Текст книги "Где оживают грёзы"

Раздался внезапный грохот.

Звон разбившегося стекла.

Они резко отшатнулись друг от друга, осматривая комнату, шаря взглядом по стенам. У Каллии в груди похолодело, когда она увидела раму, упавшую на золотистое бархатное покрывало, и кусочки стекла, рассыпавшиеся по ковру серебряным дождем.

Осколки зеркало.

– Проклятье. Ты не заметила, может, стены дрожали? – Демарко окинул взглядом всю комнату. Его щека нервно дернулась. – Может, гвозди не выдержали.

Каллия не смогла ничего ответить. Она видела только покрывало, лежащее под рамой. Щит, прикрывавший зеркало, точно так же, как в ее комнате.

Пока его не скидывала неведомая сила.

Каллия сползла со стола и обнаружила, что ее ноги едва не подкашиваются.

– Я… Прости, мне нужно идти.

Веселый огонек в глазах Демарко погас.

– Куда?

Каллия привела себя в порядок и поспешила к выходу, перешагивая через рассыпанные по полу газеты. Она так сосредоточенно смотрела под ноги, что не заметила, как Демарко успел преградить ей путь, поймав ее за локти.

– Что случилось? Я сделал что-то не так? – спросил он, вглядываясь в ее лицо. Его глаза потемнели от тревоги. – Каллия, ты выглядишь…

«Помни мои слова».

Дрожь вернулась, и теперь даже ей было не под силу это скрыть.

– Отпусти меня.

– Не уходи, – прошептал он ей в лоб, касаясь ее кожи успокаивающими поцелуями. – Я не могу помочь тебе, если ты ничего не расскажешь.

– Никто не может мне помочь

– Позволь мне попытаться. – Его голос зазвучал глубже. – Пожалуйста, позволь.

К глазам снова подступили проклятые слезы. Нельзя было подвергать его еще большей опасности. Мысль о том, что он пострадает или вовсе исчезнет, пугала ее до тошноты.

– Не здесь, – прошептала Каллия, вцепившись в него. Притворство окончательно потеряло смысл. Оно уже не могло никого защитить. – Идем со мной.

44

Поместье Ранца уже маячило впереди. Его гордые черепичные крыши и залитые солнцем стены казались такими знакомыми, что эту часть города невольно хотелось назвать своим домом.

– Зачем мы здесь?

Демарко всю дорогу молчал, шагая рядом без лишних вопросов, хотя ему явно многое хотелось спросить. Это было как-то несправедливо, учитывая, как много он сам рассказал ей о себе.

– Это единственное место, где мне никогда не казалось, что за мной следят.

– Кто? – уточнил Демарко, закрывая за собой дверь.

Каллия не знала, с чего начать. Как сказать хоть что-нибудь, когда она по-прежнему живо помнила пугающее ощущение чужого присутствия за спиной. Джек постоянно наблюдал за ней, подслушивал.

Она обхватила Демарко за плечи, невольно оглядываясь по сторонам. Ни в чем нельзя быть уверенной, даже здесь, в доме без зеркал.

– Ты когда-нибудь чувствовал себя так, будто попал в западню? – Каллия сжала зубы, чтобы они не стучали. – Когда обладаешь огромным могуществом, но в конечном итоге все равно… оказываешься бессилен?

Напряженная линия его губ смягчилась.

– Да.

Конечно, Демарко знал это чувство. Лучше, чем кто-либо еще. От этого было не проще, но Каллия хотела рассказать ему. Отдать хоть какую-то правду в благодарность за все, чем он с ней поделился.

– До того, как все это началось, у меня был старый друг, который многому меня научил… – Эти слова давались ей с трудом, чужеродные и тяжелые. – Он очень могущественный волшебник.

– Я могу его знать?

Она поморщилась, когда с ее губ сорвался нервный смешок.

– Нет, он редко показывается на людях. Ведет скрытный образ жизни…

– Он причинил тебе боль?

Каллия резко подняла взгляд.

– С чего ты взял?

Демарко внимательно вгляделся в ее лицо.

