Текст книги "Наваждение"

Глава 18

В маленькой баптистской церкви, стоящей в нескольких милях от города, скоро должно было начаться ежемесячное собрание «Виллоу Кросс Тобакко Кооперейтив». На Ники были джинсы и клетчатая рубашка. Ей казалось, что именно так должны одеваться фермеры. Но когда она приехала, то поняла, что ее предположения были неверными. Мужчины, женщины и дети были одеты в свою лучшую праздничную одежду.

– Почему ты меня не предупредила? – зашипела она на Кейт. – Почему ты не сказала, что я не так оделась?

Кейт, на которой было подходящее для всех случаев цветастое платье, улыбнулась.

– Я уже говорила тебе, Ники что настало время, когда тебе всему нужно учиться самой. Кроме того, здесь не показ мод. Наши люди, может быть, немного… провинциальны, но поскольку ты не в блестках и перьях, то не имеет никакого значения, как ты одета.

– Огромное спасибо. А я думала, что ты присоединилась ко мне для того, чтобы я не выглядела дурой.

– Я здесь для того, чтобы помочь тебе познакомиться со всеми. Здешние люди немного подозрительно относятся к незнакомым.

Ники подозрительно посмотрела на Кейт.

– Эй, не смотри на меня так. Не имеет никакого значения, родилась ты в этом городе или нет. Что касается местного общества фермеров, ты для них посторонняя.

Кейт взяла Ники под руку, как она обычно делала в школе, и повела ее по зданию церкви.

– Миссис Клей, – сказала она крупной женщине, затянутой в черное, – я хочу познакомить вас со своей старой подругой, Ники Сандеман. Она живет в доме Мартина.

Ники передернуло, когда она услышала, что Кейт назвала коттедж Элл по имени арендатора, который жил там после них, табачного фермера, так плохо следившего за домом. Она уже открыла было рот, чтобы возразить, но Кейт быстро пожала ее руку, и Ники поняла, что такое представление поможет ей войти в местное общество.

– Как дела? – отозвалась женщина. – Вы родственница Мартинов? – спросила она, при этом ее глаза заблестели от любопытства.

– Нет, не родственница, – ответила Ники.

– Чудесные люди, – продолжала миссис Клей. – Ужасно досадно, что они так неожиданно уехали. Как бы там ни было, – сказала она, быстро меняя тему, – я желаю вам всего наилучшего, миссис…

– Сандеман, – подсказала Ники, пытаясь понять по лицу женщины, узнала ли та ее. Но на лице ничего не отразилось и Ники предположила, что вокруг Виллоу Кросс были места, где Элл Сандеман была не так известна или же ее забыли.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – быстро сказала ей Кейт после того, как женщина отошла, – но Мартины жили в твоем доме так долго, пока ты отсутствовала, что Все тут считают твой дом домом этим людей. Кроме того, ты говорила, что хочешь все начать сначала. Я думала, ты сама решишь, хочешь ли ты вспоминать прошлое.

Ники кивнула. Она поняла и оценила мотивы поведения Кейт, но тем не менее чувствовала себя неловко, отрекаясь от своего истинного родства, будто это означало, что она стыдится собственной матери.

Кейт представила ее еще нескольким людям. Они обменялись любезными фразами. Даже если люди, с которыми знакомилась Ники, были любопытны, они были все же достаточно вежливы, чтобы не спрашивать больше того, на что она была в состоянии ответить.

Ровно в семь крепкий с виду пожилой человек пригласил всех сесть.

– Это Томас Клей, священник, – сказала Кейт, когда они с Ники сели на два свободных места в дальнем конце зала.

Священник объявил о рождении близнецов у Мэри и Джека Конуэй, затем прочистил горло.

– А теперь печальные новости, сказал он. – Мать Кенни Такера скончалась прошлой ночью. Похороны состоятся здесь в субботу утром. Нам будут нужны те, кто понесет гроб, поэтому близких друзей Кении попрошу остаться и подойти ко мне после собрания. Теперь я уступаю место Уиллу Риверсу.

