Текст книги "Синопа, индейский мальчик"

Глава III. Синопа и его друзья

Пока Синопе не пошел четвертый год, мать ни на шаг не отпускала его от себя. Белый Волк частенько говорил ей, что мальчику нужно давать больше свободы, но в ответ она качала головой и возражала:

– Ты ошибаешься. Он еще слишком мал. Нельзя оставлять его без присмотра.

Белый Волк с ней не спорил, но, когда Синопе пошел четвертый год, он сказал жене:

– Ты вырастила и выкормила нашего сына. Сейчас он – здоровый и крепкий мальчуган. Но не годится все время держать мальчика в вигваме. Пусть он играет со своими сверстниками. Игры многому его научат, и когда-нибудь эти знания ему пригодятся. Начиная с завтрашнего дня он будет играть с детьми нашего лагеря.

– Пусть будет по-твоему, – отвечала мать Синопы. – Я знаю, что ты прав. Но мы, матери, все на один лад; всегда мы боимся, как бы ребенок не попал в беду. Первое время я не хочу отпускать Синопу одного. Если с ним что-нибудь случится, я буду неподалеку и успею прибежать на помощь.

Я забыл вам сказать, что мать Синопы звали Тсистсаки. На языке черноногих это слово значит Женщина Птичка. Индейцы считали, что имя Тсистсаки приносит счастье, и жена Белого Волка была очень довольна своим именем.

В соседнем вигваме жил семилетний мальчик, которого звали Одинокий Бизон, и его младшая сестра Отаки (Желтая Ласочка). Мать позволила маленькому Синопе играть с ними, а они рады были принять его в свою компанию. Иногда в играх принимали участие и другие дети, и многие были гораздо старше Синопы. Двадцать-тридцать детей собирались на опушке леса и затевали разные игры. Но больше всех любил Синопа Одинокого Бизона и Отаки, быть может, потому, что их мать и Тсистсаки были подругами, а вдобавок брат и сестра жили в соседнем вигваме.

Однажды обе матери задумали доставить детям неожиданную радость. Для этого нужно было кое-что приготовить; в течение месяца занимались они приготовлениями, в то время, как дети играли. Поздно ночью, когда все уже спали, они заканчивали работу при свете костра. Затем нужно было обучить собак – трех больших собак, которым предстояло участвовать в задуманной игре. Сейчас я вам расскажу об индейских собаках.

У индейцев не было лошадей, пока вскоре после открытия Америки их не привезли в Мексику испанцы. Долгое время индейцы пользовались собаками как вьючными животными. Кочуя по равнинам, они перевозили на собаках свое имущество, вигвамы и запасы сушеного мяса. Но задолго до рождения Синопы черноногие отказались от этого обычая, так как приобрели лошадей. Впрочем, в лагере осталось много собак, потому что индейцы их очень любили; некоторые семьи имели двадцать пять-тридцать собак. Это были большие косматые животные, окраской шерсти напоминающие волка. По ночам, когда в окрестностях лагеря выли волки, индейцы говорили:

– Слушайте! Собаки им отвечают. Они разговаривают со своими братьями, живущими там, на равнине.

Тсистсаки и ее подруга приучили собак ходить на поводу и тащить поклажу; они сделали для них и седла, к которым можно было привязывать тюки. Однажды, когда дети играли в лесу позади вигвамов, матери навьючили поклажу на двух собак, а к седлу третьей собаки прикрепили четырнадцать тонких длинных кольев так, что они тащились по земле. Ведя собак на поводу, они вошли в лес и вскоре приблизились к тому месту, где играли дети. Первым заметил их Синопа. Мальчик так удивился, что широко раскрыл глаза, разинул рот и не мог выговорить ни слова. Никогда еще не видел он, чтобы собаки везли поклажу! И какую странную поклажу! Можно было подумать, что женщины перевозят свои вигвамы на новое место.

