Текст книги "Легион Фалькенберга"

– Мы ничего не можем сделать, мисс Малколм. Я хотел бы что-нибудь предпринять. Думаю, вашим людям нужно самим заботиться о себе.

– Но это тоже несправедливо, – сказала Ирина. – Ты это знаешь. Они не просили, чтобы им присылали всех этих осужденных. Мне кажется, мысль Кэтрин очень недурна. Дайте ей на время 501-й. Когда холмы будут очищены, а бандиты разоружены, наши фермеры смогут защищаться сами. Правда, Кэтрин?

– Думаю, да. На этот раз мы будем готовы.

– Видишь? А Хэл говорит, что его людям нужна хорошая драка. Почему не разрешить им?

– Ирина, я терпел все это от мисс Малколм, потому что она наша гостья, но от тебя не хочу терпеть и не потерплю. Капитан, мне казалось, что меня сюда пригласили в гости.

Фалькенберг кивнул.

– Думаю, лучше сменить тему, – сказал он.

Наступило неловкое молчание. Затем Кэтрин встала и сердито направилась к выходу.

– Можете меня не провожать, – сказала она. – Я могу о себе позаботиться. Мне часто приходится это делать. Меня не удивляет, что капитан Фалькенберг не торопится отправлять своих солдат в холмы. Я заметила, что всю самую трудную часть грязной работы, которую ему поручил губернатор Суэйл, он перепоручил свеженазначенному лейтенанту. И нисколько не удивляюсь, что он больше не хочет воевать. – И она вышла, хлопнув дверью.

Фалькенберг вел себя так, словно не слышал ее слов. Думаю, ему больше ничего не оставалось. Прием вскоре окончился.

Я один пошел в свою комнату. Дин и Луис предложили побыть со мной, но мне они не были нужны. И я сказал, что с меня достаточно празднования.

Хартц оставил на столе бутылку бренди, и я налил себе, хотя пить мне не хотелось. Стол из араратского железного дерева – один Бог знает, как солдатам удалось вырезать из этой древесины доски… Моя рота сколотила этот стол и другую мебель и обставила мою комнату, пока я лежал в госпитале. Я провел рукой по полированной поверхности.

«Ей не следовало этого говорить, – подумал я. – И, вероятно, это моя вина. Помню, Ирина говорила примерно то же самое в Гаррисоне, и я не возразил. Моя проклятая ошибка. Фалькенберг ничего не объяснил, и я так и не узнал, почему его не было с нами, когда мы брали крепость, но я был совершенно уверен, что дело не в трусости. Луис и Дин поддержали меня в этом мнении. Никто из тех, кто проделал с ним марш вверх по реке, не усомнился бы в его храбрости.

И почему я не сказал этого Ирине? Нахальный мальчишка, пытающийся произвести впечатление на девушку. Слишком гордился собой, чтобы…»

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал я.

В дверях стоял главный старшина Огильви. В коридоре осталось еще несколько человек.

– Мы хотели бы поговорить с лейтенантом. У нас проблема, сэр.

– Заходите.

Огильви вошел в комнату. За его широкими плечами я увидел монитора Лазара и Кэтрин Малколм. Они вошли, и Кэтрин остановилась, нервно сжимая руки.

– Это я виновата, – сказала она.

Огильви не обратил никакого внимания на ее слова.

– Сэр, должен доложить, что монитор Лазар без разрешения взял из батальонного архива несколько приказов.

– А почему вы говорите об этом мне? – спросил я. – Он ведь денщик капитана Фалькенберга.

– Сэр, взгляните на документы. Он показал их гражданскому лицу. Если прикажете доложить капитану, мы это сделаем. – Огильви говорил очень осторожно и расчетливо. Он протянул мне папку с бумагами.

Это все были приказы полковника Харрингтона капитану Фалькенбергу как капитану 501-го батальона и датировались днем нашего прибытия на Арарат. Я их никогда не видел. Но я должен был их увидеть, если бы капитан Фалькенберг был убит и я его заменил.

Лазар стоял по стойке смирно. Он смотрел не на меня, а куда-то на стену надо мной.

– Вы говорите, мисс Малколм читала это, главный старшина?

– Да, сэр.

– Тогда не будет никакого вреда, если прочту и я. – Я раскрыл журнал приказов. В первом Фалькенбергу предписывалось организовать 501-й батальон. Было еще несколько распоряжений относительно связи с майором Лоркой и складами снабжения в Гаррисоне. Копии этих приказов я видел.

