Текст книги "Пороки джентльмена"

Глава 15

Гарри спешился и передал поводья Эрику.

– Отведи лошадь домой, я вернусь пешком, – распорядился он, прежде чем взойти по ступеням к парадному входу дома на Кавендиш-сквер. Он стукнул кольцом в дверь и отступил в ожидании. Ему всегда было интересно, кто выйдет открывать – одна из молодых дам или неразговорчивый и угрюмый Морком?

Затянувшееся ожидание на пороге подсказывало, что отворит слуга. Нелл с подругами, как правило, оказывались не в пример более расторопными. Дверь заскрипела, и предположения Гарри подтвердились: в приоткрытую щель двери в него вперились глаза Моркома.

– Чего надо? – вопросил он.

– Дома ли леди Дагенем, Морком? – осведомился Гарри и, толкнув дверь, прошел внутрь мимо слуги. Войдя, он снял шляпу и бросил ее на скамейку.

– Дома, наверное, – ответил Морком. – Не видел, чтоб она выходила.

– Тогда, быть может, вы ей доложите обо мне? – предложил Гарри с добродушной улыбкой, снимая плащ. – Виконт Бонем, Морком, – деликатно напомнил он, когда слуга замер в нерешительности, тупо на него уставившись.

– А, ну да, – кивнул Морком. – Дамы на кухне, – сказал он и, оставив Гарри стоять в холле, потащился, шаркая ногами, в преисподнюю дома.

Гарри покорно покачал головой и стал озираться по сторонам, подмечая глянец, натертые полы и блеск люстры. На Кавендиш-сквер произошли разительные перемены. Гарри заглянул в гостиную и одобрительно кивнул. Он собрался уж было исследовать столовую в дальнем конце холла, но услышал шаги той, которую ждал.

Корнелия возникла из темноты коридора за лестницей, ведущей в кухню. Прежде чем выйти на свет в холл, она задержалась на минуту, собираясь с духом. Затем шагнула Гарри навстречу, протягивая руку.

– Лорд Бонем, вот уж несколько дней как мы лишены вашего общества. – И голос ее, и улыбка были по-светски учтивы, но глаза говорили о многом.

– Мэм. – Гарри поцеловал ей руку, на миг встретившись с ней взглядом. – Я отсутствовал не по своей воле.

– Ой ли? – Корнелия склонила голову набок и с насмешливой улыбкой посмотрела на него. Гарри – в серо-бежевых брюках из оленьей кожи для верховой езды и темно-зеленом сюртуке, – как всегда, являл собой образец сдержанной элегантности. – Дела, сэр?

– Увы, – подтвердил он, все еще не выпуская ее руки. Почувствовав, как подрагивают ее пальцы, Гарри крепче сжал их. – Досадные, но неизбежные.

– Понимаю. Как странно, милорд. Большинству светских джентльменов удается избегать неизбежных дел.

Губы Гарри тронула улыбка.

– Что внушает вам мысль, что я принадлежу к этой категории праздных людей, миледи?

– Простите меня, я сказала глупость, – ответила Корнелия, на скулах которой заалел румянец. – Я имела возможность убедиться в обратном.

– Надо думать, – важно проговорил Гарри. – Вы получили список имен, которые я вам прислал?

– Да, и мы вам очень признательны, – ответила Корнелия, высвобождая наконец руку. – Пройдемте в гостиную. Позвольте предложить вам бокал хереса.

– Благодарю вас. – Гарри проследовал за Корнелией в бедноватую приватную обстановку гостиной. Сгустившееся вокруг них напряжение казалось осязаемым, и оттого что они притворялись, будто ничего особенного не происходит, какие-то дьявольские токи, пробегавшие от одного к другому, распаляли их еще больше. – А где же леди Фарнем и леди Ливия?

– Лив выгуливает собак, а Элли готовит для Фрэнни молочное желе, – ответила Корнелия, разливая херес. Упоминание о простых, обыденных вещах вернуло их с небес на землю, хотя висевшего в воздухе напряжения ничуть не ослабило. Корнелия передала Гарри бокал и поднесла к губам свой.

– Что с вашими туалетами? – поинтересовался Гарри. На Корнелии было одно из ее старых, простых платьев, волосы тяжелым пучком лежали на шее, и, глядя на нее, никто бы не сказал, что ее интересуют наряды.