К седлу первой собаки привязаны были два маленьких, ярко раскрашенных мешка из недубленой кожи, напоминающие по форме конверт; такие мешки индейцы называют «парфлеш»; сверху навьючены были одеяла и шкуры бизонов. Вторая собака тоже тащила два мешка и несколько одеял; кроме того, к тюку был привязан маленький медный котелок, купленный в форте торговой Компании Гудзонова залива. Третья собака тащила не только колья, но еще какой-то сверток, очень напоминающий маленькую кожаную покрышку для вигвама.

Наконец Синопа пришел в себя и воскликнул:

– Что это такое? Вот смешно! Собаки тащат поклажу, как лошади.

Одинокий Бизон и Отаки пустились в пляс.

– О, Синопа! Мы знаем, что это значит! – кричали они. – Наша мать и твоя сделали для нас вигвам.

– Да, мальчуган, они угадали, – сказала мать Синопы. – настоящий вигвам. Где же мы его поставим?

– Я буду вождем и поведу первую собаку! – воскликнул Одинокий Бизон. – Я пойду впереди и выберу место для лагеря.

Маленькая процессия тронулась в путь; дети вели собак, матери следовали за ними и смеялись. Как они были рады, что их труды не пропали даром и подарок понравился детям!

Одинокий Бизон торжественно шествовал впереди. Неподалеку от реки, в тени трех высоких тополей, он остановился и объявил:

– Здесь мы раскинем лагерь. Это место защищено от ветра. Река близко, и воды хватит всем. Лошадей мы выпустим на пастбище. Там, за утесом, пасутся бизоны. Охотники позаботятся о том, чтобы в лагере было много мяса. Синопа, иди сюда! Сядь рядом со мной. А женщины пусть поставят вигвам и приведут все в порядок.

Матери, слушая его, смеялись: мальчуган рассуждал как взрослый и отдавал приказания, словно был вождем. Быстро стали они снимать поклажу с собак, а маленькая Отаки помогала им по мере сил. Таков был обычай у черноногих: женщины вели хозяйство, раскидывали палатки, навьючивали и снимали поклажу с лошадей, ходили за водой и топливом. Сложа руки они не сидели, но никогда не приходилось им так много работать, как работают белые женщины, обремененные большой семьей.

Мужчины, оставаясь в лагере, отдыхали, а женщины за ними ухаживали. Однако и мужчины делали свое дело. И зимой и летом они охотились, снабжая мясом не только свои семьи, но и всех вдов, сирот, стариков и калек, которые не могли сами добывать себе пропитание. Кроме того, они защищали лагерь от неприятелей, делали набеги на враждебные племена, ходили за лошадьми, а также изготовляли луки, стрелы, щиты и одежду.

Сняв с собак поклажу, женщины связали вместе четыре шеста на расстоянии полуфута от конца их – шесты были длиной в четыре с четвертью фута, – затем поставили их так, что получилось нечто вроде четырехгранной пирамиды. Из оставшихся шестов часть они отложили в сторону, а девять приставили к пирамиде; эти шесты опирались на концы первых четырех. Верхний край кожаной покрышки они привязали к последнему, четырнадцатому, шесту и подняли покрышку на пирамиду из кольев. Затем уже нетрудно было натянуть края покрышки и скрепить их деревянными спицами. Тогда женщины стали раздвигать концы упиравшихся в землю кольев, пока покрышка не натянулась.

Теперь оставалось только повесить у входа в вигвам занавеску, которая заменяла дверь, и сделать из кожаных одеял и мягких шкур три ложа. Мешки, набитые сушеным мясом, сушеными ягодами и пеммиканом, были положены у входа. Отаки принесла в медном котелке воды.

Наконец все было готово. Дети восхищались маленьким вигвамом. Покрышка из выдубленных шкур лосей казалась почти белоснежной. В этом игрушечном вигваме могли поместиться десять-двенадцать детей.