– С самого начала нашего знакомства мне казалось, что ты бежишь от чего-то. Или от кого-то. Из хорошего места не бегут. – Его щека дернулась, когда Каллия не стала ничего отрицать. – Значит, так и есть?

Она не могла подобрать точное слово, чтобы описать его взгляд в это мгновение. В нем была мягкость, но в то же время и гнев, тлевший внутри, точно обещание. Решимость. И вопрос, искавший выхода, стремившийся к ней навстречу.

Ей пришлось отвести взгляд.

– Не в том смысле, в каком ты думаешь. – Было нечто неправильное в том, чтобы делить боль на разновидности и решать, какая важна, а какая нет. Любая боль оставляла шрамы, и Каллия лишь теперь начала осознавать, что у нее они тоже были, просто она приучила себя не заме– чать их.

– Я осталась, – сказала Каллия, признавая, что это был ее выбор. – Но только потому, что не знала, сколько всего ждет снаружи. Не понимала, что живу взаперти. – Тень чудовища из снов вернулась, а вместе с ней и холодные силуэты темных деревьев, обступивших ее. Картины, которые навсегда останутся в памяти. – Но иногда, – продолжила она, – мне кажется, что он все еще рядом, следит за мной. Ждет, когда я…

– Вернешься к нему? – С губ Демарко сорвался резкий возмущенный звук. – Когда ты победишь, тебе станет некогда оглядываться назад.

– А если у меня не получится?

С тех самых пор, как Каллия прибыла в Глориан, она думала о том, что будет, когда она победит. Рано или поздно. Не «если». Уверенность стала ее броней. Каллия надела ее в ночь побега из Дома Адского Пламени, в ней же прошла прослушивание, в ней выходила на сцену, не снимая ни на минуту. Отсутствие сомнений означало отсутствие страха. Был только один возможный исход: победа.

Каллия не могла дать сомнениям голос.

Но иногда они что-то шептали.

– Сейчас ты должна победить. А с остальным разберешься потом, – с нажимом произнес Демарко. – Сосредоточься на том, что получается у тебя лучше всего, лучше всех в этом состязании, и все сложится само. А с тем, что будет дальше, мы как-нибудь разберемся. – Ее глаза широко распахнулись, а он тут же зажмурился. – Ты. Я хотел сказать, ты разберешься…

– Ты сказал «мы». – Ее сердце забилось быстрее.

Демарко со стоном запрокинул голову.

– Да, если только ты не планируешь бросить меня после того, как выберешься отсюда.

Он произнес это полушутливым тоном, с неуверенной улыбкой. Как будто в первые в жизни не мог точно сказать, что будет потом.

Потом.

У нее самой тоже не получалось отчетливо представить свое «потом», но одно она понимала: при мысли о будущей жизни, в которой нет Демарко, ее переполняло одиночество. В Глориане они успели сыграть друг для друга самые разные роли, но самым удивительным было то, что Каллия нашла в нем настоящего друга. Что бы между ними ни происходило, она не смогла бы уехать из города, оставив это позади.

– Это… – Каллия сглотнула, проводя пальцами вверх по его руке. – Пока это должно остаться между нами.

Демарко склонил голову набок, наслаждаясь прикосновением.

– Стыдишься показываться со мной на людях?

Не так давно она сама бросила ему в лицо похожие слова, но теперь лишь шутливо толкнула его в плечо.

– Мне хочется, чтобы все знали только ты и я.

– Поверь, очень многие догадались обо всем раньше нас. Честное слово, нам уже нечего…

– Пожалуйста. – Ее дыхание сбилось. – Давай подождем до конца шоу. Если сейчас все об этом узнают, все станет намного сложнее, и ты это знаешь.

Демарко на секунду нахмурился, как будто не до конца поверил ей, но через мгновение на его лице уже появилась улыбка, так что Каллия решила, что ей, возможно, показалось. Он коснулся губами костяшек ее пальцев.

– Хорошо, оставим это в тайне. – Демарко поцеловал ее запястье. – Пока что.

