Текст книги "Неночь"

Глава 33
Шаги

Мия ждала.

Несмотря на то, что в ее сознании плавали образы вероятного развития событий наверху, несмотря на то, что ее кровь кипела при мысли о предательстве Эшлин, несмотря на то, что ее отмщение Рему было так близко и все же недосягаемо, она ждала. Если люминаты захватят в свои руки Кассия и Достопочтенную Мать, каждый последователь Красной Церкви будет под угрозой. Ее друзья. И Меркурио. Ее первым шагом должно быть уничтожение пути для побега Рема. Кассий и Друзилла не должны попасть в руки Исповедальни.

Поэтому она затаилась в бассейне с кровью. Корила себя за глупость. Теперь Мия знала наверняка. Эш убила Лотти. Пыталась свалить на нее убийство. Каждая секунда, каждое произнесенное ею слово было ложью. В тот вечер в Зале Истин Тишь предупреждал ее.

В этих стенах у тебя всего один друг.

Не Карлотта,

не Трик или Эшлин,

и не я.

Этот друг прятался в тенях комнаты, наблюдая за происходящим своими не-глазами. Рем и его войска ушли. Но во владениях вещателя по-прежнему оставались с дюжину люминатов, ныне одетых в роскошные кожаные наряды с символом Аа. Плотная броня, деревянные пряжки, ни тебе заклепок или винта – несомненно, доспехи были изготовлены специально для этого нападения. За Адонаем и Мариэль наблюдали с полудюжины мужчин. Еще шестеро стояли на пороге и смотрели за коридором. Ткачиха до сих пор находилась без сознания, рядом с ней сидел Осрик, наставив клинок ей на горло.

«Начнем сначала…»

Мия все равно мало что видела под своим плащом, и поэтому закрыла глаза. Затем потянулась к теням в комнате. Прямо как среди пугал в Зале Песен, она чувствовала эти тени, как саму себя. Она снова вспомнила, каково быть той четырнадцатилетней девочкой. Кромсающей на куски статую Аа у Гранд Базилики. Шагающей между тенями, словно призрак. Но прежде всего она вспоминала мужчину, который положил этому начало, который повесил ее отца, заковал мать и убил брата прежде, чем тот научился ходить.

Мия развела руки под кровью. Вытянула пальцы. Потянулась сквозь мерцающую тьму к теням у ног каждого легионера. Загибая их в крюки и вонзая в подошвы сапог каждого солдата. А затем так тихо, как только могла, вышла из бассейна Адоная.

Мия сразу же осознала свою ошибку – хоть она по-прежнему была спрятана под плащом из теней, это не касалось крови, которой она пропиталась. Запрыгнув на выступ, девушка забрызгала каменный пол и оставила на нем кровавые отпечатки ладоней. Легионеры в комнате обернулись на звук, Осрик нахмурился.

Недоумение. Замешательство.

Этого было достаточно.

Мия шагнула в тень под собой

     и вышла

        из тени

            на стене

                 за Осриком.

Один из легионеров заметил движение краем глаза и забил тревогу, но к тому времени кинжал Мии уже погрузился по рукоять в сустав между шеей и рукой юноши, разрывая сухожилия. Осрик закричал, его клинок выпал из онемевших пальцев, а Мия ударила ему коленом по подбородку и толкнула предателя на пол. Затем подхватила его клинок и

шагнула

         во

             тьму у своих

ног, после чего вышла из тени другого легионера и рассекла ему подколенные сухожилия, заваливая его на пол. Мужчина рядом с ним замахнулся на нее битой, но Мия отшатнулась, и удар просвистел мимо челюсти. После этого девушка шагнула к нему и достаточно сильно ударила коленом по паху, чтобы каждый мужчина в комнате скривился от сочувствия. Солдаты закричали, но, попытавшись напасть на этот мокрый от крови ужас из кровавой ямы колдуна, обнаружили, что их сапоги приклеены к полу.

Мия чувствовала ее. Силу ночи, курсирующую под ее плотью. Голодный мрак. Саму Мать, богиню, отметившую ее, наблюдающую черными глазами за этими мужчинами, потревожившими ее священную территорию.

Она была зла.