Одинокий Бизон и Синопа разыгрывали из себя взрослых воинов, но не смогли довести роль до конца. Они не вытерпели, вошли в вигвам и стали помогать (или, вернее, мешать) женщинам, но Тсистсаки и ее подруга их не бранили. Вскоре запылал в вигваме маленький костер, дети поджарили на угольях несколько кусков сушеного мяса и сели ужинать в своем собственном вигваме. Как они были счастливы! Долго придумывали они, в какие игры играть на следующий день, а когда зашло солнце, матери увели их домой. Пришлось уйти из вигвама и оставить его в тени трех высоких тополей.

Глава IV. Синопа спасается от бизонов

В тот вечер старшины племени собрались на совет и решили перебраться из долины реки Марайас к холмам Душистая Трава. Так называются три горы, находящиеся на расстоянии ста шестидесяти миль к востоку от главного хребта Скалистых гор; как раз здесь проходит граница между штатом Монтана и канадской провинцией Альберта. Однако никаких пограничных столбов в те времена не было, и граница никем не охранялась. Когда черноногим сказали, что американцы – Длинные Ножи, как называли их индейцы, – завладели страной, лежащей к югу от холмов Душистая Трава, а англичане, Красные Куртки, захватили земли, лежащие к северу, черноногие в ответ засмеялись.

– Это неверно, – говорили они. – Красные Куртки и Длинные Ножи – пришельцы. Это не их земля. Мы здесь живем с тех пор, как наш бог, которого мы называем Старик, создал мир, животных и нас. Эту землю он отдал нам, она наша. И белые люди не посмеют ее отнять!

В то время черноногие еще не знали, как сильны и жестоки белые. Годы шли, и белые захватили всю страну, истребили бизонов и отняли у индейцев землю, обрекая их на голодную смерть.

Но будем продолжать рассказ.

Рано утром глашатай объехал весь лагерь и всем и каждому сообщил о переселении. Тотчас же индейцы начали складывать вигвамы и упаковывать вещи. Мужчины пригнали лошадей, женщины привязали к седлам тюки, и вскоре длинная вереница всадников потянулась на север. Столько было в лагере людей и вьючных животных, что процессия растянулась на несколько миль. Мужчины и женщины были одеты в пестрые кожаные одежды, украшенные бахромой и цветными бусами. Упряжь на лошадях, мешки и парфлеши были раскрашены яркими красками, и вся процессия напоминала гигантскую радужную змею, ползущую по равнине. Это было великолепное зрелище.

Белый Волк со своей семьей занимал место в центре колонны. Лошади тащили вигвам и поклажу, а за лошадьми шли три собаки, на которых навьючены были маленькие тюки и игрушечный вигвам. Почти никто из детей лагеря не видел накануне этой новой игрушки. Сейчас все они подъехали к собакам и громко восхищались вигвамом. Синопа, Одинокий Бизон и Отаки, ехавшие на своих маленьких пони, были в восторге 55
  Пони – лошадь не выше 1 м. 42 см.


[Закрыть].

– Приходите к нам в гости, как только мы поставим наш вигвам, – говорили они сверстникам.

И все дети обещали прийти.

– Мой мальчик, – сказала мать Синопы, – в лагере очень много детей. В вигваме они не поместятся.

– Они будут приходить по очереди, – ответил Синопа. – Всем хочется посидеть у костра в вигваме.

Когда племя стояло лагерем в долине у реки, мужчины постоянно охотились, и в конце концов крупная дичь исчезла-покинула долину. Вот почему старшины племени решили перебраться на новое место, где дичи было много. Холмы Душистая Трава находились приблизительно на расстоянии пятидесяти миль от реки Марайас. В первую половину пути индейцы видели только отдельных старых бизонов да антилоп, но затем показались на севере, востоке и западе многотысячные стада бизонов и других животных.

