Текст книги "Песчаный дьявол"

Ее жертва снова завернула за угол.

В этот ночной час улицы были пусты, если не считать рыскающих в поисках добычи бродячих собак и кошек. После захода солнца Старый город запирал двери и закрывал окна, погружая улицы в темноту. Кое-где из внутренних двориков доносились приглушенные звуки музыки и смех. Иногда с балконов верхних этажей пробивался свет, однако все дома были надежно защищены от незваных гостей прочными решетками.

Кассандра снова изучила цифровой план города. Ее тонкие губы растянулись в усмешке. Запутанное сплетение переулков, в которые свернула неизвестная, в конечном счете вело в тупик, упираясь в высокие стены древнего форта Джалали. В этой части крепостной стены ворот не было.

Кассандра бежала вперед. У нее в голове сложился план нападения. Одной рукой она достала из кобуры «глок», другой включила рацию.

– Меня нужно будет забрать через десять минут, – беззвучно произнесла она в ларингофон. – Проверьте мои координаты.

Ответ был кратким:

– Вас понял. Эвакуация через десять минут.

Как было обговорено заранее, заместитель командира отряда пришлет тройку мотоциклов, оснащенных бесшумными глушителями, шинами из литой резины и форсированными двигателями. Узкие кривые переулки Старого города существенно ограничивали маневренность автомобилей. Мотоциклы чувствовали себя здесь гораздо свободнее. По своему опыту Кассандра знала: каждое дело надо выполнять тем инструментом, который лучше всего подходит для этой цели. К тому времени как она настигнет добычу, подоспеет группа поддержки. Достаточно будет лишь задержать эту женщину. В крайнем случае пуля в колено отобьет у неизвестной всякую охоту продолжать сопротивление.

Обнаженная рука, мелькнувшая белым пятном на экране прибора ночного видения, предупредила Кассандру о том, что ее жертва замедлила бег и расстояние до нее сокращается. Судя по всему, неизвестная запоздало поняла, что попала в ловушку.

Кассандра не останавливалась и не выпускала женщину из виду.

Наконец за последним поворотом узкого переулка показались величественные стены форта Джалали. Торговые лавки, стоявшие с обеих сторон, доходили до самой крепости, образуя своеобразное ущелье.

Достигнув подножия гладкой стены из песчаника, неизвестная женщина подняла взгляд вверх. До ближайших выступа или амбразуры было не меньше тридцати футов. А если женщина попытается бежать по крышам лавок, от этой затеи ее можно будет отговорить несколькими прицельными выстрелами.

Кассандра шагнула в переулок, чем отрезала неизвестной путь к отступлению. Почувствовав ее приближение, женщина повернулась ей навстречу. Кассандра подняла на лоб очки ночного видения. Лунный свет был достаточно ярким. Она предпочитала на близком расстоянии по возможности обходиться своим собственным зрением. Оказалось, что на незнакомке была лишь свободная белая сорочка. Угрожающе подняв «глок», Кассандра шагнула вперед, сокращая расстояние.

– Не двигаться! – произнесла она по-арабски.

Не обращая на нее внимания, женщина повела плечом. Сорочка соскользнула с ее тела и разлилась лужицей у щиколоток. Неизвестная осталась совершенно обнаженной. Стройные ноги, груди размером с яблоки, точеная длинная шея. Чуть склонив голову, она стояла, нисколько не стесняясь своей наготы, что для Аравии было большой редкостью. В ее позе сквозило благородство: изваяние аравийской принцессы, высеченное древнегреческими скульпторами. Единственным украшением незнакомки была небольшая татуировка под левым глазом. Слезинка.

Женщина заговорила, медленно, угрожающе. Однако речь ее была не арабской. Кассандра, прошедшая специальную лингвистическую подготовку, свободно владела дюжиной языков, еще в паре десятков разбиралась достаточно прилично. Она вслушалась в слова, улавливая в них что-то знакомое, однако не в силах понять, что именно.