Свист и топот приветствовали высокого человека, который отделился от толпы и медленно взобрался по ступенькам на возвышение, как будто нехотя и смущаясь устроенной ему овацией. Но это не смущение, подумала Ники, наблюдая за ним, это просто скромность, которой не нравится, когда ее наделяют властью. Он поднял свои большие сильные руки, призывая к молчанию. Ники внимательно рассматривала его внешность. Одет он был очень просто, так же, как и она, у него были прямые густые темные волосы, довольно длинные. Над карими, почти золотистыми глазами нависали тяжелые выразительные брови. У него был прямой тонкий – если бы он не был фермером, можно было бы сказать, аристократический – нос и чувственный рот. Поскольку большая часть его жизни проходила на свежем воздухе, лицо его было обветрено, и, несмотря на то что он был молод, его щеки, когда он улыбался, были прорезаны глубокими морщинами. Даже сидя в самом дальнем конце зала, Ники могла почувствовать обаяние, которое исходило от Уилла Риверса.

– Кто он? – прошептала Ники.

– Слушай внимательно и все узнаешь, – прошептала ей в ответ Кейт.

– Преподобный Клей только что попросил о помощи. Я тоже хочу попросить вас об этом. Многие из вас уже знают о несчастном случае с Льюком Карсоном, – сказал он. Врачи говорят, что он, вероятно, не сможет ходить, а даже если и сможет, то это произойдет не так уж скоро. Я ищу добровольцев, которые могли бы помочь в этом году жене и мальчикам Карсона с посадками. Если вы не сможете уделить им целый день, то даже и полдня имеет большое значение для Миз Карсон.

Послышался сочувственный шепот, потом фермеры заговорили между собой. В таком обществе, как это, объяснила Кейт, люди сами о себе заботятся.

– И это действует, Ники, – сказала она, – лучше, чем разного рода программы благотворительности или страхования, или что там еще изобрели люди в городе. Здесь это более личное.

Уилл снова поднял руку.

– Я уже говорил с некоторыми добросердечными леди… Вы знаете, о ком я говорю, – сказал он с улыбкой, которая вызвала женское хихиканье. – Мы устроим танцы и благотворительную лотерею в пользу семьи Карсона. Через четыре недели, начиная с сегодняшнего вечера. Я не знаю, какие призы будут учреждены этими леди, но уже сейчас даю слово, что куплю пять книжечек билетов – хорошо бы это были пижамы для кошек!

Раздался еще один взрыв смеха.

– Надеюсь, что каждый из вас даст что сможет, – убеждал Уилл. Его дружелюбная улыбка исчезла, а карие глаза стали серьезными. – Есть еще важные проблемы. Постараюсь сказать обо всем просто. Никто из нас не ожидал, что выращивание табака будет легким делом, никогда так не было. Врагов у нас здесь более чем достаточно. Это корневая гниль, увядание, пятна на листьях, ложномучнистая роса, голубая плесень и почернение, – перечислял он, как будто читал стихотворение. – Еще клопы и кузнечики, блохи и гусеницы, черви и тля. Больше тварей, чем в Библии! Не сочтите за оскорбление, преподобный Клей, – добавил Уилл, кивнув в сторону священника. – Это все то, чего мы можем ожидать, выращивая листья. Мы живем с этими нашими естественными врагами и молимся, чтобы год выдался удачным, точно также, как делали наши отцы и деды…

Уилл Риверс подвинулся ближе к краю возвышения и засунул ладони за пояс.

– Но иногда нам приходится заботиться кое о чем другом. О наших друзьях, о людях, которые покупают наш урожай, которые изготавливают сигареты и жевательный табак – почему-то очень часто они начинают вести себя совсем не по-дружески. Иногда кажется, что у них больше денег, чем у Бога – простите меня опять, преподобный отец – но им всегда мало. Им кажется, что если мы рассчитываем на справедливую оплату нашего честного труда, если хотим отложить доллар или два на черный день, то тем самым вытаскиваем деньги из их карманов…

Завороженная, Ники слушала, как спокойное красноречие Уилла Риверса удерживало внимание толпы. Он мог бы быть политиком, проповедником, даже актером – и правда, в нем было понемножку от каждого. Но что казалось еще более интересным – он как бы возвышал голос против собственных врагов Ники.