Корнелия с внезапной остротой осознала, как плохо она одета.

– О, с этим все в порядке, – беспечно отозвалась она. – Видя нас сейчас, трудно поверить, что у каждой из нас теперь есть великолепные туалеты. Мы только ждем случая нарядиться и предстать перед лондонским обществом во всей красе.

Гарри коротко рассмеялся. Его тянуло прикоснуться к ней, привлечь к себе, вновь почувствовать под своими ладонями ее тело, все его изгибы и отметины. Он слышал запах Корнелии – аромат лаванды и розовой воды, к которым примешивался едва уловимый запах женского возбуждения.

– Нелл, – тихо молвил Гарри и взглянул на нее, сощурив глаза. – Нелл?

– Нет. – Она выставила вперед руки, точно пресекая его приближение. – Оставьте этот тон, Гарри. Мне и без того очень трудно. И потом, в любой момент сюда могут войти.

Гарри покорно склонил голову.

– Нынче ночью я к вам приду.

– Нет, – произнесла Корнелия, впрочем, не очень уверенно.

Прежде чем Гарри успел задать вопрос о причине отказа дверь отворилась и в комнату вошла Аурелия с формочкой для желе.

– Нелл, ты не поверишь… О, лорд Бонем. А мы все гадали, где-то вы скрываетесь?

– Нигде не скрываюсь, леди Фарнем, – отвечал Гарри, поднося ее свободную руку к губам и вопросительно глядя на то, что она держала в другой.

– Это формочка для желе, – пояснила Аурелия. – Я думала, она в виде кролика, а это… – Она засмеялась. – Смешно, право. Что, ради всего святого, тетя София делала с этим на кухне? – Аурелия, демонстрируя, подняла форму.

Корнелия присмотрелась, затем взяла ее в руки.

– Отец небесный, – пробормотала она. – Неужели это то, о чем я подумала?

Аурелия кивнула, не в силах более сдерживать смех. Взяв у Корнелии форму, Гарри взглянул на нее.

– Дьявольщина! – произнес он с благоговением. – И это находилось в доме пожилой затворницы?

– Как видите, – проговорила Аурелия сквозь смех. – Когда я задала об этом вопрос Моркому, он, приняв важный вид, промолчал. Однако я думаю, тетя София была в свое время большой любительницей приключений.

– Ты приготовила в ней желе? – обратилась к ней Корнелия.

– Я вначале думала, что это кролик, пока не сняла ее с желе, – начала оправдываться Аурелия.

Гарри с удовольствием наблюдал за женщинами, радуясь их веселью. Может, на первый взгляд они и могли кому-то показаться серыми мышками, но их искрометный, здоровый юмор был достоин восхищения. Среди известных Гарри дам, равных им по положению, не было ни одной, которой пришло бы в голову самолично готовить на кухне ребенку желе, как не было и такой, для которой фривольного вида формочка стала бы поводом к столь простодушному веселью.

Он словно окунулся в живительный источник. Ни фальши, ни жеманства, ни показного девичьего смятения. Все прямо и открыто, от чистого сердца.

Аурелия вытерла глаза тыльной стороной руки.

– Так чему мы обязаны удовольствием видеть вас, лорд Бонем?

– Можете рассматривать это как светский визит, – ответил он. – Хотя не без цели. Я хотел знать, готовы ли вы принимать гостей?

– Ведь мы уже принимаем вас, – заметила Корнелия, поднося к его бокалу графин.

– Странно, но я себя не считаю простым визитером, леди Дагенем, – сухо обронил Гарри. – И то обстоятельство, что так считаете вы, право, задевает меня за живое.

– Это вовсе не так, – вмешалась Аурелия. – Нелл просто вас дразнит.

Вскинув брови, Гарри бросил на Корнелию вопросительный взгляд, шутливый лишь наполовину. Корнелия чуть приподняла руку и наклонила голову, будто признавала, что его выпад достиг своей цели.

– Возможно, я так не считаю, – сказала она. – Но отвечая на ваш вопрос, скажу: по-моему, мы готовы открыть двери для гостей. Как ты думаешь, Элли?

