Текст книги "Протеже"

Они выпрямились одновременно, и Гвен снова повторила, что ей не за что извиняться.

И тут Ники вдруг прислонилась к Гвен, невнятно прошептав, что, кажется, немного перепила.

Гвен ласково, уверенно поддерживая бедняжку за талию, осторожно прижалась щекой к ее щеке и почувствовала, как рука Ники легла ей на спину.

Сердце Гвен колотилось бешено, когда она повлекла свою добычу к дивану. Там Гвен обняла Ники и легонько поцеловала в губы. Не оказав сопротивления, Ники сама обняла Гвен за шею и поцеловала.

– У тебя такие мягкие губы, – удивилась юная гостья.

Гвен дрожащими руками погладила ее шелковистые волосы, с восторгом решив, что Ники еще никогда в жизни не целовалась с женщиной. Вздрагивая от нетерпения, она стала ласкать нежную, гладкую, без единой морщинки шею и округлые плечи.

Ники раскинулась на диване, тихонько постанывая от удовольствия.

– Я такая горячая… – прошептала она.

Гвен ловко расстегнула голубую блузку и залюбовалась твердыми, упругими грудками с задорно приподнятыми сосками. Осторожно провела по ним кончиками пальцев, а потом наклонилась и взяла в рот сосок.

– М-м-м, – вырвалось у Ники, – как приятно… Перейдя к другому соску, Гвен расстегнула на гостье юбку.

Вскоре с юбкой и чулками было покончено, и на Ники остались лишь тонкие, прозрачные трусики.

Затаив дыхание от восторга, Гвен гладила стройные нежные ножки – такие дивные, такие свежие, как лепестки роз…

– Ты невероятно хороша, – шептала Гвен между легкими поцелуями. – Само совершенство!

Ники подняла ноги на диван и расслабилась, закинув руки за голову. Под осторожными ласками Гвен ее тело томно выгибалось.

Гостья напоминала Гвен кошачье божество – так изящно она потягивалась всем телом и мурлыкала от наслаждения – того, что дарила сама, и того, что получала взамен. Каждое движение Ники дышало врожденной фацией и чувственностью.

Гвен, подождав еще немного, наконец отвела Ники в спальню.

Все еще не остыв от возбуждения, переполненная благодарностью и нежностью, Гвен с наслаждением курила, прислонившись к подушке. Ники оправдала все ее надежды.

И все же Гвен оставалась начеку и мысленно повторяла, что главное – не спешить, и ей еще предстоит завладеть душой этой милой малютки.

Между тем малютка развалилась на спине в небрежной позе, излучая удовольствие. Она посмотрела на Гвен с трогательной смущенной улыбкой.

– Никогда не делала ничего подобного! Слушай, это так странно, но здорово! Надо же, а ведь все произошло вроде бы само собой…

Гвен, переполненная чувствами, не сразу ответила и лишь молча кивала.

– Я рада, Ники, – наконец шепнула она. – Я очень, очень этому рада.

Они долго болтали, и Гвен с облегчением убедилась, что Пики вполне способна поддержать разговор о ее работе. Откровенность всегда давалась Гвен нелегко, и теперь Ники не сомневалась, что займет в ее жизни важное место.

– Просто в голове не укладывается, как ты день за днем выдаешь новые идеи, и все сама, без чьей-либо помощи!

– Ну, без помощи меня не оставляют. Понимаешь, фактически сценарием владеет телекомпания, и его создает целый коллектив. У нас бывают творческие совещания. Составители диалогов предлагают свои идеи, режиссеры, операторы, артисты – все, кто имеет отношение к созданию персонажей, – свои.

– Ну да, это понятно, но главную часть сценария все равно ты пишешь сама, верно? Гвен, ты выдающаяся личность, точно тебе говорю!

– Спасибо тебе, милая, но я не более выдающаяся, чем наша повседневная жизнь, 6 которой каждый день пишут газеты, – устало возразила Гвен. – Любовь, ненависть, зависть, жадность, власть, гнев, соблазн, конкуренция. Мы всегда берем за основу реальность, а потом расцвечиваем ее, как мыльные пузыри, в те цвета, о которых грезят люди. А когда все эти грязные и завораживающие вещи случаются вдобавок в домах богатых и могущественных особ, аудитория испытывает особо острое наслаждение…

Тут на Гвен снова нахлынули эмоции. Вот то, чего ей так не хватало, – разумный, отзывчивый слушатель, по-настоящему заинтересованный в ней как в личности, а не только как в предмете плотских удовольствий. Собеседник, с которым так приятно поболтать после интимной близости.

