закрытый бутон слегка светился по краям лепестков. – Лучшие цветы – это те, которые вот-вот раскроются. В них столько нетронутого потенциала, столько возможностей, готовых осуществиться.

И в этой оранжерее было множество прекрасных возможностей. Множество неизбежностей.

– Это для вас.

У Каллии в голове прояснилось.

– Что?

– Все это. – Демарко подошел ближе. – Вы должны были увидеть все после победы. Я не знал, что вам подарить, но однажды набрел на эту разрушенную оранжерею.

Она вдруг поняла, что уже не слышит его слов, вообще ничего не слышит. Кожу покалывало. Каллия увидела, что его взгляд устремился вдаль. В слабом свете оранжереи его лицо наполовину тонуло в тени, но она узнала бы его где угодно, даже в полной темноте. Глаза, полные мрачного любопытства, пытливые и внимательные. Выразительные нос, острые контуры лица. Загорелая кожа, чей оттенок становился теплее, стоило ей впитать немного солнца.

В груди стало тесно. Сердце Каллии безудержно колотилось, готовое выскочить наружу.

«Перестань, – мысленно приказала она. – Хватит, хватит, хватит».

– Потанцуйте со мной.

После невообразимо длинной паузы Демарко наконец приподнял бровь.

– Прямо сейчас?

Каллия кивнула. Мир закружился, двигаясь сразу во всех направлениях. Оранжерея, Демарко, бешеный стук сердца, Демарко. Безумная смесь из ароматов множества цветов, шум цирка, доносящийся сквозь стекло. Демарко.

Все кружилось быстрее и быстрее, и она уже ничего не понимало. А танец всегда помогал ей привести мир в равновесие.

– Нам нужно потренироваться перед балом. – Она отодвинула ногой несколько пустых горшков и леек. – Будет очень неприятно, если вы опозорите меня в танцевальном зале.

– Но у нас нет музыки.

Каллия кивком указала на окна, сквозь которые проникала слабая мелодия. Энергичные мелодии, открывавшие вечер, сменились более медленным ритмом, который постепенно подводил представление к неизбежному окончанию. Звуки струнных плыли под аккомпанемент клавишных аккордов, словно призывая насладиться музыкой и потанцевать.

На лице Демарко появилось почти умоляющее выражение. Каллия едва не отказалась от своей идеи, но в конце концов тот сам провел ладонью по лицу, смирившись.

Он сдался и протянул ей правую руку.

Приглашение.

Она с трудом сдержала торжествующую улыбку. Это больше было похоже на подарок, чем на победу в противостоянии. И Каллия приняла этот подарок, взяв Демарко за руку и готовясь занять правильное положение…

Как вдруг дыхание разом вырвалось из ее легких, когда он резко закружил ее.

Сильные руки поймали ее и заставили выгнуться назад, прижимая ее вплотную к груди Демарко.

Мир вокруг застыл.

Каллия закрыла разинутый рот.

– Я… Я думала, вы не танцуете.

– Я не говорил, что не умею. – Демарко встретился с ней взглядом. В его глазах блеснул насмешливый огонек. Он перевел ее во вторую позицию, плавно и непринужденно, будто знал их все наизусть. – Я посещал приемы и балы каждую неделю. Я обязан был прилично танцевать, иначе просто не выжил бы.

Ее изумление постепенно улеглось. Мысль о том, как Демарко метался с вечеринки на вечеринку, танцуя с многочисленными гостями, была забавной.

– Вот видите? Танцы могут быть полезны. Но вы скрывали от меня свои умения.

– Не притворяйтесь, что не попытались бы использовать это проти меня. К тому же я видел, как вы танцуете одна. Вы… – Он умолк, задумавшись, но потом резко откашлялся. – Вам не нужен партнер.

– Но все же приятно, когда он есть, – призналась она, все еще наслаждаясь сюрпризом. Демарко определенно не был блестящим танцором – в его движениях чувствовалась легкая неловкость, будто он надел давно не ношенный сюртук, – но они постепенно подстроились друг под друга, и он начал вести. С уверенностью, которая застала ее врасплох.

Поэтому Каллия просто следовала за ним.

Она впервые танцевала вот так не с Джеком. Иногда ей нравилось выбирать кого-то из гостей Дома Адского Пламени и выводить на сцену, но все это было частью шоу, и Каллия чувствовала себя в безопасности. Маски, расстояние и опьянение гостей давали понять, что все это не по-настоящему.