– Конечно, – подтвердила невестка. – Мы поедем с визитами, как только уладим дело с экипажем. Хорошо бы поручить это Найджелу, но он давно уже у нас не был. Вот, собрались послать к нему с запиской в дом маркиза Колтрейна, где он гостит.

– Или гостил, – вставила свое замечание Корнелия. – Может, он нанял квартиру. – Она пожала плечами. – Рано или поздно, думаю, он объявится.

– Что ж, возможно, в его отсутствие я смогу вам быть полезен, – предложил Гарри. – Я, кстати сказать, недели две назад взял себе второго кучера, тогда как работы для него у меня по сути нет. Буду рад в любое время, когда пожелаете, одолжить его вам. Что до экипажа, то у меня есть ландо, которым я почти никогда не пользуюсь… Держу его для сестер с их детьми, когда они приезжают меня навестить. С большим удовольствием предоставлю его в ваше распоряжение.

– Мы не можем принять такое щедрое предложение, милорд, – поспешила ответить Корнелия с горячностью, граничившей с неприличием. – Вы очень добры, но мы, право, обойдемся своими силами.

Предложение Гарри оказалось бы вполне приемлемым, будь на его месте какой-нибудь родственник или пожилой близкий друг семьи, но, исходившее от малознакомого мужчины, оно явно воспринималось как неуместное. Корнелии не хотелось почувствовать себя на месте содержанки. И не только она уловила бы в этом предложении двусмысленность, каким бы невинным оно на самом деле ни было. А если б о настоящем положении вещей узнал граф, он уж непременно изыскал бы способ положить конец их пребыванию в Лондоне.

Горячность Корнелии заставила Гарри слегка нахмуриться, однако он склонил голову в знак молчаливого согласия.

– Как угодно, мэм. Впрочем, мое предложение остается в силе на тот случай, если вы вдруг передумаете.

– Мы не передумаем! – отрезала Корнелия.

– Но мы вам тем не менее очень признательны, сэр, – сказала Аурелия, пытаясь теплой улыбкой сгладить резкость слов Корнелии.

– Что ж, надеюсь, мое следующее предложение вы не отвергнете, – сказал Гарри, свободно откидываясь в кресле и скрещивая ноги. – Я бы хотел, с вашего позволения, привезти к вам свою двоюродную бабку, герцогиню Грейсчерч. Она пробудет в Лондоне несколько дней и со всеми здесь знакома. – Гарри сделал паузу, тщательно подбирая слова, ибо не хотел, чтобы эти независимые женщины восприняли его тон как покровительственный. – Заручившись ее протекцией, вы получите доступ всюду, где только пожелаете бывать.

– Это предложение мы принимаем с превеликим удовольствием, – поспешно ответила Корнелия. – Когда вы ее привезете?

– Завтра, если для вас это не слишком скоро.

– Ничуть. Гостиная закончена, наши дневные платья готовы, – ответила Аурелия.

– Стало быть, увидимся завтра. – Гарри поднялся, собираясь уходить. – Если я встречу вашего кузена, леди Дагенем, то я передам ему, что вы его ждете. – Он протянул руку Аурелии. – До свидания, леди Фарнем.

– Лорд Бонем. – Аурелия сердечно пожала ему руку. – Вы очень добры.

Гарри, улыбнувшись, скользнул губами по ее пальцам.

– Всегда рад вам служить, мэм. – Он выпустил ее руку и обратился к Корнелии: – Проводите меня, леди Дагенем.

Он сказал это так, будто имел полное право распоряжаться Корнелией. Но улыбка, сопровождавшая его слова, сглаживала повелительные интонации и, казалось, только придавала им еще большую интимность.

Корнелия внутренне напряглась, гадая, расслышала ли это Аурелия. Для людей, недавно знакомых друг с другом, тон Гарри был, безусловно, странным. Она чопорно повела его к двери и, усмехнувшись, заметила:

– Вам, виконт, известны привычки нашей челяди. Как вы верно изволили предположить, Морком, конечно же, занят чем-то в другом месте.

Гарри проследовал за ней в холл. Корнелия открыла дверь, и солнце, бледное и холодное, скользнуло тонким лучиком по паркету.