Многие мужчины, опередив процессию, стали охотиться. На своих быстрых лошадях они преследовали бизонов и стреляли из луков и ружей. Огромные косматые животные, смертельно раненные, падали на землю. Женщины, считая убитых бизонов, радовались, что много будет в лагере мяса, жирного и сочного, много вкусных языков на ужин и пеммикана; еды хватит на несколько недель. У стариков, следивших за охотой, глаза сверкали от волнения. Очень хотелось им присоединиться к охотникам, и они понукали своих смирных лошадок, совсем забыв о том, что те могут бежать только рысцой. Убедившись, что охотников им не догнать, они стали вспоминать свою молодость и охотничьи приключения.

Мужчины, поехавшие на охоту, скрылись за невысокими холмами и погнались за огромным стадом бизонов. Сначала животные бежали на восток, но так как ветер дул с запада, а бизоны всегда бегут против ветра, то вскоре стадо свернуло в сторону, пересекло гряду холмов и помчалось прямо на медленно двигающуюся колонну всадников и вьючных лошадей. Охотники поняли, какая опасность грозит племени, но было уже поздно.

Женщины и дети стали кричать, старики пытались разделить колонну на две части, так, чтобы посередине остался проход для бешено мчавшихся бизонов. Это было жуткое зрелище: огромные животные с острыми рогами катились лавиной прямо на индейский караван. Вожаки стада, должно быть, почуяли запах человека, но не могли ни остановиться ни свернуть в сторону, так как сзади напирали на них сотни бизонов. Если бы вожаки остановились, они были бы растоптаны.

Старикам удалось разбить колонну на две части и расширить проход для стада. Женщины, дети и вьючные животные заняли места с севера и юга от прохода. Смятение все усиливалось. Лошади ржали и лягались. Несколько вьючных лошадей бросились в сторону и понеслись по равнине, сбрасывая в траву отвязавшиеся тюки. Несколько старух, понукая кляч, потрусили за ними в надежде спасти свои пожитки.

В проход, шириной в несколько сот шагов, ринулось стадо бизонов. Пробегали они так близко от людей, что можно было разглядеть их черные, злобно сверкающие глаза. Воздух дрожал от топота копыт и стука рогов.

Синопа и его мать находились у самого края прохода. Маленький пони Синопы, всегда послушный и кроткий, вдруг испугался и, раньше чем кто-либо успел опомниться, рванулся вперед и поскакал по направлению к стаду.

– О мой мальчик! Синопа! Спасите его! – закричала мать.

Не думая об угрожавшей ей опасности, она хлестнула лошадь и поскакала за ним. Женщины плакали и звали на помощь. Старики последовали за матерью, твердо решив спасти и ее и мальчика, но старые лошади отказывались перейти в галоп.

Синопа ни разу не вскрикнул и не оглянулся. Губы его были плотно сжаты, обеими ручонками он цеплялся за седло. Ему кричали, чтобы он разжал руки и спрыгнул, но кричавшие знали, что он все равно их не услышит топот копыт заглушал голоса.

Десяток шагов отделял испуганного пони от стада. Мать и старики потеряли последнюю надежду спасти ребенка, но не думая о себе, продолжали понукать лошадей. Пони оставалось сделать еще несколько прыжков, чтобы добежать до стада. Однако, несмотря на испуг, он по привычке старался избегать препятствий, попадавшихся ему на пути. Увидев нору барсука, он внезапно отскочил в сторону, и Синопа, не ожидавший этого прыжка, вылетел из седла. Он буквально взлетел на воздух, потом упал на землю и покатился по траве, а пони врезался в стадо. Бизоны перед ним расступились, он вошел в образовавшийся прорыв, и через секунду его уже не было видно.

Мать догнала Синопу как раз в ту минуту, когда он был выброшен из седла. Спрыгнув с лошади, она бросилась к нему, взяла на руки и побежала назад, оставив лошадь на произвол судьбы. Позднее ее поймал и привел один из стариков. Между тем стадо уже промчалось мимо колонны всадников, и вскоре топот копыт замер вдали.