– Почему вы решили, что мисс Малколм это заинтересует, Лазар? – спросил я.

– Не это, сэр, – ответил Огильви. – Следующая страница.

Я перелистнул страницу. Вот оно:

«Капитану Джону Фалькенбергу, командиру 501-го временного батальона линейной морской пехоты:

1. Этот приказ написан в подтверждение устного распоряжения, данного в разговоре с вышеуказанным офицером.

2. 501-му батальону приказано занять крепость Вирсавия как можно быстрее, с учетом безопасности и скрытности.

3. Приказано немедленно по воздуху направить в Вирсавию передовой отряд, в котором должно быть не больше 10% состава батальона.

4. Командир 501-го батальона не должен командовать передовым отрядом. Капитану Фалькенбергу отказано в просьбе возглавить этот передовой отряд и вернуться к батальону после взятия крепости.

Примечание: Нижеподписавшийся считает, что офицеры, приписанные к 501-му, не в состоянии самостоятельно организовать батальон и достичь главной цели – освобождения долины Иордана – без руководства со стороны опытного офицера. Нижеподписавшийся считает также, что вторичная цель – взятие Вирсавии – не может подвергать опасности главную цель – освобождение долины Иордана. Поэтому капитану Фалькенбергу приказано не подвергать себя опасности – бою, пока не будет достигнута главная цель.

Приказ военного командующего на планете

Николаса Харрингтона, полковника морской

пехоты СоВладения»

– Лазар, вы, вероятно, слышали наш разговор, – сказал я.

– Я не мог не слышать, сэр. Леди просто кричала. – Выражение лица Лазара не изменилось.

Я вертел в руках книгу приказов.

– Главный старшина.

– Сэр.

– Я покончил с книгой приказов. Будьте добры, проследите, чтобы она вернулась в батальонный сейф. К тому же, я забыл сделать запись о взятии книги. Поступайте, как сочтете нужным.

– Сэр.

– Спасибо. Вы и Лазар можете идти. Не вижу причин беспокоить капитана только потому, что мне понадобилось заглянуть в книгу приказов.

– Да, сэр. Пошли, монитор. – Огильви хотел сказать что-то еще, но передумал. Они вышли, закрыв за собой дверь.

– Очень благородно с вашей стороны, – сказала Кэтрин.

– Все, что мог, – ответил я. – Хотите выпить?

– Нет, спасибо. Чувствую себя дурой…

– Не вы одна. Я думал о том же и почти по той же причине, когда постучал Огильви. Не присядете? Наверно, нужно открыть дверь.

– Не говорите глупости. – Она пододвинула стул к большому столу. Длинная клетчатая юбка, похожая на очень длинный килт, и блестящая блузка из какого-то местного материала, с расстегнутым воротничком. Волосы длинные, каштановые с рыжинкой, но мне показалось, что это парик. «Чертовски красивая девушка, – подумал я. – Но в глазах затравленное выражение, а руки в шрамах. Шрамы свидетельствуют, что регенерацию проводил не очень искусный хирург».

– Кажется, Ирина говорила, что вы с фермы? Но вы не похожи на жительницу фермы.

Она не улыбнулась.

– Я владею фермой – вернее, владела. Ферма была конфискована правительством… одним из наших правительств. – Голос ее звучал горько. – Ассоциацией Защиты холмов Миссии. Это банда осужденных. Мы с ними сражались. Они убили моих деда, мать, брата и жениха. И теперь мы с этим ничего не можем сделать.

– Сколько там бандитов?

Она пожала плечами.

– Думаю, в Ассоциации Защиты около четырех тысяч. Что-то в этом роде. Есть еще Истинное Братство. В нем несколько сотен, может, тысяча. Точно никто не знает. Они не очень хорошо организованы.

– Кажется, никаких проблем не должно быть.

– Их не было бы, если бы мы могли с ними разобраться. Но Ассоциация Защиты не разрешает нашим фермерам вооружаться и не позволяет выступать против Братства. Боится, что потом мы выступим и против нее. Братство само по себе не страшно – это дикари, а не люди, но мы ничего с ними не можем сделать, потому что не разрешает Ассоциация.

– А сколько вас?