Всю свою нерастраченную любовь Гвен была готова выплеснуть на Ники, а времени оставалось до обидного мало. Ведь надо во что бы то ни стало успеть привязать ее к себе, заставить полюбить крепко-крепко, пока Гвен не превратится в настоящую старуху и на нее уже не клюнет ни одна Ники на свете.

* * *

Ники развалилась на заднем сиденье такси и громко зевнула. Гвен, конечно, приглашала ее остаться до утра, но она ускользнула, соврала про какое-то семейное мероприятие, назначенное ранним утром в Хантингтоне. Однако пообещала навестить Гвен в понедельник после работы.

Ники снова зевнула, чуть не вывихнув челюсть. В конце концов, все выглядело не так жутко, как она боялась. Гвен оказалась получше иных мужиков, обходившихся с ней грубо, по-свински. Гвен терпеливая и нежная, а уж опытная – не то слово! Ну, теперь Ники выжмет из нее все, что сможет! Она не станет мелочиться и просить пристроить свой сценарий. Не стоит повторять старую ошибку и вести себя слишком откровенно. Если Гвен раскусит ее, то выставит в два счета, точно так же, как Герб, и очередной шанс уплывет из-под носа.

Конечно, эта старуха явно с приветом. Взять, к примеру, фотку ее сестры. Однажды Герб разоткровенничался настолько, что упомянул мимоходом, будто Гвен – розовая шлюха и любит рыжих девчонок. Ники никогда ничего не забывала. Да, фотка рыжей сестрицы Гвен, чем-то походившей на саму Ники, смутно задела что-то в ее душе.

Но это все равно не важно. Важно одно – увидеть свою фамилию в титрах. И Ники с самодовольной улыбкой вспомнила, как обвела Гвен вокруг пальца – дескать, она пойдет на что угодно, лишь бы узнать содержание следующей серии…

Что мужики, что бабы – все одинаковы, пока получают от тебя то, что хотят.

Глава 11

Диана лежала на пляже Джорджия-Бич в Ист-Хэмптоне, нежась в ласковых солнечных лучах. Под плотно прикрытыми веками постоянно мелькали какие-то картинки. По большей части это был Люк, потрясающе красивый в обтягивающих узких плавках. Разбежавшись, он бросался в теплые волны.

Она улыбнулась, вспомнив, что Люк совсем недавно научился плавать, но уже чувствовал себя в воде ничуть не хуже мальчишек, выросших на побережье. Ах, эта его отвага и бесстрашие, эта готовность учиться!

Диана лениво села, потянулась, смазала плечи и ноги лосьоном для загара и перевернулась на живот.

Последние три месяца стали для нее настоящей сказкой. Если уж на то пошло, она постоянно удивлялась, как вообще могла столько времени обходиться без Люка. И дело тут не только в занятиях любовью, какое бы наслаждение они ни приносили, но в его нежных, жарких объятиях, ощущаемых сквозь сон на протяжении всей ночи. И в ласковой, ослепительной улыбке, радовавшей Диану каждое утро.

Любовь Люка поддерживала Диану, когда в понедельник утром она готовилась явиться на службу, что было не очень-то легко.

Молли, лишь мельком взглянув на нее, многозначительно заметила:

– Ого… Кажется, мы все же снизошли до Люка? Диана вовсе не собиралась оправдываться: что она, девчонка, которую застали на кухне по уши в сладком тесте?

– Неправда, я ни до кого не снисходила, а поднялась над собой! Впервые в жизни я чувствую себя нормальной бабой.

– Ах, Диана, Диана! – Молли сокрушенно покачала головой. – Если бы ты понимала, что творишь!

– Да разве я не понимаю?! С чего ты так взъелась на Люка?