– Значит ли это, что ты снова согласен быть моим напарником? – спросила она, затаив дыхание. – Выйти со мной на сцену?

Он уронил ее руку.

– Но я не владею магией. Не так, как раньше. Я не…

– Не смей заканчивать это предложение, – разозлилась она. – Это не имеет значения. Ты поставлен в пару со мной, а это означает, что без тебя я не могу довести дело до конца.

«Да и не хочу».

Так странно было больше не страдать в колючих путах лжи, выдумывая отговорки. Так свободно и легко. Кажется, даже Демарко удивился этому новому ощущению, хотя это был не первый их откровенный разговор. Просто теперь наконец рухнули последние стены. Самые высокие и непреодолимые, которые не должны были пасть, но все-таки пали.

– Есть идеи?

Нежность на ее лице уступила место хитрости. Каллия подалась ему навстречу, привычно укладывая его руку себе на талию.

– Просто следуй за мной.

Она щелкнула пальцами. Инструменты, долгое время лежавшие в футлярах, поднялись в воздух и заиграли.

45

Бал приближался с каждым днем, а вслед за ним и последний раунд состязания. Наверное, Дэрону следовало бы больше волноваться о том, что у них осталось мало времени, но он не мог позволить себе остановиться и поразмыслить. Им обоим было некогда.

– Еще раз, – сказал он, когда музыка подошла к концу, и вытер шею. Пот уже стекал по спине. Дэрон был бы рад снять рубашку, но в прошлый раз, когда он это сделал, порепетировать они толком не успели. В последнем раунде не будет никаких правил и обязательного реквизита. Задание было простым: конкурсанты должны подготовить безумное зрелище.

Разумеется, Каллия выбрала танец.

Сложные движения на сцене, ступить на которую не осмелился бы никто другой.

Даже во времена своей карьеры Дэрон не выкладывался с такой самоотдачей, стараясь довести каждое движение до совершенства. И еще никогда ему не было так сложно сосредоточиться. И в стенах поместья Ранца, и тем более на публике. Все жадно следили за ними. Их воссоединение вновь пробудило всеобщий интерес. Дэрон и сам с трудом в это верил.

– Нужно сделать перерыв, – возразила Каллия, вытягивая и разминая ноги. В ее голосе слышалась усталость, хотя сама она ни за что в этом не призналась бы. Как и он.

«Репетировать». Это слово застряло у него в голове с того момента, как Каллия придумала свой новый номер. Дэрон уже давно примирился с тем, что это будет очень театрально, что ему придется идеально сыграть свою роль. Он не мог поделиться с ней силой, но готов был поддерживать ее на каждом шагу.

И каким-то чудом оказалось, что этого достаточно.

– Давай еще раз, – повторил Дэрон, приглаживая влажные от пота волосы.

– А я еще думала, что слишком строга к себе, – сказала Каллия, когда наконец отдышалась, сидя на полу. – Ты отлично запомнил движения.

Он протянул ей руку.

– Я не хочу тебя подвести.

– Напомни-ка мне, кто из нас наставник? – Она взялась за его ладонь, поднялась и обвила его шею руками. – Нам нужен перерыв.

Вся его сосредоточенность пошла трещинами. Но не успел он потянуться к ней, обхватив ее за бедра, как Каллия выскользнула из его объятий.

– Настоящий перерыв, – уточнила она, цокнув языком. – Давай перекусим. Я проголодалась, думаю, ты тоже.

Дэрон покачал головой, но не сдержал улыбки и наконец сдался, пожав плечами и накидывая сюртук. Каллия тем временем тоже принялась застегиваться. Прежде чем покинуть поместье, они окинули друг друга привычным взглядом, проверяя свой внешний вид: стирая следы размазавшейся помады, приглаживая взлохмаченные волосы, поправляя воротнички. Каллия предупреждающе цокнула языком, когда он попытался взять ее за руку, и спрятала пальцы в карман.