Теперь она чувствовала разницу кончиками пальцев. Их движения замедлились, отделившись от музыки. Забыв о приличиях, они теснее прижались друг к другу, не оставляя и дюйма свободного пространства. Каллия положила голову ему на грудь, слушая стук сердца и неровное дыхание.

Где-то на краю поля зрения мелькнуло какое-то свечение.

Его ладонь, обхватившая ее руку, слегка мерцало:

Внезапно Демарко напрягся и попытался отстраниться.

– Не надо, – пробормотала Каллия, уткнувшись в его рубашку. – Пожалуйста.

Руки и ноги налились теплом, усталостью и тяжестью, стук сердца замедлился, а глаза начали закрываться. Чтобы не уснуть, ей нужно было, чтобы он держал ее, чтобы танец продолжался даже тогда, когда музыка стихла.

– Что это означает, – начала Каллия, глядя на него снизу вверх с сонной улыбкой, – если волшебник, который зарекся использовать свою магию, показывает ее кому-нибудь?

Его встревоженный взгляд устремился к их рукам.

– Не знаю, – сказал он, а потом наконец повернулся к ней. Все его черты смягчились. – Наверное, зависит от того, кому…

Внезапно сквозь стекло до них донесся звон, далекий, но отчетливый.

Свет между их ладоней погас. Тепло схлынуло, сменившись леденящим осознанием.

Колокола Аласторов ударили дважды, о чем-то предупреждая.

38

Призрачное эхо колокольного звона все еще разносилось по улицам, когда они приблизились к центру Глориана.

– А ну-ка, разойдись!

Дэрон попытался рассмотреть что-нибудь поверх голов, но ничего не увидел, лишь почувствовал холодок паники, разрезавший теплый ночной воздух, будто лезвие бритвы.

Каллия протиснулась сквозь толпу исключительно благодаря усилию воли, глядя прямо перед собой и держась за его руку. Наконец они увидели мэра Эйлина, стоявшего в центре всей шумихи на углу улицы. Его обступили несколько человек в форме, которые разгоняли зевак, расчищая себе путь.

– Проверьте особняк Аласторов! – рявкнул мэр, хотя колокола давно умолкли. – И унесите этих двоих.

Он подозвал двух санитаров, которые положили носилки рядом с двумя растянувшимися на земле фигурами, стонущими от боли. «Живы», – с облегчением подумал Дэрон. Один судья и один конкурсант. Судья Буке и Робер.

Дэрон крепко стиснул руку Каллии, но та молча уставилась на жуткое зрелище, застыв от ужаса. Потерявшись в нем.

– Их глаза, – тихо произнесла она. – Они…

По его телу пробежала дрожь. Урывками он разглядел тела, которые перекладывали на носилки. На месте глаз у обеих жертв лежали окровавленные повязки. У Дэрона внутри все перевернулось.

Ему на плечо легла чья-то рука. Внушительного вида человек в форме посмотрел поверх их голов на мэра, который стоял, окруженный конкурсантами и судьями, и жестом подзывал их к себе.

– Не сопротивляйтесь и следуйте за мной, – грубо произнес незнакомец. – И нам не придется применять к вас силу.

Каллия и Дэрон обменялись взглядами, когда человек в форме вытолкал их из толпы. Головы начали поворачиваться в их сторону, и Дэрон почувствовал, как все его тело покрывается испариной.

– Это больше не может продолжаться, – прошипел мэр Эйлин, когда они подошли к нему. Он навис над Каллией, чтобы остальные горожане не услышали их разговор. – Пора положить конец вашей мерзкой игре.

Та с раздражением уставилась на мэра.

– Но это не я. Мне вообще неизвестно, что произошло.

– Ох, как удобно. Какое удачное совпадение, что этих двух волшебников обнаружили без глаз, а вы только сейчас являетесь посмотреть на последствия.

Каллия оцепенела, будто изо всех сил сдерживалась.

– Мы пришли, потому что начали звонить колокола.

– И почему же они, интересно, начали звонить, – процедил мэр, переводя взгляд на Дэрона. – Я не позволю, чтобы это продолжалось. Боюсь, в целях безопасности мне придется урезать шоу. Я не стану молча смотреть, как мой город и мои волшебники рискуют стать жертвами несчастного случая.