Мия обезвредила одного солдата, затем другого, подхватила его биту и начала наносить удары по челюстям и затылкам, прыгая между участками тьмы и оставляя за собой только кровавые следы. Это были люди из лучшей когорты легиона – Рему хватило ума не брать с собой в гору костеродных или сенаторских сыновей. Но встретившись лицом к лицу с этим окровавленным кошмаром с черными глазами, свирепой улыбкой и алыми-алыми руками, довольно скоро они прониклись страхом.

– Сапоги! – крикнул кто-то. – Снимите сапоги!

Тени отбирали их биты и заглушали крики, пока Мия убивала одного солдата за другим. Стоявших неподалеку коллег, которые услышали вопли и пришли на выручку, постигла та же участь – они пали с перерезанными глотками от жестоких ударов. Бойня продолжалась, пока не остался всего один. Мужчина с темными, мокрыми от крови кудряшками, упавший на спину, чтобы снять сапоги. Он начал отползать к стене, глаза округлились от ужаса, когда этот демон бездны вышел из теней перед ним. В одной руке – окровавленный клинок. В другой – окровавленная бита. Волосы липли, как черные сорняки, к крови на лице монстра.

И тогда ужас открыл рот. И заговорил девичьим голосом.

– Мне жаль.

Клинок опустился дугой.

Оправляясь от кровавого беспорядка, который она сама развела, Мия услышала стон и посмотрела на Осрика, пытавшегося встать с пола. Протопав к ваанианцу, она хорошенько пнула его по голове, и он покатился по плитке. Присев рядом с Мариэль, Мия проверила ее дыхание и прикрыла изувеченную плоть ткачихи рваными лохмотьями ее мантии. Затем опустилась возле Адоная и осторожно заговорила:

– Вещатель, это Мия. Сейчас я вас развяжу. Ваша сестра цела и невредима. Что бы вы ни увидели, мне нужно, чтобы вы никого не убивали хотя бы пару минут. Договорились?

Адонай замычал в ответ и кивнул. Мия разрезала его путы, вытащила кляп и сняла повязку с глаз. Вещатель мгновенно вскочил на ноги, его лицо исказилось, руки заплясали в воздухе. Из бассейна взмыли струйки крови, извивающиеся как змеи и острые как пики. Взгляд альбиноса пробежался по сестре и остановился на юноше рядом с ней, который угрожал ее жизни…

Осрик снова пытался встать, постанывая и держась за челюсть. Адонай поднял руки выше, пальцы сжались, как у кукловода, управляющего марионеткой. Из бассейна выстрелили кровавые веревки, оплели запястья и щиколотки Осрика, после чего потащили его по плитке в алую яму.

– Я же попросила не убивать его!

Мия вцепилась в руку вещателя и повернула его к себе лицом. Пошевелив пальцами, тот обвил шею Мии еще одной струей крови и оторвал девушку от пола. Она ахнула, задыхаясь, и забила ногами в воздухе. С десяток теней обхватили руки и ноги вещателя, их концы приняли форму острой иглы и замерли всего в паре миллиметров от его глаз.

– Отпустите меня, – просипела Мия. – Я только что спасла вам жизнь. И вашей сестре. Мы на одной гребаной стороне. Осрик нужен нам живым, чтобы узнать, что происходит наверху.

– Ужель сие не очевидно? – прорычал Адонай. – За лордом Кассием явились люминаты. Что еще нам надобно знать?

– Отпусти. Меня. Ублюдок.

Адонай осклабился. Но хватка на шее девушки ослабла, а струйки осторожно опустили ее на пол и скользнули обратно в бассейн. Вещатель взмахнул рукой, и Осрик вынырнул, жадно втягивая воздух. На его губах пузырилась кровь, когда он прошептал:

– Мия, пожалуйста…

А затем снова рывком опустился под поверхность.

– Адонай, вам с Мариэль нужно бежать.

– И куда же нам путь держать? – сплюнул он. – Средь нас предатель затесался! По всему вероятию, люминаты уже ведают о залегании каждой часовни меж горой и Годсгрейвом.

– Это не значит, что они напали на все из них. Скорее всего, они побоялись это делать, чтобы не выдать свой замысел. Их цель – лорд Кассий. Нельзя позволить им забрать его в Годсгрейв. Если вы исчезнете, у них останется лишь один путь к цивилизации.

– Пустыня Шепота, – кивнул Адонай.

– Именно. Так что хватит медлить и убирайтесь отсюда.