Не успела Кассандра опомниться, как обнаженная женщина переступила босыми ногами из упавшей на мостовую сорочки и отошла назад в тень возвышающейся стены. Переместившись из яркого лунного света в темноту, она в мгновение скрылась из виду.

Кассандра шагнула вперед, сохраняя разделяющее их расстояние. Пристально всмотрелась.

Не может быть…

Она поспешно опустила на глаза прибор ночного видения. Тени мгновенно рассосались. Появилось отчетливое изображение крепостной стены, уходящей вверх, подобно утесу из песчаника. Кассандра посмотрела вправо и влево.

Женщины нигде не было видно.

Вскинув пистолет, Кассандра бросилась вперед. За семь прыжков она добралась до стены. Вытянула руку, ощупывая камень, убеждаясь, что он сплошной, прочный. Повернувшись к стене спиной, Кассандра осмотрела переулок в прибор ночного видения. Ничего движущегося, никаких следов обнаженной женщины.

Невозможно! Казалось, неизвестная превратилась в тень и бесследно исчезла, словно настоящий джинн, призрак пустыни. Однако достаточно было бросить взгляд на распростертую на мостовой сорочку, чтобы убедиться в том, что это не так. С каких это пор призраки разгуливают одетыми в женское белье?

Из-за поворота появился маленький мотоцикл, за которым следовали еще два. Подкрепление. Напоследок снова оглядевшись по сторонам, Кассандра направилась к мотоциклистам. На бегу она внимательно озиралась вокруг и, добежав до головного мотоциклиста, спросила:

– Ты по дороге сюда не видел в переулке обнаженную женщину?

Глаза под шлемом сверкнули недоумением.

– Обнаженную?

Кассандра уловила в голосе насмешку.

– Забудь об этом.

Она уселась на мотоцикл позади водителя. Ночь пошла кувырком. Происходит что-то странное. Нужно время, чтобы во всем разобраться.

Кассандра похлопала водителя по плечу. Тот развернул мотоцикл, и кортеж помчался назад к пустому пакгаузу, который был снят для того, чтобы служить штаб-квартирой операции в Маскате. Пришла пора довести до конца порученное задание. У Кассандры упала бы гора с плеч, если бы железное сердце оказалось у нее в руках. Однако вмешались непредвиденные обстоятельства. К полуночи надо будет приступить к осуществлению плана устранения группы Кроу.

Кассандра попробовала в последний раз мысленно повторить все детали операции, однако ей никак не удавалось сосредоточиться. Что произошло с обнаженной женщиной? Воспользовалась какой-то потайной дверью, ведущей в форт? И об этом ничего не известно разведывательной службе «Гильдии»? Других объяснений быть не могло.

Ломая голову над загадкой, Кассандра вдруг отчетливо услышала слова, произнесенные женщиной. Ей помог сконцентрировать внимание приглушенный рев мотоциклов. Где она уже слышала этот язык?

Кассандра взглянула на древний форт Джалали, на его башни, устремившиеся в ночное небо над крышами окружающих зданий. Древнее сооружение, наследие ушедшей эпохи.

И тут Кассандру осенило. Она поняла, почему слова женщины показались ей знакомыми. Язык, на котором та говорила, был не современным, а очень древним. У нее в голове снова прозвучали слова женщины, пронизанные предупреждением. Хотя Кассандра по-прежнему не понимала их смысла, она наконец догадалась, что именно слышала: мертвый язык. Арамейский.

Язык Христа.

22 часа 28 минут

– Как она сюда попала? – спросил Пейнтер.

Он стоял в дверях ванной, разглядывая мертвую змею, которая плавала среди лепестков жасмина. Собравшиеся в обеденном зале гости, услышав крик горничной, прибежали наверх. Дворецкий задержал их в коридоре, дав возможность Каре укутать подругу в халат.