– Это просто чудо, что вам удалось сотворить с домом за столь короткий срок, – сказал Гарри, глядя, запрокинув голову, на сверкающую люстру.

– Благодарю. – Корнелия ответила светской улыбкой. Под ней она старалась скрыть прилив желания, от которого захватывало дух.

Проигнорировав светские приличия, Гарри, сощурившись, без тени улыбки смотрел на нее своими зелеными глазами с маленькими черными, точно агатовая крошка, зрачками.

– Не закрывайте окно, – вполголоса приказал он. – Да прогоните, Бога ради, эту проклятую кошку.

Сказав это, он вышел за дверь и, остановившись на верхней ступени, добавил через плечо:

– А заодно и этих нелепых собак. – Не дожидаясь ответа, он спустился по лестнице и, не оборачиваясь, зашагал прочь.

– Самонадеянный нахал, – процедила сквозь зубы Корнелия, чувствуя невероятное возбуждение. Она вот возьмет да и запрет окно, а в ноги положит кошку с обеими собаками в придачу. Будет тогда знать.

Только она никогда так не сделает. И он, дьявол его побрал, прекрасно знал это.

– Почему ты стоишь у открытой двери, Нелл?

Заслышав за спиной голос Аурелии, Корнелия поспешила затворить дверь.

– Да так, греюсь на солнышке, – как ни в чем не бывало ответила она.

– Виконт был очень любезен, предложив нам экипаж, – заметила Аурелия, задумчиво глядя на золовку, которая продолжала неподвижно стоять возле двери. – Неужели нельзя было принять его предложение?

– Ну разумеется, нет, Элли! – воскликнула Корнелия запальчиво. – Ведь он нам совсем чужой человек… во всяком случае, едва знакомый. На что это, по-твоему, было бы похоже, прими мы от него такой подарок?

Аурелия пожала плечами.

– Я уже считаю его другом. – Она повернулась по направлению к гостиной. – Он держится с нами без церемоний.

Аурелия мельком взглянула на золовку, но та, по-видимому, ее не слышала, и она продолжила:

– Как бы то ни было, вовсе не обязательно оповещать всех и вся о том, что мы разъезжаем в его – не самом лучшем – экипаже.

Корнелия прошла за Аурелией в гостиную.

– Ты только представь себе, как это истолкует граф Маркби, если узнает!

Аурелия удивленно и озадаченно уставилась на нее.

– А как это можно истолковать, Нелл? Человек просто хотел нам помочь.

И тут Корнелия поняла, что все ее суждения несут на себе отпечаток их с лордом Бонемом поистине скандальной тайной связи. Но если не брать ее в расчет, то в предложении виконта не содержалось ровно ничего предосудительного. У Элли, как и у большинства других, был здравый взгляд на вещи, и раз она не усматривала в этом ничего дурного, то, возможно, ничего дурного в этом и не было. Но Элли не знала правды. А правда меняла все.

– Быть может, я чрезмерно осторожна, – с деланной беззаботностью сказала она, – но тебе не хуже моего известно, как мало графу нужно, чтобы найти повод возвратить нас домой.

Аурелия рассмеялась.

– Думаешь, он решит, будто мы – гарем виконта Бонема? Право же, Нелл, это абсурд. – Она рассмеялась еще громче. – Три содержанки лорда Бонема с Кавендиш-сквер.

Корнелия натянуто улыбнулась:

– Ты права, Элли, это абсурд, и тем не менее я считаю, нам стоит попытаться уладить дело с экипажем своими силами.

Сдавшись, Аурелия взмахнула руками.

– Что ж, будь по-твоему. Давай пошлем к Найджелу с запиской. Странно, что его так давно нет, – сказала она, подходя к бюро, и сама ответила на свой вопрос: – Верно, ему не до кузин-провинциалок – слишком много развлечений.

Гарри был на углу Уимпол-стрит, когда за его спиной послышались торопливые шаги. Узнав их, Гарри пошел чуть медленнее, но не остановился, пока не завернул за угол, где его никто не мог видеть.

– Лестер, – коротко окликнул он слугу.

– Я, сэр, – отозвался Лестер, нагоняя хозяина. – Думаю, мне сегодня удастся подменить наперсток, сэр. Эта нянька, Линтон, все ворчала, что нынче пополудни дамы с Детьми собираются на прогулку в окрестности Биржи осматривать достопримечательности.