– И что ты будешь делать, маленький даркин? Сокрушишь армию самосильно?

– Ну, это уже моя проблема, не так ли?

– …Наша проблема…

Взгляд Адоная не отрывался от Мии. Его голос был холодным и твердым, как камень.

– Сей пес посмел грозить сестре моей, сестре любимой, маленький даркин. Коль был бы я тобой и нуждался в его знаниях, то вопрошал бы побыстрее.

Адонай лениво взмахнул рукой. Из кровавого бассейна вновь вынырнул Осрик, кашляя и отплевываясь, почти без сознания.

– Осрик, ты меня слышишь?

– Мия, пож…

– Закрой хлебало, жалкий ты кусок дерьма, – прорычала она. – У тебя есть только одна возможность выжить – если расскажешь все, что я хочу знать. Ясно?

– Я… – юноша снова закашлялся и поборол рвотный позыв. – Да.

– Вы отравили всех на банкете: Кассия, Духовенство и инициирующихся?

Осрик кивнул, его глаза заливало кровью, струящейся с волос.

– Да.

– Но никто из них не умер?

– Н-нет. Мы использовали вариацию «синкопы». Карлотта изготовила специальную дозу, которая действует быстрее, чем обычно. Духовенство необходимо Рему живым для д-допроса.

– Что насчет Трика? Он бы учуял «синкопу» в пище за милю. Как вы ему помешали?

Осрик ничего не ответил. Только молча захлопал ртом.

– …Осрик?

– Эшлин, она…

Мия сразу же все поняла. Услышала это в его голосе. Живот ухнул вниз. Девушка вспомнила, как лежала в его объятиях. Их поцелуи.

Она не любила его, но…

Нет.

Она не любила его.

Мия открыла глаза. Взглянула на Адоная. Сделала глубокий вдох.

– Это все, что я хотела узнать.

– Мия, н…

Вопли Осрика поглотил бассейн, а юношу затянуло на дно к неминуемой гибели.

– …Мия, нам нужно спешить…

Девушка кивнула не-коту, с секунду собиралась с мыслями.

– Адонай, вам пора уходить. Сейчас же.

Вещатель смотрел на нее долгое время, и единственным звуком были тихие всплески бассейна. Но в конце концов он потянулся к своей шее, потянул за серебряный пузырек на кожаной повязке и оторвал его. Мия узнала его – такой же был у Наив в пустыне. Такие же наполняли ниши в кабинете Достопочтенной Матери.

– Моя кровь, – сказал Адонай. – Коль преуспеешь, вылей ее на пол и напиши, как если б кровь была холстом, а кистью – палец. И я узнаю.

Мия подхватила пузырек, перевязала шнурком, надела на шею и вытерла с ресниц сгущающуюся слизь. Она чувствовала, как кровь запекается на коже и трескается на ее губах при разговоре.

– Идите.

Адонай взял сестру на руки и спустился по мраморным ступенькам в бурлящий поток. Кровь будто обнимала его – с поверхности поднимались крошечные щупальца и ласкали вещателя, пока он шел к центру. Затем он повернулся к Мие и кивнул.

– Да сопутствует тебе удача, маленький даркин. Она тебе занадобится.

– Когда Мариэль очнется, расскажите ей, что здесь произошло. И передайте, что она передо мной в долгу.

Адонай покачал головой и улыбнулся.

– Почившим ничего не должны.

Он быстро залепетал слова, напевая диссонирующую мелодию бассейну, будто отец – спящему чаду. Кровь запела в ответ, и парочка исчезла под волной в стремительном железном потоке. Поверхность разгладилась, как мельничный пруд. Не было даже ряби, свидетельствующей об их отбытии.

Мия выжала волосы. Сняла сапоги, чтобы вылить из них кровь, насколько это было возможно, и спрятала зазубренный клинок Осрика за голень. Мистер Добряк все время за ней наблюдал, тихий и неподвижный. Но в конце концов прошептал:

– …Мне жаль насчет Трика…

– Тебе не о чем жалеть.

– …Ты испытывала к нему чувства, Мия. Отрицать это нет смысла…

– Нет.

Пауза, наполненная тихим вздохом.

– …Врать тоже не нужно…

Хор затих.