Дэрон готов был возразить, удержать ее здесь, остаться в стенах поместья. Но, как бы ему ни хотелось снова увлечь ее за собой на пол, этого было мало. Он хотел, чтобы у них было много дней и ночей. Хотел получить все, что принесут с собой годы.

Пока не услышал многозначительный щелчок почтового ящичка.

Письмо.

Тетушка уже давно ему ничего не присылала, и появление нового конверта внушало ему страх.

Вернувшись в отель, Каллия отправилась в номер, чтобы привести себя в порядок и, скорее всего, растолкать Аароса, который рисковал проспать весь день. Дэрон сел за столик в кафе «Примы» с чашкой чая, сорвал печать и развернул письмо, в котором было намного меньше слов, чем он привык видеть.

Дэрон,

Я полистала газеты. Иногда они такие бесполезные, одна ложь и пустая суета. Но на этот раз я увидела твое имя. В заголовках.

Это правда? Или очередная выдуманная сенсация?

Дай мне знать, все ли у тебя в порядке и не нужно ли мне приехать. Прошу тебя.

Тетя Ката

Письмо было коротким, но за то время, что Дэрон просидел, перечитывая его снова и снова, чай успел остыть.

«Прошу тебя».

Он словно наяву слышал, как она произносит эти слова.

– Плохие новости?

Второй стул со скрипом отодвинулся, и напротив уселась Лотти в змеино-зеленом пиджаке и облегающей юбке. Он должен был заметить ее сразу, настолько резко она выделялась среди бледно-золотых и пастельных оттенков, наполнявших кафе.

Сглотнув, Дэрон запоздало свернул письмо.

– Нет, дела семейные.

– Разница невелика. – Лотти постучала ноготками по столу. – Как дела у старушки Каталины? Я слышала, на востоке дела плохи.

Он не понял, что она имела в виду, но в любом случае поскорее хотел закончить этот разговор.

– Что тебе нужно, Лотти?

– Позавтракать. – Журналистка попыталась было подозвать официанта, но обнаружила, что все они заняты. – И поболтать.

– Мы с тобой уже болтали. По-моему, я ясно дал понять…

– Что ты не хочешь иметь со мной ничего общего? Да, это предельно ясно. И грубо, между прочим. – Она оставила свои попытки найти официанта и сцепила руки в замок. – Но, полагаю, ты изменишь свое мнение, когда услышишь, что я сумела выяснить об этом месте.

– Как? – Он покачал головой. – Ты тут и двух недель не пробыла.

– Я мастер своего дела. И не так часто… Как бы это сказать? – Она соединила кончики пальцев. – Отвлекаюсь.

Кровь прилила к его лицу.

– Может, ты врешь.

– Мне не нужно врать для того, чтобы добиться своего. – Из ее голоса исчезла напускная скромность. – В любом случае, Дэрон, зачем бы я стала об этом врать?

Он не нашел в себе сил посмотреть ей в глаза, боясь увидеть что-то кроме холодного испытующего взгляда охотницы за чужими секретами. Боясь убедиться, что ей и впрямь не все равно. Что ее волновала судьба Эвы и его собственная. Что ей важна была правда.

– Я могу быть безжалостной, но я не чудовище. Я не меньше, чем ты, хочу разобраться в исчезновении Эвы.

– Ты веришь, что она исчезла? – Он с трудом сдержал горький смешок, вспоминая все заголовки и статьи, которыми пестрели газеты после того самого выступления. «Трагический финал дерзкого шоу». «Смертельный случай на сцене». «Отважная ассистентка, опасная авантюра». Все эти словесные изыски, крючки, перед которыми Лотти никогда не могла устоять. – Ты, женщина, трубившая во всех газетах о ее смерти?

– Публика охотнее проглатывает истории о смерти. Об исчезновениях никто и слышать не желает. – В ее голосе появилась новая, болезненно острая нотка. – Думаю, ты это прекрасно знаешь, иначе тебя бы здесь не было.

Она говорила именно те слова, которые ему хотелось услышать: кто-то верил ему. И это его настораживало. Он словно впервые вдохнул полной грудью после нескольких лет без воздуха. Эва слишком быстро доверилась Лотти, а та солгала о ней в газетах. Раньше времени положила конец ее истории.