Пейнтеру ответила Кара, сидевшая у изголовья кровати Сафии:

– Эти проклятые твари все время появляются в доме, порой даже в водопроводе. Комната Сафии была закрыта на протяжении нескольких лет. Вполне возможно, что эфа устроила где-то здесь гнездо. Должно быть, когда комнату проветривали, змею потревожили, а затем ее привлекла ванна с водой.

– Она сбрасывала кожу, – хрипло прошептала Сафия.

Кара дала подруге таблетку. Язык у Сафии теперь ворочался с трудом, но зато она заметно успокоилась по сравнению с тем, какой была в первый момент. Краска постепенно возвращалась на лицо.

– Линяющие змеи всегда ищут воду.

– В таком случае, вероятно, эфа приползла с улицы, – добавил Омаха.

Археолог стоял в арке, ведущей в кабинет. Остальные оставались в коридоре. Похлопав Сафию по колену, Кара встала.

– Так или иначе, теперь все позади. А нам пора готовиться к отъезду.

– Полагаю, его можно будет отложить на день, – сказал Омаха, бросив взгляд на Сафию.

– Нет, – решительно стряхнула с себя дымку успокоительного средства Сафия. – Я выдержу.

Кара кивнула.

– Мы должны быть в порту в полночь.

Пейнтер поднял руку.

– Вы так и не сказали нам, каким именно образом мы будем передвигаться.

Кара отмахнулась от его вопроса, словно от дурного запаха.

– Вы сами все увидите, когда прибудете в порт. А меня еще ждет тысяча мелочей, которые приходится решать в последнюю минуту.

Отстранив Омаху, она вышла из комнаты. Из коридора донеслись ее слова, обращенные к остальным:

– Через час все собираются во дворе.

Омаха и Пейнтер стояли в комнате Сафии по обе стороны кровати. Они не двигались с места, не в силах решить, удобно ли будет утешать Сафию.

Из этого затруднительного положения их вывел Генри, вошедший в комнату с кипой аккуратно сложенной одежды в руках. Дворецкий кивнул мужчинам.

– Джентльмены, я вызвал горничную помочь госпоже аль-Мааз одеться и собрать вещи. Будьте любезны…

Он указал кивком на дверь. Мужчины поняли, что их деликатно выпроваживают. Пейнтер шагнул к Сафии.

– Вы уверены, что в силах выдержать дорогу?

Та кивнула, но было видно, что это усилие далось ей с трудом.

– Благодарю вас, со мной все будет в порядке.

– И тем не менее я буду ждать вас в коридоре.

Этими словами он заслужил едва уловимую улыбку. Пейнтер поймал себя на том, что помимо воли отвечает молодой женщине тем же.

– В этом нет никакой необходимости, – заверила Сафия.

Он повернулся к двери.

– Понимаю, и все же я буду вас ждать.

Пейнтер почувствовал на себе пристальный взгляд Омахи. Археолог, прищурившись, смотрел на него исподлобья. Его лицо было напряжено. Несомненно, Омаху охватило подозрение с примесью злости.

Когда Пейнтер подошел к двери, Омаха не отступил в сторону, освобождая ему дорогу. Пейнтеру пришлось протискиваться боком. В этот момент Омаха обратился к Сафии:

– Малыш, ты показала себя настоящим героем.

– Это была лишь змея, – ответила та, поднимаясь с кровати, чтобы принять от дворецкого одежду. – Извини, перед отъездом у меня много дел.

Омаха вздохнул.

– Ну хорошо, я все понял.

Он вышел из комнаты вслед за Пейнтером. Остальные уже ушли, и в коридоре никого не было. Пейнтер шагнул в сторону, занимая место у двери комнаты Сафии. Омаха хотел было пройти мимо, но Пейнтер кашлянул, привлекая его внимание.

– Доктор Данн…

Остановившись, археолог искоса взглянул на него.

– Я хочу поговорить о змее, – продолжал Пейнтер, мысленно идя по следу, который остался нераспутанным. – Вы сказали, что она приползла с улицы. Почему вы так решили?

Пожав плечами, Омаха отступил на шаг.

