Текст книги "Разрезающий лабиринт"

Они собрались на просторной кормовой палубе, несколько дней назад покрытой безжизненными телами. Айзек понятия не имел, кто убрал мертвецов и все вымыл. Он представил себе смешных пиратов со швабрами и деревянными бадьями, которые, распевая песни, поливают палубу мыльной водой. Из истории, рассказанной в детстве кем-то из стариков.

– Я умею управлять этой штукой, – сказала женщина по имени Клеттер людям, отобранным для путешествия.

Айзек понятия не имел, как их выбирали, и радовался, что на борту оказался кое-кто из друзей. Чтобы показать свои миролюбивые намерения, Клеттер спрятала грозное оружие в ящик и заперла на замок.

– Только мне нужна помощь, и вам придется учиться на ходу. Топлива в обрез, но должно хватить, о продовольствии вы позаботились. Будем надеяться, что эта куча металлолома не развалится раньше, чем мы доберемся до места.

– До места – это куда? – со смущенной улыбкой спросил Альварес – худощавый темноволосый мужчина.

Айзек не очень близко знал Альвареса; тот относился к членам Конгресса, которые приняли сторону миз Коуэн.

– Мы направляемся в Лос-Анджелес, – ответила Клеттер.

Хотя Айзек уже слышал это название, оно ему ни о чем не говорило.

– Там создана сеть медицинских клиник, подальше от Божества на Аляске и Остатков нации на северных равнинах.

Она заметила их недоумевающие взгляды.

– Не волнуйтесь, у нас будет куча времени поговорить об этом, пока мы туда доберемся.

Айзек задумался. Божество? Остатки нации? Он и сам не понимал, чего в этих словах больше: обещания или угрозы. Во что они ввязались?

– Люди скоро начнут просыпаться, – напомнила миз Коуэн. – Если решили, надо действовать. Поднимай трап, Вильгельм.

– Стойте! – крикнул кто-то с берега как раз в тот момент, когда заместитель миз Коуэн подошел к длинному деревянному мостику, который использовали вместо трапа. – Эй, лоботрясы, хоть кто-то поможет мне взобраться на эту посудину?

Айзек и все, кто был на палубе, повернули головы. Миз Коуэн шагнула вперед и открыла рот, но, как и остальные, не смогла выдавить ни звука. Темнокожий старик с совершенно белыми волосами, вполне бодрый для столь преклонных лет, поставил одну ногу на край доски, застрявшей в мокром песке.

– И не спорьте, – заявил он. – Поеду, и все. Если умру по дороге, то меня ждет вечная слава!

Он издал победный клич и, не дождавшись помощи, – никто и пальцем не пошевелил, – вскочил на шаткий мостик, будто при мысли об океанском путешествии сбросил с плеч лет сорок.

– Будь я проклят, – прошептал Доминик, а потрясенный Айзек так и не произнес ни слова.

С ними отправился в вояж старик Фрайпан.

Часть вторая
Вода и земля

Мне пора задуматься о будущем, а я вижу только прошлое. Прошлое, в котором не осталось чудес, будущее, которое мне не суждено увидеть. В этом нет ни грана здравого смысла, зато как звучит, правда?

Книга Ньюта

Глава шестая
Под землей и в небесах

Она сидела в промозглом, пропитанном сыростью холодном подземелье. Глубоко внизу, по ту сторону камня, стали и бетона, за гранью былого и грядущего. Где-то в необозримой вышине, невидимый в данный момент, висел купол настоящего неба, уныло поникшего, мокрого, с сердито вздымающимися серыми тучами. Оно будто готовилось к ливню, который принесет обитателям нижних сфер и жизнь, и страдания.

С тех пор как она встретила здесь, у Ящика, Михаила, прошла неделя. В ту встречу, обвинив ее во всех смертных грехах, он пригрозил открыть Ящик и использовать его содержимое, чтобы уничтожить все построенное. Или наоборот, попытаться усилить Эволюцию до таких пределов, что все будет стерто с лица земли. И то, и другое одинаково опасно. Сейчас опасны любые резкие движения. Особенно в связи с возвращением Николаса Романов, Славного в вышних, Бога всех идущих, Единственного, Всевидящего, Разящего… и так далее.

«Ослиная задница, – подумала Александра. – Да, точно: зад осла». Как же она мечтала о том дне, когда наконец скажет это ему в лицо! И день этот приближался. Уже скоро. Паяц вырос из детских штанишек, взять хотя бы его безумные планы использовать содержимое Ящика – во благо либо назло всем. Просто время для таких решений еще не пришло. Надо действовать осторожно. Козыри по-прежнему у него в руках, если не вся колода, и следует придерживаться его правил. Настанет и ее день.

