Текст книги "Порочные привычки мужа"

Глава 8

Мэри поставила саквояж Аурелии на комод рядом с кроватью.

– Может, вам чего постирать нужно, дорогая? У меня завтра как раз стирка, так я все быстренько сделаю.

– О нет, спасибо, – ответила Аурелия. – Все лежит в саквояже… кроме того, что на мне. – Она пренебрежительно провела рукой по юбке. – Это, конечно, испачкано в дороге.

– Вот и не убирайте, а я завтра постираю и поглажу, – сказала Мэри, направляясь к двери. Она еще раз окинула комнату взглядом и одобрительно кивнула. – Чувствуйте себя как дома, моя дорогая. Ужин я накрою в гостиной.

Аурелия открыла саквояж и вытащила из него муслиновое платье, в котором ходила утром. Оно не очень помялось, так что Аурелия просто хорошенько встряхнула его и положила на кровать. Оставшись в сорочке и нижней юбке, она намочила горячей водой салфетку из махровой ткани и протерла шею и руки.

Стук в дверь испугал ее… Она посмотрела на дверь, держа салфетку в руках.

– Кто там?

– Гревилл. Можно войти?

– Минутку. Я не одета.

– Накиньте что-нибудь быстренько. Мне нужно обсудить с вами пару вопросов до того, как мы пойдем ужинать.

Аурелия схватила с кровати платье, натянула его через голову и быстро застегнула. Потом разгладила юбку и открыла дверь.

– Заходите.

И поспешно отошла обратно на середину комнаты.

Гревилл вошел, закрыл дверь и прислонился к ней, внимательно разглядывая Аурелию. Губы его изогнулись в полуулыбке. Серые глаза заблестели, и полковник пробормотал:

– Вы выглядите просто очаровательно, дорогая моя, и ничуть не измученной, несмотря на все тяготы этого дня.

– Внешность обманчива, – ответила Аурелия в слабой попытке отвергнуть комплимент. Она ощущала себя на удивление уязвимой, внезапно остро осознав, каковы будут последствия того, на что она согласилась. Если бы на месте Гревилла стояли Гарри или Алекс, она бы ни о чем таком не думала, но они бы и не смотрели на нее с таким блеском в глазах. Это был взгляд мужчины, который видит женщину в определенном свете. И мысли его совершенно точно были далеки от бытовых проблем.

Сердце Аурелии подскочило и заколотилось, а пальцы слегка задрожали. Она села на кровать и крепко зажала ладони между коленями.

– И о чем же вы хотели поговорить?

– Я хочу подготовить вас, рассказав правильную историю. – Гревилл отлепился от двери, прошел в комнату и принял свою, похоже, любимую позу – перед камином, упершись одной рукой в каминную полку. – Мэри ничего не известно о моей деятельности. Она знает меня исключительно как полковника Фолконера и уверена, что именно в этом качестве я сопровождаю вас в Шотландию. Вы – жена моего приятеля офицера, который служит за границей. Он узнал, что я возвращаюсь в Англию, и попросил сделать так, чтобы вы благополучно добрались до своих шотландских родственников.

– В таком случае не подумает ли Мэри, что наше появление в этой наемной двуколке, да еще и в крестьянской одежде, выглядит несколько странно?

Разговор успешно успокаивал разгоряченную кровь Аурелии. Она встала с кровати, подошла к комоду и начала поправлять шпильки в волосах.

– Мэри считает, что вы находитесь в довольно стесненных обстоятельствах, – произнес Гревилл, глядя на нее. Аурелия подняла руки над головой, и эта поза показалась ему восхитительно чувственной – настолько, что даже дыхание перехватило.

Он прокашлялся и продолжил деловым тоном:

– Она знает, что именно поэтому нам пришлось путешествовать почтовым дилижансом, а простая одежда нужна для того, чтобы не выделяться среди других пассажиров.

– Но ведь мы остановились здесь на все пять дней? – Аурелия накрутила локон на палец в надежде, что кудри удержатся, и закрепила его шпилькой.

– Да… оказалось, что путешествие подтачивает ваши силы… вы приходите в себя после болезни, и несколько дней на свежем воздухе пойдут вам на пользу, а потом можно ехать дальше… Я подумал, что в данной ситуации вы будете чувствовать себя лучше, имея про запас безукоризненное объяснение всему.