Гарри вынул из кармана наперсток.

– Если ты считаешь, что благополучно справишься, Лестер, признаюсь, я буду рад покончить наконец с этим делом.

Лестер взял у Гарри вещицу и подержал ее на ладони.

– Похож на первый как две капли воды – заметил он с благоговением.

– Нет, – мрачно возразил Гарри. – Наперсток сработан топорно – я спешил. Но леди Дагенем ничего не заметит. Однако попади он в лапы к нашим французским или русским друзьям, они довольно скоро обнаружат, что это подделка.

Гарри досадливо поморщился. Тот оригинальный наперсток был результатом долгих часов кропотливого труда, хотя, как оказалось, напрасного. Вернув наперсток, он будет вынужден его расплавить, чтобы уничтожить выгравированный на нем шифр. Изготовленная вместо него табакерка уже в пути с курьером, но и это не меняет дела: буквально все в этом наперстке просто вопиет о том, что это работа британской секретной службы, а посему его нельзя оставить.

Он подумал о Найджеле Дагенеме. Куда ж он запропастился?

Гарри уже было собрался поставить в известность начальство о возможности вербовки Найджела Дагенема французами, но дело вылетело у него из головы, когда он вынужден был уединиться в своей рабочей каморке в здании военного министерства. Впрочем, он не считал его чрезвычайно срочным. Ведь чтобы осуществить такую вербовку, требовались время и тщательная подготовка, но раз мальчишка пропал, стало быть, попался.

– Присматривай за шкатулкой, Лестер. Я спокоен, пока ты в доме, и знаю, что никто к наперстку и близко не подберется.

– Слушаюсь, сэр. – Лестер, собираясь вернуться назад, вдруг замешкался и спросил: – Прикажете остаться в доме и на ночь?

В холодных зеленых глазах хозяина мелькнула улыбка.

– Нет, Лестер, ночью я обо всем позабочусь сам.

Лестер промолчал. В его лице не дрогнул ни один мускул. Дамы с Кавендиш-сквер не имели ничего общего с привычными увлечениями виконта и, насколько он мог судить, ничем не напоминали покойную леди Бонем. Хотя вряд ли, подумал он, лорду Бонему вздумалось бы флиртовать с женщиной, которая хоть отдаленно напоминала бы ему его бывшую жену.

Гарри свернул на Албемарл-стрит и поднялся по лестнице к дому номер семь. Неприметная табличка у двери гласила: «Мэтр Альберт». Фехтмейстер стал немного сдавать, но по-прежнему оставался самым искусным учителем фехтования в Лондоне.

Дверь была не заперта. Гарри нажал на ручку, и она подалась. Он прошел в конец холла, взлетел по узкой лестнице и открыл двустворчатые двери. В длинном зеркальном зале было тихо – слышались лишь лязг стали да глухие шаги босых ног в чулках по половицам. Пахло потом, и высокие окна в дальнем конце зала были открыты. Сквозь них с улицы проникал холодный предвечерний воздух. День угасал, и небо в ранних сумерках уже начинало темнеть, но длинный зал освещали канделябры, тянувшиеся вдоль стен.

Как только Гарри вошел, человек, наблюдавший за фехтовавшими парами, двинулся ему навстречу.

– Лорд Бонем, давненько я вас не видел. – Со сдержанным достоинством, но и с видимым почтением он поклонился виконту. – Желаете попрактиковаться?

– С вашего позволения. – Гарри сбросил сюртук.

– Шпаги или сабли? – Мэтр Альбер устремился к дальней стенке, возле которой находилось аккуратно сложенное парами оружие. – Пожалуй, шпаги, – ответил он сам на свой вопрос, поворачиваясь к Гарри.

– Как вам будет угодно, маэстро.

Присев на длинную низкую скамью, тянувшуюся вдоль стены, Гарри разулся. С небрежностью, которая привела бы его камердинера в ужас, он снял галстук и закатал сборчатые рукава.

– Только помилосердствуйте, сделайте одолжение, – попросил Гарри, с широкой улыбкой принимая у фехтмейстера Шпагу. – Две недели прошло, никак не меньше.