Лед, сковавший Дэрона, треснул.

– Вы забываете, что она тоже входит в число ваших волшебников.

– От нее одни несчастья, вот что я вам скажу. Я это понял, как только ее увидел.

Прежде чем Дэрон успел замахнуться на него кулаком, Каллия шагнула вперед.

– Я не согласна играть роль виноватой просто потому, что вам нужно кого-нибудь обвинить. Вы глава этого города. Так возьмите на себя ответственность хоть раз в жизни.

От злости щеки мэра пошли красными пятнами, особенно когда он наконец заметил кучку задержавшихся зевак, которые наблюдали за разговором. Остальные участники шоу и судьи тоже оставались здесь, и впервые на их лицах не было презрительных усмешек. Только страх. Страх перед неведомым врагом, открывшим на них охоту, ведь неизвестно, за кем он придет в следующий раз.

Напряженно вздохнув, мэр объявил:

– Я глава этого города и все делаю ради его блага. Каллия, вы исключены из шоу.

Со стороны она выглядела спокойной, но броня уже пошла трещинами. Ее выдала дернувшаяся бровь и дрогнувшие губы.

– Выгнав меня, вы ничего не исправите. Почему тогда не отменить все шоу?

– И, возможно, остаться запертыми в городе до конца своих дней?

Словно из ниоткуда рядом возникла Лотти с блокнотом в руках. Эразмус следовал за ней с одновременно встревоженным и зачарованным выражением лица, какое бывает у людей, увидевших труп животного на улице. Но если в его глазах еще читалась крупица сожаления, то Лотти была лишена и этого. Она держалась с уверенностью все– знайки.

– О чем вы говорите? – потребовал объяснений судья Армандос.

– У меня есть одна теория, – объявила Лотти. – Вы все не можете покинуть город из-за того, что согласились на участие в некой игре. И я сомневаюсь, что эта игра отпустит вас, если вы ее прервете.

– Вы говорите так, будто мы прокляты.

– Может, так и есть. Может, проклят весь город. Никто не знает, что происходит. Неужели вы и впрямь готовы рискнуть и разгневать неведомую силу, которая удерживает вас здесь?

– Мы не прокляты. – Мэр Эйлин запустил руку в волосы. – Мы заключили неудачную сделку. А разрывать сделки у нас тут не принято.

– Правда? – Лотти принялась что-то царапать в блокнотике. – А почему?

Мэр Эйлин часто заморгал, на мгновение потеряв дар речи, а потом напрягся до выступивших на шее вен, заметив блокнот.

– Что вы такое пишете? Вы… Я запрещаю вам это публиковать. – Чем больше Лотти записывала, тем сильнее он злился. – Рейн, она нас погубит! Остановите ее!

– Просить меня остановить ее – все равно что предлагать мне остановить бурю голыми руками, – с нежностью возразил распорядитель, упрямо скрестив руки на груди.

– Я не могу допустить, чтобы произошли новые несчастные случаи или пропал еще кто-то из волшеб– ников.

– Волшебники постоянно пропадают. Поразительно, что вы заметили это только сейчас, – с театральным изумлением произнесла журналистка. – Если приглядитесь повнимательнее, господин мэр, беды, свалившиеся на ваше шоу, следуют определенной закономерности. Четверо пропали, трое до сих пор не проснулись, а двое… – Она вздрогнула и предпочла не договаривать. – Охотнику, работающему по такой схеме – с четкой системой, – не понравятся неожиданности. Вы либо продолжите играть в его игру, либо он увеличит масштабы и жертв будет больше.

– Вы предлагаете нам остаться здесь и стать легкой добычей?

– Вы и так уже легкая добыча, – без обиняков заявила она. – Но если вы закончите эту игру прямо сейчас, то получите лишь толпу недовольных зрителей, пустые кресла и бальный зал, на ремонт которого спустили целое состояние.

Мэр скрипнул зубами.

– Разумеется, ничего иного вы сказать и не могли. В конце концов, вы явились сюда, чтобы собрать сплетни для своей газетенки.

– «Собрать сплетни»? Обижаете, – самодовольно ответила Лотти, прежде чем полоснуть словами, словно бритвой. – И пока вы снова не усомнились во мне, господин мэр, замечу, что вы кое-что упустили. – Она сунула ему под нос листок бумаги. – Вы кинулись искать виноватых, толком не осмотрев место преступления.