Аурелия медленно повернулась и с несколько печальным выражением посмотрела на полковника, немного склонив голову набок.

– Я благодарна вам за заботу, полковник.

Он коротко поклонился, продолжая пронзать ее взглядом.

– Я уже говорил вам, Аурелия, что ваши безопасность и благополучие для меня превыше всего, и я не намерен подвергать вас опасности.

Она твердо посмотрела ему в глаза и медленно произнесла:

– Я знаю, что нуждаюсь в вашей защите, и хочу кое-что прояснить. У меня нет вашего опыта манипуляций и обманов, но зато есть здоровое чувство самосохранения, поверьте. Если не ради себя самой, то ради моей дочери. Она не должна потерять обоих родителей в этой проклятой войне.

– Значит, мы поняли друг друга. – Гревилл направился к двери. – Пойдемте вниз ужинать.

Он придержал дверь. Аурелия вышла и начала спускаться с лестницы.

– А, вот и вы! – Едва Аурелия дошла до холла, как из кухни выскочила Мэри. – Идите в гостиную, мэм. Я сейчас подам ужин.

Аурелия открыла дверь справа от лестницы и оказалась в комнате с полукруглыми окнами – довольно бедной, но уютной. В камине пылал огонь, с балок свисали горящие масляные лампы. Круглый стол рядом с окном был накрыт на двоих.

Гревилл тоже вошел в гостиную, а Мэри вернулась на кухню.

– Я прислал сюда ящик весьма неплохого кларета… интересно, Мэри не забыла? О, конечно, не забыла! – Удовлетворенно кивнув, он подошел к буфету, где на оловянном подносе стояли бутылка вина и два бокала.

Гревилл откупорил бутылку, налил вино в бокалы и отнес их к камину, где Аурелия с удовольствием подставляла спину огню.

Она, благодарно кивнув, взяла свой бокал.

– За успех нашего предприятия! – Гревилл поднял бокал и чокнулся им с Аурелией. Глаза его блестели, губы изогнулись в улыбке.

В ней было что-то такое, от чего сердце Аурелии опять заколотилось как бешеное. Гревилл смотрел на нее так, как никогда не смотрел раньше. Аурелия сделала большой глоток вина и с облегчением повернулась к двери, увидев входящую с тяжелым подносом Мэри, а вслед за ней – девочку лет девяти с миской картофеля.

– Поставь ее сюда, Бесси. Вот умница! – распорядилась Мэри, разгружая поднос. Комната наполнилась богатыми ароматами супа из бычьего хвоста и клецок с петрушкой.

– Мастер Гревилл говорит, вам нужно немножечко поправиться, моя дорогая, – непринужденно сказала Мэри, начиная раскладывать содержимое котелка по тарелкам. – Вроде как вы не очень здоровы. Садитесь скорее.

Аурелия села на выдвинутый Гревиллом стул и с комическим ужасом посмотрела на гору еды на своей тарелке. Гревилл шевельнул бровью с насмешливым сочувствием и уселся перед собственной полной тарелкой.

– Ну вот. Тут есть еще капустка с маслом, и немного тушеного лука, и картошечка, – говорила Мэри, показывая на каждое блюдо по очереди. – Кушайте, как следует. – Она кинула последний взгляд на стол, желая убедиться, что все в порядке, и вышла.

– Боже, как много еды, – сказала Аурелия. – Но… вы такой крупный, что кормить вас нужно как следует.

– Безусловно, крупнее, чем вы. – Его взгляд метнулся в ее сторону, задержавшись на ее пышной груди.

Аурелия почувствовала, как ее щеки запылали. Он что, представляет ее себе голой? Что за абсурдная мысль! Но соски под взглядом темно-серых глаз уже затвердели, и она поспешно схватила бокал с вином.

– Ну и чему же мне придется учиться? – спросила Аурелия, пытаясь изобразить беспечность.

Снова сверкнула белоснежная улыбка, но Гревилл тут, же сумел взять себя в руки.