Это первое, что она заметила, когда прокралась из комнаты вещателя во тьму горы. Призрачная песня, которая сопровождала ее каждую секунду в этих стенах, внезапно пропала. Из-за этого шаги Мии звучали громче, дыхание резало уши. Это казалось неправильным. Как трещина под кожей. Тишина столь громкая, что оглушала.

В конце этажа, у лестницы наверх, дежурили два люмината. Но, разумеется, их взгляды были направлены вверх, в ожидании возвращения судьи и коллег. Мия, крадучись, прошла мимо них – достаточно тихо, чтобы Меркурио и Маузер ею гордились. Девушка была тише шепота, когда поднялась за их спинами. Не более, чем размытым пятном, когда ее стилет из могильной кости перерезал глотку от уха до уха одному мужчине и пронзил сердце второго, оглянувшегося на падшего товарища.

Солдат покачнулся и упал на лестницу, прижимая руку к груди. Взгляд выискивал во тьме, что же его убило. И тогда Мия откинула плащ, просто чтобы он ее увидел. Бледную худую девушку, пропитанную черным и красным, в маске запекшейся крови и выразительными на ее фоне глазами. Чтобы он увидел тень мертвого юноши в ее зрачках, когда она зажала ему рот, перерезала горло и прошептала:

– Услышь меня, Ная. Услышь меня, Мать. Эта плоть – твой пир. Эта кровь – твое вино. Эта жизнь, ее конец, мой подарок тебе. Прими его в свои объятия.

Не-кот у ее ног набухал и шел волнами, упиваясь предсмертным ужасом солдата. Мия повсюду чувствовала тьму. Как та шептала. Торопила ее.

Она была довольна.

Мия развела руки, приказала теням подняться, обернуть тела и затащить их во мрак. Даже почти пожалела, что не может остаться и посмотреть, как вернутся их товарищи и обнаружат на месте солдат лишь кровавые пятна. Как первые зерна страха начнут в них укореняться и эти люди осознают, сколь далеко они ушли от дома. Что темнота вокруг них не только зла. Но и голодна.

Мия побежала по лестнице, встретила еще двух солдат наверху и подарила им ту же кончину, что и караулившим внизу. Они казались такими крошечными в недрах горы. Без своей солнцестали, белых доспехов и красных, как багровые реки, плащей. Просто маленькие человечки, чьей веры во Всевидящего не хватало, чтобы защитить их от его супруги. От той, которую она пометила. От той, которую она избрала – здесь, в своем доме. Своем алтаре. Своем храме.

Мия почти добралась до Зала Надгробных Речей, когда ее заметили. Быстро прикончив двух легионеров, она упустила из виду еще двоих, спускавшихся сверху. Девушка услышала рев предупреждения и повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как к ней мчатся люминаты. Проехалась по полу и рассекла одного из них от колена до причинного места, разрывая бедренную артерию и оставляя его истекать на полу кровью. Второй ударил ее дубинкой по виску, и Мия покачнулась, после чего связала его ноги тенью, скользнула за ему спину и раз пять ударила его клинком в спину. Но тут раздались новые крики и топот.

По лестнице к ней спускались с полдюжины люминатов, среди коих был и Альберий – сам глава центурия. Мия могла накинуть плащ из теней и, возможно, даже пройти мимо них незамеченной. Но мысль о предательстве Эшлин, о том, что она сделала с Триком, об этих ублюдках, захвативших место, которое она начала считать своим домом, – все это полыхало в груди с такой силой, что даже пугало.

Хватит бежать. Хватит прятаться.

– Ладно, выродки, – прошептала Мия. – Следуйте за мной.

Легионеры увидели ее и крикнули в знак предостережения. Одной рукой девушка достала стилет из могильной кости. В другую взяла клинок Осрика. Губы с потрескавшейся коркой крови растянулись в оскале, а тени вокруг заплясали, когда она ринулась в атаку. Альберий и его легионеры были широкими, как дома, их дубинки и щиты взмыли вверх. Центурион прищуренно посмотрел на нее во мраке, на кинжал в руке, лишивший его глаза. Наконец, бледнеющее лицо вытянулось от узнавания.

– Ты… – выдохнул он.

Центурион коснулся тремя пальцами лба и показал их Мие.

– Люминус инвинкта! – рявкнул он.