Она вздрогнула. Ящик открыт, бесценные артефакты исчезли, все тайком, под покровом ночи. Если только Михаил не сговорился с Николасом – а этот мог, она не питала иллюзий, – они на очень серьезном распутье. Десятилетия неустанных трудов, хитроумного планирования, охраны Ящика и его содержимого, долгие годы слежки за теми, кто осмеливался вслух намекнуть на то, что снилось им в беспокойных снах. Слова, льющиеся из перекошенных ртов, хрюканье и стоны упоенных предательскими мечтами.

Все граждане, независимо от происхождения, достижений, образования или доказательств преданности, равны. Божество любило свой народ, а еще больше любило конечную цель – выживание народа. По иронии судьбы, чтобы выжило Божество – вместе с подданными, которым оно может даровать свою любовь, милость и красоту, иные – что поделаешь – должны умереть. Несогласные. Обиженные. Возмутители спокойствия, бунтари. В общем, те, кто не уразумел величественного скачка человечества, расписанного Божеством на десятки лет вперед.

Размышляя об этом, Александра поерзала в прохладном каменном кресле и вперила сухие глаза в черную раму открытого ящика со спрятанными в боковых отсеках дверями. Из глубины сияла непроглядная тьма – абсолютная противоположность самого света, наполнявшая воздух густой, маслянистой чернотой, способной уничтожить на своем пути все светлое.

Александра встала и подошла к бездонному краю пропасти, глубину которой не определить в такой темноте. Слуги уже обшарили там каждый дюйм и ничего не нашли. Она хотела откашляться, но в горле будто застрял острый кусок льда: каждый вдох давался с трудом. Нужно уходить. Немедленно. Пока что священный образ Божества важнее всего, выше ее собственных желаний. Нельзя показывать свою слабость. Цифры, техники дыхания, что угодно. Порой Александра сидела, сложив руки на коленях, и выглядела со стороны спокойной, безмятежной принцессой, а острые, как гвозди, ногти тем временем вонзались в ладони.

Он обещал. Михаил обещал. Его убедили не открывать Ящик, пока они втроем не встретятся и не разработают план, не найдут выход. Ей казалось, что еще не время, и она была почти уверена, что сумеет убедить в этом Николаса, в отличие от Михаила, который превращался в фанатика. Кроме того, все принятые Божеством решения должны быть единогласными. Вместе либо никак – вот их кредо. Независимо от сомнительных обещаний Михаила, Ящик открывать нельзя. И точка. Она не то чтобы не согласилась – у нее даже не спросили. По крайней мере Николас, который считался главным.

Ею пренебрегли.

Ужасная мысль. Мучительная, непереносимая. Александра практически видела эту мысль, почти осязаемую, плывущую перед глазами и почему-то очень похожую на Михаила. Что она сделала не так? Где ошиблась? Почему Николас прячется, находит предлоги, чтобы не видеться с ней? Ее великолепный мир рушился на глазах, разбиваясь на осколки.

Кто-то кашлянул. Неподалеку ждали старый слуга Флинт и несколько охранников из Эволюционной стражи. Они расположились в сотне метров, под засохшим старым деревом. Даже не глядя, Александра знала, что все они, вытянув шеи, рассматривают пещеру. Никто из них никогда здесь не бывал – приведя сюда этих людей, Александра нарушила священное правило, не говоря уже о том, что пошла на риск. Глядя на открытые двери, так долго простоявшие запертыми, она подумала, что скоро будут нарушены и другие священные правила. Совсем скоро.

Большую часть своей жизни она притворялась, играла роль. Пора возвращаться к игре.

Поднявшись, Александра привела себя в состояние гневного удивления, черпая необходимое в учении Вспышки, и энергичной походкой, в которой таилась скрытая угроза, направилась к свите, испытывая при этом немалое удовольствие от страха, вспыхнувшего в глазах подданных. Громовым голосом, удивительным для женщины столь хрупкого сложения, она обрушила на них поток высокомерной бессмысленной чепухи, единственной целью которой было устрашение. Люди вскочили с мест, окружили ее, подстраиваясь под скорость и мудро помалкивая. Она не сомневалась, что Николас это видит, и с трудом удерживалась от улыбки.

– Флинт, когда вернемся, ты свободен до утра. Остальные тоже.

Они двинулись в путь, и скоро Лабиринт остался позади.