– Завтра займемся изучением способов связи, – отрывисто произнес он. – Но вы должны ознакомиться и с простым шифром, и нужно разработать несложные сигналы тела, чтобы передавать друг другу информацию в толпе.

Аурелия пришла в восторг. Она подалась вперед, забыв про еду.

– Вы имеете в виду – на балу или еще на каком-нибудь светском мероприятии?

– Разумеется, в общественных местах.

– Я не понимаю, почему нам вдруг придется тайно сообщаться в публичном месте?

Гревилл добавил еще себе капусты и картошки и только потом сказал:

– Если, к примеру, вы беседуете с кем-нибудь, представляющим определенный интерес, я должен знать, не собирается ли он покинуть бал или театр, где мы в это время будем находиться. И вы сможете передать мне эту информацию.

– А, понятно! – Аурелия немного подумала. – Значит, мы будем проводить операцию, если можно так выразиться, большую часть времени?

– Все время. – Он наклонился вперед, чтобы наполнить ее бокал, потом налил вина себе. – Как только мы начнем, дорогая моя Аурелия, вы будете работать постоянно. – Он твердо посмотрел на нее. – Я не собираюсь делать вид, что это очень легко. Вам все время придется быть настороже. Вы все время будете слушать, впитывать, выбирать и выхватывать отрывки из разговоров и решать, важно это или нет. И придется быть бдительной все время.

Аурелия ощутила озноб.

Она ждала, что он продолжит свою мысль, но Гревилл молчал, и она заговорила сама:

– Я не буду делать ничего, угрожающего Фрэнни. Вы можете гарантировать, что такого не произойдет?

Он положил нож и вилку.

– Я ничего не могу гарантировать, Аурелия. А вы можете гарантировать, что однажды кеб не заедет на тротуар и не собьет вас? Можете гарантировать, что не заболеете? – Он протянул руку через стол и накрыл ее ладонь. – Моя дорогая, в этом мире нет никаких гарантий. Я могу обещать – и уже обещал, – что сделаю все возможное, чтобы уберечь вас от опасности. И насколько я понимаю, работа, которая от вас требуется, никакой угрозы вам не несет.

– За исключением того, что я, так или иначе, окажусь, связана с вами, – заметила Аурелия, не убирая свою руку – это теплое нетребовательное давление почему-то успокаивало ее. – Про вас и вашу тайную деятельность наверняка кому-нибудь известно.

Гревилл кивнул:

– К сожалению, такая вероятность всегда имеется. Но я почти уверен, что Гревилл Фолконер, полковник одного из кавалерийских полков ее величества, не ассоциируется, ни с одной из моих многочисленных кличек. Насколько мне известно, до сих пор меня не раскрыли. Но одно я вам все-таки пообещаю… поклянусь своей жизнью и честью. Я буду оберегать Фрэнни.

– Даже если со мной что-нибудь случится?

– Этого не будет… но да, даже если с вами что-нибудь случится, и не важно, будет это связано с нашим делом или нет. Я беру на себя ответственность за благополучие Фрэнни. – Улыбка его была печальна. – Я в долгу и перед Фредериком.

Дверь отворилась. Гревилл неторопливо убрал свою руку. В комнату вошли Мэри и девочка. Родители не могли прокормить ребенка, и она жила в семье Мэри.

– Поели? – спросила Мэри, окидывая взглядом тарелки. – А теперь поешьте яблочного пирога. Из вкусных зимних яблок – они хранятся на чердаке, а к пирогу кувшин сливок от старушки Блюбелл… это наша лучшая молочная корова, – добавила она специально для Аурелии. – Замечательно вас подкрепит, это уж точно.

– Да, я не сомневаюсь… спасибо, Мэри, – отозвалась Аурелия, в ужасе думая, какой величины этот яблочный пирог.

Хотя Гревилл способен съесть за двоих, подумала Аурелия. Странно, что у него нет ни капли жира – одни мышцы, мощная фигура и длинные конечности. Интересно, а как он выглядит без одежды? Боже милостивый, что это с ней? Откуда, ради всего святого, возникла эта мысль?

Гревилл не сказал больше ни слова до тех пор, пока на столе не появились яблочный пирог и большая миска жирных желтых сливок. Тогда он снова наполнил бокалы и спросил:

– Вы когда-нибудь стреляли из ружья?