Внезапно он представил, что было бы, если бы Лотти опубликовала правду. Ассистентка Дерзкого Демарко проходит сквозь зеркало, ведущее Зароз знает куда, и не возвращается. Такая статья привела бы либо к молчанию, либо к полному хаосу. Газеты открыли бы охоту за ним, тетя Ката и Покровители не смогли бы остаться в стороне. На них смотрел бы весь мир.

Как ни странно, Лотти выбрала историю, которая вызывала меньше вопросов.

Смерть, самый правдоподобный конец.

Дэрон поднял чашку, допивая остывший чай.

– И что же ты выяснила?

Довольная собой, она откинулась на спинку стула.

– На днях я говорила с мэром. Бедняга совершенно сбит с толку – и я его не виню. Раз устроил здесь такой бардак, что превзошел сам себя. Но кое-что в словах Эйлина показалось мне любопытным, и расшатанными нервами это не объяснить. – Лотти принялась вычерчивать круги, водя кончиком пальца по столу. – Он упрямо не желает говорить об истории города и смотрит только в будущее. Но я задала ему очень простой вопрос – как давно он стал мэром Глориана, – и он не смог вспомнить.

Дэрон помедлил.

– И все?

– Что значит «и все»? Если ты возглавляешь город, да еще и гордишься этим, нельзя не помнить хотя бы основные факты, – с нажимом возразила Лотти. – Даже когда я спросила, как звали его предшественника, он не ответил. Просто встал и ушел.

– Думаешь, он что-то скрывает?

– Нет, я знаю, как выглядят люди, которые что-то скрывают. – Она бросила на него короткий взгляд и продолжила поправлять лежавшие перед ней приборы. – Мэр Эйлин выглядел как человек, которому нечего скрывать и совершенно нечего ответить. Он даже не соврал, чтобы прикрыть отсутствие сведений, хотя это было бы ожидаемо. – Лотти покусала губу. – И то же самое произошло, когда я задала этот вопрос другим местным жителям. У них на лице появилось такое же отсутствующее выражение, такая же пустота.

По его спине пробежал холодок.

– Так что же, по-твоему, здесь произошло?

– Вот ты мне и ответь. Эва всегда считала, что здесь скрывается некая странная сила, – сказала она. – Это бы все объяснило. Люди исчезают, то и дело происходят несчастные случаи, местные ничего не помнят, а вы почему-то не можете уехать. Боюсь представить, что еще здесь не так – и что может случиться в скором времени.

Кафе постепенно пустело, и официант подошел к ним, чтобы забрать у Дэрона пустую чашку. Лотти не подняла взгляд и не стала заказывать кофе, за которым пришла.

– Я еще не успела поговорить с остальными, – начала она, – но ты в последнее время не замечал ничего… странного за своей магией?

Он уставился на свою ладонь. Слова рвались из горла, но Дэрон сглотнул, загоняя их обратно.

– Знаю, ты давно не выступаешь, но я слышала, что ты применил какую-то защитную магию, чтобы спасти Каллию во время второго раунда, и остановил шоу, – продолжила Лотти. – Я так понимаю, вы помирились, судя по тому, что выглядишь ты намного веселее.

В ее голосе вдруг послышались жадные, любопытные нотки, и Дэрон тут же ощетинился. Как же легко он потерял бдительность!

– Я не собираюсь обсуждать ни ее, ни себя.

– Извини, дурная привычка. – Улыбка не исчезла с ее лица, а рабочая рука беспокойно заплясала по столу. – Я просто подумала, что в странности этого места может быть что-то хорошее. Возможно, здесь скрывается ключ, который поможет отыскать Эву.

Когда-то он тоже на это надеялся, но странная магия, пронизавшая его, ничего не изменила. Только сделала его непредсказуемым и опасным.

– Может, здесь и впрямь есть какой-то ключ.

– Если это так, то кто-то явно постарался заставить всех о нем забыть.