– Не могу точно сказать. Но пестрые эфы любят греться на вечернем солнце, особенно в период линьки. Так что я не могу себе представить, чтобы эта особь проторчала весь день в помещении.

Пейнтер бросил взгляд на закрытую дверь. Комната Сафии выходила окнами на восток. Солнце заглядывает сюда только утром. Если археолог прав, змее пришлось преодолеть большой путь, чтобы добраться с солнцепека в ванную.

Омаха правильно истолковал его взгляд.

– Вы думаете, кто-то подбросил змею?

– Быть может, меня просто мучит мания преследования. Но разве одна воинственная группировка уже не пыталась расправиться с Сафией?

Омаха нахмурился.

– Это случилось пять лет назад. И не здесь, а в Тель-Авиве. К тому же, если змею действительно подбросили, те ублюдки тут совершенно ни при чем.

– Это еще почему?

Омаха покачал головой.

– Год назад та экстремистская банда была разгромлена израильскими спецслужбами. Если точнее, стерта с лица земли.

Пейнтеру были известны подробности операции. В действительности именно доктор Данн, используя свои связи, помог израильтянам выйти на след экстремистов. Омаха с горечью пробормотал, обращаясь скорее не к Пейнтеру, а к себе:

– Я надеялся, что после этого Сафия ощутит облегчение, вернется в эти края.

«Все не так просто, парень». Пейнтер уже успел разобраться в Омахе. Этот человек предпочитал решать проблемы атакой в лоб, идти напролом, не оглядываясь назад. Сафии было нужно другое. Вряд ли Омаха когда-нибудь сможет это понять. Тем не менее Пейнтер разглядел в душе археолога бездонный колодец, полный горечи утраты, слегка присыпанный сверху песком прошедших лет. Поэтому он попытался ему помочь.

– Подобные душевные травмы не излечиваются.

Омаха резко оборвал его.

– Да, я уже слышал все это. Спасибо, но вы не мой психотерапевт. И не ее тоже.

Он решительно зашагал прочь, напоследок добавив презрительным тоном:

– Иногда, доктор Кроу, змея бывает просто змеей.

Пейнтер вздохнул.

Из тени соседней арки появилась фигура. Это была Корал Новак.

– Этот человек со странностями.

– У всех нас есть свои странности.

– Я слышала ваш разговор, – продолжала Корал. – Вы с ним просто болтали или ты действительно подозреваешь, что тут дело нечисто?

– Определенно, кто-то мутит воду.

– Кассандра?

Пейнтер медленно покачал головой.

– Нет, какая-то неизвестная переменная.

Корал нахмурилась, что проявилось в едва заметном изгибе уголков губ вниз.

– Ничего хорошего в этом нет.

– Да, ты права.

– И еще эта доктор аль-Мааз, – не отставала от него Корал, кивая на дверь комнаты Сафии. – По-моему, ты чересчур вжился в роль заботливого коллеги.

Пейнтер уловил в ее голосе предостережение, завуалированное беспокойство по поводу того, что он, возможно, пересекает черту между профессионализмом и чем-то более личным. Корал продолжала:

– Если вокруг рыскает какая-то третья сила, тебе не кажется, что нам следует подумать о поиске доказательств?

– Разумеется. Именно этим ты сейчас и займешься.

Корал удивленно подняла брови.

– Я должен охранять эту дверь, – сказал Пейнтер, отвечая на ее немой вопрос.

– Понятно. Ты сейчас думаешь о женщине или об успехе операции?

Пейнтер добавил в голос жесткие командирские нотки:

– В данном случае одно неразрывно связано с другим.

23 часа 35 минут

Сафия смотрела в окно на мелькающие картины ночного города. После двух таблеток диазепама ее голова была словно в тумане. Огни проносящихся мимо фонарей казались фосфоресцирующими бликами, пятнами света, размазанными по полуночному мраку. Все дома были погружены в темноту. Однако впереди яркое зарево обозначало порт Маскат. Жизнь на торговых причалах, залитых светом натриевых прожекторов, кипела двадцать четыре часа в сутки.