Аурелия, раскладывавшая по тарелкам пирог, уронила лопатку.

– Из ружья? Разумеется, нет… с какой бы стати? Он пожал плечами.

– Вы выросли в деревне. Вполне возможно, что вас учили стрелять фазанов, или скворцов, или что-нибудь в этом роде.

– Я не фермерская дочь, – ответила Аурелия, протягивая ему тарелку. – Меня также не учили сворачивать головы цыплятам.

– Я не собирался оскорблять вас, – мягко возразил Гревилл, поливая сливками пирог. – Я знавал многих женщин, прекрасно управляющихся с оружием.

– В вашей работе – возможно, – сказала Аурелия, вспомнив письмо Фредерика. – Зато я умею управлять парусной лодкой и ездить верхом.

– Ну, я сомневаюсь, что эти ваши таланты вам пригодятся в нашем деле, – произнес Гревилл, потянувшись за очередным куском пирога.

– Но зато мне потребуется умение стрелять из пистолета?

– Надеюсь, что нет. Это просто мера предосторожности, поэтому, пока мы здесь, нужно будет дать вам несколько уроков.

Снова этот озноб тревоги, и снова волосы на затылке Аурелии встали дыбом. Она сделала еще глоток вина и отодвинула тарелку с недоеденным пирогом.

– Я устала, – резко бросила она, вставая. – Если вы меня извините, я с удовольствием отправлюсь в постель.

– Разумеется. Это был долгий день. – Гревилл вежливо встал и открыл для нее дверь. Когда Аурелия проходила мимо него, он легко положил руку ей на плечо. От его прикосновения по спине пробежала дрожь. Аурелия остановилась и посмотрела на полковника. Его лицо словно колыхалось у нее перед глазами, теряя резкие очертания. Аурелия уставилась на его рот, на этот кривоватый чувственный изгиб, и когда он опустил голову и поцеловал ее, она поняла, что ждала этого. Его губы были сладкими и пряными, как будто на языке у него смешались яблоки и вино, и в животе у нее все сжалось.

И тут все кончилось. Гревилл поднял голову, убрал руку с ее плеча, отодвинулся в сторону, и Аурелия, молча кивнув, проскользнула мимо него и вышла за дверь.

Гревилл закрыл дверь, вернулся к столу, взял свой бокал и уставился в его рубиновую глубину. Он занимался любовью со многими женщинами, по работе и для развлечения. Но до сих пор никогда не терял беспристрастности, какой бы соблазнительной, ни была женщина. Разумеется, за исключением Доротеи, но в те неистовые дни он был всего лишь мальчишкой, охваченным телячьей любовью.

В его ремесле имелось одно нерушимое правило – не доверять никому. Никогда не терять бдительности. И все же он чувствовал, что, когда рядом Аурелия, возникает опасность того, что теперь командовать начнут чувства, а не голова. Он не мог позволить себе слишком сблизиться с Аурелией.

Гревилл осушил свой бокал и подошел к угловому буфету – там хранилась бутылка яблочного бренди.

Глава 9

Проснулась Аурелия от того, что кто-то настойчиво стучался в дверь ее спальни, и несколько мгновений она лежала полусонная, не очень понимая, где находится. Но тут из коридора послышался голос Гревилла:

– Аурелия, вы уже проснулись? Нам нужно начать как можно раньше.

Она застонала и села среди подушек, моргая – бледный утренний свет ослепил ее. Большие напольные часы в углу комнаты показывали шесть.

– Аурелия! – снова позвал он. – Скажите, что вы уже проснулись.

– Проснулась, – пробурчала она и повторила громче: – Да-да, я проснулась.

– Отлично. Отоприте дверь, Мэри хочет разжечь у вас камин. – Он говорил легким, на зависть энергичным голосом. – Через полчаса увидимся внизу за завтраком.

Аурелия снова упала на подушки, пытаясь собраться с силами, необходимыми, чтобы спустить ноги на пол. В конце концов, ей это удалось, и она побрела к окну. Стекло покрылось инеем, но Аурелия все-таки отодвинула задвижку. Окно заскрипело и неохотно открылось. Аурелия задрожала от порыва морозного воздуха. В деревне все-таки намного холоднее, чем в городе.