Мужчины, женщины, дети столпились вокруг Синопы. Мать посадила его на траву и долго ощупывала и осматривала, пока не убедилась, что он цел и невредим. Синопа не плакал и не смеялся. В эту минуту подъехал его отец на взмыленной лошади. Мальчик, увидев его, крикнул.

– Нина, ату-сим-о-та но-тас. Нок-о о туэ ин-ис! 66
  Отец, моя лошадь убежала. Пойди поймай ее!


[Закрыть]

Все засмеялись и стали рассказывать Белому Волку о том, что произошло. Он наклонился, взял Синопу на руки и посадил его перед собой на лошадь.

– Судьба покровительствует моему мальчику, – сказал он – Чудом спасся он от бизонов. Теперь я уверен, что он будет жить долго.

Глава V. Глиняные игрушки

Охотники убили несколько сот бизонов, и старшины приказали раскинуть лагерь здесь, на равнине, на берегу маленького озера. В течение пяти дней мужчины и женщины сдирали шкуры с убитых животных и разрезали мясо на тонкие полосы.

В первый вечер после охоты было много разговоров о чудесном спасении Синопы. Припоминали случаи, когда люди гибли под копытами бизонов.

– Помню, в дни моей молодости вождь, которого звали Три Солнца, лишился единственной дочери, – сказал Красный Журавль. – И виновата в этом была лошадь. Лошади – ненадежные животные. Они пугаются и от страха теряют Рассудок. Так было сегодня с маленьким пони Синопы. Стадо, катившееся лавиной, оглушительный топот и крики испугали пони. Что-то притягивало его к стаду, он закусил удила и врезался в самую гущу бизонов.

Теперь я вам расскажу, что случилось с этой маленькой девочкой. Охотники убили много бизонов, а женщины сдирали шкуры и резали мясо. Девочка сидела верхом на пони и смотрела, как мать рассекает на части тушу. В это время стадо, которое паслось на склоне холма, увидело, как другое большое стадо мчится по равнине. И животные понеслись за ним. Когда они бежали мимо лагеря, пони вдруг поскакал наперерез стаду. Мать девочки не успела схватить волочившуюся по траве веревку. Девочка была крепко привязана к седлу и спрыгнуть не могла, даже если бы захотела. Пони врезался в стадо, и животные окружили его. Мы видели головку девочки над косматыми спинами бизонов. Вдруг один большой бизон, подсунув голову под брюхо пони, высоко подбросил в воздух и лошадь, и привязанную к ней девочку. Они упали на спины напиравших сзади животных. Так погибла дочь вождя. В течение многих месяцев в вигваме Три Солнца оплакивали девочку.

Синопа не особенно заинтересовался рассказом деда. Когда старик умолк, он спрыгнул с колен матери и, подойдя к отцу, сказал:

– Но моя лошадь жива, отец. Она убежала с бизонами. Найди ее и приведи сюда.

– Нет, ты ее больше не увидишь, – сурово ответил отец. – И я запрещаю кому бы то ни было искать ее. У этой лошади пустая голова и злое сердце. Я жертвую ее Солнцу и ее, и седло. Мать, сделай мальчику новое седло. Я дарю ему нашу смирную старую черную лошадь. На ней он будет ездить.

– Но у меня есть свои лошади, много лошадей, – возразил Синопа. – Позволь мне ездить на одной из них.

– Нет! – решительно сказал отец. – Ты еще мал, тебе не справиться с такими горячими лошадьми. Подрастешь, тогда и будешь ездить.

Как только мясо было высушено, племя двинулось к холмам Душистая Трава, а оттуда к реке Милк, омывающей северный склон этих холмов. На опушке леса, окаймляющего реку, раскинуты были вигвамы. Маленький вигвам Синопы и его друзей приютился в тени высоких деревьев, у самой воды. Здесь Синопа, Одинокий Бизон и Отаки играли с утра до вечера под надзором матерей или старого Красного Журавля. К ним в гости приходили дети из всех вигвамов и принимали участие в их играх.