– Я знаю, что все вы любите посещать ежегодный пикник у Хайлендов, – сказал он, снова воодушевляясь. – Вам нравится есть их жареное на вертеле мясо и пить их виски – как будто собрались вместе старые приятели. Но, люди, это не так…

Один из фермеров заговорил:

– Послушай, Уилл, мы все знаем, что у тебя на плечах есть голова, и мы с уважением относимся к тому, что ты хотел сказать. Но я не думаю, что нам стоит бороться с табачной компанией. Они нам нужны так же, как и мы им. Они те, у кого есть деньги. Они те, кто защищает нас в Вашингтоне, чтобы нам сохранили дотации.

По залу прошел ропот одобрения.

Уилл кивнул головой.

– Я слышу, что ты говоришь, Хэнк. Может быть, иногда и кажется, что мы все – одна большая семья, но среди нас есть жадные родственники, которые не возражают против того, чтобы сожрать все, что есть на столе. Если им удается удрать с добычей.

С каждой минутой Ники слушала со все большим интересом. У нее были свои причины не доверять Хайлендам, и у других, похоже, они тоже были.

– История, о которой я говорю сейчас, – продолжал Уилл, – похожа на ту, которую пришлось пережить моему деду и отцу. То же самое может повториться и сейчас, если мы не будем следить за этим. Вернемся в 1900 год. Тогда существовал табачный трест, такой же, как нефтяной или стальной. Плата за лист была от семи до девяти центов за фунт, но трест предложил моему дедушке всего три цента за фунт. Мой дедушка отказался. Он и еще несколько человек объединились, у них было что-то вроде того, что сейчас есть у нас. Знаете, что сделал трест? Он разъединил их, предложив штрейкбрехерам по двенадцати центов за фунт. Подумай об этом, Хэнк, – продолжал он, – эти. ублюдки заплатили самую высокую цену в истории просто чтобы показать, кто здесь босс!

– Итак, Хэнк, – сказал он, все еще обращаясь к тому же фермеру, который к этому времени уже тихо сидел на своем месте, – Верховный суд привел к краху табачный трест, точно так же, как он разорил ассоциацию. Но это не изменило образ мыслей компаний – они занимаются своим бизнесом все так же. Во время депрессии в 1929 году мой отец вынужден был продать землю, чтобы окончательно не разориться. Тогда это сделали многие фермеры. Но компании чувствовали себя прекрасно. Люди могут голодать, но они не бросают курить. Нет, сэр, не бросают. Потом Рузвельт оказал нам поддержку с ценами, хотя компании пытались помешать этому. Тогда эта политики помогла моей семье, да и вашей. Мы продержались даже тогда, когда по всей стране банки лишили фермеров кредита. И если мы не будем осторожны, друзья, то нас ждут тяжелые времена, и я скажу вам почему.

Он замолчал, как рассказчик сказок, чтобы усилить впечатление.

– Неважно, что происходило с ценами, мы всегда были спокойны, потому что американские сигареты всегда делались из американского табака. Мы выращивали лучший, и он по-прежнему таков. Но сейчас компании начали привозить табак из таких мест, как Бразилия или Зимбабве, и я постоянно слышу, что там лист лучше, чем где бы то ни было.

Он опять помолчал, чтобы до всех дошел смысл его откровений.

– Но правда заключается в том, что мы просто не можем победить или даже участвовать на равных в этих состязаниях. Не можем, потому что привозной табак выращивается в условиях рабства, не можем, потому что нефтяные компании повысили цену на топливо для нашей техники, выросла и цена на удобрения. Мы должны остановить все это – сейчас! Из разных углов зала послышались голоса:

– Как? Что нам делать? Что ты думаешь, Уилл?

– Рад, что вы спрашиваете, – ответил Уилл с улыбкой. – Нам следует начать поднимать шум, пока дела не стали совсем плохи. Составить ходатайства, поговорить с политиками в Вашингтоне. Правда, почти все они связаны с компаниями, но есть парочка таких, которые на стороне фермеров. Мы свяжемся с людьми из газет и с телевидения, попросим их рассказать несколько историй о том, почему иностранный табак дешевле нашего.