– В Долине двадцать тысяч фермеров, – ответила она. – И не говорите, что мы можем прогнать обе банды. Я знаю, что мы должны быть способны на это. Но мы пытались, и ничего не вышло. Они нападали на какую-нибудь ферму, мы преследовали их, но они уходили в холмы, а там нужны недели, чтобы их отыскать. Они ждали, пока мы снова займемся землей, спускались и убивали всех, кто им сопротивлялся. Убивали целыми семьями.

– Это и случилось с вашим дедом?

– Да. Он был одним из лидеров Долины. Его даже не хотели ограбить, хотели только убить. После этого я попыталась организовать сопротивление, и тогда… – Она посмотрела на свои руки. – Они меня схватили. Кажется, все-таки мне нужно выпить.

– Боюсь, у меня только бренди. Или кофе.

– Бренди подойдет.

Я принес еще один стакан и наполнил его. Когда Кэтрин взяла стакан, ее руки не дрожали.

– Вы не собираетесь спросить? Все хотят спросить, но боятся. – Она вздрогнула. – Не хотят смутить меня. Смутить!

– Послушайте, если не хотите говорить…

– Не хочу. Но должна. Можете это понять?

– Да.

– Хэл, вы не можете себе представить, что они со мной делали. Единственная причина, почему я осталась в живых, – они хотели, чтобы я жила. Потом посадили меня в клетку посреди деревни. Как пример. Предупреждение.

– Я решил бы, что эффект будет противоположным. – Я старался говорить спокойно, но внутри у меня кипела ненависть.

– Нет. Мне бы хотелось этого. Тогда я бы не напрасно… Может быть – не знаю. На вторую ночь, когда я была в клетке, два наших соседа убили одного из караульных и выпустили меня. Защитники на следующий день в наказание расстреляли тридцать человек. – Она посмотрела на свои руки. – Друзья переправили меня в безопасное место. Мне сказали, что врач был не очень хорошо подготовлен. Оставил шрамы. Если бы видели, какой я была там, так бы не говорили.

Я не знал, что сказать. И вообще не доверял своим способностям говорить. Хотел обнять ее, прижать к себе и больше ничего, просто обнимать и защищать. И добраться до тех, кто это сделал, и до тех, кто мог бы это остановить и не остановил. Боже, для чего существуют солдаты, как не для того, чтобы прекращать подобное? Но я мог только налить еще. И постарался говорить спокойно.

– А что вы будете делать теперь?

– Не знаю. Когда мне наконец позволили покинуть Риди, я поехала в Гармонию. Вероятно, надеялась получить помощь. Но… Хэл, почему губернатор Суэйл ничего не делает? Вообще ничего?

– Да, это интересно, – сказал я. – Боже, Кэтрин, откуда мне знать? С его точки зрения, все спокойно. Он может докладывать, что здесь все хорошо. В Колониальном Бюро те, кто создает сложности, не получает повышения, а Хьюго Суэйл не кажется мне человеком, который хотел бы до отставки дослужить на Арарате. – Я осушил свой стакан. – Может, я несправедлив к нему. Но почему-то мне не хочется быть справедливым.

– Но вы бы помогли, если бы смогли?

– Боже, конечно. Но теперь вы по крайней мере в безопасности.

Она печально улыбнулась.

– Да, всего лишь несколько шрамов. Подойдите ко мне. Пожалуйста. – Она встала. Я подошел к ней. – Положите руки мне на плечи.

Я протянул к ней руки. Она стояла неподвижно. И когда коснулся ее, почувствовал, что она дрожит.

– Так всякий раз, – сказала она. – Даже сейчас, а вы мне нравитесь. Я… Хэл, я бы все отдала, только бы расслабиться и позволить вам обнять меня. Но не могу. Могу только сидеть и разговаривать с вами.

– Тогда вам бы лучше уйти.

– Нет. Пожалуйста. Постарайтесь понять. Вы мне нравитесь. Я хочу говорить с вами. Хочу показать себе, что есть мужчины, которым я могу доверять. Только… не ожидайте слишком многого… какое-то время. Я постоянно твержу себе, что преодолею это. Не хочу быть одна, но боюсь быть с кем-то. Но я с этим покончу.

XIII

Последовало еще несколько недель парадов и муштры. Фалькенберг разработал новую схему. Он приобрел двести мулов и приказал моей роте учиться обращаться с этими животными. Идея заключалась в том, чтобы ускорить передвижение, используя вьючных мулов, и научить людей держаться за вьючные седла, чтобы ежедневно покрывать бульшие расстояния. Все получалось хорошо, но лишь нагнетало напряжение, потому что идти маршем было некуда.