Мия взревела, ее сердце воспело, когда она подняла клинки. Люминаты издали ответный клич и помчались по лестнице к окровавленному демону, размахивая дубинками. Их глаза округлились, когда девушка шагнула

в тень

       у своих ног,

            вышла из теней позади них

                           и продолжила бежать дальше.

Люминаты резко остановились, замыкавший солдат провожал ее взглядом, пока девушка исчезала на вершине лестницы. Альберий взревел, и погоня по широким коридорам в недра горы началась. Мия увидела еще четырех люминатов впереди, бегущих ей навстречу. Прибавила скорость, клинки засверкали. И как только они добежали до нее, осклабившись и замахиваясь дубинками, она снова переместилась

     через тень

             и вышла из тьмы за их спинами.

Солдаты обернулись и ошеломленно уставились на согнувшуюся пополам девушку, решившую перевести дыхание. Вдалеке звучало эхо свирепых криков Альберия. И, выпрямившись, Мия показала костяшки, послала им воздушный поцелуй и побежала дальше.

К тому времени, как она прибыла на нужное место, за ней гнались тридцать человек. По горе раздавались крики, приближающийся топот ног. Мия оглянулась через плечо и увидела ярость и жажду крови в их глазах. Затормозив у гигантских двустворчатых дверей, она скользнула внутрь, закрыла их, развернулась и побежала дальше.

В темную читальню.

Люминаты ворвались внутрь, двери резко распахнулись и врезались в небольшую деревянную тележку с «ВОЗВРАТОМ», которую – довольно неосмотрительно, как могло бы показаться, – оставили прямо на пути.

Тележка перевернулась и упала на камень, десятки томов отправились в полет и разметались по полу. Краснолицый Альберий промаршировал в помещение и пнул тележку с дороги, раскидывая еще больше книг по мезонину, пока его солдаты рассредоточивались. Мужчина окинул взглядом тьму, мрачно сморщив лоб.

И где-то в лесу из страниц и полок

раздался громоподобный,

вибрирующий

рев.

– …Что, во имя Всевидящего, это было? – спросил один из солдат.

– Прочешите помещение! – приказал центурион. – Найдите эту безбожную суку и убейте!

Двадцать девять солдат отдали честь, двадцать девять кулаков ударили в грудь. Люминаты спустились по лестнице к полкам, держа оружие наготове. Молча разделившись на небольшие шеренги из шести человек, они разбрелись в разные стороны, прочесывая ряд за рядом. Альберий вел группу со своими лучшими людьми, прищуренные глаза изучали каждую щель и угол. На протяжении шести лет он жил во лжи. Проводил бессонные неночи, волнуясь, что утром настанет та перемена, когда Скаева узнает, что дочь Корвере до сих пор жива. А теперь ему выпал шанс не только отомстить за потерю глаза, но и успокоить свой страх того, что его ошибка всплывет на поверхность.

Интересно, считал ли он, что ему улыбнулась удача?

В черноте прозвучал еще один рев.

Уже ближе.

– Центурион? – спросил один из его солдат. – Что это?

Альберий остановился, всматриваясь в темноту. Громко крикнул через полки:

– Гракх? Бельчино? Докладывайте!

– Никаких следов, сэр!

– Ничего, сэр!

Еще один рев. Звук приближения чего-то тяжелого.

Уже ближе.

Славный центурион выглядел уже обеспокоенным. Сомнения начали преодолевать первоначальный пыл. И только он открыл рот, как раздались тихие шаги, подул легкий ветерок, а затем нахлынула мучительная боль. Он обернулся и увидел, что один из его легионеров тянется к колотой ране в спине. На него смотрела невысокая черноволосая девчонка в маске из запекшейся крови.

– Доброй вам перемены, центурион, – поздоровалась она.

– Она здесь! – крикнул Альберий.

Девушка улыбнулась, легонько бросив что-то ему в грудь.

– Мой подарок вам.

Центурион поднял щит и отмахнулся от предмета. Затем понял, что это была какая-то старая книга – пыльная и в кожаном переплете: обложка частично оторвалась, и десяток страниц разлетелись по полу. Книга проехалась дальше, все больше растрепываясь.

– …Как неразумно… – донесся шепот.