– Похоже на беду, – проговорил один из старых фермеров. – Похоже, что ты собираешься разворошить осиное гнездо, Уилл Риверс, и я не думаю, что нам от этого будет лучше.

Уилл посмотрел человеку прямо в лицо.

– Джон, я не могу пообещать ни того, что не случится никакой беды, – серьезно сказал он, – ни того, что мы победим промышленников. Но я хочу напомнить вам слова, которые сказал очень умный человек: «Лучше самим повеситься всем вместе, или нас перевешают поодиночке». Это был Бенджамин Франклин, он так убеждал некоторых, кто боялся подписать Декларацию Независимости. Мы все знаем, что произошло, когда они решили драться все вместе. Я прошу вас сделать то же самое и послать этот протест.

Когда Уилл спускался с возвышения, Ники заметила, что аплодисменты были не такими бурными, как раньше, но это, казалось, его вовсе не беспокоило. Он пробирался среди фермеров, пожимая руки и определенно стараясь найти поддержку своей позиции.

Ники почти ничего не знала о той истории, о которой рассказывал Уилл, но она была захвачена ею, готова поверить, что Хайленды всегда были бессовестными в бизнесе точно так же, как и в личной жизни.

Чуть погодя миссис Клей объявила, что накрыт стол. Люди начали собираться вокруг наскоро сооруженного стола, который был накрыт ярко-красной домотканой скатертью. Чаша с фруктовым пуншем, электрический кофейник и огромное разнообразие домашних пирогов и печенья. Ники и Кейт подошли к столу тогда, когда Уилл Риверс начал наливать себе кофе. Ники горела желанием поговорить с ним, узнать побольше о позиции фермеров.

Но Уилла Риверса окружили три женщины, у каждой в руке была тарелка с пирожками и каждая старалась заставить его попробовать кусочек.

– Ты спрашивала, кто он, – сказала Кейт. – Ты не догадываешься? Различные люди видят в нем разное, но для одиноких женщин Виллоу Кросс он наиболее подходящий жених. Ты заинтересована?

– Не в этом смысле, – быстро ответила Ники. – Но, думаю, он единственный, кто может доказать мне, что я делаю ошибку, начиная сейчас заниматься фермерством…

– Тебе будет трудно заполучить его для этой дискуссии, – заметила Кейт, если, конечно, ты не испечешь что-то исключительно вкусное.

Угощаясь печеньем и пуншем, Ники краем глаза видела, что Уилл галантно пробовал все, что ему предлагалось, награждая каждую женщину комплиментом и мальчишеской усмешкой.

Внезапно Уилл выбрался из кружка почитательниц и подошел к ним.

– Кейт, – сказал он, протягивая руку, – рад снова тебя видеть. Хочу поблагодарить тебя за то, что ты взяла ребенка Клифтона, пока мать была в больнице. Я вижу, что ты привела с собой нашу новую соседку.

– Местный телеграф здесь хорошо работает, – засмеялась Кейт и представила их друг другу. – Ники хочет попробовать заняться выращиванием табака, Уилл. Я думаю, ты мог бы помочь ей найти опытные руки.

– Всегда рад нашему соседству, – согласился Уилл, – но, может быть, я сам посмотрю на земли, просто чтобы знать, что там требуется.

– Ники будет очень рада, не правда ли? – произнесла Кейт, как будто она не была уверена в том, что подруга ответит так как надо.

– Конечно, – согласилась Ники.

Какое-то мгновение она и Уилл изучали друг друга. Но на их лицах это никак не отразилось.

– Я могу заглянуть завтра, – сказал он, – это первое, что я сделаю утром.

– Хорошо, – согласилась Ники, – я буду ждать вас в девять часов.

Уилл рассмеялся:

– Нетрудно заметить, что вам незнакомо фермерское дело. Начало утра означает здесь время, когда над горизонтом поднимается солнце, это около половины шестого. Но поскольку вы новичок, я могу это сделать и попозже. Как думаете, вы сможете расстаться с вашими чудесными сновидениями около семи?