Соленые брызги рассыпались в воздухе при каждом ударе волны, вынуждая Айзека хвататься за ржавые перила. Капли ледяной воды брызгали в лицо, наполняя душу почти таким же трепетным благоговением, как сам мир, о котором он знал только из уст старших. Из преданий, рассказанных вечерами у мерцающего костра, вокруг которого пляшут тени прошлого. Из ужасов и страхов, заменивших былые радости. «Ты уже сам как старый дед», – подумал он.

Их встретила длинная полоса плоского песчаного пляжа, с бесконечным терпением вымытая океаном. Айзек надеялся увидеть за светло-желтой песчаной каймой привычные высокие волны зеленого леса и заслоняющие горизонт выступы вулканических скал с зазубренными вершинами. А вместо этого его взору предстала бесконечная череда рукотворных включений в природу, столпы цивилизации, здания, соревнующиеся за звание самого высокого или самого уродливого. На острове он слышал о городах, даже видел картинки в старых книгах, но это не подготовило его к удивительному зрелищу.

Город. Настоящий город, сплошь осколки стекла, бетон, дерево и металл, и все эти материалы с безжизненной вялостью отражали солнечные лучи. Хотя Айзек никогда не видел такого места в жилом, процветающем состоянии, он почему-то понимал, что город мертв. Территорию, когда-то захваченную людьми, отвоевывала природа. Чем ближе к берегу подходил корабль, тем больше деревьев, кустарников и лиан виднелось там, где им явно не место.

– Дом, милый дом! – крикнул кто-то у него за спиной, и голос растворился в плеске волн.

Айзек даже не повернулся: он твердо решил стать первым членом измученной команды, кто увидит…

Шиза.

Слово поднялось, словно нечистый дух, из самых темных глубин разума. Когда пришла эта мысль, Айзек не имел в виду ничего такого, просто мечтал увидеть живого человека, хоть какое-то движение, любой признак жизни.

Однако в голове само собой вырисовалось слово «шиз», которое он ассоциировал со всеми несчастьями на свете: ясно, будто высеченное в камне. Ужасное слово, детская страшилка, вызывающая в воображении налитые кровью глаза, сломанные зубы, отрубленные конечности – то, что ему описывали, то, что вживую он никогда не видел. И в то же время видел. Каким-то образом. Отвратительное слово в темных закоулках разума не могло родиться на пустом месте. Вопреки здравому смыслу он надеялся никогда не встретить такое существо в новом мире, куда привела их на своем мрачном корабле Клеттер. Айзек пребывал в отвратительном настроении, хотя его радовало, что вояж наконец закончился – хоть тошнить перестало. Полупереваренную пищу, которой хватило бы на целый косяк рыбы, он извергал в океан один-два раза в день, наклонившись через перила.

Ему не терпелось сойти с проклятого корабля, даже если на берегу их торжественно встретит делегация голодных шизов.

– Нет, ты можешь в это поверить? – сказала прямо в ухо Садина, и Айзек подпрыгнул от неожиданности. – Представляешь, если бы я сказала тебе месяц назад, что мы окажемся здесь, в большом мире?

Айзек пытался расслабиться – стыдно быть таким трусом. Он словно чувствовал, что после высадки на берег не произойдет ничего хорошего. Садина плюхнулась рядышком, просунула ноги под нижнюю перекладину перил и свесила за борт.

– Намокнешь, – угрюмо буркнул Айзек, хотя сам промок с головы до ног. – Простудишься.

– Или подхвачу Вспышку, – кивнула Садина. – Слышала, что в здешних краях она встречается.

До этой секунды Айзек не полностью осознавал, насколько ему хреново. Волнение и радость от достигнутой цели бесследно исчезли, и он подумал, что все это приключение – полный отстой. Их подстерегают опасности. Не только шизы, но и дурацкий вирус, превративший их в шизов! Кто может сказать, есть ли у них иммунитет? Уж точно не Клеттер. Несмотря на ее умный вид, эта дамочка сама толком ничего не знает. Да она еще и не выздоровела окончательно.

– Хватит валять дурака, Айзек, – сказала Садина. – Через полчаса или около того мы сойдем на берег, а ты ведешь себя так, будто наступает конец света.

Девушка удостоилась еще более мрачного взгляда, на этот раз вполне заслуженного.

– Извини, я не подумала, – пробормотала она, сдерживая улыбку.

Какого черта она так радуется?

– Просто нервы, – сказал Айзек. – Волнуюсь почему-то.

– Я тоже. Волнуюсь и боюсь. Мы совсем мало знаем об этом мире.

За двухнедельное путешествие по неспокойному морю они обсудили каждую крупицу информации, полученную от Клеттер. Однако разговоры состояли в основном из догадок, основанных на других догадках. Сколько всего людей живет на планете? Много ли среди них зараженных? Прекратилась ли эпидемия Вспышки? Существуют ли до сих пор шизы, ходячий кошмар из страшных историй у костра?