46

– Ты только посмотри на себя, дивный образ… – Аарос умолк, со всех сторон осматривая Каллию, только что вышедшую из примерочной. – В красном.

Она усмехнулась.

– Как по-твоему, это не слишком?

– О, определенно слишком. – Канари, приплясывая, обошла ее, шурша промасленным свертком вчерашней карамельной воздушной кукурузы. – Эти болваны в цилиндрах изойдут слезами от возмущения. Мне не терпится на это посмотреть.

– С едой сюда нельзя! – В дверях возникла Айра с подушечкой для булавок в руках. Канари оскалилась, демонстрируя застрявшую между зубов кукурузу. Швея поморщилась. Она видела, что вытворяет Канари с факелом в зубах. То еще зрелище, к тому же Айру пугали люди, непохожие на нее саму.

Швея остановилась возле Каллии, снова приняв хладнокровный вид и рассматривая платье в зеркало.

– Глазеть на тебя будут только так, уж не сомневайся.

– Это что, комплимент? – поддразнила ее Каллия. – Неужели я завоевала твое расположение?

– Продолжишь напрашиваться на похвалу – возьму свои слова обратно. – Швея отошла в сторону и нахмурилась, прижимая пальцы к виску.

– Что с тобой?

Аарос попытался взять ее под локоть, но та только отмахнулась.

– Чепуха. Я… Я в последнее время плохо сплю, вот и все.

– Мы можем чем-нибудь помочь?

– Не стройте из себя героев, детишки. Вам не к лицу, – проворчала она. – Просто моя старая коробочка с воспоминаниями шалит, так что пойду-ка я, пока вы меня совсем не довели. Рассчитаешься, когда будешь уходить.

Старушка побрела обратно к прилавку. Все проводили ее взглядом. Наконец Аарос нарушил воцарившееся молчание.

– А в чем будет Демарко?

– Откуда я знаю?

Аарос и Канари обменялись многозначительными взглядами. В последнее время они делали это всякий раз, когда кто-нибудь упоминал Демарко. И не только они, но и весь город. Каллия не сомневалась, что им можно доверять, но отчего-то ей хотелось, чтобы никто другой не знал подробностей.

Так ей было проще справляться с неопределенностью.

– Ладно, не хочешь – не говори. – Канари упрямо сунула в рот еще одну горсть кукурузы. – Главное – не делай глупостей. Такие отношения обычно заканчиваются вместе с представлением.

Каллия слегка прищурилась, но Аарос влез раньше, чем она успела ответить.

– Ну ладно, не каркай!

– А что? Я говорю правду, – возразила пожирательница огня, облизывая пальцы. – Во время шоу все ощущения острее. Все как во сне. Никогда не знаешь, настоящие ли это чувства. Я напоминаю об этом своим циркачкам, если они встречают кого-нибудь во время наших гастролей. Это хоть немного спасает нас от разбитых сердец.

– Ну и скучная же ты наперсница, канареечка. Слишком прямолинейная.

– Осторожно, красавчик, – прорычала она. – Спички у меня всегда с собой.

– Я не желаю оплачивать причиненный вами ущерб, – строго сказала Каллия, скрестив руки на груди. – Брысь отсюда.

– Как скажешь, мамочка. – Аарос, понурившись, вышел из примерочной, а Канари, хрустя кукурузой, последовала за ним.

Оставшись наконец одна, Каллия бросила короткий взгляд в тройное зеркало, любуясь шелковистой материей, облегавшей ее тело, словно вторая кожа. Длинный подол украшали два разреза, добавлявших свободы движениям. Платье было целиком сшито из красного шелка, но с черной бархатной подкладкой. Глубокий вырез обнажал плечи и оставлял место для украшений на шее.

Обычно, надев роскошное платье, она чувствовала прилив сил. Дерзкие наряды придавали ей смелости. Но теперь слова Канари продолжали эхом звенеть в ушах, постепенно лишая Каллию решимости.

На самом деле ей и самой с трудом верилось, что они надолго останутся вместе. Все это было так ново. И так прекрасно.