С незапамятных времен дети племени черноногих любили лепить из глины различных животных, которые водились в той стране. Не всякая глина годилась для лепки; случалось, что глиняные игрушки трескались или ломались, как только высыхала глина. Лучшей считалась глина темно-серая, мелкозернистая; ее следовало смачивать водой. Однажды Красный Журавль нашел на берегу около детского вигвама толстый слой хорошей глины и тотчас же позвал детей.

– Бегите сюда! – крикнул он. – Здесь много хорошей земли для глиняных игрушек. Посмотрю-ка я, кто из вас вылепит бизона!

С Синопой играло десять-двенадцать детей. Все они прибежали на зов старика. Палками и острыми камнями они начали выкапывать куски глины величиной с куриное яйцо. Куски эти были очень твердые, неровные. Каждый из детей положил комья на большой плоский камень, а другим камнем стал растирать глину в порошок. Но кое-кто из детей принимался за лепку, плохо растерев глину, поэтому их игрушки потрескались, как только глина высохла.

Синопа никогда еще не играл в эту игру. Дед сел подле него и показал, что нужно делать. Мальчик растирал глину долго и старательно, пока пот не выступил у него на лбу. Наконец дело было сделано. Старик собрал порошок в кучку на плоском камне. Сидели они у реки; раза два-три он побрызгал порошок водой, а затем начал его месить, как месят тесто для хлеба.

– Пощупай-ка! Потрогай глину рукой, – говорил Красный Журавль, и Синопа повиновался.

Сначала глина прилипала к пальцам и казалась зернистой, хотя растерта была хорошо.

– Не надо прибавлять много воды, – сказал старик. – На ощупь глина как будто еще суховата, но это как раз впору. Смотри: я только чуть-чуть смочу ее водой, а потом буду долго мять.

Минут пять старик разминал глину, потом сделал из нее лепешку и несколько раз провел по ней ладонью, чтобы сгладить все шероховатости. Теперь глина была такой тягучей, как замазка, та замазка, которой стекольщики замазывают окна.

– Вот то, что нам нужно, – сказал дед. – Смотри никогда не прибавляй слишком много воды.

Между тем все остальные дети уже размяли куски глины и начали лепить из нее маленьких бизонов. Дети постарше лепили очень искусно, и вскоре несколько бизонов уже были готовы и выстроены в ряд на берегу. Глядя на других, принялся за работу и Синопа. Отщипнув кусок глины величиной с ладонь, он долго мял его, растягивал, снова скатывал в комок, но не мог придать ему сходство ни с бизоном, ни с каким бы то ни было другим животным.

Красный Журавль сидел рядом с Синопой, курил длинную трубку и не говорил ни слова. Мальчуган часто вздыхал, отрывался от работы и умоляюще посматривал на деда; не дождавшись от него помощи, он снова начинал лепить. Так продолжалось довольно долго.

Старик забормотал что-то себе под нос, но Синопа его не слышал. Красный Журавль молился – молился Солнцу.

– О великое Солнце! Творец Дней и Правитель Мира! – шептал он. – Сделай нашего мальчика терпеливым и настойчивым! Научи его мужественно добиваться того, к чему он стремится.

Наконец старик отложил трубку в сторону и взял из рук Синопы бесформенный кусок глины.

– Ты сделал все, что мог, – сказал он. – А теперь я покажу тебе, как лепят животных.

Он скатал из глины что-то вроде колбаски, один конец которой был значительно толще другого.

– Спереди бизон гораздо выше, чем сзади. Поэтому из толстого конца мы вылепим его высокий горб и большую голову, – пояснил дед.