Нельзя слишком строго судить Клеттер, не способную удовлетворить их любопытство – она вела довольно обособленную жизнь. По ее словам, обособленная жизнь являлась одной из главных черт современной человеческой цивилизации.

Айзек начал что-то говорить, смешался и наконец высказал свои опасения:

– Я не могу отделаться от мысли о шизах.

Садина долго молчала. До пляжа оставалось не больше километра, а за ним скалил безобразные зубы бог величиной с планету – город. Пахло солью, мусором и разложением.

– Думаю, шизов здесь больше нет, – наконец промолвила она. – То есть таких, от которых пришлось бежать нашим бабушкам и дедушкам. Вряд ли все эти ненормальные повлюблялись друг в дружку и нарожали детишек. Если и остались потомки каких-то случайно выживших, то, думаю, их совсем мало, и они представляют собой нечто среднее.

Айзек поежился.

– Адские колокола, – прошептал он, сам не понимая, что хочет этим сказать. Но эти слова в данный момент лучше всего соответствовали его настроению.

Клеттер показала себя никудышным капитаном в плавании и не лучшим, когда судно «причалило» к длинному бетонному пирсу. Правый борт стукнулся о причал и еще долго терся о бетон. Карсон и Доминик чудом не остались без ног. Придя в себя, ребята спрыгнули на пирс, чтобы пришвартоваться. Это происшествие так напугало Айзека, что он на целых две минуты забыл о шизах и вирусах.

Затем наступила тишина, нарушаемая только негромким плеском волн. Впервые в жизни Айзек, как и большинство соотечественников, оказался в большом мире. В мире, о котором им рассказывали всю жизнь. В мире, смытом в унитаз апокалипсиса.

Клеттер, набравшая со времени прибытия на остров пару килограммов, но все еще изможденная и бледная, вышла из каюты, не произнеся ни слова, подошла к борту и прыгнула на потрескавшийся бетонный мол, изгрызенный железными зубами невиданного зверя. И застыла на пару минут, опустив голову и обхватив себя за локти, будто пытаясь согреться. Ее била дрожь. Айзек с друзьями молча смотрели на нее, словно дожидаясь начала древней церемонии, какую должна провести жрица в храме – незнакомом новом мире.

Благоговейную тишину нарушил Фрайпан.

– Чего ждем, народ? Мне надо отлить, и я хотел бы сделать это под нормальным живым деревом, растущим в настоящей земле.

Кто-то прыснул, и Айзек с удивлением понял, что это сама Клеттер. Она обернулась и сказала:

– Тогда пойдемте. Поверьте, на этом судне нет человека, который больше меня рад оказаться в Северной Америке. Я буду три дня отмокать в ванне и съем семь банок чили. И отдохну от вас, люди.

С этим не слишком благочестивым заявлением она зашагала по пирсу в страну, где их ждала новая жизнь. Первым за ней последовал Фрайпан, а потом – все остальные.

– Это был Лос-Анджелес, – сказала Клеттер. – В смысле, это Лос-Анджелес. Город мертвых ангелов.

Они стояли на заваленной мусором дороге, такой же побитой и разрушающейся, как пирс. Брошенные куски металла и стекла с колесами валялись, куда ни глянь, как забытые игрушки. Легковушки. Грузовики. Мотоциклы. Велосипеды. Хотя родители и бабушки с дедушками тысячи раз описывали Айзеку старый мир, реальность все равно превзошла его ожидания. Невероятно.

Чем дальше от пляжа, тем выше вырастали здания. Все они хранили следы распада и разрушений: облезлые фасады, разбитые окна, обугленные остатки кострищ, растения в самых неожиданных местах… Вдалеке расстилалась величественная панорама центральной части города – невозможно огромные сооружения, вершины которых почти соприкасались.

– Небоскребы, – сказал Айзек. – Это небоскребы.

Как ни глупо, его переполняло благоговение. Миз Коуэн, Старина Фрайпан, даже Вильгельм и Альварес – члены Конгресса, которых уговорили отправиться в путь, – стояли с открытыми ртами, ошеломленные, как дети.