И как же ей хотелось, чтобы ничего не менялось.

Мгновение – и свет потускнел. Вздрогнув, Каллия потерла усталые глаза. Наверное, ее подводит зрение. Она уже не помнила, когда в последний раз просыпалась отдохнувшей. Репетиции и выступления давались ей дорогой ценой.

Как бы ей ни хотелось провести остаток дня с Демарко, Каллия понимала, что рискует упасть в обморок, если не отдохнет хотя бы несколько часов.

Ее губ коснулась усталась улыбка. Интересно, что он подумает, когда она спустится в этом платье по роскошной лестнице бального зала. Застынет ли он, разинув рот?

«Потрясающая».

«Прекрасная».

«Неземная».

Каллия улыбнулась, представив его восторженную похвалу, и наконец отвернулась. Зеркало осталось за спиной. Холодок пробежал по ее коже, когда она спустилась с пьедестала, укрытого ковром, и почувствовала, как чьи-то холодные пальцы сжали ее плечо.

Но когда Каллия опустила взгляд, то ничего не увидела.

Рядом никого не было.

Она заставила себя замереть, заметив краем глаза какое-то движение. Через несколько мгновений ощущение чужого присутствия стало еще отчетливее. К ее спине прижалась чужая грудь, хотя только что там ничего не было. Чужие пальцы скользнули к локтю, чужое дыхание обожгло ухо.

С трудом преодолев страх, Каллия обернулась.

В отражении Джек стоял прямо за ней, положив руки ей на плечи. Все это существовало только в зеркале, однако тяжесть его прикосновения казалась настоящей.

– Посмотри на себя… – Его голос звучал одновременно встревоженно и зачарованно. Как будто ему не нравилось зрелище, но он не мог отвести взгляд. – Ты совсем выбилась из сил.

Каллия проглотила рвущийся наружу крик. Джек впервые явился ей днем, в присутствии других людей. Кто угодно мог войти сюда, и она с ужасом представляла, что будет тогда. Что они увидят, что он сделает.

Но, при всей его самоуверенности, он пришел через зеркало.

Всего лишь иллюзия.

Прогнать иллюзию она могла.

Каллия перестала прятать глаза и встретилась с ним взглядом в зеркале. В ее глазах вспыхнул новый огонь. В конце концов, прикосновение Джека было настоящим только в отражении. В действительности же это был лишь обман. Она вспомнила, что он сам говорил о наваждениях. Чем больше чувств они вызывали, тем сильнее становились. Страх, желание, гнев – все это питало иллюзии, как вода питает цветок. Учитывая непредсказуемость зеркал, Каллии нужно было нечто большее, чем просто успо– коиться.

Она очистила сознание, медитируя, как перед выступлениями.

Хватит.

Больше не будет страха, не будет гнева.

Не будет тоски, которая упрямо не желала уходить.

После всего, что произошло, Каллия никак не ожидала, что это чувство еще живо. Пусть исчезнет.

От напряжения по лбу заструился пот. Она заморгала и открыла глаза, резко вернувшись в комнату. В ушах гремел пульс, в голове стучало. Любая магия давалась непросто. Каллия могла убедить зрителей, что делает все легко и непринужденно, но на самом деле это был труд. Только так она понимала, что у нее получается.

Джек придержал ее под руку.

– Ты не сможешь меня выгнать.

Каллия выдохнула со стоном.

– Вот увидишь, смогу.

– Не трать силы впустую, у тебя их и так мало, огневичка. Даже я того не стою. – Он бросил взгляд на занавески, закрывающие вход. – Где же твой волшебник, который тебя спасет?

«Не показывай чувств».

– Ты не сможешь это скрыть, Каллия. Ни от остальных, ни от меня. – Он заговорил тихим, напряженным шепотом. – Все равно между вами ничего не выйдет.

Собственное молчание жгло ее изнутри, и в конце концов она не сдержалась:

– Потому что он не ты?

– Потому что он лишен силы.

Джек произнес это так, будто бросил бомбу, которая, разорвавшись, должна была разрушить весь ее мир. Каллия приподняла подбородок.