Он разминал пальцами кусок глины и через несколько минут вылепил голову и туловище бизона. Не хватало только ног. Подняв валявшуюся на земле веточку ивы, он разломил ее на четыре части и воткнул палочки в туловище. Маленький бизон на тонких деревянных ножках был очень смешной. Затем Красный Журавль старательно облепил глиной палочки, и теперь они очень напоминали ноги настоящего бизона. Довольный своей работой, он поставил глиняного бизона на землю перед Синопой и сказал:

– Готово! Я дарю тебе этого бизона, а ты попробуй сделать сам такого же.

Синопа обрадовался подарку и захотел показать его своим товарищам. Те прибежали на зов и принесли всех вылепленных ими животных. Но их глиняные бизоны были гораздо хуже, чем тот, которого сделал старик. Набрав свежей глины, они снова принялись за работу.

Первый бизон Синопы вышел неудачно, но все-таки походил на настоящего. Сразу можно было узнать, кого пытался мальчик вылепить. Красный Журавль, покуривая свою трубку, приободрял его и давал советы. Синопа лепил одного бизона за другим и, несомненно, делал успехи. Когда солнце высоко стояло на небе, перед Синопой выстроились в ряд семь маленьких бизонов, и последний очень походил на огромное косматое животное прерий.

К полудню дети проголодались, но, увлеченные игрой, не хотели идти домой. Матери о них позаботились-принесли из лагеря много мяса, развели в маленьком вигваме костер и поджарили мясо на угольях. Потом позвали детей и старого Красного Журавля, и началось пиршество. Каждый получил по куску мяса, по горсти сушеных ягод, и все остались очень довольны. Поев, дети вернулись к реке и снова занялись лепкой. Так как бизонов у них было много, то они начали лепить других животных: оленей, медведей, лосей, волков, бобров, лошадей и горных коз.

Красный Журавль несколько раз напоминал детям, что пора идти домой, но они просили его остаться. Увлеченные игрой, они ничего не видели и не слышали, но старик все время осматривался по сторонам и прислушивался к малейшему шороху. Ничто не могло ускользнуть от его внимания.

Вдруг он заметил, что шагах в десяти от того места, где играли дети, задрожали кусты, словно по ним пробежал ветерок. Это показалось ему подозрительным, так как ветра не было. Он ждал, не спуская глаз с кустов. Из-за крайнего куста выглянул маленький мальчик; блеснули черные глазки. За ним показался второй, третий. Одного из них старик узнал: это был Ласточкин Хвост, мальчуган, живший в дальнем конце большого лагеря. «Эге! – подумал дед. – Он верховодит мальчиками из верхнего лагеря. Должно быть, они задумали сделать набег на наших ребят». Но он ни слова не сказал Синопе и терпеливо ждал. Вдруг Ласточкин Хвост выскочил из-за куста, а за ним, с гиканьем и криками, выбежали десять-двенадцать мальчуганов и напали на ребят, лепивших глиняные игрушки.

Завязалась драка. Нападавшие пытались завладеть игрушками. Конечно, девочки завизжали, заплакали и убежали, но мальчики мужественно вступили в бой. Синопа дрался с мальчиком из верхнего лагеря, своим сверстником. Они упали, покатились по песку и чуть не свалились в реку. Противник Синопы быстро вскочил, схватил несколько глиняных фигурок и юркнул в кусты. За ним последовали его товарищи, завладевшие чуть ли не всеми игрушками.

Пока мальчики дрались, Красный Журавль сидел в стороне и тихонько посмеивался. Когда все было кончено, Синопа подбежал к нему и спросил:

– Дедушка, почему ты позволил этим мальчикам из верхнего лагеря отнять у нас игрушки?

– Потому что они их заслужили, – ответил старик. – Это одно из правил игры. Мальчики играли в войну. Они были вашими врагами и победили вас. Теперь вы должны напасть на них. Нет, нет, не сегодня! Завтра вы подошлете к ним разведчиков и воспользуетесь первым удобным случаем, чтобы отобрать у них игрушки.