– Да потому что нутром чую: ему нельзя доверять! Он как дикий камышовый кот, и эта его дикость может выплеснуться в любой момент! А я слишком тебя люблю и не хочу, чтобы ты страдала, вот и все!

– Ну, если я тебе так дорога, то почему бы просто не принять его в качестве моего любовника, о'кей? – Диана плюхнулась в кресло и примирительно улыбнулась Молли. – Если бы ты знала, какой это был уик-энд!

Молли, со скептической улыбкой выслушав краткий отчет подруги, заметила:

– Неужели ты не видишь, что выдумала своего Люка?

– Вот новость! Каждый влюбленный выдумывает предмет своей страсти! Мужчины без этого просто не могут! Режиссеры, сценаристы сплошь и рядом влюбляются в своих ведущих актрис!

– Вот именно, и мы всегда удивлялись этой мужской слепоте. А теперь ты сама поступаешь точно так же!

Однако на безоблачное настроение Дианы не влияли мрачные рассуждения ее партнерши.

– Молли, давай лучше признаем тот факт, что у женщины есть единственный способ заполучить такого мужика, какого она хочет, – слепить его из подручных материалов!

– Это было бы замечательно, вот только алмазы не всегда послушно поддаются огранке!

– Послушай, – просияла в ответ Диана, – ты же знаешь, что я опытный ювелир, а мой самоцвет уже сверкает всеми гранями! И все, хватит, не желаю больше ничего слушать!

– О'кей, – пожала плечами Молли. – Нам действительно есть над чем подумать. К примеру, каким образом выдавать в эфир сразу два шоу.

Прежде всего им следовало расширить помещение офиса. Молли предложила устроить у себя в доме небольшой лифт, тогда пустовавший верхний этаж также можно будет переоборудовать для работы. Чтобы не пользоваться чужой аппаратурой и помещениями для съемок, они решили снимать отдельную студию и часть платы за аренду переложить на сотрудничавших с ними писателей, операторов и режиссеров. Молли будет курировать «Мамашу и Мэг», а Диана – отвечать за «Пэта Уинстона».

– Хотя, конечно, мы играем более чем рискованно, – промолвила осторожная Молли. – Я слышала краем уха, что «Континентал» никогда не заключает контрактов на сколько-нибудь значительное число серий. И если пилотная серия пройдет не так, как того хочет Бэннон, нас вышвырнут в два счета…

– Этого не случится! – перебила ее Диана. – Я твердо уверена в успехе пилотной серии: аудитории давно не хватало именно такого шоу, как «Пэт Уинстон».

Несмотря на попытки Дианы держать в тайне свою связь с Люком, все моментально выплыло наружу. Как только начались репетиции первых тринадцати серий, заказанных телекомпанией, все с первого взгляда догадались, что перед ними «сладкая парочка».

Съемочная группа отреагировала на это открытие по-разному. Разочарованная Джемма охладела к Люку, дети, снимавшиеся в сериале, глупо хихикали, а все прочие многозначительно перемигивались. Впрочем, такое случалось здесь сплошь и рядом и никого особо не удивляло. Однако Диана, впервые оказавшись в центре подобной интриги, заметно смущалась.

Она также поняла, что должна сама поставить в известность Мэтью Сэйлса, пока сплетня не дошла до него окольным путем. Диана сделала это за деловым ленчем, но вышло все на редкость неуклюже:

– Ох, кстати, мы с Люком Мерримэном… ну, тогда, еще до пилотной серии… я сказала, что просто помогаю ему – и это было чистой правдой. Но с тех пор… в общем, теперь мы вместе. – Она беспомощно взглянула на Мэтью, отчего-то чувствуя себя виноватой, но он лишь иронически усмехнулся. – Если уж на то пошло, я и сама до сих пор удивляюсь. Но в свое время Я сказала вам правду…

– По крайней мере так вам казалось, – язвительно перебил он.

Диана поперхнулась. Мэтью явно не верил ей и имел на то право!

– Во всяком случае, я рад услышать это от вас самой, хотя для меня эта новость уже устарела. Слухи, знаете ли, разлетаются очень быстро… – все тем же издевательским тоном закончил он.

У Дианы тревожно забилось сердце. Ведь судьба «Пэта Уинстона» практически в руках Мэтью, и кто знает, что придет ему в голову, если он разочаруется в ней?