Губернатор Суэйл вернулся в Гаррисон, но Ирина и Кэтрин продолжали гостить в батальоне. Солдаты были рады их присутствию, и возникало меньше проблем с дисциплиной. Особенно одобряли они Кэтрин. Она интересовалась всем, что они делают, и солдаты считали ее талисманом. Она молода, уязвима и не разговаривает с ними свысока… все они были почти влюблены в нее.

А я был влюблен не почти. И так часто встречался с ней, что Фалькенберг счел разумным напомнить мне, что лейтенантам не позволено жениться. Это, конечно, не совсем верно, но почти соответствует действительности. Ведь разрешения на переезд она не получит, а чтобы получить квартиру для семьи, нужно обратиться к святому Петру или еще выше. Правило таково: «Капитаны могут жениться, майоры должны жениться, полковники обязаны быть женатыми». И из него очень мало исключений.

– Это маловероятно, – сказал я Фалькенбергу.

– Да? – Он вопросительно поднял бровь. Этот жест приводил меня в ярость.

Я выпалил ее историю.

Он только кивнул.

– Большую часть ее я знал, мистер Слейтер.

– Во имя Господа, как вы можете быть таким хладнокровным? – спросил я. – Я знаю, что после той вспышки вы ее недолюбливаете…

– Мисс Малколм постаралась извиниться и представить вам объяснение, – ответил Фалькенберг. – Кстати, когда в следующий раз будете брать из сейфа книгу приказов, пожалуйста, делайте об этом запись. А теперь объясните, почему трое ваших людей спят под койками без одеял.

Конечно, на самом деле объяснение ему не было нужно; вероятно, он его уже знал. В батальоне было мало такого, о чем бы он не знал. Это позволяло гладко сменить тему, но у меня никакой другой темы не было. Я не для протокола рассказал ему, каким было бы наказание, если бы о нем доложили официально.

– Центурион Ардвайн предпочел не докладывать, – сказал я. – Капитан, я все же не понимаю, как вы можете быть таким спокойным, когда знаете, что всего в двухстах километрах отсюда…

– Мистер Слейтер, я остаюсь спокойным, потому что в данный момент ничего не могу сделать. Чего вы хотите? Чтобы мы привели 501-й к мятежу? Если вас это утешит, могу сказать, что не думаю, что ситуация будет долго сохраняться такой. Я считаю, что губернатор Суэйл живет в мире иллюзий. С бандой преступников нельзя иметь дела на постоянной основе, и я думаю, что вскоре произойдет взрыв. Но до тех пор мы ничего не можем сделать, и я предпочитаю, чтобы мне не напоминали о моей беспомощности.

– Но, сэр…

– Никаких «но», мистер Слейтер. Молчите и продолжайте нести службу.

Фалькенберг оказался прав. Хотя мы этого не знали, но примерно ко времени нашего разговора Ассоциация Защиты решила поднять цены на зерно. Две недели спустя она снова подняла цены и задержала корабли на реке, чтобы показать губернатору серьезность своих намерений.

Вскоре после этого губернатор нанес новый визит в крепость Вирсавия.

Дин Ноулз отыскал меня в клубе.

– Прибыл его превосходительство, – сказал он. – На этот раз со всей свитой. С ним полковник Харрингтон и целая рота милиции.

– А на кой черт?

– Хрен знает.

– Я думал, ты все знаешь. Наверно, скоро узнаем. Собирают всех офицеров.

Губернатор, полковник Харрингтон и Фалькенберг сидели в штабе, в помещении для совещаний. Присутствовал также полковник милиции. Он не слишком походил на военного. Мундир висел на нем мешком, а под мундиром круглился солидный живот. Губернатор представил милиционера как полковника Тревора.

– Перейду сразу к делу, джентльмены, – сказал Суэйл. – В результате ряда происшествий на юге я больше не уверен, что Гармония и Гаррисон могут постоянно получать продовольствие. Местное правительство нарушает условия договора. Пора оказать на него давление.

– Иными словами, – сказал полковник Харрингтон, – он хочет послать морских пехотинцев за головами, чтобы купцы Гармонии не платили так много.

– Полковник, ваше замечание не обязательно, – сказал губернатор Суэйл.