Лимузин вошел в крутой поворот, и вскоре открылся вид на порт. В заливе кораблей почти не было; большинство танкеров и контейнеровозов пришвартовалось еще засветло. Ночью корабли разгрузят и загрузят снова. Не останавливаясь ни на минуту, огромные башенные краны перемещали по воздуху железнодорожные контейнеры, словно гигантские кубики. Вдалеке, у самого горизонта, на внешнем рейде застыла в темноте на фоне усыпанного звездами неба исполинская махина круизного лайнера, похожего на украшенный свечами юбилейный торт.

Проехав мимо суматохи торгового порта, лимузин направился к дальнему причалу, где качались на воде традиционные аравийские рыболовецкие дхоу. Тысячелетиями оманские моряки бороздили на них океан от берегов Африки до Индии. Дхоу представляли собой простые дощатые суда с характерным треугольным парусом. Размеры их были самые разные – от утлых баданов, на которых рыбачат недалеко от берега, до больших баглахов, способных выходить далеко в море. Гордая флотилия старых судов выстроилась борт о борт вдоль дальнего причала, ощетинившись высоким лесом мачт, опутанных такелажем, со скатанными парусами.

– Вот мы и у цели, – бросила Кара сидящей рядом Сафии.

Кроме них, водителя и телохранителя в лимузине находился только Клей Бишоп. Молодой американец дремал, негромко посапывая. Сзади во втором лимузине ехали остальные американцы: Пейнтер с напарницей и братья Данн. Сафия уселась прямее. Кара до сих пор не раскрыла ей, каким образом они попадут в Салалу, предупредив только, что сначала надо будет приехать в порт. Сафия предположила, что путешествовать предстоит на корабле. Салала, как и Маскат, была прибрежным городом, и дорога морем получалась чуть ли не быстрее, чем по воздуху. Пассажирские и торговые суда курсировали между ними днем и ночью, начиная от неторопливых дизель-электрических паромов и кончая двумя стремительными судами на воздушной подушке. Учитывая нетерпение Кары, Сафия решила, что ее подруга выберет самое быстроходное судно. Близнецы лимузины свернули к воротам порта и поехали по причалу вдоль бесконечных рядов дхоу. Сафия хорошо знала порт. Сейчас лимузины направлялись в противоположную сторону от пассажирского морского вокзала.

– Кара… – начала было Сафия.

Лимузины миновали здание администрации. За ним открылось восхитительное зрелище: роскошная яхта, залитая ярким светом, окруженная суетящимися матросами и портовыми рабочими. Судя по оживлению и поднятым парусам, именно ей предстояло доставить Кару и ее спутников в Салалу.

– Только не это… – пробормотала Сафия.

– Увы, это так, – без особой радости подтвердила Кара.

– Боже милосердный! – воскликнул Клей, наклоняясь к окну, чтобы лучше видеть.

Кара взглянула на часы.

– Я не могла отказать султану, когда он предложил мне воспользоваться своей яхтой.

Лимузин плавно остановился у самого конца причала. Двери открылись. Выйдя из машины, Сафия задрала голову, глядя на высокие мачты, уходящие вверх на добрую сотню футов. В длину яхта имела вдвое большие размеры.

– «Шабаб Омани», – с благоговейным трепетом прошептала она.

Быстроходный клипер был гордостью султана Кабуса. Память о славном мореходном прошлом Омана, яхта служила символом страны. Выполненное по традиционным английским проектам трехмачтовое судно несло как прямое, так и косое парусное вооружение. Спущенный на воду еще в 1971 году, построенный из шотландского дуба и уругвайской сосны, клипер был самым крупным парусным судном в мире, которое до сих пор регулярно выходило в море. За последние тридцать лет парусник «Шабаб Омани» побывал во всех морях и океанах, участвуя в различных регатах. На его палубу ступали президенты и премьер-министры, короли и королевы. И вот сейчас яхте предстояло доставить Кару и ее спутников в Салалу.