Затаив дыхание, она пережила несколько ужасных мгновений под этим пронзительным насмешливым взглядом, но наконец с невероятным облегчением услышала, что пилотная серия пойдет в эфир в августе, в часы, отведенные для повторных показов, что позволит сразу получить высокий рейтинг. А сам сериал лучше начать показывать в сентябре, чтобы должным образом подогреть интерес публики.

– Вам, наверное, известно, что прайм-тайм у нас уже распределен между другими шоу, но если «Пэт Уинстон» станет популярным, возможно и его перемещение на прайм-тайм.

Диана была на седьмом небе. О нет, все эти слова она не считала конкретными обещаниями, но новости оказались замечательными, и Диана еще больше зауважала Мэтью как добросовестного, честного специалиста.

* * *

Сейчас еще не кончился июль, и у них с Люком выдалось две свободных недели, чтобы вдоволь понежиться на солнышке и насладиться друг другом. Едва задремав, Диана почувствовала на спине холодные брызги.

– Эй, хватит! – закричала она, подскочив.

Люк, громко рассмеявшись, наклонился и снова тряхнул над ней мокрыми волосами.

– А ну-ка, детка, давай я тебя вымочу, и ты пойдешь со мной купаться! Ты же валяешься на песке, как кошка, которая скорее расстанется с одной из своих девяти жизней, чем замочит хотя бы кончик лапки!

Диана бросилась к нему и прижалась к холодной, влажной коже в самой соблазнительной кошачьей манере.

– Эй-эй, ты с этим не шути – вот схвачу сейчас в охапку и поволоку в постель!

– Не раньше, чем мы искупаемся! – Диана, отпрянув от него, помчалась к океану. Она действительно собиралась прыгнуть в воду и окунуться с разбегу, но стоило ей зайти по щиколотку – и былой решимости как не бывало.

– Пойдем-пойдем, ленивая киска! – Люк подхватил ее на руки, отнес подальше и опустил в воду, несмотря на вопли и попытки вырваться.

Ловко поднырнув под Диану, он выпрямился, держа ее на плечах. Она вцепилась в его шею и издала воинственный клич, как ковбой, собирающийся кинуть лассо. Диана не обращала внимания на изумленные взгляды окружающих. Какого черта? Сегодня выдался чудесный летний денек, а она влюблена по уши!

Выйдя из воды, они помогли друг другу вытереться и, обмирая от возбуждения, улеглись на песок, подставили спины солнцу и сплели пальцы.

– Пора перевернуться, – напомнил Люк и подергал ее за руку.

– Не сейчас. Дай я еще подремлю.

– Ну пожалуйста, детка. Не пожалеешь.

Застонав, Диана позволила перевернуть себя на спину, и Люк сразу подал ей темные очки.

– Вот, а теперь посмотри вверх. Смотри, смотри внимательнее! И скажи, если увидишь что-то интересное.

Диана подчинилась, заслоняясь рукой от солнца. Вдалеке жужжал маленький самолетик, он летел очень низко, волоча по воздуху огромное полотнище. Когда самолет оказался над ними, стала видна надпись: «Люк любит Диану!»

Тая от восторга, она приподнялась на локте и увидела, что Люк также упивается ее удивлением.

– Как прекрасно! – прошептала Диана и обняла его. Оба были липкими от лосьона, но ее это не смущало. Главное – этот огромный, сильный, великолепный мужчина принадлежит ей, а она – ему, и их связывает настоящая любовь!

Диана все сильнее смыкала руки и целовала его в губы, чувствуя невероятное возбуждение. Она прижалась к нему всем телом, грудью и животом ощущая горячую мускулистую плоть.

– По-моему, с меня довольно пляжа, – промурлыкала Диана. – А как ты?

– Тоже. Довольно пляжа, но мало Дианы…

Они побрели к дому, держась кромки воды, где песок был влажным и прохладным, и то и дело останавливались, чтобы поцеловаться.

Диана до сих пор удивлялась тому, какую бурю страстей разбудил в ней Люк. Стоило им остаться наедине – и она думала только о том, как бы поскорее оказаться в постели. Это было как наваждение. Даже в студии во время работы Диана постоянно чувствовала, как по телу прокатывается томная волна возбуждения. Все поступки Люка восхищали ее, и временами она мечтала удалиться с ним на необитаемый остров, где можно без конца заниматься любовью и ни о чем не думать.