– Еще как обязательно. – Голос полковника звучал невесело. – Если мы посылаем наших парней туда, где их убьют, мы должны сказать им, зачем это делаем. Для линейных морских пехотинцев это вряд ли ново.

– Вам приказано удерживать города, – сказал Суэйл. – Но это невозможно сделать без достаточных поставок продовольствия. Я думаю, это оправдывает использование ваших войск в кампании.

– Конечно, – сказал Харрингтон. – А когда СВ отзовет нас обоих отсюда, что произойдет? Вас это хоть немного тревожит, полковник Тревор?

– СоВладение не покинет Арарат. – Голос Тревора звучал убежденно.

– Готовы биться об заклад? – спросил полковник Харрингтон.

– Если вы оба помолчите… – сказал Суэйл. – Капитан, как скоро ваш батальон сможет выступить?

Фалькенберг посмотрел на полковника Харрингтона.

– Мы одновременно должны удерживать район Иордана, сэр?

– Здесь вы не очень нужны, – ответил Харрингтон. – Теперь здесь достаточно милиции.

– А что именно мы должны сделать на юге? – спросил Фалькенберг.

– Я только что вам сказал, – ответил Суэйл. – Надавите на Защитную Ассоциацию, чтобы она пришла в себя.

– И как мне это сделать?

– Ради Бога, Фалькенберг, это карательная экспедиция. Причиняйте им ущерб, пока они не будут готовы сдаться.

– Жечь фермы и деревни. Стрелять скот. Разрушать транспортную систему. Такого рода дела?

– Ну… я предпочел бы, чтобы вы делали это иначе.

– В таком случае, губернатор, скажите точно, что я должен делать, – потребовал Фалькенберг. – Напомню вам, что Ассоциация Защиты сама является оккупантом. Ее не заботит, как мы поступим с фермерами. Защитники не работают на земле, они только экспроприируют плоды чужих трудов.

– Тогда ограничьте свои карательные меры Ассоциацией Защиты… – Суэйл запнулся.

– Я даже не знаю, как опознать их, сэр. Можно предположить, что всякий работающий на земле не преступник, но я вряд ли могу расстреливать всякого, кто в момент моего появления отдыхает.

– Сарказм не обязателен, капитан.

– Сэр, я только пытаюсь указать на трудности исполнения вашего приказа. Если я проявил непочтительность, примите мои извинения.

«Еще бы», – подумал я. Дин и Луис с улыбкой переглянулись. Потом с трудом придали лицам серьезное выражение. Я гадал, чего добивается Фалькенберг. Скоро я это узнал.

– Тогда что вы предлагаете? – спросил Суэйл.

– Губернатор, есть способ обеспечить вас разумными и достаточными поставками зерна. Для этого требуется ваше сотрудничество. В частности, вы должны официально отозвать признание Защитной Ассоциации.

– И кого признать? Неорганизованную толпу фермеров, которые не сумели удержать свою территорию? Капитан, я сочувствую этим людям, хотя все вы считаете меня бесчувственным чудовищем. Но мое сочувствие не имеет значения. Я должен кормить жителей Гармонии, и если для этого понадобится вступить в переговоры с дьяволом, я это сделаю.

– Вы почти это сделали, – пробормотал я.

– Вы что-то сказали, лейтенант Слейтер?

– Нет, губернатор. Прошу прощения.

– Мне кажется, я знаю, что вы сказали. Капитан, предположим, я воспользуюсь вашим советом и отзову признание Ассоциации Защиты. А что дальше? Наша задача – не создание демократии. Мои личные симпатии могут быть на стороне того, что именуется «свободными демократическими институтами», но я не чиновник Соединенных Штатов, я чиновник СоВладения. Кстати, как и вы. Если бы эту планету заселили Советы, такого разговора вообще не было бы. Они обеспечили бы постоянное поступление зерна, и никаких глупостей.

– Не могу считать такое сопоставление корректным, – сказал полковник Харрингтон.

– Я тоже, – согласился Тревор. Это меня удивило.

– Я снова спрашиваю, что нам делать, – сказал губернатор.

– Распространите на этот район покровительство СоВладения, – ответил Харрингтон. – Такое решение не обязательно должно быть постоянным. Не сомневаюсь, что у людей Тревора есть друзья среди фермеров. Возможно, мы и не заняты созданием демократии, но есть многие, кто попробует этим заняться.