Мэр Эйлин, прищурившись, взглянул на клочок бумаги, и его лицо побелело.

– «Два зрения», – зачитала журналистка резким тоном. – Вы ведь уже находили такие, верно? Когда четверо участников загадочно исчезли? И когда те трое волшебным образом потеряли сознание?

Все принялись опасливо поглядывать друг на друга. Смятение сменилось подозрением. Дэрон покосился на Каллию и увидел, что даже она опустила взгляд.

– Нет здесь ничего волшебного и загадочного. Если уж хотите искать виноватого, начините вот с этого. – Лотти помахала листком, не давая мэру выхватить его. – Найдите того, кто их оставляет. Он и пытается сорвать ваше шоу.

39

Каллия никогда не испытывала симпатии ни к судье Буке, ни к Роберу, но их страдальческие стоны раздавались у нее в ушах даже тогда, когда улицы опустели и все разошлись спать.

Она не знала, куда девать руки, то и дело сплетая и расплетая пальцы, когда они с Демарко молча пошли к своим номерам. В воздухе как никогда чувствовалось напряжение. Мэр больше не говорил о том, чтобы вышвырнуть ее из шоу, и Каллия не знала, означает ли это, что можно считать Лотти своим главным союзником или что журналистка планирует разоблачить ее и всех остальных участни– ков шоу.

– Вы хотите поговорить о случившемся?

Демарко замедлил шаг, словно тянул время. Казалось, за прошедший час тени у него под глазами стали еще гуще. Каллия тоже чувствовала, как отяжелевшие веки тянут ее к земле.

– Длинный вышел вечер. Думаю, нам обоим пора отдохнуть.

Ей ничего так не хотелось, как добраться до номера и рухнуть на кровать, но эта картина вызывала чувство одиночества. Даже Демарко помедлил, глядя на дверь своего номера.

– Вам не хочется бросить все это и сбежать, не оглядываясь?

С ее губ сорвался смешок.

– Вы что, приглашаете меня сбежать с вами?

– А вы бы согласились?

Отличная идея, когда у них нет выбора.

– Куда бы мы отправились?

– Куда угодно. – Он покрутил ключ от номера между пальцами. – Мне все равно. Я, можно сказать, объездил весь Сольтер с гастролями, поэтому первый город выберете сами.

– А если я не хочу в город? – возразила она, делая шаг к нему. – Если я хочу в открытое море?

– Тогда добудем лодку и посмотрим, как далеко она нас увезет.

У Каллии внутри снова все связалось в тугой узел. Ее переполнило тепло, такое же, как в оранжерее, когда он обнимал ее в танце, далекая музыка лилась сквозь стекло, а под ухом билось его сердце. Когда они покачивались так медленно, что это уже едва ли походило на танец.

– Оранжерея, – начала Каллия, почувствовав, что Демарко вспомнил о том же. Узел внутри затянулся еще туже. – Много времени вы на нее потратили?

– Пришлось просто сделать несколько заказов и организовать доставку. Это чепуха, честно. – Он почесал затылок, опустив взгляд в пол. – Я даже не закончил. Вы увидели все раньше, чем я планировал.

Ее сердце пропустило удар.

– А какой был план?

– Это уже не важно.

– Мне важно. – Она сглотнула, пытаясь справиться с чувствами. – Ну же, скажите.

Несколько недель назад Демарко отвернулся бы к двери, на прощание бросив ей холодное «доброй ночи». Теперь же он вздохнул и расправил плечи, как будто ему нечего было терять.

– Сначала вы побеждаете в шоу, – объяснил он. – Несмотря на попытки остальных судей занизить вам оценку, зрители в восторге, и вы занимаете первое место с огромным перевесом. Все собираются на праздник в «Приме». Шампанское и цветы, притворные улыбки тех, кто в вас не верил. Вы какое-то время развлекаетесь, раздражая тех, кому утерли нос. – Демарко фыркнул, прежде чем продолжить. – Потом мы с вами и Ааросом заглядываем на гораздо более веселую вечеринку в шатрах Триумфаторов. Музыка там точно лучше. И конце концов я бы придумал повод в последний раз зайти в поместье Ранца. И тогда я бы…

В это мгновение Каллия поцеловала его. Мягко и коротко.