Судя по всему, Люк испытывал к ней нечто похожее. Он всегда откликался на ее любовные ласки, хотя Диану несколько смущало то, что первый шаг неизменно делала она. Не проходило и дня, чтобы они не занялись любовью, – она пренебрегала даже женским недомоганием. В ее прошлой жизни не было места настоящему сексу, зато с Люком все получалось чудесно. С ним Диана становилась другой – чувственной, любящей женщиной. И он отлично знал это.

– Я могу гордиться собой, Диана, – повторял Люк всякий раз, когда она признавалась, что впервые позволила себе уступить страсти.

Направляясь по деревянному настилу к дому, Диана едва сдерживалась, чтобы не припустить бегом, увлекая за собой Люка, – так она хотела его.

Сбросив с себя все, они рухнули на пол, сжимая друг друга в объятиях. Диана не позволила ему даже вытереться. Усадив Люка в шезлонг, она стала ласкать его плоть губами и языком, пока не добилась полной эрекции. Тогда Диана опустилась к нему на колени, то поднося груди к его губам, то отстраняясь.

Она игриво двигала бедрами, почти танцуя па нем, – наверное, так делала богиня любви, совершая языческие ритуалы.

Люк широко распахнул глаза, его лицо раскраснелось, а дыхание стало частым и прерывистым. Закусив губу, он немного отодвинулся.

– Не отнимай его, – прошипела Диана сквозь стиснутые зубы, – не отнимай, я хочу сейчас! – Ей нравилась именно эта позиция: даже если Люк не двигался сам, она так заводила его, что в конце концов он больше не мог сдерживаться. – Сейчас… Я хочу сейчас! – Диана подпрыгнула и опустилась вниз с такой силой, что в ослеплении экстаза не заметила, как под ними развалился шезлонг.

Наверное, находиться сейчас под ней было не очень-то приятно, но Диану захлестнули неистовые волны наслаждения, и она забыла обо всем.

– О Господи, милый! – простонала она, уткнувшись лицом ему в шею. – Ты не кончил?

– Нет, мэм. Я только собрался, а шезлонг возьми да развались. Похоже, какая-то дрянь воткнулась мне в спину.

– Ох, Люк, прости меня! – Диана поспешно вскочила. – Дай-ка я погляжу! Ох, да у тебя кровь! Погоди, я найду что-нибудь!

Ей стало стыдно. Люку действительно пришлось несладко, а она думала только о себе! Пора взять себя в руки. Иначе и спятить недолго!

Люк так и лежал на соломенной циновке на полу, и при виде поджарых загорелых ягодиц у нее захватило дух.

«Хватит, Синклер! – одернула себя Диана. – Так недолго стать сексуальной маньячкой!»

Опустившись на колени, она вытерла кровь, обработала царапину перекисью и наложила пластырь. А под конец все же не удержалась – поцеловала его шею и плечи. Он игриво покачал ягодицами:

– Валяй дальше, детка!

И Диана послушно стала целовать его спину, щекоча легкими прикосновениями сосков. Когда она просунула руку ему под живот, Люк охнул и перевернулся.

– Ты такой великолепный, – шептала Диана, – я не могу удержаться…

– И не надо. – Он опрокинул ее на спину. Теперь настала очередь Люка покрывать поцелуями лицо, шею, грудь и живот Дианы. Пристроившись у нее между ног, он ласкал губами и языком самые интимные места, отчего Диана призывно изогнулась под ним.

Люк расположился сверху – лукаво улыбающийся языческий бог, который осознает свою власть над женским телом. Несмотря на крайнее возбуждение, он отлично владел собой и не упустил случая поддразнить Диану:

– Чего ты хочешь, детка? А ну-ка скажи мне поскорее. Скажи так, чтобы я понял!

– Я хочу тебя! – простонала она. – Я хочу, чтобы ты был во мне!

Он медленно вошел в нее, двинулся пару раз и замер, отстранившись с улыбкой, хотя взор его помутился от страсти.