Она подошла к двери, повернула ключ и выглянула в щелку. В коридоре терпеливо ждала Мэри.

– Я подергала дверь, мэм, чтобы разжечь огонь, но не хотела будить вас. Было заперто, так я думала дать вам поспать, но мастер Гревилл сказал, что пора просыпаться, – извинялась она, входя в комнату. – Эй, святые небеса, мэм, что вы делаете? – потрясенно воскликнула Мэри. – Весь теплый воздух выпустили! Закройте окно скорее! Мастер Гревилл говорил, вы не очень-то здоровы.

– Да ничего особенного. Небольшая простуда, и все. – Аурелия опустила раму.

– Так, значит, нечего выпускать из комнаты тепло.

– Да-да, хорошо, я больше не буду. – Мгновение поколебавшись, Аурелия все-таки спросила: – Если я правильно понимаю, вы хорошо знали сэра Гревилла еще ребенком, Мэри?

Взгляд женщины смягчился.

– О да, моя дорогая. Бедный малыш. Аурелия насторожилась.

– В каком смысле?

– О, никому он был не нужен, и перебивайся, как хочешь. – Мэри покачала головой. – Часами бродил по поместью да околачивался возле нас с Бертом, когда у нас появлялась свободная минутка, а его мать… – Она замолчала и поджала губы. – О покойниках плохо не говорят.

Мэри направилась к двери.

– Вон там, на подносе, чай, и я пришлю наверх Бесси с горячей водой. Завтрак будет в гостиной. Мастер Гревилл любит завтракать рано.

Надев взятое из дома льняное платье, Аурелия выпила чаю, потом хорошенько закуталась в свою теплую накидку и спустилась вниз по лестнице как раз тогда, когда большие часы внизу пробили половину седьмого.

Гревилл уже ждал ее в гостиной. В камине пылал огонь. Сквозь окно-эркер пробивался очень слабый свет, и свечи в комнате еще горели. Когда Аурелия вошла, Гревилл стоял у окна, но сразу, же обернулся, окинул ее одним все охватывающим взглядом и слегка поклонился:

– Доброе утро, мэм.

– Доброе утро. – Аурелия подошла к нему, встала рядом и посмотрела в окно. – Похоже, оно еще и холодное.

– Да. Но скоро потеплеет. – Гревилл стоял так близко, что она чувствовала жар его тела и ощущала запах мыла. Вернулось воспоминание о том поцелуе – сладко-соленый привкус, его губы на ее губах… Ну, конечно же, это была просто тренировка и ничего больше.

– А вот и завтрак. – Бодрый голос Мэри вернул ее на землю. Она быстро отошла от Гревилла, подошла к столу, взяла тарелки с подноса и начала их расставлять.

– Да это настоящий пир, Мэри! – произнесла Аурелия, надеясь, что щеки ее не горят и что она не дала понять Гревиллу, о чем вспоминала.

– Так и должно быть. – Мэри удовлетворенно кивнула, еще раз осмотрела накрытый стол, подхватила пустой поднос и вышла.

– И что мы сегодня будем делать? – Аурелия села и взяла гренок.

Гревилл глянул на окно. Солнце поднялось выше и светило теперь гораздо ярче.

– Думаю, займемся кое-какими упражнениями на улице. Нужно пользоваться хорошей погодой, пока не пошел дождь. В это время всегда идут дожди – тогда и будем заниматься в помещении.

– А какие упражнения?

– Для начала немного постреляем в цель, а потом я хочу показать вам, как понять, что вас преследуют, и поучить технике – как ускользнуть от преследователя.

«Это был самый невообразимый день в моей жизни», – думала Аурелия, стоя в угасающем свете дня на узкой деревенской дороге в полном одиночестве – во всяком случае, так ей казалось. Неужели ей все-таки удалось оторваться от Гревилла в той маленькой деревушке? Он ее преследовал. Хотя она его не видела, но присутствие ощущала, а теперь больше его не чувствовала.