«Спасибо».

У нее внутри все вздрогнуло. Они соприкоснулись кожа к коже, грудь к груди, и Каллия почувствовала его тепло.

И отстранилась раньше, чем он успел ответить.

– Простите. – Ее щеки залил румянец, а внутри все горело. Демарко молчал. Его лицо снова окаменело.

– Я не… – Она сглотнула, чувствуя себя глупо. Как же глупо. – Зря я это сделала.

Он просто уставился на нее, то ли соглашаясь с ее словами, то ли просто в изумлении. Каллия не знала наверняка и могла лишь стоять и ждать, пока Демарко отвернется и сделает вид, что ничего не было. Но ведь оно было, и ее сердце еще никогда в жизни не металось так бешено, обезумев от жажды. Жажды, которая изо дня в день терзала ее невидимыми когтями. И началось это намного раньше, чем сама Каллия все поняла.

– Простите, – прошептала она, и от этого слова под ребрами что-то надломилось. Каллия чувствовала себя глупой и навязчивой. – Я…

– Перестаньте.

Его хриплый голос заставил ее нахмуриться, а потом его руки обхватили ее лицо.

Несколько секунд Демарко смотрел на нее. Просто смотрел. И Каллия уловила что-то в темной глубине его глаз – какую-то мягкую уверенность, – прежде чем он притянул ее к себе и поцеловал.

Она застыла. В голове не осталось ни одной мысли. Но скованность постепенно растаяла, когда Демарко, сделав вдох, повторил поцелуй. И снова, и снова, следуя заданному ритму. Музыке, которую слышали только они.

В этом поцелуе не было привкуса сожалений.

Когда его пальцы запутались в ее волосах, а ее губы раскрылись навстречу его губам, Каллия почувствовала вкус желания. Ответной жаджы, которая накрыла ее волной и заставила обхватить его за шею, чтобы удержаться на ногах.

«Этого не может быть, этого не может быть».

«Этого не может быть».

Ее сердце колотилось, а Демарко продолжал прижиматься к ее губам с нетерпеливыми поцелуями и гладить ее по спине, словно стремясь запомнить каждый дюйм. Из его груди вырвался низкий, глубокий звук, когда он проложил дорожку поцелуев вдоль ее шеи. Кожа Каллии горела огнем. Ее губы сложились в улыбку, и Демарко зачарованно уставился на нее.

– Я думала, это не взаимно.

– Нужно было подарить тебе что-то побольше оранжереи?

Она издала смешок, глядя на свои руки, обвившие его шею. Это выглядело так неправдоподобно.

– Я просто… сомневалась.

– Я уже давно во всем сомневаюсь. – Демарко наконец посмотрел ей в глаза. Это был тяжелый взгляд из-под полуприкрытых век, как будто в полусне. – Я не переставал думать о тебе с тех пор, как ты впервые вышла на сцену.

Каллия отчетливо помнила этот день. Она не обратила внимания на Демарко, пока тот не заговорил. Он и вовсе исчез бы из поля ее зрения, если бы не стал для нее занозой в боку, которая не давала ей покоя, изо дня в день цепляясь за связавшую их нить.

– Не могу поверить. – Он медленно отстранился, вглядываясь в ее лицо. Каллия с трудом сдержала смех, заметив его взлохмаченные волосы и ошалевшие глаза. – Нам нужно поговорить, или…

Всего несколько минут, и ему уже захотелось проанализировать. Разобраться в том, чего она никогда не хотела, пока оно само не возникло где-то в темноте.

В ответ Каллия потянула его на себя. Едва она успела, задержав дыхание, коснуться его губ, как свет в коридоре померк на короткое мгновение.

Всего секунда, и у нее внутри все похолодело. Она дернулась и отскочила от него, стукнувшись затылком о стену. Демарко невольно потянулся к ней, а потом посмотрел по сторонам – пусто.

– Что случилось?

– Нас могут увидеть.

Каллия с ужасом поняла, что они стоят на открытом месте. Как же глупо. Демарко тоже напрягся, осознав это, но не убрал протянутую к ней руку.

– Можно… – Он кивком указал на дверь. – Можно я зайду?

Обычно Каллия легко держала себя в руках, но на этот раз невольно бросила на него многозначительный взгляд. Демарко смутился.