– Ох, Люк, милый, не тяни! – взмолилась она. – Ну пожалуйста!

– Ну, я бы, может, и постарался, если ты действительно так уж меня любишь…

– Я люблю тебя, я тебя обожаю, я молюсь на тебя… – стонала она, цепляясь за его плечи.

– Может, нам лучше на этом остановиться? – поддразнил ее Люк.

– Нет!!! Нет, только не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся никогда, я всегда буду хотеть тебя, всегда…

– Вот так? – спрашивал он, делая первый по-настоящему сильный рывок. – Этого ты хочешь, крошка? Этого?

– Да! Да! Да! – выкрикивала Диана, совершенно позабыв обо всем на свете.

Они устроились на террасе морского ресторана, чтобы выпить по коктейлю и полюбоваться великолепным закатом, хотя им было трудно оторвать взгляды друг от друга.

– Диана, ты настоящая красавица. – Люк коснулся ее волос. – И тебе очень к лицу загар. Ты такая милашка с этими веснушками!

– Не может быть! – огорчилась Диана. Еще с детства она возненавидела свою веснушчатую физиономию – проклятый «пирог с изюмом».

– От загара веснушки стали ярче, – не унимался Люк. – И я обожаю их.

Он мог обожать их сколько угодно, все равно веснушки ей ни к чему. Стараясь разглядеть себя в маленьком зеркальце, Диана увидела Тома Райана, подошедшего сзади.

– Твое лицо как всегда совершенно – ни убавить, ни прибавить! – пошутил Том и чмокнул ее в щечку. – Как поживаешь, Диана?

– Чудесно! – просияла Диана и представила Тому Люка. Том многозначительно взглянул на Диану:

– Судя по всему, ты неплохо проводишь это лето. – Он только вернулся из Европы и на будущей неделе устраивал вечеринку. – Кстати, не хотите ли сегодня со мной пообедать? У нас уже собралась компания вон за тем столом!

– Спасибо, Том, может, мы выпьем с вами кофе. И обязательно заглянем на вечеринку.

После того как Том удалился, Диана рассказала Люку, что именно у него в гостях познакомилась с Мэтью Сэйлсом и это открыло для «Пэта Уинстона» зеленую улицу.

– Ага. Ну а я все равно рад, что ты не захотела обедать в компании. Так приятно побыть вдвоем!

– За нас! – Диана приподняла свой бокал.

– Аминь! – весело подмигнув, отозвался Люк. Он вальяжно расположился в удобном кресле и посматривал то на великолепное оранжевое небо, то на людей, сидевших за соседними столиками.

– О чем задумался, милый? – спросила Диана.

– Знаешь, – улыбнулся Люк, – у меня впервые в жизни получился настоящий отпуск. Давным-давно, еще совсем сопляком, я съездил в Санта-Монику, но что я тогда понимал? А потом все повернулось так, что не работать означало не есть. Тут уж не до отпуска! Ты только не подумай, я не жалуюсь! Нет, мэм, ни в коем случае! Совсем напротив. Мне всегда приятно думать о том, что удалось выкарабкаться с самого дна.

– И ты непременно пройдешь весь путь до самой вершины, – ободряюще улыбнулась Диана, – но при этом не позабудешь о друзьях!

– О таких, как ты, никогда! – Люк горячо пожал ей руку.

– Андреа, ради всего святого, опусти наконец ноги! – раздраженно одернул дочь Мэтью. – Ну что за вертушка! Я же десять раз тебе говорил…

– Папа, но ведь мы на яхте! – неохотно подчиняясь, заныла девочка.

– Это не имеет значения. Не следует давать волю дурным привычкам даже на яхте, потому что если позабыть о безопасности…

– …то можно остаться совсем без ног! – весело заключила она. Чересчур весело.

Эта необъяснимая бесшабашность, прорывавшаяся временами наружу, всякий раз сильно тревожила Мэтью.

Из камбуза вышла Бет Блэкмэн с подносом, полным сандвичей:

– Ребята, налетай!

Андреа и двое близняшек самой Бет, тоже закинувших ноги па борт яхты, радостно набросились на сандвичи.