Это обстоятельство больше, чем что бы то ни было, свидетельствовало о том уважении, с каким султан относился к семейству Кенсингтон. Теперь Сафия поняла, почему Кара не могла отказаться. Сафии пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать смешок. Она сама удивилась собственному веселью. Гложущие сомнения, страхи по поводу змей потускнели. Быть может, все дело было в действии таблеток, однако Сафия предпочла думать, что ее вылечил дующий с моря свежий соленый бриз, который прочистил ей мозги. Как давно она в последний раз чувствовала себя так хорошо?

Второй лимузин подкатил к первому. Вышедшие из него американцы уставились на роскошную яхту, широко раскрыв глаза. Лишь Омаха, единственный, кому уже было известно о том, каким образом предстоит добираться в Салалу, постарался сохранить внешнюю невозмутимость. И тем не менее вид корабля произвел впечатление и на него, хотя, разумеется, он попытался это скрыть.

– Чудненько, вся наша экспедиция превращается в кино о приключениях Синдбада-морехода.

– Со своим уставом в чужой монастырь… – пробормотала Кара.

23 часа 48 минут

Кассандра наблюдала за яхтой с противоположной стороны причала. Этот пакгауз «Гильдия» сняла, используя связи среди контрабандистов, которые поставляли на черный рынок пиратские видеозаписи. Задняя половина ржавого ангара была забита коробками с контрафактными дисками и кассетами. Зато оставшаяся половина полностью удовлетворяла требованиям Кассандры. В прошлом судоремонтный цех, пакгауз имел собственный сухой док и причал.

На сваи частой цепочкой накатились волны, поднятые выходящим в море траулером. Волнением закачало быстроходные штурмовые катера, доставленные в Маскат на прошлой неделе. Часть их прибыла в разобранном виде в контейнерах и была собрана на месте; другие самостоятельно пришли в порт морем под покровом ночи. У причала покачивались три китобойных судна, каждое из которых могло тащить за собой вереницу выкрашенных в черный цвет водных мотоциклов, которые «Гильдия» оснастила ручными пулеметами на турелях. Кроме того, в доке стоял командирский корабль на воздушной подушке, способный развивать скорость свыше ста узлов.

Двенадцать человек, из которых состоял отряд под командованием Кассандры, деловито суетились, заканчивая последние приготовления. Все они в прошлом также служили в войсках специального назначения, но только в отличие от Кассандры этих суровых ветеранов не приглашали в отряд «Сигма». И не потому, что они не отличались особым интеллектом. Вышвырнутые из спецназа, они прошли через различные военизированные наемные формирования самых разных стран, обретя новые навыки, набираясь опыта и ожесточаясь еще больше. Именно из этих людей «Гильдия» тщательно отбирала тех, кто обладает самым острым умом и наилучшим умением приспосабливаться к любой обстановке, тех, кто ради своих боевых товарищей готов вцепиться в горло, – все эти качества оценили бы и в «Сигме». Однако для «Гильдии» главным критерием было другое: все эти люди убивали, не испытывая угрызений совести, кем бы ни были их жертвы.

К Кассандре подошел ее заместитель.

– Капитан Санчес, разрешите обратиться.

Кассандра не отрывалась от монитора, на который выводилось изображение с наружных видеокамер. Она считала членов отряда Пейнтера, поднимавшихся на борт яхты, где их встречали оманские официальные лица.

Так, кажется, все на месте. Кассандра обернулась.

– Говорите, Кейн.

В ее группе Джон Кейн оказался единственным неамериканцем. У него за плечами была служба в элитном парашютно-десантном полку австралийских вооруженных сил. «Гильдия» не ограничивала поиски талантов территорией Соединенных Штатов, тем более что ей приходилось осуществлять деятельность по всему земному шару. Имея шесть с половиной футов роста, Кейн обладал внушительной мускулатурой.