– О нет, я имел в виду, чтобы поговорить о том, что сейчас… Мне кажется, нам нужно…

Он провел ладонью по лицу, а потом переплел пальцы, сцепив их в замок перед собой. Она уже не понимала, почему он раньше казался ей высеченным из камня, когда такой мелочи было достаточно, чтобы его черты смягчились, выдавая все тревоги и сомнения. В его лице была особая искренность. Каллия мягко накрыла его пальцы рукой, расплетая их и поглаживая каждую костяшку и подушечку.

Эти пальцы так легко было сломать, если бы кто-нибудь коснулся их с недобрыми намерениями.

Каллия ничего не сказала, но Демарко прочитал ответ в ее молчании.

– Завтра?

– Завтра, – кивнула Каллия, хотя ей тут же захотелось отменить свое решение, когда он принялся поигрывать прядью ее волос, так непринужденно, будто делал это уже много лет.

Они посмотрели в конец коридора и подождали, не появится ли кто-нибудь, а потом Демарко снова обхватил ее лицо руками. Нужно было отвернуться, но вместо этого она выгнула шею, запрокинув голову и прикрыв глаза в ожидании. Сначала прикосновение было легким, но, когда Каллия обвила Демарко руками, поцелуй стал глубже. Ее ногти царапнули кожу на затылке – удивительно уязвимое место, судя по звуку, который вырвался у него. Она не знала, сможет ли когда-нибудь к этому привыкнуть.

Отстранившись, он склонил голову набок с ленивой улыбкой и коротко прижался к ее губам, сложившимся в ответную усмешку.

– Спокойной ночи, Каллия, – сказал Демарко и неторопливо направился к своей комнате.

Завтра. Они увидятся завтра.

Каллия тихо прикрыла за собой дверь. В темноте сердце постепенно перестало трепетать. Стояла тишина, только оконное стекло над их с Ааросом кроватями дребезжало от порывов ночного ветра.

– Хранить увядающие цветы – это плохая примета.

Все мгновенно почернело, словно погасло солнце. В комнату проникла ночь. Джек дожидался ее у туалетного столика. Он бросил заинтересованный взгляд на завешенное тканью зеркало, а потом на старый лоскуток, который всегда лежал рядом.

– Это просто кусок ткани, – резко бросила она, надеясь, что тот не станет прикасаться к вышивке.

– Раньше он выглядел иначе. – Длинная задумчивая пауза. – Много лет назад. На нем была цветущая роза. А теперь…

Впервые за долгое время в его голосе не было злобы. Только печаль, и это задело Каллию намного сильнее. В конце концов, именно Джек был в сердце этой тьмы. Он играл в эту игру. Он управлял ею.

– Вышивка начала меняться, когда все здесь пошло не так. – Ноздри Каллии раздувались. Зачем он притворяется, что это не приносит ему удовольствия? – Зачем ты пришел?

– Вот тут ты ошибаешься, – рассеянно возразил Джек. – Здесь всегда все было не так.

– Ты не ответил на вопрос.

Черты его лица заострились. Ему явно приходилось сдерживаться. Он отвел взгляд от туалетного столика и повернулся к ней.

– Тебе нужно держаться от него подальше.

Ее щеки запылали. Паника прокатилась по телу при мысли о том, что он видел в коридоре. О том, как она, должно быть, выглядит сейчас. И все же в его глазах не было гнева. Его спокойствие пугало Каллию намного больше, чем ярость.

– Так вот зачем ты пришел? – выплюнула она. – После всего, что сегодня случилось, тебя волнует это?

– Он уже ослабил тебя, – отрывисто произнес Джек. – И дальше будет хуже. Ты даже не понимаешь, что он врет тебе.

Каллия не желала это слушать. Каждое его слово отравляло воздух.

– Кто бы говорил. Звучит уж очень знакомо.

Джек сцепил зубы.

– Так прояви мудрость и выслушай меня. Ты не знаешь, с чем столкнулась.

– Что ж, просвети меня, – ответила она. – Потому что сейчас на моем пути стоишь только ты.

– Ты видишь лишь то, что хочешь видеть. – Он приблизился, рассекая тенью. – Тебе проще ненавидеть меня и винить меня во всех бедах. За всеми исчезновениями непременно стою я. Каждый несчастный случай, несомненно, моих рук дело.