– Я буду ждать вас тогда, когда вы скажете, мистер Риверс, – коротко ответила Ники.

Ей хотелось, чтобы ее слова звучали ответом на вызов, но это скорее прозвучало так, как будто она оказалась на одной ступеньке со всеми женщинами, которые хотели привлечь к себе внимание Уилла.

Уилл улыбнулся ей.

– Обычно моего отца называли мистер Риверс. Я в основном откликаюсь на Уилла. – Он протянул ей руку. Ники приняла ее.

– Тогда Уилл.

Его рукопожатие было твердым и сильным, заметила она, он не принял во внимание то, что она женщина.

Их разговор был прерван группкой мужчин, которые, казалось, хотели поспорить с Уиллом. Он перенес свое внимание на них, а Кейт потащила Ники в сторону.

– Все в порядке, – сказала Кейт. – Уилл – соль земли, и он занимается выращиванием табака с детских лет. Если он будет присматривать за тобой, то у тебя все пойдет чудесно.

– Но мне не нужно, чтобы за мной кто-то присматривал, – возразила Ники. – Мне просто нужен хороший совет.

– Ладно, – сказала Кейт, сверкнув глазами за стеклами очков, – твое дело, если это все, что тебе нужно. Но говорю тебе, ты произвела впечатление на нашего Уилла, ему придется пройти больше мили, чтобы помочь тебе.

– Откуда тебе это известно? – спросила Ники, стараясь чтобы ее вопрос звучал так, будто ей это не приходило в голову.

– Он сделал тебе маленький подарок, – сказала Кейт, – лишние полтора часа – как он назвал это – «чудесных сновидений».

Когда следующим утром будильник поднял Ники в шесть часов утра, она все еще твердила себе, что ее не волнует, что Уилл Риверс думает о ней, ее интересует лишь то, что он может дать хороший совет по выращиванию табака.

Тем не менее она накрыла стол одной из немногих оставшихся скатертей, которая не была порвана или заштопана, а затем принялась за выпечку ароматных бриошей по рецепту Элл.

«Мне тоже следует позавтракать», – пробормотала она самой себе, готовя свежий кофе, запах которого распространился по всей кухне. Закончив все, она тщательно оделась, выбрав мягкий шерстяной голубой свитер и джинсы, потом слегка подкрасила веки.

Ровно в семь она услышала, что кто-то подъехал, и, выглянув в окно, увидела грузовик.

При дневном свете Уилл выглядел даже интереснее, чем накануне вечером. Его темные волосы в лучах солнца отливали рыжиной, золотистые глаза были полны жизни, а когда он двигался, то излучал энергию. «Он самый мужественный из мужчин, каких я когда-либо видела», – подумала Ники.

Он принял ее приглашение поговорить за завтраком и присел у кухонного стола.

– Вы должны попробовать бриоши, – сказала Ники, наливая ему чашку кофе. – Это французские сдобные булочки.

– Да? – удивленно спросил Уилл. – Посмотрим… Французские… вы имеете ввиду, что они из Франции? – продолжал он, разворачивая льняную салфетку и заправляя ее под подбородком, как ребенок. – Мне никогда не оказывали такого гостеприимства. Вообразить только, вы предлагаете мне эти маленькие – как вы их называете? – которые проделали путь чуть ли не от России.

– Я приготовила их, – сказала Ники. – И до Франции отсюда далеко… – Внезапно, взглянув на его улыбку и заметив насмешливый блеск в его глазах, Ники замолчала и поняла, как глупа она была. – Извините, – сказала она, – я не хотела показаться снисходительной.

– Все в порядке, Ники. – Уилл вытащил салфетку из-под подбородка и, как и полагалось, расправил ее на коленях. – Я просто хотел довести до вашего сведения, что фермеры, выращивающие табак, не всегда живут вдоль дороги. Так случилось, что некоторое время я жил во Франции, несколько лет назад после окончания колледжа. В свое время я макал бриоши в чай как раз на левом берегу Сены.

Смущенная своей оплошностью, Ники молчала, вспоминая, как Кейт предостерегала ее от поспешных выводов о людях, если ей неизвестны факты.