На губах ее заиграла улыбка. Это было просто озарение – забраться в телегу к ломовому извозчику, выезжавшему с постоялого двора в деревне. Аурелия спряталась среди мешков с капустой, и даже сам возчик, до-96 вольно пьяный после пребывания в трактире, похоже, не заметил своей пассажирки. Когда они выехали из деревни на дорогу, Аурелия незаметно выскользнула из телеги. К счастью, возчик дремал на облучке, а лошадь брела очень медленно и направлялась домой, ведомая собственными инстинктами.

Целью Аурелии было обхитрить Гревилла и вернуться на ферму мистрис Машем самостоятельно. Ферма находилась на окраине следующей деревни, и туда вела удобная тропа. Но сейчас Аурелия стояла, бросаясь в глаза, посреди оживленной дороги и надеялась только на то, что на нее не нападет свирепый бык. Коровы мирно паслись на поле, иногда, мыча, поднимали головы и наблюдали за ней с тяжеловесным любопытством. Но быка она нигде не видела.

Она медленно пошла вдоль живой изгороди, поплотнее закутавшись в накидку – с поля задувал сильный ветер. Да, день оказался и в самом деле странным, и сейчас ей очень хотелось, чтобы он закончился. Ферма находилась не дальше чем в миле отсюда; живая изгородь ровно окаймляла дорогу, указывая ей путь.

Аурелия дошла до конца одного поля и перебралась через перелаз на следующее. Она торопливо шла вдоль живой изгороди, мечтая об огне в камине и обеде, и вдруг кожа на голове съежилась, а сердце сильно ударилось о грудную клетку. Кто-то шел по дороге с другой стороны изгороди. Аурелия остановилась. Шаги на дороге затихли.

К горлу подступило разочарование. Она так хотела, чтобы все получилось! Аурелия снова пошла вперед. Шаги слышались рядом, потом темп их ускорился, и в конце поля, рядом с перелазом, появился Гревилл. Опираясь скрещенными руками на перелаз, он улыбался.

– Отличная работа, – сказал полковник.

– Ничего отличного в ней нет, – огрызнулась Аурелия, не в силах скрыть досаду. – Вы меня все-таки нашли.

– Разумеется, нашел. – Он протянул ей руку, чтобы помочь перебраться через перелаз. – А вы на что рассчитывали?

Он говорил таким самоуверенным тоном, что Аурелии захотелось его ударить. Проигнорировав протянутую руку, она перебралась на поле сама, ничего не ответив. Помолчав немного, Гревилл сказал:

– Не нужно так досадовать, Аурелия. Вы действительно прекрасно справились. Я не заметил, как вы забрались в ту телегу, и потратил добрых десять минут, прочесывая деревню, прежде чем понял, как вы, вероятно, поступили.

Аурелия взглянула на него:

– Правда?

– Чистая, правда. – Он взял ее руку и положил себе на локоть. – Это всего только ваш первый день, а вы меня уже удивили.

Когда они пришли на ферму, Мэри, занятая жаркой ростбифа на вертеле в кухонной плите, поцокала языком:

– Не нужно было так долго держать мадам на холоде, мастер Гревилл. Вечерний воздух пользы не принесет.

– Я не собирался задерживаться так надолго, Мэри, – ответил он, примирительно улыбаясь. – Но и не ожидал, что леди Фарнем удивит меня так, как она это сделала.

– Я пойду, переоденусь к обеду, – сказала Аурелия, отпуская его руку и устремившись к двери.

– Наверху есть горячая вода, моя дорогая. – Мэри снова повернулась к ростбифу.

В спальне Аурелия закрыла дверь и прижалась к ней спиной, пытаясь критически оценить проведенный день. Она стянула перчатки и изучающе посмотрела на руки, сгибая и разгибая пальцы и вспоминая, каково это было – держать пистолет и нажимать на спусковой крючок. Мысленно она повторила все действия, необходимые для чистки оружия и его перезарядки, как показывал ей с безграничным терпением Гревилл.

Он хороший учитель, думала Аурелия, бросая перчатки на комод и расстегивая накидку. Терпеливый, хотя временами впадает в назидательность. В основном так уверен в себе, что это приводит в бешенство, но потом вдруг выдает эту свою совершенно обезоруживающую кривоватую ухмылку, словно смеется над самим собой.