– Я знаю.

Он нахмурился – не ожидал такого ответа.

– Ты знаешь обо всем, что он делал? Что он…

– Знаю. – Ее ноздри начали раздуваться. – И мне все равно.

Тень маски, которую Джек так часто носил, на мгновение треснула и снова разгладилась.

– Тогда ты глупа, – пробормотал он. – Если ты решишься выступать с ним, проклятье, да что там, даже если ты просто придешь на бал, случится ужасное.

Эти слова подозрительно напоминали обещание.

Она глубоко вдохнула и постаралась сосредоточиться.

– Тебя здесь нет, – произнесла Каллия глухо, но твердо. – Тебя здесь нет, тебя здесь нет, тебя здесь нет…

– Помнишь, что я говорил о зеркалах, огневичка?

«Замолчи». Она не хотела, чтобы он учил ее. Ей больше не нужны были ни его уроки, ни его фокусы.

– Намного сложнее остановить происходящее в зеркале, когда отражение выглядит как целый мир, такой похожий на твой собственный.

– Тебя здесь нет. – Каллия снова почувствовала, как на лбу выступает пот, а в висках начинает звенеть. – Тебя здесь нет.

– Сосредоточься как следует. Не отвлекайся. Можешь сколько угодно пытаться отгородиться от меня, но когда ты сама перестанешь верить, что это происходит на самом деле? – спросил Джек, привычно бросая ей вызов. Он всегда требовал от нее большего. – Как ты можешь смотреть в это зеркало и не понимать…

Раздался хруст.

По стеклам пробежала трещина. Она рассекла фигуру в отражении ровной, тонкой линией, и это несовершенство стало напоминанием, в котором Каллия так нуждалась. Нетронутая часть зеркал теперь показывала только ее.

– Быстро сообразила, Каллия.

Легкое дуновение коснулось ее плеч, пощекотало ухо. Она не оборачивалась, не желая тешить его самолюбие.

– Но завтра будь готова к сюрпризам. Ты ни разу не вняла моим предупреждениям. Прислушайся хоть на этот раз.

Прежде чем Каллия успела бросить ему вслед проклятие, напряжение, повисшее в воздухе, исчезло, будто развеялся ядовитый дым. Шепот, прикосновения – все исчезло.

Ее одинокое отражение в зеркале рассекала трещина.

* * *

Хозяин ударил ладонью по стене, и Дом содрогнулся.

Глупо было бы надеяться, что завтра они ее не тронут. Тем более в этом доме, ночью, во время праздника, вроде тех, которые когда-то устраивали они.

Как отвратительно замкнулся круг истории. Он-то думал, что удаляется от прошлого, а на самом деле с каждым шагом подходил все ближе.

Неизбежность.

Об этом говорил ему Сир, рассуждая о городе смертных и об управлении этим Домом, превращавшимся в клуб по ночам.

Воспоминания.

Его главное умение, его милосердие.

Его ошибка. Сколько бы он ни забирал, оно всегда возвращалось – это прошлое, слишком уродливое, чтобы помнить его и пересказывать. Он надеялся, что, если никто не будет о нем говорить, оно умрет.

Он ошибался.

А теперь она в опасности.

Хозяин сжал руку в кулак и провел большим пальцем по звеньям кастета. Наверное, этому было суждено случиться – неизбежная игра, которая началась задолго до того, как она вошла в этот проклятый город. Наверное, городу суждено было ожить и поглотить ее, словно преисподняя. Бросить в клетку, у которой нет ни замка, ни ключа. Только прутья.

Думать об этом было невыносимо.

Несмотря на весь свой страх, за нее он боялся еще больше.

В ту ночь свечи в Доме погасли. Хозяин отправил свои верные иллюзии на покой, уничтожил, как мог, дорогу, ведущую к клубу. Теперь она была не нужна. Как и гости, их дела и тайны. Никаких больше масок, никаких се– кретов.

Довольно.

Хозяин попрощался со своими владениями и приготовился к возвращению в другое королевство, которому некогда служил.