Пока Бет возилась с детворой, Мэтью успел бросить якорь и опустить парус, с необычной остротой вдруг ощутив, что давно уже не был близок с женщиной.

Бет, превосходная мать двух дочерей, казалась ему воплощенным совершенством. Выразительные темные глаза лучились весельем, а пушистые длинные волосы прелестно блестели на солнце. Первоклассный юрист, талантливый повар и верная жена Ллойда Блэкмэна, вместе с ней содержавшего адвокатскую контору в Сэдж-Харборе. Пожалуй, Блэкмэны давно стали для Мэтью самыми близкими друзьями.

Хотя он и сам легко управлялся со своим тридцатифутовым однопарусным судном, но постоянно приглашал на морские прогулки Блэкмэнов. Ллойд неплохо разбирался в яхтах, Бет творила настоящие чудеса на небольшом камбузе, а их дети веселились вовсю. Правда, сегодня Ллойд не смог присоединиться к ним, потому что срочно отправился вызволять клиента из тюрьмы под залог.

Мэтью присоединился к компании, дружно уплетавшей сандвичи, думая о том, скольким обязан Блэкмэнам. Когда два года назад он впервые появился в Сэдж-Харборе, на него навалилась невероятная масса дел. Пришлось срочно обставить новый дом, найти хорошую экономку, устроить Андреа в приличную школу. Ему очень хотелось, чтобы у дочери появились друзья: Мэтью страдал от того, что он единственный близкий человек для Андреа.

В Беверли-Хиллз девочкой в основном занималась мать, и к тому же Мэтью не хотел лишать Андреа общества любящих бабушки и дедушки. И все же он понимал, что дочери будет легче на новом месте, где ничто не напомнит ей о матери и пережитом горе.

Первое время малышка часами не отходила от окна и все высматривала мать, не желая верить, что она больше не вернется. Андреа не хотела ложиться спать, а когда оказывалась в постели, не могла заснуть. Мэтью сидел с ней, читал, рассказывал сказки, включал спокойную музыку – все напрасно.

Страдания маленькой девочки причиняли ему такую мучительную боль, что он, ухватившись за первую же возможность, перебрался на восточное побережье. К тому же Мэтью скучал по Нью-Йорку и не хотел, чтобы Андреа росла в Голливуде. Она не унаследовала ослепительную красоту своей матери. И внешностью, и характером Энди скорее пошла в отца и была такой же тихой, задумчивой и очень чувствительной натурой. Вряд ли она ощущала бы себя своей среди голливудской золотой молодежи. Ее сверстницы, убежденные, что они уже взрослые, отлично знали, чего хотят от жизни. Те, кто не мечтал стать кинозвездой, надеялись выйти замуж за известных актеров, режиссеров или операторов, и для всех пределом стремлений была возможность одеваться в роскошных бутиках на Родео-драйв. Его дочь жила по иной системе ценностей. По крайней мере в Нью-Йорке ей будет из чего выбирать.

Мэтью решил обосноваться в пригородном поселке на Лонг-Айленде, поскольку хотел жить в небольшом, но сплоченном сообществе с устоявшимися традициями и в месте, которое не слишком отличалось от их прежнего дома. Сэдж-Харбор удовлетворял его требованиям.

По счастливой случайности почти сразу после переезда они с Андреа встретили в магазине Бет с двойняшками, моментально проникшимися расположением к его дочери. Их связала такая дружба, на какую не была способна пи одна из прежних подруг Энди.

Да и Бет оказалась превосходным другом. Мэтью ужасно смущался, расспрашивая ее о каждой мелочи, но Бет отлично понимала его трудности и предлагала помощь мягко и ненавязчиво, как умела делать она одна:

– Мы с девочками собрались пройтись по магазинам. Наверное, Андреа будет интересно прогуляться с нами? Кстати, Мэтью, ей не пора купить зимнее пальто?

Именно Бет пригласила Мэтью и Андреа на День благодарения и на Рождество, и с тех пор это стало традицией. И к Ллойду Сэйлс питал не менее теплые чувства, чем к Бет, – этот мужчина с удивительной любовью занимался своими дочерьми. В свое время Блэкмэны сознательно оставили Манхэттен и переехали в пригород, не желая сутками работать на известные адвокатские корпорации, доверив воспитание детей чужим людям. Пусть в своей «фирме на двоих» они зарабатывали меньше денег, зато могли похвастаться настоящей дружной семьей.