Мэтр Альбер покачал головой.

– Вас две недели не способны заставить сдать позиции.

Они заняли исходную позицию и, поприветствовав друг друга шпагами, начали поединок. Гарри приступил к делу с самозабвением, как и всегда, когда брался за что-то. Он видел перед собой лишь поблескивающие клинки, чувствовал лишь дрожь в запястье, которой отдавалось соприкосновение шпаг. Он наносил уколы, делал обманные выпады, занятый увлекательной гимнастикой ума в попытке перехитрить фехтмейстера, а тело восстанавливало форму, мышцы растягивались, из плеч и шеи уходило напряжение после долгих часов сидения согнувшись над столом.

Наконец в шестой позиции Гарри нашел брешь в обороне противника и безопасным наконечником шпаги нанес ему укол в грудь. Мэтр Альбер упал навзничь и, выбросив вверх руку, признал поражение:

– Туше! Ну что, говорил же я вам, милорд, две недели без тренировок не заставят вас сдать позиции.

– Браво, Гарри! – Сэр Николас Питершем, только что завершивший бой, опустил саблю и поклонился своему сопернику. Тот поклонился ему в ответ. – А мне вот еще ни разу не удалось нанести Альберу туше. А тебе, Форстер?

Лорд Форстер, высокий, тонкий и гибкий джентльмен с выражением глаз, никак не вязавшимся с таившимся в нем диким духом соперничества и не самыми блестящими манерами, вздохнул и вытер лоб платком.

– Увы, нет, Ник. Но ведь нам всем далеко до Гарри.

Гарри рассмеялся.

– Ты, Дэвид, уколол меня по крайней мере дважды. Так давай же обойдемся без ложной скромности.

Лорд Форстер пожал худыми плечами.

– Это просто удача, мой милый, просто удача.

– Так давай испытаем ее еще раз, – предложил Гарри, которого тоже вдруг охватил азарт. Он поднял шпагу, приветствуя его. – Если ты не устал после поединка с Ником.

Последнее замечание избавило его от необходимости дальнейших уговоров. Дэвид сменил саблю на шпагу, которую ему вручил мэтр Альбер, и в ответ тоже поприветствовал Гарри Они заняли исходные позиции, а мэтр Альбер, хитро улыбаясь, отступил в сторону. Встав рядом с Ником, он приготовился наблюдать за парой фехтовальщиков, ни в чем не уступающих друг другу. Но Гарри была свойственна острота ума, и они оба это знали. Не превосходя соперника по физическим данным, он обладал аналитическим мышлением шахматиста, которое позволяло ему на несколько шагов вперед просчитывать действия противника и в соответствии с этим выстраивать свою стратегию.

Клинки сходились и расходились, атакуя друг друга в размеренном танце, темп ускорялся, и соперники обильно покрывались потом. Но вот Дэвид слегка сбился с ритма, оставив левую сторону незащищенной, и Гарри, воспользовавшись этим, перевел клинок под шпагу противника и коснулся острием его груди.

Со смехом Гарри отступил, готовый занять четвертую позицию. Но Дэвид опустил шпагу, признавая свое поражение.

– Довольно, – сказал он, вытирая лоб рукавом. – На сей раз сдаюсь, но так и знай: возьму реванш и тогда посмотрим, кто кого.

Гарри со смехом протянул ему руку.

– Не сомневаюсь, Дэвид, ничуть не сомневаюсь, – проговорил он, тоже утирая лоб.

Обняв Гарри, приятель со смехом потрепал его по плечу.

– Обманное движение в сиксте было мастерским трюком.

– Альбер научил меня ему в прошлый раз, – сказал Гарри, наклоном головы выражая фехтмейстеру почтение. – Умираю от жажды. Может, зайдем в какой-нибудь кабачок и выпьем по пинте эля? Как вы на это смотрите, Ник? Дэвид?

Распрощавшись с маэстро Альбером, они вышли втроем в сгущавшиеся сумерки. Уже зажглись газовые фонари, распространявшие во мраке какое-то потустороннее желтое свечение. Было прохладно, и разгоряченные тела приятелей скоро остыли. Влекомые огнями питейных заведений, мужчины направились в кабачок «Рыжая лисица».