– Убейте эту еб…

Что-то вздыбилось над верхушками полок. Что-то огромное, чудовищное и со множеством голов – морды, похожие на обрубки, плотная кожа и челюсти, полные зубов. Люминаты закричали – к их чести, не от испуга, а чтобы предупредить, – подняли крошечные щиты и зубочистки и призвали своих приятелей с других рядов. А затем Нечто рвануло, хватая центуриона Альберия этими многочисленными зубами, и замотало его, как собака с особо печальной и кровоточащей косточкой.

Солдаты прибежали с ревом. Солдаты убежали с воплем. Над полками возникли другие Нечто, гигантские и незрячие, щелкающие челюстями и рычащие, разрывающие крошечных людишек на кусочки, при этом не тревожа ни единой страницы книг.

Мия вышла из теней мезонина и подошла к балюстраде. Встала вместе со стариком, чья спина была сгорблена в форме вопросительного знака, облокотилась на перила и начала смотреть представление.

– Девушка со своей историей, – улыбнулся Элиус.

– Так поговаривают.

– Покурим?

– Может, позже.

И она ушла.

Глава 34
Погоня

Мия прокралась в Зал Истин и обнаружила, что там пусто. На стенах из зеленого стекла мерцал слабый свет. Но, осторожно взломав замок и покопавшись в ящиках стола Паукогубицы, она нашла их – три мешочка с чудно-стеклом. Большинство ониксовых сфер были уже использованы, но мешочки с жемчужинами и рубинами оказались почти полными. Два мешочка с «синкопой» и аркимическим огнем Паукогубицы.

«Сойдет».

Дальше Мия направилась в Зал Песен, остановившись лишь для того, чтобы тихо убить еще двух люминатов, дежуривших в Зале Надгробных Речей. Она быстро прошла мимо безымянных могил, пытаясь не представлять Трика в одной из них. Превращая скорбь в своей груди в ярость. На полпути по лестнице девушка нашла тела мертвых Десниц, забитых насмерть дубинками. У вершины обнаружила еще с десяток покойников, среди которых были Марцелл и Петрус – широко распахнутые глаза уже ничего не видели.

Нет времени помолиться.

Нет времени позаботиться.

Мия ворвалась в Зал Солиса и натянула тяжелую кожаную тренировочную безрукавку поверх мокрой от крови рубашки. Затем порылась на стеллажах и напихала в сапоги кинжалы, спрятала острый гладиус за пояс, надела патронташ с метательными ножами через грудь и арбалет с колчаном на спину.

– Зубы Пасти…

Мия развернулась на шепот, держа арбалет наготове, когда тени вокруг нее затрепетали. И там, на вершине лестницы, увидела людей в черных мантиях – около полудюжины. Среди них мелькнули рыжие короткие волосы, симпатичное лицо и зеленые охотничьи глаза.

– …Джессамина?

– Корвере, – прошипела девушка. – Что, ради Матери, ты здесь делаешь?

Через группу протолкнулась женщина с закрытым тканью лицом – в ее глазах читалась улыбка.

– Наив рада ее видеть, – сказала она.

– Слава Богине, ты цела!

Мия пересекла зал и обвила руками женщину. Но Наив вздрогнула от ее объятий и со стоном отпрянула. Осмотревшись, Мия поняла, что большинство в группе были ранены; рана над глазом Джессамины сочилась кровью, ее рука была в наспех сделанной повязке, другие тоже прижимали сломанные запястья или ребра. Наив тяжело дышала, держась за бок.

– Что произошло? Ты в порядке?

– Эти ублюдки явились как гром среди ясного неба. – Джессамина скривилась, глаза были красными от крови. – Без предупреждения. Убили каждого Десницу и аколита, каких только смогли найти. Как, бездна их побери, они попали внутрь? Где Духовенство?

– Скорее всего, уже в цепях, – сказала Мия. – Эшлин с Осриком предали нас. Отравили банкет в честь посвящения. Убили Тр…

Мия прикусила язык. Помотала головой.

– Эшлин? – выдохнула Джессамина. – Осрик? Но они же чистокровные последователи!

– Это месть за их отца, – Мия покачала головой. – Не суть. Здесь судья Рем с двумя центуриями. Они схватили лорда Кассия и Духовенство. Хотят забрать их в Годсгрейв для пыток и казни.

– Тогда они идиоты, если решили бросить вызов последователям Наи в ее же доме. – Наив повернулась к другим Десницам. – Берите оружие. Клинки и луки.