– Вы предлагаете развернуть полномасштабную войну против Ассоциации Защиты, – сказал Суэйл. – Полковник Харрингтон, вы себе представляете, сколько это будет стоить? Сенат очень неохотно оплачивает необходимое пребывание морских пехотинцев на Арарате. Пока не поступил ни один децикредит на оплату боевых действий. Чем я буду платить за эту войну?

– Вам всего лишь нужно обложить налогом поставки зерна, вот и все, – сказал Харрингтон.

– Я не могу этого сделать.

– Придется. Капитан Фалькенберг прав. Мы можем прогнать Защитную Ассоциацию – при условии достаточной местной поддержки, – но мы уж точно не можем выращивать для вас зерно. Вероятно, можно истребить всех в этой проклятой долине и заселить ее заново…

– Теперь вы дерзите.

– Прошу прощения, – сказал Харрингтон. – Губернатор, чего именно вы хотите? Эти фермеры не будут выращивать зерно только для того, чтобы их грабила банда гангстеров. Они либо переселятся, либо перестанут обрабатывать землю. И что тогда будет с вашими поставками продовольствия?

– Ситуация сложней, чем вы думаете, полковник. Поверьте мне, это так. Ваша работа – война и насилие. Моя – политика, и говорю вам, дело не всегда обстоит так, как кажется. Ассоциация Защиты может снабжать Гармонию зерном по умеренной цене. Именно это нам нужно, и именно это вы для меня организуете. Вы говорите, что альтернативой может быть война, за которую я не могу заплатить, или голодная смерть, что совершенно неприемлемо. Приказываю вам отправить военную экспедицию в Алланспорт. У нее ограниченная задача – продемонстрировать наши намерения и оказать значительное давление на Защитную Ассоциацию, чтобы добиться разумных условий. Это единственная цель.

Харрисон несколько мгновений разглядывал свои ногти.

– Сэр, я не могу выполнить этот приказ.

– Черт возьми! Капитан Фалькенберг, вы…

– Я тоже не могу выполнить этот приказ, губернатор.

– Тогда, клянусь Господом, экспедицию поведет полковник Тревор. Тревор, если вы откажетесь выполнять приказ, я знаю десяток офицеров милиции, которые его выполнят.

– Да, сэр. А кто будет командовать морскими пехотинцами, сэр? От меня они не примут приказы. Я не могу командовать ими непосредственно.

– Лейтенанты… – Он замолчал, потому что мы все: Дин, Луис и я – одновременно покачали головой.

– Это шантаж! Я всех вас прикажу разжаловать!

Полковник Харрингтон рассмеялся.

– Сомневаюсь. Меня вы можете наказать. Но вряд ли можно винить младших офицеров, отказавшихся выполнять приказ, от которого отказался их командир. Попробуйте предложить это адмиралу Лермонтову, и он только рассмеется.

Суэйл сел. Несколько мгновений он пытался овладеть собой.

– Почему вы это делаете?

Полковник Харрингтон медленно покачал головой.

– Губернатор, все, что вы говорите о нашей службе, правда. Нас используют. Нам приказывают сносить головы, чтобы племянник какого-нибудь сенатора мог зарабатывать мегакредиты. Они заключают с людьми несправедливые договоры, а потом приказывают нам заставить этих людей продолжать игру. Обычно нам приходится с этим мириться. Но это совсем не значит, что такие приказы нам нравятся. Время от времени – очень редко – Флот получает возможность исправить то, что натворили вы, штатские. Мы не упускаем такие шансы. – Харрингтон говорил негромко, но теперь слегка повысил голос. – Губернатор, почему, по-вашему, люди становятся солдатами? Чтобы вам удалось получить выгодное назначение?

– Я вам говорил, что рад был бы помочь фермерам. Но не могу. Неужели непонятно? Мы не можем оплатить длительную кампанию. Не можем. Не «не хотим», а не можем.

– Да, сэр, – ответил полковник Харрингтон. – Полагаю, мне лучше вернуться в Гаррисон. Штабу придется поработать над рационированием продуктов.

– Вам кажется, что вы победили, – сказал губернатор. – Еще нет, полковник. Еще нет. Полковник Тревор, приказываю посадить батальон милиции в речные лодки. Сколько понадобится, чтобы собрать их здесь?

– Будут завтра, сэр.

– Когда они прибудут, обеспечьте их запасом горючего и продуктов. Мы поведем батальон в Алланспорт, и я лично буду руководить операцией. Не сомневаюсь, мы сумеем договориться с Ассоциацией Защиты. Что касается остальных, можете гнить в этой крепости, мне все равно. Всего хорошего, джентльмены.