Фактически отряд состоял из людей самого Кейна. Дислоцируясь в районе Персидского залива, он до поры до времени бездействовал в ожидании приказа «Гильдии». Эта могущественная организация располагала подобными отрядами по всему миру. Будучи отдельными клеточками единого организма, они ничего не знали друг о друге, но были готовы оперативно выполнить любое задание руководства.

Кассандра активизировала эту клеточку и лично возглавила операцию. «Гильдия» остановила свой выбор именно на ней, потому что она, как никто другой, знала методы работы «Сигмы». Кроме того, Кассандра была близко знакома с Пейнтером Кроу, человеком, которого со схожими задачами направила сюда «Сигма», главный противник «Гильдии».

– Все готово, мэм, – доложил Кейн.

Кивнув, Кассандра взглянула на часы. «Шабаб Омани» должен выйти в море ровно в полночь. Ее отряду предстоит выждать еще час, после чего пуститься в погоню. Молодая женщина снова уставилась на экран монитора, производя мысленные расчеты.

– Что с «Аргусом»? – спросила она.

– Выходил на радиосвязь несколько минут назад. Лодка уже заняла позицию, патрулирует предполагаемый район нападения, не пуская в него посторонние суда.

«Аргус» представлял собой крохотную подводную лодку с экипажем из четырех человек, способную выпускать аквалангистов, не поднимаясь на поверхность. Оснащенный двигателями на перекиси водорода и вооруженный мини-торпедами, быстроходный «Аргус» был опасным врагом, встреча с которым не предвещала ничего хорошего. Кассандра снова кивнула. Все на своих местах.

Полночь

Дворецкий Генри стоял в ванной и наблюдал, как вытекает вода. Его смокинг лежал на кровати. Генри закатал рукава сорочки и натянул на руки желтые резиновые перчатки. Он вздохнул. С этой задачей прекрасно справилась бы одна из горничных, однако все девушки перепуганы до смерти, поэтому Генри счел своим долгом сам избавить дом от останков ядовитой гадины. В конечном счете именно на его плечи была возложена забота о гостях, и дворецкий, к своему стыду, вынужден был признать, что сегодня вечером он не справился с этой задачей. И хотя леди Кенсингтон со спутниками уже покинула дворец, Генри по-прежнему считал своей личной обязанностью вышвырнуть мертвую змею, исправить допущенную ошибку.

Нагнувшись над ванной, он осторожно взял тело эфы. Оно плавало на поверхности воды, изогнувшись ленивым серпантином. Казалось, змея шевелится, покачиваясь на волнении, поднятом уходящим в слив потоком. Рука Генри застыла в нерешительности. Проклятая гадина была совсем как живая. Дворецкий стиснул затянутую в перчатку руку в кулак.

Он сказал себе: «Старина, возьми себя в руки». И, собравшись с духом, схватил змею за середину. Его лицо исказилось от отвращения, зубы заскрежетали.

– Мерзкая тварюга, – пробормотал Генри, переходя на язык своей молодости, проведенной на улицах Дублина.

Он мысленно поблагодарил в молитве святого Патрика за то, что тот изгнал из Ирландии проклятых гадов. Генри вытащил обмякшее тело из ванны. Его добычу уже ожидало пластмассовое ведро. Развернувшись, Генри опустил хвост змеи в ведро и, держа ее в вытянутой руке, начал осторожно опускать вниз, укладывая кольцами. Уложив голову, он снова поразился тому, какой живой кажется эфа. Это впечатление нарушала лишь безвольно приоткрытая пасть. Генри начал было выпрямляться, но вдруг склонил голову, увидев нечто такое, чего не должно было быть.

– А это еще что?

Обернувшись, он взял с туалетного столика пластмассовую расческу. Осторожно приподняв змею за шею, Генри расческой раскрыл ей пасть до конца, проверяя свое открытие.

– Как странно, – пробормотал он.

Засунув расческу в пасть змеи, он убедился, что никакой ошибки нет. У эфы отсутствовали ядовитые зубы.