Уилл спокойно переносил ее молчание, его манеры были приятными, хотя и деловыми.

– Мне нужно узнать кое-что, чтобы я мог дать вам совет по посадке. Прежде всего, вся ли ваша земля попадает под перечисление фондов?

– Перечисление? – спросила она. – Зачем? Он начал было макать бриош в кофе, но застыл и уставился на нее, как будто не в силах поверить в то, что слышит.

– Для программы поддержки цен, – в конце концов ответил он. – Вы хотите сказать, что ничего не знаете об этом? На мгновение Ники была уничтожена его недоверчивостью.

– Нет, не знаю, – сказала она наконец. – Что касается земледелия, то я ничего в нем, не смыслю. Именно поэтому я и попросила вас. Чтобы увидеть, сможете ли вы пробить мое колоссальное невежество.

Он усмехнулся.

– Хорошо, теперь моя очередь извиняться за то, что был слишком строг. Я не привык быть учителем. Просто здесь немного янки, которые хотят выращивать табак. Особенно таких хорошеньких, как будто они сошли с обложки журнала.

– Я не янки, – сухо возразила она, – я только родилась здесь.

– Правда? – спросил он. – Для начала это уже кое-что. Может быть, у вас осталось в крови кое-что от ноу-хау. И я ничего не имею против того, чтобы добавить местного ноу-хау. Это самое малое, что я могу сделать за бриош? – Он улыбнулся ей, и она тоже ответила ему улыбкой.

Она знала, что слишком старалась держать оборону, хотя Уилл Риверс был привлекателен, обаятелен, с чувством юмора и, казалось, прекрасно сознавал эти свои качества. Но Ники была полна решимости не быть похожей на местных красавиц, которые хотели заполучить его. И кроме того, хотела застраховать себя от судьбы, которая постигла ее мать и бабушку.

Уилл отодвинул в сторону кофейную чашку и перешел к делу.

– Начнем мы вот с чего, – сказал он, – я посмотрю ваши документы и постараюсь достать для вас некоторые брошюры из министерства земледелия, которые могли бы познакомить вас с федеральной программой. Тем не менее вот в двух словах, что вы должны знать. Каждый фермер, выращивающий табак и участвующий в программе, получает перечисление фондов. Вы можете обрабатывать землю сами или сдавать в аренду. Потом, если вы не можете продать ваш урожай по установленной на аукционе цене, табачный кооператив берет у вас лист и хранит на складе – хороший лист может храниться от пяти до десяти лет, пока не будет продан по надлежащей цене. Вы тем временем не выплачиваете государственные займы они называются невозвратными, что означает, что их не нужно выплачивать. Вы меня поняли или мне объяснить еще раз?

– Я поняла, – ответила она – Я неопытна, но не тупа.

– Я и не говорил этого, Ники. – Уилл секунду оставался в нерешительности, потом спросил:

– Вы не будете возражать, если я по-соседски дам вам совет, который не касается земледелия?

Ники неохотно кивнула.

– Мне кажется, что вы все время готовы вспыхнуть. Будьте осторожны, Ники, это может вам помешать. Ну а теперь позвольте мне задать вам серьезный вопрос…

Ники вся напряглась: возможно, он хотел узнать что-то о ее прошлом.

– А вы уверены, что хотите заниматься здесь фермерством? – продолжал Уилл. – Возможно, после того, что вы услышали прошлым вечером, у вас появились другие мысли? Многие молодые люди оставляют семейные фермы и ищут работу на фабриках. Это тяжелая жизнь, Ники, даже для тех, кто привык к ней, даже в хорошие времена.

– Я уверена, – спокойно сказала Ники. – Абсолютно уверена в том, что хочу попробовать.

Уилл поднялся из-за стола, подошел к раковине и вымыл свою чашку. «Интересно, кто научил его этому», – подумала Ники.

– Итак, все решено, – сказал он. – Давайте взглянем на вашу землю, тогда я буду лучше представлять, что вам может потребоваться.

Они вышли на улицу и направились к грузовику Уилла. Он открыл дверь, и Ники скользнула на сиденье для пассажира, стараясь не говорить и не делать ничего, чтобы не выглядеть в глазах Уилла глупой и невежественной.