И, святые небеса, что уж лгать себе самой – он очень, очень привлекательный. Настолько же, насколько интригующий. После отъезда Фредерика ее несколько раз влекло к мужчинам, но не до такой степени, чтобы это чувство начало ее тревожить.

Когда она торопливо спустилась по лестнице в гостиную, откуда плыл восхитительный аромат жарящегося мяса, Гревилл уже ждал ее у камина с бокалом в руке.

– Вина?

– Да, пожалуйста, хотя, боюсь, после первого же глотка я усну. – Аурелия взяла у него бокал. – Не будь я такой голодной, уже бы спала. – Она повернулась к небольшому столику у окна и взяла с него стопку бумаг. На одной стороне были написаны колонки цифр, на другой – колонки слов. – Что это?

– Я полагал, что после ужина мы займемся изучением простейших шифров.

– А-а. – Про усталость можно забыть, подумала Аурелия, положив бумаги обратно на стол. – Вы хорошо знаете Гарри Бонема?

– Почти совсем не знаю. Мы с ним раза два случайно сталкивались, – уклончиво ответил Гревилл.

– Вероятно, по делам? – сказала Аурелия, внимательно следя за его лицом.

– По делам. А вам давно известно, что он работает в министерстве?

– Узнала перед его свадьбой с Нелл. – Аурелия пожала плечами и подошла к камину. – Мы об этом не разговариваем.

– Очень надеюсь, что нет. – Реплика прозвучала довольно резко.

Гревилл повернулся и поставил бокал на каминную полку.

– Простите, но в нашем деле есть только одно нерушимое правило, Аурелия. Не доверять никому. Никогда.

– Даже вам? – Она уставилась на него.

– Вы можете поверить мне в том, что я буду оберегать вас изо всех сил, но я не могу обещать, что всегда и обо всем буду говорить вам только правду. Могут возникнуть обстоятельства, при которых я буду вынужден вам солгать, и вы должны быть к этому готовы. Аурелии внезапно стало очень холодно. Его серые глаза неотрывно смотрели на нее и были темными и непроницаемыми.

Гревилл с самого начала хотел, чтобы она стала его партнером. У нее не было никаких иллюзий относительно их взаимоотношений. Наверное, так гораздо лучше. Открытое принятие реальности. Никаких претензий. Никаких эмоциональных ловушек. Она делает то, что делает, с полным пониманием ситуации.

– Значит, вы не доверяете мне, – напрямик сказала Аурелия.

– Я не вправе доверять никому.

– И Фредерику тоже не доверяли?

Гревилл вздохнул и снова взял свой бокал. Сделав глоток, он нахмурился, посмотрел в огонь, а потом повернулся к Аурелии.

– Мне очень нравился Фредерик, но он принимал наши правила. Человек должен обрубить все прошлые узы. В нашем деле мы должны избегать разговоров о семье, о прошлой жизни, о чувствах. Мы должны научиться стать никем – людьми без истории и друзей. Иначе, почему я не знал, что его жена – лучшая подруга его сестры, как, по-вашему?

– На мой взгляд, такие вещи очень полезно знать. Гревилл снова улыбнулся той печальной, самоироничной улыбкой, которая всегда обезоруживала Аурелию.

– Да, в данном случае нарушение правила пошло бы только на пользу.

– Я бы сказала, что имеет смысл согласиться, что иной раз правило требуется нарушить.

Гревилл, соглашаясь, слегка наклонил голову и прикрыл глаза.

– Боюсь, что я уже нарушил одно из своих главных правил, – негромко произнес он.

Аурелия склонила голову набок и прищурилась.

– Да? И какое?

Гревилл помотал головой, словно отметая слова, которые он не собирался произносить, сделал еще глоток вина и очень обрадовался, когда дверь открылась, и вошли Мэри и Бесси с ужином.

Аурелия нетерпеливо села за стол, но не могла не гадать, о каком главном правиле Гревилл говорил.

Он отрезал кусок жареной свинины с хрустящей золотистой корочкой и положил на тарелку Аурелии. Потом обслужил себя и тоже сел. Не следовало ему говорить те последние слова…