Садина и Триш медленно шли по кругу, рука в руке, рассматривая удивительный пейзаж. Миоко не отрывала глаз от одного особенно примечательного здания, похожего на гигантскую божественную длань. Стоящий рядом с ней Доминик переводил взгляд с одного строения на другое, явно опасаясь упустить нечто выдающееся. Ребята с западного берега, которых Айзек мысленно принял в почетные жители восточного – Карсон, Джеки и Лейси – тоже зачарованно рассматривали окрестности. Исполин Карсон словно стал меньше ростом и превратился в ребенка с широко распахнутыми глазами. Джеки, рассеянно теребя длинную косу, вертела головой, стараясь вобрать в себя все разом. Лейси, самая маленькая из группы, вызывающе скрестила руки на груди, будто отказывалась верить, что город вокруг них действительно существует.

– Безумие какое-то, – прошептала Триш. – Глазам не верю.

– Как это все вообще работало? – спросила Джеки. – Столько людей… Не могу представить себе логистику…

Она осеклась. Миоко подняла руки к небу и уронила обратно.

– Наши бабушки и дедушки явно не договаривали. Это намного круче, чем я себе представляла.

Старик Фрайпан при этих словах оживился.

– Не сказал бы, что мы так уж прекрасно жили. Во времена моего детства мир уже катился под откос. Нам не хотелось сидеть у костра и вспоминать старые добрые дни. Старые добрые дни обделались задолго до того, как я обделал свой первый подгузник.

Клеттер недовольно вздохнула, словно мать, услышавшая сортирную шутку от ребенка.

– Представьте, как потрясающе это выглядело до Вспышки. Вообразите: многоэтажные дома, в окнах горит свет, играет музыка, гудят автомобили. Вокруг полно людей, они гуляют, едят, смеются. Полжизни отдала бы за путешествие во времени.

От ее попытки воскресить прошлое вокруг стало как будто еще безлюднее. Ничто не нарушало тишину, кроме пения птиц, шепота океана и шелеста ветра в кронах деревьев.

– А здесь… живут? – робко спросила Миоко.

«Шизы, – подумал Айзек. – Она имеет в виду шизов?»

Клеттер снова вздохнула; может быть, она просто так дышала.

– На самом деле мы не знаем, что здесь произошло. Следы сильнейшего наводнения, большое количество костей, всего понемногу. Жители все до единого погибли или ушли, похоже, десятки лет назад. Вот почему мои люди разбили лагерь на вершине горы, неподалеку. Хотя место не слишком удачное. Говорят, в некоторых других городах есть даже действующие магазины и больницы. Но нам это не нужно.

– А что вам нужно? – спросил тихоня Альварес, который за все время едва произнес несколько слов.

Клеттер бросила на него сердитый взгляд, и Айзек подумал, что молчун сказал что-то не то.

– Садина. Вы все. Зачем, по-вашему, я прошла через ад и вернулась, чтобы привести вас сюда? Да еще…

Она резко замолчала и опустила взгляд. Все знали, что хочет сказать женщина: она убила друзей, соратников, кем бы они ни были, чтобы выполнить свою миссию: привести сюда островитян.

– Не важно, – продолжила наконец она. – Вы пришли по своей воле. Когда доберемся до Виллы, вы поймете гораздо больше. Пешком дойдем за два дня.

Айзек с друзьями переглянулись. Никто не сказал ни слова, они пытались передать свои мысли глазами, хотя Айзек не совсем понял, кто о чем думает. В воздухе сгустилось зловещее напряжение, будто все лишь сейчас задумались о том, что ждет их на берегу. Разумеется, это было далеко не так; Айзек провел не одну бессонную ночь, размышляя о старом мире с населяющими его ужасами.

– Мы все много раз слышали, – заговорила миз Коуэн, – что происходит с людьми, подхватившими Вспышку. Шизы, или как их там называют. Стоит ли нам опасаться, что они могут выскочить из этих темных зданий, выползти из канализации или выпрыгнуть из-за дерева?

От этих вопросов Айзека охватила дрожь, которая зародилась где-то в ногах и расползлась по плечам. И все же он обрадовался, что кто-то наконец озвучил его опасения. Все посмотрели на Фрайпана, который напустил на себя таинственный вид. Что думает он, единственный из всей компании, кто имел удовольствие встречаться с шизами?

Клеттер устало покачала головой.

– Я вам что, ходячая энциклопедия? На самом деле я знаю об этом мире в лучшем случае на десять процентов больше, чем вы. Насколько мне известно, по крайней мере в этом городе шизы остались в прошлом. Я ни разу ни одного не видела.

– Значит, мы в безопасности, – убежденно заявил Доминик.

Клеттер рассмеялась, и ее смех эхом затих среди обветшалых стен ближайших домов. Несколько мгновений спустя улыбка сползла с ее лица, как будто стертая тряпкой.

– Нет, мальчик, о безопасности вы теперь можете только мечтать, – сказала она. – Ну, давайте пройдемся.