Они ехали по дорогам, которые пересекали землю Ники. Уилл молча осматривал поля, чтобы иметь свое мнение. Он ничего не говорил, отвечая молчанием на молчание Ники.

Когда инспектирование было завершено, Уилл отвез Ники обратно к дому. Они опять уселись на кухне.

– Все не слишком плохо, – сказал он, – если не принимать во внимание, что урожай остался гнить на полях. Потерян шанс вырастить собственный урожай в этом году, но можно подготовиться к посадке. Это означает, что все должно быть расчищено, прежде чем вы станете выжигать поля.

Хотя этот совет ничего не прояснил для нее, Ники решила ни чем его не расспрашивать.

Уилл внимательно посмотрел ей в лицо, улыбнулся и решил уточнить:

– Вам придется простерилизовать вашу землю перед посадками. Чтобы убить все то нехорошее, что я перечислял прошлым вечером. Вы можете использовать химикаты, но большинство фермеров здесь просто выжигают поля после того, как снимают урожай.

Ники кивнула.

– Я никогда не мог понять, почему Джад Мартин уехал такой спешке, – сказал Уилл. – Вам ничего об этом не известно?

В вопросе прозвучало что-то похожее на обвинение, и голос Ники звучал жестко, когда она ответила:

– Это лишь мои догадки, но я думаю, что они не смогли заплатить за аренду, поэтому и убрались. То, что они сделала с землей, не идет ни в какое сравнение с тем, во что они превратили дом.

Уилл нахмурился.

– Это странно. Могу поклясться, что Джад заплатил долги. Конечно, года два назад у Мартина было трудное время. Но в последнее время, как я слышал, у них было все в порядке. А потом они вдруг уехали. Кое-кто говорит, что в Балтиморе попала в беду дочь Мартина, но я не обращаю внимания на слухи. – Удовольствовавшись тем, что Ники ничего больше не знает о Мартинах, он спросил:

– А почему вы решили взять в аренду эти земли?

Ники колебалась лишь долю секунды – и выбрала правду. Советы Кейт были хороши, но все это не подходило для Ники. Она не собиралась отрекаться ни от имени, ни от памяти о Гейбриэл Сандеман.

– Я не арендатор, – ответила она, – эти земли принадлежат мне. Принадлежали моей матери. – Задержав дыхание, она ожидала реакции Уилла.

Уилл сдвинул брови, пытаясь что-то припомнить.

– Минуточку, – в конце концов сказал он. – Я слышал кое-что об этом месте. Здесь было?..

– Да, – отрезала Ники, – здесь моя мать была убита. Да, она была любовницей X. Д. Хайленда! Карие глаза Уилла сверкнули.

– Как я и говорил раньше, вы всегда готовы вспыхнуть! Может быть, для этого есть причины. Тем не менее не стоит судить людей, которых вы не знаете. Мне очень жаль, что ваша мать умерла. Что касается всего остального, я думаю, что это были ее проблемы.

– Но все люди вокруг относились к этому иначе! Они заставляли ее почувствовать, что она… – Ники не могла заставить себя произнести отвратительное слово, во всяко-случае при человеке, которого едва знала. – Это переноси лось и на меня тоже. Многие относились к нам, как к подонкам.

Уилл смотрел вниз, будто испытывал стыд.

– Да, мы здесь не особенно либерально настроены, – сказал он. – Но почему вы вернулись сюда, если вам здесь было так плохо?

– Потому что я не могла позволить, чтобы был продан дом моей матери. Выращивание табака казалось мне единственным способом сохранить его.

– Кажется, что вы не все говорите, – предположил Уилл, немного помолчав. – Ладно, это не мое дело… – Он облокотился на стол. – Не хочу показаться просто любопытным, Ники. Просто подумал, что вам нужен друг, с которым вы могли бы поговорить. Вы ведь здесь что-то вроде чужака.

– Я привыкла к этому, – спокойно ответила Ники.