Встретив за ужином Кэтрин, я рассказал ей о совещании. Она удивленно слушала.

– Не понимаю, Хэл, – выпалила она. – Все эти разговоры о цене. Мы бы с радостью оплатили кампанию.

– Ты считаешь, губернатор это знает? – спросил я.

– Конечно, знает. Я ему об этом говорила и привезла предложения других фермеров. Разве ты не помнишь, что я попросила его одолжить нам 501-й батальон?

– Конечно, но ты говорила не всерьез.

– Тогда нет, но мысль показалась мне такой удачной, что потом мы попробовали нанять вас. Губернатор не заинтересовался.

– Чем не заинтересовался? – спросил Луис Боннимен. – Это личный разговор, или я могу к вам присоединиться?

– Пожалуйста, присоединяйтесь, – ответила Кэтрин. – Мы уже закончили…

– А я уже пообедал, – сказал Боннимен. – Но угощу вас выпивкой. Хэл, ты поверил бы, что у старика Харрингтона хватит на это характера?

– Нет. Он меня удивил. И что же дальше?

– Не знаю, – ответил Луис. – Но могу намекнуть. Только что кончил помогать главному старшине отдавать приказы. Вся часть должна быть готова к утренней поверке.

– Подходит. Интересно, в какие еще неприятности вляпается его превосходительство?

Луис улыбнулся.

– Если повезет, его убьют, и полковник Харрингтон станет исполнять обязанности губернатора. И тогда мы сможем заняться наведением порядка.

– Нельзя желать этого отцу Ирины, – возразила Кэтрин. – Мне казалось, она вам нравится, Луис.

– Конечно, нравится. Но без ее старика я могу прожить. Мне казалось, вы разделяете мои чувства.

– Он разрешил мне жить в своем доме, – сказала Кэтрин. – Но я его не понимаю. Он кажется хорошим человеком, но только до момента, когда…

– Когда надевает губернаторскую шляпу, – сказал я. – Я все думаю, правильно ли мы поступили, Кэтрин. Если бы приняли предложение губернатора, по крайней мере делали бы хоть что-нибудь. Может, я бы даже изловил выродка, который… Ты знаешь, о чем я.

– Я рада, что вы не согласились, Хэл. Это было бы ужасно. Все, что вы сделали бы этим бандитам, они бы выместили на моих друзьях сразу после вашего ухода. Я не стала бы вам помогать, и думаю, никто не стал бы, потому что всякий, кто так делает, подписывает смертный приговор своей семье и всем своим друзьям.

– Жестокая банда, – сказал Луис. – Последовательная. Если уж используешь террор, то делай это до конца. К несчастью, это действует.

Кэтрин кивнула.

– Да. Я пыталась объяснить это губернатору Суэйлу. Если он пошлет туда экспедицию, многие мои друзья попытаются помочь. Но когда все кончится и он снова отдаст власть этим разбойникам, все мои друзья будут убиты. Лучше бы вы вовсе там не показывались.

– Но купцам из Гармонии не нравятся цены, – сказал Луис. – Они хотят дешево покупать зерно, и Суэйл должен заботиться и о них. Жалоба городского совета Гармонии плохо отразится на его карьере. Кто-нибудь в Колониальном Бюро воспримет ее серьезно…

– Политика, – сказала Кэтрин. – Почему невозможно…

– Помни, в каком веке ты живешь, – сказал Луис. – Конечно, в СоВладении занимаются политикой, но мы все сохраняем мир. И все не так уж плохо. Суэйл получил назначение благодаря людям члена Большого Сената Бронсона.

– Неприятная компания, – заметил я.

– Может быть, – согласился Луис. – Но, разумеется, это означает, что враги Бронсона ищут возможности дискредитировать Суэйла. Ему приходится быть осторожным. У купцов из Гармонии есть друзья в «Американ экспресс» – а «АмЭкс» страстно ненавидит Бронсона.

– В таком случае, я бы сказал, что у губернатора проблемы. – Судя по виду войск, которые он берет с собой, Ассоциация не очень испугается. У милиции красивые мундиры, но все они городские парни. Подходят для того, чтобы удерживать стены и, время от времени, патрулировать Иордан, когда мы всех здесь обезоружили, но вряд ли испугают тех, у кого есть боевой опыт.