– Хочешь, чтобы я боролась вместе с ней? – Джессамина с ненавистью посмотрела на Мию. – После того, как она убила Диамо? Да ни в жизнь!

– Мы должны сплотиться ради общего блага.

– Я не буду биться бок о бок с этой сукой!

– У нас нет времени на эту херню, Джесс, – сказала Мия. – Мы говорим о судье Марке Реме. Он помог пресечь Восстание Царетворцев. Скорее всего, он топтался по черепу твоего отца каждую перемену на протяжении шести лет, поднимаясь в Сенатский Дом. Все дерьмо, которое ты на меня вылила? Вся твоя ненависть? Вот мужчина, который действительно заслуживает попробовать ее на вкус.

Девушка всмотрелась Мие в глаза, явно вспоминая смерть Диамо. Секунды, которых у них не было, струились в песочных часах. Ненависть к Мие боролась с ненавистью к тем, кто уничтожил ее семью. Но правда заключалась в том, что на самом деле они с Джесс были сделаны из одного материала. Обе сироты Восстания Царетворцев. Обе лишились семьи. Объединенные такой связью, которую может выковать только ненависть.

В конечном итоге у нее был только один выбор.

– Так что мы будем делать?

– Адонай нас покинул. – Мия увидела, как Наив замерла при ее словах, и обнадеживающе опустила руку на ее плечо. – Он забрал Мариэль. Они в безопасности. Но без доступа к Кровавой Тропе Рем застрял. У него остался только один путь обратно в Годсгрейв.

– Пустыня Шепота, – сказала Наив.

Мия кивнула.

– К этому моменту они уже должны знать, что Кровавая Тропа больше не вариант. Но с ними Эшлин. Она может отвести их к стойлам. Они направятся туда, чтобы поехать на караване с верблюдами в Последнюю Надежду.

– Значит, устроим им засаду в стойлах, – сказала Джессамина. – Отрежем им выход.

– Там довольно тесно, – согласилась Наив. – Их количество не сыграет большую роль.

– Вы ранены, – заметила Мия. – Все вы. Там начнется бойня, а я не хочу…

– Напомни, Корвере, с каких пор мне не насрать, чего ты хочешь? – рявкнула Джессамина. – Можешь считать себя Материнским подарком этому миру, но ты далеко не такой мастер клинков, каким себя выставляешь. Если хочешь, чтобы у тебя появился шанс прикончить этих ублюдков, тебе понадобится наша помощь.

Мия посмотрела на Наив и встретилась с холодным твердым взглядом.

– Она говорит правду.

– Хорошо, – вздохнула Мия. – Вы правы.

Десницы вооружились до зубов, надели поверх роб кожаные безрукавки и взяли арбалеты, мечи и ножи. Мия раздала им чудно-стекло, не забыв оставить щедрую гость рубинов и жемчужин себе. Она понятия не имела, как они это провернут. Понятия не имела, доживет ли хоть кто-нибудь из них до завтра.

Ни времени.

Ни возможности.

Ни страха.

Она посмотрела на послушников вокруг себя. И коротко кивнула.

– Вперед.

Похоже, судья Рем был не из тех, кого можно обдурить дважды.

Напав на гору, он оставил спину открытой, и его чрезмерная самоуверенность была наказана убийством арьергарда и потерей вещателя. Поскольку запланированный путь побега был отрезан, судья направился к стойлам с верблюдами, как и предсказывала Мия. Но, стоит отдать ему должное, судья учился на ошибках.

Увы, он не учел Мистера Добряка.

Не-кот спустился по лестнице незадолго до Мии и Десниц, скользнул в Зал Надгробных Речей и мгновенно ощутил трепет страха в воздухе. Заметил скрытых людей, лежащих в засаде в нишах или прячущихся в смежных комнатах. Услышал нашептываемые ими молитвы к Всевидящему.

Затем пронесся вверх по лестнице, залез на плечо Мии и зашептал.

– В Зале Надгробных Речей есть легионеры, – повторила она. – Около сорока.

– Сорока, – эхом отозвалась Наив, глядя на их жалкую полудюжину.

Мия выудила горстку белого чудно-стекла из мешочка с пояса и улыбнулась.

– Думаю, я могу сравнять счет. Спускайтесь, как только услышите шум.