В новой школе Энди приняли очень тепло, и теперь она дружила не только с двойняшками Блэкмэн. О матери Андреа почти не заговаривала, однако пережитая боль по-прежнему давала о себе знать в детских рисунках. Девочка всегда рисовала зверей – собачек, кошек или птиц, и обязательно целым семейством: двое взрослых с малышом.

Она все еще страдала бессонницей. Мэтью подозревал, что ей не дает заснуть некий скрытый глубинный страх. Может, она боялась, что увидит во сне мать, и тем больнее будет проснуться и понять, что это был только сон. А может, Энди опасалась проспать возвращение матери – вдруг она вернется и снова уйдет?

Наверное, Мэтью давно следовало снова жениться, но он отлично понимал, как трудно будет Андреа сжиться с мачехой. Хотя, конечно, в разведенных молодых женщинах не было недостатка, и многие из них часто наведывались в гости к Блэкмэнам. Сэйлс замечал, что Андреа избегает общения с ними, хотя некоторые казались очень милыми особами. Похоже, Энди чувствовала себя спокойно и непринужденно только возле кого-то вроде Бет, заведомо не подходившей на роль мачехи.

После ленча девочки сели играть в «Монополию», а Бет отправилась вздремнуть. Мэтью расположился в кресле на палубе с бутылкой джин-тоника и сам не заметил, как его мысли вернулись к Диане Синклер. Ну почему у него напрочь отсутствует чутье на женщин? Казалось бы, после урока, преподанного Лори, ему не стоило проявлять слабость к особе, способной снизойти до такого типа, как Люк Мерримэн. И все же каким-то странным образом мягкая улыбка Дианы то и дело возникала перед его мысленным взором.

Сэйлс сам не понимал, что с ним происходит. Конечно, она довольно привлекательна внешне, но никто не назвал бы ее сногсшибательно красивой. Она ни разу не давала Мэтью повод на что-то надеяться. И тем не менее ему было так же больно и обидно, как и в ту минуту, когда Жюль сообщила боссу (узнав обо всем от Джеммы), что Диана и Люк трахаются чуть ли не на съемочной площадке. Мэтью ужасно разозлился: ведь та же Диана, честно глядя ему в глаза, клялась и божилась, что не питает к этому типу никакого личного интереса. Мэтью было больно – да, черт побери, больно. Он чувствовал себя так, будто его отшили, – как бы глупо это ни выглядело.

В первые минуты, переваривая выложенные Жюль новости, он решил было выпустить пилотную серию в эфир в такое время, когда ни один нормальный человек не станет смотреть телевизор. Пусть телекомпания потерпит убытки, зато сериал Дианы будет загублен, едва появившись на экране.

Но мечты о подобной мести развеялись довольно быстро. В конце концов, Мэтью знал, как Диана на протяжении многих месяцев сама лепила из Люка идеального мужчину, и нет ничего удивительного, что в итоге она не устояла перед собственным творением.

И Мэтью убеждал себя, что правильно поступил, решив не спешить. Он ничего не успел обрести, зато ничего и не потерял.

А кроме того, даже если бы на пути не встал этот Люк, что Мэтью мог сказать ей? «Диана, я бы хотел завести с тобой более близкие отношения, но мы будем видеться очень редко и всегда тайно… Нет, я больше не женат, но моя дочь… ну да, у меня есть дочь… она пока не в состоянии смириться с другой женщиной…» Чушь какая-то!

К счастью, он вполне овладел собой и не сорвался во время того ленча. Хорошо, что он повел себя прежде всего как профессионал и не стал совать палки в колеса «Пэту Уинстону». Пилотная серия побила все рекорды, заинтересовав двадцать четыре процента аудитории, – это при том, что Люка никто не знал, а Джемму успели основательно забыть.

Критики также встретили новое шоу вполне снисходительно, наградив его эпитетом «многообещающее». Фил и его парни были на седьмом небе. Особенно когда выяснилось, что многие из включенных в программу передач станут настоящими бомбами, если будут посвящены съемкам «Пэта Уинстона».