– Возможно, это и есть ваша первая ошибка. Ники не собиралась выслушивать советы местного волокиты, поэтому она сменила тему разговора:

– Мне нужна будет здесь помощь. Кейт сказала, что вы могли бы мне посоветовать кого-нибудь, знающего дело. Вы можете мне помочь?

– Табак привередливая культура, Ники. Я бы сказал, она с женским характером, – объяснил он с улыбкой. – Ей требуется внимание каждый день. Если оставить ее без присмотра, то неудача неминуема.

Ники смотрела в сторону, показывая свое нетерпение. Ей нужна была помощь, имена людей, которых она могла бы нанять, а не лекции.

Но Уилл упрямо продолжал:

– Все дело в том, Ники, что вы взяли на себя серьезное обязательство и стараетесь выполнить его. Но ведь вы можете и примириться с неудачей.

– Я собираюсь остаться здесь, – твердо заявила она. – Я взяла на себя обязательство.

– Я хочу сказать, если вам нужно, чтобы кто-то заботился о вашем урожае, то следует дать ему и долю в прибыли, а не только плату.

– Эта сторона дела меня не беспокоит. Мне нужно ровно столько, чтобы сохранить мой дом. Уилл кивнул.

– Хорошо. Мэтью Паркер может подойти. Я спрошу его. И сыну Лема Хансена нужна работа. Он не очень опытен, но если кто-то будет руководить им, он может принести большую пользу. – Уилл замолчал, глядя на нее исподлобья.

Ники почувствовала, что он не может решиться высказать еще какое-то предложение. В конце концов он произнес:

– Здесь есть еще человек по имени Джим Дарк, который мог бы быть вам полезным.

Ники поняла, что сейчас последует «но». Она ждала – так и произошло.

– Джим года два назад вышел из тюрьмы. Он зарабатывает на жизнь случайной работой. Как вы относитесь к тому, чтобы нанять на работу человека, который сидел в тюрьме?

Ники покачала было головой, но потом вспомнила то, что говорила ей Хелен о ярлыках, подумала о том, что к ней и к Элл относились так, что они тоже чувствовали себя, как в тюрьме.

– А какое преступление совершил Джим Дарк? Уилл посмотрел ей прямо в глаза.

– Он убил человека.

От неожиданности у Ники открылся рот.

– Вы хотите, чтобы я наняла убийцу?

– Джим не убийца. Это было непредумышленное убийство, судья разрешил Джиму обратиться с ходатайством о смягчающих вину обстоятельствах. Человек просто защищался, когда на него нападали. Если бы в баре не произошла драка, то Джим избежал бы тюрьмы. – Уилл пожал плечами. – Мне казалось, что у вас более широкие взгляды. Хотя, возможно, я ошибаюсь…

Ники была возмущена тем, что он пытается заставить ее почувствовать себя виноватой в том, что она не хочет нанимать на работу преступника. Она живет здесь одна, полагаясь на милость божью. Он что? Глуп? Или проверяет ее?

– Уилл, я живу здесь совсем одна…

– Я могу понять ваши опасения, – ответил Уилл и отодвинул стул, собираясь уйти.

– Вы думаете, что он единственный человек, кого я могу взять старшим?

– Нет. Но я думаю, что Джим лучше других сможет помочь вам. Нет ничего, чего бы он не знал о выращивании табака. Он умен и трудолюбив. Он вступил в АА, когда был еще в тюрьме, и вот уже год как не пьет.

– У него не было выбора в тюрьме. Уилл улыбнулся:

– У людей всегда есть выбор – даже там.

– Хорошо, – согласилась она, – а что если он опять начнет пить.

– В отношении людей не может быть никаких гарантий, Ники. Но я очень давно знаю Джима и не думаю, что он разочарует вас. Но почему бы вам не встретиться с ним и не посмотреть на него самой? Если вы не будете уверены в нем, наймите его на несколько дней на расчистку полей. Никаких – обязательств. Если решите нанять его, то можете рассчитывать на то, что я буду присматривать за всем.

– Похоже, что у вас на все есть ответ.

– Нет. Не на все. Например, я не знаю, придете ли вы на танцы, которые устраиваются в пользу семьи Карсона. Мне бы хотелось знать ответ.