Девушка укуталась в плащ из теней и услышала изумление Джессамины и других Десниц, когда она исчезла из виду. Мир почти почернел под ее покровом, и пришлось спускаться по лестнице на ощупь. Но довольно скоро Мия наткнулась на арку и прошла в просторный зал. Имена мертвых на полу. Безымянные могилы в стенах. Она видела смутный силуэт статуи Наи, выделяющийся на фоне размытого света от витражных окон.

Медленно покравшись вперед, почти слепая, она спряталась за ближайшей колонной. Ненадолго откинула плащ, чтобы хорошо осмотреть территорию. Затем шагнула в тень у ног и появилась в двенадцати метрах над полом, приютившись в глубокой тени складки капюшона Наи.

Один из люминатов заметил движение наверху и выкрикнул предупреждение. Но к тому времени Мия уже скинула чудно-стекло со своего насеста, и зал наполнился густым облаком «синкопы». Как минимум десяток мужчин рухнули на пол, вдохнув пар в легкие, другие выбежали из закоулков, чтобы найти убежище получше.

Когда люминаты врассыпную бросились из своих укрытий, Наив, Джессамина и другие Десницы ворвались в зал – черные, быстрые и смертельно тихие. Солдаты даже не успели понять, что столкнулись больше чем с одним нападавшим, пока их число не сократилось на пятерых людей. Последователи накинулись на захватчиков с яростью, которая потрясла их, клинок Джессамины превратился в размытое пятно, Наив дралась, как демон, несмотря на сломанные ребра. Быть может, дело было в злости, что их дом захватили. Быть может, дело было в присутствии богини с мечом и весами, с холодным каменным взглядом наблюдающей за резней. Но уже через пару минут засада люминатов превратилась в бойню, и черный хлынул алым от крови прислужников Аа.

Мия стояла на возвышении, держа в руках арбалет, стреляла по беглецам и убивала каждого, кто хотел ударить их преследователей со спины. Десятью болтами спустя она достала клинки и вышла из тени статуи, находящейся в двенадцати метрах ниже, и вонзила кинжал в спину какого-то недалекого бедняги, а затем убила другого метательными ножами. Сражаясь спина к спине с Наив, она выстраивала частокол из окровавленной стали, песнь их клинков наполняла пустоту, оставленную хором Матери, и крики мертвецов эхом раскатывались по мраку, когда последний мужчина пал.

Наив пошатнулась и ахнула, хватаясь за ребра. Джессамина была вся в крови и пыталась отдышаться. Двое других Десниц – юноша по имени Пьетро, почти ровесник Мии, и мужчина постарше по имени Нерай – погибли от ударов люминатов.

– …Мия…

Девушка стояла над телом Пьетро, низко опустив голову.

Глядя в его незрячие глаза.

– …Мия, они в стойлах…

Она задержалась в тихой тьме. Пытаясь не вспоминать.

Тщетно.

– Он был всего лишь юношей, Мистер Добряк.

Покачала головой.

– Всего лишь юношей.

– …Сейчас не время скорбеть, Мия. По этому мальчишке или любому другому…

Девушка посмотрела на него, в ее глазах плескалось горе.

– …Лучше отомсти за них…

Мия медленно кивнула.

Вытерла кровь с лезвий.

И побежала дальше.

Стойла превратились в кишащее море мужчин, животных и пыли. В смрад пота, крови и дерьма. В крики центурионов, громкое бормотание встревоженных верблюдов и, прежде всего, в рев судьи Рема.

За всю жизнь Мия прятала под своим плащом лишь одного человека, но Трик был крупным, а Наив с Джессаминой – вдвое меньше него. Поэтому, оставив остальных раненых Десниц позади, трио покралось по лестнице к стойлам. Глядя на толпу, Джессамина вздохнула.

– Бездна и кровь, мы опоздали.

Люминатам уже удалось вскрыть стены горы, со стороны Пустыни Шепота проникал ослепляющий свет и задували клубы песка. Солдаты запрягли фургоны верблюдами и выводили их на предгорья снаружи; другие люминаты седлали зверей и тянули их за поводья. Большинство солдат никогда прежде не видели верблюдов, и процесс занимал больше времени, чем должен был, – посему и бушевал вышеупомянутый судья. Тем не менее до их отбытия оставалась пара минут.